Книга: Леди с клыками
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9

Глава 8

На практически пустом перроне, можно сказать, что в гордом одиночестве, стояли два младших офицера, со знаками магов-големостроителей, весьма миловидной для мужчин наружности. Стройные фигуры, тонкие черты лица, гладкая до невозможности кожа без следов даже малейшего дефекта или грязи и, кажется, даже с небольшим количеством косметики. Впрочем, особого внимания они не привлекали. Спускающиеся до плеч светлые волосы и высовывающиеся из-под них длинные уши с головой выдавали чистокровных светлых эльфов, анекдоты о женоподобности которых уже лет пятьсот как считались устаревшими.
Тем более что рассказывать их приходилось в помещениях без окон, откуда после произнесения шутки выходить не рекомендовалось. Долгоживущие лучники слух имели чуткий, нрав гордый, а память долгую. Куда больше внимания, чем сами армейские волшебники, привлекали их чемоданы – громадные, обитые железом и украшенные рунами чудовища на колесиках, которые, очевидно, могли катиться за хозяевами сами и, пожалуй, без всяких чар позволяли спрятать в себя все, за исключением особо габаритной мебели, вроде комодов.
Сдвинуть с места без магии подобный груз решился бы только тролль. Видимо, офицеры куда-то переезжали по делам службы, а потому решили взять с собой из своих старых жилищ все. Абсолютно все. Ну, может, за исключением кроватей, дверей и каминов. Редкие любопытствующие могли заметить, что и зачарованные чемоданы слегка подрагивали. А если бы они оказались внутри сферы безмолвия, которую незаметно от окружающих сплел один из магов, то услышали бы, что эти гробницы для вещей еще и ругаются. Репертуар чемоданов внушал легкое почтение к мастерству гномьих умельцев, ибо изъясняться эти непревзойденные артефакты предпочитали на языке подгорного народа, выдавая свое происхождение с головой. Впрочем, имели место некоторые вкрапления эльфийского, человеческого, орочьего и даже тролльего непечатного. Видимо, производство было смешанным.
– Грхмз! Даш габразук им! Кружева эти! Да чтоб их сводом прихлопнуло!
Бурчание было довольно нудным и не содержало особой экспрессии либо новизны передаваемых эмоций. Видимо, безграничная выдержка магического разума големной конструкции хоть и подвергалась сложному испытанию, но пока еще присутствовала. Впрочем, примеров в истории, которые рассказывали бы о сошедших с ума разумных артефактах, было не особенно много. В основном это происходило в так называемых пятнах хаоса, или, как их еще называют, местах дикой магии. Да и то после многолетнего воздействия. А вот описываемая народной молвой знаменитая Мермонская резня двухсотлетней давности, когда сошедший с ума разведывательный прыгун буквально распотрошил руководство пятой бригады, скорее всего, была великолепно проведенной диверсией. Скорее всего – так как ни живых свидетелей, ни самого прыгуна не осталось, так как Мермонское нагорье уже через день было просто перепахано Дланью Ишала, которую применили эльфийские архимаги. К слову, заклинание такого уровня было потрачено практически впустую, так как войска королевства были перегруппированы еще сутки назад.
Впрочем, возможных ценителей ругани и просто слушателей эксцентричное поведение чемоданов все равно бы не особенно тревожило. Ведь все давно знают, что в головах остроухих различных тараканов больше, чем волос на самой голове. То есть в принципе психических отклонений у эльфов не больше, чем у других разумных рас, но за длительную многовековую жизнь ушастые умудряются иногда набирать довольно внушительные коллекции оных, начиная с вроде бы безопасной для окружающих клаустрофобии и заканчивая… Много чем, короче, заканчивая.
Так что ну ругается у ушастого чемодан – может, ему это нравится и его это успокаивает. Посторонним в это дело лучше не лезть.
Примерно с такими мыслями проводник подошедшего поезда сопроводил взглядом переваливающуюся на колесиках кладь, медленно заползающую в купе. Видимо, из-за наводок больших объемов железа или из-за суперпозиции с чарами силовых пологов сфера безмолвия дала небольшой сбой, повлекший за собой чрезмерно вежливое внимание обслуживающего персонала. Ибо на вид эльфята вроде молодые, а так – чем властелин бездны не шутит. Лучше поберечься.
Заправив тендер водой и хорошим трацским антрацитом, благо поставки оного на угольные склады Северо-Западной железной дороги были давным-давно отлажены, состав неспешно тронулся, с каждой минутой все дальше и дальше удаляясь от неприметного полустанка, разместившегося где-то в предгорьях Клачских гор.

 

– А мне идет. – Я с интересом рассматривала свое отражение в маленьком зеркальце. И увиденное не вызвало чувства внутреннего противоречия, которое возникало в голове почти всякий раз при примерке новой одежды, подобающей благородной леди. Сделано удобно, нигде не жмет, двигаться не мешает и, совершенно очевидно, пошито в том числе и в расчете на ношение наплечной кобуры. – Лаэла, ты же в моде как коренная столичная жительница должна хорошо разбираться, скажи, а не планируется создать для женщин одежду наподобие мужской униформы, а?
– Даргаш бадук Кузум! – Ближний ко мне чемодан от негодования аж подпрыгнул. – Бабы!!! Да чтобы вы провалились все со своими тряпками, шмотками и бельем! – И столько чувств было в таком знакомом голосе, что, услышь его эмпат, враз лишился бы перегоревшего дара.
– Молчать, поклажа! – хихикнула эльфийка, которую сложившаяся ситуация ужасно забавляла. Меня, впрочем, тоже. – Да, кажется, теперь мне будет что рассказать родственницам об отношениях с мужчинами вообще и с гномами в частности. Чего-чего, а в сумочке их еще никто на моей памяти не носил.
– Вот заряжу картечницу солью, – злобно пригрозил голос Торката из чемодана. – Вылезу да как выстрелю! Вперед поезда на следующую станцию прибежите!
– Чего тебе там не нравится? – Постоянное бурчание подгорных жителей, спрятанных от посторонних глаз в собранные при помощи их же самих големы, начало действовать мне на нервы. – Тепло, темно, и в руках оружие имеется. Для полноты картины гномьего рая только пива не хватает.
– Как раз оно-то у меня есть. – Напарник понимать намеки и замолкнуть явно не спешил. Впрочем, его народ по степени чуткости и понимания проигрывал только голодным троллям. – Но на него и на меня постоянно с верхней полки падают чьи-то трусы! Клер, ну вот как можно быть такой безрукой? Даже пьяный гоблин смог бы упаковать поклажу лучше!
– Так сделай это! – Признаться честно, судьба нижнего белья, к которому прикасались посторонние, не особо меня волновала. Возможные отношения между нами умерли, не успев начаться. Во-первых, братьям до поры полового созревания еще лет сорок, во-вторых, с точки зрения гномов, я под определение красивой женщины не подпадаю, пока не обзаведусь окружностями в нужных местах размером с их головы, ну и, в-третьих, к парням, тем более вечно бородатым, организм пока ни малейшей тяги не испытывал. – Или под ноги запихай.
– Не могу, – последовал ответ. – Внизу уже места нет. Все забито твоими платьями, которые едва не погребли меня под собой на первой же кочке! И выпрямиться, чтобы сделать все как надо, в этом гробу на колесиках не получается!
– Хватит препираться! – тихонько прикрикнул Гроткар из своего убежища. – Услышат же! Заклятие, которое наложила Лаэла, не всемогуще, а чужие уши от нас всего лишь через стенку!
– Именно, – поддакнула ему девушка, после чего, немного подумав, наконец дала мне ответ насчет моды и ее течений: – Знаешь, ничего похожего ни у кого из известных мне кутюрье даже в проекте нет. Да и потом, такая одежда пойдет тебе только с этим париком и накладными ушами, а натуральные волосы враз испортят картину. Хотя их, конечно, можно и довести до нужной кондиции…
Поезд ехал, мы с Лаэлой болтали о том о сем, не спеша, впрочем, снимать грим, так искусно нанесенный урожденной шпионкой, а из передвижных убежищ представителей подгорного народа доносилось похрапывание, гасить которое чарами было едва ли не сложнее, чем артиллерийскую канонаду. И тут неожиданно вагон тряхнуло. Затем еще раз. Откуда-то спереди, может быть даже из района самого паровоза, донесся душераздирающий скрип металла и пронзительные, но быстро оборвавшиеся крики.
Впрочем, шипение пара, смешанное с каким-то странным присвистом, тоже не добавляло оптимизма. Особенно при осознании того, что всю эту какофонию со звуками обычного поезда не роднило ровным счетом ничего. Да и перестук колес на стыках рельс стал подозрительно замедляться, наводя на уж очень неприличные мысли. Которые не преминули подтвердиться первым же выстрелом, звук которого донесся до нашего купе. Причем стреляли из чего-то серьезного. Моментально прекратившееся похрапывание, мгновение разнообразных грюков и пощелкиваний, и на свет из узких темниц чемоданов появились два злых и невыспавшихся гнома, от которых вдобавок еще и тянуло Тильским темным, если меня не обманывает натренированный совместным проживанием с папочкой нос.
Перевязанный патронташем с маслено поблескивающими донышками латунных гильз калибра эдак четвертого, а может, и второго, Торкат направил свою двустволку в проем входной двери и срывающимся голосом спросил:
– Что там?
Расположившийся чуть сбоку братец дополнил его слова вопросительным хмыком, нервно набивая цилиндриками пятидесятого калибра револьверную винтовку с совсем уж чудовищным барабаном – на первый взгляд патронов на двадцать. Повторить этот же вопрос словами у него не получилось бы при всем желании – во рту дополнительными зубами торчали все те же патроны, зажатые губами для удобства перезарядки и теперь выглядывавшие из гномской бороды, подобно бивням какого-то доисторического чудовища.
Выхватив свою «Амели» и прижавшись спиной к наружной стене купе, я с небольшим усилием продавила силовое поле окна и заглянула вперед по направлению движения.
– Господа! Кажется, нас грабят! – Конечно, понимаю, что более несоответствующей происходящему фразы, да и, если честно, тона, которым она была сказана, было просто не придумать, но ничего не смогла с собой сделать. Просто то, что я увидела, с такой силой хлестнуло адреналином по моим мозгам, что незримые тамтамы пульсирующей в венах крови зазвучали странным вальсом, заставив губы сами собой растянуться в улыбке.
Рядом с паровозом, окутанным клубами пара, которых, к слову, было многовато для нормальной работы и маловато для взрыва котла, скакали пять или шесть лошадей пегой масти, причем всадник был только один. И сам вид этого всадника объяснял многое, если не все. Это только кажется, что молодая леди должна заниматься исключительно вышиванием, учебой и посещением светских раутов с их томными нудными беседами и отсутствием свежего воздуха. Не смешите мои тапочки, я, например, с большим удовольствием отдаю за завтраком должное столичной прессе, причем не только журналам мод и бульварным листкам, но и более серьезным изданиям, например «Королевскому глашатаю». Хоть у нас давно уже нет короля, начавшая выходить более чем двести лет назад газета, тогда издававшаяся только на пергаменте и смехотворным тиражом в пятьдесят экземпляров, дожила и до сегодняшнего дня и не собирается менять своего названия. И об орудующей как раз в этих местах шайке орков – грабителей поездов, за головы которых уже несколько месяцев как была назначена довольно круглая сумма награды, было напечатано не только в «Глашатае». Многочисленные нолики объявленной суммы награды и нечеткая фотография главаря этой банды были в каждой газетенке аккурат перед началом нашей практики. А с учетом того, что вероятность появления за столь короткое время подражателей из числа орочьего племени можно считать пренебрежимо малой, то остается только один вывод – нас грабят! Какая пошлость! Даже не убийцы, не спецы от контриков, а какие-то немытые грабители!
Зашипев от раздражения и заставив присутствующих по какой-то странной причине вздрогнуть, я широко улыбнулась Лаэле, сжимающей свою винтовку побелевшими пальцами, и мурлыкнула:
– Потанцуем, подруга?!
– Ни-ни-ни, – протестующе замотала головой эльфийка, а в руках ее будто сами собой появились два небольших и абсолютно обычных револьвера армейского образца. Оружие действенное, дешевое и настолько распространенное, что даже уликой служить не может, если оставить его рядом с остывающим телом. – Эмоции и битвы совмещают только покойники. А тот, кто хочет победить, должен основываться на твердом и холодном расчете.
– Да я только за… – Странно, но мне, кажется, не поверили.
– Так, по направлению от хвоста к голове поезда скачут полтора десятка клыкастых зеленых морд. – Гроткар неизвестно откуда достал хитрую конструкцию, оканчивающуюся зеркалом, и выставил ее в окно, чтобы получить возможность обозревать окрестности без риска поймать пулю в бородатую голову. – И еще штук сорок из какой-то балки спешно выезжают, но они еще далеко. Надо первых притормозить, чтобы друг с другом не объединились, тем более сейчас они мимо нас пронесутся. Брат, давай шашку.
– Тьфу, – Торкат аж чуть не поперхнулся последним патроном, – динамит же ты должен был взять!
– Да?
– Да!
– А почему я об этом не знаю?
– Так, заткнитесь! – Странно, почему мой голос не возвращается к нормальному звучанию, а продолжает оставаться в диапазоне, приличествующем змее? Очень большой змее. – И готовьтесь открыть огонь. Когда они приблизятся, я их лошадей наведенным ужасом напугаю.
– А ты сможешь? – удивился Гроткар, который о моих выдающихся способностях к некоторым разделам волшебства то ли не знал, то ли забыл.
Магия разума своеобразна. Главное в ней, несмотря на название, эмоции. Переживания чародея должны быть настолько сильными, что цель, на которую они направлены, просто обязана быть погребенной под ними, как под лавиной. А иначе ничего не получится, и в бою колдуну-неудачнику просто снесут башку.
Чтобы внушить кому-то что-то, надо передать свою эмоцию, а чтобы понять чувства и мысли, поймать чужую и правильно расшифровать. Пугать и не пугаться, выть от боли, но не чувствовать ее, обожать с холодным сердцем – вот чему учат молодых чародеев. Мастера этого искусства могут раскачивать резонансами своих разумов целые армии, придавая им ненависть к врагу, уверенность в себе, заставляя забыть про боль и усталость. Мне до таких вершин далеко. Но вот отдаться на волю всего одного чувства, раздув его на некоторое время из искры в бушующий пожар, чьи отблески ослепят всех вокруг, – это уже вполне по силам. У вампиров вообще врожденные, вернее, перерожденные способности к магии разума. И у дампиров тоже. Особенно если кровью простимулировать, а заветная фляжечка всегда с собой.
Как выяснилось, она действительно придает сил, пусть и не так много, как чистокровным кровопийцам. Да и в качестве передающего магию материала ее можно использовать, особенно если со своей смешать. Прикусить заострившимися клыками язык и сплюнуть в ладонь, куда уже спешно набиралась из фляжки алая жидкость, оказалось секундным делом. Плеснуть ее на землю перед вагоном тоже. Теперь наведенные эмоции станут настолько сильными, будто я не прячусь в относительной безопасности вагона, а выскочила прямо под копыта всадников и уже оттуда нанесла свой удар.
Когда топот лошадей приблизился к вагону настолько, что его могли бы услышать даже гномы-подрывники с их профессионально отбитым слухом, время активировать чары пришло. Мою душу затопила одна-единственная мысль, которая сплелась с магической силой и вырвалась наружу. Очень простая мысль, которую можно выразить одним словом: «Сожру!»
Не знаю, о чем подумали животные и их всадники. Кто-то почувствовал на своей шее волчьи клыки, кто-то ощутил укус твари, выползшей из ночной темноты, может быть, кому-то померещились и дробящие кости объятия обманчиво мягких колец гидры, сопровождающиеся медленно натягивающимся на голову бездонным колодцем ее рта, возможно даже, котел диких троллей-людоедов у кого-то перед глазами мелькнул. Так или иначе, лошади резко метнулись куда-то в сторону или попытались затормозить, а руки их седоков натянули поводья или нажали спусковые крючки.
Необычное, никогда доселе не испытанное чувство проклюнулось тонкими ростками в моей голове, чувство единения с… С добычей, что ли?
Звучащие в разуме тамтамы крови, бурлящей бесконечным водопадом в моих венах, прохладные щупальца ветра, ощупывающие мою горящую подозрительным румянцем кожу, и разливающееся где-то глубоко в груди чувство, что заставляло высоко подниматься грудь в сдавленном дыхании и затуманивало поле зрения.
Такого… Такого счастья и охватившей меня бури жизни я не ощущала доселе. Колени внезапно дрогнули и стали ватными, заставив меня пошатнуться и отправив окружающее в восхитительный хоровод вокруг моей головы. Пространство подернулось дымкой, звуки происходящего отдалились и проникали в мои уши, как будто сквозь многометровый слой ваты. Выстрелы, противный визг и глухие удары пуль в борта вагона, радуга разлетающихся щепок, ржание коней и пронзительное шипение исходящей паром туши паровоза. Шалунишка-ветер и покорные его воле пряди волос, временами заслоняющие окружающее и чье-то робкое прикосновение, почти невесомое, но заставившее вместе с тем содрогнуться волны обрушившегося на сознание наслаждения.
– Клер! Клер!!! Что с тобой?! – Наплывающее откуда-то издали обеспокоенное лицо Лаэлы вторглось в бушующий водоворот охвативших меня чувств и напомнило о действительности.
– Я уж и сама толком не понимаю. – Мое честное признание, кажется, эльфийку не успокоило. – Боевое безумие вроде бы. У меня бывают приступы.
– Впервые вижу такого меткого берсерка, – хмыкнул Торкат сквозь зубы, в которых снова была зажата парочка патронов. – Не меньше трети ведь из своей игрушечки положила! Зря ее, эту маленькую штучку, недооценивал, зря. Калибр, конечно, смешной, но обращаться с оружием ты, подруга, умеешь чуть ли не лучше, чем мастер-кузнец со своим молотом!
– Да? – Я с сомнением почесала лоб пистолетным дулом и, обжегшись, грязно выругалась. Ствол от стрельбы нагрелся, являя собой доказательство того, что из него было выпущено немало пуль. Барабана два? Да нет, мало, у «Амели» стенки толстые, не меньше трех надо, чтобы такую температуру дать. А что же это со мной такое было? Воспоминания о прошедшей перестрелке не то чтобы отсутствуют, они есть, но кажутся каким-то сном. Вот я ссаживаю с седел первых четырех орков, Гроткар раз за разом разряжает свой чудовищный дробовик в размалеванное нечто, вероятно являющееся шаманом, поскольку его прикрывает мощная магическая защита, и то ли последним, то ли предпоследним выстрелом убивает его наповал, Торкат разряжает свою двустволку не пойми куда и валится с ног, словив пулю в живот… Торкат?!
Быстрый взгляд на гнома выявил абсолютно здоровую коренастую бородатую тушку, чего-то делающую с големом, замаскированным под чемодан. Кровь с него не капала, и стонов не было. Наверное, хитрый подгорный житель хорошую кирасу под одежду надел, она его и спасла как минимум от серьезной раны. В принципе, имей я его выносливость, то же самое сделала бы.
Остаток боя тоже ничем особым не выделялся. Я и Лаэла тренировались в скоростной снайперской стрельбе, а быстро сокращающиеся в числе орки дырявили стенки вагона и друг друга, но в нас ни разу не попали. Видно, гном поймал действительно случайную пулю.
Но все же, что это было такое? Знаменитое кровавое безумие вампиров? Непохоже что-то… Я не бросилась на орков с голыми клыками, желая разодрать их тела в поисках алой влаги, ни тогда, в горячке битвы, ни сейчас, когда опасности в общем-то нет и можно в принципе подкрепиться, если хочется. Взгляд на остывающие тела принес однозначный вердикт: не хочется. Но и сама мысль о том, чтобы попробовать на вкус эти трупы, особого отвращения не вызывает, вот только непонятно откуда появляется уверенность, что их перед употреблением неплохо бы сначала помыть. И возможно, полить соусом. Не характерный образ мышления для людей, гномов или эльфов, если верить всем тем книгам, которые попадались мне в библиотеке. Но и для вампиров тоже, кажется, не совсем то. Эх, тяжела ты, участь полукровки.
– Клер? – Торкат почему-то отвлекся от своего занятия и принялся заглядывать мне в глаза. – Ты точно в порядке?
– Не лезь к ней! – прикрикнул на него брат. – Не видишь, что ли, отходняк у нее. У берсерков так всегда бывает, вспомни дедушку.
– Я в порядке. – Пара взмахов головой прояснила сознание и отогнала ненужные в бою мысли куда-то далеко. – Как обстановка?
– Паровоз стоит, – меланхолично доложила эльфийка, уши которой вырвались из-под прически и сейчас шевелились, как плавники у какой-то крупной рыбы. – Кто-то один отстреливается, остальные плачут или кричат. В шестом купе от нас насилуют иностранку откуда-то с юга, очень уж характерно она орка проклинает. Точное количество зеленых не скажу, но много. Очень много. Может быть, даже полсотни. И нет гарантии, что слышу всех.
– Идеи есть? – Вроде бы логичный вопрос, заданный вполне приличным серьезным голосом, по какой-то странной причине вызвал бурный, хотя и сдавленный смех, перешедший в приглушенное рыдание у эльфийки и кашель у Торката. Видимо, для эльфийской психики Лаэлы происходящее стало последней каплей, а у пуленепробиваемого гнома под кирасой или сломаны ребра, или, что скорее всего, особенно зная искусство подгорных оружейников, просто гигантская гематома, сиречь, в просторечии, синяк на полпузе. Пока я успокаивала эльфийку, Гроткар с вдумчивым видом поскреб где-то в глубине своей бороды и выдал:
– Да что думать – перестрелять всех и посмотреть, что с паровозом, может, удастся отремонтировать.
Простота рецепта была просто гениальной, особенно для моей неокрепшей психики. Мне тоже хотелось последовать примеру Лаэлы, которая, к слову, уже практически пришла в себя и, достав откуда-то из-за обшлага мундира кружевной платочек, пыталась хоть как-то поправить грим. Что, кстати, делать было уже бесполезно. Но как утверждала мадам Жюли: «Приличной девушке вместно упасть в обморок только на руки спасителя, но только в том случае, если он, во-первых, красив собой, во-вторых, не женат». Ну а так как красавцев, а уж тем более холостых, в зоне видимости не наблюдается, то придется импровизировать. Схватив горсть разбросанных по чудом уцелевшему столику патронов к моей «Амели», высыпавшихся из буквально разорванной пачки, я привычным, отработанным до автоматизма движением откинула в сторону барабан и толчком экстрактора заставила дымящиеся цилиндрики гильз исполнить веселый зажигающий канкан на засыпанном своими товарками и сосновой щепой еще час назад безупречном паркете, по какой-то странной прихоти покрывающем пол в каждом вагоне гномского поезда. Мелодичный перезвон и терпкий запах нитроэкспресса с легкой кислинкой дымаря, которым я по совету папочки разбавляю бездымную навеску для большей мягкости выстрела, очистил мою голову почище холодного душа и полуфунтовой чашки горячего кофе и заставил находящиеся, по идее, в ней мозги более или менее продуктивно заработать.
– Торкат, прикрываешь. Гроткар, хватай свою мясорубку и столько патронов, сколько унесешь. Лаэла! – Применяемый мадам Жюли метод приведения в чувство немного отличался от обычного похлопывания по щекам и не был особо применим в приличном обществе, но думаю, тетушке Хильде он бы понравился. Ну не суть важно – оставим это между нами, девочками, тем более что он сработал на все сто, и взвизгнувшая эльфийка моментально вернулась к окружающей действительности. – Лаэла, мы держим коридор. Главное – пробиться к паровозу и постараться установить на тендере нашу самоделку.
– Зачем? Будем отстреливаться здесь. А через пару часов подойдет помощь. По магосвязи ведь уже передали?!
Все же с взрослением у эльфов, да и полукровок этой расы, есть большие проблемы. Вроде уже взрослая девушка, но вот иногда такие вещи… Хотя я, видимо, тоже порой веду себя так же. Но не в этом же случае? Мои размышления и попытка сформулировать хоть что-нибудь в ответ были прерваны многозначительным хмыканьем Торката и его гулким, прерываемым кашлем голосом:
– Кгха! Ну ты, подруга, и выдала! Да тут стенки считай что бумажные – мигом свинцом нашпигуют. А со связью… Одного шамана мы привалили, но думаю, как минимум еще парочка есть. Так что надеемся только на себя и вот на это. – С этими словами гном любовно похлопал по стволам дымящейся двустволки. – Да и тендер из котловой стали в полдюйма хоть как-то прикроет наши с братом задницы. Ну и ваши очаровательные попки.
Клянусь, более похабной улыбки я не видела даже от тетушки, а уж она умела вогнать меня в краску.
– Бум! – Приклад винтовки Лаэлы соприкоснулся с головой гнома, произведя довольно-таки сочный звук.
– За что? – обиделся ударенный, но даже не потянулся потрогать пострадавшее место. Да, крепка черепушка у представителей подгорного народа. Я слышала, раньше каменные тролли во время битв на самую твердую часть тела, голову, где у них сплошная кость, любили принимать разнообразные удары судьбы в виде стрел, мечей и камней из катапульты. И помогало, между прочим. Вот интересно, а Торкат так может?
– Чтобы за словами следил, – пояснила хрупкая эльфийская дива. – И вообще, чего вы тут болтаете, как в родной академии на переменке? Врагов много, и, если они объединятся, нам хана. Потому единственный шанс – это действовать быстро и уничтожать их по очереди, пока орки заняты грабежом вагонов и паникующими пассажирами.
– Ну, так пошли, – пожала плечами я.
– Да нет, подруга, – фыркнула потомственная шпионка и диверсантка, уже полностью пришедшая в себя и восстановившая свою обычную ехидность и выдержку. – Побежали!
Впрочем, это было легче сказать, чем сделать. Конечно же вершина конструкторской мысли подгорного народа в отношении переходов между купе, когда-то бывшими дилижансами, поражала. Особенно если по этой открытой галерее, неизвестно каким чудом связанной с платформой и колесными тележками, а вдобавок еще и довольно ощутимо прогибающейся под весом братьев, приходится изображать штурмовой отряд храмового воинства.
В соседнем купе стояла относительная тишина, но мы все равно ворвались туда, как в заполненную врагами крепость. Братья, навалившись плечом, вынесли дверь и рассыпались в стороны, Торкат влево, Гроткар вправо, а женская часть нашей компании немедленно взяла под прицел всех там находящихся. Пожилой толстячок с пузом профессионального истребителя пива открыл рот и заорал от ужаса. Ему вторило все его семейство в виде женщины средних лет, закутанной, несмотря на весьма теплую, если не сказать жаркую, погоду в шаль, делавшую ее похожей на мышь, и полтора ребятенка неопределенного пола. Еще половина, видимо самая умная, отчаянно пыталась спрятаться в стоящий здесь же здоровенный сундук, но исцарапанные длинные ноги с разбитыми коленками мешали.
– Дальше, – скомандовала Лаэла. – А вы молчите!
– Да пусть орут, – пожал плечами Торкат, примериваясь к следующей двери. – На общем фоне внимания никто не обратит.
Следующее купе оказалось вообще пустым, только ветер врывался в открытое окно. Тот, кто ехал в нем, решил попытаться обогнать орка верхом на лошади? Если ему это удастся, с удовольствием пожму ему ногу, надо же поближе изучить такое чудо природы.
И только гномы собрались ворваться в следующий вагон, как он сам открылся. Но братья все равно пошли на таран. Думаю, если бы этот невезучий бандит мог выбирать, он бы предпочел столкновение лоб в лоб с паровозом. Ну так бы у него шансов выжить было больше. А в нашем случае он вполне осознал, что чувствует попавший между молотом и наковальней. Молотом в соответствии с родовыми традициями служили подгорные жители, а наковальней то ли четверо, то ли пятеро размалеванных татуировками, грязью и пылью зеленых оборванцев. Я вскинула «Амели» и послала пулю в клыкастую физиономию, видневшуюся за образовавшейся в проходе дергающейся кучей.
Ее обладателю повезло стоять чуть дальше от дверей, а потому он прожил немного дольше и даже почти успел выстрелить в ответ. Но это не считается, так как курок все же не был нажат, и странная конструкция, представляющая собой обрез какой-то крупной винтовки, вывалилась из судорожно дергающихся пальцев, так и не исторгнув свое смертоносное содержимое. Мелкокалиберные пули моей красотки, несмотря на свой более чем миниатюрный вид, тем временем превращали копошащихся на полу орков, которые, увидев перед собой врага, вступили с ним врукопашную, даже не поднимаясь, в груду тел.
Спустя пару секунд в купе остался только один налетчик, который каким-то чудом оказался на самом дне кучи из трупов и гномов, запутавшихся в мертвых руках, вцепившихся в их одежды и бороды, а потому выстрелить в него никак не получалось. Наконец все же грохнула двустволка, причем возможно что и случайно, а братья стали подниматься из груды тел, больше похожие на оживших мертвецов, чем на мастеров-големостроителей. Их противник, получивший пулю, вошедшую куда-то в район подбородка и вылетевшую практически из темечка, остался лежать. Еще бы – сферическая пуля гномского дробовика, больше похожая на ядро одной из первых крепостных пищалей, оставила от его головы всего ничего – кусок нижней челюсти.
Минус шесть. Современные битвы коротки, это не древность, когда мечами по полчаса размахивали, а некоторые мастера вообще на дуэль друг с другом, говорят, тратили целые дни.
– Проклятье! – не сдержалась эльфийка, увидев торчащий из плеча Гроткара узкий длинный кинжал.
– Царапина, – отмахнулся он, вырывая оружие. – Клер, ты же вроде бы умеешь зашептывать раны?
– Я смогу сделать так, чтобы кровь не текла, – последовал мой ответ, когда руки уже замерли над раной. Вода и кровь. Две жидкости, такие похожие и такие разные. Но обе необходимые для жизни. Владеющий хоть одной из них, практически без обучения, в состоянии сделать так, чтобы из не слишком крупных перерезанных вен или артерий ничего не текло. Это же так просто, надо лишь попросить, и тебе ответят.
– Сойдет. – Гном придирчиво осмотрел алую пленку на месте пореза. – Фу-у, Клер, ну как так можно?!
Я облизала один из запачканных в его крови пальцев. Не могу сказать, что вкусно, но вроде бы и не противно. А ведь свежая, только что из тела, по идее, я должна набрасываться на нее, как после месячной диеты на пирожное. Но ведь нет никакого желания сделать так еще раз, скорее хочется руку вымыть. И чего настоящие вампиры так ее любят?
– Это помогает настроиться, – пожала плечами я в ответ на недоумевающие взгляды своих друзей, в которых непонимание боролось с отвращением. – Мне почему-то кажется, что без боевой магии сегодня не обойдется. А лучше всего у меня получаются именно чары крови. Да и вообще, это впасть в боевое безумие помогает.
– Как хорошо, что ты не пошла по стезе своей матушки, – громко вздохнула Лаэла. – Могущественного некроманта-берсерка моя хрупкая психика точно бы не пережила.
Следующее купе встретило нас плотно закрытыми дверьми и подозрительным шевелением из-за них. Судя по большим глазам и какой-то понятной лишь эльфийским шпионам и боевикам жестикуляции ушами, во время которой наша эльфийка стала похожа на болеющую ожирением колибри, именно из-за этой двери недавно доносились крики насилуемой мадам. Ну а зная привычки и уж тем более вкусы диких орков, а особенно восточных племен, обитателей предгорий, ничего приятного нас за этой дверью не ждало. Тем более что есть жертву обычно начинают прямо в процессе. Поэтому, переглянувшись, мы раздались в стороны, а к двери буквально подполз Торкат и принялся тщательно наводить стволы своей мини-гаубицы. Надо сказать, что буквально прилипшая к стене купе Лаэла, в предвкушении грядущего концертного выступления полностью зажмурившаяся и даже как-то по-особенному прижавшая уши, выглядела испуганной. И между прочим, я ее понимала. Нет, я сама люблю поэкспериментировать с оружием… Например, с теми же самыми пороховыми навесками или с видом нарезов. Но все должно, по-моему, иметь хоть какие-то границы… Дело в том, что одному подгорному изобретателю (у которого и так проблем выше крыши) уж очень сильно засел в голове предмет ненависти нашей прекрасной представительницы ушастого племени. Ну а с учетом того, что в наличии на базе был только крупнозернистый медленно горящий артиллерийский порох, Торкат насыпал в свои свежеизготовленные секретные заряды его побольше… Побольше и, кажется, еще немного сверху, для верности. Поэтому, когда в дело шли латунные гильзы, мы, и я в том числе, были спокойны, а вот когда перед этой злосчастной дверью гном достал сразу две стальные, с увеличенной толщиной стенок и продольными ребрами для компенсации деформации в патроннике, то мы все решили дружно спрятаться. Нет, если этот горе-изобретатель угробится сам, то нам, конечно, будет жалко, но вот если в процессе испытания своих чудо-зарядов он угробит нас, то нам будет очень не по себе. Наверное…
Грохот дуплета горным обвалом буквально рухнул мне на голову и на несколько мгновений полностью отключил от окружающего мира. Кое-как проморгавшись и сфокусировав разъехавшиеся глаза, я обнаружила довольного, как объевшегося эльфятиной тролля, Торката и практически полное отсутствие двери в купе. Заглянув в покореженный проем, причину такого гордого выражения гномского лица, с воинственно топорщащейся и вдобавок начинающей тлеть бородой, обнаружить было легче легкого – противоположной стороны купе не было. Вообще не было. Вагон топорщился выбитыми зубьями расколотых досок и повисших на них кусочках чего-то не особенно аппетитного, еще недавно бывшего грабителями, а может быть, и их жертвами.
После дуплета из двух книппелей, перевязанных, к слову, совсем случайно оказавшейся в запасах парочки гномов мифрильной струной, еще недавно бывшей одним из энергоканалов силового щита разбираемого нами тяжелого штурмового голема, определить, какой из кусочков фарша чей, не представлялось возможным даже для практикующего некроманта с большим практическим опытом. Вдобавок от чрезмерной навески и недостаточной длины стволов пороховые зерна после выстрела догорали уже за пределами дульного среза, так что остатки купе еще и подозрительно дымились, а в парочке мест и слегка горели – совсем чуть-чуть…
– Да чтоб тебя крепью полюбило! Наковальню тебе на бороду! Грхмз траа гршнак! – Другие слова и комментарии в отношении горе-стрелка у меня просто как-то даже не вспомнились – то, что предстало перед моими глазами, было уж слишком. И если думаете, будто от моей ругани был хоть какой-то эффект, то вы глубоко ошибаетесь и вдобавок явно не имели дело ни с одним представителем подгорного племени. Повернув в мою сторону голову с широко распахнутыми глазами и все еще тлеющей бородой, Торкат явил миру абсолютно идиотскую, но от этого не менее счастливую улыбку от уха до уха и восторженным басом проорал:
– Ась?!!
– Если в поезде были эльфы, в отличие от меня не растерявшие слух по кузням, – Лаэла морщилась так, словно неделю ела одни лимоны, причем вместе с кожурой, – то им теперь будут сниться кошмары. И отнюдь не с орками в главной роли. Проклятье! Такой бум могли не заметить только мертвые, да и то не факт! Теперь жди засады.
– Не накаркай, – предостерегла ее я, с ужасом понимая, что новоявленная ушастая пророчица права. Даже ушибленный камнепадом из гранитных скал дикий горный тролль, имеющий в лексиконе всего одно слово, и то нецензурное, сообразит, что к чему.
В следующих четырех вагонах нас действительно встречали только перепуганные люди, которых налетчики начали грабить, да остановились на половине, отвлеченные звуком громоподобной пальбы. Что удивительно, они не кинулись в атаку на врага, а организованно отступили к паровозу. И даже не убили своих жертв. Ну кроме тех, кто сразу пытался сопротивляться. Пятый вагон встретил нас пустотой, тишиной, рассыпанными по полу вещами и гильзами, а также телом распятого на стене седоусого сержанта с ветеранскими нашивками. Вот кто отстреливался, и, думаю, не безуспешно. Иначе почему это ему оказали такие страшные почести?
– Идем дальше, – скомандовал Гроткар, но тут мои глаза заметили на полу что-то темное и шевелящееся. Причем гном почти на него наступил!
– Стой! Змея!
– Где? – Мои друзья принялись осматривать пол, но длинной, не меньше двух локтей, аспидно-черной гадины с какими-то странными наростами на голове не замечали в упор. Тварь высунула язык, попробовала им на вкус сапог подошедшего к брату Торката и проползла к выходу прямо сквозь него. Это же дух!
Орочьи шаманы лучшие мастера по их призванию, вот только мелкие сущности не могут от них слишком далеко удаляться! А это значит, в следующем вагоне нас ждала засада. Командир или командиры орков дураками не были. Из этого следует: стоит туда вступить, как нас изрешетит свинцовый дождь.
– Засада. – Тон, которым Лаэла произнесла это слово, больше соответствовал объявлению об утреннем тумане или нудном накрапывающем дождике за окном. Это даже был не возглас, а констатация какого-то давно известного и ставшего типичным и постоянным факта или события, примерно как, например, объявление нашего дворецкого о начале обеда. По-моему, Рональд явно брал уроки у эльфийки. Если не у нее самой, то у кого-то из ее долгоживущих ушастых родственников.
– А давайте?! – К этому времени бороду Торкат затушил, но с всепроникающим запахом горелых волос сделать ничего не смог, что, впрочем, нисколько не испортило ему настроения. Его брат, наоборот, с каждым пройденным ярдом все больше и больше мрачнел, злобно пыхтя под весом пока что разобранного «подарочка». Именно поэтому после столь радостного высказывания своего родственничка он просто брякнул груз на пол и молча уселся рядом. На его лице крупными буквами было буквально написано: «Все, дальше не пойду. Надоело».
Хотя если я правильно помнила длину состава, дальше и идти-то было некуда. Последнее купе, в котором засело неизвестное количество орков во главе с шаманом, почтовый вагон и желанный тендер, к тому времени уже изрядно опустевший, но все равно составляющий довольно приличную защиту от пуль, да и от магии. Все же полдюйма катаного железного листа, укрепленного в некоторых местах рунами от ржавчины, да и от случайных проклятий, являют собой чуть ли не вершину фортификационного искусства (в радиусе ближайших двадцати миль). Конечно, вершиной тактики было бы сейчас просто обойти возможную засаду, например, по крыше или вообще по насыпи, но только вот доносящийся снаружи топот лошадиных копыт и периодически пролетающие сквозь стены пули различных калибров ставили на этой задумке жирный крест. Хоть Лаэла, расположившись в глубине вагона у разбитого окна, периодически показывала чудеса эльфийской меткости и отстреливала то одного, то другого гарцующего в пределах досягаемости орка, но вокруг их все равно оставалось слишком много.
– Вперед лучше не соваться, – заявила Лаэла категоричным тоном. – Шаманы творят свои чары медленнее, чем маги, но, уж если они какого-нибудь сильного духа призвать успеют, простыми пулями не отстреляемся. А зачарованных у меня только семь, уж больно дороги, заразы. Клер?
– Есть парочка, – призналась я. – Обойм. Папа подарил. – На случай встречи с кем-нибудь из родственников мамы и серьезных разногласий с ними. Вампиры могут размножаться быстро. Очень. Была бы кровь, а те, кто ее пьют, появятся. Отец не верил, что его странная и страшная возлюбленная является единственным представителем своего вида нежити. Гномы при этой новости приободрились, и пришлось останавливать их наступательный порыв. – Но они остались у нас в купе вместе с остальным багажом.
Торкат скорчил недовольную гримасу и открыл рот, видимо, чтобы высказать все, что думает о своей напарнице, но в этот момент обе противоположных стены в шаге от него украсились аккуратным сквозным проломом. Что именно проделало дыры в купе, я понять не успела: слишком уж быстро все произошло.
– Чего это было? – вырвалось у гнома.
– Тролль, стреляющий из пушки от бедра! – Уши Лаэлы только что узлом не завязались. – И целеуказания ему выдает шаман, который сейчас костерит криволапого мазилу! Он видит нас сквозь стенки!
Гроткар помянул нижнюю часть спины, переходящую в ноги, а я судорожно принялась вспоминать, что же это за чары и как им противостоять. Вроде бы был в магии крови раздел, позволяющий при достаточном количестве материала создавать иллюзии присутствия живых существ и даже их сотворенных из алой жидкости двойников…
Новый снаряд, пролетевший в прямом смысле слова над головой, обдал меня облаком щепок, одна из которых ударила огненной стрелой в щеку и, кажется, прибила язык к деснам. Вся теормагия из головы выветрилась, сменившись панической мыслью: «Папа!»
– Поправка, – осипшим голосом выдала Лаэла, – два криволапых тролля с пушками. И первый уже почти успел перезарядить свою бандуру! Бежим!
И мы ломанулись из купе, как стая диких кабанов, увидевших элитную свиноматку. Причем быстрее всех, как это ни странно, умудрялись передвигаться кривоногие подгорные жители. А ядра, направляемые стрелками в места поезда, указанные говорящими с духами, прошивали навылет тонкие стенки купе. То ли четвертое, то ли пятое из них оказалось бомбой, взорвавшейся где-то за поездом облаком картечи.
Стены стали напоминать дуршлаг, мне повезло остаться невредимой, гномы коротко выругались, но вроде бы отделались не слишком сильными ранами, а вот эльфийку накрыло. Лаэла коротко вскрикнула и, не успев сбавить скорость, рухнула, ударившись головой об пол. Гроткар немедленно развернулся и закинул напарницу себе на плечи, как куль с мукой, из ноги девушки тонкой струйкой сочилась кровь, и, кажется, в глубине раны белели осколки костей. Узнать, единственное это повреждение или нет, не представлялось возможным, моя подруга то ли от удара, а то ли от боли потеряла сознание.
Наверное, банда нас все-таки накрыла бы, причем скорее рано, чем поздно, но, к счастью, через один-два выстрела канонада прекратилась. Не знаю, сколько времени после этого мы втроем – лежащая в обмороке ушастая не в счет – латали дырки в шкурах (в том числе и эльфийских), накладывали на купе, в котором засели, все известные защитные чары и готовились к отражению атаки, но ее так и не последовало.
Рывок сцепок и звук начавшего работать кулисного механизма паровоза стал для нас всех, покрытых копотью, сажей, своей и чужой кровью, полной неожиданностью. Особенно после того как дерганья страгиваемого состава быстро прекратились, а шум паровоза стал удаляться. После всего происшедшего высовываться из-за эфемерной защиты стенок вагона не хотелось никому из присутствующих, исключая Лаэлу – она все еще не пришла в сознание, что в принципе для эльфийки было обычным. Этих ушастых даже иногда сравнивают с косулями по устойчивости к ранам. Ведь то количество свинца, которое заставит орка только озвереть, а человека отправит в госпиталь на пару месяцев, эльфу хватит за глаза, чтобы поприветствовать родственников в садах предков.
Глубоко вздохнув и немного задержав в груди воздух, я поморщилась от боли в отбитых ребрах и, бросив изучающий взгляд на сжимающих побелевшими пальцами оружие гномов, осторожно высунулась из ближайшего пролома наружу. Папа хоть и любит меня без памяти, но уже не раз, особенно в детстве, поговаривал, доставая из штанов широкий, подбитый заклепками ремень, что мое любопытство когда-нибудь меня погубит. И всего-то полезла в его лабораторию в разгар опыта по получению нитроглицерина. Вообще, если занимаешься чем-нибудь опасным, будь добр закрывать дверь, ну или, в моем случае, подпереть изнутри железкой потяжелее. Хотя, между прочим, любопытство для приличной девушки – это не порок, а всего лишь черточка к присущему каждой молодой леди шарму. Именно так, и не иначе! Всех несогласных с этим тезисом могу направить к мадам Жюли или к родственникам Лаэлы – думаю, они тоже согласны с этим утверждением.
Орков в окрестностях не было. Во всяком случае, живых. Мертвые тела валялись, но вот оружие из их рук и наверняка кошельки испарились в неизвестном направлении вместе с бандой. Не понимаю, почему они ушли и даже не дограбили пассажиров, с которых эти дикари, по идее, должны были бы снять не только одежду, но и кожу. Не из пустого садизма, а исключительно для хозяйственных надобностей, ведь шаманам такой материал проще всего заговаривать. Однако клыкастые непонятно почему бросили добычу. Но ведь не нас же испугались, в самом-то деле! Может, сочли понесенные потери слишком большими? Да нет, вряд ли, этой расе несвойственно особо переживать из-за погибших собратьев, слишком уж быстро она размножается.
Если бы не детская смертность, временами достигающая девяноста процентов, зеленокожие уже все известные и неизвестные земли заполонили бы. Или к подвергшемуся нападению поезду пришел на выручку невесть как оказавшийся здесь армейский отряд? Но тогда где он? Нет ответов. В их поисках я и присоединившийся ко мне наконец Торкат обшарили вагоны, но ни одного недобитка из числа налетчиков так и не нашли. Если кто и был, пассажиры, как только стихла пальба, прирезали. Из взявших билеты на злополучный рейс уцелела примерно половина. Но и они, отойдя от шока, практически в полном составе занималась тем, что вымещали на трупах своих обидчиков страх и гнев.
– Не слишком приятное зрелище, – поморщился мой напарник, видя, как семейство, ехавшее с нами в соседнем купе, окружило мертвого шамана, и детишки пока еще робко пинают его. – Ты лучше глянь туда, Клер! Мне кажется или та кучка трупов, что лежит на месте, где раньше стоял сам паровоз, принадлежат военным?
– Ты прав, – форма на телах действительно была узнаваема, – и их много, не меньше десятка. Но почему тогда они дали так легко себя убить?
– Магия, – мрачно вздохнул представитель подгорного народа. – Уверен, что она. Их или убили быстрее, чем солдаты поняли, что происходит, или заморочили до такой степени, что руки не потянулись к кобуре, даже когда начали горло перерезать. Шаманы поработали, однозначно.
Тут он, конечно, прав, действенной защиты от шаманизма, особенно у армейских амулетов, ожидать бесполезно. Ведь, судя по количеству орков, а самое главное, по организованности нападения, среди напавших была как минимум так называемая Звезда духов, состоящая обычно из четырех слабеньких и одного главного шамана. Так что это еще хорошо, что мы отделались только ранениями, небольшими контузиями и разнообразной палитрой гематом. Видимо, орки приходили не за нашими жизнями или кошельками, а за содержимым почтового вагона, который и охраняла эта группа военных. Хмм… интересно, что же там такое везли? Впрочем, это не наше дело, хотя мне и любопытно. Очень. Сейчас больше интересует другой вопрос: как мы отсюда будем выбираться? И видимо, не только меня одну.
– Ну и что теперь делать? Эти сыны ослов угнали паровоз. А до ближайшего населенного пункта очень неблизко, – раздалось недовольное бурчание Гроткара.
– Чего, чего, – вздохнула я, осматривая остатки состава. – Ждать. Пока хватятся поезда, пока раскачаются, чтобы отправиться на поиски, пока найдут нас, времени пройдет уйма. К завтрашнему дню бы успеть на следующую станцию, но это вряд ли. Да и там, кто знает, сколько придется ждать, пока появятся свободные места.
– Так, может, своим ходом дойдем? – предложил гном. – Рельсы есть, так что не заблудимся.
Без такого ясного и четкого указателя представитель подгорного народа на открытой местности или в лесу действительно рисковал потеряться, причем, возможно, с концами. Отряд в полтора десятка бородатых партизан, блуждавший по заповедным эльфийским кущам два с половиной года после окончания войны этих двух народов – и неизвестно сколько до этого – тому живой и анекдотичный пример. Говорят, ушастые, после того как на границе их территорий залетный браконьер-человек вывел горе-путешественников к стенам людского города, в котором имелось гномское посольство, подтвердившее несгибаемым воинам, что да, мир настал, не поленились прочесать свои владения частым гребнем. И вроде бы даже еще кого-то нашли.
– На своих двоих ты или Гроткар двигаетесь быстро, но недолго, – покачала головой я. – Даже к завтрашнему вечеру не дойдете. А лошадей нет, орки всех своих коней увели. Так что сидим здесь и ждем помощи. Тем более Лаэла серьезно ранена, да и среди пассажиров невредимых почти нет, а меня, кажется, угораздило оказаться единственным целителем на всех выживших. Эх, и почему я так плохо изучала этот раздел волшебства?
Назад: Глава 7
Дальше: Глава 9