Глава Горного форпоста был такого же маленького росточка, как и приведший нас к нему гоблин. Он носил суконный мундир, более подошедший бы городскому писарю, и круглую шапку с двумя белыми перьями.

На лице офицера словно навсегда застыла неуверенная улыбка, и я не мог решить, свидетельствует она о душевной доброте или о врожденном слабоумии.

— Как хорошо, что вы наконец приехали, — произнес он после того, как пожал нам руки. — Присаживайтесь.

Я посмотрел на кресло, и мне в голову тут же постучался чайный уродец, созданный впопыхах древним демоном. Я постарался отогнать эти мысли. Если мне предстояло пройти испытание, о сути которого я никогда не смогу догадаться заранее, — лучше не думать о нем вообще и действовать по обстановке.

Это был такой грандиозный план, что все великие стратеги прошлого могли мне позавидовать.

Франсуаз опустилась в кресло и откинула голову назад.

Командир форпоста замер на несколько мгновений. Из-за небольшого роста военного глубокое декольте девушки оказалось прямо перед его глазами, и он не знал, как найти силы оторвать взгляд.

— Мы слышали, что у вас проблемы, — мягко подсказал я.

Единственной трудностью офицера в данный момент была попытка справиться с эрекцией. Он ухватился за мой вопрос, как за спасательный трос, и мало-помалу смог оттащить себя от высокого бюста Франсуаз.

— Меня зовут Джеремая Стендельс, — сказал он. — Я комендант форпоста.

Эти слова прозвучали так гордо, что изрядно его напугали.

— Вообще-то я не военный, — извиняющимся тоном произнес он, усаживаясь в свободное кресло.

При разговоре у него была привычка наклоняться вперед, сцепив перед собой пальцы.

Стендельс только сейчас осознал, что взгляд его упирается прямо в стройные, почти полностью обнаженные ножки девушки. А поскольку Франсуаз любит закидывать их одну на другую, демонстрируя бедра, бедному офицеру оставалось только посочувствовать.

Или позавидовать.

Он прокашлялся и постарался сфокусироваться на мне.

— До того как все это началось, я служил помощником мэра. Занимался фермерами, в основном укропом. Мы здесь разводим знатный укроп, знаете ли…

Стендельс осекся.

— Наш город очень благодарен Совету эльфов за то, что прислали своих представителей. Правда. Мы сами не знаем, что и делать. Никогда в наших краях не случалось ничего подобного. Гоблины стерегут форпост и очень стараются, но…

Я хмыкнул.

— Простите. Наверное, мне надо начать с самого начала. Мне сложно об этом рассказывать, поскольку я сам не понимаю, что такое здесь происходит. Наверное, вы слышали о нашей Алмазной горе?

— Это там, где живут отшельники?

— Верно. Но еще там была шахта. Каждый день в забой спускалось сто пятьдесят рабочих. Эти копи кормили наш небольшой городок. Правда, не я занимался этими вопросами в мэрии, я…

— Понимаю, выращивали укроп.

В голосе Франсуаз не прозвучало радости.

— И много вы добывали алмазов? Стендельс беспомощно посмотрел на меня.

— Ни одного, мадемуазель Дюпон. Там месторождения сариндита.

— Тогда какого гнома вы назвали гору Алмазной? Комендант отшатнулся, словно нес личную ответственность за местную топографию.

— Все очень просто, Френки, — объяснил я. — Если бы в шахтах на самом деле добывали драгоценные камни, местные жители попытались бы это скрыть. И назвали бы свой холмик, скажем, Глиняной Клизмой. Здесь же прямо обратная ситуация. На сотни миль вокруг нет ничего интересного, кроме немного дебильных распушей и плантаций укропа. Вот и пришлось выдумывать яркое название, чтобы привлечь купцов и туристов.

— Именно так, — подтвердил Стендельс.

Будучи военным, он не снимал шапку даже в помещении. При каждом его слове белые перья легонько вздрагивали. Солидности ему это не прибавляло.

— Что такое сариндит? — требовательно спросила девушка.

— Довольно редкий минерал. Он мог бы быть очень ценным, но его почти нигде не используют, кроме как в медицине.

— И как же?

— Для лечения рахита. Видите ли, вначале доктор дает человеку немного порошка под видом какого-то другого лекарства, скажем, от гриппа или сифилиса. Вскоре после этого у пациента начинает быстро развиваться рахит. Он снова отправляется к лекарю, и тот прописывает ему сариндит, в гораздо большем количестве. Через пару дней — хлоп! Все проходит, словно рукой сняло.

Франсуаз приподняла одну бровь.

— А никто из ваших врачей никогда — хлоп! — не получал за это по морде?

— Иногда.

Стендельса эта тема мало заинтересовала.

— Но, знаете ли, обычно люди полностью доверяют докторам. Пьют и едят все, что им пропишут. Если лекарь скажет — отруби себе правый палец и съешь его, большинство так и поступит.

В этом я мог полностью с ним согласиться. Вот почему эльфы не верят врачам. У нас их просто нет — лечением занимаются клерики-чужеземцы, с помощью заклинаний.

— Долгие годы все шло хорошо. Пока мы не открыли новую шахту. Не знаю, что именно там произошло. Но люди, спустившиеся тогда в забой, так и не вернулись. А впрочем…

Он опустил голову и почти вжал ее в плечи.

— Может быть, именно они превратились в тех ужасных чудовищ, что нападают по ночам на наш город.