Оставив машину в нескольких кварталах — ближе припарковаться было негде, лавировать и пристраиваться на каком-нибудь пятачке не хватало ни нервов, ни сил, — Джереми спешил по проспекту. На его загорелом лице выступили красные пятна. Повстречавшаяся на пути немолодая женшина, взглянув на парня, поспешила перейти на другую сторону, испугавшись злобного блеска его глаз.

Юноша этого не замечал. Он весь кипел от ярости и негодования. Сын банкира не привык, чтобы кто-то обходил его на повороте, да еще обрызгивал грязью из зловонной лужи. Именно так он воспринимал все произошедшее.

Это ж каким глупцом он выглядел в глазах собравшихся. Ну почему отец не захотел посвятить его в свои колдовские секреты? А они ведь существуют, раньше бы никогда не поверил. Но вот появилась же летающая тварь — бог, а скорее, дьявол знает откуда.

Он подошел к дому Алеганда и принялся что есть силы барабанить в дверь.

При мысли о том, что гроссмейстер, старый лис, надумал спрятаться от него, не желая ничего объяснять, Джереми вскипел злостью, но решил стучать до тех пор, пока тем, кто окопался в доме, не надоест грохот.

Створки внезапно с сухим шорохом разошлись в стороны, сложенный кулак парня, которым он молотил по входным дверям, чуть было не пришиб коротышку дворецкого. Тот чудом увернулся, с необычной для его возраста и комплекции прытью отскочив в сторону.

— Вас ожидают, проходите, — проговорил он приятным голосом, всем своим видом источая консервированное гостеприимство.

— Ожидали бы, не заставили торчать у входа, — огрызнулся Джереми.

Дворецкому не положено ставить гостей на место, хотя очень хотелось. Также не приказано было объяснять, почему визитера мариновали под дверями так долго, потому слуга просто провел Джереми в кабинет хозяина.

Честно говоря, Алеганд думал, что назойливый посетитель постучит-постучит, да и уйдет. Не было ни сил, ни желания вести с ним разговоры. Однако, поняв, что избавиться от гостя не удается, кроме того, в таком состоянии юнец мог совершить непоправимую глупость, гроссмейстер решил его успокоить.

Он поднялся из высокого удобного кресла, развел в стороны руки и с доброй улыбкой посмотрел на Джереми. Сначала хотел произнести «дитя мое», но потом, увидев широченные плечи, накачанные бицепсы и злое выражение лица вошедшего, сдержался и сказал:

— Мой юный друг! Вот почему твой отец, так любивший тебя, свое единственное чадо, не хотел посвящать тебя в мрачные тайны Ордена.

— Что это было? — процедил сквозь зубы юный друг…

— Что? — Алеганд слепил удивленную физиономию. — А, ты говоришь об этом маленьком инциденте. Ну, сам понимаешь, это тебе не блины печь. Магия — сложное искусство, а здесь слишком много дилетантов собралось, негативная аура, неверие — все вместе и дало такой результат. Одного не пойму, тебе-то зачем волноваться? Дай им немного времени осознать, что ты теперь главный, тебе и решать.

— Нет, — настаивал Джереми. — Ведь все увидели своими глазами, что Орден навроде не изжил себя, и вообще.

— Это почему же? — всплеснул руками, будто бы в крайнем изумлении, Алеганд. — Оттого, что стрекозу-мутанта увидели и испугались? Нет, Джереми, ты правильно все решил, я поддержу тебя во всем, ты понимаешь, о чем я.

На лице молодого Сарнмира невооруженным глазом читалось абсолютное непонимание.

— А что, если…

— Нет, — твердым голосом ответил старик. — Будь уверен, все решится, как и должно.

Он взял Джереми под руку, сделал с ним широкий круг по большому кабинету и направился, все так же крепко держа его за руку, чтоб не увернулся, к выходу. У дверей по-отечески похлопал гостя по плечу, пожелал верить и надеяться и почти насильно вытолкал на улицу. Тот и опомниться не успел, как оказался на ступеньках широкой лестницы, ведущей на оживленный проспект.