ГЛАВА 4

На следующее утро я в кои-то веки проснулся первым. Прислушался к размеренному дыханию Анны, осторожно выбрался из-под одеяла и тихонько прокрался на кухню. Там, стараясь не греметь посудой, сварил кофе и вернулся обратно. Выставил чашечки на прикроватную тумбочку и, склонившись к девушке, тихонько прошептал:

— Просыпайся, красавица!

— Пора вставать? — сладко потянулась та со сна.

— С днем рождения!

— Спасибо, — улыбнулась Анна, поцеловала меня и только тут заметила чашки. — Кофе в постель? Да ты меня балуешь!

— Раз в год можно и побаловать.

Я забрался под одеяло, и девушка немедленно забеспокоилась.

— Перестань, на работу опоздаю! — захихикала она, выворачиваясь из объятий. — Сейчас не время!

— Вот уж не думаю, — возразил я.

И действительно — время нашлось…

А потом мы лежали, маленькими глотками пили кофе и молчали.

Я любовался подругой; Анна жмурилась и поглядывала на меня через длиннющие ресницы.

— О чем думаешь? — спросила она наконец. — У тебя такой взгляд…

— Не хочу тебя никуда отпускать, — признался я.

— Вот как? — удивилась девушка и с неприкрытой иронией поинтересовалась: — Брошу работу, стану домохозяйкой, нарожаю кучу ребятишек, так?

— Так далеко я не заглядывал, но сама по себе идея неплохая.

— И каждый день гадать, вернешься ты домой или нет? Быть женой полицейского… брр…

— Алекс давно уже зовет к себе.

— Станешь копаться в чужом грязном белье?

— А чем я, по-твоему, сейчас занимаюсь? — усмехнулся я.

— Ловишь преступников, нет?

Я помолчал, потом поморщился и вздохнул:

— Меня в последнее время оттирают в сторону, все дела — обычный криминал. Ничего по профилю. Такое впечатление, что капитан сделал ставку на Яна Навина.

— Так сильно хочешь стать начальником дивизиона?

— Это не самоцель, но и заниматься всякой ерундой смысла не вижу.

— Ты в любом случае остаешься самым молодым специальным комиссаром полиции!

— О да! — рассмеялся я и притянул девушку к себе. — И не только самым молодым!

— Перестань! — взвизгнула та и с хохотом соскочила с кровати. — Ты меня совсем загонял, а еще работать сегодня!

И прежде чем я успел ее перехватить, Анна убежала в ванную. Пришлось дожидаться, пока она примет душ.

— У меня тут для тебя небольшой подарочек… — произнес, когда девушка вернулась в спальню.

— А что было до того? — хитро прищурилась замотавшаяся полотенцем Анна. — Чем мы занимались все это время, разве не меня поздравляли?

— Все это время! — фыркнул я. — «Все это время» будет вечером!

— Нет, нет, нет! — сразу заявила девушка. — Сегодня после ресторана я собираю подруг в «Розовом фламинго». Вечеринка только для дам. Ты не против, надеюсь?

— Нисколько. — Я достал из-под кровати пакет, вытащил из него футляр и протянул подруге. — Это тебе.

Анна с любопытством подняла крышку и округлила глаза.

— О-о-о! — только и вырвалось у нее. — Вот это да! Настоящий? — И она осторожно прикоснулась к перламутровой рукояти. — Какой красивый! Отлично подойдет к моим серьгам и новой сумочке.

— Красивый и незаконный. Поэтому на публике не доставай.

— Ну ты меня вообще за дурочку принимаешь!

— Просто насчет разрешения еще договориться не успел, — пояснил я. — Поэтому аккуратней с ним. А так все как учил.

Девушка взвесила пистолет в руке, утопив кнопку, переломила стволы и один за другим вставила патроны.

— Такого подарка у меня еще не было! — заявила она, любуясь тонкой отделкой.

Потом спрятала оружие в футляр, потянулась поставить его на тумбочку, и от неосторожного движения полотенце съехало на пол. Но дать волю рукам не получилось.

— Погоди! А вот это для тебя! — Анна протянула какую-то коробочку и, воспользовавшись моим замешательством, поспешно прикрыла наготу.

— В самом деле? — озадаченно протянул я.

— Сегодня годовщина нашего знакомства! — напомнила подруга, глянула на часы и, придерживая одной рукой полотенце, принялась лихорадочно рыться в ящике с нижним бельем. — Уже опаздываю, совсем-совсем опаздываю…

Я распотрошил упаковку и озадаченно уставился на серебряную штуковину размером с вытянутый коробок спичек.

— Это гильотина для сигар! — подсказала Анна. — Вот в чем я полностью согласна с папой, так это с тем, что если курить, то курить хорошие сигары.

В кружевных трусиках и лифчике девушка смотрелась ничуть не менее соблазнительно, чем полностью обнаженной, поэтому сосредоточиться на ее словах получилось далеко не сразу.

— Думаешь? — засомневался я.

Анна уселась на кровать и улыбнулась, натягивая чулки:

— Дорогой! Ты не туда смотришь.

Пришлось перевести взгляд с ее стройных ног на прикрытое зеркальной шторкой отверстие в середине гильотины.

— Если я при твоем отце достану сигару, скрученную из листьев элитного островного табака, он тут же примется восхвалять достоинства курительных трубок! — усмехнулся я и спросил: — А открывается она как? — Но тут пальцы сами нащупали кнопку, и сразу — клац! — с сочным лязгом из боковины выскочил хищно изогнутый клинок с загнутым под стать кошачьему когтю кончиком и покрытым мелкими неровными зубцами лезвием.

— Сюрприз! Сюрприз! — рассмеялась Анна. — Тебе вечно нечем вскрывать корреспонденцию, теперь нож всегда будет под рукой!

— Ну надо же! — только и покачал я головой. В разложенном состоянии клинок оставлял открытым отверстие посреди гильотины, и при необходимости ее действительно можно было использовать по прямому назначению. Просто складываешь нож — и зазубренная режущая кромка отсекает все лишние. Хоть кончик сигары, хоть палец. — Оригинально.

— Работа твоего ненаглядного Захара Тота, — похвасталась подруга, упомянув имя известного ножевого мастера. — И даже клинок зеркальный!

— Ты просто чудо!

— Кто бы сомневался! — Девушка через голову натянула платье и повернулась ко мне спиной. — Застегни.

Я помог ей справиться с молнией, а когда Анна выскочила в прихожую, сложил нож и сразу его разложил. Отличная игрушка.

— Кстати, насчет детей, — заглянула вдруг девушка обратно, — я пока просто не готова. Вся жизнь впереди, зачем торопиться? Не представляю себя в роли домохозяйки…

— Да-да, — бездумно покивал я, хоть знал немало тех, кто не дожил и до двадцати шести. Вся жизнь впереди, да-да…

Тонкий кончик ножа легко проткнул газетный лист, а когда потянул его на себя, острейшее лезвие с тихим шорохом распороло бумагу, не встретив ни малейшего сопротивления. Засади такую штуку в человека — и будто когтем рассечет. Но техника работы должна быть специфическая…

— О, мужчины! — заметив мой рассеянный вид, всплеснула руками Анна, схватила сумочку и убежала обуваться. — Ни о чем с вами серьезно поговорить нельзя!

— Да перестань!

— Сегодня в девять вечера в «Гранде», не опаздывай!

И, чмокнув меня в щеку, девушка с курткой в руках выскочила из квартиры. Дверь клацнула замком, я вернулся в спальню, сложил и разложил клинок.

Занятная игрушка. Но — игрушка.

И, кинув гильотину на полку, я отправился в ванную. Постоял под тугими струями душа, вытерся полотенцем, оценивающе посмотрел в зеркало.

Физическая форма отличная, хоть сейчас на ринг, а вот лицо усталое, осунувшееся. Под глазами тени залегли, хорошо хоть волосы пока еще седеть не начали. Но чувствую, этого недолго ждать осталось…

Подавшись вперед, я уткнулся лбом в холодное зеркало, и качнувшийся на цепочке обломок прозрачного камня весело звякнул о стекло.

Звякнул и напомнил об отце, которого я никогда не видел.

Маме этот осколок, с выпуклой стороны оправленный в серебро, с остальных — ломано-неровный, оставил папа, и в детстве я часто представлял, как мы когда-нибудь встретимся и он узнает меня по камню. Мы сложим два обломка, и все сразу станет хорошо, вернется на круги своя. И будет нам счастье.

Лет до семи я действительно верил в эту ерунду. Потом повзрослел и выкинул все из головы.

Но вот встретились ведь! Кто бы мог подумать…

Когда вышел на крыльцо парадного, был полностью собран, выбрит и наряжен в лучший костюм, новую сорочку и до блеска начищенные туфли. Будто не на работу, а на танцы собрался.

Отчасти так оно и было: пусть столик в ресторане и заказан на девять вечера, вовсе не факт, что после работы получится заскочить домой и переодеться. А Томас Соркин меня и так не одобряет, не стоит давать ему лишних поводов для выражения этого неодобрения вслух.

Так-то плевать, просто не хочется испортить Анне праздник.

Поглядев на подернутое белесыми перьевыми облачками небо, я нахлобучил шляпу, поправил ее и спустился к стоявшему перед крыльцом служебному автомобилю. Новому автомобилю.

А вот водитель остался прежний. Несмотря на пару ссадин и заклеенную пластырем шишку на лбу, Артур Левин на больничный уходить не стал и был готов отвезти меня куда потребуется.

Ехать требовалось в кафе.

— Знаешь «Принцип» на Кленовом бульваре? — спросил я, усаживаясь на переднее сиденье.

— Да.

— Поехали.

«Принцип» был излюбленным местом сборища пишущей братии, там имели обыкновение время от времени появляться сотрудники всех мало-мальски известных газет. Спортивные и светские обозреватели, криминальные репортеры, биржевые аналитики и фельетонисты захаживали в это кафе съесть стейк, выпить чашечку-другую кофе или чего-нибудь горячительного и обменяться сплетнями со своими всезнающими коллегами. Эта публика полицейских не жаловала, посматривала косо и по любому сколь-либо значимому поводу норовила затеять свару, но сейчас газетчики уже убежали по делам, а официанты их классовой неприязни к легавым не разделяли. Неважно, кого обслуживать, лишь бы чаевые оставляли.

— Я подожду, — произнес Артур, припарковав автомобиль перед входом в кафе.

— Перестань! — даже не стал я ничего слушать. — Идем! Желудок испортить еще успеешь.

— Но я так выгляжу…

— Нормально с тобой все! Видел бы ты местных завсегдатаев на следующий день после получки!

Парень глянул на свою помятую физиономию в зеркало заднего вида, выбрался из-за руля и, захлопнув дверцу, без всякой охоты поплелся вслед за мной.

В кафе мы уселись за первый попавшийся столик, неторопливо продефилировавшая по проходу официантка принесла два меню и отправилась обслуживать одинокого посетителя в дальнем углу.

Артур принялся с кислым видом изучать ассортимент, а я выудил из своего меню записку, развернул ее и досадливо поморщился.

Кай Дворкин перенес встречу на вечер.

— Мне яичницу и чай, — первым попросил Левин вернувшуюся через пару минут официантку.

— Стейк и двойной капучино, — сделал я заказ, достал портсигар и полюбопытствовал: — Ну и какие впечатления от первого дня? У Петра было интересней?

Артур лишь неопределенно пожал плечами.

— Пока сложно сказать, — ограничился он нейтральным замечанием, кивнул выставившей тарелку девушке и принялся кромсать яичницу тупым столовым ножом.

— Где он тебя отыскал? — стряхнув пепел, поинтересовался я, желая получше узнать своего подопечного.

— Нигде, сам пришел, — прожевав, ответил Левин. — С детства хотел в полицию поступить. У меня и дед был полицейским, и отец.

— Семейная династия, значит?

— Получается так. А у вас?

— Не думаю, — покачал я головой, вспомнив о вчерашней находке в банке.

— А почему тогда? — пытливо глянул на меня парень. — Почему решили стать полицейским?

— С такими способностями либо в полицию, либо в гангстеры. В полиции социальный пакет лучше. — Я отложил сигарету в пепельницу, глотнул кофе и придвинул к себе тарелку со средней прожаренности стейком. — Петр сказал, у тебя тоже талант?

— В смысле? — удивился Артур, но сразу кивнул. — А, да! Я чувствую Вечность, да, — подтвердил он. — Даже заходил один раз, когда в подземке упавшего с перрона вытаскивал.

— И как впечатления?

— Жутко было, — смутившись, покраснел парень. — Потом два дня трясло. И не запомнил толком ничего.

— Привыкнешь. На курсы в академию тебя записали?

— Да, но группу еще не набрали.

— Наберут.

Тут по тротуару перед кафе прошелся Алекс Бриг, я поспешно прожевал последний кусок мяса, вытер салфеткой губы и поднялся на ноги.

— Жди в машине, — попросил Левина и, выложив на край стола стопку мелочи, подхватил шляпу и вышел на улицу.

— Не самое подходящее место для встреч, не находишь? — проворчал Алекс. — Здесь всегда полно газетчиков!

— Можно подумать, нам есть что скрывать, — усмехнулся я и зашагал вдоль дороги.

— А можно подумать — нет! — Бриг пристроился рядом, достал из кармана пальто пухлый газетный сверток и протянул мне. — Как некогда говорили мои подопечные, твоя котлета. Десять кусков.

— С чего бы это вдруг?

Десять тысяч — это две мои годовые заработные платы со всеми надбавками, премиями и компенсациями.

— Советник Гардин расщедрился на сто штук, — пояснил безмерно довольный собой Алекс, — двадцать останется нам при любом раскладе, но надо изобразить какую-нибудь деятельность. Займешься сегодня грузчиками?

— Постараюсь. — Я сунул сверток с деньгами в боковой карман пиджака и придержал Алекса, уже махнувшего рукой медленно катившему по дороге такси. — Стой!

Бриг обернулся и, подняв воротник пальто, спросил:

— Что-то еще?

— Слышал о вчерашнем налете на банк?

— «Симеон и сыновья», так?

— Именно. Там было найдено тело, оно сейчас в морге. И еще есть оторванная рука, ее изъяли позавчера как вещественное доказательство.

— Ну и?

Я поправил едва не сдернутую порывом ветра шляпу и уставился на медиатора:

— Какова вероятность того, что кто-нибудь из судебных медиков, ставя свою подпись, ошибется строчкой и отправит их в крематорий?

Алекс ненадолго замолчал, потом уточнил:

— Это имеет какой-то скрытый от меня смысл?

— А сам как думаешь?

— Вероятность такого развития событий в сто процентов тебя устроит?

— Более чем.

— А прах? — огорошил вдруг меня Бриг неожиданным вопросом. — Виктор, что делать с прахом?

— Придумай что-нибудь, — пожал я плечами и зашагал к служебному автомобилю, возле которого уже маячил Левин.

— В управление? — спросил парень.

— Да, поехали, — подтвердил я.

Минут через пять Артур загнал автомобиль на служебную парковку, выбрался из-за руля и снял пиджак.

— Надо движок отрегулировать, — пояснил он, закатывая рукава сорочки, — а то сущность движения из-за вас и семидесяти процентов мощности не выдает.

— Ты только особо ничего не разбирай, — попросил я, — надо будет по делам съездить.

— Нет, просто впрыск реагента подкручу, — отозвался Левин и откинул створку капота.

Не став больше его отвлекать, я поднялся на третий этаж и прошел в кабинет Крамера. Петр как раз закончил телефонный разговор, он в сердцах кинул трубку и уставился на меня.

— Что еще? — раздраженно рыкнул инспектор.

— Насчет вчерашнего ограбления есть новости?

— О боже! — закатил Крамер глаза. — Сначала капитан мне все утро хвост накручивал, теперь ты кишки мотать заявился! Вы сговорились, что ли?!

— Значит, ничего нет, — догадался я.

— Мы работаем! — Инспектор вытащил изо рта сигару и ткнул ею в меня. — Тебе первому сообщу… Что за?!.

Я сложил гильотину, которой срезал пожеванный кончик, спрятал безделицу в жилетный карман и улыбнулся:

— Так разве не лучше?

— Не доводи до греха, Виктор! — побагровел и без того краснолицый Крамер и расстегнул слишком тугой ворот сорочки. — Иди! Просто иди отсюда! Мне работать надо.

Я решил не испытывать терпение инспектора, но только вышел в коридор, как он сам окликнул меня.

— Как Левин? — спросил вдруг Петр.

— Рвется в бой, — обернулся я.

— Попридержи его.

— Да ты знаешь, расследование налета на прачечную не то дело, где можно влипнуть в историю! — не удалось удержаться мне от язвительного замечания. — Или нет?

— Все вопросы к капитану, — отмахнулся инспектор. — Иди, не мешай работать! У тебя одно дело, у нас десять!

— Если что новое появится — я у себя.

— Проваливай! — вновь рассвирепел Крамер, глянул на обрезанную сигару и с остервенением швырнул ее в мусорное ведро. Как ни удивительно — попал.

Я сделал ему ручкой и отправился на седьмой этаж. Ян Навин куда-то запропастился, на его столе громоздились многочисленные папки, еще две стопки перетянутых шпагатом бумаг лежали на подоконнике.

Подошел, глянул — все личные дела и выписки регистрационного отдела по алхимикам.

Логично — тот, кто сумел взять под контроль столь мощную сущность, вне нашего поля зрения остаться точно не мог. Другой вопрос, что на любой фабрике алхимиков пруд пруди, да и кустарей в частных мастерских хватает. И это еще если научную братию из городского университета в расчет не брать.

Усевшись за стол, я первым делом позвонил секретарше шефа, но линия оказалась занята. Тогда вспомнил о просьбе Эрика Роя и решил, пока есть время, справиться о финансовой состоятельности Карла Верста. Карл — человек азартный, запросто может глупостей наделать, а в «Фонаре» картежники серьезные собираются, таким попробуй не заплати вовремя — мигом кости пересчитают.

Ну и к чему мне лишние неприятности? Совершенно ни к чему.

Проще загодя позвонить знакомому инспектору из комиссии по азартным играм, чем потом тратить на решение чужих проблем собственное время.

Я и позвонил. Как оказалось, согласно предоставленным для исключения из черного списка документам, платили Версту в предвыборном штабе Ланфорда почти две сотни в неделю, помимо этого, на его счете лежало три тысячи, еще на тысячу банк открыл ему кредит.

Я даже по-доброму позавидовал. Тут крутишься как белка в колесе…

Но только начал набирать Эрика Роя, как в приоткрывшуюся дверь протиснулся несший сразу два стаканчика с кофе Ян Навин. Под мышкой у него была зажата сложенная газета.

— Есть подвижки? — положив трубку на рычажки аппарата, спросил я.

Комиссар плюхнулся за стол, приложился к одному из стаканчиков и только тогда покачал головой.

— Нет, — ответил он и откинулся на спинку скрипнувшего стула.

Судя по осунувшемуся лицу, мятой одежде и взъерошенным волосам, вчера после банка Ян вернулся в управление и всю ночь разгребал личные дела алхимиков.

Тут Навин встрепенулся, потряс газетой и с умным видом изрек:

— Sic transit gloria mundi!

— В смысле? — удивился я.

— Не читал свежий номер «Осеннего вестника»?

— Нет.

— На первую полосу они поместили репортаж о неудачном ограблении банка, с твоей физиономией, между прочим, а заметку об осквернении останков человека, который руководил этим городом три десятка лет, тиснули в разделе криминальной хроники! Да и там пара строчек!

— И никакого общественного резонанса, — усмехнулся я. — Так что, совсем зацепок нет?

— Сейчас проверяем алхимиков, уже имевших проблемы с законом, но таких, к сожалению, немало. — И, приподняв толстенную папку, Ян кинул ее обратно на стол. — С рецидивистами проще, но тоже пока ничего.

— А лаборатории и аптеки?

Чтобы призвать сущность или прожечь проход в Вечность, требовался ряд крайне специфичных реагентов, оборот которых находился под строгим контролем. Другое дело, что перекрестная проверка журналов продаж занимала обычно кучу времени.

— Отправил людей, — кивнул Ян.

— Ясно.

Тут зазвонил телефон, я взял трубку, молча выслушал сообщение и встал из-за стола.

— Нас к капитану, — вышел за дверь и уже в коридоре как бы между прочим спросил: — Выяснили, чью ячейку вскрыли?

— Нет, — пробурчал Навин, явно не настроенный говорить об этом деле.

Капитан тоже оказался не в духе.

— Что с ограблением прачечной? — с ходу потребовал он отчета и принялся расправлять свои густые, с проседью усищи.

— Работаем, — отозвался я.

— Плохо работаете! — Шеф поднялся из кожаного кресла и навис над столом. — Плохо!

— Не наш профиль, — напомнил я.

— Да неважно! Просто найдите стрелка, пока он не убил кого-нибудь еще!

— Обязательно. Насчет вчерашнего ограбления банка…

— И слушать ничего не хочу! — взъярился капитан.

— Там очень большой объем работы! Кучу людей проверить надо! Мы с Яном могли бы вести расследование совместно. — Меньше всего мне хотелось гоняться за каким-то психом, пока остывает след по-настоящему важного дела.

— Помощь и в самом деле не помешает, — подтвердил Ян, но по губам его при этом скользнула хитрая улыбочка.

— Найдет стрелка, тогда и привлечешь его к расследованию, — отрезал шеф. — А пока подумай, кого еще можно из дивизиона задействовать. — И он махнул рукой. — Виктор, можешь идти.

Я кивнул и вышел в приемную, пребывая в на редкость паршивом расположении духа.

Очень уж ясно капитан дал понять, что при любом раскладе старшим в расследовании останется Ян Навин и арест ограбившего прачечную и ломбард молодчика ничего не изменит.

— Виктор, — окликнула меня секретарша, — инспектор Крамер на линии!

Провод трубки оказался перекручен, пришлось нагнуться над столом, и взгляд сам собой скользнул по глубокому декольте блузки с якобы случайно расстегнутой верхней пуговкой. Еще и дамочка, как на грех, склонилась к пишущей машинке…

Но тут я враз позабыл про ее слегка колыхавшийся при каждом движении бюст и переспросил Петра:

— Уверен, что это наш случай?

Выслушал чертыхнувшегося инспектора, опустил трубку на рычажки и, выпрямляясь, поблагодарил секретаршу:

— Спасибо.

— Что-то важное? — мило улыбнулась та.

— Да так, — пожал я плечами, — не особо. Но все равно спасибо.

С невозмутимым выражением лица вышел из приемной и уже в коридоре выдохнул проклятие.

Не особо?! Да капитан меня с потрохами сожрет, когда про два новых трупа узнает! И плевать, что дело к специальному дивизиону никаким боком отношения не имеет.

Вот ведь незадача!

Когда спустился на парковку, Крамер уже стоял на подножке служебной машины, он махнул мне рукой и забрался в салон. Я присоединился к Артуру, и мы вслед за инспектором выехали на дорогу. Сзади сразу пристроилась еще пара патрульных автомобилей. Наш это случай или нет — особой роли не играет, два покойника, как ни крути, переводят преступление в разряд особо важных.

Два человека не придут сегодня домой, не придут лишь из-за того, что я вовремя не остановил придурка с револьвером, грабящего прачечные в восемь часов утра.

Мысль эта покоробила, но не слишком. Всякое случалось за годы службы, привык. Профессиональная деформация психики, как обозвал это во время одной из совместных попоек Кай Дворкин. Что полицейского, что криминального репортера вид чужой смерти трогает мало. Главное, не принимать близко к сердцу и не вспоминать, что жертвы — это чьи-то родные и близкие.

Я и не принимал. Иначе и спиться недолго. Или с катушек слететь.

Стрельба на этот раз случилась в кафе «Астра», перед заведением к нашему приезду уже собрались зеваки и шныряли газетчики. Время от времени серую хмарь угрюмого утра разрывали магниевыми вспышками фотографы.

Патрульные принялись оттеснять прохожих от входа, прикатившие с Крамером детективы достали блокноты и отправились опрашивать свидетелей. Мы с Петром сразу прошли внутрь.

— Дурацкий случай, — тяжело отдуваясь, начал рассказ толстый усатый полицейский, первым прибежавший на выстрелы. — Тот парень минут через пять после открытия заявился, а за кассой молодая дуреха стояла, она буфетчика подменяла. Наверное, запаниковала, может, крик подняла, вот грабитель и пальнул. И свидетеля тоже оставлять не стал. А денег-то сколько мог забрать? Смех один. Смех и грех.

Я перегнулся через прилавок, глянул на официантку. Действительно — молодая.

— Посетитель только один был? — уточнил инспектор Крамер.

— Да, они же только открылись! Сюда на ланч из соседних контор собираются, и по вечерам многолюдно. А утром никого. Повар на кухне был, буфетчик пошел алкоголь принимать, поэтому и попросил подменить. И вот как вышло…

— Нехорошо вышло, — пробурчал Петр.

Я кивнул и отошел от прилавка к навалившемуся грудью на стол мужчине в темном костюме, дорогую ткань которого расчерчивали частые белые полоски. Подобно перебравшему спиртного пьянице, он уткнулся лицом в собственную тарелку, но зиявшая в затылке дыра и брызги крови на стуле напротив сразу расставляли все по местам. Мертв.

И вот что странно: сидел убитый к кассе боком, а прострелен почему-то оказался затылок. Как такое могло получиться?

— Сколько выстрелов слышали свидетели? — уточнил я у патрульного.

— Два, — уверенно ответил тот. — Два раза подряд хлопнуло. И сразу невысокий парень выскочил и по улице драпанул. Направо побежал, на перекрестке свернул. Куда дальше, никто не видел. И говорят, на лице платок у него был…

— Точно подряд выстрелы были?

— Вроде да, — растерялся толстяк. — Могу уточнить…

— Мои люди все выяснят, — успокоил его Крамер и спросил: — Что не так, Виктор?

— Минуту.

Я вышел на крыльцо и подозвал Артура.

— Да? — подскочил парень.

— Пройдись, — указал я в сторону перекрестка, — поспрашивай о вчерашнем грабителе, описание у тебя есть.

— Так это он?!

— Возможно. И еще — как бы его автомобиль не дожидался. Узнай.

Левин только глазами захлопал.

— Автомобиль? — опешил он. — Сшибает двадцатки…

— Иди! — распорядился я и остановил прибывшего на вызов помощника коронера: — Подождите секунду, сейчас вас пригласим.

Сам шагнул за порог, шляпой прикрыл низ лица и, выставив указательный палец, подошел к кассе.

— Требую деньги, официантка визжит. Бах! Выгребаю деньги, оборачиваюсь, замечаю свидетеля. Бах!

— Не сходится, — вздохнул инспектор.

— Почему? — удивился патрульный.

— Входное отверстие у мертвеца в затылке, выходным разворотило лицо, а сидел он к кассе не спиной, а боком, — пояснил Крамер.

— Он мог смотреть в окно, — предположил толстяк.

— Тогда бы стекло кровью забрызгало, а не стул напротив. Как будто…

— …стреляли сразу от входа! — Я вернулся к двери, вытянул руку и точно: судя по брызгам и положению жертвы, выстрел был произведен именно оттуда.

— Получается, налетчик, как и вчера, начал палить прямо с порога. — Петр Крамер сунул в рот сигару и с силой прикусил ее кончик. — И первым выстрелом он убил вовсе не официантку, а сидевшего к нему спиной посетителя. Тот даже повернуться не успел.

— Или официантка завизжала, и тогда грабитель открыл стрельбу, — предположил патрульный, поскольку иное развитие событий просто не укладывалось у него в голове. — Зачем иначе?

— Вот именно — зачем? — Я приоткрыл дверь и запустил внутрь помощника коронера. — Будьте добры, приподнимите голову убитого. Нам для опознания надо.

Петр Крамер глянул на меня с недоумением, а судебный медик невозмутимо натянул резиновые перчатки и, осторожно обхватив пальцами виски мертвеца, оторвал от тарелки его развороченное выходным отверстием лицо с перепачканной в крови полоской рыжих усов.

— Знаешь его? — насторожился инспектор.

— Нет, — почти не покривив душой, ответил я. — А теперь, пожалуйста, внутренний карман пиджака.

Помощник коронера начал выполнять мое распоряжение, и вдруг глаза его округлились.

— Оп-па! — пробормотал он и выложил на стол вместе с бумажником тупорылый револьвер. — У него кобура под плечом…

— Сдается мне, вовсе не в ограблении дело! — высказал вполне логичную в этой ситуации догадку Петр Крамер.

Судебный медик раскрыл бумажник и начал искать удостоверение личности, а я направился на выход и уже от двери предупредил:

— Узнаю пока, что Артур выяснил, и вернусь.

Но вместо этого, сбежав с крыльца, дошел до ближайшей телефонной будки, опустил в прорезь аппарата четвертак, а когда дозвонился до казино «Колесо Фортуны», попросил пригласить управляющего.

— Привет, Сол! — произнес в ответ на неразборчивое бурчание Когана. — Это Виктор. Можешь разговаривать?

— Да, а что случилось? — удивился тот.

— Меня тут одним вопросом озадачили, — выдал я тщательно продуманную полуправду, — нужна информация по банде Саливана. Сильно они вас потеснили за последнее время? Какие им заведения отошли?

— Ну, так сразу и не скажу…

— Слушай, Сол, это в твоих интересах, разве нет?

— Так-то да, — вздохнул тот в трубку. — Пару ломбардов они отжали, «Изумруд» и «Семь жемчужин». Еще прачечную «Росинка» и кафе, запамятовал название…

— «Астра»?

— Да, точно.

— А теперь, Сол, слушай меня внимательно, — понизил я голос. — Не знаю, кто у вас решил начать войну, но мы этого так не оставим. Никому не нужны перед выборами гангстерские разборки, понял?

— Погоди-погоди! Какие разборки? — весьма натурально удивился Коган. — О чем ты?

— Помнишь переговорщика Саливана? Черный костюм в белую полоску, рыжие усики.

— И что с того?

— Ему только что вышибли мозги в той самой «Астре»!

— Да мало ли кто это мог быть?! — послышалось в трубке. — Я первый раз об этом слышу!

— Позавчера убили приемщика ломбарда «Изумруд», вчера подстрелили хозяина и грузчика «Росинки». Совпадение, хочешь сказать? Стрелок сработал под ограбление, но это никого обманет! А мне меньше всего хочется, как в двадцать девятом, трупы с улиц собирать!

— Виктор! Виктор, погоди! — заволновался Сол. — Я понятия не имею, о чем ты говоришь! Никто из наших не стал бы начинать войну!

— Я тебе все сказал!

— Но я представления не имею, что происходит.

— Так оторви задницу от кресла и выясни! И передай своим, что если не дадут задний ход, от них мокрого места не останется! — Тут в дверцу телефонной будки заколотил раскрасневшийся Артур, я напоследок предупредил: — Будь на связи, — и повесил трубку.

Вышел на улицу и спросил:

— Что у тебя?

— Есть свидетель! Есть! — зачастил Левин. — Продавщица цветов на соседнем перекрестке видела, как этот тип заскочил в машину и уехал! И он был уже без платка!

— Разглядела хорошо? Сможет опознать?

— Стрелка — нет, но водитель с ней минут десять флиртовал. Подкатил на синем четырехдверном «Льве». Номер не разглядела, он грязью заляпан был.

— Отлично! — оживился я. — Вези ее в управление, я с Крамером вернусь.

— Вызвать художника?

Я задумался, потом покачал головой:

— Нет, возьми лучше в дивизионе по борьбе с организованной преступностью подборку фотографий подручных Адама Марона. Начни с тех, у кого в деле стоит отметка о прохождении водительских курсов.

— Так это война банд? — охнул Левин.

— Беги, — отмахнулся я и вернулся в кафе. Заглянул внутрь и окликнул инспектора: — Петр, ты закончил здесь? Нам бы ехать пора.

Крамер подошел и так, чтобы не услышали остальные, уточнил:

— Появились зацепки?

— Так ты закончил?

— В принципе да.

— Тогда поехали, по дороге поговорим.

На обратном пути я рассказал о найденной Артуром свидетельнице и своем видении происходящего.

— Надо дать ориентировку на автомобиль и выставить детективов в штатском у второго ломбарда. Как ты сказал, «Семь жемчужин»? — выслушав меня, решил инспектор. — Адам Марон уже одной ногой в могиле, ему наши угрозы сейчас — пустой звук. Раз рискнул такую кашу заварить, уже не остановится.

— Сомневаюсь, что это идет от старика.

— Кто-то из его окружения хочет войны с Белым Кулаком? — задумался Крамер и нахмурился. — Но зачем?

— Как только Адам умрет, начнется грызня за власть. А так им волей-неволей придется держаться друг друга. Возможно, кто-то хочет выиграть время, чтобы подмять под себя остальных.

— Не исключено, — кивнул Петр. — Вовсе не исключено.

В управлении я первым делом заглянул к капитану и, надо сказать, своими известиями его вовсе не обрадовал. Мало того что два новых трупа на руках, так еще война банд в любой момент начаться может! И это в месяц выборов!

В общем, накрутил себя шеф изрядно, и лишь наметившиеся подвижки в расследовании позволили мне избежать нагоняя.

Но расслабляться оказалось слишком рано: продавщица цветов просмотрела фотокарточки всех известных нам членов банды Адама Марона, но не узнала ни одного из них. Пришлось вызывать полицейского художника и составлять портреты водителя и стрелка в надежде, что сумеют помочь детективы дивизиона по борьбе с организованной преступностью.

— Артур! — окликнул я парня, ни на шаг не отходившего от симпатичной свидетельницы. — Идем!

— Куда? — удивился Левин. — Тут же…

— Художник и без тебя прекрасно справится. А нам по делам надо съездить.

— А вдруг их опознают?

— Будешь время от времени звонить, — успокоил я его. — Не волнуйся, это дело небыстрое.

— Идите-идите, — обернулся к нам полицейский художник. — Не стойте над душой.

Левин тяжело вздохнул и поплелся за мной.

По пути к лифту я заглянул в кабинет и спросил у зарывшегося в бумаги Навина:

— Не нашел еще своего алхимика?

— Нет, — отозвался тот, — но он точно где-то здесь. Где-то в этих самых документах.

— Рецидивистов всех проверили?

— Всех до единого, — кивнул Ян. — Ладно, не отвлекай.

Не отвлекай? Ну-ну…

— Комиссар Грай! — крикнул вызвавший лифт Артур. — Вы идете?

Я вслед за парнем заскочил в кабину и уточнил:

— Штаб-квартиру профсоюза грузчиков знаешь?

— В складах у вокзала? Знаю.

— Вот и замечательно. Поехали.

Дорога до вокзала много времени не заняла, но вот в его окрестностях скорость пришлось сбросить до минимума. На узеньких улочках, застроенных разномастными пакгаузами, навстречу постоянно попадались грузовики и фургоны, а по обочинам с целеустремленностью заводных кукол шагали тронутые.

Их было видно сразу. Обычные грузчики сбивались в компании по три-четыре человека, курили и травили анекдоты, эти же просто шли, тащили, катили. Молча, каждый сам по себе.

Жутковатое зрелище.

— Не сигналь, — попросил я воспользовавшегося клаксоном Артура. — Бесполезно.

Формально тронутые считались живыми, но за редким исключением они делали, что должны были делать, и только. Каждый словно существовал в собственном мире, в своем собственном времени.

С другой стороны, при всех своих странностях тронутые отличались завидным здоровьем и выносливостью, не пили, не курили, вкалывали от звонка до звонка, и потому предприниматели зачастую предпочитали вместо одного нормального работника нанимать двух таких и при этом еще экономили на фонде оплаты труда.

— Почему так? — спросил вдруг Левин. — Они как мертвецы ходячие. Даже сержант Фольг не такой. А инспектора Крамера от обычного человека вообще не отличить…

— Много разного на эту тему написано, — пожал я плечами.

— А вы как думаете?

— Никак. Поговори потом с Навином, он любит об этом порассуждать. — Автомобиль остановился через дорогу от штаб-квартиры профсоюза грузчиков, и я указал на телефонную будку. — Время от времени звони в управление.

— Хорошо, — кивнул Левин, выбрался из-за руля и, дребезжа мелочью, побежал выполнять распоряжение.

Я поднялся на крыльцо особняка, дождался его отмашки — ничего! — и распахнул массивную дверь. Только шагнул в полутемный вестибюль, и навстречу немедленно выдвинулась плечистая фигура.

— Вам назначено? — пробасил охранник с неоднократно ломанным носом и сбитыми костяшками уличного бойца. Его ничуть не менее габаритный напарник остался сидеть в кресле, но газету отложил.

— Обычно я сам себе назначаю.

Вида полицейского значка хватило, чтобы громила освободил проход, я подошел к лестнице и без всякой спешки начал подниматься на второй этаж. Вслед понеслось треньканье телефонного диска.

Нестрашно.

Выскочившую при моем появлении из-за стола фигуристую секретаршу я и слушать не стал. Досадливо отмахнулся, распахнул дверь кабинета и решительно переступил через порог.

— Чем обязан? — оторвался от бумаг мужчина средних лет. Ворот его сорочки был расстегнут, галстук и пиджак висели на вешалке в углу. Там же замер похожий на хорька парень с характерной выпуклостью под левой подмышкой.

— Специальный комиссар полиции Грай, — представился я.

— Я не спрашивал, кто вы, — нахмурился профсоюзный воротила. — Меня интересует, зачем вы сюда явились.

Внимательно оглядев аскетичную обстановку, я усмехнулся и неопределенно пожал плечами:

— Думаю, вам прекрасно известно, зачем я здесь.

— У меня нет настроения разгадывать загадки! — резко бросил хозяин кабинета. — Или говорите, что вам нужно, или оставьте нас!

Я приблизился к его столу и спокойно произнес:

— Возникло мнение, что вы несколько неверно трактуете сложившуюся политическую обстановку и в силу этого не можете больше рассчитывать на поддержку покровителей из городского совета.

— Что? — У профсоюзного бонзы аж брови на лоб полезли. — Что вы сказали?!

— Вы ведь на самом деле не страдаете тугоухостью, ведь нет? — с дружелюбной улыбкой поинтересовался я.

— Какого черта вы лезете в чужие дела?! — поднялся из кресла мужчина, лицо которого налилось дурной кровью. — Это не вашего ума дело! Да одного звонка хватит, чтобы вас вышвырнули на улицу!

— Так было. — Мне не составило ни малейшего труда сохранить спокойствие, поскольку именно на такую реакцию разыгрываемый мною фарс и был рассчитан. — Так было, пока вы не поставили не на ту лошадь. Теперь все по-другому. Больше никто не будет выгораживать вас, и нам не придется закрывать глаза на ваши грязные делишки.

— Это переходит все границы!

— Привыкайте к новым правилам.

— Покажи этому господину, где выход! — приказал глава профсоюза помощнику, плюхнулся обратно в кресло и скрестил на груди руки.

Хорек немедленно встал между мной и столом.

— Вы слышали, — заявил он. — Уходите.

Я направился к выходу, почти сразу остановился и обернулся:

— Еще один момент…

— Уходите! — Хорек ухватил меня за плечо и немедленно за это поплатился.

До хруста в суставе выкрутив перехваченную руку, я ткнул его лицом в дверное полотно, положил свободную ладонь на аккуратно подстриженный затылок, надавил, и парень взвыл от боли в сломанном носе.

— Вероятно, между нами возникло некоторое недопонимание, — улыбнулся я, постепенно усиливая нажим. — Но я проясню свою мысль. Так вот, на мой взгляд, вы ничем не отличаетесь от гангстеров. По сути, вы даже хуже. Они просто грабят, а вы присосались к работягам и тянете из них последние соки. И не просто обираете их, а, по сути, крадете будущее. Плевать вам и на условия труда грузчиков, и на их мизерные оклады, главное — выбить побольше денег из работодателей да собрать мзду за право нанять тронутых. А нормальных людей на улицу! — Мне пришлось посильнее придавить начавшего елозить Хорька и только потом продолжить: — И все бы хорошо, но вы совершили политическое самоубийство! Поэтому будьте уверены, очень скоро мы вытащим на свет божий все ваши грязные делишки: контрабанду, рэкет, неуплату налогов. А может, и что похуже. Как вам такое, а?

— После выборов вы приползете на коленях выпрашивать прощение, — сухо произнес профсоюзный бонза. — Я запомнил вас, специальный комиссар Грай. Можете не сомневаться.

— До выборов три недели. Сомневаюсь, что вам удастся продержаться на свободе столь долго. Это ведь так просто — засадить человека за решетку, если он и в самом деле виновен.

Я отпустил Хорька и несильно ткнул ему кулаком по почке. После осторожно опустил парня на пол, а когда выпрямился, в руке у меня был его револьвер.

— Знаете, что это? — спросил у хозяина кабинета. — Нет? Это билет в исправительное учреждение Святого Кейна. Путевка на каторгу. Судью ведь теперь никто не попросит смягчить приговор, так? — Я распахнул перепачканную кровью дверь, уже с порога ухмыльнулся: — Наслаждайтесь последними спокойными деньками, — и вышел в приемную.

После спустился на первый этаж, прошел мимо замерших у стенки громил и покинул этот рассадник коррупции в просто замечательном настроении. Жулики от профсоюза столь уверились в собственной неприкосновенности, что для них такой визит подобен грому среди ясного неба. Вот теперь и посмотрим, какова цена их связям, когда политический ветер дует в чужие паруса.

Заметив, что Артур чуть ли не пританцовывает на месте от нетерпения, я сбежал по ступенькам и подошел к автомобилю.

— Есть новости?

— Водителя опознали! — выпалил Левин. — И даже в розыск уже объявили!

Я кинул изъятый револьвер на заднее сиденье, сам уселся рядом с Артуром и спросил:

— Последнее место жительства установлено?

— Нет, пока нет информации.

— Тогда так… — Я задумался было, но сразу решил. — Едем в «Пять рюмок»!

— Не в управление? — удивился парень, выкручивая руль.

После утренней регулировки заточенная в двигатель сущность движения вела себя значительно спокойней, и автомобиль слегка задрожал лишь при полностью утопленной педали газа.

— Возможно, сами нужную информацию скорее раздобудем, — пояснил я. — Что с водителем? Кто такой?

— Кристофер Гирш, — на миг задумавшись, припомнил Левин имя подозреваемого. — Больше ничего не сказали.

— Не знаю такого, — покачал я головой, глянул на морщившего лоб Артура и решил его успокоить. — Не волнуйся, Крамер без нас на задержание не поедет.

— Думаете?

— Уверен. Главное — просто на связи быть.

Бар «Пять рюмок» был средней паршивости забегаловкой, прятавшейся в полуподвале трехэтажного дома, который был расположен неподалеку от городского парка. Кормили там отвратительно, наливали всякую бурду, но местных жителей подобные мелочи нисколько не смущали. Не смущали они и меня, благо захаживал туда нечасто и никогда — с целью перекусить.

Но, похоже, не сегодня…

— Два часа, — задумчиво пробормотал я, посмотрев на хронометр. — Видимо, придется здесь обедать.

— Думаете? — с сомнением глянул Артур на замызганную вывеску над уходившей вниз лестницей.

— Язву хочешь заработать? Будешь потом мучиться! — Язва, если разобраться, настоящий бич нашей профессии, сколько детективов с ней мучается — и не сосчитать. — Идем, сядешь у входа, проследишь, чтобы не мешали.

Воодушевленный поручением Левин проверил револьвер и вслед за мной сбежал по крутой лестнице. Окинув взглядом пустую стойку бара, я указал ему на крайний стол, а сам направился в дальний угол, где в темном закутке ссутулилась одинокая фигура.

— Сообразите чего-нибудь на двоих, — на ходу бросил сонной официантке, мусолившей во рту кончик химического карандаша.

Дебелая девица с неохотой оторвалась от кроссворда и отправилась на кухню, а тщедушный человечек за дальним столом неуверенно поежился, обреченно хлебнул пива из не тронутого до того бокала и вытер губы тыльной стороной ладони.

— Комиссар Грай! — не слишком натурально удивился он. — Какая встреча!

Больше всего Генри Путель напоминал поросенка, невесть с чего нарядившегося в засаленный клетчатый пиджак с протертыми локтями, мятые брюки и несвежую сорочку с оторванной верхней пуговицей. Виной тому было его хрупкое сложение, остренькая физиономия, маленькие глазки и торчащие в разные стороны уши — большущие, розовые, с многочисленными алыми ниточками кровеносных сосудов.

Характер у Генри был откровенно трусоватый, поэтому не приходилось удивляться тому, что знакомые жулики относились к нему с нескрываемым пренебрежением и к своим темным делишкам по возможности старались не привлекать. Зато, сорвав куш, обычно не отказывали себе в удовольствии угостить неудачника выпивкой и похвалиться успехами.

— Привет, Генри, — уселся я напротив коротышки и положил шляпу на угол стола. — Спокойно поговорим или придется тебя поколотить?

Путель шмыгнул носом и кивнул на занявшего стол у входа Артура:

— Мальчик с вами?

— Со мной.

— Тогда можно обойтись без спектакля, раз все свои.

Да, несмотря на трусоватость, а быть может, именно из-за нее Генри Путель работал на инспектора Крамера, который нас в свое время и свел. Но если Петр предпочитал использовать кнут, то я за информацию платил, и, надо сказать, такой подход перебивавшегося случайными заработками Генри устраивал куда больше.

Виляя бедрами, подошла официантка, выставила на стол кружку пива, тарелку с котлетой и гарниром из овощей и отправилась обслуживать Левина.

— Узнал? — спросил я, передвигая выпивку информатору.

— Нет! — по привычке пискнул тот, но сразу сунул мне салфетку, под которой оказался исписанный неровными прыгающими буковками обрывок газетного листа.

— Что-то серьезное?

— Порожняковый вагон загрузили контрабандными сигаретами.

— Точно профсоюз грузчиков в этом замешан?

— Да. — Генри Путель присосался к своему бокалу, в несколько длинных глотков его осушил и заменил моей кружкой, к которой уже не притронулся. — Они. Для кого — не знаю, но точно они.

— Отлично, — пластая жесткую котлету тупым ножом, кивнул я. — Просто замечательно.

Простыми угрозами профсоюзных деятелей не пронять, бить надо по самому больному для них месту — по кошельку. И пусть даже дело ограничится конфискацией сигарет, сигнал им будет послан вполне определенный.

Но откинувшийся на спинку стула информатор моего энтузиазма, как выяснилось, не разделял:

— Для профсоюза это даже меньше, чем ничего, — заявил он. — Даже не мелочишка на карманные расходы, просто услуга нужному человеку. Настоящие деньги они заколачивают совсем на другом. — Генри оторвался сделать глоток пива и продолжил: — За каждого принятого на работу тронутого они требуют откат в треть оклада. Каждую неделю, каждый месяц. На всех складах, пакгаузах и даже на городском вокзале им отстегивают отступные. Это миллионы, Виктор! Совершенно законные миллионы! А тут вагон контрабандных сигарет. Плюнуть и растереть.

Я молча кивнул. Не платить профсоюзу работодатели не могли — иначе немедленно начинались забастовки и прочие несущие одни лишь убытки радости жизни. К тому же даже с учетом мзды двое тронутых обходились работодателю дешевле, чем один нормальный грузчик.

— Они потери этого вагона даже не заметят! — продолжил распаляться Путель.

— Да и черт с ними, — не стал я раскрывать своих карт. — Скажи-ка лучше мне кое-что еще.

Информатор болезненно поморщился, и на его личике возникло совсем уж разнесчастное выражение.

— Комиссар, — облизнул Генри бесцветные губы, — мы так не договаривались. Мне это не нравится.

— Ты даже не знаешь, о чем пойдет речь. — Я поковырялся вилкой в овощах и отодвинул тарелку в сторону.

— И знать не хочу.

— Кристофер Гирш, — просто озвучил я имя водителя, подвозившего нашего отмороженного стрелка.

— А! — с облегчением перевел дух информатор. — Крис Дюжина! Это один из парней Малоя. Был у них водителем.

— Того самого Малоя? — насторожился я. — Аарона Малоя?

Аарон Малой был основателем печально известного «Синдиката» — банды, к услугам которой прибегали гангстеры, когда не хотели или не могли выполнить грязную работу собственными силами. Запугать свидетеля, сломать ноги должнику, похитить конкурента, убить неугодного — подручные Малоя не брезговали ничем, но долгое время оставались вне поля зрения дивизиона по борьбе с организованной преступностью. Прижать бандитов удалось, лишь когда кто-то из «уважаемых людей» счел заносчивого отморозка слишком опасным и велел сдать его полиции.

Я вытер губы салфеткой и внимательно уставился на информатора:

— Малой в городе?

— После того, что он устроил в суде? — хихикнул Генри Путель. — Нет, говорят, он в тот же день укатил по поддельным документам в Нову. А вот подельники его, которых сразу не загребли, остались. Гирша видел пару раз, ходил неприкаянный.

— Ясно.

Аарон Малой обвел всех вокруг пальца, сбежав прямо из здания суда. С помощью пронесенных кем-то алхимических реагентов бандит из расположенной в подвальном помещении камеры умудрился прожечь ход в Вечность. Точнее — в подземку. Поезда ходили четко по расписанию, и подгадать время не составило никакого труда. А на следующей станции гангстер просто спрыгнул с вагона и затерялся в толпе. Больше его в городе не видели.

— Узнаешь, где найти Гирша? — озадачил я информатора. — И заодно поспрашивай, не вернулся ли в город сам Малой. С него станется.

— Нет-нет-нет, — замахал тот руками. — Это страшные люди! Даже не просите, и близко к ним не подойду! Им человека убить — что муху прихлопнуть!

Я вытащил из кармана заранее отложенную стопочку сотенных банкнот и кинул одну из новеньких купюр на стол. Обычно так деньгами не сорил, но сегодня вполне мог позволить себе пустить в ход часть «котлеты» Алекса. Пусть Генри только согласится, семь шкур потом с него сдеру.

— Ни за что! — замотал стукач головой.

Добавил вторую сотню, но и тогда Путель своего решения не изменил.

— Нет! — просипел он и судорожно сцепил пальцы с обгрызенными ногтями. — Знаете, почему Гирша Дюжиной прозвали? Он всегда с собой два револьвера носит. Двенадцать патронов, двенадцать выстрелов. Не хочу, чтобы во мне лишних дырок понаделали.

— Триста монет за плевую информацию, — улыбнулся я, убирая остальные деньги в карман. — Триста монет, подумай только!

— И не уговаривайте! — отвернулся информатор.

— Хватит ломать комедию! Ты ничем не рискуешь. Сам же говорил, парень ходил неприкаянный, наверняка куче народу известно, чем он сейчас занимается.

— Уговорили! — Путель жадно схватил купюры и быстро спрятал в потертый бумажник. — Как узнаю, позвоню.

— И еще один момент, — поднявшись, произнес я, — меня интересует алхимик. Скорее всего, этот человек никак не связан с криминалом, но, возможно, начал сорить деньгами или интересоваться покупкой реагентов, которые добропорядочному обывателю ни к чему. Поспрашиваешь?

Информатор только кивнул. Все его мысли были заняты нежданно-негаданно свалившимися деньжищами, и меня он уже не слушал.

— Генри! — одернул я его. — Ты поспрашиваешь?

— Да-да! Комиссар, конечно! — заерзал он на месте.

— Это важно. Не подведи меня.

— Понял-понял. Все сделаю.

— Где здесь ближайшая телефонная будка? — спросил я, нахлобучивая шляпу.

— На задах, в переулке. Всегда оттуда звоню.

Я кивнул и зашагал на выход. Там позвал уже успевшего перекусить Артура и по крутой лесенке поднялся на улицу.

— Теперь изжога замучает, — нагнав меня, пожаловался Левин.

— Выпей соды, — посоветовал я и остановился у входа в глухой переулок. — Свяжись с дежурным, узнай о Гирше.

— А вы?

— Сейчас вернусь.

Парень забрался в служебный автомобиль, а я прошел по узенькому проходу меж глухими стенами домов, свернул к задворкам кафе и наткнулся на притаившуюся там телефонную будку. Позвонил в «Фонарь» и сразу попал на Эрика Роя.

— Привет, это Виктор, — поздоровался я. — Эрик, мы на днях с тобой об одном моем знакомом разговаривали, ты еще его платежеспособностью интересовался…

— Карл Верст, да? — послышалось в трубке. — Точно, интересовался. В покер он играть не умеет, а мне проблемы не нужны, ты же знаешь.

— При необходимости можешь ему тысяч на двадцать кредит открыть, не больше.

— Принято.

— Все, бывай.

— До встречи, Виктор.

Я повесил трубку на рычажок телефонного аппарата и вернулся к служебному автомобилю.

— Ну что? — заглянул в приоткрытое окошко.

— Да! — встрепенулся Артур. — Есть адрес Гирша! Инспектор уже выехал, но мы там раньше будем.

— Отлично! — обрадовался я. — Но! — сразу остановил уже повернувшего ключ в замке зажигания парня. — Открой для начала багажник.

Левин потянул рычаг, я откинул крышку и выдернул из держателей двуствольный штуцер. Положил его на заднее сиденье, после уселся рядом с водителем и скомандовал:

— Жми на газ!

— Думаете, понадобится? — вывернув с тротуара на проезжую часть, спросил Артур. — Штуцер, в смысле?

— Не знаю. Но мой тебе совет: всегда, даже при выезде на самое пустяковое задержание держи штуцер под рукой. Позавчера револьвер тебе не помог бы.

— Так то поднятые! — воскликнул Левин, до предела увеличивая скорость. По кузову пробежала легкая дрожь, но в целом автомобиль шел ровно-ровно.

— По тронутым из револьвера стрелять тоже мало толку. Эффект почти нулевой, — напомнил я. — А иногда приходится, знаешь ли. И самое главное — если у преступника способности вроде наших, сущность он наверняка отведет.

— Таких один на десять тысяч! — фыркнул Артур.

— Наш подозреваемый входил в «Синдикат» Аарона Малоя. Слышал о Малое?

— Слышал, — кивнул парень и замолчал, но вскоре не выдержал и спросил: — С тронутыми и поднятыми понятно. А воплощенную сущность как уничтожить? Тоже пулей?

Я покачал головой:

— Нет, этих тварей только клинки с зеркальной поверхностью берут, — и пояснил: — Плоть у воплощенных ненастоящая, только от зеркал порезы и не затягиваются.

— Ясно.

— Тебе, кстати, служебный нож выдали? — уточнил я.

— Нет, я же пока только откомандирован к вам.

— Ладно, поговорю с капитаном.

— Спасибо.

Автомобиль вывернул с узеньких улочек Десятки, и вместо обшарпанных двух- и трехэтажных особняков вдоль дороги потянулись не менее обшарпанные доходные дома. Серые и унылые многоквартирные муравейники, наводящие беспросветную тоску одним лишь своим видом.

Сверившись с записанным в блокнот адресом, Артур свернул во дворы, и машина запрыгала на неровной дороге, разбрызгивая колесами многочисленные лужи.

— Вот этот дом, — вскоре указал Левин на невзрачную пятиэтажку. — Наших еще нет.

— Могли бы и поторопиться, — пробурчал я. — Ладно, к парадному не подъезжай, лучше перекрой выезд со двора на всякий случай.

— Хорошо, — кивнул Артур и остановил автомобиль прямо посреди дороги.

Я распахнул дверцу и пригнул голову, выбираясь из салона, а когда выпрямился, на крыльце уже стоял долговязый парень с надвинутым на лицо козырьком матерчатой кепки. В руках — по револьверу.

Крис Дюжина полностью оправдал свое прозвище…

Двигаться мы начали одновременно, если не сказать — синхронно. Я рванул из наплечной кобуры «Марли»; гангстер взял меня на прицел за мгновенье до того.

Раз-два! — полыхнули дульные вспышки, и тут же двор словно провалился в безвременье, бег наших жизней замедлился, и всеобщую неподвижность расчертили вырвавшиеся на волю сущности.

Толкнувшись вперед, я силой воли сшиб в сторону первый призрачный сгусток и едва успел подставить свободную руку под второй. В ладонь будто раскаленный штырь забили, и на какой-то краткий миг у меня перехватило дух, но годы тренировок не прошли даром, и порождение Вечности рассеялось в крепко стиснутом кулаке.

Но того самого краткого мига как раз и не хватило, чтобы успеть выстрелить в ответ.

Только повел револьвером, ловя на мушку долговязую фигуру в сером плаще, и сразу — сильнейший удар в бедро. Тело пронзила острая боль, и время понеслось вскачь, сторицей наверстывая секунды неподвижности.

Хлоп! — и я навзничь грохнулся на грязный асфальт.

Палец сам собой дернул спусковой крючок, грохнул выстрел, и скакнувший в сторону гангстер бросился наутек. Пересиливая боль в простреленном бедре, я приподнялся на левом локте и выстрелил второй раз. Гирш споткнулся, тут же выпрямился и юркнул за угол дома.

— Комиссар! — бросился ко мне выскочивший из-за руля Левин. — Простите, я не успел! Вы в порядке?

— В машину! — рявкнул я на него. — Живо!

Сам зажал ладонью обильно кровоточащую рану, но организм уже растворял сущность, превращая крупицу зловредного времени сначала в «не сейчас», а потом и в «никогда». Сознание вновь помутилось, кожу словно невидимые иглы пронзили. Удар сердца — и входное отверстие затянулось, не оставив после себя даже шрама.

С пулей бы такой фокус не прошел…

Тут за домом рыкнул мощный двигатель; вскочив с асфальта, я поспешно распахнул дверцу служебного автомобиля и только схватил брошенный на заднее сиденье штуцер, как из переулка выкатился темно-синий четырехдверный «Лев». Набирая скорость, тяжелый автомобиль промчался через газон, снес дощатый забор и вылетел на дорогу. Соскочив с бордюра, качнулся на мощных рессорах, сразу выровнялся и понесся к выезду со двора.

Высунувшийся на подножку Крис Дюжина открыл беспорядочную стрельбу; Артур немедленно повалился на сиденье, я укрылся за кузовом, пристроил цевье штуцера на багажнике и пальнул вдогонку беглецам. Серебряная пуля вдребезги разнесла задний фонарь, и гангстер поспешно юркнул в салон. Второй выстрел выбил стекло, но «Лев» уже выехал на дорогу, под визг покрышек развернулся и скрылся из виду.

— Погнали! — крикнул я, заскочив на переднее сиденье. — Давай!

— Колесо пробили, — повернул ко мне бледное словно мел лицо Артур. — Переднее, когда по вам от крыльца стреляли.

Проглотив готовое сорваться с языка ругательство, я выбрался наружу, оценил перекос автомобиля и обреченно плюхнулся на сиденье.

— Дежурный, как слышите меня? Прием! — произнес в микрофон рации. — Говорит специальный комиссар Грай!

— Дежурный слушает, — захрипел динамик.

— Объявите в розыск темно-синий четырехдверный «Лев», регистрационный номер «ОС-454». Разбиты задние стекло и фонарь. Водитель и пассажир вооружены и очень опасны.

— Вас понял, — отозвался дежурный.

Я вернул микрофон на место, вылез на улицу и прошелся по тротуару. Ногу слегка ломило, но именно — лишь слегка. К счастью, мое внутреннее время оказалось сильнее сущности и просто растворило ее в себе, заодно устранив нанесенные повреждения. Ценой пары месяцев отпущенного мне срока устранило, но уж лучше так, чем кровью истечь.

— Вы в порядке? — в очередной раз спросил Артур. — В вас же попали, я видел! А вы просто руку выставили…

— Ерунда, — поморщился я, сжимая и разжимая отбитую левую кисть.

После глянул на свой лучший костюм, ныне перепачканный кровью и дорожной грязью, поднял плававшую в луже шляпу и беззвучно выругался.

Нет, в порядке я не был. Определенно нет.

Мало того, что подозреваемого упустил, так еще одежду изгадил. А мне, между прочим, сегодня в ресторан…

— Артур, штуцер прибери и начинай менять колесо, — распорядился я и откинул барабан револьвера. Вытащил пару стреляных гильз, после расстегнул прицепленный на ремень кожаный чехол гектограммы спидлоадера и перезарядил оружие.

Вроде мелочь, да только слишком многих людей подобная небрежность в критических ситуациях под монастырь подвела.

В этот момент с дороги к нам свернули сразу два полицейских автомобиля; они остановились на въезде во двор, и наружу высыпали вооруженные штуцерами и барабанными карабинами патрульные.

Самолично прикативший на задержание инспектор Крамер оглядел меня с головы до ног и вытащил изо рта пожеванную сигару, но прежде чем он успел хоть что-то вымолвить, я выставил перед собой руку.

— Ни слова! — предупредил его, после повернулся к Левину. — Поменяешь колесо и заезжай за мной в «Силуэт». Это магазин готового платья на Старом бульваре.

— Ничего не хочешь объяснить? — окликнул меня Петр.

— Артур расскажет, — заявил я и зашагал со двора.

Когда озадаченный таксист высадил меня перед «Силуэтом», я в сердцах выкинул мокрую шляпу в урну и решительно распахнул дверь магазина. И, надо сказать, служащего мой вид нисколько не обрадовал.

— Но позвольте… — промямлил он, испуганно отступая назад.

Я молча расстегнул перепачканный грязью и кровью пиджак и принялся выкладывать на прилавок содержимое его карманов. При виде револьвера в наплечной кобуре глаза продавца округлились, но тут о прилавок звякнул служебный значок, и примерщик с облегчением перевел дух.

— Чем могу служить?

— Нужен новый костюм, жилетка и сорочка, — объявил я. — И шляпа.

В итоге пришлось купить еще и галстук, а заодно и кожаные перчатки.

Ладно, лишними не будут.

Под доносившийся из-за плотной занавеси мерный стрекот швейной машинки я рассчитался за обновки, а когда подшили по длине брюки, сразу переоделся, рассовал по карманам всю мелочевку и вышел на улицу практически новым человеком. Стоило же сидевшему у входа мальчишке за мелкую монету до зеркального блеска начистить пыльные туфли, так и вовсе не осталось никаких изъянов.

Но то внешне. А вот внутри у меня так все и клокотало.

Это ж надо было так подставиться! А если б из винтовки пальнули?

Бедро ломит, на душе кошки скребут. И кучу разных бумажек наверняка писать придется. Капитан такому развитию событий точно не обрадуется.

Достав портсигар и спички, я закурил, но успел лишь пару раз затянуться, как к магазину подъехал служебный автомобиль. Пришлось выкинуть окурок в урну и забираться на переднее сиденье.

— В управление, — скомандовал я.

Артур выкрутил руль, немного помялся и произнес:

— Комиссар, я просто растерялся. Пока соображал, что делать, все уже закончилось.

— Если начистоту, — вздохнул я, — то я и сам растерялся. Хотя знал, за кем едем. Непростительная ошибка.

— Он будто нас ждал! Вышел уже с револьверами!

— Выглянул в дверь, вот и вышел подготовленным. Надо было Крамера дожидаться.

— Инспектор так и сказал, — кивнул Левин и спросил: — Вы-то как? Нормально?

— Нормально.

— Просто обычного человека сейчас бы в больнице откачивали…

— Обычного человека уже в морг везли бы.

Левин покивал, а потом вдруг выдал:

— А вы никогда не задумывались, каким был бы наш мир без Вечности? — Не иначе от стресса его потянуло на философские разговоры. — Мы ведь живем, как в клетке! Возможно, в сотне шагов от железной дороги лежат неизведанные земли, а мы из года в год проносимся мимо и даже не подозреваем об этом! Наш мир бескраен, а люди, подобно крысам в наводнение, сгрудились на островках, перебираются с одного на другой по упавшим деревьям и не видят ничего дальше собственного носа. Вы только представьте себе — без Вечности каждый мог бы идти, куда хочет. Просто идти! Не набиваться в консервные банки поездов, не мчаться через безвременье, просто идти! Полная, ничем не ограниченная свобода!

— Свобода — это иллюзия, — усмехнулся я. — Какая может быть свобода, если мы держим тех, кто рядом с нами, как звенья кольчуги? Это и называется социум. И сам посуди, сколько твоих знакомых бывало в других городах? А ведь всего-то надо купить билет, сесть на поезд и отправиться в путешествие. Но зачем? Да и опять же — семья, работа, постоянная нехватка денег. Ну, не было бы Вечности — и что с того? Для абсолютного большинства все осталось бы по-прежнему.

— Я — не большинство, — надулся парень.

— Все мы уникальные и неповторимые. А мир в целом не стал бы ни лучше, ни хуже. Он просто стал бы немного другим. — Автомобиль заехал на парковку управления, и я кивнул на заднее сиденье. — Оформи револьвер как найденный и заходи ко мне.

Сам поднялся на седьмой этаж и прямо на выходе из лифта столкнулся с инспектором Крамером. Тот при виде меня даже в ладоши похлопал.

— Отлично сработано, Виктор! — растянул Петр в улыбке свои бескровные губы. — Просто отлично!

— Издеваешься?

— Напротив, искренне восхищаюсь! — Инспектор даже шляпу над головой приподнял, но его тусклые глаза остались безучастно-бесстрастными, словно прозрачные, с алыми прожилками стекляшки. — Поздравляю, мы нашли Гирша!

— Ну и где же он?

— А как ты думаешь, куда мог отправиться человек с унцией серебра в голове? — с притворным удивлением спросил Крамер. — В морге, конечно!

— Что со вторым, который вел машину?

— На Гирша случайно наткнулись патрульные в одном из переулков неподалеку. Автомобиль в розыске.

— Ясно, — буркнул я и отправился к себе.

Но только переступил через порог кабинета, как с головой зарывшийся в бумаги Ян Навин оторвался от очередного досье и предупредил:

— Тебя капитан искал.

— Хорошо, — кивнул я, повесил пиджак на плечики и, заправив в пишущую машинку проложенные копировальной бумагой листы, принялся набивать отчет.

Ян отодвинул в сторону просмотренную от корки до корки папку и уставился на меня с нескрываемым удивлением.

— Отличный костюмчик, — произнес он наконец, по достоинству оценив темно-синюю, в едва заметную соломенную полоску ткань.

— Отличный, — подтвердил я, ни на мгновенье не переставая стучать по тугим клавишам.

— Так ты зайдешь к капитану?

— Обязательно. А сейчас не мешай, ладно?

Навин хмыкнул и оставил меня в покое.

Вот и замечательно — никогда особо не любил бумажной работой заниматься, а уж когда над душой стоят, так и вовсе невмоготу становится одно слово к другому подбирать.

Закончив с отчетом о сегодняшней перестрелке, я сцепил пальцы, до хруста в суставах вывернул ладони, а потом закинул руки за голову и с облегчением перевел дух.

— Виктор! — укоризненно протянул Навин.

— Все, иду! — Я подписал листы, снял с вешалки пиджак и, поглядевшись напоследок в зеркало, покинул кабинет.

Но до капитана не дошел. Передал отчет секретарше и позорно сбежал, благоразумно решив, что утро вечера мудренее, а за ночь шеф в любом случае хоть немного да поостынет.

Спустившись обратно на седьмой этаж, я наткнулся на неприкаянно слонявшегося по коридору Артура и позвал его за собой.

— Сейчас поедем, — предупредил парня, заходя в кабинет.

— Уже уходишь? — оторвался при этих словах Навин от очередного досье.

— Половина седьмого, — пожал я плечами и в свою очередь спросил: — Кто сегодня дежурный по дивизиону?

— Ты на него смотришь.

— Вторые сутки подряд?

— Так и так бумаги разбирать, — поморщился Ян. — Тварь до сих пор где-то в городе, и единственный шанс ее отыскать — это вычислить алхимика.

— Ладно, если понадоблюсь, звони либо домой, либо в «Гранд». — Я взял свою новенькую шляпу, но только отошел с ней к зеркалу, как немедленно принялся дребезжать телефонный аппарат.

Вот ведь!

Отвечать на звонок не хотелось. Совсем. На другом конце провода запросто мог оказаться капитан, а я рассчитывал спокойно уйти домой и успеть перед походом в ресторан элементарно принять душ.

Черт побери, да мне бы просто в ресторан сегодня попасть!

Но телефон все трезвонил и трезвонил; Ян Навин вновь оторвался от документов и довольно раздраженно поинтересовался:

— Может, уже ответишь?

— Конечно-конечно, — обреченно вздохнул я и поднял трубку. — Специальный комиссар Грай у телефона…

— Комиссар! Это Генри! Генри Путель! — неожиданно послышалось в ответ.

— Говори.

— Я насчет Криса Дюжины! Не знаю, важно это уже или нет, но он при Лео Мароне вроде как за водителя был.

— Информация проверенная?

Вопрос заставил Генри задуматься, он немного помялся, потом сознался:

— Не поручусь, — и сразу же поправился: — Просто слух пошел, будто Криса грохнули, вот и развязались у людей языки. Говорят, многие их вместе видели.

— Что-нибудь еще?

— Нет, больше ничего.

— Насчет алхимика?

— Нет.

— Узнаешь — звони.

Я кинул трубку на рычажки и повесил пиджак обратно. После выглянул в коридор и спросил у прислонившегося к стене Левина:

— Ты свидетельнице фотографию Леопольда Марона показывал?

— Не знаю, — растерялся парень. — Мне в дивизионе по борьбе с организованной преступностью подборку дали…

— Кто именно?

— Лейтенант. Высокий такой, с сединой на висках.

— Понятно.

Я уселся за стол и три раза крутанул диск телефонного аппарата, набирая внутренний номер этого высокого, с проседью на висках лейтенанта из дивизиона по борьбе с организованной преступностью.

Внук Адама Марона — наш убийца? Очень сомневаюсь. Но с другой стороны, люди подчас и не такие глупости совершают; мог и Лео собственноручно курок спустить.

— Привет, Филипп, — поздоровался я, когда в трубке послышалось неразборчивое бурчание. — Это Виктор Грай. Ты моему стажеру подборку фотографий давал, не помнишь, там Леопольд Марон был?

— Нет, — после недолгих раздумий отозвался лейтенант. — Не было.

— А почему?

— Под судом и следствием не состоял, в делах банды активного участия не принимал, по месту учебы характеризуется положительно, — как по писаному выдал Филипп.

— У вас вообще его фотографии нет?

— А сам как думаешь? Есть, конечно! Только в закрытом досье.

Я глянул на мерно тикавший секундной стрелкой хронометр, тяжело вздохнул и спросил:

— А можешь мне ее закинуть?

— У вас что-то есть на Лео?

— Возможно.

— Сейчас поднимусь.

Я положил трубку и крикнул в коридор:

— Артур! Тащи сюда портрет стрелка!

Левин отправился за рисунком и вскоре вернулся со сделанным полицейским художником наброском. Молодой парень, вид анфас — попробуй опознай такого.

— Свидетельница его мельком видела, — пояснил Артур. — Он сразу в машину сел.

— Это что? — указал я на непонятное пятнышко на скуле. — Родимое пятно?

— Бородавка.

Тут распахнулась дверь, и в кабинет прошел высоченный и широкоплечий лейтенант из дивизиона по борьбе с организованной преступностью.

— Привет-привет специальным! — пробасил он с порога. — Виктор, Ян! Как поживаете?

— Фотографию давай, — потребовал я.

— А не дам! — И Филипп прижал снимок к груди. — Чего это вы наш хлеб едите?

— Помощь криминальной полиции оказываем. — Мне не удалось удержаться от недовольной гримасы. — Показывай уже, не трави душу.

Лейтенант выложил на стол блеклый фотоснимок; я придвинул к нему карандашный набросок, и мы надолго замолчали.

— На чем прижать хотите? — уточнил Филипп, оценив определенное сходство нашего подозреваемого и внука одного из самых влиятельных городских гангстеров.

Доказательство на самом деле аховое — любой приличный адвокат от такого доказательства камня на камне не оставит, но вот бородавка…

Бородавка меняла решительно все.

— Для начала навесим на него двойное убийство, а там видно будет.

— И этого за глаза хватит, — ухмыльнулся Филипп и постучал по портрету. — Только вот на основании этой мазни его даже под арест до суда не возьмут.

— У нас еще свидетель есть.

— Свидетель — это хорошо. — И лейтенант мечтательно прищурился. — Дадите с ним поработать?

— Давай не будем шкуру неубитого медведя делить, хорошо?

— Я в тебя верю, Виктор!

— Подожди, не уходи, — попросил я его и набрал Крамера. — Петр, мы стрелка опознали. Это Лео Марон, оформляй ордер. Надо задержание провести, пока он еще кого-нибудь порешить не успел. И свидетельницу с утра в управление выдерни, опознание по всем правилам провести. Да, Артур сейчас все принесет, — повесил трубку и передал Левину фотографию и портрет подозреваемого. — Закинь инспектору и жди меня на парковке.

Парень убежал; Филипп присел на угол стола и покачал в воздухе узконосой туфлей.

— Ты хоть представляешь, какое осиное гнездо только что разворошил? — усмехнулся он. — Адам Марон на ладан дышит, а Лео, пусть и формально, но его наследник. Ох, что начнется!

— Насколько я слышал, мальчик не пользуется особым уважением в банде.

— Так и есть, — подтвердил лейтенант. — Его к семейным делам не подпускали. Дорогие репетиторы, престижный университет, в друзьях — золотая молодежь. Думали сделать этого оболтуса большим человеком, но смерть Бориса спутала все карты.

Спутала — не то слово. Дед слег с сердцем, а на внука смотрят как на пустое место.

— И Лео не придумал ничего лучше, чем поднять свой авторитет, разгромив заведения, которые отжал Белый Кулак?

— Возможно, ему просто нужна война с Саливаном? — нахмурился Филипп. — Но в этом случае за ним должен кто-то стоять. Кто-то серьезный.

— Кристофер Дюжина Гирш, — произнес я. — С чего бы ему помогать нашему мальчику?

— Деньги.

— А почему тогда он сидел за рулем, а стрелял Лео?

Лейтенант слез с моего стола и задумчиво потер подбородок.

— Не знаю. — Он немного помолчал и предположил: — Полагаешь, вернулся Малой?

— Можешь узнать?

— Поспрашиваю у своих.

— Да, вот еще что! — вспомнил я и вытащил из кармана полученную от информатора записку. — Сегодня приходит вагон контрабандных сигарет, интересует?

— Спрашиваешь! — фыркнул Филипп и потянулся за бумажкой, но я отдернул руку. — Одно условие, — предупредил лейтенанта.

— Ну? — поморщился тот.

— Просто передай им от меня привет.

— Легко, — не стал отказывать мне коллега в такой малости и спрятал записку во внутренний карман. — С меня причитается.

— Поспрашивай лучше об Аароне Малое.

— Не вопрос.

Лейтенант отправился восвояси, но только он вышел в коридор, вновь задребезжал телефонный аппарат. Ян Навин оторвался от пыльных бумаг и уставился на меня с нескрываемым интересом.

Я хмуро глянул в ответ и уселся за стол. Выслушал сбивчивую речь собеседника, успокоил его, аккуратно положил трубку на рычажки аппарата и в голос выругался.

— Плохие новости? — уточнил Ян.

— Лучше даже не спрашивай, — отмахнулся я и вышел из кабинета.

Новости были не плохие и не хорошие, просто несвоевременные. В любой другой день звонок главы имущественного департамента мэрии меня бы только порадовал, но только не сегодня. До встречи в ресторане оставалось уже меньше двух часов, а просьба Дениса Гриди казалась непростой даже на первый взгляд.

Примерно как отыскать иголку в стоге сена без магнита или спичек с ситом…

И в то же время отказать Денису Гриди в его просьбе я не мог. Нужный человек, да и просил не за себя…

У него пропала дочь. Ну или он так думал. И что хуже всего — с подружкой она рассталась в заведении, где благовоспитанным семнадцатилетним девочкам делать совершенно нечего.

И ведь один к одному: боязнь огласки, слабое сердце супруги, грядущие выборы…

Черт!

Спустившись на парковку, я забрался в автомобиль и спросил Артура:

— Бар «Жерло», знаешь такой?

— Проезжал мимо, — подтвердил парень.

— Поехали!

Левин с удивлением покосился на меня, но ничего спрашивать не стал и повернул ключ в замке зажигания. Автомобиль рыкнул мотором, выкатил на проезжую часть и помчался прямиком в озвученное мной гнездо порока.

Но без толку. Девушки там уже не оказалось, а бармен ни толком ее нового знакомого описать не мог, ни вспомнить, как давно они покинули бар, не брался.

— Ни разу этого типа здесь раньше не видел, — бубнил он. — Жоржем назвался. Пил мало, а вот девица едва на ногах стояла. Я еще, главное, говорю: «Жорж, не пустят вас на танцульки», а он в ответ смеется: «Мы за другим туда едем»…

— Стоп! С этого места поподробней! — перегнулся я через стойку. — Куда именно они собирались?

— А ведь точно! — рассмеялся бармен и хлопнул себя по лбу. — Дырявая моя голова! Я ведь сам им такси в клуб «Цыпочки» заказывал!

— И собирались они туда не на танцы?

— Получается так. А зачем — не знаю.

Он — нет, а я знал. И потому выбежал из бара чуть ли не бегом. Заскочил в машину и скомандовал:

— Клуб «Цыпочки»! Давай-давай! Поехали!

Танцевальный клуб «Цыпочки» слыл местом, где вас всегда могли снабдить гашишем, кокаином, опиумом или чем-нибудь менее известным, зато куда более убойным.

Убойным, да. Алкоголь и наркотики — не самый безопасный коктейль.

— Высадишь меня на углу, — по дороге инструктировал я Алекса. — Сам предъяви охране значок и проверь, нет ли внутри несовершеннолетней девицы в синем платье и зеленом жакете. Блондинка, волосы заплетены в две косы.

— Если она там?

— Тащи на улицу.

— А вы?

— Мне кое с кем парой слов перекинуться надо.

Выбравшись из автомобиля, я закурил и поспешил к черному ходу. Только подошел — и тут же с грохотом распахнулась дверь. Торопившийся покинуть клуб рябой мужичонка в клетчатом пиджаке споткнулся о порог и неминуемо растянулся бы на асфальте, не успей я перехватить его и прислонить к стене.

Заботливо придерживая бедолагу, я охлопал его карманы и вскоре выудил небольшой бумажный сверток.

— И что это у нас такое? — потряс им перед лицом торговца дурью. — Кокаин?

— Зубной порошок, — осклабился рябой. — Не веришь — проверь.

Я без лишних слов врезал ему под дых, добавил кулаком по затылку и, надорвав бумажку, высыпал кокаин на скорчившегося на грязном тротуаре задохлика. После спросил:

— Что взял у тебя Жорж?

— Кто?!

— Парень с малолеткой.

— Что за бред?! Отвали, легавый!

Я несколько раз глубоко затянулся, и уголек сигареты засветился в сумерках ярко-алой точкой.

— Если ты полагаешь, будто дурью можно торговать и с одним глазом, — опустился я на корточки, — самое время подумать о том, сколько времени у меня займет раскурить вторую сигарету.

Уголек приблизился к покрытому оспинами лицу, и рябой поспешно произнес:

— Кокаин! Жорж взял кокаин!

— Отлично, — похлопал я его по щеке. — И где мне его найти?

— Не знаю!

— Крайне неосмотрительно продавать кокаин неизвестно кому. В наше-то время, когда каждый второй полицейский стукач…

— Жорж по кличке Фотограф. Любит захаживать в «Черную пинту», — часто-часто заморгал торговец дурью. — Это кабак в соседнем квартале, здесь совсем рядом!

— Очень надеюсь, что ты сказал правду. Иначе нас ждет новая увлекательная встреча. — Я выпрямился, выкинул окурок и увидел стоявшего на углу Артура. — Не нашел? — спросил его.

— Нет, — односложно ответил Левин, а когда мы уже подошли к оставленному перед клубом автомобилю, нахмурился. — Вы действительно собирались выжечь ему глаз?

— Собирался бы — выжег, — пошутил я и забрался на переднее сиденье. Отметил озадаченный вид паренька и тяжело вздохнул. — Артур, как ты себе это представляешь? Вот выжег бы я ему глаз, и что дальше? Думаешь, дивизион внутренних расследований свой хлеб даром ест?

— Да я так… не подумал просто, — смутился Левин. — Куда ехать?

— «Черная пинта», — ответил я и глянул на хронометр. — Вывеска по дороге была.

— Ясно, — кивнул парень, немного помялся и произнес: — А не слишком вы круто? Нельзя так с людьми.

— С людьми нельзя. Но мы с людьми обычно и не пересекаемся. Если только с потерпевшими. Нормальные люди, знаешь ли, где-то наверху обитают, а мы все больше в придонных водах плаваем. Пока человек соблюдает закон и ведет себя правильно, мы его просто не видим, он нам неинтересен. А вот те, кто опускается на дно и попадает в наше поле зрения, виноваты в этом сами.

— У людей есть права…

— У людей много прав; единственное право торговца наркотиками — сдохнуть на каторге.

— Почему же тогда мы его не арестовали?

Пока объяснял азы внутриведомственной координации и сложности взаимодействия с другими дивизионами, подъехали к «Черной пинте». Там я велел Артуру ждать в машине, сам прошел в прокуренное помещение, внимательно оглядел отдыхавшую в дальнем углу компанию и направился к стойке.

Еще ни слова не произнес, а бармен уже отставил в сторону кружку, которую до того протирал, и уставился на меня в безмолвном ожидании неприятностей. Подобная публика их буквально чует.

— Мне нужен Жорж, — с ходу заявил я. — Его еще Фотографом кличут.

— Эй! — В дальнем углу вдруг послышался звук отодвигаемого стула. — Я тебя знаю!

Я обернулся к выбравшемуся из-за стола крепкому парню и спросил:

— В самом деле?

Мятая рубаха с закатанными до локтей рукавами, подтяжки, сдвинутая на затылок матерчатая кепка, папироса в зубах.

Местный бузотер? Не иначе.

— Точно! Четвертьфинал среди любителей в полусреднем весе лет шесть назад. Здорово тебе тогда задницу надрали!

— Было дело.

— Мой старик тогда полсотни просадил! Полсотни как с куста! Поставил на тебя, а ты лег! Мы неделю потом на хлебе и воде сидели!

— И что навело тебя на мысль, будто меня заинтересует эта печальная история?

— Издеваешься, да? Тебе смешно? — хрустнул заводила костяшками пальцев. — Гони монету! Полтинник с тебя, понял? Ты мне должен! Усек, нет?

— Скорее нет, чем да.

Парня такой ответ нисколько не устроил.

— Вот сам посуди, ты тогда с одним справиться не смог, а нас тут четверо. — Он с довольным видом осклабился и кивнул на собутыльников. — Продолжать или ты из понятливых будешь?

— Много с тех пор воды утекло.

Я распахнул полу расстегнутого пиджака, и задира поспешно выставил перед собой ладони.

— Все, браток, нет вопросов. — Пятясь, он вернулся к столу и плюхнулся на стул. — Молчу.

Оно и неудивительно. Открыто демонстрировать оружие станет либо полицейский детектив в штатском, либо прочно обосновавшийся по ту сторону закона гангстер.

Бывший боксер в дорогом костюме с револьвером под мышкой?

Как по мне, так все очевидно.

И я вновь развернулся к бармену:

— Мы крайне ограничены по времени, поэтому будь добр, просто скажи, где найти Жоржа. И тогда у меня не будет поводов снова сюда возвращаться.

— Доходный дом напротив. Фамилия Кук. Жорж Кук.

Я вышел из бара и указал дожидавшемуся меня у автомобиля Артуру на противоположную сторону улицы:

— Припаркуйся там.

— С вами пойти?

— Нет, — мотнул я головой, перебежал через проезжую часть и, поднявшись на обшарпанное крыльцо доходного дома, без труда обнаружил среди списка жильцов строчку «Жорж Кук».

Парадное оказалось незапертым, темная лестница привела на третий этаж, где в дальнем конце коридора и притаилась нужная квартира. Отступив, я резко выкинул вперед ногу, и хлипкая дверь с треском распахнулась после первого же удара; изнутри пахнуло крепким табачным духом и густым запахом мужского одеколона.

Без промедления я проскочил коротенький коридорчик и ворвался в комнату. Сидевшая на кровати девица пронзительно завизжала и попыталась прикрыть обнаженную грудь, но узенькие ладошки справились с этим далеко не лучшим образом. Почти стянувший с нее трусики парень оглянулся, вскочил с колен и бросился к туалетному столику.

Щелк! — с металлическим лязгом разложился клинок складного стилета.

— Тебе хана! — Хозяин квартиры выставил перед собой оружие.

— Жорж, не глупи, — спокойно произнес я, но мои слова его только раззадорили.

Выпад ножом оказался не слишком умелым и точным; я хлопком ладони отвел вооруженную руку в сторону и тут же провел прямой в подбородок.

Стилет отлетел в одну сторону, Жорж повалился в другую. Попытался подняться на ноги, но давать второй шанс в подобных ситуациях было не в моих правилах.

Моментально оказавшись рядом, я ухватил его за длинные волосы и со всей силы врезал сверху вниз. Раз, другой, третий.

— Перестаньте! — вновь завизжала девчонка. — Вы его убьете!

Убью? Это вряд ли.

Разжал пальцы, и голова Жоржа с деревянным стуком ударилась о крашеные доски, парень что-то неразборчиво прохрипел и замер на полу.

— Одевайся, — потребовал я, придирчиво осматривая перчатку и рукав пиджака на предмет брызг крови.

— Вы кто? — Девица отползла к завешенной ковром стене, уперлась в нее спиной, да так и замерла, не зная, как быть дальше.

— Марианна, меня прислал твой отец. Поэтому будь добра — оденься, и мы отсюда уйдем.

— Никуда я с вами не пойду!

— Тогда мне придется увести тебя силой.

— Вы не посмеете!

— Еще как посмею. Так что перестань тратить мое время!

— Отвернитесь! — истерично потребовала девчонка.

Получить по затылку пивной бутылкой или фотокамерой вовсе не входило в мои планы на сегодняшний вечер, поэтому я лишь покачал головой.

— Вы пожалеете! — прошипела девчонка. — Я все папе расскажу!

— И о кокаине тоже?

Марианна рассеянно глянула на журнальный столик, полированную поверхность которого расчертили четыре длинные дорожки белого порошка, и облизнула губы:

— А вы? Вы расскажете?

Я оттянул рукав пиджака, взглянул на хронометр и поморщился:

— В идеале я его вообще не увижу. — Время оставалось лишь на то, чтобы поймать такси и доехать до ресторана. — Поэтому будь умницей, одевайся.

Пытаться натянуть трусики, одновременно прикрывая другой рукой не по годам развитый бюст, — не самая умная затея, но Марианну это не остановило, и в итоге девушка провозилась куда дольше, чем стоило бы.

Дальше дело пошло быстрее, и вскоре мы покинули квартиру, оставив валяться на полу тихонько поскуливавшего Жоржа. Придерживая шатавшуюся из стороны в сторону девицу, я помог ей спуститься на первый этаж, свел с крыльца и запихнул на заднее сиденье служебного автомобиля. После захлопнул дверцу, вырвал из блокнота лист с домашним адресом четы Гриди и протянул его через открытое окно сидевшему за рулем Артуру:

— Отвези и сдай с рук на руки отцу.

— Подождите! — выскочил из салона Левин. — Как так?!

— Просто отвези ее домой.

— Это возмутительно! Почему кто-то использует наше служебное положение, решая личные проблемы?

Я проводил взглядом прокатившее мимо такси, заставил себя мысленно досчитать до десяти и совершенно спокойно произнес:

— Если ты не заметил, мы занимались этим делом во внерабочее время. Это раз. Во-вторых, отец этой девушки не только влиятельный чиновник, но и разумный человек. Он отдает себе отчет в том, что однажды мы попросим его об ответной услуге. И когда понадобится, он поможет нам отправить на каторгу какого-нибудь нехорошего человека. Это плохо?

— Не знаю, — растерялся от такого напора парень. — Нет, наверное…

— Или дурно доставить домой несовершеннолетнюю девчонку, по глупости перебравшую алкоголя?

— Я такого не говорил.

— Тогда просто отвези ее домой. Даже если сомневаешься — отвези. А завтра успокой совесть, спроси у Крамера, правильно ты поступил или нет.

— Хорошо. Так и сделаю.

Артур уселся за руль, двигатель мягко заурчал, и, разгоняя фарами сгустившиеся сумерки, автомобиль покатил прочь. Оставалось лишь надеяться, что Левин не поддастся на девичьи чары и доставит Марианну отцу. А вот его завтрашний разговор с Крамером меня нисколько не беспокоил — с Анной нас при весьма схожих обстоятельствах познакомил именно инспектор.

В вестибюль ресторана я вбежал под бой часов. Метрдотель сразу проводил меня в отдельный кабинет, и обернувшийся на звук открывшейся двери Томас Соркин немедленно оттянул рукав пиджака.

— Точность — вежливость королей, — неодобрительно произнес он.

— В точку! — беспечно улыбнулся я и обнял вскочившую со своего места Анну. — С днем рождения!

— Виктор! — Девушка отстранилась, внимательно меня оглядела и покачала головой. — Ну надо же! Да ты просто красавчик!

— Рад, что тебе нравится.

У Анны явно вертелось на языке множество вопросов, но она сдержалась, и мы сели за стол. Помимо ее отца среди приглашенных на празднество оказались лишь Элла Сингер и Кай Дворкин, связь которых господин Соркин одобрял ничуть не больше, чем меня в качестве будущего зятя.

Несмотря на это, ужин прошел в теплой, дружественной атмосфере, а когда мы уже собирались приступить к десерту, Анна улыбнулась и спросила:

— Чем занимался сегодня, дорогой?

Томаса Соркина от такого обращения ко мне прямо-таки передернуло.

— Сражался с драконами и спасал принцесс, — отшутился я, в целом нисколько не погрешив против истины.

— А с костюмом твоим что случилось? — продолжила допытываться девушка, зная о моей нелюбви к походам по магазинам.

— Ездил на вокзал, в пакгаузы, а там как раз вагон с цементом разгружали. Пыль въелась в ткань так, что пришлось выбросить.

— Пропорции при производстве ткани не выдержали, — предположил Томас Соркин. — Нейтральный состав прекрасно сметается обычной щеткой.

— Не иначе, — пожал я плечами и пригубил коньяк.

Тут раздался стук, дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул Алекс Бриг.

— Не помешаю? — на всякий случай уточнил он.

— Алекс! — обрадовалась Анна. — Заходи! Заходи, конечно же!

— Я ненадолго.

И, не став, несмотря на все уговоры, присаживаться за стол, Алекс наговорил виновнице торжества кучу комплиментов, а потом вытащил из бумажного пакета бутылку марочного вина.

— Твоя ровесница, «Красная Роза» урожая десятого года, — пояснил он и подмигнул Анне. — До свадьбы не открывать!

— Как скажешь! — рассмеялась девушка.

Бриг поцеловал ее в щечку и только распрощался с нами, как ему на смену явился новый незваный гость.

— Мне совершенно случайно стало известно о празднике, — сверкнув белоснежной улыбкой, произнес Роман Волин и протянул Анне маленькую, обтянутую красным бархатом коробочку. — Прошу принять от меня с наилучшими пожеланиями…

— Право, не стоило, — засмущалась девушка, но подарок взяла. — Ой! — выдохнула она. — Виктор, посмотри, какая прелесть!

«Прелестью» оказалась брошь белого золота, густо усыпанная разноцветными камушками. Красными, синими и бесцветно-прозрачными, в глубине которых при каждом движении загорались ослепительные искорки. Даже моих невеликих познаний в ювелирном деле хватило, чтобы опознать рубины, сапфиры и бриллианты.

— Очаровательно, — улыбнулся я, прикинув, что на бархатной подложке лежит полугодовой доход специального комиссара полиции.

— Роман, присаживайтесь, — предложила Анна.

— Мне неудобно вот так вторгаться…

— Бросьте, — успокоил его Томас Соркин. — Вы нас нисколько не стесните.

В этот момент в дверь вкатили тележку с тортом, заварочными чайниками и набором посуды. Пока официанты меняли тарелки и расставляли чашки, Анна чуть ли не силком усадила гостя за стол, и того немедленно взяла в оборот Элла.

— Роман, — мило улыбнулась она, — вы приехали в Осень лишь за тем, чтобы открыть дом-музей отца?

Заведующий светской хроникой газетчик находится на службе двадцать четыре часа в сутки и даже во сне обдумывает завтрашнюю колонку. Такое у меня иной раз возникает впечатление…

— На самом деле не только для этого, — важно ответил унаследовавший промышленную империю франт. — Заодно договорился о поставках обогащенной вечности. Осталось лишь согласовать прямые поставки с каторги, перевалка на вокзале снизит рентабельность. — Тут он вспомнил, с кем разговаривает, и встрепенулся: — Да что же мы о делах? Анна, надеюсь, со своим подарком я не ударил в грязь лицом?

— Нет, что вы, Роман! — рассмеялась продолжавшая любоваться брошью девушка. — Она изумительна!

— Виктор, а что подарили вы? — спросил вдруг Волин.

— Это личное, — лукаво улыбнулась Анна и повернулась к отцу. — Папа, а где же твой подарок?

— Всему свое время, — рассмеялся Томас Соркин. — Сначала десерт, потом подарок. Но придется выйти на улицу.

— Идем-идем! — вскочила девушка из-за стола. — Не будем ждать!

— Задувай свечи.

— Но, папа!

— И загадай что-нибудь хорошее.

— Ладно, — сдалась Анна и задула свечи.

Пока гости расправлялись с десертом, она сидела как на иголках и беспрестанно всех торопила, а потом первой выскочила из кабинета. Я поспешил следом, но только вышел на крыльцо, как меня отозвал в сторону швейцар.

— Господин Бриг оставил для вас пакет в гардеробе, — предупредил он.

— Еще вернусь, — кивнул я и присоединился к остальным.

— И где подарок? — затеребила Анна отца. — Ну папа!

— А вот! — И жестом циркового фокусника Томас указал на сверкавший свежей полировкой лимузин в эксклюзивном кузове, выполненном на заказ; огромные фары, затейливая решетка радиатора, серебряная фигурка крылатого ангела на капоте.

— Это тебе, дорогая! — обнял он Анну.

Все буквально остолбенели, и только Кай Дворкин толкнул меня локтем в бок и прошептал на ухо:

— Давно ли папа называл дочку суфражисткой за одно лишь желание работать в газете?

— Полагаю, к лимузину прилагается шофер, — решил я, поскольку курсов вождения Анна не посещала.

И точно, когда господин Соркин подвел дочь к автомобилю и распахнул дверцу, он объявил:

— Теперь тебе не придется ловить такси. Тебя будут отвозить, куда потребуется, и ждать столько, сколько придется.

— Папа! — Анна повисла у него на шее, поцеловала в щеку и обернулась к нам. — Простите, мальчики, но нам пора! Виктор, не забудь вино!

Они с Эллой забрались на заднее сиденье, Томас прикрыл дверцу, и мягко заурчавший мощным двигателем лимузин выехал с парковки на проезжую часть.

— Господа, вынужден вас оставить, — тут же распрощался с нами Соркин и зашагал к дожидавшемуся его автомобилю.

Кай достал из кармана мятую коробку папирос, я тоже закурил.

Оставшийся с нами Роман Волин поглядел вслед укатившему в ночь лимузину и усмехнулся:

— Вот ради таких моментов и следует жить.

— Ради покупки автомобиля? — уточнил Дворкин.

Франту прозвучавшая в вопросе репортера ирония по вкусу не пришлась.

— Без обид, вы люди не нашего круга, вам не понять, — объявил он и продолжил уже для меня: — Виктор, не сочтите, будто лезу в чужие дела, но у вас с Анной нет абсолютно ничего общего. Ваши отношения — это легкая увлеченность, лишенная будущего. Хотите избежать разочарования, относитесь к этому именно так.

— Ваше мнение крайне важно для меня, Роман, — уверил я собеседника, прикрыл ладонью рот и зевнул. — Учту. Обязательно.

Волин смерил меня презрительным взглядом, развернулся и зашагал прочь.

— Поражаюсь твоему спокойствию, — удивился Кай.

Я выкинул окурок в урну и развернулся к репортеру:

— Некоторые полагают, что в нашей работе главное — уметь задавать вопросы. На самом деле нужно просто уметь слушать. Слушать и делать правильные выводы.

— Как скажешь, — пожал плечами Дворкин и полез во внутренний карман пиджака. — Твой Марк Наговски оказался прелюбопытнейшим типом, — протянул он мне пухлый конверт, набитый старыми газетными вырезками. — Крайне неординарная личность, я бы сказал.

— А в двух словах? — спросил я, не решаясь заглянуть внутрь.

— Гангстер. Полиция подозревала его в дюжине взломов, но до суда дело ни разу не доходило. В Вечности он чувствовал себя как дома, через нее и проникал в хранилища банков и богатые особняки. — И Кай рассмеялся. — Специального дивизиона тогда не существовало, от тебя бы он точно не ушел…

Я вытащил из конверта сделанный в полицейском участке снимок, внимательно изучил его и решил, что пошел не в отца, а в мать. Определенное сходство еле-еле угадывалось, поэтому репортер ничего и не заподозрил.

— На кого он работал? — спросил я.

— Не совсем понял, какие именно отношения его связывали с Адамом Мароном, но знакомы они были.

И точно — на следующей фотокарточке оказались запечатлены два одетых по моде того времени элегантных господина и паренек лет двадцати в перетянутой подтяжками рубахе и бесшабашно сдвинутой на затылок шоферской кепке. На обороте едва угадывалась выцветшая за долгие годы надпись: «Адам и Борис Мароны, Марк Наговски, крыльцо ресторана „Вальдшнеп“, май пятого года».

— По слухам, — продолжил закуривший новую папиросу Дворкин, — они выросли на одной улице и знали друг друга с детства, но точно сказать нельзя — об Адаме Мароне до того, как он пошел в гору, мало что известно.

— Понятно, — кивнул я, доставая газетную вырезку. — Что еще?

— Все шло по накатанной, пока на горизонте не появился профессор Шмидт.

— Кто такой?

— Археолог, специалист по истории алхимии, — не очень понятно объявил Кай. — Об экспедиции в Старую Башню ты хоть слышал?

— Старая Башня, Старая Башня, — задумался я и прищелкнул пальцами. — Точно, Анна об этом в своей статье упоминала!

— Именно, — подтвердил Дворкин. — Исследования Шмидта спонсировал Дэвид Волин.

— Вот оно как?

Старая Башня была городом-легендой, который три столетия назад полностью поглотила Вечность. Как поговаривали, случилось это из-за неудачного эксперимента тамошних алхимиков, но пролить свет на обстоятельства катастрофы не сумела даже обследовавшая руины экспедиция.

— Профессору требовался человек, который мог свободно перемещаться по Вечности, и кто-то свел его с Наговски, — продолжил Кай свой рассказ. — Поначалу все шло неплохо, но когда Шмидт уже готовил экспозицию к открытию, его убили, а часть экспонатов похитили.

Я только кивнул, увлеченно листая старые газетные передовицы.

«Кровавое убийство! Профессор застрелен! Трое охранников мертвы! Экспозиция разграблена! Марк Наговски объявлен в розыск!»

— Из уважения к профессору Волин-старший свернул все исследования, а вскоре и вовсе уехал из города и увез с собой остатки экспозиции, — пояснил Кай, дав дочитать мне до конца. — Его сынок приволок это барахло обратно и организовал дом-музей, а Марка Наговски так и не нашли. Ни его, ни похищенных экспонатов.

— Понятно.

И в самом деле — теперь понятно; понятно, зачем кому-то понадобилось взламывать банковскую ячейку.

Пытались отыскать указания, где спрятаны похищенные ценности, это ясно. Но зачем выжидали целых двадцать пять лет?! Очень сомневаюсь, что дело в столь длительной отсидке кого-то из бывших подельников отца. Но почему тогда все началось именно сейчас?

Репортер склонил голову набок, с интересом разглядывая меня, а потом ожидаемо спросил:

— Могу я теперь узнать, в связи с чем Марк Наговски вызвал твой интерес через четверть века после исчезновения? Мне мнится какая-то страшная тайна, вполне достойная передовицы.

— Не лезь в это дело, — покачал я головой.

— Но ты обещал поделиться информацией! Чтоб ты знал, с такими обещаниями меня лучше не прокатывать! Сразу становлюсь нервным и злым и перестаю помнить хорошее!

Я только улыбнулся в ответ:

— Возможно, тебя утешит известие, что полиция собирается задержать небезызвестного Леопольда Марона по подозрению в двойном убийстве, случившемся сегодня утром в кафе «Астра».

— Чтоб тебя! — чуть не подпрыгнул на месте репортер. — Информация точная?

— Точная, но получена из анонимного источника.

— Провалиться мне на этом месте! — Кай выкинул папиросу и стремительно сбежал с крыльца, явно намереваясь вставить эту новость в утренний выпуск «Осеннего вестника». — Виктор, ты настоящий друг! Обращайся! Всегда рад помочь!

Он поймал такси и укатил в ночь, а я убрал конверт со старыми вырезками в боковой карман пиджака и невесело усмехнулся.

Гангстер, взломщик, вор и убийца…

Поневоле задумаешься, так ли это плохо, что я никогда не видел собственного отца?

Вопрос.

Вспомнив о просьбе Анны забрать вино, я вернулся в ресторан, и швейцар протянул мне два бумажных пакета; в одном тихонько побулькивала подаренная Алексом бутылка, в другом…

…в другом медиатор оставил для меня урну с прахом.

Прахом гангстера, взломщика, вора и убийцы.

Прахом моего отца.

На какой-то миг я ошарашенно замер, не зная, как поступить, потом передернул плечами и отправился ловить такси.

По крайней мере, теперь мне известно, где именно находится папа…

Назад: ГЛАВА 3

Дальше: ГЛАВА 5