– Ну вот, судари, как я вам и обещал: вы толком не успели насладиться путешествием, а я уже доставил вас до места, где нам придется расстаться.

Адмирал обвел ироничным взглядом собравшийся совет, прекрасно понимая, что отнюдь не все из присутствующих согласны с этим «толком не успели». Ведь пока для него и его моряков шла обычная, наполненная рутинными проблемами и радостями служба, солдаты томились от скуки, тесноты, непривычной кормежки и безделья.

– Осталось только решить несколько несложных проблем, – продолжил тем временем адмирал. – И вскоре вы уже будете дома. Итак, Акчскаа или, как мы ее называем, Ашаа. Думаю, все вы знаете, что это название реки, протекающей через одноименную страну. А в устье этой реки стоит одноименный город. Впрочем, у местных есть куча своих названий. Когда я был тут в прошлый раз с дипломатической миссией, ехавший с нами посол заверял меня, что, в сущности, тут у каждой кочки есть свое название, которое голова нормального человека просто не способна запомнить, а язык – выговорить. Поэтому тооредаанцы начали именовать эту страну по названию реки, как произносим ее мы. Да и городу тоже дали имя наши купцы, поскольку, по сути-то, они его и основали, а уж местные подтянулись потом. Что ж, думаю, никому из присутствующих не надо объяснять, что здесь берет начало главный путь с запада на восток. Как, впрочем, не нужно упоминать и о том, что населяют эти земли туземные народы. Причем даже не те «туземцы», которые, как и мои предки, приплыли со Старых Земель лет за пятьсот до того как сюда хлынула толпа разных варваров-беженцев из разваливающейся Старой Империи, – не удержался от укола адмирал. – А те, что жили тут даже до нас! Значит (а об этом мало кто задумывается!), вам тут придется столкнуться с совершенно иной культурой, языком, верованиями и обычаями. И вот как раз насчет этого я и хочу вам дать определенные разъяснения и предостеречь вас. Некоторые считают местных дикарями лишь на том основании, что они не носят нашу одежду, говорят на своем языке и вообще живут в лесах и ведут себе непривычно. Это большая ошибка! Судите сами: несмотря на почти тысячу лет экспансии, мы так и не смогли покорить земли на запад от гор, как, впрочем, и горы, да и «собственные» леса, где мы до сих пор только гости. Местные народы, как бы они ни одевались, вполне умны, образованны и, самое главное, что надо запомнить, прекрасно умеют воевать. Нет, я даже не сомневаюсь, что если вы встретитесь с ними на открытой равнине, то при равных шансах ваша победа будет гарантирована. Но вот в лесах и горах, где эти ребята чувствуют себя как дома, а мы будем вечными чужаками… Собственно говоря, все это означает лишь то, что с этими людьми придется дружить. Надо задарить местного гасиига богатыми подарками и, выказав «его голозадому величеству» максимум почтения, испросить у него право прохода через его владения. И следить за тем, чтобы ваши солдаты не бедокурили по дороге. Иначе ваш путь будет усеян отравленными колючками, ядовитыми стрелами и выстрелами из засады из вполне современных мушкетов, коих у туземцев более чем достаточно, потому что они уже давно научились их делать самостоятельно. И кстати, насчет «голозадого» я почти не шутил. Местный царек, коих тут и именуют гасиигами, как и все остальные уважаемые мужи этого народа, ходит в юбке и сверкает голым пупком! Вид, должен вам заметить, абсолютно уморительный. Но вот смеяться над подобным – нанести смертельное оскорбление его персоне. А если у наших народов и есть что-то общее, так это то, что за смертельное оскорбление расплачиваются смертью обидчика. Что еще тут нельзя делать… Есть в присутствии других или смотреть, как ест кто-то другой, – здесь это считается неприличным. Тут даже разговоры о еде – верх неприличия. И не спрашивайте меня почему, и сам не знаю, это как-то связано с их религией. Потом они с подозрением относятся ко всему левому. Указать на кого-то левой рукой – смертельное оскорбление. Трогать чужую вещь левой рукой, я уж не говорю о том, чтобы дотронуться до другого человека…. К гасиигу и другим знатным туземцам даже поворачиваться левым боком нельзя – оскорбление! Есть у них и еще десятки, если не сотни других предрассудков. Но я абсолютно точно знаю только про эти. Увы, имел печальный опыт. Наша прошлая миссия потому и провалилась, что королевские офицеры и чиновники вели себя согласно этикету, принятому при нашем дворе, не имея, конечно, в виду ничего плохого, но при этом постоянно нарушая местные приличия и традиции. Народ тут в общем-то улыбчивый и добродушный. Но и вспыхивает будто порох, а горит долго и упорно, так что, раз дав маху, потом не скоро сможешь исправить мнение о себе. Нет, туземцы тогда понимали, что у каждого народа свои обычаи, и терпели какое-то время. Но в конечном итоге их терпение лопнуло, и мы начали натыкаться на сплошные отказы, приобретя вместо союзников в лучшем случае настроенных нейтрально недоброжелателей, а в худшем… Впрочем, Ашаа по сравнению с другими туземными царствами – место относительно цивилизованное и отношениями с Тооредааном дорожит, так как очень неплохо наживается благодаря торговле с нами. Поэтому тем, кто пойдет во дворец к гасиигу, надо будет всего лишь убедить «его величество» что ваши четыре полка не представляют для его страны никакой опасности. Удачи вам в этом!

Ренки никогда не был так далеко от дома. В том смысле, что даже в Кредоне, на Тинде, все вокруг было каким-то более привычным. Дома, улицы, одежда людей… Нет, конечно, имелись отличия, но настолько незначительные, что не вызвали такой откровенной оторопи, а только любопытство.

Даже когда, уже почти год назад, они путешествовали в джунгли за земляным маслом, там тоже все было привычнее и роднее, чем тут. По крайней мере, их проводники были одеты в нормальные штаны и рубахи, а дома, порой и выстроенные из весьма странных материалов, хотя бы имели углы.

В Ашаа, кажется, углов вообще не признавали. Было ли это конструктивной особенностью, традицией или каким-нибудь религиозным предписанием, но все дома и огораживающие их заборы имели круглую форму.

Мужчины все повально носили юбки. Нет, они не казались при этом женщинами (какая женщина наденет юбку, едва прикрывающую колени?), а заткнутые за их широкие пояса волнообразные клинки и топоры-секиры выглядели не женскими безделушками, а довольно грозным оружием. И, как читал Ренки, таковым и являлись. Но эти голые ноги! Даже у женщин!

Пусть у женщин юбки и были ниже колен. Но голени! Ступни! Абсолютно голые! Без каких-либо чулок! Прикрытые лишь плетенными из ремешков сандалиями. Все это одновременно и притягивало взгляд, и принуждало отвернуться.

А еще пупки! Ренки в жизни не видел столько пупков, да в общем-то и не планировал увидеть. Местные мужики носили своеобразные накидки, яркие, украшенные пуговицами и перьями птиц и по большей части распахнутые на груди. А женщины…

Эти короткие кофточки, лишь подчеркивающие грудь и открывающие животы… И всякие там цепочки – бубенчики – блестки, сверкающие и притягивающие вгляд к обнаженному телу. Просто невыносимо, особенно если не забывать, что все эти дамочки – вполне приличные женщины, а не какие-нибудь там шлюхи (в Тооредаане не всякая шлюха осмелится так разодеться). И любое поползновение по отношению к ним может стоить жизни.

– М-да, – задумчиво сказал генерал оу Дезгоот при виде этого великолепия-безобразия. – И как прикажете вести через эту страну две с лишним тысячи здоровых оболтусов, которым даже на Тинде не дали вволю натешиться?! Оу Готор, уверен, даже вы в своих странствиях не видели ничего подобного! Над чем смеетесь?

– Ох, генерал, – ответил оу Готор, весело глядя на ошарашенные физиономии своих спутников-офицеров – за исключением Ренки и самого Готора все они были чином не ниже майора (то есть люди солидные и почтенные), – сошедших на берег, чтобы нанести визит вежливости гасиигу. – Я бывал в странах, где подобные наряды посчитали бы чересчур скромными и не привлекающими внимания. И без обид, но вы бы видели сейчас свои лица!

– Я бы на вас все-таки обиделся, – пробормотал в ответ генерал. – Но сейчас слишком ошарашен. Как мне говорить с местным – как там его – гасиигом? – если он будет одет точно так же? А если он и супругу свою решит нам представить, а она вот так вот… – Генерал кивнул в сторону проходившей мимо них девицы, при виде которой челюсти всей его свиты едва не испачкались о дорожную пыль, а слюни – не хлынули фонтаном.

– Хе-хе… Эта кокетка и впрямь… – усмехнулся оу Готор, подмигнув красотке и получив в ответ лукавый взгляд и ослепительную улыбку. – Знает, что ей есть что показать, и не стесняется делать это! И главное, умеет это делать. Даже я в полном восхищении. Хоть сейчас на самую крутую дискотеку!

– Куда?

– Ну, это что-то вроде ваших танцев, только… Короче, не важно! Важнее то, что, похоже, вы, генерал, да и вся ваша свита и правда ошарашены сильнее, чем стоило бы. В этом нет ничего ужасного, и я даже скажу вам, что в науке для всего этого есть свое определение. «Культурный шок» называется! Это пройдет со временем, но, боюсь, с непривычки вы тут можете что-нибудь не то ляпнуть или повернуться левым боком. Короче, наломать дров.

– И что говорит эта ваша наука? – осведомился генерал недовольным тоном, хотя было видно, что слова оу Готора его несколько успокоили. – Как нам разобраться с этим бедламом?

– Знаете, я предлагаю никуда не торопиться, – высказал свое мнение продолжавший лыбиться во всю физиономию оу Готор. – Для начала вволю поглазейте по сторонам, попривыкните к местным нарядам и видам. Тем более, кажется, на разглядывание случайных прохожих у местных нет никакого табу. По крайней мере, никто за это нас убивать вроде не собирается. А мы пока сходим, отыщем кого-нибудь из тооредаанских купцов. Адмирал говорил, что где-то тут существует целая колония наших соотечественников. Уверен, у них и связи с гасиигом налажены, и с обычаями, если что – смогут подсказать, предостеречь. Да и хороший переводчик нам тут не помешает.

– Это вы весьма верно заметили! – одобрительно закивал головой генерал. – Купцы – они народ пронырливый и уж, верно, знают, как задобрить этого туземного царька! Только вот не сочтет ли он нашу задержку оскорбительной или враждебной?

– Скажем: были настолько восхищены видом его города, что от восторга разучились ходить и не могли сдвинуться с места! – небрежно махнул рукой оу Готор. – Если он дурак – будет польщен. А если умный – сделает вид, что польщен. Да и наша эскадра в бухте – хорошее предостережение от чересчур поспешных действий. К тому же я даже не сомневаюсь, что в данный момент нас окружает не меньше десятка соглядатаев, которые будут доносить «его величеству» обо всех наших передвижениях и действиях. А возможно, и словах. Поэтому стоит быть поосторожнее с «туземными царьками» Лучше подобное даже из мыслей выбросить! Так, с вашего позволения, я пойду? Лейтенант оу Дарээка, сержант Гаарз, за мной!

– Куда мы идем? – поинтересовался Ренки спустя примерно минут пять неспешной прогулки.

– На базар, естественно! – ответил Готор, в отличие от своих приятелей с большим удовольствием оглядывающий толпу и строения вокруг себя. – Где же еще искать купцов в незнакомом городе?

– А откуда ты знаешь, где тут базар?

– Ренки, не тупи. Как ты думаешь, куда все эти люди тащат рыбу от пристани? Опять же, эти дороги достаточно утоптанны. Да и тот гул впереди – его ни с чем не перепутаешь! Все базары мира одинаковы.

– Это, лейтенант… – вдруг подал голос молчавший до сей пор Гаарз. – Это что ж тут за дела-то такие? Чего они тут все…

– Ох, ребята, – ответил Готор, и в его голосе Ренки с удивлением услышал явственные нотки раздражения. – Вы прям как эти… В моем… моих краях тоже были такие вот – ничего иного, кроме себя или жутко похожих на себя соседей, не видели и потому всех, кто хоть сколько-нибудь от них отличался, едва ли не животными почитали. А вот мой народ – совсем даже наоборот. Мы появились на пересечении разных культур и религий и потому не так зациклены на однообразной одежде или разрезе глаз. Люди во всем мире разные. Но у всех есть нечто одинаковое. Не упирайтесь в различия, но ищите общее. Это общее и станет отправной точкой для развития общения. Вот, кстати, и базар… Эй, уважаемый, – обратился он к одному из шедших навстречу туземцев, говоря с ним так, как если бы это был обычный тооредаанский житель. – Не будете ли так любезны подсказать, где вы купили эту ткань?

– Иди вперед, тооредаанец, – усмехнувшись, ответил ему тот, хоть и слегка коверкая слова, но тем не менее на вполне понятном языке. – Вон, видишь ту высокую башню? Под ее стенами купцы с твоей родины и торгуют такими шелками.

– Однако же никто из вас не поспешил на берег поприветствовать солдат своего короля, – строго заявил Ренки купцу Окшаа, смотревшему на него до бесстыдства преданными глазами.

– Ну-у-у, – протянул тот, сделав над собой невероятное усилие, от чего его взгляд стал казаться еще более преданным и, кажется, даже начал сиять подобно лучику света в полутемной комнате. – Так уж получилось…

– Как – так?! – холодно спросил Ренки, радуясь возможности отвести на ком-нибудь душу.

– Ну-у-у…

– Все понятно, – опять вступил в разговор Готор. – Не зная наших намерений, решили прикинуться нейтральной стороной!

– Увы, сударь! – печально закатил глаза Окшаа. – Но мы тут вынуждены быть крайне осторожными! Потому что…

– Очень хорошо, – оборвал его разглагольствования Готор. – Значит, вы оцените наш жест. Чтобы не навредить местным купцам, мы согласны принять в состав своей делегации одного из вас. Конечно же это должен быть самый достойный и уважаемый туземцами представитель вашего сословия. Будьте любезны, милейший, поторопиться пригласить его сюда. У нас не слишком много времени!

– Э-э-э… Сию минуту! – ответил Окшаа, и в его глазах фальшивая преданность уступила место искреннему облегчению лишь с небольшими вкраплениями настороженной опаски.

– Купцы! – недовольно буркнул Ренки, глядя ему вслед.

– Ну… – примиряющим тоном ответил на это Готор. – Их можно понять. Мы-то приехали большой толпой и уехали, а им тут еще жить и жить в окружении чужаков. Посмотри-ка, и впрямь быстро обернулись!

– Вот, судари, – жадно ловя после пробежки воздух, представил Окшаа своего спутника, уже довольно немолодого человека, можно бы даже было сказать солидного, если бы он не был одет как туземец. – Почтеннейший купец Ксшаа. Он фактически бессменно проживает в Ашаа, и любой другой тооредаанский торговец, придя в эти края, первым делом заходит к нему, выказать свое почтение и узнать новости…

– Рад познакомиться, – любезно сказал Готор, в то время как Ренки едва сдержался, чтобы не выругаться при виде очередной юбки. – Полагаю, вы ведь тоже наполовину местный как минимум?

– Да уж скорее на три четверти! – не без гордости заявил купец Ксшаа. – А может, и больше, потому как мой Торговый дом ведет дела с западным побережьем уже лет четыреста, и в моей семье принято брать в жены девушек отсюда. А что, сударь, вам это не нравится?

– Напротив, – улыбнулся Готор. – Я нахожу это очень радостным известием, особенно если вы скажете, что водите знакомства с местной знатью или имеете честь быть представлены гасиигу.

– Я даже состою с ним в отдаленном родстве, – спокойно кивнул Ксшаа. – Наши прабабки были двоюродными сестрами.

– Хм… Мой дед посчитал бы это довольно близким родством, – польстил Готор купцу. – Однако, я полагаю, стоит поспешить на берег, где остались остальные члены нашего отряда, включая самого генерала оу Дезгоота.

– Хорошо, – кивнул Ксшаа, пристраиваясь к уже двинувшимся в обратный путь офицерам. – Простите, судари, – произнес он спустя несколько минут молчаливой ходьбы, но я никогда не слышал о генерале оу Дезгооте… Вот о полковнике…

– Угу, – кивнул головой Готор, словно бы кого-то одобряя – не то купца, не то себя. – Оу Дезгоот сравнительно недавно стал генералом. А вы, однако, довольно плотно держите руку на пульсе жизни нашего королевства.

– Хоть я и не выезжал на нашу родину уже больше двадцати лет, – спокойно кивнул головой купец, – но это вовсе не значит, что я не интересуюсь новостями оттуда. Доходы, а порой и жизнь купцов, знаете ли, весьма зависят от знания того, что происходит в мире.

– Похоже, – будто продолжая свою прежнюю фразу, сказал Готор, – вы еще не знаете, как мы разнесли в дребезги Тинд?

– Вот как?! – Ксшаа даже сбился с шага и оглянулся назад, словно бы раздумывая, не побежать ли скорее домой, чтобы как-то воспользоваться полученной информацией. – А если конкретнее, что именно и когда произошло?

Готор в общих чертах рассказал о успехах рейда на базу кредонского флота и последующих приключениях.

– Ну а теперь, как вы понимаете, – продолжил он, – мы планируем вернуться в Тооредаан. Этим путем. Желательно как можно быстрее и без всяких попутных драк с местным населением. Так что нам не помешают ваши связи и советы, как уговорить гасиига пропустить через свои владения примерно так тыщи три вояк. Да и, я так понимаю, помощь в организации этого перехода нам тоже не повредит. Кажется, понадобятся лодки, провизия, проводники… Посредник сможет неплохо заработать!

– Не уговаривайте, сударь! – усмехнулся купец. – Я готов сам приплатить вам, лишь бы вы скорее убрались с этих земель. Акчскаа – довольно добродушный народ, но, к сожалению, королевские офицеры и посланники абсолютно не умеют с ними общаться. В прошлый раз…

– Вот потому-то, – оборвал его Готор, – в этот раз мы и обратились к вам. Так что настоятельно рекомендую задействовать все свои связи и способности.

– Кстати, а что не так с этой левой стороной? – поинтересовался оу Дезгоот, после того как он и его свита в очередной раз прослушали лекцию о местном этикете, только на сей раз – от какого-то купца, разодетого как туземная обезьяна.

– С левой стороны в мир пришло Зло, – спокойно ответил купец. – Ну, по крайней мере они в это верят, – добавил он, хотя Ренки показалось, что и сам Ксшаа не избежал подобных предрассудков. Но в остальном ведите себя как обычно. Гасииг скорее простит вам прикосновение к своей особе левой рукой, чем откровенную фальшь. Некоторые из наших посланников, что приезжали двенадцать лет назад, разговаривали с ним будто с душевнобольным или с малым ребенком. И поверьте мне, это оскорбило его куда сильнее!

– Так когда мы сможем пойти? – встрепенулся оу Дезгоот, посмотрев на уже начавшее клониться к закату солнце.

– Я послал человека с просьбой принять нас, – ответил Ксшаа. – Вы очень правильно сделали, что не пошли к дворцу гасиига сами, без приглашения. Уверен, он оценит вашу вежливость!

– Кстати, – обратился к купцу Готор. – Я обратил внимание, что в порту нет никакой таможни или официального представительства гасиига. В конце концов, в бухту вошла целая флотилия весьма немаленьких размеров, а местные ведут себя так, будто ничего особенного не произошло.

– Тут все делается немного по-другому, – усмехнувшись, кивнул головой купец. – Но не надо думать, что из-за этого оно делается хуже. И коли уж зашел разговор о реакции местных… Знаете, тут не принято таскать с собой еще и секиру, когда занимаешься обычными делами. А сейчас оглянитесь и посмотрите сами… Хочу вам объяснить, что в отличие от нашего благословенного королевства тут все мужчины вроде как считаются (и являются) воинами. Так что даже простой рыбак или носильщик имеет право говорить с чужестранцем от имени гасиига как член его боевой дружины. Ну и, конечно, драться за интересы Ашаа, коли возникнет таковая потребность, тут будут даже дети. Так что, по сути, сейчас мы окружены, по королевским меркам, примерно батальоном довольно умелых воинов. Можете не сомневаться, попробуй вы повести себя агрессивно – и с улиц города сюда прибежит еще не меньше пары полков. И на этот раз они будут вооружены не только кинжалами и секирами. Ага, а вот и они!

Такой резкий переход был вызван появлением небольшой группы местных жителей, судя по богатым одеждами, обилию украшений из золота и камней и дорогому оружию на поясах – явно относящихся к правящему сословию.

Купец Ксшаа вышел к ним навстречу, обменялся с предводителем несколькими словами на туземном языке, кивнул и, обращаясь к генералу, представил предводителя как брата гасиига, сказал, что зовут его Рсчкаан, и поприветствовал от его имени гостей земли Акчскаа.

Генерал, в свою очередь выступив вперед, представился и также поприветствовал пришедших, пожелав выказать почтение и вождю земли Акчскаа.

Рсчкаан на довольно сносном тооредаанском предложил следовать за ним, и вся компания наконец-то тронулась с места.

– Эх, Ренки, – мечтательно сказал Готор, примеряя юбку поверх своих офицерских штанов. – Жаль, что в этих краях мы проведем так мало времени. Ну, как я смотрюсь?

– Отвратительно! – пробурчал Ренки. – Надеюсь, ты не собираешься появляться в таком виде на людях? Ты же все-таки офицер! И что такого интересного ты тут увидал, в этом сборище юбконосцев?

– Абсолютно иную культуру! – воздев палец к небесам, ответил Готор. – И, что самое важное, – практически изолированную от «фактора Манаун’дака». Я имею в виду, – пояснил он, увидев вытянувшуюся физиономию приятеля, – что почти все земли вашего мира соединены своеобразными островными мостиками, а не отделены большими морскими пространствами, как у нас. Почти все народы, населяющие континенты, имеют схожую культуру, чему, кстати, весьма поспособствовала Старая Империя, особенно в плане распространения религии, общих знаний и законов. И хотя на вид эти народы и кажутся очень непохожими друг на друга, но все они словно бы нанизаны на некий общий стержень. Может, конечно, где-то еще есть подобные, не затронутые влиянием Старой Империи места, но в своем путешествии от Фесткии до Тооредаана, на берегах Срединного моря я видел только представителей одного культурного типа и даже общего языка. А вот сюда эта общая культура, благодаря джунглям и труднопроходимым горам, фактически не добралась. Тут абсолютно особые обычаи, законы и верования, ничем, кроме общечеловеческих ценностей, не связанные с законами Лга’нхи и Манаун’дака. Ты не понимаешь, но для любого исследователя это просто настоящая находка. Готовая контрольная группа, по которой можно оценить произошедшие благодаря наличию попаданца изменения.

– Ты поэтому вызвался в заложники? – ехидно спросил Ренки, не слишком много поняв из разъяснений Готора, но сумев наконец оценить восторг, написанный на физиономии друга.

– Ну и поэтому тоже, – согласно кивнул Готор. – Опять же, сам понимаешь, кто другой из наших тут мог бы и дров наломать. А мы… По крайней мере, я уж точно смогу удержаться от дури. Да и тебя, думаю, удержу.

– С чего это ты решил, что я обязательно сотворю какую-нибудь дурь? – возмутился было Ренки.

– Мы когда сюда шли, – спокойно ответил Готор, – ты дважды циновку в коридоре левой рукой отодвигал. Я тебя понимаю – привычка: левой отодвинул, правая наготове, чтобы вдарить или выстрелить. Но…

– А ты нет? – полез в спор Ренки. – Может, ты за собой такого просто не замечал?

– А я – нет, – ухмыльнулся Готор. И продемонстрировал зажатую в кулаке левой руки монетку. – Жаль, поздно догадался, – слегка извиняющимся тоном добавил он. – А то бы всей делегации нашей предложил так же сделать.

Нет, в принципе никто из тоордаанцев, посетивших дворец гасиига, особо не прокололся. Разве что не всем удалось скрыть ухмылки при виде «дворца», который представлял собой скопление множества круглых хижин, покрытых чем-то вроде соломы и находящихся за общим круглым забором.

Забор, кстати, был весьма красив – сплошные резные и покрашенные разными красками столбы, изображающие каких-то жутких монстров. Да и хижины по-своему выглядели очень нарядно – разноцветные, с прихотливо прорезанными окнами. А еще вымощенные камнем дорожки между ними и удивительные цветы в горшках… Все это обладало какой-то варварской и необычной красотой и привлекало внимание. Но называть это дворцом? В самом городе они видели нормальные высокие здания, даже в три этажа высотой, а вот «дворец» верховного правителя этих земель почему-то напоминал какой-то дикий поселок.

Сам гасииг оказался еще довольно молодым, примерно лет сорока, высоким и крепким мужчиной «с плечами борца да глазами мудреца», как говаривали в краях, где Ренки вырос. Одет он был во вполне примелькавшиеся уже юбку и накидку, казавшиеся даже скромными на фоне одеяний его брата и свиты. А за его широкий пояс, как и у всех остальных, были заткнуты изогнутый кинжал и секира.

– Кстати! – Ренки подошел к своей груде подарков и вытащил из ножен кинжал.

Хищное, с каким-то синим отливом лезвие, извиваясь как змея, поднималось от богато украшенной драгоценными камнями роговой рукояти и оканчивалось острым как игла жалом. Скорее, это был даже не кинжал, а короткий меч, какими пользовались во времена тесного строя, вроде фаланг и манипул.

Ренки махнул им пару раз, сделал выпад. Конечно, далеко не шпага. Но оружие не менее грозное и опасное.

– Угу, – согласно кивнул Готор, наконец справившись с хитрыми пряжками туземного ремня и засовывая такой же кинжал в специальное крепление на поясе. – Клевая штука!

– Им можно и колоть, нанося широкие раны, – с видом большого знатока заметил Ренки. – А еще рубить и резать. Эти извивы будут работать и как топорики, и как зубья пилы.

– А еще, – добавил Готор, – ранения от такого типа клинка обычно заканчиваются смертью, из-за особенности раны. Там такой лепесток из мяса образуется, который обязательно начнет гнить и приведет к гангрене… В моем мире такие типы клинков были запрещены и прокляты! Даже специально стали рисовать и распространять картинки, где подобными мечами пользовались палачи, чтобы воины брезговали брать их в руки. Хотя палачам-то как раз они на фиг были не нужны…

Упоминание о палачах не понравилось и Ренки, и он, сунув кинжал в ножны, взялся за секиру. Она показалась ему на удивление легкой и удобной. Это явно не тот топор-колун, предназначенный, чтобы прорубать стальные доспехи или мочалить кости под ними, которым он пробовал махать под руководством отца. Куда более проработанное лезвие – длинное, узкое, верхний конец которого можно использовать для уколов, а нижним зацеплять оружие или одежду врага. Конечно, тоже далеко не шпага. Но, выбирая между армейским тесаком и этой игрушкой, Ренки бы, наверное, выбрал секиру. Да, определенно, несмотря на юбки, эти акчскаа – грозные воины, коли, по словам купца Ксшаа, каждый мальчишка учится пользоваться подобным оружием буквально с младенчества, а также умеет обращаться с самострелом и мушкетом, подкрадываться к врагу или пробегать по лесам версту за верстой, преследуя добычу. Их стоит принимать всерьез.

Обмен приветствиями и подарками прошел вполне нормально. Потом генерал рассказал о великой битве и победе, что одержал он со своим войском, и попросил разрешение на проход через земли Ашаа, обещая щедрую плату и гарантии примерного поведения своих солдат на всем пути. Гасииг в принципе возражать не стал, но потребовал весьма своеобразную плату за разрешение на проход – пушки, количество которых послужило предметом упорного торга, заправски проведенного майором оу Бидом и первым лейтенантом оу Готором.

То ли в отместку за эти препирательства, то ли следуя местным обычаям, гасииг, ни капли не смущаясь, потребовал передать ему заложников. Своими жизнями они бы гарантировали, что никому из жителей земель, по которым пройдет армия генерала, не будет причинен ущерб или нанесена обида.

Генерал только открыл рот, чтобы возразить против этого, но тут Готор вызвался добровольцем. А Ренки, естественно, последовал за ним.

Брат гасиига – Рсчкаан – начал было намекать, что, дескать, чин у этих офицеров недостаточно высок (оказывается, он, подлец этакий, разбирался в погонах). Но тут купец Ксшаа что-то нашептал гасиигу в ухо (правое, что характерно), и тот согласно кивнул.

«Кажется, местные слишком много знают о делах, творящихся в королевстве», – подумал тогда Ренки, поняв, что купец явно в курсе, кто они такие.

Гасииг с оу Дезгоотом еще несколько минут общались на отвлеченные темы, вроде видов на урожай на полях генерала или здоровья супруги и детей гасиига. Кажется, оба вопроса были достаточно неуместны. А потом тооредаанцы откланялись и удалились на свои корабли, сопровождаемые почетным караулом.

Заложники же удостоились дополнительной беседы, подтвердившей подозрение Ренки. Гасииг называл их «великими героями» и расспрашивал об одержанных победах, а потом их одарили дополнительными подарками, куда входили комплекты местной одежды и оружия. После чего обоим «героям» было милостиво объявлено об окончании аудиенции, и вышколенные слуги (однако же с неизменными кинжалами за поясом) сопроводили их в отдельную хижину, где приятели наконец смогли немного отдохнуть, расслабиться и подробнее изучить подарки.

Готор почему-то первым делом начал примерять на себя этот бабско-мужской наряд. А Ренки оглядел хижину, в которой их поселили.

В принципе ничего ужасного. Особенно после долгого пребывания на корабле, где даже индивидуальная каюта скорее напоминает размерами шкаф для одежды, а уж мичманский кубрик… Там ты словно в бочонке с соленой рыбой.

А тут довольно просторно – для двоих даже найдется место не только чтобы расположиться с комфортом, но и пофехтовать немножко, пробуя секиры (оказались демонски острыми гадинами – Готор едва не прорубил стену, сделанную из чего-то вроде циновки). К тому же в хижине было очень чисто и вполне светло. Да и запах стоял приятный: какие-то травы и свежеструганое дерево.

Вдоль стен пол был приподнят на высоту колена, и это возвышение завалено шкурами, подушками, тюфячками, одеялами – короче, можно и спальное место устроить, и просто посидеть с повышенной комфортностью.

– А это что за дверки? Готор, смотри, тут, похоже, печка! – удивился Ренки, открыв небольшую дверцу в стенке возвышения.

– Угу, – оторвался Готор от попыток разобраться с системой шнуровки на накидке. – Похоже, кан – дымоход идет под всем этим возвышением, обогревая лежак. Что, кстати, немного странно – тут вроде не так холодно, чтобы проблема отопления была актуальной больше чем пару месяцев в году. Да и те можно протянуть, обогреваясь у очага или потеплее одевшись. Эту печку явно давно не разжигали. Однако они умудрились создать довольно продвинутую отопительную систему и, что характерно, продолжают ее строить в своих домах. Возможно, это как-то связано с религией, иначе бы тут скорее что-то вроде сундуков стояло для барахла. Видишь, как интересно!

– Ужасно интересно! – буркнул Ренки, которому было не столько интересно, сколько непонятно, в том числе неясна и причина восторгов Готора. – А это что такое? – отодвинул он очередную циновку, изучая странный полог над «каном», отделяющий от остальной комнаты пару небольших кабинок. Сначала он подумал, что это нужник, хотя никаких следов канализации или хотя бы горшка не присутствовало, но к чему ставить в нужнике столики?

– Гы-гы… Очень интересно, – расплылся в наидовольнейшей улыбке Готор. – Кажется, ты только что раскрыл еще одну страшную тайну!

– И какую? – заинтересовался Ренки словом «тайна».

– Где едят акчскаа! – самодовольно ответил Готор. – Ты ведь помнишь, что это у них жутко табуированная тема? Я про такое, кстати, читал. В моем мире, кажется, тоже есть народы со схожими обычаями. Вот, видимо, едят они в этих закрытых кабинках. Но интересно, как нам принесут еду, ведь разговоры о ней тут считаются чуть ли не неприличными?!

– Еще интереснее – когда? – опять забурчал Ренки, потому как они сегодня пропустили обед, а дело уже шло к ужину. – И сможем ли мы это съесть? А то вот принесут тебе горшок вареных соплей жабы или горсть жареных тараканов… Вот и посмотрю я тогда, какой из тебя выйдет заложник!

– Ну, это вряд ли, – рассмеялся Готор. – Наши хозяева отнюдь не похожи на соплежуев или пожирателей насекомых. Хотя говорят, что насекомые весьма полезны и питательны. Однако когда мы шли по рынку, я там видел какие-то туши животных, овощи, крупу, но никаких тараканов и соплей не заметил. А вот еще интересная загадка – как они обставляют торговлю продуктами, коль говорить о еде считается неприличным? Жалко, что мы отпустили Ксшаа с генералом, – очень интересно было бы его расспросить обо всех этих делах.

– Я бы этому Ксшаа не слишком доверял! – серьезно произнес Ренки. – Мне кажется, что он больше туземец, чем наш, – сам ведь говорил насчет трех четвертей! И кстати, тебе не показалось, что он слишком много знает? Мне вот почудилось, что он догадался, кто мы и какое положение при Риишлее занимаем.

– Ну, – усмехнулся Готор. – Ты посмотри на свой погон. Вряд ли в Тооредаане много похожих. А купцу, да еще и такого уровня, как наш Ксшаа, надо быть в курсе многих вещей. Это только тебе кажется, что их дело – лишь денежки в кубышке пересчитывать и торговаться из-за пучка соломы да кулька соли. А в сущности-то они в первую очередь должны быть очень информированными людьми, чтобы одинаково хорошо предчувствовать и опасность, и выгоду. В моем мире сейчас считается, что любая информация ценна даже сама по себе, а уж если ее можно приложить к какой-то конкретной ситуации… И не надо так демонстративно зевать!

– И ничего не демонстративно! – обиделся Ренки. – Это ты прошлую ночь дрых без задних ног. А я, между прочим, на вахте стоял.

– Ладно, давай-ка посмотрим, что там нам еще обломилось от гасииговых щедрот. И подумаем, нет ли тут какого-нибудь подтекста. Одежда и оружие – откровенным врагам обычно такое не дарят. Хотя оружие может быть намеком как на некое боевое братство, так и на то, что «наши клинки остры и беспощадны! Оцени штучку, которой мы тебя при случае зарежем». А вот одежда… Лично я воспринимаю это как указание на то, что нас хотят принять «как своих». Интересно, кстати, эти узоры имеют какое-нибудь опознавательное значение или просто – свободное творчество ремесленника? Хотя местные могут вкладывать в эти подарки свой смысл, основанный на религии или обычаях.

– Чудненькое объяснение, – ядовито заметил Ренки. – А этот вот мешок тогда, по-твоему, что означает? Нет-нет. Постой! Я сам догадаюсь. Либо: «Мы порубим вас на куски и засунем в мешок». Либо: «Пусть этот мешок станет вашим кошельком!»

– Хе-хе, – рассмеялся Готор. – Уел! Но нет, скорее, это нам в долгую дорогу дали… Отменный сидор! Ну-ка, ну-ка… Смотри-ка… Руки-то помнят! Видишь, если завязать горловину этим ремнем, получаются лямки, как у наших ранцев. Только наши ранцы тяжелее раз в пять и по объему в полтора раза меньше. А тут… Даже не знаю, из чего это сделано. Ткань тонкая, легкая и в то же время явно очень прочная! Какие-то растительные волокна. Вот, даже накладные карманы есть и какие-то ремешки с пряжками! И кажется… Определенно, запах от этой ткани – как от тех мешков, что, по словам Гаарза, из-за особой пропитки воды не боятся. Если нам придется пешком идти через горы, таща на себе свои шмотки, ты сто раз мысленно скажешь спасибо за такой подарок! – Готор еще какое-то время задумчиво покрутил в руках мешок и продолжил уже несколько иным тоном: – Знаешь, а мне определенно нравится стиль выбора подарков этих акчскаа! Дарят не красивые цацки или ритуальные безделушки, а именно то, что пригодится в жизни, причем в ближайшее время! Очень интересно будет с ними пообщаться. Так, а это что?

– Моток веревки, – подсказал очевидное Ренки. – Либо намек, чтобы повесились, либо пригодится для перехода через горы. Кстати, ты помнишь легенды? Твоему древнему предшественнику Манаун’даку тоже веревку подарили.

– Ага, помню, – рассеянно ответил Готор, задумчиво глядя на веревку и свой мешок. – Вот, посмотри, – наконец сказал он Ренки. – Вряд ли это совпадение, что длина мотка равна расстоянию между двумя этими ремешками. Веревка определенно вешается сюда. Ну-ка… – Он закинул мешок за спину. – Нет, не так! – снял мешок и, повозившись с ремешками и веревкой, что-то с чем-то соединил по-другому. – Ага. Так. Вот!!! Глянь! Держится крепко, но, если понадобится, я могу, не снимая мешка, сдернуть веревку одной рукой! Если потянуть за этот вот ремешок, открываются сразу две пряжки. Ну-ка, ну-ка, ну-ка, – забормотал Готор и, к большому удовольствию Ренки, снял с себя нелепый дикарский наряд, аккуратно сложил его по швам и сунул в мешок, отправив туда же из груды подарков плащ, одеяло, и сандалии. – А вот это, я так понимаю, фляга. Ее будет удобно подвесить. Надень-ка, – перевесил Готор мешок на спину Ренки. – Наверное, так, чтобы удобно доставать было. Хотя… – продолжал он бормотать про себя, пытаясь закрепить подаренные предметы ремешками «волшебного мешка». – Сюда? Или, может… Нет, сюда: топор вон как сразу на место встал. Тогда флягу, значит, сюда. Кстати, фляга из серебра, это важно для сохранения воды, а сверху оплетена чем-то вроде лыка и покрыта лаком. Понтов мало, зато очень практично! А что у нас тогда сюда? Хм… Похоже, это пенал для пороха, вот и специальный носик есть, чтобы пересыпать проще было. Запас, кстати, объемом литра на три. И вешается с противоположной от топора стороны. Полагаю, раньше это был колчан для стрел… Котелок, миска, кружка, ложка, все складывается одно в другое, и – оппа… лезет в накладной карман! Напоминает кстати, наши трофейные наборы! Интересно, кто у кого украл идею – кредонцы у акчскаа или акчскаа у кредонцев? Хотя эти вроде более тонкой выработки…

Под бормотание Готора постепенно все подарки переместились в заметно потяжелевший и потолстевший мешок. Однако Ренки, у которого он висел на спине, не почувствовал той скованности, который обычно дает армейский ранец. Впрочем, мешок был набит, наверное, меньше чем на половину.

– Да, отличный подарок! – гордо заметил Готор, словно бы он сам его подарил. – В джунглях и горах – незаменимая штука. Я, признаться, и сам, было дело, подумывал сотворить нечто подобное. Но – будем честными – так хорошо у меня бы не получилось! Тут чувствуются сотни лет отработки и подгонки! Однако эти акчскаа – хитрецы! Сунули нам все в разобранном виде. То ли решили немножко посмеяться, то ли проверяли нашу сообразительность. А может, и то и другое одновременно!

Тут в циновку, заменяющую дверь хижины, осторожно поскреблись. В домик вошли двое слуг, молча оставили на полу два принесенных с собой ящика и так же молча вышли из хижины.

– Полагаю, это твои жареные сопли! – усмехнувшись, сказал Готор, видя недоумение на лице Ренки. – Предлагаю отнестись серьезно к традициям хозяев и отобедать каждый в своем закутке!

Следующие три дня были наполнены обычной суетой, переговорами и беготней. Заложников никто в передвижениях не ограничивал, так что они могли совершенно спокойно шляться и по всему городу, и почти по всему дворцу. Особенно когда им объяснили, что полностью задернутые циновки на дверях хижин означают: чужаку туда вход запрещен. А вот если оставлена небольшая щель, то надо осторожно поскрести по циновке ноготком, и тебя, возможно, пригласят в хижину. Если щель достаточно большая, то можно входить без всякого разрешения. Только вот беда – туземцы, кажется, инстинктивно чувствовали разницу между «слегка» и «достаточно». А вот чужаки в таких тонкостях пока разбирались довольно плохо. После того как пару раз друзья вошли явно не туда, за ними начал ходить один из дворцовых слуг, поигрывая кинжалом и секирой и грозным шипением предотвращая очередное неуместное вторжение.

– Тут чего-то стало скучно, – недовольно пробурчал Готор и отдернул руку от очередного полога, заслышав шипение за спиной. – Пойдем лучше в город, узнаем, как там дела у Ксшаа! А что, любезный, не проводишь ли ты нас до дома почтенного купца Ксшаа? – обратился Готор к змееголосому слуге. – Или ты только во дворце к нам приставлен?

Слуга оказался довольно универсальным Сусаниным и без проблем провел двоих приятелей к дому искомого купца. Дом этот, кстати, был вполне тооредаанским – кирпичным, двухэтажным и, что самое ценное, с углами. Так что, войдя в столь привычный глазу тооредаанца холл, приятели почувствовали снизошедшее на них успокоение и благодать. А уж когда застали у купца генерала… Радости всех троих не было предела.

– Не так-то это просто, – тем временем продолжал прерванный разговор купец. – Все-таки три тыщи народу. Да со снаряжением, едой и еще разным барахлом, которого обычно накапливается довольно много! Понадобится нанять множество лодок! Гасииг в принципе уже бросил клич. Но, пока все соберутся, пройдет немало времени.

– А если своим ходом, без лодок? – поинтересовался генерал оу Дезгоот.

– По местным лесам? Даже при наличии хорошего проводника к горам вы выйдете только к следующему сезону дождей, а это не лучшее время, чтобы преодолевать перевалы. Уж поверьте на слово, сударь!

– А если, предположим, – влез в разговор Готор, – отправлять по частям? Так и контролировать наших орлов будет попроще, да и гасиигу головной боли меньше. Одно дело, когда разом четыре полка пасутся, и совсем другое – когда они разбиты, ну, допустим, на четыре группы.

– А вот мне бы как раз этого не хотелось, – пробурчал оу Дезгоот. – Причем по тем же самым причинам, по которым у гасиига голова будет меньше болеть. Что случится, если туземцы решатся на нас напасть?

– Не решатся! – заверил собравшихся Ксшаа. – Гасиигу выгодна торговля с нашим королевством. А врагов у него хватает и без вас. Он сейчас как минимум с тремя соседними царствами воюет!

– Кстати, почтенный Ксшаа, – обратился несколько успокоенный сказанным генерал к купцу. – Насчет «контролировать»… Ребятам бы не помешало расслабиться, желательно в обществе шлюх и с достаточным количеством вина. Что предложите?

– Вина – хоть залейся! – ответил купец. – Хотя и весьма своеобразного. Его тут делают не из винограда, а из плодов особого дерева. Но на вкус приятное и в голову шибает будь здоров! А вот со шлюхами, боюсь, будут проблемы. У местных есть свободные женщины, которым принято делать подарки за их «гостеприимство». Но это далеко не наши шлюхи, а вполне уважаемые и имеющее вес в обществе женщины. Из наших они по карману разве что офицерам. Да и у тех вряд ли выгорит, потому как они местного языка не знают, а с этими дамами принято сначала разговаривать. Да и харчевен, где пьют и нажираются, в нашем понимании тут нет. Тут, скорее, общественные дома для путешественников, где прибывший издалека акчсаа или даже чужак может пожить какое-то время. А за попытку хлопнуть по заднице подавальщицу в таком доме тут можно сразу схлопотать кинжал в брюхо или секирой по шее. Потому как служанка, скорее всего, окажется дочкой или одной из жен хозяина. А хозяин дома – человек, в этих краях очень уважаемый, по нашим меркам – что-то вроде важного сановника! Для «этих целей» можно в принципе купить пленниц-рабынь. Но тут две мороки: во-первых, если вы заикнетесь об этом гасиигу, он начнет собирать набег на одного из враждебных соседей. Соответственно бремя финансирования «похода» ляжет на вас. Да и сам набег займет пару недель. Если обратиться к купцам – хозяевам тех рабынь, что взяты в прошлых набегах, они немедленно вздуют цены. А во-вторых, что вы будете делать с этими женщинами, после того как ваши солдаты натешатся вволю? В королевстве рабства нет уже давно, и там свободную, но нищую женщину можно использовать и вышвырнуть. Здесь же все несколько иначе – раб становится как бы частью семьи хозяина, и тот полностью отвечает за него. А если рабыня забеременела от владельца, тот обязан дать матери волю и воспитывать ребенка за свой счет – родная кровь тут священна! Есть еще куча мелких, но важных особенностей. Выбросить раба просто так в Ашаа нельзя. Хотя бы потому, что даже за отпущенного на свободу раба владелец продолжает нести ответственность еще пять лет, на тот случай, если бывший раб с голодухи что-то украдет, начнет нищенствовать или, не дай боги, кого-нибудь убьет. И если вы уйдете, просто оставив тут толпу голодных и никому не нужных баб, бремя их содержания ляжет на нас, тооредаанских купцов! А мы, уж извините, забросаем королевскую канцелярию жалобами на вас, генерал, лично.

– Трудновато будет провести тут кучу здоровых крепких мужиков и чтобы не было никаких эксцессов, – задумчиво сказал генерал, изрядно огорченный всеми этими новостями. – Особенно если учесть, как одеваются местные красотки! Вот ведь еще одна проблема на пустом месте. Похоже, придется ссаживать солдат с кораблей прямо на лодки, не позволив ступить на землю. Но как быть дальше? Ведь ночевать, я так понимаю, мы будем на берегу? Высылать вперед команду, чтобы подготавливали лагеря вдали от поселков? Сколько мороки из-за этих баб! Конечно, дисциплину в армии никто не отменял. Но у нас не хватает офицеров, а солдатня – сплошь матерые ветераны, знающие все уловки армейской жизни. Ладно, надо будет пообщаться с Бидом. Этот пройдоха что-нибудь да придумает… Теперь давайте все-таки поговорим о еде!

– Ну и как вам живется у туземцев? – поинтересовался генерал, возвращаясь в сопровождении Ренки в гавань.

– Ну… – пожал плечами лейтенант. – Как говорит Готор, могло быть и хуже. Нет, ничего особо ужасного нет. Просто странно как-то тут все… Непривычно.

– Да уж, – пробурчал оу Дезгоот. – Вот этот Ксшаа – вроде говорит и действует, как обычный тооредаанский купчина, однако я как на юбку эту гляну да пузо голое так и хочется сплюнуть! Зачем он вообще так одевается?

– Ну, у Готора на этот счет есть кое-какие идеи. Кажется, у туземцев с одеждой особые отношения. Нам вот они тоже подарили по комплекту своих нарядов. Готор даже юбку примерил! Да, еще он мне что-то про узоры кланов на одежде говорил. Может, так купец подчеркивает свое родство с гасиигом? Или просто не хочет выделяться? Этот Ксшаа вообще темная личность. Я бы ему особо не стал доверять!

– Почему? – посерьезнел генерал, и Ренки пересказал ему все свои подозрения насчет купца. – Что ж, – кивнул под конец этой речи оу Дезгоот. – Думаешь, Готор потому и остался, чтобы поговорить с Ксшаа и побольше разузнать о нем?

– Возможно, – осторожно ответил Ренки. – Хотя мне порой кажется, что ему тут жутко интересно. И сейчас он наверняка забрасывает Ксшаа кучей вопросов, которые нам бы и в голову не пришли.

– Ну ладно, – подытожил генерал, так как они уже пришли на берег и стояли у шлюпки, которая должна была перевезти оу Дезгоота обратно на корабль. – Какой бы, на первый взгляд, дурью твой приятель Готор ни занимался, до сей поры это всегда оборачивалось на пользу королевству. Так что я ему доверяю. Сейчас я пришлю тебе сержанта Гаарза с вашими вещами. Вы уверены, что одного сержанта вам хватит?

– Вполне, – кивнул головой Ренки. – Наша хижина, конечно, может вместить троих, но вшестером будет уже тесновато. Да и за Каасом кто-то должен присматривать персонально. Тем более что Таагай еще толком от раны не оправился. Я, конечно, понимаю, генерал оу Дезгоот, что сейчас у вас будет много других забот, но, если вы сможете хоть иногда находить минутку, чтобы бросить взгляд на этого Кааса, было бы очень неплохо. А то, боюсь, наших ребят этот хитрец легко обведет вокруг пальца. Может, стоит поручить это толковому офицеру? Уверен, Риишлее будет вам крайне благодарен за хлопоты. Это очень ценный пленник!

Шлюпка отчалила от берега, а Ренки остался стоять на берегу, наблюдая, как она пошла к замершей посреди бухты эскадре, причалила к высокому борту «Морского гуся», а спустя минут двадцать вновь направилась к берегу.

На Ренки вдруг почему-то навалилось чувство одиночества. Может, оттого, что почти за пять месяцев корабельной жизни он привык, что вокруг него всегда толпа народа, или потому, что с тех пор, как он покинул камеру тюрьмы в родном городишке и начались его приключения, ему вообще не часто выпадала возможность побыть одному. Сейчас же, хоть вокруг него и сновало множество народа, но все эти люди были другие. По-иному одетые, говорящие на непонятном языке, да еще и живущие по совершенно иным обычаям и законам. Так что фактически он был один и оттого чувствовал себя неуютно.

А ведь раньше он так любил одиночество! В детстве и отрочестве Ренки мог часами напролет бродить один по окрестностям своего кажущегося теперь таким крохотным и провинциальным городишка, мечтая о великих подвигах и небывалых приключениях или просто любуясь пусть и привычной, но оттого не менее красивой природой родных мест.

Да уж, приключений навалилось выше крыши. И пожаловаться вроде было не на что – как бы туго ни приходилось, в результате друзья всегда побеждали, получая немалую награду и славу. Вон даже в дремучей Ашаа – и то, оказывается, есть люди, которые знают, кто такой оу Ренки Дарээка! Это ли не предмет для гордости? Вот только откуда же тогда, когда он думает о себе, о том мальчишке из прошлого, появляется это чувство безвозвратной потери?

Почему иной раз шалости и проделки детства начинают казаться важнее реальных подвигов, и едва ли не слезы на глаза наворачиваются при воспоминаниях о в общем-то ленивом и размеренном существовании, что он вел до каторги? Ведь тогда он мечтал как раз о той жизни, что ведет сейчас! Загадка, разгадать которую не сможет, наверное, даже хитроумный Готор.

– Так я слышал, чужеземец, что среди своих людей ты почитаешься великим героем? – раздался вдруг чей-то голос.

Обернувшись, Ренки увидел брата гасиига – Рсчкаана. На сей раз он был без пышной свиты и одет достаточно просто. Юбка и накидка без всяких блесток и драгоценных камней, похожие на наряды снующих вокруг людей. Даже его слегка надменное выражение лица не слишком отличалось от лиц остальных туземцев. Тут даже слуги ходили весьма горделивыми цацами.

– Ну, мне довелось поучаствовать в нескольких сражениях и проявить себя, – осторожно ответил Ренки, не слишком понимая, чего от него надо столь высокой особе. – Ваше… э-э-э…

– Мы называем друг друга просто по имени, так что зови меня Рсчкаан! – улыбнулся королевский брат, и Ренки вдруг понял, что фактически-то они ровесники.

– Тогда я – Ренки.

– Так поведай мне, Ренки, о тех подвигах, которые ты совершил, и местах, где побывал.

– Ну, и что полезного ты сегодня сделал, вьюноша? – гнусавя на манер Профессора, спросил Готор у своего приятеля, когда они вечером встретились в своей хижине, которую теперь уже делили на троих, считая присоединившегося к их компании Гаарза.

– Показал местным кое-какие преимущества шпаги! – горделиво надувшись, ответил Ренки. – Рсчкаан, брат гасиига, зазвал меня на такое место, где воины тренируются и мерятся силами… местное название забыл… Его, оказывается, сильно интересовала моя шпага, а взамен он пообещал показать, как они работают со своей секирой.

– И?.. – подбодрил Готор Ренки вопросом, который тот явно ждал.

– Из двадцати четырех поединков я выиграл девятнадцать!

– Надеюсь, хоть никого не поранил при этом? – осторожно спросил Готор.

– Фи, – фыркнул Ренки. – Конечно, мы дрались учебным оружием и в латах. У них тут, кстати, есть наши шпаги. В той «школе» вообще множество разного оружия висело и стояло вдоль стен. Я названия и половины всех этих штук не знаю. Но, как сказал Рсчкаан, они предпочитают биться своими секирами и кинжалами. И, на мой взгляд, зря! Их секиры, конечно, хороши, но все-таки тяжеловаты, и у шпаги появляется немалое преимущество.

– Ты дрался только с Рсчкааном на всех этих двадцати четырех поединках или там были еще воины? – Кажется, Готора больше волновали не технические характеристики оружия, а психологические особенности людей.

– У меня было восемь противников, – самодовольно ответил Ренки. – По местным правилам проводится три схватки. Тот, кто выиграл две из них, – победитель. Так что, в конечном итоге я выиграл у всех.

– Неплохо! – одобрил Готор. – И как они это восприняли?

– Ну, – впервые задумался об этом Ренки, – вполне достойно, как истинно благородные воины, умеющие ценить чужую доблесть. Никто особо своему проигрышу не радовался, но и откровенной досады или расстройства не выказывал. Они явно учились! – добавил он, мысленно прокрутив в голове прошедшие поединки и вспомнив выражение лиц участников и зрителей. – И теперь знают, как надо действовать против человека, вооруженного шпагой, – добавил он, внезапно погрустнев.

– Ничего, – усмехнулся Готор. – Во-первых, наша ударная сила все-таки не шпаги, а мушкеты и штыки наших солдат. Во-вторых, в свете того, что я выведал у Ксшаа, сейчас акчскаа действительно не слишком-то расположены затевать с нами ссору. Ну а в-третьих, ты ведь теперь тоже знаешь преимущества их секир.

– Кстати, потом они меня на стрельбище позвали, – снова посерьезнев, продолжил Ренки. – Я попал восемь раз из десяти. Но до местных ребят мне далеко: вот уж кто с тридцати шагов пулю ровненько в центр мишени кладет, да и с сотни шагов по ростовой мишени не промахивается! Правда, мушкеты у них были наилучших образцов – нашей и кредонской работы. Но и из своих самострелов эти акчскаа лупят так, что просто загляденье. Серьезные вояки!

– Угу, – кивнул Готор. – Купчина мне сказал, что они почти всегда воюют с кем-нибудь из соседей, так что практики у них хватает. Войны, конечно, не нашим чета. Собираются небольшими отрядами, переходят границу и либо устраивают засады, либо подкрадываются к поселкам. Налетели, постреляли, похватали, что плохо лежит, убежали. Но в целом все это – скорее молодецкие забавы, чем серьезные войны, однако пройти через них должен каждый юноша, чтобы стать мужчиной. Да и потом взрослые мужики продолжают этим заниматься. А каждый отряд у них – что-то вроде отдельной семьи или клана. Я в этом пока еще не очень разобрался. Но родство в рамках одного отряда тут даже закреплено юридически – они отвечают за проступки «одноотрядников», но и заслуги одного означают привилегии для всех. В общем, война у них – это дело постоянное. К тому же считается одним из важнейших развлечений мужчины, как для наших – на охоту сходить.

– А еще что полезного узнал? – поинтересовался Ренки. – А то тут генерал наш переживает…

– Ну, пусть особо не переживает. Торговля с нами – слишком лакомый для акчскаа кусочек, чтобы они не держались за него обеими руками! Так что коварства от них ждать не стоит, но и надеяться, что они какие-нибудь оскорбления спустят… Тут, знаешь ли, такой мир, что иной раз лучше половину племени-народа в драке потерять, чем хоть раз стерпеть обиду. Обиженного посчитают слабаком и разорвут в клочья. Надо, кстати, сказать оу Дезгооту, чтобы офицеров наших на мундиры растряс да и сам своим гардеробчиком поделился. Одежда, что нам подарили, – это большущий знак мирных намерений, вроде как свою кожу тебе предложили поносить, гарантируя защиту и покровительство. Нам, следовательно, тоже стоит местной знати такие подарки сделать, и, по уверениям купца, после этого жизнь наша тут станет намного проще. Я еще и про мешки узнал. Оказывается, у местных они тоже большая и весьма почитаемая ценность. Они ведь раньше, до того как в городе осесть, преимущественно кочевой образ жизни вели. Да и сейчас… Эти войны их постоянные… В джунглях же, как ты сам понимаешь, ни на лошади, ни на верблюде особо не покатаешься, а уж про телеги-кибитки разные так и вообще разговоров быть не может. Так что таскают свое имущество на себе, и хороший мешок – большое подспорье в этом деле. Вот туземцы и научились делать такие вещи превосходно, и они даже приобрели символическое значение! А нам и вовсе была оказана высокая честь получить мешки, сплетенные и сшитые собственноручно женами гасиига. Я и сам офигел! Даже не знаю, чем за такое отдариваться. Ну а ты, Гаарз, чего полезного сегодня делал-видел?

– Видел я тут двоих, – задумчиво ответил Гаарз. – Вернее, троих или даже, наверное, пятерых… Ох ведь бесовки!!! Все напоказ, спереди – во, сзади – во, и все из себя такие ходят прям… Я было к ним, да генерал ведь строго-настрого воспретил… Говорит: «За это самое место подвешу, и будешь висеть, пока не отвалится!» – Гаарз печально вздохнул.

Дни текли достаточно быстро. Ренки постепенно привык к виду полуголых людей, жизни в круглых домах, питанию в закрытой кабинке и крайней осторожности в использовании левой руки. Да и местные перестали представляться ему совсем уж дикими и непонятными туземцами, а стали восприниматься как вполне нормальные ребята, разве что с некоторыми закидонами. И прежде всего «нормальными ребятами» оказались дружки Рсчкаана по «военной школе», с которыми лейтенант проводил почти все свои дни в Ашаа.

Свой парадный, подаренный Риишлее мундир Ренки, скрепя сердце, подарил брату гасиига, объяснив некоторую потертость вещи тем, что сам получил его в дар от очень-очень-очень великого и большого человека, который является не только верховным духовным наставником его народа, но и великим военным вождем. После чего подарок был принят с особой торжественностью и долго изучался всей компанией.

Все оставшееся время пребывания в Ашаа Ренки старательно пытался не думать о напрасности сей жертвы, ибо Рсчкаан не оценил дороговизну сукна, особый покрой и изысканность отделки. Хождения в мундире брату гасиига хватило ровно на полдня. После отлучки для «того, о чем не говорят» (тут это была еда) он вернулся в уже привычной юбке и нелепо соврал Ренки, что не будет больше носить эту одежду, боясь повредить такую большую ценность. Зато и намеки на то, чтобы новый приятель надел юбку, с его стороны прекратились.

И как же развлекалась столь изысканная компания молодых людей? Естественно, они не только сражались на разных видах оружия или палили по мишеням в «военной школе», но и болтались по городку и окрестностям, подмигивая местным красоткам, и даже разок сходили на охоту, которая дала множество тем для добродушных шуток над Ренки, впервые оказавшимся в джунглях и конечно же единственным, кто вернулся без добычи.

А вот после охоты его с особой торжественностью повели в бордель. Впрочем, поначалу Ренки решил, что это скорее театр или что-то подобное. Находившиеся там дамы старательно занимали своих спутников разговорами, из которых Ренки ничегошеньки не понял, что-то спели хором, довольно мелодично и красиво, хотя и несколько длинновато, потом танцевали такие танцы, что у бедного лейтенанта едва глаза на лоб не вылезли от удивления.

Потом парочки удалились в отдельные комнатки. Причем не кавалеры выбирали дам, а совсем даже наоборот! Дамы подхватывали понравившихся им юношей и уводили с собой.

Когда все разошлись, в зале осталась только хозяйка заведения и Ренки, немного разочарованный тем, что он здесь один, без своих новых знакомых, слегка настороженный и отчасти даже напуганный.

– Ты почетный гость! – внезапно сказала хозяйка, усмехнувшись, будто прочитала все, что было в этот момент на душе у Ренки. Говорила она на тооредаанском не слишком чисто и свободно, но вполне понятно. – А значит, тобой буду заниматься я сама.

Ренки вздрогнул и вместо того, чтобы сказать подобающий случаю комплимент или шутку, уставился на хозяйку, словно кролик на удава. Нет, дама далеко не была столь пугающей и отвратительной, как огромная змея, скорее, даже очень наоборот. Эта женщина неопределенного возраста показалась Ренки нереально красивой. Хотя что-то змеиное в ней определенно было.

Просто выглядела и вела она себя будто королева, какими воображал себе королев никогда раньше не видевший царственных особ Ренки. Властная, загадочная, слегка надменная… Она управляла всем, что происходило до этого, одним движением брови или пальчика, кажется, усмиряя и сдерживая буйный нрав молодых вояк одним своим взглядом. Даже Рсчкаан, брат самого гасиига, обращался к ней очень почтительно и вежливо – так Ренки говорил бы с настоящей королевой. Сама мысль о том, чтобы заняться с ней тем, чем раньше Ренки занимался только (увы!) со шлюхами, казалась ему сущим святотатством. Но, видимо, его мнение в данный момент никого не интересовало.