Этим человеком был маршал эрсэрийского военного флота, самый знаменитый и самый могущественный человек на Эрсэрии. Его звали Рэс-вэр, ему было пятьсот девяносто лет, и его карьера начиналась во времена Великих войн под предводительством самого Нэск-тэра.

Это был великий человек и, к чести его надо сказать, он не стремился к власти большей, чем уже обладал. Он и так считал себя могущественнее любого короля или лорга. Маршал презирал власть законодателя, зато власть силы, явная, реальная, ощутимая власть могучей армии всегда была в его руках и всегда могла своротить любые горы, с планетой, над которой те возвышались, или без нее. Но, на свою беду, этот могущественный человек был подвержен заболеванию роковой любовью. Третьей и самой тяжелой раной в его длинной жизни стала Лен-ера.

Когда она родилась, Рэс-вэр был рядом. Он участвовал в грандиозном празднике, устроенном по этому случаю Неск-тэром, он проверял каждого, кто стремился взглянуть на малютку, он не доверял никому, кто проявлял к ней хоть какой-то интерес. Еще бы, ведь это был первенец самого Неск-тэра, человека, которого маршал обожествлял и в тени которого счастлив был бы провести всю жизнь день за днем, даже не помышляя о более высоком звании. Затем Лен-ера росла, делала свои первые шаги и в жизни, и в науке и в политике. Рэс-вэр не то, чтобы был рядом, но всегда знал, где его любимица, с кем она, о чем думает, к чему стремится. Ее таланты восхищали маршала, ее идеи приводили его в восторг, ее творчество ставило его в тупик, а ее фантазии заставляли признать собственную ограниченность. Маршал не заметил, когда впервые, возвращаясь из учений, рейдов, небольших военных компаний, начал чувствовать острую необходимость увидеться со своим ангелом, услышать ее смех, послушать ее беседы с фрейлинами, узнать об ее успехах или поражениях. Не заметил, в каком именно году стал чувствовать себя одиноким и обделенным, едва дела разлучали их на каких-то пять-шесть декад. А потом он начал мечтать о Лен-ере, как о самом чистом, благородном, бесценном объекте женского пола. Ему грезилось, что рано или поздно он сможет всегда быть рядом — и днем и ночью и в радости и в горе. Он представлял себе, какими красивыми и умными могли бы быть их общие дети… Все это длилось не год не два. За это время у него было множество женщин, а у нее — множество мужчин, но все отношения носили случайный, недолгий характер. Такие пристрастия не проникали глубоко и ничего не меняли. Мечта Рэс-вэра оставалась чистой и нетронутой, но, до самого последнего времени, оставалась и не больше, чем просто мечтой, возможно, даже неосознанной и несбыточной. А потом Неск-тэр в один миг разрушил этот сон, объявив во всеуслышание, что Король нуждается в замене. Замена Неск-тэру?! Маршал не мог представить себе ничего более крамольного и бессмысленного. Как сказать псу, что ему пора сменить хозяина? Как можно заменить бога? И тогда Рэс-вэр стал как-то естественно приближаться к Лен-ере — теперь их связывала общая тревога — они оба не представляли себе ни королевства ни собственного места в нем без Неск-тэра. Тогда маршал впервые стал относится к своей мечте, как к цели, которой вполне можно и нужно было достигнуть. И, наконец, уход Короля из жизни окончательно вскружил голову самому сильному человеку в галактике, заставив его ожить, прийти в движение и начать действовать только по собственному усмотрению.

И тут третий раз в его жизни подтвердилось, что мозг Рэс-вэра, поразительно верткий и хитрый в стратегиях любого рода и ни разу ненашедший себе равного во всем Космосе, никуда не годится в делах любви, особенно, если предметом ее была тонкая, возвышенная натура. Но, во всяком случае, маршал умел ждать и не терпел конкурентов — он был убежден, что сражение за сердце Ее Высочества ведет только его собственная армия, а, значит, можно было ждать и ждать, столько, сколько потребуется. Рэс-вэр рассуждал так: Уэл-тэр равнодушен к его избраннице (он сам тайно зондировал мозг друга) и желает только получить право иногда посиживать на королевском троне — что же, он, Рэс-вэр, без сожаления уступит корону ради своей страсти; Гин-тэр, этот чудак-флегматик, способен только на научные размышления, и, если за его высоким лбом и зародятся мысли о Лен-ере, то одного намека на возможные неприятности будет достаточно, чтобы отбить у Третьего Советника всякую охоту вообще о чем-то думать… Да и где ему, недоразвитому математику, найти место в сердце женщины, до сих пор отвергающей притязания даже такого красавца, как он, Рэс-вэр? О Сэр-вэре, конечно, разговор особый — этот могущественный вельможа, никогда никому не открывавший своего разума, непроницаемый и благородный, мог, по мнению Рэс-вэра, заставить полюбить себя любую понравившуюся ему красотку, что, наверное, и делал, но адмирал был сейчас где-то далеко за пределами галактики вместе со своим прославленным флотом и, если и вернется, то уже к шапочному разбору. Оставался еще один человек — Эр-тэр. Этот мальчик с благородными манерами всегда нравился маршалу, и Рэс-вэр предпочел бы иметь его в числе своих подчиненных, а не противников, но Лен-ера явно отдавала ему предпочтение. Еще бы, лорг молод, красив, знатен, талантлив, у него хорошая репутация. Пока, правда, Эр-тэр не давал повода для серьезного беспокойства, но, кто знает — маршалу не удалось еще зондировать его мозга. Сегодня парень выбывал из игры, и это главное. Маршал отбрасывал всех прочих лоргов и другую знать Королевства — они не стоили его внимания, он даже не думал о возможном появлении новых соперников — кто бы это посмел! Теперь, когда он оставался один на один со своей любимой, Рэс-вэр возьмет воздвигнутую ею крепость, чего бы это ему не стоило!

Кроме того, сам маршал имел о себе неплохое мнение. Физически он был сильнее всех, кого знал. Его интеллект высоко возвышался над средней для Эрсэрии планкой, и, хотя Уэл-тэр зачастую оказывался хитрее, даже он не мог вести свою игру за спиною Рэс-вэра. Карьера маршала ознаменовалась победами в Малом Шаровом Скоплении, в битве у Луатары, в сражениях с Большим Графством и Всегалактическим Союзом… Из более чем шестидесяти битв, позднее названных великими, Рэс-вэр выходил победителем и только один раз потерял часть эскадры при взрыве сверхновой… Внимательно разглядывая свое лицо, маршал каждый раз приходил к выводу, что оно великолепно, и ни одна женщина, в принципе, не должна перед ним устоять — сильный бронзовый загар, волевой подбородок, стремительный взгляд серых глаз, цвет которых он никогда не менял, брови и нос, придающие сходство с бесстрашным хищником, всегда готовым к битве — разве это не лучшие черты, какими природа может наградить мужчину?

Рэс-вэр знал у себя только один досадный недостаток (хотя самому ему никогда не пришло бы в голову считать это недостатком) — он был равнодушен к чистому искусству. Маршал не без оснований считал, что любое творение рук человеческих должно иметь явный смысл и определенное предназначение, а не являться некой аурой чувств сумасшедшего автора, которую еще необходимо было в нем обнаружить… Но Лен-ера обожала искусство. Она была непобедимым бойцом комнат иллюзий, которые сам Рэс-вэр терпеть не мог (как и вообще все нереальное и внушаемое), она держала большую коллекцию мыслительных картин и не пропускала ни одной выставки на Эрсэрии. Однако этот маленький недостаток маршал намеревался изжить, как только ему удастся достаточно сблизиться с возлюбленной, не у себя, возможно, а у нее…

Рассуждая таким образом, Рэс-вэр проводил взглядом Эр-тэра и вошел в центр связи, где сидел, в сотый раз пересчитывая карту вероятностных положений, Первый Советник.

— Ну как беседа? — прогремел маршал прямо с порога.

Уэл-тэр поднял голову и подождал, пока вокруг помещения сомкнется звуко и волнонепроницаемый силовой колпак.

— Как всегда — самоуверен и непоколебим. Даже нагл. — ответил он, скрестив на груди руки и поднимаясь со своего места.

— Наши сведения подтвердились?

— Полностью, Рэс-вэр. Он отказался присутствовать на ассамблее, утверждая, что спешит отвезти посылку любимому брату.

Маршал хмыкнул.

— Бедный мальчик, его конспирация никуда не годилась!

Уэл-тэр многозначительно поднял указательный палец.

— Их конспирация! — поправил он.

— Лен-ера?

— Конечно.

Рэс-вэр недовольно зашагал по комнате.

— Этого следовало ожидать. — заметил он. — Как и я, она всегда борется до конца… Почему же не поймет, что для нее все только к лучшему — к чему такое сопротивление?.. Неужели не видит, что я жизнь готов отдать… — маршал резко прервался, замер и поднял голову. — Что они затеяли?

— А что, по-твоему, можно было искать в прошлом?

— Что — понятно. Но, как-то не верится, что ЭТО можно было найти. Кто был от Института?

— Церт-тэр.

— Угу. Он, конечно, не умеет держать язык за зубами?

Уэл-тэр улыбнулся.

— Да, конечно. Послал извещение в свою коллегию еще с орбиты Австранта.

— И что?

— Короны они не нашли. Нашли что-то другое.

— Эр-тэр спешит покинуть Эрсэрию…

— Да, накануне настолько важных для него событий. Жертвует своим голосом и голосами своих сторонников на ассамблее просто потому, что «брат ждет какой-то заказ». Как тебе такая мудрость?

— Игра становится серьезней.

— Согласен. И Лен-ера и Эр-тэр сильные противники. Возможно, им даже удастся помешать нашему плану. Пока не знаю как, но вероятность есть.

Маршал поморщился.

— Ты опять о своем. Давай сперва проведем ассамблею, а там посмотрим.

Уэл-тэр смело посмотрел в глаза маршалу.

— Прекрати ты ее жалеть! Они играют жестко. В этой игре нас с тобой жалеть не станут!

— Тебя — может быть. Я ничего не потеряю, найдут они Корону или нет.

— Да ты же сам говорил, что нужна встряска…

— Говорил, и что?

— И сам говорил, что Лен-ера станет недосягаемой, если распустит оба Совета. Сам говорил, что ее гордыня приводит тебя в бешенство…

— А это тебя не касается!

— Они же разрушат Государство!

Советник задел больную струну. В глазах Рэс-вэра вспыхнуло что-то разрушительное, но тут же угасло. Маршал задумался.

— Они или мы, Уэл-тэр? — тихо спросил он.

Советник непонимающе поднял брови, но его голос был жестким:

— Рэс-вэр! Мы обсуждали это тысячу раз!

— Ладно… Договорились действовать, давай действовать.

Советник нахмурился.

— Я предпочел бы более активные шаги. Пришло время!

— Еще нет. — теперь голос маршала отдавал такой сталью, что даже Уэл-тэр вздрогнул, понимая, что продолжать спор не в его интересах. — Свое решение сообщу вечером. Поздно еще не будет.

— Возможно и нет…

— Куда летит наш мальчик?

Уэл-тэр указал на карту.

— Вот сюда. — он мысленно выделил область между двумя черными дырами и сверкающим за ними двойным белым гигантом, сразу занявшую весь экран. — Это за пределами основных трасс.

— Хорошенькое местечко… — пробормотал маршал, изучая информацию, выданную в виде таблицы Магнитным Мозгом.

— Эр-тэр уверен, что все сохраняет в тайне. — на губах Уэл-тэра мелькнула слабая улыбка. — Мы оставим корабли тут, — две точки на карте осветились. — Когда его «Странник» получит приветственный сигнал с кораблей патруля, у парня уже не будет возможности отступить — тут негде разогнаться. Эр-тэр выбрал прекрасное место для собственной ловушки!

— Ты его недооцениваешь. — проворчал маршал. Как и Лен-ера, Эр-тэр рос на его глазах. Про себя Рэс-вэр всегда считал Эр-тэра своим учеником и втайне даже гордился им.

— А ты переоцениваешь…

— Хватит. Зови своих молодчиков.

В дверях появились два офицера — офицер Безопасности и офицер Правительственной Охраны — силовая стена мешала им пройти. Уэл-тэр отключил стену и включил за спинами эрсэрийцев.

— Тенс-тэн и Вар-тэн, — обратился он к офицерам. — Вы с максимально возможной скоростью, прямо сейчас отправитесь в точку, указанную на ваших маршрутных картах, дождетесь фрегат «Звездный Странник», арестуете лорга Эр-тэра по обвинению в неподчинении решению Малого Совета и будете держать его подальше от Эрсэрии до особого моего распоряжения!

— Можно вопрос, сэр? — осведомился офицер безопасности. — Советник Эр-тэр сейчас в столице?

— Да, Вар-тэн. Думаю, еще сегодня он выйдет в космос.

— Почему тогда не арестовать его здесь и сейчас?

— Ты задаешь слишком много вопросов. — сообщил маршал. — Вам вручили официальные приказы?

Этого службе Правительственной Охраны теперь недостаточно?!

— Не волнуйтесь вы оба — все в рамках закона. — успокоил Уэл-тэр. — Было бы проще арестовать Эр-тэра здесь, на Эрсэрии, но, пока он здесь, он еще ни в чем не виноват.

— Еще вопрос, сэр. — это уже спрашивал Тенс-тэн. — Что делать в случае сопротивления?

Уэл-тэр удивленно поднял брови, словно не понимая, как могут возникнуть подобные вопросы. Вмешался маршал.

— Вас это не касается. На этот случай на заданной позиции будет ожидать «Гордость Трона». Еще вопросы есть?

Офицеры были потрясены, но промолчали, развернувшись на каблуках. «Гордость Трона» являлся одним из самых мощных королевских тяжелых крейсеров — до сих пор этот монстр нес охрану пограничных секторов Королевства. Вызов такого корабля для захвата какого-то фрегата указывал на особую серьезность задания.

— «Гордость Трона»? — удивился Уэл-тэр, когда они остались одни с маршалом. — Зачем столько шума?

— Говорю тебе, ты недооцениваешь мальчика — от этих двух недоумков Правительственной Охраны он уйдет даже на корвете и даже в метеоритном облаке. Ладно, шучу. В любом случае стоит перебазировать крейсер — скоро он может понадобиться мне в семнадцатом секторе…

Ларкона всегда была оплотом недовольных…

— Независимых. — поправил Уэл-тэр.

— Это одно и то же.

— И на этом ты ограничишься? — недоверчиво уточнил Советник.

— Пока да.

— Мы потеряем время.

— Неважно. Чем сложнее, тем лучше! — не обращая внимания на укоризненный взгляд друга, Рэс-вэр отправился на встречу с любимой.

Два здоровенных охранника несли слюдяные чехлы с большими букетами самых редких цветов во всей галактике — серебристых колокольчиков с Горурры. Цветы были настоящими, их доставили два дня назад по заказу маршала, как доставляли каждую неделю с тех пор, как Лен-ера оставила Эрсэрию для путешествия в прошлое — Ее Высочество не признавала искусственных. Это были любимые цветы принцессы, но они нравились ей только свежесорванными, распространяющими медовый аромат и сами по себе тихо звенящими многотональным звоном, поэтому прошлые поставки пропадали напрасно.

Рэс-вэр пешком шагал к королевскому дворцу — самому старому и самому красивому зданию на планете. Дворец поднимался в небо запутанной сетью колоннад, аркад, сводов, балюстрад, башенок и статуй, соединенных немыслимым воображением великого зодчего. Легкий, сверкающий золотистым стеклом и великолепными статуями из цельных алмазных блоков, главный корпус нависал над маленьким тихим океанским заливом; вокруг него били многоярусные фонтаны и бродили среди ухоженных цветов самые красивые и добродушные существа, каких только смогли найти в галактике: щипали траву стройные лаки, кувыркались маленькие пушистые фупаны, перекатывались круглые, переливающиеся глазурью роговой оболочки, безобидные «музыканты», длинные дрожащие усики которых создавали красивое подобие мелодии… Маршал часто бывал здесь, и его хорошо знали во дворце, но, как всегда самая бдительная и профессиональная стража в галактике — Королевская Охрана — носившая коричневую форму и невидимая и неслышимая всегда и везде, кроме королевского дворца, в этот раз преградила ему путь.

На просьбу об аудиенции у принцессы Рэс-вэру ответили, что Ее Высочество отдыхает — эти люди в коричневом не для кого не делали исключений. Маршал стал настаивать — охранники только пожали плечами. Тогда маршал заявил, что принцесса сама послала за ним.

— Ее Высочество не за кем не посылала. — с усмешкой сообщил офицер.

Рэс-вэр с трудом сдержался. Последнее время Королевская Охрана стала невыносимой!

Вдруг маршал увидел легкую фигурку Лен-еры, спускающуюся по балюстраде. Он хотел броситься к ней, но охранник сделал предупредительный жест — пришлось остановиться.

Лен-ера сама подошла к нему. Рэс-вэр принял это за хорошее предзнаменование. Мягко, как только умел, он улыбнулся принцессе, и она ответила ему тем же, охотно принимая звенящие букеты колокольчиков.

— Как долго у меня не было поклонников. — засмеялась красавица. — Я даже соскучилась.

— Для меня прошла целая вечность! — откровенно признался богатырь.

— Вечность — это много?

— Когда страдаешь, бесконечно много!

— И кто же заставил тебя страдать? — принцесса удачно разыграла удивление с участием.

— Разве тебе неизвестно? — укоризненно пробормотал Рэс-вэр, чувствуя, что попал в ловушку — он не мог сказать принцессе, что она причина его страданий — это бы было против этикета.

— Но вечность уже прошла?

— Да. Мое солнце вернулось.

— Бедный мой маршал… — смех принцессы заставил сердце Рэс-вэра затрепетать от удовольствия. — Может быть, пройдем во дворец и поговорим? Я угощаю, по случаю «возвращения солнца»?

Рэс-вэр едва сдержался, чтобы не выдать своей радости. Такого он не ожидал! Еще немного, и все идеи Уэл-тэра потеряли бы для него смысл, еще немного, и он сам отправил бы наряд, чтобы арестовать Первого Советника. К несчастью для нее, Лен-ера не знала, насколько близка она сейчас к полной политической победе, а потому не придала своему флирту особого значения и не стремилась доводить игру до конца.

В это время к ним тихо приблизилась любимая фрейлина и подруга Лен-еры, Сель-вэна. Она присела, приветствуя маршала, и Рэс-вэр приятельски кивнул ей.

— Что-то случилось? — на вопросительный взгляд принцессы, Сель-вена ответила мысленно, взглядом извиняясь перед маршалом, что приходится скрытничать.

Выслушав фрейлину, Лен-ера возбужденно кивнула и, прежде, чем Рэс-вэр успел ее остановить, скрылась во дворце. Досада маршала была не сильной — такой принцесса ему нравилась больше всего: непредсказуемая и нетерпеливая — день начинался хорошо, а будущее виделось влюбленному богатырю в довольно розовом свете.