— Хватит! — спокойный размеренный баритон остудил, как ведро ледяной воды. Сергей обернулся к Герцогу, прервавшему поединок, испытывая сильнейшее желание броситься на него, но стон боли за спиной отвлек его внимание.

Стонал тот легионер, что лишился руки. Оказывается, он весь обгорел — даже лицо покрывали водянистые пузыри. Бедняга лежал на полу и издавал душераздирающие вопли, которые до сих пор не достигали ушей землянина. Метатель дисков оказался приваренным к полу — он не мог не стонать, не кричать, а только смотрел на Сергея расширенными от боли глазами.

— Мама, что я натворил… — озираясь, в ужасе прошептал землянин, с трудом веря, что сам мог совершить такое.

За его спиной в полу тянулся ров, в полметра глубиной — из него клубами вздымались языки ядовитого дыма — след движения лестеля. Сергей понял, насколько крепкие люди пытались ему противостоять — они все еще были живы! Сейчас землянин не верил, что такое вообще возможно — посмотрев вокруг, можно было подумать, что тут только что разорвалась ракета.

Меньше всех пострадал медведеподобный — тот так и лежал в том месте, где недавно пересекала зал силовая стена — легионер был в глубокой коме.

При всем при этом, Герцог смотрел на землянина точно так же, как и пять минут назад, к взгляду прибавилась лишь слабая искорка любопытства.

— Они не куда не годились. — задумчиво произнес Герцог, сужая глаза и вглядываясь в тела обреченных легионеров. Все трое растаяли, рассыпались в воздухе. Вибрация потрясла весь зал, и волосы на голове Сергея встали дыбом, как от сильного электрического разряда.

Герцог опять смотрел на землянина.

— Теперь ты будешь жить. — равнодушно произнес он, тем же тоном, каким говорил: ты должен умереть.

— Постоянство — главная добродетель в этом мире. — пояснил Герцог. — Золотой Легион не должен изменяться в числе. Мне нужно столько легионеров, сколько их было. Ты убил четверых моих людей — троих сейчас, одного раньше. Легион лишился четверых. Твоим наказанием будет не смерть, а жизнь и верная служба силам Тьмы. Ты сам сделал выбор — захотел жить — живи — вольно или невольно, станешь тем, кого сейчас не стало. Служба в Золотом Легионе — почетная награда для любого смертного, тебе же, я знаю, покажется наказанием менее достойным, чем смерть…

Герцог сделал паузу. Он разглядывал землянина, на этот раз внимательно. Его сознание настойчивей устремилось к мозгу Сергея, но и на этот раз, наткнувшись на барьер, не стало его ломать.

— Скажи мне, — в голосе впервые появилась вопросительная интонация. — Кто научил тебя сражаться сознанием, превращая его в пламя?

— Не важно! — Сергей испытывал что-то похожее на жалость к погибшим от огня лестеля австрантийцам, и нечто большее, чем ненависть к Герцогу, так легко отправляющему на смерть тех, кто ему служит.

— Ты говоришь невежливо, и смотришь мне в лицо. — опять спокойно и даже равнодушно заметил Герцог. — так не подобает солдату Золотого Легиона. Я накажу тебя.

— Разве я согласился служить тебе? — Сергей намеренно перешел на «ты» и произнес это с гримасой призрения на темном от сажи лице. Вообще-то в саже было не только лицо — обнаженный и грязный землянин стоял перед одетым в шелк Герцогом, как индейский вождь перед испанским королем.

— Чего ты хочешь? — казалось, Герцог устало вздохнул.

— Смерти Тимона! — Сергей не поверил своим ушам — у него не было намерения говорить ничего подобного. Конечно, ему хотелось наказать того садиста в монашеской рясе, но сейчас, когда перед ним стоял сам Герцог, все деяния Тимона казались лишь забавами жестокого ребенка.

— Пожалуйста. — Герцог не удивился такой просьбе, наоборот, он был удовлетворен, что попросили так мало. — Ничего не может быть проще. Тимон выполнил свою миссию, теперь он мне не нужен. В новом мире, который вскоре поднимется под этими руками, ему нет места.

Тимон возник из пустоты — неподвижный, в коконе энергии, с закрытыми глазами. Его руки плотно прижимались к бедрам, а ноги были составлены вместе. Изуродованное шрамами лицо казалось неживым.

— Вот он. Если хочешь, убей его.

Равнодушный спокойный тон вывел Сергея из итак очень слабого равновесия.

— Нет! — крикнул он. — Я хочу его смерти, а не убийства!

Герцог поднял брови, словно говоря: тебя трудно понять.

— Освободить Тимона от оков? — спросил он. — Но тогда почему ты уверен, что ты убьешь Тимона, а не он тебя? Я не могу рисковать еще одним легионером из-за такого пустяка. Золотой Легион еще только на заре своей великой роли, тогда как этот раб уже сделал свое дело. А потом, почему убийство в поединке кажется тебе лучше убийства мгновенного и беспрепятственного? Подумай: человек сражается с тобой, верит, что победит, надеется, думает о будущей жизни. Зачем так, ведь он все равно должен погибнуть? Это жестоко. Ты жесток, солдат, а жестокость вредна, она ослабляет разум и портит волю…

Сергей понял, что слушая Герцога, начинает сомневаться в верности прописных человеческих истин. Он тряхнул головой, отметая услышанное.

— Ты не хочешь убивать его так? — понял Герцог. — Ну что ж.

Сознание Герцога оставило землянина и переключилось к Тимону. Любопытство оказалось таким сильным, что Сергей стал следить за сознанием хозяина Австранта, не решаясь проникнуть в него поглубже. Это сознание, полностью исчезнув на какое-то время, вдруг вернулось и стремительно бросило что-то в сторону монаха. Волна воли и энергии, пронесшаяся через зал, имела уже мало что общего с сознанием, вроде бы, породившем ее.

Сергей обернулся на хруст. Те самые воля и энергия как невидимый пресс давили Тимона к еще горячему после сражения полу. Хрустели ломаемые кости. Сергей с отвращением отвернулся.

— Ему не больно. — успокоил Герцог. — Он без сознания. Это урок для тебя.

Интересно, но силы продолжали делать свое дело, когда сам Герцог уже не управлял ими. Эти силы словно обладали собственным разумом. Сам Герцог уже вернулся в мыслях к своему гостю.

— Теперь ты доволен? Ты предупреждал его, что он умрет, и Тимон умер. Ты удовлетворен?

— Нет. Я буду удовлетворен только, когда увижу Литу счастливой и свободной!

— Не горячись. Горячие люди глупы — они не успевают думать. Ты забыл, что я сказал тебе? Ты не понял меня? Лита будет отдана Тьме — в этом ее счастье. Человеческие свобода и счастье — иллюзия, фикция — сегодня кажется, что они в одном, завтра — в другом… — Герцог прервался и его взгляд сверкнул, хотя голос остался таким же бесстрастным. — Ты должен говорить с опущенными глазами, легионер!

— Герцог! Я не буду легионером и не могу служить тебе,

Герцог не сделал ни одного движения, но Сергею показалось, что тот пожал плечами.

— Тогда ты станешь рабом.

Еще не представляя, что должно произойти, Сергей инстинктивно заслонился заряженным энергией лестелем. Некая сила ворвалась к нему в сознание, легко прорвав заслон, и уже чужой разум соединился с его разумом. Это чужое "я" должно было сломить сопротивление, уничтожить все личностное, что было в Сергее, но вместо этого, землянин вдруг ощутил, что оно не действует, а только с каким-то удивлением знакомится с тем, что захватило. Потом почувствовалась неуклюжая попытка гипнотического воздействия, как ни странно, не имевшая успеха. Боясь радоваться, Сергей сосредоточил все внимание на энергетических потоках вокруг себя, и, напрягшись, очистил разум от мыслей. Чужое "я" пропало!

Герцог смотрел с недоумением.

— Что это? — воскликнул он.

— Я не в твоей власти, древнее чудовище! — Сергей зашелся нервным смехом, звучавшим по-настоящему дьявольски из уст голого вымазанного сажей мужчины со светящимся шестом в руках.

— Кто ты?! — в глубоком взгляде Герцога появились первые огоньки гнева.

— Где Лита?!

— Я спросил: кто ты?!

— Тогда ты умрешь! — едва не теряя сознание от избытка чувств, Сергей рубанул лестелем, направляя удар в сторону трона. Энергетический поток наткнулся на в то же мгновение возникшую силовую стену и разошелся по ней синими всполохами. Герцог холодно улыбнулся.

— Глупый человечек! Маленькое глупое органическое существо, вообразившее себя героем времени. Есть тысячи способов уничтожить твою тонкую материальную оболочку и ввергнуть в муку твое сознание! Я могу заставить тебя дрожать так, что мышцы сами отделятся от костей, я могу ослепить тебя таким светом, что лопнут сосуды, могу заставить тебя слушать звуки, от которых твои нервы покажутся тебе чужими, могу убить тебя запахом, страхом, газом, холодом и жарой, могу раздавить тебя, как раздавил Тимона, и растворить в воздухе, как растворил нерадивых легионеров! Я могу заставить тебя отречься от самого себя, унизить тебя в собственных глазах, заставить презирать то, что было тобой! Но, кажется, ты спросил меня «где Лита»?! И еще подумал «где Корона»?!

Сергей оторопело посмотрел в сверкающие сейчас над ним каким-то адским блеском глаза — ярость вдруг сошла и теперь землянин ясно почувствовал, что существо перед ним действительно намного сильнее, чем все, что он мог бы себе представить.

— Ни про какую корону я не думал. — пробормотал он, перебирая последние воспоминания.

Герцог расхохотался уже как настоящий демон — только телом — глаза не смеялись, накаливаясь злобой с каким-то непонятным в такой ситуации восторгом.

— Ты сам выбрал себе погибель, чужак — ты сам убьешь себя, и более изощренной смерти человек придумать не может! Чтобы попасть туда, куда ты хочешь, мне понадобилось несколько столетий трудов, учебы, пыток, крови, слез и пота! У тебя не будет столько времени! У тебя ничего не будет! Ты хочешь пройти в Вечный Город? Хорошо, дай мне посмотреть на это!!! — Опять демонический смех, на этот раз полный торжества. — Я хочу увидеть, как далеко пройдет твое жалкое тело, прежде чем душа начнет искать дорогу в царство Тьмы! Дай мне посмотреть на эту душу!!!

Неожиданно все смолкло и на землянина смотрел прежний холодно-равнодушный взгляд прежнего Герцога.

— Ты хотел увидеть Литу, не так ли? Я покажу, где ее искать. Она в лабиринте, в святилище Вечного Города. Там, чужак, ты и погибнешь!

— Идем! — сильный поток подхватил Сергея и вынес на площадь. Был вечер, солнце еще не зашло, но на западе небо посерело, набухая темными тучами приближающегося дождя. За спиной возвышалась громадная, в несколько сот метров высотой, правильная многогранная пирамида, сверкающая полупрозрачными скользкими гранями, по которым то и дело пробегали цепочки синих всполохов и желтых разрядов статического электричества. Вершинами многоугольника, центром которого служила пирамида, вокруг нее размещались пирамидки поменьше, с усеченными верхушками, на верхних плоскостях которых фосфоресцирующим светом светились пустые алтари. Остроконечная стена, даже издалека кажущаяся покрытой чем-то слизким и скользким, из-за чего взобраться на нее было бы совершенно невозможно, описывала вокруг многоугольника пирамид правильную окружность и завораживающе переливалась разрядами, словно тропическая грозовая туча. Пространство перед главной пирамидой и вокруг нее занимали невзрачные каменные строения. Сергей оказался перед входом в одно из них — плоское приземистое и большое, как стадион.

По взмаху руки Герцога здоровенный каменный блок стены строения отодвинулся, открывая уходящие вниз широкие, вырубленные в грунте ступени. Герцог недвусмысленно указал на них, произнеся со сталью в голосе:

— Там!

В это время раздался сигнал вызова. Сергей и Герцог вздрогнули одновременно — первый от неожиданности, второй, вообще непонятно как услышавший мысленный сигнал передатчика, настороженно.

— Ты где? — мысль Велта тоже слышали оба. Герцог посмотрел вопросительно, словно спрашивая: «Вас двое?!»

— Я перед храмом. — отозвался землянин, злорадствуя над удивлением последнего.

— Я на катере, иду к тебе!

В небе над ними возник изящный корпус десантной машины Велта. Он камнем падал вниз.

— Мне приказано любыми средствами вытянуть тебя отсю… — Велт осекся. — Кто это рядом с тобой?

Взглянув на Герцога, Сергей увидел на его холеном лице гримасу бешеной ярости.

— Осторожно! — успел предупредить он. Было видно, как катер качнуло, и как в след за тем из открывшегося порта в его борту щелкнул выстрел. Там где стоял Герцог, вверх взлетели осколки черного гранита, но самого Герцога уже не было — он исчез за секунду до удара.

Катер замер над землей, дверца отъехала.

— Давай скорее! — скомандовал Велт. — Операция сворачивается!

Сергей покачал головой.

— Мне туда. — он указал на отверстие в стене строения и ступени.

— Что это значит? — не понял Велт. Он уже стоял на земле, бегло озираясь и держа в руках портативный бластер.

— Нам туда. — повторил Сергей.

— Если там твоя девчонка, то уволь. Тебя приказано доставить на корабль.

— Тебе уже не нужна Корона?

— Поздно, на корабле решили… А в чем дело?

— Корона в этом здании. Там святилище.

Велт замялся.

— Рискнуть можно. — заключил он. — На твое вызволение мне дали двое суток, значит сутки-полторы у нас в запасе.

Велт уже сделал шаг к ступеням, но Сергей удержал его за руку.

— Герцог сказал, что там я погибну.

— Герцог? Ты говорил с Герцогом?

— А ты в него стрелял.

Велт присвистнул, но вернулся в машину. Сергей вошел вслед за ним. Склонившись над пультом, десантник кивнул:

— Над этим зданием сильное излучение. Никогда в жизни не видел подобного спектра, но аж датчик зашкаливает.

— Оно опасно?

— По-моему, не особенно. Живые клетки к этой части спектра нечувствительны. Предостеречься, конечно, стоит.

Все вокруг будто вымерло. Вечер опускал покрывало сумерек, и очертания пирамид становились мрачными и таинственными в своих синих сполохах. Казалось, что за окружностью стены нет ничего живого. Расстроенные нервы делали тишину зловещей. Даже Ветер, забившийся в угол салона катера, казалось, не дышал, глядя на людей сквозь чуть приподнятые веки.

Велт подал Сергею легкий защитный скафандр из металло-ткани. Когда землянин одевался, десантник оглядел его с усмешкой:

— Что ни говори, а одет ты был стильно, да и раскрасили тебя неплохо!

Все обнаженное тело Сергея было в ссадинах и кровоподтеках. Кровоточащих царапин было столько, словно землянина заставляли играть с сотней сиамских котят. Зато рана на бедре левой ноги уже начинала рубцеваться.

— Это Герцог?

— Нет. Но по его приказу.

— Что ты скажешь о нем самом?

— Как-нибудь в другой раз, ладно?

— Ладно. — Велт кивнул. — Тебе много чего еще придется рассказывать, напарник! — Оба опустили на головы зеркальные колокола шлемов.

— Теперь нам не страшна любая радиация. — заявил Велт. — Остается только надеяться, что мы действительно у цели.

— Это точно. — заверил Сергей, и встретил недоверчивый взгляд десантника.

Ветра заперли в салоне, где он жалобно заныл, как щенок, которого оставляют одного дома; катер дистанционно спустили с острова и окунули в воду океана, чтобы никто его не обнаружил, а сами ступили на гранит черных ступеней.