Глава десятая
Далария

Дождь пришел в Танат, столицу Даларии, с северо-востока, неся с собой ярость Эскадота Великого, дарованную тающими снегами Великой гряды. И хотя близился жаркий месяц Восхода, грозовые тучи обрушили на город холодную слякоть, достойную месяца Сна.

В это время года Танат всегда страдал от ледяных косохлестов. Разливающийся Эскадот достигал левобережного Хладного леса, и господствующая в нем вечная стужа направляла в центр Даларии холодные потоки влажного воздуха с круговертью эфирных частиц. Маги ветра, пробовавшие отводить дожди, достигали только временного эффекта, вдобавок отогнанные тучи могли испортить будущий урожай, и правящий совет в итоге отказался от магических преград на пути ливней.

Несмотря на непогоду, немногие аристократы и зажиточные горожане покидали столицу в этот период. Находиться под защитой сильнейших некромагов мира все же лучше, чем надеяться на охранные заклинания на вилле, которые может потревожить слезливое небо.

На плацу муштровали солдат, проверяя их готовность к столкновениям с неупокоенными. В тавернах распускали слухи, один другого нелепее – начиная с побасенок о любовных похождениях барона Сфарога и заканчивая приближающимся концом света. В цехах и мануфактурах перерабатывалось привозимое из Олории, Тагбиира, Сабиира и Элорийского содружества сырье. В театрах восторгались игрой актеров, исполняющих наиболее популярные пьесы Тиера Гольдони. В лицеях и университетах студенты постигали свободные и механические искусства, в коллегиях волшебников изучали магические науки, особо налегая на разделы некромагии. В храмах проводились моления богам, в первую очередь Альхаидару Грозному, покровителю Таната. Стражники обходили улицы, следя за порядком, а в катакомбах специальные отряды вылавливали нечисть и мелкую нежить.

Танат жил своей обычной жизнью.

Устроенный герцогом Энрике Алькедорским прием собрал большинство находившихся в столице аристократов, спешивших завести полезные знакомства и заключить новые союзы, выведать последние сплетни и быть в курсе всех интриг при правящем совете. Самой обсуждаемой новостью оказалась война на западе Серединных земель. Королевства Итрана и Тайяр поддержали старую фирольскую знать, объявившую нового короля богомерзким узурпатором, и ввели войска в Фироль. Однако на стороне Константина I оказались королевская армия и простонародье, и армии вторжения застряли в боях на границе. Сам же Константин I покинул столицу и теперь планомерно охотился за выступившими против него дворянами, убивая каждого, кто подписал хартию против него. Не щадил он и семьи мятежников, убивая не только малых детей, но и ближайших родственников. Столь варварские методы, достойные ближневосточных деспотов, пугали даже тех, кто считал цели Константина – спасение страны от голода, болезней и иноземных захватчиков – благородными. Хотя и ярые противники действий нового короля не могли не признать их эффективность – спасая себя от расправы, семьи мятежных дворян сами спешили выдать их королю.

Прием протекал на первом этаже трехэтажного столичного дома рода Алькедор. Беседы плавно перетекали от полемики о политике к обсуждениям модных нарядов и строительства нового оперного театра на месте старого сгоревшего, и вновь возвращались к политике. Вновь обострившиеся отношения Сабиира и Олории, ближайших соседей Страны Мертвых, не могли не волновать даларийцев. Войны – это множество мертвецов, а мертвецы – это лакомая приманка для бесплотных некросущностей, остановить которых прямая обязанность даларийских магов Смерти. Вдобавок подорожают сырье и товары, идущие с востока и юга, поднимутся цены и повысятся налоги, что затронет по большей части лишь аристократов и горожан – нарушать фуэрос, особые права фригольдеров, правящий совет не решится. Даларийской знати это было не по душе, но еще меньше ей нравилось рыскать в поисках танатофлоры по глухим лесам и болотам с риском потерять жизнь и встретиться с андедами.

Отлаженный механизм государства некромагов за последние пятьсот лет еще ни разу не подводил, и желающих его изменить не было. Достаточно ознакомиться с древнероланскими и стародаларийскими хрониками, описывающими буйства неупокоенных, и один раз увидеть некролюда, так сказать, вживую, чтобы навсегда отказаться от подобных мыслей.

Однако кроме собрания высшего света в доме проводилась еще одна встреча. В отличие от открытого для общества приема, расположившиеся в апартаментах на третьем этаже смертные желали скрыть свое совещание. Владелец дома знал только, что Мигель Сервет пообещал представить его племянника руководителю «Мертвой головы», лучшего даларийского ордена магов Смерти, адепты которого часто занимали места в правящем совете. Для Сервета, являющегося выходцем из «Мертвой головы» и одним из членов совета, выполнить обещание не составляло труда. Ну а чтобы там ни делал некромаг в предоставленных ему покоях – предавался утехам с сопровождавшей его на приеме молоденькой коллегианткой или зомбифицировал ее – герцога не касалось.

Впрочем, знай Энрике Алькедорский, что в его доме уже нарушили несколько Номосов, он бы не был так спокоен.

Раскат грома за окном заставил поморщиться главу Школы Магии. Эвиледаризарукерадин с детства побаивался грозы, и с возрастом лишь частично изжил эту глупую детскую привычку.

– Неужели нельзя было найти… – Архиректор задумчиво пожевал губами, ища подходящее слово. – В общем, другое место. Желательно загородное имение или, в крайнем случае, замок на границе. Встречаться в Танате мне кажется опрометчивым.

Магистр, опираясь на посох, стоял возле десятиметрового гобелена. Вытканная сцена изображала «Триумф смерти» – распространенный в готическом искусстве Даларии сюжет. Мастерству ткача можно было только поражаться. Багровая в зареве пожаров земля, покрытая виселицами с повешенными и столбами с колесами пыток, на горизонте – серое море с тонущими кораблями. Посредине гобелена – изображение побоища, исторгающего из себя костяных зверей. Полчища воинов-скелетов влекут толпу смертных к огромному распахнутому гробу. Люди и эльфы, гномы и орки, тролли и вампиры, альвы и дриады, короли и крестьяне, жрецы и солдаты, рыцари и маги, богатые и бедные – их всех затягивает в провал огромной подземной гробницы, по краям которой выстроились в нескончаемых шеренгах подгоняющие толпу скелеты с пиками. Справа от гробницы – стол, окруженный юношами и девушками, пирующими и предающимися любви с гниющими мертвецами. Левее пес-скелет обнюхивает грудного ребенка, выпавшего из рук упавшей ниц простой горожанки. Рядом, в короне, богато украшенных доспехах и пурпурной мантии на горностаевом меху распростерся смертный, чье лицо скрыто костлявой рукой склонившейся фигуры в плаще с капюшоном. От фигуры тощая лошадь, управляемая скелетом, тянет полную черепов телегу к высокому парапету, где облаченные в серые тоги костяки судят праведника в белых одеждах и грешника в черных. Над головами обоих занесены мечи, и нет никаких сомнений, что опустятся оба.

Вся картина прямо говорила – перед ликом Печальной Жрицы смертные лишь бессмысленная совокупность нелепых частиц бытия в обители жестокости и всеобщей гибели.

– Напротив, – возразил Архиректору Мигель Сервет, сидящий в кресле возле чучела медведя. Седовласый бородатый старик с обманчиво благожелательными глубоко посаженными глазами добродушно усмехнулся. В миру он больше был известен не своими достижениями на ниве магии смерти, а трудами по нейрофизиологии, астрономии и праву. Иссиня-черный плащ не придавал Сервету зловещего вида, столь характерного для его собратьев по ремеслу, но любой, посчитавший чародея безвредным, ошибся бы так же сильно, как и смертный, принявший бога войны Мареса за бога света и порядка Атаррома. – Опрометчиво собираться в башне совета, на виду у моих коллег. Или в одной из Радужных твердынь Конклава. А здесь мы рискуем только моим моральным обликом. К слову, Раймунда, как обстоят дела с моделью?

– Почти закончила, – отозвалась юная черноволосая девушка в платье со знаками коллегии имени Святого Маркуса. Она возилась с географическими картами, рунными кристаллами и артефактом в виде статуэтки слоноголового убога Нигхеши на столе посреди комнаты. На самом деле к учебному заведению, получившему имя в честь воинственного жреца богини смерти Арригайн, чей культ пришел в Даларию из альвийских земель, бакалавр общей магии Раймунда Сервет, внучка Мигеля Сервета, никакого отношения не имела. Она получила базовое чародейское образование в Школе Магии и сейчас там же обучалась в аспирантуре.

– Мм, осторожность проявить. Алгоритма не дано… не надо… не надо сбить… – Стоявший рядом со столом толстый синекожий якша в традиционном брахманском одеянии напряженно следил за действиями Раймунды. Беспокойство не покидало его огромные глаза цвета светлой меди. Постоянно перебирая черные бусины четок, намотанных на правую руку, якша бормотал под нос успокаивающие сознание мантры.

Нигхеша был одним из тех немногих Созидателей, кто спустя века после Великой войны Бессмертных стал Разрушителем. Бог знаний Нигхеша стремился постичь все, абсолютно все, и жажда познания направила его в Бездну Тысячи Вещей, где не рисковали появляться даже Лорды Нижних Реальностей. Переплетения Хаоса и Пустоты обрушились на Нигхешу, уничтожив его божественную сущность, и в образовавшийся на месте Искры Творения вакуум хлынули непрестанно меняющиеся энергии, поток чистого становления, в котором, как уверяли предания, Нигхеша и открыл Абсолютную Истину. Лишенный божественных атрибутов, слоноголовый Бессмертный все же продолжал оставаться символом мудрости в Южной стране, хотя моления ему были запрещены, а магические ритуалы, требовавшие обращения к Нигхеше, проводили лишь отступники от традиций: чародеи-ятудханы и еретики-буддисты. Последние вообще утверждали, что Нигхеша перестал быть богом, но не стал убогом, обретя после созерцания Пустоты природу бодхисатвы – существа с пробужденным сознанием.

Кашьяпа, состоящий в ордене Шанкхи, тайной гильдии брахманов-вольнодумцев, желающих изучать и использовать магию вне религиозных предписаний и ограничений, не зря беспокоился о статуэтке. Ортодоксальные махапопские жрецы выискивали и уничтожали все артефакты, связанные с павшим богом, распространяя культ и символику четырехрукой богини знания Тисвараси, Младшего божества, стремительно возвышенного в Старшие махапопского пантеона. Фигурка слоноголового убога являлась редчайшим артефактом, позволяющим получать и использовать эфир от самого Нигхеши. Всего таких в Равалоне осталось пять, и уж кем-кем, но смертным, погубившим столь ценный предмет, якша среди товарищей прослыть не желал.

Раймунда устало вздохнула:

– Да, я помню, мастер Кашьяпа. Я ничего не изменю в настройках артефакта.

– Да отстань ты уже от девочки, Кашьяпа. – Светловолосый койрин Гордий Тидид, сидевший на диване напротив кресла, занятого Серветом, зевнул и поморщился. Он не высыпался уже неделю, проверяя и перепроверяя отчеты одной из многочисленных прогностических групп «Оракула». По всем предсказаниям выходило, что в скором времени на Ближнем Востоке стоило ждать череды войн с использованием магии, в Западном Равалоне запретной, если только… Вот это «если только» Гордий Тидид с десятками магов и специалистов по теории игр уже и искал неделю.

– Раз десять уже просил ее ничего не менять, тут бы даже слабоумный запомнил. Или ты считаешь Магистров слабоумными, а, Кашьяпа?

– Хм… – Эвиледаризарукерадин откашлялся. – Прошу простить мастера Гордия, многоуважаемый Кашьяпа. Он устал и говорит, не подумав. Ответственность за многих и многое тяжким грузом давит на мастера Гордия, и не всякому под силу удержать такой вес. Я ведь прав, мастер Гордий? – Архиректор выразительно посмотрел на Тидида.

– Прав, конечно, как всегда, прав, – буркнул тот. – Да чтобы глава Школы Магии – и ошибся? Такого же не бывает. Скорей небо и земля поменяются местами, вода станет воздухом, а деревья начнут расти из огня.

– Вот и хорошо. – Эвиледаризарукерадин проигнорировал откровенный сарказм архэйца и вновь обратился к якше: – Прошу не беспокоиться, многоуважаемый Кашьяпа, Раймунда является одним из лучших магов в Серединных землях в области демонстрационных чар. В прошлогоднем турнире по визуализации в Эквилистоне она заняла первое место. Видели бы вы ее имагинативную композицию, посвященную истории Ролана. Город Городов от его возведения на десяти холмах и до падения под натиском северных варваров. Великолепные, до мельчайших деталей проработанные гештальты, настоящая симфония образов. Сам Хьюго Эртеус пригласил ее вступить в орден Розы по завершении обучения в Школе. Так что не стоит даже допускать мысли, что Раймунда способна навредить артефакту.

– Да, я понимать. – Якша покивал. – Навредить – нет, хорошо это. И хорошо весьма.

Тидид шевельнулся, собираясь что-то сказать, столкнулся взглядом с Архиректором и заговорил совсем на другую тему, чем собирался:

– Возможно, еще рано об этом говорить, но Архонты считают, что нужно в этом году увеличить число участников экзамена на второй разряд по боевой магии. По крайней мере, что-то такое обсуждалось на последнем заседании.

– И каким же образом они собираются это сделать? – скептически спросил глава Школы Магии. – Воскресить погибших боевых магов первого разряда? Или за оставшееся время быстренько изменить инициационные установки, обучить и подготовить новых? Хотя о чем это я? Ведь первый вариант куда более реален – если Архонты научились обходить один из Великих Запретов. Мастер Мигель, может, вам в последнее время доводилось слышать о подобном? О возможности полностью воскресить смертного, окончательно потерявшего плотскую связь с миром? А может, вы с коллегами улучшили Святое Покровительство таким образом, что оно воздействует теперь не только на органику, но и на эфирные связи души с телом?

– Ну надо же, – бесстрастно сказал Тидид. – Мастер Мигель, не выглянете в окно, там небо и земля местами случайно не поменялись? Эвиледаризарукерадин Светлый забыл, что Конклаву не впервой отделять содержание от формы и трактовать Номос так, как выгодно Архонтам. Предлагаю ему вспомнить, каким образом вообще происходил вначале отбор в боевые маги, задолго до того как возникли первый и второй разряды, появились дополнительные положения, регламентирующие их знания и навыки.

Архиректор нахмурился.

– Ты хочешь сказать, Высший совет решил проигнорировать уточнения к Номосу?

– Нет, не проигнорировать. Как бы сформулировать лучше… Хотя нет. Лучше и не скажешь. По существу, да – Конклав собирается отталкиваться исключительно от тезисов Номоса о боевых магах. По крайней мере, большинство Архонтов и глав департаментов и подразделений согласны с этим. На следующей неделе пройдет окончательное голосование.

– А ты?

– Что – я?

– Ты согласен?

– Да.

– Почему?! – потрясенно воскликнул Эвиледаризарукерадин. Казалось, появись сейчас перед ним Верховный бог Пантеона с предложением занять должность Наместника – и то Архиректор удивился бы меньше.

– Тише, – поморщился Сервет. Кашьяпа печально покачал головой.

– А почему нет, Эв? Конечно, ты не против. Ну да, пускай на экзамене сойдутся только твои подопечные и выученики Конклава. Я уверен, ты выбрал лучших, чтобы утереть нос Архонтам. Но Высший совет прав – Равалону сейчас нужно больше боевых магов второго разряда. Особенно после гибели многих из них в Шастинапуре. Разумеется, нельзя просто так взять и позволить неподготовленным магам изучать и использовать высшие боевые заклинания, инициировать их на высокочастотные эфирные преобразования. Не только Школа и Конклав потеряли часть своих боевых магов в Махапопском кризисе. Иные гильдии лишились вообще всех боевых магов, и на подготовку новых у них просто нет времени. И что им теперь, бездействовать или нарушать Номосы? У них нет в Конклаве друзей, которые помогут протолкнуть дополнение к Номосу, позволяющее определенным категориям магов высший синтез стихий. Да, Эв, я на тебя намекаю. Не надо так удивленно смотреть на уважаемого Кашьяпу, будто ты подозреваешь, что я говорю о нем.

Тидид вздохнул, собираясь с мыслями.

– Конклав не идеален, однако, как по мне, совет нашел выход. Поэтому я – согласен. Прежде чем ты что-то скажешь, хочу предупредить: руководители гильдий будут приглашены на грядущее заседание, поскольку часть из них, вот ты, например, обладает правом голоса в этой ситуации, а у других есть определенное влияние на своих представителей в Высшем совете. И зная тебя, – Тидид в упор посмотрел на Эвиледаризарукерадина, – очень хорошо зная тебя, Эв, я хотел бы попросить: не надо мутить воду. Не мешай голосованию. Архонты в любом случае отбросят дополнения к Номосу, а ты лишь отодвинешь неизбежное. И тогда экзамен перенесут. Еще на год. А это позволит еще большему количеству гильдий подготовиться к нему. Не говорю уже о бурной деятельности Конклава по инициированию на эфирное формообразование. А ты через год сможешь послать на экзамен больше магов? Или это будут те же самые двое? Вдруг они не пройдут испытания? Ты же сам знаешь – в следующий раз им будет позволено повторно сдать экзамен лишь через десять лет. Не рискуй, Эв. Я сказал.

– Он сказал, – проворчал Архиректор. За время длинной речи Тидида он взял себя в руки и теперь сдерживал бурлящие, как вода в паровом котле гномов, чувства. – Лучше скажи, если бы мы сегодня не собрались, ты бы постарался мне сообщить такую интересную информацию?

– Нет. Ты же сам знаешь, у меня и так много дел.

– Я всегда ценил твою откровенность, Тидид. Но иногда ты слишком уж откровенен. – Эвиледаризарукерадин собирался еще кое-что добавить, но ему помешала Раймунда.

– Я закончила с Фигурой. – Девушка отошла от стола, где теперь стояла собранная из кристаллов пирамидка со статуэткой Нигхеши наверху. Ландкарты, выданные Раймунде Гордием Тидидом по прибытии в апартаменты, Магистр держала в левой руке. Правая ладонь волшебницы пульсировала разноцветьем магических стихий: багрянцем Огня и лазурью Воздуха, янтарем Земли и сапфиром Воды. Октариновые искорки перескакивали из цвета в цвет.

– Можно приступать, – сказала магичка.

Архиректор кивнул, и Раймунда правой ладонью коснулась карт. В тот же миг засветились руны на кристаллах. Вокруг статуэтки убога начал неторопливо прорастать сплетенный из золотых и серебряных нитей падма – священный лотос, символ солнечного света и творящей космической силы, духовного совершенства и вселенской мудрости. То, что падший бог все так же выражал себя в сакральном символе, а не обрел новые инфернальные обозначения, больше всего раздражало брахманов, ведь это подтверждало измышления отступников и предоставляло им аргументы в религиозных и философских диспутах.

Эннеариново-золотистые и декариново-серебряные отблески скользнули по комнате, вплетаясь в свечение магических светильников в форме шара, висящих на стенах. Лотос медленно закружился, наполняясь чем-то вроде подвижного льда – заключенные в кристаллы чары устремились к статуэтке Нигхеши, соединяясь с находящимся в ней эфиром.

Над столом замерцали два изображения, две подробно выполненные модели. Первая изображала долину с городом, возведенным на холме и вокруг холма, с россыпью деревушек на периферии изображения. Модель рядом показывала ту же местность, однако место города и деревень заняли развалины, воронки, сгустки багрового тумана, радужные завихрения, изливающиеся из воздуха потоки воды, летящие по спирали глыбы. Некоторые участки модели подрагивали и словно пытались вырваться за границы сотворенной магией картины – так отображались области, где реальность словно сошла с ума, утратив любые константы постоянства, и постоянно изменялась, обращаясь в наиболее ужасные области адских измерений с Первого по Третий Круг. Иные же текучие регионы действительности вообще не были похожи на что-либо, ранее ведомое Конклаву. Разумные замки, святилища неведомых сущностей, останки гигантских неизвестных животных, сложнейшие, созданные по законам чуждой геометрии конструкции, частью которых были живые организмы – будто клочки иномирья или обломки погибших миров забросило в Равалон.

Шастинапур. До и после Великого Прорыва.

– Итак. – Тидид посерьезнел и собрался. – Перед вами наиболее полная и точная картина Махапопского катаклизма. Создана в результате кропотливой работы двенадцати отделов Конклава, в последний год занимавшихся лишь изучением всех возможных, а иногда и невозможных источников информации о Шастинапурской долине за месяц до кризиса и три месяца спустя. Единственное, чего у Высшего совета до сих пор нет – это полных и точных сведений о магической обстановке в долине. Впрочем, для официальной версии о перенапряжении континуума Межпорталья имеющихся знаний Конклаву достаточно. Однако кое-кто считает, что, возможно, причина Прорыва лежит в иной плоскости.

Кое-кто – два Архонта, которых представлял Тидид, и Мигель Сервет, год назад заявивший об ошибочности позиции Конклава и обративший на себя внимание этих Архонтов. Они поддержали некромага тайным образом, предложив ему провести частное исследование. Гордий Тидид сам вызвался помочь Сервету. Координатор групп «Оракула» никак не мог понять, каким образом предсказатели упустили потоки вероятностей, создавшие условия для перенапряжения энергий Межпорталья, и охотнее поверил в существование скрываемых вероятностей, являющихся следствием злого умысла.

– Считать-то считают, но деньги от Терн-и-Тассо получают наравне с остальными. – Глава Школы Магии не сумел удержаться от шпильки в адрес Конклава. Запрет на порталы позволил занимавшемуся до этого перевозкой почты в Элорийских и Ширайских княжествах семейству расширить свою деятельность на все Серединные земли и невиданно разбогатеть буквально за несколько месяцев. Поддержка Высшим советом Терн-и-Тассо устранила для него большинство конкурентов в межгосударственной перевозке почты. В ответ же Конклав получил ежемесячную крупную выплату от семейства за охрану перевозок.

Сервет кашлянул, осуждающе посмотрел на Архиректора. Тот сделал вид, что ему стыдно, и принялся разглядывать гобелен.

– Альтернативой версии о Межпорталье было предположение о деятельности Отверженных в Шастинапуре. Однако Шастинапур находится… находился вдалеке от портов и главных торговых дорог и не имел никакой стратегической ценности в случае полномасштабной магической войны – что и подтвердилось в ходе закрытия и зачистки Прорыва. С другой стороны, Отверженные могли получить результат, превосходивший их ожидания. Еще одним вариантом, правда, менее вероятным, является предположение об ошибке южных магов. Как известно, в последние годы в Махапопе набирает силу движение чародеев, желающих отделиться от жреческой касты. – Кашьяпа улыбнулся и закивал при этих словах. – А по количеству затерянных капищ, утаенных древних артефактов и сгинувших Младших богов, чья Сила разлилась и укрылась в местах, за которые они отвечали, ни одна страна в Равалоне не сравнится с Великой южной страной. Может, кто-то из мечтающих о независимости ятудханов обнаружил артефакт эпохи Начального Времени и втайне изучал его. С этой версией схоже предположение о действиях поклоняющихся махапопским Темным богам жрецов вроде тугов-душителей Кхали Черной или ахайвов-танцоров Ахивы Милостивого.

Якша взмахнул руками, осеняя себя защитными знаками.

– Таким образом, – зевнув, продолжил Тидид, – основных версий три. Первая – мы имеем дело с ошибкой магов, либо Отверженных, либо ятудханов… либо работающих на Конклав. Сюда же относится и версия с последователями культов Темных богов. Вторая – целенаправленные действия Отверженных. И, наконец, третья – новое, ни с чем не схожее ни в древней, ни в новой истории явление. Как и все в мире, Фюсис развивается, изменяется, в нем появляются новые эфирные сущности. Есть, разумеется, и четвертая версия. Она схожа со второй, поскольку предполагает, что за Махапопским кризисом стоит чья-то воля, но не воля черных магов, а воля иной организации, магической гильдии или религиозного ордена. Вот только как и что делают Отверженные, нам известно, принципы же действия других еще предстоит выяснить. Точнее, предстояло – поскольку мы можем наблюдать за эфирной динамикой Шастинапура в интересующий нас период благодаря мастеру Эвиледаризуракерадину.

Архиректор решил не обращать внимания на искажение своего имени. В конце концов, именно с этой целью он и изменил предыдущее имя. К тому же Тидид знал его еще в те времена, когда будущего главу Школы Магии звали просто Эвиледар.

– Предоставленное им заклинание Божественных Глаз позволяет на основе кропотливо собранной орденом многоуважаемого Кашьяпы информации проследить за формированием и распространением магических очагов, следствием которых и стал Великий Прорыв.

– Даже так? – Сервет довольно кивнул. – Я так понимаю, это серьезное достижение в ваших исследованиях, верно?

– Не совсем, – с сожалением сказал Тидид. – Видите ли, не только у каждого из вас лишь часть общей картины, но и у меня. Она, правда, побольше ваших, но все такая же часть. Не могу сказать, что я добился понимания случившегося, выяснил порождающие причины, выявил заинтересованных лиц – а такие лица есть, можно не сомневаться.

– Я все же сомневаюсь. – Архиректор указал на светящиеся модели над столом. – Когда Раймунда работала с изначальной матрицей образов, я уже тогда обратил внимание на естественность протекания процессов.

– Естественность? – удивился некромаг.

– Да, естественность. Думаю, с теорией фон Харса вы знакомы. Так вот, ни малейшей магической фрактальности в движении и формах организации эфирных энергий в зоне Прорыва до возведения Гинекеев и появления Отверженных. Иначе говоря, Прорыв вполне может быть результатом чарогенной катастрофы, даже и не связанной напрямую с Межпортальем. И единственные, кто успешно воспользовался плодами Махапопского кризиса, это Архонты. Ограничения пространственной магии, Арки, ужесточение наказаний за нарушение Номосов, тотальный контроль большинства западных гильдий – несомненная выгода для Конклава. Я ни в коем случае не считаю Высший совет ответственным за шастинапурский Прорыв – как не вижу и иных разумных смертных, виновных в нем.

– Ради чего вы присоединились к нам, мастер Эвиледаризарукерадин? – неожиданно спросил некромаг, нервно одергивая края рукавов. – Я знаю, вас пригласил мастер Гордий, и вы согласились участвовать в нашем расследовании. Для чего? Что хотите доказать?

– Я никогда не скрывал своих целей, мастер Мигель. Ни от вас, ни от Архонтов, поддерживающих нас. Конклав перегнул палку, паразитируя на трагедии, потрясшей весь мир. Высшему совету следовало способствовать развитию гильдий, а не подгребать их полностью под себя, как только выдался момент. Номосы всегда были палкой о двух концах. Они сдерживали не только черную магию, развитие волшебства вообще оказалось под вопросом. Что оставалось орденам, да и самому Конклаву? Тайные исследования, секретные эксперименты, засекреченные магические практики – все, разумеется, с высокого, но не менее сверхсекретного соизволения Архонтов. Никакой открытости. И что мы имеем вместо сплоченности западных магов? Сплошную грызню и конкуренцию между гильдиями. Мы стали едины лишь перед страшнейшей угрозой, да и то – какой ценой! Научило ли это Конклав хоть чему-нибудь? Нет. И я хочу доказать именно это, мастер Мигель. Что Высший совет магов не учится на своих ошибках. Что стоит переосмыслить многовековой опыт Конклава и изменить Номосы. Изменить весь магический мир Равалона.

– Что ж, ваши устремления мне понятны, – сказал Сервет, задумчиво потирая подбородок. – Вы, как всегда, мыслите масштабно, подобно птице созерцая землю из поднебесья. А знаете, чего желаю добиться я? Почему вообще у меня возникли сомнения в оглашенном Конклавом заключении о причинах Махапопского кризиса? Вряд ли. Это неизвестно ни мастеру Гордию, ни многоуважаемому Кашьяпе, ни моей внучке. Я еще никому не говорил об этом. Так знайте же, мастер Эвиледаризарукерадин: за две недели до кризиса мой младший сын, твой дядя, Раймунда, отправился в Шастинапур. Перед отъездом он говорил со мной, говорил о некой новой магии, что позволит излечить земли Даларии от танатофлоры раз и навсегда, магии, которая удивит весь мир. Тогда я не обратил особого внимания на его слова. Мне как члену совета часто приходится иметь дела с планами окончательного избавления нашей страны от некросионных дыр. Я не прислушался к моему сыну – и мой сын сгинул в Шастинапуре. Я знаю, он был там в момент Прорыва. Незадолго до этого я получил от него письмо. Он хвалился своими успехами и писал о намерении еще задержаться в городе. Его не было среди выживших, не нашли его тела и среди трупов одержимых Совершенством Хаоса. И не надо говорить мне о совпадении, мастер Архиректор! Я не верю в такие совпадения! Новая магия?! Удивит весь мир?! И – ужасы Кругов адских измерений?! Не бывает таких совпадений! Я… – Некромаг резко оборвал себя, выдохнул воздух сквозь стиснутые зубы, сжал и разжал кулаки. Якша испуганно наблюдал за ним. Раймунда выглядела так, словно хотела воспользоваться заклинанием телепортации и переместиться подальше.

– Прошу прощения за резкость, – успокоившись, сказал Сервет, виновато поглядывая на смущенную внучку. – Я не имею привычки столь бурно выражать свои чувства. Просто… я хочу сказать…

– Просто естественность следствия не исключает искусственности причины, не так ли, уважаемый глава? – заметил Тидид. – И пока мы точно не выясним, отчего же возник такой колоссальный Прорыв, мы не можем исключать даже малейшую возможность целенаправленного воздействия. Ведь так?

– Разумеется, такой возможности исключать нельзя, как бы она ни была мала, – отозвался Архиректор. – Собственно, поэтому я и подстраховался, отправив своего Магистра в Мирту.

– Что, простите? – заинтересовался Сервет. – Вы послали кого-то в Мирту? Почему?

– Потому что перед отъездом в Шастинапур ваш сын побывал там. – Эвиледаризарукерадин усмехнулся, увидев потрясение в глазах некромага. – Видите ли, когда я занимаюсь действительно серьезным делом, я занимаюсь им точно так же – серьезно. Впрочем, я забегаю вперед. Мастер Гордий, продолжайте.

– Ну что ж… Итак, на основе сведений ордена Шанкхи и заклинания Божественных Глаз в «Оракуле» создали имитацию колдовских полей и их преобразований в Шастинапуре за указанный мною ранее период времени. Разумеется, совершенная точность расчета не гарантирована. Раймунда, примени седьмую формулу.

Девушка быстро поменяла карты, прошептала Слова. Отражения Силы стихий на ее руке вспыхнули с различной интенсивностью. Изображения Шастинапурской долины изменились, вместо города и руин возникли мельтешащие октариновые, эннеариновые и декариновые огоньки, скользящие меж нитей всех цветов радуги. Иные исчезали в сгустках чернильной темноты, другие пронзали эту черноту и растворялись в плотных серых потоках. Огоньки часто сталкивались и расходились, уже связанные искрящимися тонкими линиями. Когда таких становилось много, словно густая паутина скрывала изображение.

На изображении, отображавшем Шастинапур после катастрофы, все было покрыто колышущимися языками темного пламени, то вздымающегося, то опадающего, в нем терялись и огоньки, и нити, и сгустки, и потоки. Модель отражала полное господство Хаоса в Шастинапуре, того Хаоса, что лишен порождающего начала и несет с собой лишь разрушение, искажение и уничтожение.

Шастинапур до катаклизма был равномерно покрыт огоньками, большая часть которых излучала золотистый свет. Эннеариновая паутина, накрывшая город и окрестности, говорила о покровительстве богов, оберегающих город. Моления Бессмертным и торжества в их честь усиливали божественную благодать.

Оба изображения менялись. «Шастинапур до» неожиданно залило темное пламя из центра модели, «Шастинапур после» то кипел разноцветным сиянием, то вновь погружался во мрак, то вдруг покрывался серебристыми сполохами. Лишь один раз изображение ненадолго полностью скрылось за благородным золотом – так отразилось снисхождение южных Бессмертных, пожертвовавших своим бессмертием ради спасения смертных.

– Трудно понять, что происходит, верно? – Тидид довольно улыбнулся. – Если кратко, то мы проследили географическое расположение каждого источника чар, появлявшегося в Шастинапуре в указанный период. Трудоемкое дело, признаться. Трудоемкое и без вклада ордена Шанкхи невыполнимое.

– Мы хорошо изучать мула-пракрити Шастинапур, – поспешно сказал якша. – Непроявленное делать проявленным – намерение это исполнилось.

– Да, спасибо, многоуважаемый Кашьяпа. В общем, как мне кажется, нам удалось выявить истоки магических энергий, вызвавших Прорыв. Раймунда, третья формула.

Магичка снова изменила модели. Первая опять изображала долину до начала разрушений, а вторая изображала ее же, только в магическом плане.

– Да, хорошо. Теперь пятую формулу, неторопливо, удерживай, пока я не скажу прекратить.

Семь огоньков яркой подсветкой выделились в золотистой паутине. Черный, серый, оранжевый, зеленый и три октариновых. Шесть в разных частях города, один вне города.

– Ян Тохаус-Шират, черноимперский малефик. Энрике Сервет, даларийский некромаг. Чарльз Линдслам, гластирский маг Призыва. Виильтэна саэ Майнэ, диренурианский флоро-модификатор. Джулио д’Эсте, русионский стихийный маг. Вильгельм фон Урах, когесский рунный маг. Лиссандра Таурийская, тагборский алхимик. Разные страны, разные гильдии, ранее не встречались. Прибыли в Шастинапур в течение одной недели, разными способами. Энрике Сервет, Виильтэна саэ Майнэ и Вильгельм фон Урах использовали порталы. Ян Тохаус-Шират прилетел на Корабле Неба. Чарльз Линдслам путешествовал морем на различных судах. Джулио д’Эсте и Лиссандра Таурийская прибыли с разными торговыми караванами. Мы обратили на них внимание, потому что искали Отверженных с запада. Высший совет… скажем так, Конклав следит за границами с югом и востоком, препятствуя контрабанде артефактов в Западный Равалон.

– Угу, контрабанде… Молчу, молчу.

– Путешествующие за границу маги регистрируются, – продолжил Тидид, бросив недовольный взгляд на Эвиледаризарукерадина. – С использующими порталы сложнее, но у Конклава везде есть осведомители. Так или иначе, семь ничем не связанных серединноземских магов собрались в одном южном городе в течение недели. Они заинтересовали бы «Эгиду» и «Зеркало», не случись Прорыва. Однако, как и большинство жителей долины, они погибли в первые часы катастрофы. Вернее… Раймунда, четвертая формула.

Выделенные огоньки в магической модели Шастинапура стали сиять еще ярче («Это означает, что инициированные на использование магии создают чары», – пояснил Тидид), от них потянулись друг к другу подрагивающие октариновые нити, творя свое переплетение на фоне золотой паутины города. Однако неожиданно нити исчезли, огоньки потускнели, а потом и вовсе погасли – и спустя несколько мгновений посреди города разбух первый нарыв темного пламени Хаоса, лопнул, разлился в разные стороны. По рассказам выживших, это действительно был черный огонь, вырвавшийся из стоявшего в центре города храма. Огонь, в мгновение ока расплавивший каменные постройки и обративший в пепел деревянные. Огонь, уничтожавший привычную материю и заменивший ее ужасной метрикой измерений Нижних Реальностей. А следом за огнем пришли адские чудовища. И это было только начало.

– Так вот почему ты хотел, чтобы я разузнал об этих магах, воспользовавшись своими связями, – задумчиво сказал Архиректор. – Надо было прислать гештальт этого моделирования, я бы знал, на что обращать пристальное внимание.

– Этот образ был создан позавчера. Собственно, как вся модель. Поэтому и попросил всех собраться. А что касается моей просьбы, мастер Эвиледаризарукерадин… Ну, специфика работы. Хоть я и не предсказатель, но кое-чего нахватался. Да и ребята у меня молодцы, обратили внимание на кое-какие закономерности.

– Значит, я не ошибся? – спросил охваченный волнением Сервет. – Мой сын действительно оказался замешан в деле?

– Я бы пока не стал утверждать, что есть некое «дело» и что Энрике в нем оказался «замешан», – ответил глава Школы. – Еще предстоит разобраться в массе непонятных явлений и выявить неучтенные факторы. Пока все, о чем мы говорим, – лишь наши домыслы, гипотезы, не больше. Только неподдающиеся сомнению факты могут их подтвердить.

– Семерка западных магов в Шастинапуре, занятая в неидентифицированном ритуале – это бесспорный факт. Можно не сомневаться, все тщательно проверено и перепроверено.

– На месте мастера Гордия я бы не спешил с выводами. Может, через месяц дополнительных исследований обнаружится, скажем, группа восточных магов, участвовавшая в непонятном ритуале, или непонятный обряд брахманов. Или вдруг выявят эфирные следы, ведущие к церемонии, проводившейся вообще год назад. Магия любит точность. Тем не менее кое-что о махапопской семерке мне разузнать удалось.

– Махапопская семерка… – Некромаг недовольно скривился. – Вы уже и название придумали…

– Мы должны быть нейтральны и неэмоциональны, если стремимся достичь истины, мастер Мигель.

– Боюсь, я, как бы ни желал, не смогу достичь нейтральности.

– В том-то и беда. А вдруг ваш сын окажется Отверженным?

Мигель Сервет помрачнел, недобро глянул на Архиректора.

– Вам не стоит так шутить, мастер Эвиледаризарукерадин.

– Шутить? – Архиректор жестко глянул на мага Смерти. – Какие шутки? Вы затеяли все это, мастер Мигель. Вы подняли шумиху среди Архонтов, требуя пересмотреть официальное заключение по Шастинапуру. Вы желаете отомстить за сына? Вцепиться в горло неведомых злодеев и наказать их всей мощью подвластных вам чар? Знаете, почему Раймунда сегодня с нами? Не только потому, что она лучшая в имагинативной визуализации. Она вместе со мной изучает каждую деталь, каждую крупинку информации по Махапопскому кризису, чтобы подтвердить мои слова, которым, если они не будут вас устраивать, вы не поверите. А вы ведь не поверите, скажи я, что Энрике вступил в ряды Отверженных, или что гибель Шастинапура произошла вследствие изменений в Фюсисе. Поэтому не следует мои слова воспринимать как шутку.

– В любом случае, я так понимаю, Энрике Сервет не связан с Отверженными, верно, мастер Эвиледаризарукерадин?

– Да, мастер Гордий. Не связан. Никто из махапопской семерки не связан ни с Предвестниками Кошмара, ни с Легионом Гибели, ни с Несущими Хаос, ни с Детьми Судного дня. По крайней мере, так утверждают мои осведомители и общедоступная вивлиофика Конклава. Однако кое-что общее у них все же нашлось.

– И что же это? – подался вперед некромаг.

– Сангвинемософия.

– Магия крови?

– Да. Не припомните, мастер Мигель, ваш сын, говоря о новой магии, не упоминал о ней?

– Признаться, мне сложно сейчас что-то вспомнить. – Сервет задумался. – Нет, ничего не вспоминается. Признаться, я бы запомнил, ведь Энрике специализировался на бесплотной нежити.

– Или, поскольку некромаги знакомы с основами магии крови, вы могли не обратить внимания на его новый интерес, посчитав оный повторением азов.

– Ну сколько можно? – поморщился Тидид.

– Нет, мастер Гордий. Я должен признать, что в этих обидных словах есть доля правды. Занятый государственными делами, я редко вижусь с семьей и мог не заметить перемены в Энрике. Однако позволим мастеру Эвиледаризарукерадину продолжить.

– И малефик, и некромаг, и призывающий чародей, и маг Леса, и стихийный волшебник, и рунный маг, и алхимик – за несколько лет до катастрофы они начали обращаться к архивам, где хранились трактаты по магии крови и созданные для ее ритуалов артефакты. Кто-то обратился к сангвинемософии за четыре года до трагедии, кто-то за три, кто-то, как Энрике, – за полгода. И, что самое интересное, они, судя по всему, прошли реинициацию на сангвинемософию.

– Реинициацию? – переспросил Тидид. – Не дополнительную инициацию, а полную реорганизацию Локусов Души на новую магию? Зачем?

– Зачем – не знаю. Однако точно известно, что Ян Тохаус-Шират, Чарльз Линдслам, Джулио д’Эсте и Энрике Сервет перенастроили Локусы Души. Самые достоверные сведения имеются по д’Эсте – он реинициировался Клавдием Зарроном, моим заведующим кафедрой магии крови. Малефик реинициировался в Черной империи, Линдслам на Архипелаге, а Сервет – у эльфов Крови в Северных территориях. Об остальных точно сказать не могу, но поскольку Майнэ видели на Архипелаге, на тех же островах, что и Линдслама, а фон Урах путешествовал в Северные царства, то можно предположить, что реинициировались и они.

– А тагборка? Лиссандра?

– К сожалению, с орденами Тагбора у меня плохо налажены связи. Да и не только у меня. Но Заррон изучал труды по сангвинемософии в королевской библиотеке северных кланов и консультировался с тагборскими жрецами Уорлука Сияющего по некоторым вопросам магии крови. Так что перенастроить Локусы Души Лиссандра могла и дома. В общем, из семерых магов, внезапно заинтересовавшихся сангвинемософией, о четверых доподлинно известно, что они реинициировались, а остальные трое реинициировались с высокой долей вероятности.

– Вы еще упоминали Мирту, мастер Эвиледаризарукерадин, – напомнил Сервет.

– Что касается Города Магов, то, как я уже говорил, Энрике Сервет посещал его незадолго до отбытия в Шастинапур. А также его посещали Ян Тохаус-Шират и Вильгельм фон Урах. В разное время, на разный срок. Осведомителей в Мирте у меня нет, а из магов-исследователей, увы, плохие наблюдатели.

Гордий скрыл улыбку. Как всегда, Эвиледар лукавил. Наверняка имелись у него глаза и уши и в Тагборе и в Мирте – но Эв признается в этом разве что на Суде Истины.

– Впрочем, я считаю, что они, скорее всего, посещали Роамна Теллерика.

– Кто это? – резко спросил некромаг.

– Шард-а-аротский телерид и величайший сангвинемософ во всем Равалоне.

– Он как-то связан с Шастинапуром?

– Не стоит выносить поспешных суждений. Книги по магии крови как-то связаны с Шастинапуром? Или библиотеки, где они хранятся, как-то связаны с Шастинапуром? Новоиспеченные сангвинемософы жаждали знаний, а кто лучший в этой области? Роамн Теллерик. Смущает, конечно, тот факт, что Роамн не особо известен широкой публике. Да и среди сангвинемософов немногие слышали о нем. Ну а больше всего смущает, что месяц назад я получил письмо от Роамна.

– Как все становится интересно, – восхищенно сказал Кашьяпа.

Архиректор замолчал и удивленно посмотрел на жреца. Он совсем позабыл о присутствии якши в комнате. Южанин стоял позади стола, за моделями, практически незаметно для остальных. Опять эта невнимательность, чтоб ее! Когда в Шард-А-Ароте Эвиледар согласился на эксперимент с обработкой сознания, он и представить не мог, какие последствия его ждут. О, плюсов много, почти одни сплошные плюсы, да вот минусы нет-нет, да напомнят о себе в самый неподходящий момент. Южанина, конечно, как и даларийца, проверяли и перепроверяли, но Конклав в последнее время научился многоходовым комбинациям с использованием агентов, не ведающих, что они агенты, или агентов с набором разных личностей под многообразные ситуации. Стоит следить за тем, что говоришь.

– Да, я получил письмо от Роамна. Обычные любезности, банальные фразы. И просьба встретиться с одним из моих Магистров, который в кандидатской работе рассматривал чары крови в перспективе новейших магических достижений. – Эвиледаризарукерадин задумался, рассматривая разбухающую темноту в центре модели эфирной динамики Шастинапура. На соседнем изображении в центре города разгорались черные костры.

– И? – нетерпеливо спросил Сервет. Некромаг волновался и не скрывал этого.

– И? Ах да, простите… Роамн, значит. Конечно, столь неожиданный интерес со стороны затворника, да еще на фоне открывшихся обстоятельств, настораживает. Но все же я решил, что это нам на руку. Так или иначе нам пришлось бы искать подходы к Роамну, а тут на ловца и зверь бежит. Магистра в Мирту я отправил.

– Он знает? – поинтересовался Тидид.

– О возможной связи Роамна и катастрофы в Шастинупуре? Нет. Он должен вести себя как обычный молодой маг, встретившийся со старым магом. Если, подчеркиваю – если вдруг существует некая взаимосвязь между Роамном, махапопской семеркой и Великим Прорывом, если мы действительно нащупали что-то реальное, некий умысел, то нельзя дать понять, что мы об этом знаем. Магистр должен вести себя естественно. Лишние знания – лишние волнения. Роамн не только величайший знаток магии крови, но и телерид. Он легко заметит странности в поведении гостя.

– Но как же тогда ваш Магистр что-то обнаружит? – раздраженно спросил Сервет. Видно было – он готов хоть сейчас сорваться с места и отправиться в Мирту допрашивать Теллерика.

– Он не лазутчик, чтобы что-то обнаруживать, – усмехнулся Архиректор. – Это простая встреча.

– Какие заклинания на него наложены? – деловито спросил Тидид.

– Еще раз – это обыденный разговор двух магов. Никаких заклинаний.

После этих слов Тидид окончательно убедился – в Мирте у Эвиледара осведомители есть. И они будут внимательно следить за «обыденным разговором двух магов».

– Но если что-то пойдет не так? Если вдруг после встречи с Роамном твой Магистр начнет собираться, скажем, в Туллистан или в Преднебесную империю? И вещать о новой магии, которая изменит мир?

– Вот тогда, думаю, мы сможем задать Роамну вопросы, для которых имеются основания, да и Архонтам будет что предоставить, кроме наших догадок и предположений. Ну а Уолта я в Туллистан, и уж тем более в Преднебесную, не отпущу. Уж поверьте.

Тидид верил. Эвиледар скорее прихлопнет своего Магистра, чем позволит тому дискредитировать Школу, устроив локальный конец света. Хотя прихлопнет – это уже крайний случай. Заблокирует Локусы Души и бросит в карцер, связанного по рукам и ногам. И будет потом хвалиться своим гуманным отношением к подопечным.

– Я так понимаю, предлагаете подождать возвращения вашего Магистра из Мирты? – Поднявшийся из кресла Сервет подошел к столу. – Считаете, что этих моделей недостаточно?

– Разумеется. Ни для меня, ни для Архонтов.

– А если… если он вернется – и ничего? Совсем ничего? Будет заниматься теми же делами, что и до встречи с этим величайшим сангвинемософом? Что тогда? Где вы будете искать доказательства?

– Доказательства? Мастер Сервет, я же уже обозначил свою позицию. Работая вместе с вами, «Оракулом» и орденом Шанкхи, я ищу опровержение своих взглядов, а не доказательства истинности ваших. Поведение моего Магистра не изменится – ну и хорошо. Продолжим искать дальше.

– А вдруг Магистр не возвращаться? – неожиданно сказал Кашьяпа, выглядывая из-за моделей. – Вдруг он исчез в Город Маг?

– И действительно, – согласился Тидид, хитро ухмыляясь. – Без наблюдателей в Мирте, и уж тем более без готовой оперативно действовать команды, как нам реагировать, если этот Уолт не вернется? Если Роамн захватит его и устроит второй Великий Прорыв в Мирте? Раз он затворник, то о нем мало что известно, верно? Вдруг кроме четырех основных сект Отверженных существует еще и скрытая пятая? Какие-нибудь Фанатики Крови. И Роамн их возглавляет. Нападут Фанатики на Магистра – и что тогда?

– Во-первых, он не просто Магистр, а боевой маг. Так просто его не взять. Во-вторых, разве это будет не тем самым доказательством, которое вам так нужно? Ну и, в-третьих, – Архиректор улыбнулся, – я подстраховался.

Сервет покачал головой.

– И вы, мастер Эвиледаризарукерадин и Архонты – вы привыкли к сложным интеллектуальным играм, я прав? Вы выжидаете удобного момента, ошибки противника, словно играете в тавлеи. В Даларии уже давно так не принято. Хитрости, уловки, недомолвки, скрытый смысл – у нас с этим имеют дело только дипломаты. Есть опасность – мы ее уничтожаем. Все довольно просто.

– Увы, мастер Мигель, как только вы обратили на себя внимание Конклава, вы попрощались с простотой. На это прямо указывает сама наша сегодняшняя тайная встреча с использованием запретного артефакта, при этом дозволенная Архонтами, которые в случае чего сразу отрекутся от знакомства с нами. Но нам не стоит сейчас спорить о соотношении целей и средств.

– С последним согласен целиком и полностью. – Гордий Тидид поднялся с дивана, потер глаза. – Время – его все время не хватает. Прошу прощения за каламбур. Мне пора возвращаться в замок. Все исчисления и выводы в моем отчете. – Чародей указал на три свернутых свитка, лежащих на тумбе возле дивана.

– Очевидно, время следующего нашего собрания назначу я, – утвердительно сказал Архиректор. – После того, как вернется мой Магистр.

– Только предупреди хотя бы за час, желательно за два, – попросил Тидид и обратился к некромагу: – Мастер Мигель, будьте так добры.

Некромаг кивнул, повернулся к гобелену. Взмахнул руками, творя Жесты, произнес Слова. При надобности и Архиректор, и Гордий, и Кашьяпа смогли бы легко воспроизвести движения и речь мага Смерти, но кроме материального выражения заклинание требовало еще определенных мыслеформ и настроенности на конкретные Силы. Мыслеформы ноэзиса творимых Серветом заклятий чародеям известны не были, а источником ноэмы служила особая область единства и противоположности Изначальных, Начал и Стихий, откуда некромаги черпают энергии для своих заклинаний – искусственное искажение Фюсиса, подобное тем искажениям природы, которые порождают некросионные дыры и нежить. Кроме магов Смерти, никто не может совершить такое.

Два пепельно-серых вихря появились рядом с гобеленом в пяти метрах друг от друга. Из свинцовой круговерти вылезли огромные алые мускулистые руки, по одной из каждого вихря. Из предплечий, расписанных странного вида пиктограммами (знаки изображали удивительных многоруких, многоногих и многоголовых существ), стали медленно прорастать завитые спиралью шипы. Руки потянулись одна к другой. Шевелящиеся пальцы оставляли за собой в воздухе гниловато-зеленое свечение. Почти соприкоснувшись, они замерли – и резко, словно бросающаяся на жертву нечисть, впились в воздух, точно ухватив нечто невидимое. Пальцы начали крепко сжимать это нечто, из концевых фаланг вырвались черные дымящиеся когти. Пиктограммы зашевелились, спирали шипов завертелись, погружаясь обратно под кожу. Тревожный шепот наполнил комнату. Он словно предупреждал магов, просил их остановиться, прервать заклинателя.

В следующее мгновение руки из смерчей стремительно разошлись, разорвав пространство. Разорвав? Нет, скорее, растерзав, словно живое существо, оставив кровоточащие раны, только вместо крови текло вещество, составляющее плоть реальности.

Серая дыра, возникшая в пространственном разрыве, являлась особого рода порталом и некромагами называлась Фантомным Коридором. Он не вел в Межпорталье. Фантомный Коридор проходил сквозь те регионы Фюсиса, где обитали призраки и существа одной с ними природы. Регионы, таящие страшные опасности для тех, кто посмеет заглянуть в них. Стать вечно страдающим блуждающим духом еще легкая участь. Лишь единицам из могущественных магов Смерти под силу создать безопасный Фантомный Коридор. Мигель Сервет относился к этим единицам.

Следом за Гордием Тидидом покинул комнату якша, бережно прижимавший к себе ящичек с фигуркой Нигхеши, после него ушли Архиректор и Раймунда Сервет. Некромаг выждал необходимое для перехода время и развеял заклинание. Только две едва заметных выемки на месте смерчей напоминали о Фантомном Коридоре.

Чародей погасил светильники, оставшись в полной темноте. Лишь изредка сверкавшие за окном молнии освещали апартаменты. Некромаг сел в кресло и погрузился в размышления.

Обдумать следовало многое.

А сделать – еще больше.