Глава одиннадцатая
В которой я обретаю новый дом.
Дождь кончился, облака разошлись, и Бараний кряж снова стал виден. Солнце жарило, испаряло воду с мокрой земли, крыш и широких листьев. Трехлапый скакал по лужам, распугивая ярко-голубых и малиновых бабочек, которые десятками вились над водой.
— Эй, Лас! Постой! — окликнули меня.
Я обернулся и увидел Наиву.
— Привет!
— У тебя есть минутка?
— Конечно.
Сегодня она была не в летном комбинезоне, а в легкой блузке и светло-зеленых штанах с многочисленными карманами. На талии у нее висел пояс с двумя пистолетами.
— Кривонос сказал мне, что тебя интересует жилье недалеко от Логова.
— Ты сдаешь квартиру?
— Не я. У моей подруги уже давно пустует гостевой домик, но она не каждого готова пустить на постой. Это на улице Пеликанов и Лебедей. Тебе интересно? Сходишь посмотреть? Прямо сейчас.
— Конечно.
— Идем, — тут же поторопила летунья. — Я провожу тебя. Думаю, будет лучше, если я вас познакомлю. Она… — Девушка замялась, как видно не зная, какое слово лучше подобрать, а затем решила воздержаться от объяснений. — В общем, сам увидишь. Нам вон в ту сторону.
Она указала направление, и мы пошли по влажной от дождя улице, мимо благоухающих тропических цветов и венценосных деревьев с красноватой корой и маслянистыми листьями.
— Огромное тебе спасибо за помощь с работой, — поблагодарил я ее.
— Не за что. Лепрекон искал хорошего летуна, и я сразу вспомнила о тебе. Судя по нашивке на рубашке, ты теперь курьер. Как у тебя дела с Туллом?
— Главное, уметь говорить на языке лепреконов, — пошутил я.
— О деньгах, зарплатах и финансах? — усмехнулась она. — В точку. Тот орк, с которым ты сидел, — твой напарник? Штурман?
— Верно. Я слышал, что ваши народы враждуют друг с другом.
— Это не так, Лас. Я из племени Белой пещеры, мой народ не ругался с орками. С ними воевали другие кланы, живущие ближе к поверхности. А моя семья обитает на большой глубине, и ей дела нет до того, что происходит наверху. Так что к оркам я отношусь совершенно спокойно.
— Наверное, тебе пришлось многое преодолеть, прежде чем стать летуньей. Ваш народ редко выходит из пещер в большой мир.
Она вздохнула, убрав упавшую на глаза светлую челку:
— Ты совершенно прав. Мы живем очень закрыто, и вожди чтут заветы предков — на поверхности ночному народу делать нечего. Однажды к нам пришли люди-торговцы. У них была соль и теплые камни, поэтому воины пропустили купцов. Один человек рассказал, что наверху нет никакого потолка, лишь бесконечное небо — и по нему летают стреколеты и огромные корабли. У него с собой были картинки, и он показывал их детям, когда рассказывал свои истории. И я захотела летать больше жизни.
Я слушал не перебивая, и она продолжила:
— Я представляла, как бы летала по самой большой из наших пещер, и думала, какое оно — небо. Мне несколько лет каждый день снился один и тот же сон — пещера пытается съесть меня, а я хочу улететь, прыгаю с самого высокого сталагмита, раскидываю руки и падаю в бездну. Пещера держала меня и во сне, и наяву. Мне пришлось сбежать из родного дома, чтобы избавиться от кошмаров. Сны прекратились, как только я в первый раз села за жезл, — улыбнулась Наива. — В тот день я поняла, что больше никогда не упаду. А ты? Как ты пришел в небо?
Я запнулся, подбирая слова:
— Моя семья… довольно известна, и на меня, как наследника, возлагали большие надежды, но я не смог их полностью оправдать. Как и всех родичей, меня пытались обучить магии, но я не имел к ней предрасположенности. Тогда мой дядюшка прокатил меня на «Серебряном источнике». Старый эльф знал своего племянника гораздо лучше, чем все учителя магии. После того полета я решил стать летуном. Сначала семья была против, но мои способности в небе убедили их, что лучше в роду будет хороший летун, чем плохой маг. И я ни о чем не жалею.
— Вроде бы волшебники среди вашего народа из правящих семей?
Я пожал плечами:
— Не обязательно. Всегда есть исключения из правил.
Говорить о том, что кираллэта — моя кузина, я не собирался. Это совершенно лишняя информация на Черепашьем острове.
Над нами пролетел стреколет, и Наива, задрав голову, проводила его взглядом:
— Правда, это здорово? Летать. Оказаться там, далеко от земли, носиться над лесами и холмами и видеть все-все-все. До самого горизонта.
— Правда. Иногда мне кажется, что полной жизнью я начинаю жить, только когда отрываюсь от полосы.
Она согласно кивнула:
— С точки зрения тех, кто никогда не поднимается в воздух, все летуны немного странные. Мы страдаем, когда долго прикованы к земле. Сейчас «Гром» чинится и из дока уйдет не скоро. Я застряла на острове.
— Сильные повреждения?
— Не очень. Ему доставалось и сильнее. Я пришла в команду совсем недавно, а вот когда они воевали у Пурпурных скал — на корабле, говорят, живого места не осталось. Так что в небе я окажусь только во время Шестичасовых гонок. Ребята собираются за меня болеть. Я как раз говорила сейчас с Рохом. — И, видя, что я не понимаю, о ком она, пояснила: — Ну тот человек, с которым я была, когда ты пришел. Он наш старший помощник, правая рука капитана Севера. Обычно раньше Шестичасовыми гонками занимался шкипер, но сейчас он слишком занят ремонтом корабля.
— Колдуны крепко потрепали вас возле Черной воронки. — Я заметил ее пораженный взгляд и добавил: — Мы пролетали мимо.
— Постой! — Ее лицо озарилось догадкой. — «Носорог» старой модели?!
— Верно.
— Вас же втянула воронка, когда наш бортовой залп взорвал вторую палубу фрегата колдунов!
— Нам повезло пережить эту неприятность. Стреколет мы, конечно, потеряли, но благодаря помощи крашшей уже к утру были на берегу. Скажи, почему вы сцепились с маргудцами?
— Старые счеты. После Пурпурных скал они не оставляют нас в покое. Команда их ненавидит, и Север больше всех. Из-за колдунов он потерял своих лучших друзей — Ву и Алису. Если мы встречаемся в небе, то все всегда заканчивается сражением. Это уже не в первый раз и не в последний. А тут еще прилетевший на остров рейдер ящеров подлил масла в огонь. Гедхер, наш мастер квартердека, с утра рвется в Яму, чтобы разбить чешуйчатые головы своей секирой.
— Что понадобилось маргудцам на Черепашьем?
— Никто не знает. Таможенники говорят, среди троицы прилетевших нет колдунов, но их все равно не выпустили за пределы полосы.
Я надеялся, что появились они не из-за меня, но с утра медальон был холодным, а это настораживало. Сейчас он открыто висел у меня на груди, и, поколебавшись, я убрал его под рубашку.
Мы прошли ярдов двадцать, когда я положил руку на ее плечо:
— Стой.
— Что случилось? — Она посмотрела удивленно.
— Кто-то взвел курки на пистолетах.
— Я ничего не слышала. Ты уверен?
— Абсолютно. В двадцати шагах от нас. Вон за тем домом. Их двое. И еще столько же за забором.
Я вполне доверял своему слуху, чтобы проявить осторожность и не лезть в тот узкий проулок. Взведенные курки редко когда являются символом мирных намерений. Если там ловушка, то я не собираюсь попадать в нее.
— Есть другая дорога? — спросил я, внимательно осматриваясь и не убирая руки с пистолета.
— Улица Гибискусов… Изнанка! Поздно, — произнесла она, прижав уши к голове, точно рассерженная кошка.
С той стороны, откуда мы пришли, появились двое. Еще двое легко перепрыгнули через забор, преградив нам путь, а последняя пара выскочила из-за угла дома.
Совершенно разношерстная компания в обычных матросских коротких штанах, жилетах на голое тело, лимонных банданах, и все вооружены. Четверо людей, один полуорк и мой старый знакомый волкодлак Косматый.
— Держу тех, что сзади, — хладнокровно сказала Наива, наведя на людей пистолеты.
Они не испугались, все так же неспешно подошли, и Косматый сказал:
— Должок, эльф. За моего дружка. А ты, летунья, можешь проваливать, к тебе вопросов у меня нет.
Наива тихо рассмеялась:
— И пропустить драку? Ну уж нет! Твои друзья по виду новички на острове, так что прежде, чем мы начнем, — предлагаю вам уйти. По-хорошему. Тронете нас хоть пальцем, будете иметь разговор с командой «Грома».
— Она из команды Севера? — Один из людей повернулся за разъяснениями к волкодлаку.
— Да, Небо тебя забери! Это имеет значение?! — прорычал тот.
— Конечно, имеет, — сказал тот и убрал пистолет за пояс. То же самое сделали все остальные. — Предупреждать надо. Не желаю, чтобы за мной охотились кровожадные мстительные придурки. Север не знает жалости, если кто-то цепляет его людей.
— Во-во, — согласился полуорк. — Мы уходим.
— Стойте, трусы! — крикнул Косматый, но они поспешили прочь, потеряв к нам всякий интерес, и волкодлак с ненавистью посмотрел на Наиву:
— Такая кроха, а все тебя боятся. А если бы у тебя не было могущественных друзей? Что тогда?
— Я убила бы тебя без разговоров, — равнодушно ответила она.
— Хочешь решить вопросы — найди меня в небе, — сказал я, видя, что к нам движется патруль стражи.
— Да. Именно там я тебя и достану, — пригрозил мне Косматый.
— Ублюдок, — процедила Наива, убирая пистолет в кобуру. — Я знаю такую породу — он не успокоится, пока не пустит кровь. Злопамятная сволочь.
— Мне повезло, что рядом была ты. Смотрю, мелкая шпана боится Севера.
— Да. Он не терпит, когда цепляют команду, и позаботился о своей репутации и о том, чтобы все узнали, что экипаж делает с таким вот людьми и нелюдями.
Охранники правопорядка прошли мимо, не задав ни одного вопроса. Лишь скользнули взглядом по моей нашивке государственного курьера, да и только.
Улица Пеликанов и Лебедей была тихой, зеленой, уютной и милой, словно лужайка хаффлингов. Недалеко отсюда находилась посадочная полоса Ямы, и урчащие стреколеты плавно заходили на посадку, обходя Губернаторскую горку и белые дворцы знати.
С одной стороны улица заканчивалась пустырем, на котором росли три кокосовые пальмы, с другой разветвлялась в сеть переулков. В них вечно кипела бурная жизнь, носилась детвора, пахло вкусной едой, спелыми фруктами и неизменной ванилью — главной пряностью Союза, поставляемой на материк.
— Мы пришли.
Калитка, возле которой остановилась Наива, была расписана чудесными цветами, но, несмотря на всю свою красоту, она казалась крепкой и надежной. Как и высокий забор, увитый виноградными лозами, спускающимися с него вниз, к самой земле. На них зрели грозди янтарного винограда.
Летунья взялась рукой за ближайшую лозу, мягко потянула, и калитка распахнулась, а растение, как мне почудилось, мягко выскользнуло у гостьи из пальцев и отпрянуло в сторону.
Мы вошли во двор, удивительно большой, чистый и аккуратный. Дорожки были подметены, куда ни кинь взгляд — везде красовались роскошные клумбы. Красные, белые, желтые, синие, оранжевые и розовые соцветия — казалось, от них мир становился радостнее и беззаботнее.
Возле колодца, облицованного серо-голубой плиткой, росли полосато-алые орхидеи — эти, наоборот, поражали своей строгостью и королевским величием. В дальнем, самом тенистом углу двора возле лавочки мягко журчал прыгающий каскадами небольшой ручеек, который вытекал из дупла душистого дерева.
За колодцем друг против друга располагались дома. Тот, что находился дальше от меня и прятался в тени старой акации, был большим, с белыми стенами и высоким крыльцом.
Ближайший выглядел маленьким, даже крохотным, но очень уютным. Вся его правая стена была увита виноградной лозой, точно такой же, как и забор с калиткой, под распахнутым окном находилась чудесная клумба с гортензиями.
Три акации — такие же, как та, что росла возле большого дома, словно солдаты выстроились вдоль дорожки, выложенной зеленоватой плиткой. Когда мы проходили рядом с деревьями, Наива внезапно взяла меня за руку, мягко улыбнувшись:
— Не следует задерживаться возле них.
— Они опасны?
— Эти — да.
За руку она довела меня до большого дома, показала на крыльцо:
— Побудь, пожалуйста, здесь. Только никуда не ходи и, ради Неба, не трогай растения, — попросила меня летунья.
Я покладисто кивнул, решив пока ни о чем не спрашивать.
Несколько минут я любовался пестрыми бабочками, летающими над цветами, и слушал, как возле клевера басовито, точно перегруженные «Вдовы», гудят косматые шмели. Мимо металлической зеленой молнией пронеслась колибри. Крохотная птичка зависла над гирляндой чашевидных золотистых цветков и длинным язычком начала собирать нектар. Ее крылышки были похожи на рассеивающийся дым — глаз не мог уследить за скоростью их движений.
— Нет! — сердито произнесли возле распахнутого окна. Голос у незнакомки был высокий, чистый и очень молодой. — Ты о чем думала?!
— О том, что ты все время живешь одна! — так же сердито ответила Наива. — Сколько лет у тебя пустует гостевой дом?
— С тех пор как ты отправилась служить на «Гром». Но это не значит, что я пущу кого-то другого.
— Но…
— Он обязательно что-нибудь сорвет или испортит, а затем кто-нибудь из моих друзей его пристукнет.
— Он не такой.
— Все летуны одинаковые… кхм… ну кроме тебя. — Незнакомка сбавила тон. — Пожалуйста, скажи ему, что дом больше не сдается.
— Ну уж нет! — возразила Наива. — Это по-свински, Риолка!
— Тогда я сама скажу!
Иногда мой слух слишком хорош. Жаль, что хозяйка никого не хочет пускать. Я бы с удовольствием здесь остался, если цена не высока. Место просто сказочное. То, что нужно для эльфа.
Дверь распахнулась, и на пороге появилась незнакомка. Она стояла на крыльце выше меня, и ее ноги очутились на уровне моих глаз, так что это было первым, что я увидел. Не побоюсь сказать, что они у нее оказались длинные, стройные, загорелые и донельзя великолепные.
Девушка была облачена в легкую короткую тунику ярко-зеленого цвета, совершенно не скрывавшую ее фигуру. Медовые волосы хозяйки были рассыпаны по плечам, а фиалковые глаза смотрели на меня с большим изумлением.
Так мы и стояли во дворе, как два истукана, удивленные этой неожиданной встречей. Наконец Наива негромко кашлянула, разрушая повисшую тишину, и я, опомнившись, поклонился.
— Эльф! Да еще и с хорошими манерами! — звонко воскликнула хозяйка дома и обвиняюще сказала Наиве: — Ты не говорила, что твой друг звезднорожденный!
Летунья хитро мне подмигнула:
— Решила тебя удивить.
— И это получилось.
— Я подумала, что он единственный, ради кого ты сделаешь исключение. Вроде дрэгайки и звезднорожденные — дальние родственники?
Вообще-то это было не так. Во всяком случае, мы, эльфы, считаем повелительниц урожая и сестер растений богинями, которые иногда снисходят до наших лесов. Последняя дрэгайка приходила в Великий лес почти триста лет назад, но свидетельство о ее посещении осталось до сей поры — роща дубов немыслимого размера. Именно там сейчас находится резиденция моей любезной кузины.
Это место пронизано магией, и любой эльф, приходя туда, оказывается наедине с природой, со своим прошлым, возвращаясь в те времена, когда наш народ еще не научился подниматься в небо.
Мы чтим повелительниц жизни за их мудрость, легкий характер, доброту и ту помощь, которую они когда-то оказали нашему лесу, почти сожженному орками во время одной из кровопролитных войн.
Дрэгайки редко показываются нам на глаза, лично я за всю свою жизнь видел лишь единственную, и вполне можно представить мое изумление от этой встречи. Повелительница жизни на тропическом острове… это все равно что огненный дух среди ледников Холодного королевства. Но, судя по ее лицу, и она не ожидала встретить эльфа на островах Союза.
— Меня зовут Риолка, — сказала она, протягивая мне узкую ладошку для рукопожатия.
— Я Лас, госпожа.
— Обойдемся без «госпожи» и «вы», Лас. Ты хотел посмотреть дом. — Она спустилась с крыльца. — Идем.
Не проверяя, следую ли я за ней, она прошла мимо меня к заросшему виноградом домику, и на мгновение я почувствовал запах свежей ежевики и меда.
— Я подожду вас здесь, — подбодрила меня Наива.
Внутри домик был таким же обаятельным, как и снаружи. Просторная светлая комната с массивным шкафом в углу, большой кроватью, накрытой противомоскитной сеткой, крепкий стол, плетеный стул. На стене висел ртутный барометр, на подоконнике стояли ярко-голубые цветочные горшки.
Все чисто, все блестит, ни одной пылинки, свежий воздух, приятные глазу цвета. Дрэгайка мне не мешала, дала осмотреться и, заметив у меня на лице довольную улыбку, улыбнулась в ответ.
— Здесь лестница на чердак. Там есть гамак, если не любишь спать в кровати. Также можешь использовать чердак как склад.
— Здорово, — прокомментировал я.
— Завтраки и ужины я не готовлю. Сдается только дом.
— Меня это вполне устраивает. Есть еще какие-то условия?
Она кивнула:
— В первую очередь не обижай мои растения. Не рви, не топчи. Иначе я за себя не отвечаю. Впрочем, чего я тебе рассказываю? Ты ведь звезднорожденный, и так все понимаешь.
— Я буду очень аккуратен.
— Не сомневаюсь. — Она подошла близко-близко, так что меня бросило в жар. — И еще одна просьба. Личная. Не води сюда женщин, у которых есть ревнивые мужья или вспыльчивые родственники. От таких незваных гостей обычно одни неприятности.
— И это тоже выполнимо. Но у меня есть… домашнее животное.
— Травоядное?
— Скорее плотоядное. Если есть крысы, он — настоящее спасение.
— Крыс, слава цветам, у меня нет, но зверю я буду рада. Приводи. Остаешься?
— Остаюсь.
— И цену не спросишь? — Фиалковые глаза прищурились.
— И какова цена?
— Скажем… десять солей в месяц тебя не разорят?
Сумма была всего лишь на один соль больше, чем у Кривоноса.
— Мне это подходит.
— Тогда добро пожаловать, — сказала красотка и положила мне на ладонь маленький резной ключ от моего нового дома.
