2. Дорога и странники
Инеррен опустошил свой потайной карман. Рэйден уважительно кивнул при виде возникшей на столе коллекции мелких артефактов.
— Это не для тебя, — перехватил чародей его взгляд, — это аванс для Джека и Айры. Можете выбирать, что кому по душе.
(Два небольших жезла он предусмотрительно оставил у себя в рукавах — нельзя же идти в подобную схватку совсем без оружия.)
— А я, по-твоему, должен работать за спасибо? — поинтересовался Серый Рыцарь.
— Ты, Гэррок, случай особый. Теневая Тропа хранит твое описание как дезертира. Я уже не говорю о Запретных Путях…
— Стой, но ведь… Мое имя, кажется, убрали из черного списка?
— Убрали, — усмехнулся Инеррен, — из черного списка Судеб. Так, лорд Рэйден? Вижу, что так. А что, разве у Теневой Тропы нет своего черного списка?
— Ах ты… — прохрипел Гэррок. Ярость его была обращена одновременно на Рэйдена, на которого он в свое время работал именно по вышеуказанной причине, и на Инеррена, растолковавшего ему, каким же он, Серый Рыцарь, тогда оказался болваном.
— Спокойно, — улыбнулась Айра, легко разгадавшая всю подноготную краткого диалога. Она ведь была в курсе большинства событий, так как участвовала в том же самом деле. — Незачем ссориться. Это поможет только нашим противникам.
— Точно, Синяя Колдунья, — кивнул Джек. В его руки уже перекочевала часть бывшего имущества Инеррена. — Давайте заканчивать с разговорами и браться за работу. План готов?
Рэйден взглянул на чародея. Тот кивнул.
— По крайней мере, первая часть плана. Начнем с того, что обгоним их. Вы ведь не собираетесь, подобно им, проходить всю Тропу Теней? Прекрасно. Так как я владею этим Посвящением, то могу доставить всех нас в любую ее точку…
— Подробности можешь не сообщать, — заметила Айра. — Действуй.
Инеррен кивнул и прошептал:
Прошедший до конца Тропу Теней
Имеет карту всех ее развилок,
И до конца своих суровых дней
Он не забудет схваток и «разминок».
Забытый Путь — налево от реки,
В которой не вода течет, а слезы;
Поляна, где беседуют цветы
И шепчет ветер жуткие угрозы…
На место Стражей Сумрачного Сна
Мы встанем — не навечно, но на время.
Вселенная спасенной быть должна,
И выпало нести нам это бремя.
Однако хватит. Черная Звезда!
Мы, может быть, расстанемся надолго
Доставь нас — я сказал уже, куда, —
На битву Судеб, Пустоты и Долга!
Хоровод сумеречных образов сомкнулся вокруг них и отправил, как и приказывал чародей, к Забытому Пути. Мимо этого сурового места обязательно проходили все кандидаты на Посвящение — если, разумеется, одолевали предыдущие этапы. Но в способностях своих противников Инеррену сейчас сомневаться не стоило. Он этого и не делал. Как, впрочем, и когда-либо в прошлом — чародей всегда полагался на собственную силу, а не на слабость врагов.
Два межзвездных скитальца окинули вновь прибывших оценивающими взглядами призрачных глаз — и коротко поклонились.
— Недавно на Тропу Теней вступила группа кандидатов на Посвящение, — сказал Инеррен. — Ее члены… несколько иного ранга, нежели все предыдущие искатели сил. Вы знаете, о ком я говорю. — Это был не вопрос, а утверждение. — Отправляйтесь на Перекресток Реки Слез и сообщите мне, как только они появятся.
— Да, Повелитель, — сказали Стражи в унисон и исчезли, последовав его приказанию.
— Твоя репутация достаточно… своеобразна, — прокомментировала Айра. — Здесь тебя что, каждая собака знает?
— У меня своя территория, у тебя своя, — слегка усмехнулся чародей. — Я ведь не имею ничего против твоих развлечений в Преисподней, почему же ты удивляешься моему занятию?
— Преисподняя — это место, где рано или поздно оказываются многие маги, — заметил Рэйден, — так что там действительно можно научиться многим приемам. Другой вопрос, сколько все это удовольствие будет стоить…
— Это уже проблемы покупателей, — резонно заявил Джек. — Демоны никогда не заставляют своих клиентов делать выбор, что бы там ни твердили Слуги Света.
— Еще бы, — проговорил Гэррок. — Как правило, у попавших в ад с выбором негусто, так что они хватаются зубами за первую же попавшуюся возможность. Сам видел.
Разговор постепенно принимал если не дружеский, то, по крайней мере, светский оттенок. Успокоившись на этот счет (он ведь нес некоторую ответственность за то, чтобы члены его команды не перерезали друг друга), Инеррен устроился под статуей Дикобраза, Вывернутого Наизнанку, и снова начал просчитывать детали своего плана. Неплохо. Вроде бы учтено все, что только возможно, — и именно это, как ни странно, казалось чародею подозрительным.
Вскоре он нашел загвоздку. Обычно его планы выигрывали за счет своей невероятности, невозможности, непредсказуемости — противник просто терялся в собственных теоретических построениях по поводу того, что же, собственно говоря, происходит. Теперь же… теперь все было очевидно, никаких иных вариантов действий у врагов вроде и не оставалось. А это значило, что таковые варианты обязательно обнаружатся, и, как водится, в самый последний момент.
Смирившись с этим предположением, Инеррен начал подбирать собственные ходы с максимальной универсальностью — так, чтобы применить их сразу в десятке различных ситуаций. Сложность задачи только увеличивала азарт; чародей медленно, но верно начал входить во вкус дела…
Уже направлявшийся к выходу из своей комнаты Мандор застыл на месте, получив сигнал вызова.
«Кто?» — спросил он. Тотчас же перед его мысленным взором нарисовался образ, напоминающий черно-золотую маску дракона.
— Есть сведения, герцог, — раздался женский голос.
— Выкладывай, Китиара. Где вы вообще так задержались?
— Нельзя было завершать дело без полной информации. Итак, Четрании, в которую вы нас послали, не существует.
— Благодаря вашим стараниям?
— Нет, — вздохнула Китиара, — кто-то там постарался еще до нас. После Серых Стран — ничего, словно отрезали.
Мандор нахмурился:
— И это ты называешь полной информацией?
— Я — нет. Сот назвал. Я настояла на том, чтобы провести дополнительное исследование.
— И каков же результат сего исследования?
— Отрицательный.
— Краткость — сестра таланта, — согласился Мандор, небрежно поигрывая металлическим шариком, — но мне нужно нечто большее. Когда, как, и главное — кто и почему?
— Я тоже подумала об этом, — кивнула Китиара, — и — вы только представьте себе! — не нашла в Серых Странах никаких следов. Сот, немного поговорив «по душам» с местными обитателями, выяснил, что они помнят о существовании Четрании, однако уже черт знает сколько веков не имеют ни малейших связей с этим мирком.
— Да… Одно из двух: или вы поймали там не ту Тень, или кто-то очень здорово поплатится за предоставление неверных сведений… — Тут Мандор сообразил, что наказать-то можно только самого Повелителя Теней, а ему уже ничто не страшно.
Дара спокойно смотрела на искаженный Знак Логруса, в гневе выбрасывающий во все стороны зазубренные отростки-щупальца. Скрипучий голос, меняющий тембр от слога к слогу, произносил чрезвычайно длинную и возвышенную речь, от которой у нее уже заныли зубы.
— Ты поняла Мои приказания? — наконец вопросил Логрус, чувствуя раздражение Дары.
— Да, Старый Змей. А теперь выслушай МЕНЯ!
Логрус от неожиданности замолчал. Повелительница Хаоса мысленно улыбнулась и заговорила:
— Вернувшийся из Пустоты Бранд поможет нам, создав новый канал, через который наши силы смогут вторгнуться в Амбер. Удержать его мы не сможем — сам Лабиринт сейчас слабее тебя, однако его агенты сильнее наших. Но это не важно. Главное — он сделает то, о чем мечтает уже много лет. Бранд повторит свой подвиг, устроив Лабиринту внеочередной душ из собственной крови. После этого захват и разрушение Амбера станут лишь вопросом времени, которого у нас более чем достаточно.
— Насколько Я помню, Повелительница Хаоса, — заметил Логрус, — мирный договор с Янтарным Королевством все еще в силе, да и Мерлину твои планы не придутся по душе. А обладатель спикарта способен расстроить этот план — он просто прервет путь Бранда еще до возникновения реальной угрозы.
— Чтобы предотвратить угрозу, необходимо о ней знать, — улыбнулась Дара, — а Всевидение — не самая сильная черта моего сына. Не сочтешь ли ты мой план более простым и осуществляемым?
— Это так, — признал Логрус, — и Я рад был бы считать эту нескончаемую битву близящейся к своему логическому завершению. Однако кое-что из недавно происшедшего не дает оснований рассчитывать на полный успех.
— Да? Разве я чего-нибудь не учла?
— Есть еще несколько владельцев спикартов.
— Никто из них, кроме Мерлина, не участвует в Игре Хаоса и Порядка, — нахмурилась Повелительница Хаоса. — Разве что Дворкин… но он-то уж точно нам не помеха. Это можно поручить Сухэ, он ведь, как минимум, равен ему по силе.
— Я говорил не о нем. Ты присутствовала на Суде Равновесия?
— Конечно.
— Так вот: в это самое время здесь, в Моем Зале, происходила довольно странная битва. Один воскресший мертвец, носивший спикарт, отражал атаку нескольких Тварей из Страны Нереального, пытавшихся уничтожить Меня! Мои же Стражи даже не пытались им помешать — за это, разумеется, они поплатились, однако вопрос не в этом. Кем бы ни был тот носитель древнего кольца, он явно знает о нем больше, чем положено. Более того: вокруг него заметны следы Лабиринта.
Дара удивленно вскинула бровь. Она, самая информированная личность во Дворе Хаоса (за возможным исключением в лице Мандора), не узнала о событии такого класса? Конечно, Логрус мог солгать, преувеличить, исказить истину — даже неосознанно…
И все-таки, если допустить… Этой линии в Изначальном Узоре не было и быть не могло. Следовательно, она — позднейшего происхождения, обязана своим возникновением одной из недавних шалостей любого из Лордов Сфер — или, да не будет его имя произнесено вслух, Повелителя Теней!
Снова этот колдун занимает ее мысли! Нет, решила Повелительница Хаоса, так далее продолжаться не может. С этим должно быть покончено, и чем скорее, тем лучше.
— Скажи мне, Логрус, где находится Повелитель Теней? — машинально спросила Дара — и тут же мысленно застонала, подумав о том, что натворила.
— Кто? — переспросил Логрус (как и следовало ожидать).
Дара попыталась сменить тему, но Логрус моментально заметил это и придвинул одно из своих щупалец к шее собеседницы.
— Рассказывай! — приказал он.
Это стало началом кризиса реальности…
Разметав караул у входа на Мост Предателей, Схиавхей и Сталкаор пропустили вперед предводителя. Все они вынужденны были принять обличье людей (почему, пока не понимал никто, но у Шао Кана имелись подозрения: ведь именно из человеческого племени происходил Повелитель Теней, нынешний Хозяин Теневой Тропы), а Хаосу было как-то непривычно находиться в хрупкой человеческой оболочке. Он сделал себя похожим на Огненного Исполина (легендарного героя Эпохи Сотворения) и нацепил доспехи с универсальной защитой от всех форм колдовства; но все равно чувствовал себя неуютно и потому двигался в середине отряда. Слева, со стороны слепого глаза, его прикрывал Джелерак, а в тылу маленького отряда двигался Шао Кан. Император, подобно Отцу Богов, терпеть не мог стандартную человеческую личину, так что нацепил облик Рожденного Бурей (еще одного героя-исполина той же эпохи). Его боевые рукавицы, кираса, поножи и наплечники переливались голубым светом, а из-под козырька тяжелого шлема в Стражей летели порции молний.
— Дорога свободна, — весело возвестил Схиавхей, сбрасывая окровавленные трупы Стражей в Реку Слез. — Пока никого больше не видно. Я бы сказал, что самое трудное позади.
— А я — нет, — проворчал Сталкаор, отряхивая свою (традиционную для мага) черную мантию. — Подозреваю, что Повелитель Теней находится в курсе всех наших замыслов. Это ведь, в конце концов, его Тропа…
— Даже если ты прав, — заметил Джелерак, — это не меняет ничего в первоначальном плане. Он может атаковать в любую минуту, согласен. Но мы также готовы встретить его. Кто победит, как ты полагаешь? У него нет преимущества внезапности.
«Они идут, повелитель, — известили Инеррена голоса межзвездных скитальцев. — Нам нападать или дать им пройти?»
«Дайте мне ваши глаза», — потребовал чародей.
Как следует рассмотрев движущуюся в его направлении процессию, он приказал Стражам не вмешиваться, но быть наготове. После чего обратился к своим союзникам:
— Те, кто умрут на Теневой Тропе, попадут прямо в Пустоту, так что с этой точки зрения дело упрощается. Каждый может выбрать себе жертву по вкусу. Их столько же, сколько и нас.
— А кто пятый? — спросил Гэррок. — Ты назвал раньше только четверых. Хаос — твой, тут вопрос ясен. Остаются Сталкаор, Джелерак, Схиавхей и…
— Шао Кан — Император — в облике Рожденного Бурей.
Рэйден усмехнулся:
— По-моему, это моя часть работы.
— Еще бы. Ты же у нас Бог Грома и Молнии, — улыбнулась Айра. — Ладно, беру Сталкаора на себя.
— Я давно хотел встретиться с Джелераком, — сказал Джек. — Если никто не возражает…
— Никто, — кивнул Серый Рыцарь. — Я покончу со Схиавхеем, а там посмотрим. Каковы местные правила в отношении поединков?
— Правило здесь всего одно, но очень важное, — с непроницаемым лицом произнес Инеррен. — Звучит оно примерно так: законы Теневой Тропы таковы, какими ты хочешь их видеть.
— Короче говоря, законов нет, — подытожил Рэйден. — Тогда Хаос все-таки имеет преимущество.
— Нет. Правила существуют, — возразил чародей, — и обеспечивают преимущество только для того, кто их выдумал.
— То есть для тебя, и только для тебя.
— Для Посвященного Теневой Тропы, Айра. Не нужно преувеличивать моих возможностей. Я не претендую на большее, чем то, что имею.
Рэйден едва удержался от соответствующего замечания…
Зима в этом году выдалась в Амбере ясная и на удивление спокойная. Ни единого шторма, какими порой «радовал» океан, не было. Не беспокоили жителей Вечного Города и ураганы, начисто «выглаживавшие» все побережье.
Но этим утром солнце словно поблекло, с большим трудом пробиваясь сквозь тончайшую пелену, застлавшую темно-синее небо. На юге сгущалась грозная черная стена — надвигалась буря.
Даже королевская семья Амбера не подозревала об истинной причине возникающего ненастья…
Записка была написана на абсолютно незнакомом языке. Это удивило Бранда, однако не разбудило особых подозрений. В конце концов, мало ли какой жаргон в ходу у этих драматургов и театралов. Скорее всего, в записке шла речь о том, что кто-то начал проявлять интерес к имени автора пьесы… а следовательно, решил Бранд, сей автор обитает во Дворце. Интересная информация. Но ее подтверждение или опровержение не имеет никакой важности. Значит, нужно отбросить все эти подозрения и заняться основным делом.
Бранд неслышно скользнул мимо комнаты стражи как раз в момент смены караула, так что его не заметили. Со злорадной ухмылкой он двинулся в сумраке к дальней стене пещеры, где располагался пока невидимый проход.
Войдя в туннель, Бранд уверенно пропустил шесть боковых коридоров и свернул в седьмой. Здесь. Та же тяжелая дверь с металлической обивкой, тот же ключ, висящий на крючке напротив нее. Никогда не бывало так, чтобы дверь оставалась открытой — почему, никто не знал. Или же предпочитал не задумываться над этим.
А действительно, если находящийся по ту сторону двери Лабиринт необходимо запирать за столь прочной дверью, значит ли это, что он может быть опасен? Странный вопрос. Разумеется. Лабиринт — это одно из самых опасных мест во Вселенной. Или самых прекрасных. То же может быть сказано о Логрусе, скрытом где-то внутри Двора Хаоса… Но довольно.
Бранд отбросил воспоминания, снял ключ, легко отпер замок и повесил ключ на место. Затем потянул дверь на себя, открыл ее и закрыл за собой. Даже не глядя, он чувствовал колоссальное давление со стороны Лабиринта.
— Не многие могут вернуться из Ниоткуда, — тихо сказал кто-то. — И уж совсем единицы — после столь близкого знакомства с Бездной.
Бранд резко повернулся на голос. Около крошечного пруда со слепыми рыбами стоял незнакомый ему человек. Ничего примечательного не было ни в его одежде, ни в лице. Потом Бранд поймал взгляд незнакомца и изменил свое мнение. Таких глаз — усталых, всезнающих и пронизывающих насквозь — он не видел даже у Лордов Хаоса.
— Незачем платить за то, чем уже обладаешь, — продолжил человек прежним тоном. — Незачем также заставлять других делать это. Пламя ненависти сильно в тебе, а разум требует мести; однако кровь, текущая в твоих жилах, не даст тебе совершить этого.
— Кто ты, чтобы судить об этом? Разве знаешь ты…
— Знаю. Я был там, откуда ты недавно вернулся. Я испытал не меньше, чем ты. И клянусь всем, что у меня еще осталось: я не позволю тебе стереть Амбер с лица земли.
— Ха! Да как ты сможешь…
— Смогу, — произнес Роджер, снимая перчатку с левой руки. Голубой свет Лабиринта заиграл на мельчайших насечках платинового ободка. Кольцо вспыхнуло, а посаженное на него вместо печатки колесо из красноватого металла начало медленно вращаться, концентрируя энергию. Бранд вскинул руки, привычно отражая волну обжигающего холода, — и ощутил невероятную мощь противника, напрочь сметающую все его защитные заслоны…
— Здесь нам нужно разойтись, — хмуро сообщил Шао Кан, прочитав надпись на камне-указателе. — Мне это не по душе, но иначе мы не сможем пройти дальше. Таковы правила.
— Ладно, — отмахнулся Сталкаор, — каждый из нас достаточно силен для подобных испытаний. Не в первый раз.
— Точно, — согласился Джелерак. — Итак, кто двинется по какому пути? Тут их шесть. Имеется на указателе какая-нибудь информация о дальнейших препятствиях, Император?
— Я прочту, а вы решайте, верить этому или нет.
Белая дорога —
Слава у порога,
Лень и грех на ней подстерегают;
Алая тропинка
Уведет в пучину,
Где живут изгнанники из рая;
Путь Огня — запретный,
И ему не смеет
Следовать никто из Обреченных;
Желтый тракт — в могилу
Приведет сквозь Силы,
Что пугают даже адских гончих;
Синим коридором
Над Долиной Шторма
Можно выйти к цели (после схватки);
Черная пещера —
Испытанье веры
В самого себя и в свой порядок.
Странный, глухой ритм стихов унял развеселившегося Сталкаора, которому все происходящее пока казалось лишь игрой.
— Иди по алой тропе, Схиавхей, — приказал наконец Хаос. — Джелерак, ты бери желтую; Сталкаор…
— Беру Огненную, — прервал его чернокнижник, — мне она нравится больше. Точнее, не нравится меньше.
— Хорошо, — кивнул Император, — я возьму на себя Долину Шторма. Нет возражений?
— Мне, конечно же, досталась Пещера, — проговорил Отец Богов. — Как и положено. Что ж, вперед! Встречаемся в конце Пути.
Сталкаор прошел сквозь огненную пелену и медленно, проверяя надежность пылающей в бездне ленты-дороги, двинулся к едва виднеющемуся вдали выходу.
Через несколько минут он с удивлением заметил, как с той стороны кто-то вышел на дорогу — и встал. Удивление прошло быстро. Естественно, ни один важный участок Испытания не останется без внимания Стражей. И тому подобной белиберды, препятствующей кандидату пройти Посвящение.
Чернокнижник приготовился к бою. Еще несколько шагов…
Страж откинул капюшон своего одеяния. Вернее, откинула — то была молодая на вид светловолосая женщина с длинным серебристым посохом, возникшим у нее в руках.
— Прыгай, — указала она в бездну, — и ты избавишь себя и массу остальных от крупных неприятностей.
Непритязательность этой просьбы заставила Сталкаора усмехнуться. Он почти небрежно скрестил руки на груди, одновременно приводя в действие испепеляющее заклинание. Посох волшебницы вспыхнул, отражая удар.
— Что ж, пусть будет по-твоему, — сказала Айра.
Нарисовав концом посоха сложную фигуру, она произнесла:
Символами ада, властью Белых Скал,
Именем Аркана — подчинись, Шакал!
Чернокнижник издал полустон-полувой, закрывая лицо руками. Продолжая издавать этот жуткий звук, становившийся все тоньше и сильнее, Сталкаор упал на колени, затем встал на четвереньки. Тело его медленно изменялось, пока не превратилось в подобие крупного волка или гиены.
— Так я и думала, — кивнула волшебница. — Г'нолла. Интересно, у кого ты украл свое тело? И каким образом приобрел магию?
Шакал пытался что-то сказать, но из зубастой пасти исходил лишь рычащий визг.
— Впрочем, — заметила Айра, — этот вопрос представляет уже чисто академический интерес…
По крутым поворотам винтовой лестницы из багряного металла, издававшего к тому же пьянящий запах крови, Схиавхей спускался на дно колодца невероятной глубины. Свет здесь отсутствовал, но он в нем и не нуждался. Интуиция услужливо подсказывала, где очередная ступенька, где ее нет, а где… Опасность!
Схиавхей мысленно улыбнулся и сменил обличье, так что просвистевший над ним топор задел только стену. Щупальце, оснащенное на конце отравленным когтем, метнулось в направлении противника — и лишь царапнуло о прочные доспехи.
Летающий Топор вернулся в руки Гэррока. Схиавхей вновь преобразился, теперь уже в облик Дракона, Восставшего из Праха. Выпустив из разинутой пасти сноп огня, он засек отступившую в сторону серую фигуру — и вторую порцию пламени послал уже в ее направлении. Однако Серый Рыцарь прошептал формулу, и пламя повернуло обратно; Схиавхей с трудом успел обернуться в более огнеупорное обличье.
— Неплохо, — признал он. — Но для победы тебе потребуется нечто большее. Я еще не исчерпал своих сил.
— Я тоже, — ответил Гэррок. — Как насчет небольшой удушки?
«Чего?» — хотел было переспросить Схиавхей, но внезапно ощутил, как его неуязвимое тело стискивает незримая петля, словно свитая из тончайшей стальной проволоки.
Изменение. Еще и еще одно. Однако невидимая удавка сжималась все сильнее. Схиавхей слышал тяжелые шаги приближающегося Серого Рыцаря, но не мог даже шевельнуться. И тогда, когда над ним поднялся смертоносный Топор Аквилона, он осознал, что подошел к пределу своих сил. Оставалось только одно…
Топор рассек пополам корчащееся тело Схиавхея и вошел в металлический пол почти на дюйм. Призрак освободившегося вышел из раны и облачком голубого тумана направился вверх.
— Не так быстро, приятель, — прогрохотал Гэррок, поднимая левую руку ладонью вверх.
Порыв ледяного ветра раздробил туман на миллионы мелких капель, которые тут же замерзли и посыпались вниз. Серый Рыцарь прошептал другую формулу, и стенки подземной камеры окутались инеем.
— Да будет так! — торжественно провозгласил он. — Ты покинешь это место только тогда, когда в раю станет жарче, чем в чугунных котлах Преисподней!
Стены коридора напоминали по виду толстое стекло. Вначале Император опасался, что его случайное движение может разбить хрупкий материал — хороших последствий тут явно не предвиделось, — но потом, случайно задев стену локтем, обнаружил, что она куда крепче, чем кажется. Выкинув это из головы, Шао Кан двинулся дальше.
Стены и потолок исчезли. Под ногами осталась лишь полоса стекловидного материала в пять дюймов шириной. Более чем достаточно, чтобы спокойно пройти, сказал себе Император. Какая разница, что находится внизу, в этом лиловом сумраке?
— Я же не собираюсь падать, — успокоил он самого себя.
— Посмотрим, — раздался чей-то насмешливый голос.
Из сгущающегося на другом краю узкого мостика тумана выступила фигура в длиннополых бело-золотых одеяниях и странной соломенной шляпе. Шао Кан почувствовал, что откуда-то знает того, кто преградил ему путь, — и ощущение это ему очень не понравилось.
Когда Страж сбросил длинную мантию, под которой оказалось простое белое трико, и широкополую шляпу, Император произнес его имя так, словно это было самое мерзкое из известных ему ругательств.
— Рэйден!
— Не отрицаю, — согласился тот. — Угадай, зачем я здесь?
Рывком стащив тяжелый шлем, ограничивающий ему обзор, Император бросил его вниз. Секунды переходили в минуты, однако звона упавшего металла слышно не было.
— Один из нас выяснит глубину этой пропасти, — мрачно пообещал Шао Кан. — И этим одним буду не я.
— Посмотрим, — вновь усмехнулся Рэйден и принял боевую стойку.
Император метнул одну молнию, вторую, третью… Рэйден спокойно уклонялся от синих разрядов, а последний даже обмотал вокруг правой руки и превратил в энергоперчатку.
— Давай-давай, развлекайся, — процедил Шао Кан, усиливая натиск и делая два шага вперед.
Следующая серия молний сделала небольшой пробор в белой шевелюре Рэйдена, зато снабдила его левую руку энергоперчаткой. Император выругался и бросился в ближний бой.
Плавным движением Рэйден упал на одно колено и провел апперкот правой. Голова Шао Кана откинулась назад, но левый кулак с неимоверной силой обрушился на голову Рэйдена. Откатившись назад, тот потер затылок, с уважением посмотрел на противника и щелкнул пальцами. Вихрь серебристых молний закружился вокруг него и застыл в форме легких доспехов.
— Теперь мы на равных, — сообщил Рэйден с неизменной усмешкой.
— Мы никогда не были равны, — прорычал Император, — ты, выскочка, смеешь сравнивать себя со Мной?
— Слишком много говоришь, — заметил Рэйден.
Вновь подскочив к противнику, он провел серию молниеносных ударов. По мерцающей броне Шао Кана пошли трещины. Но, хотя Рэйден и успел блокировать удар коленом, этот прием вновь заставил его отскочить назад. Император, забыв на какое-то время про свою высотобоязнь, сделал сальто в воздухе и нанес удар двумя ногами. Рэйден распластался на мостике и, когда Шао Кан пролетал над ним, применил тот же прием, на который когда-то попался сам. Его левая нога описала полукруг и, едва задев Императора, изменила траекторию его полета так, что тот едва успел ухватиться за мост.
Поднявшись на ноги, Рэйден коротким разрядом в лицо указал Шао Кану на то, что поединок переходит в завершающую стадию. Тот ответил рычанием и вновь прыгнул, целясь ногой в голову Рэйдена. Но тот даже не счел нужным уклониться — просто провел свой коронный апперкот в нужный момент. Императора подбросило вверх, а, когда он приземлился, Рэйден обратил свои доспехи в длинный кнут молний и нанес боковой удар. «Кнут» оплел тело Шао Кана, прижав правую руку к груди. Левой рукой Император попробовал было разорвать захват, однако Рэйден оказался готов к этому и с силой рванул кнут на себя. Магическая броня Шао Кана хрустнула и окончательно распалась на части.
— Пора заканчивать, — словно про себя произнес Рэйден. Император оскалил зубы в злобной усмешке и извлек откуда-то из-за спины тяжелый меч с широким зазубренным лезвием, заточенным с одной стороны. Перехватив длинную рукоять обеими руками, он прохрипел:
— Остаться должен только один!
Гибкое сияющее лезвие кнута-молнии взвилось в воздух и обрушилось на Шао Кана, тщетно пытавшегося парировать удар. Одно бесконечно долгое мгновение голова Императора еще оставалась на месте, а потом свалилась в синюю бездну. Тело последовало за ней. Молнии снова обрели нормальную форму, оставив в свежем, холодном воздухе Долины Шторма свой яркий след.
Оставшийся в одиночестве Рэйден еще минуту смотрел в бездну, а затем направился туда, откуда пришел. В медленно сгущающемся тумане глаза его теряли колдовской синий блеск, а длинные волосы — платиновую белизну…
— Кажется, Бранд потерпел неудачу, — отметила Дара. — Жаль. Интересно, кто смог ему противостоять?
— Я проследил его путь до самого Лабиринта, — прошипел Логрус. — Он добрался до цели — и предал нас. Я говорил тебе, Повелительница Хаоса: следовало действовать по Моему плану.
— Хорошо, Старый Змей, теперь попробуем по-твоему. И все же: не верю я, что Бранд предал. Он не получал никакой выгоды. Что произошло в камере Лабиринта, хотела бы я знать?
— Так узнай, — презрительно бросил Логрус. — Ты же его прошла.
Вот уж действительно: с кем поведешься, от того и наберешься. Никогда Дара не ожидала услышать от Логруса сколько-нибудь дельную мысль, однако многовековое общение с ней самой, Сухэ и Мандором явно не прошло даром для этого «центра вселенской катавасии». Дара прежде не вспоминала, что когда-то преодолела Лабиринт. Теперь пришло время вернуть все воспоминания тех дней вместе с обретенным умением.
— Я бы посоветовала тебе убраться из пределов видимости, — бросила она, набрасывая в памяти узор Лабиринта.
Логрус фыркнул, но подчинился. Дара подняла руки и вызвала туманный образ золотистого цвета, медленно вращавшийся вокруг нее и внутри нее. Похожий на горящую паутину, которая не была паутиной и не горела, Лабиринт явился на зов.
— Дара из Хаоса, — мелодично сказал незнакомый голос. — Благодаря тебе Я некогда подвергался риску прекратить Свое существование.
— Но я же и помогла тебе, — ответила Повелительница Хаоса. — Я воспитала Мерлина, который позволил тебе занять лишнюю Тень; и лишь из-за моего сопротивления Логрус когда-то не посмел пойти на открытый конфликт с тобой — помнишь, в ту эпоху, когда Черная Дорога уже достигла подножия Колвира?
Произнося сию торжественную речь, она мысленно смеялась. Конечно, для Логруса и Лабиринта дети Хаоса и Амбера — всего лишь карты, которые в любой момент можно сбросить со счетов; всего только пешки, которыми можно пожертвовать для достижения преимущества. Этот факт был давно известен Даре и совершенно не беспокоил ее. Многие (например, Мерлин или Корвин) просто выходили из себя при одном намеке на то, что ими в любой момент могут пожертвовать; но Повелительница Хаоса точно знала, что ее фигурой пожертвуют в последнюю очередь. Потому что Игроки (Лабиринт и Логрус) могли быть кем угодно, но не дураками; отбросить же старший козырь «за ненадобностью» или пожертвовать в сомнительной позиции старшей фигурой значило проиграть всю Игру в целом.
Дара знала, что является одним из таких козырей, одной из старших фигур, — и потому могла позволить себе любой тон. Все равно ни один из Игроков не тронет ее, опасаясь вмешательства другого.
Потому что она могла выступить на стороне любого из них…
