3. Селла
На исходе были уже вторые сутки, когда за спиной Морригана возникла фигура рыцаря и закованный в броню кулак обрушился на голову колдуна. Тот упал и потерял сознание.
— Вы что-то подзадержались, — заметил чародей.
— В этот мир дьявольски трудно забраться, — прогрохотал Махкра. — Сплошные преграды, да и лежит он у черта на куличках.
— Ладно, неважно. Сколько там у вас осталось времени до истечения крайнего срока?
— Сутки с небольшим.
— Отлично, — сказал Инеррен. — Я успею вернуть вам память. Собери остальных.
— А мы уже здесь, — раздался голос Зари, и эльфийка вышла прямо из воздуха вместе с четырьмя остальными членами группы. — Я хорошо владею заклятиями иллюзии.
— Однако плохо противостоишь огню, — с усмешкой указал чародей на обгоревшую одежду волшебницы.
— Я-то хорошо справляюсь с огнем, это платье подвело, — улыбнулась та в ответ. — Но эти Адепты Локка меня едва не достали. Столько пламени, что поджарило бы и дракона.
— Ну, я рад, что все окончилось благополучно…
Инеррен поднял Шар Теней и всмотрелся в его мерцающие глубины. Да, чернокнижники Селлы верно уловили самую суть Теневого Искусства. Любой маг смог бы управлять Тенью с этим артефактом, причем ему совсем не надо при этом быть Адептом своего Искусства. Достаточно четкого желания — разумеется, при наличии полного контроля над самим собой.
Ладно, подумал он, пора сделать одну вещь, в которой этот шарик как раз пригодится…
— Все, кому хочется узнать все о своей прошлой жизни, — голосом ярмарочного гадателя произнес чародей, — станьте чуть подальше… так, ты сюда, ты сюда…
Он быстро распределил пятерых желающих в нужные точки так, чтобы образовалась пентаграмма. Потом начертил Шаром Теней невидимые линии, замкнув магическую фигуру, и проговорил:
Откроет двери Черная Звезда,
И Тень вернет пропавшие года:
Пусть те, кто жизнь прежнюю забыл,
Узнают, кто есть кто и кто кем был!
Вспышка, ослепившая всех, кроме Инеррена, — и они ощутили прилив образов-воспоминаний, потоком хлынувших из врат, распахнувшихся с приходом ключа. Имени.
— Ну что? — спросил чародей. — Познакомимся заново?
— Галадриэль Валинорская, — представилась Заря, — бывшая принцесса Лориэна.
— Спархок Эленийский из рода Спархоков, — произнес рыцарь, — в настоящем — принц-консорт Элении, и еще куча всяких титулов, которых я терпеть не могу.
— Я — Тассельхоф из Кендермора, — вступил Непоседа. — А можно просто Тас.
— Корвин, принц Амбера, — это Кори.
В его прошлом, судя по выражению глаз, накопилось чересчур много всяких неприятностей.
— Нодир из Ардоурса, — кратко сказал гном.
Так и есть! Житель Четрании, более того, из времен, которые минули за сотню лет до рождения Инеррена. Ардоурс, «Стоящий на Середине Пути», — город, призванный объединить все мыслящие расы Четрании, — просуществовал всего около полувека, после чего был сожжен своими же жителями.
— Теперь вы должны завершить нашу миссию, — кивнул чародей. — Я уверен, что чары-цепи Селлы с вас спали — но заклятие этих… из Черной Руки я снять не могу. Они были правы: это дело можно осуществить только в Селле.
— Значит, нам придется отнести им этот талисман.
Инеррен протянул эльфийке Шар Теней.
— Мне понравилась эта штучка, — сообщил он, — и я не прочь сразиться за обладание ею… нет, не с вами, — быстро добавил чародей, поскольку Корвин уже взялся за шпагу. — Вы же не испытываете особо теплых чувств к этим чернокнижникам?
Корвин усмехнулся и вернул шпагу в ножны.
— Попробуй. Мне от этого ни холодно, ни жарко.
— Только как ты собираешься проникнуть в Селлу? — спросил Спархок. — Это, может, и легче, чем выбраться из нее, но…
— А как ВЫ собираетесь вернуться?
Глория достала из-под плаща какую-то штуковину. Остальные последовали ее примеру, шесть предметов неправильной формы перешли в руки Нодира. Тот аккуратно состыковал одну часть с другой, подсоединил третью… Вскоре у гнома в руке оказалось большое каменное яйцо, на одной из сторон которого мерцал желтый камень.
— О, Амулет Перемещения!
— Они уверяли, что это он, — буркнул гном. — Непоседа тоже сказал, что как-то у него была такая штука, но он болтает много всякого…
— Да не будь ты как дверная ручка, — обиделся кендер. — Я говорил чистую правду, и тогда, и сейчас!
Нодир громко прочистил горло, вспоминая невероятную байку Таса о волшебных Глазах Дракона, Драконьих Копьях, прыжках во времени и красно-черно-белых магах, соответствующих трем лунам… или еще что-то в таком духе.
— Хватит препираться, — отрезала Глория. — Готовьтесь.
Все шестеро встали кольцом, соединив вытянутые руки на яйцевидном камне.
Инеррен скользнул к ним и в последний миг, когда большой палец Корвина надавил на желтый камень, быстро протянул руку и коснулся Амулета. Одновременно он мысленно пожелал Морригану всего наилучшего — если, конечно, тот остался в живых. Требовался твердый череп, чтобы оправиться от полновесного удара бронированным кулаком вроде того, что нанес этот элениец…
Цветной вихрь с шипением вырвался из расколовшегося яйца и так сдавил грудь чародея, что тот потерял сознание.
Очнувшись, Инеррен обнаружил себя сидящим в клетке. Выход в коридор загораживала решетчатая дверь, решетки же отделяли одну камеру этой тюрьмы от другой. Каменные стены, низкий потолок и пол были чистыми и сухими, но очень холодными. Он огляделся вокруг. И точно, вся бывшая команда — «великолепная шестерка» — была помещена в камеры по соседству.
— В этом морозильнике у нас что, торжественная встреча по случаю возвращения Шара Теней? — шепотом спросил он.
— Именно, — тихо ответил Корвин. — И наша награда за самоотверженную службу.
— Они хоть сняли заклятие?
— Черта с два! Нас очень вежливо поблагодарили и заявили, что раз уж мы такие крутые, что добыли Шар Теней и взяли живьем того, кто его похитил, так освободиться от чар Медленной Смерти для нас — раз плюнуть. Времени — до рассвета.
«То, что чернокнижники не разгадали, кто я такой на самом деле и зачем здесь, — подумал Инеррен, — это очень хорошо. То, кем они меня считают, уже хуже. Однако то, что я не предвидел этой ситуации с Амулетом, уже ни в какие ворота не лезет. Простейшая ловушка — и я в нее попался!»
— Как насчет охраны? — перешел к делу чародей. — Или они понадеялись на заколдованные запоры и крепкие решетки?
— Засовы действительно заколдованы, — раздался голос кендера. — Я сломал свою лучшую отмычку, которая досталась мне еще от прадедушки…
— А решетки и слону не сломать, — угрюмо добавил Корвин. — Что до тюремщика, он за дальней дверью. И заходит сюда только тогда, когда ему приспичит нас накормить.
Инеррен не стал уточнять, кто такой слон, а просто тщательно исследовал окружающее пространство на предмет волшебных ловушек. Их оказалось вполне достаточно, но он опознал все. Энергетические капканы и петли, Астральные Тиски, силовые стены, сплошь усеянные невидимыми и смертоносными шипами Роковой Акации…
Детская игра для того, кто прошел по Теневой Тропе и достиг Королевства Сумерек и Капища Забытых Богов.
Послав сознание вперед по коридорам, чародей воздействовал на слабые места всех встречных ловушек. Затем, вернувшись в камеру, коротким приказом расплавил замок и толчком ноги распахнул дверь. Глаза остальных узников — в камерах были не только члены «великолепной шестерки», но и куча другого народа, чем-то не угодившего властям предержащим Селлы, — едва не вылезли из орбит при виде того, как Инеррен справился с несокрушимыми преградами.
А чародей подошел к двери, ведущей в комнату тюремщика, и заглянул внутрь. Четыре чешуйчатых демона сидели за круглым столом и играли в карты, отчаянно при этом переругиваясь, поскольку никак не могли выяснить, откуда в колоде взялась лишняя карта с надписью «козырный туз»…
Инеррен не хотел прерывать столь занимательную беседу. Поэтому он аккуратно наложил на дверь волшебный покров, призванный защитить находящихся внутри от наружного шума. Теперь в камерах могли хоть драться на мечах или взрывать стены огненными шарами — демоны бы ничего не услышали.
Собственно, чародей и собирался взорвать стены, дабы освободить сразу всех и не возиться по отдельности с каждой дверью.
— Отойдите все от передней стены и спрячьтесь по углам! — приказал он. Узники подчинились.
А Инеррен произнес:
Вечный ледник — это жаркий вулкан
В холоде Черной Звезды.
Камень и сталь в нем сгорают дотла,
Как голубые мечты;
Молнии крушат металл и гранит,
Сила уходит из чар.
Тьма, Свет и Тени! Для вас это пир,
А для меня — ваш дар!
Из сомкнутых ладоней чародея хлынула волна мерцающего серебряного пламени. В нем, как и говорилось в заклятии, имелись все три цвета — Тьма, Тень и Свет. Три Силы, которые, согласно словам великих мудрецов, никогда не объединятся, ибо самые их сути противоположны…
Инеррен поздравил себя с удачным экспериментом и тут внезапно сообразил, что заклинание-то сработало, а вот предела распространению этого разрушения что-то не предвидится. Ревущее пламя уже пожирало перегородки между камерами, быстро расползаясь по потолку, и угрожало перекинуться на заднюю стену, которая, судя по ее конструкции, одновременно являлась внешней стеной тюрьмы.
К счастью, почти вся передняя стена с дверьми уже была уничтожена, так что все узники успели покинуть камеры, превратившиеся из ледяного ада в пекло. Не обращая внимания на гневные вопли освобожденных «Ты чуть нас не изжарил!» «Мог бы поосторожнее!» (отметив лишь, что голоса «великолепной шестерки» к ним не присоединились), чародей устанавливал силовой барьер, поддерживая пол.
Вскоре он почувствовал, что сил не хватает. К счастью, в воздухе после разрушения заколдованных замков и волшебных ловушек плавало достаточно свободной энергии, которую можно было быстро преобразовать в нужный вид. Что Инеррен и сделал. Теперь барьер между узниками и пламенем был достаточно прочен, можно было расслабиться и понаблюдать за устрашающим и завораживающим зрелищем.
Прошел почти час, пока Силы, наконец, насытились и огонь затих. Только тогда он провел короткое исследование окружающей территории и, не обнаружив опасности, снял экран.
— Можете идти куда хотите, — сказал Инеррен узникам, — только не за мной. Замечу — закопаю. Живьем.
Леденящая интонация голоса чародея давала понять, что так он и сделает. Минуту спустя рядом с ним остались только шестеро старых знакомых и какой-то старикашка в драных лохмотьях, под которыми почему-то была надета эльфийская кольчуга — с рваными дырами по всей поверхности. Собственно говоря, то были лишь ошметки, неким чудом еще державшиеся вместе.
— Ты, дед, кто таков будешь? — спросил Инеррен, стараясь говорить не слишком жестко, чтобы старик не окочурился от страха.
Хотя в этом, как выяснилось, не было никакой нужды. Дед не только не боялся чародея, но сделал ворчливое замечание:
— Я, сынок, наиглавнейший бард королевского двора Тайагаренила, и обращаться ко мне надлежит «Мастер Скеремнеивайтвил» — я опускаю прочие титулы для краткости. Все понял?
Инеррен едва удержал на лице каменную маску высокомерия, но ответил в том же духе:
— Пусть будет Мастер Скер, хотя мне все равно. Я, Великий Посвященный Теневых Путей, Магистр Черного Лотоса, дозволяю тебе носить это укороченное имя в целях сокращения времени на разговоры, которого тебе осталось, судя по твоему виду, не так уж и много. У тебя, Мастер Скер, явно имеется ко мне некий вопрос, так что можешь задавать его.
Старик оскорбленно фыркнул.
— Я лишь об одном вопрошаю тебя: каковы твои намерения в отношении тех нечестивцев, что заперли честного менестреля в этот каменный мешок, из которого ты — не очень, следует признать, аккуратно, но с достойным похвалы рвением — меня освободил. Ответствуй!
За спиной Мастера Скера беззвучно хохотала вся шестерка, даже до гнома и кендера дошел весь комизм ситуации. Чародей же ответил совершенно искренне:
— Если они отдадут мне одну штуку, я, пожалуй, оставлю их в живых. Если же нет…
— Тогда я покажу тебе преотличный потайной ход в ихнюю Безмолвную Башню, провались она в тартары. Следуй за мной!
— Пошли, — бросил Инеррен, направляясь за стариком.
Даже будь у членов «великолепной шестерки» выбор, они все равно подчинились бы. Кто ж откажется посмотреть на битву великих магов — даже если это немного рискованно?
Мастер Скер, спотыкаясь в темноте о камни, проклинал отсутствующие луны, эту дьявольскую ночь дьявольского светила и прочая.
— Что это он имеет в виду? — спросил чародей у эльфийки.
— Селла имеет шесть лун. Обычно тут ночью даже светлее, чем ясным днем, — пояснила Галадриэль. — Однако именно сегодня — ночь, которой колдуны ждут годами; ночь, когда в небе лишь одна, черная луна. Она вроде как дает им могущество.
— Понятно… — Инеррен присмотрелся внимательнее — и действительно, внутреннее зрение показало ему на холодный черный шар, медленно двигавшийся с северо-запада. — И как они это объясняют? В принципе Сила должна находится внутри них, а не где-то снаружи…
Старик внезапно прервал ругань.
— Я как-то написал для них одну песенку — за тройную плату, естественно. Вот послушай — извини, инструмента нет, но я продекламирую:
Далекий и мрачный, ее черный диск
Сияния не излучает,
Но только повсюду ликующий свист
Извилистый путь отмечает.
О Стражница! Маги приносят тебе
Великие жертвы и славу,
Ты знанья даешь им и силу в борьбе,
В тебе — их мечты и отрады.
Твоя чернота им милее, чем свет,
Что солнце приносит на землю,
Замен твоему посвящению нет,
И днем все их чаянья меркнут.
Но ночью, с приходом незримой луны,
Зрачки их горят тайной страстью,
Богатство — ничто для таких, как они,
Коль слышен могучий зов Власти.
— Стражница — это имя черной луны?
— Да. Только не спрашивай, что она охраняет.
— Гм. Ну, если черная — Стражница, каковы же остальные?
— А, — улыбнулся старый бард, — это еще одна моя песня. Любимая, надо сказать, только я ее никак не могу закончить. Слушай…
— Послушай, а нельзя ли это сделать как-нибудь в другой раз? — Тут чародей посмотрел на старика, наполнившего впалую грудь воздухом для гневной тирады, и примирительно сказал: — Ладно уж, давай, — подумав, что так будет быстрее всего.
Старик речитативом прочел:
Цветные лучи,
подобные лезвиям шпаг,
Скрестились в безумной пляске над черным троном.
Играют в ночи,
свергая ненавистный страх,
Рожденные лунами тени над Башней Безмолвья.
Ночная Сестра
совершает свой медленный ход
С востока на запад над пыльной Равниной Дракона.
Мерцает спираль,
отмечая тропу серебром
На бархате черном в застывшей дали небосклона.
Рассветной Сестры
не увидит никто, кроме тех,
Кто бродит сейчас в тишине Покаянных Развалин.
И жертвы Игры
ждут, как манну, тот розовый свет,
Что даст хоть на миг передышку от вечных стенаний.
Тигриное Око
пылает над Храмом Змеи
Ее желтый луч озаряет распад и забвенье.
На юго-востоке,
меж Скал Безнадежной Любви,
Рождается отклик на зов несвершенного мщенья.
Ликует трава,
что Душою Природы согрета,
На северных склонах вампиры смыкают глаза.
Бытует молва,
что лазурной волной ее света
Смывается Зло, словно глаз очищает слеза.
Рубиновый нимб,
не тускнеющий в спящих морях,
Бросает Дочь Ярости вниз, в Океан Громовержца.
И только одних
ее свет повергает в страх,
И их злодеяний не смыть и слезами младенца.
Ночная Волна
благотворным сияньем своим
Кольцо горизонта печатью священной скрепляет.
Легла тишина.
И покровы ее синевы
От темных кошмаров надежно восток защищают.
Воитель суровый
в страдающий край Тэл Сингор
Однажды придет — и все луны взойдут над горами,
И бурлящие волны
шести светозарных озер
Вмиг смоют все Зло, что землею владело веками.
— Так что ж тут не завершено? — удивился Инеррен. Против ожидания, стихи ему понравились. — Вроде все как надо.
— Да, но нет ни слова о том, кто этот воитель…
— Допишешь завтра утром, — весело предложил чародей, но улыбка быстро сбежала с его лица. — Это что, и есть Башня Безмолвия? — указал он на мрачное строение, черневшее даже на фоне беззвездного неба.
— Да, чтоб ей отправиться в Бездну! И там эти проклятые черноручники…
— Как-как?
— Ну, они же называют себя Черной Рукой…
Инеррен усмехнулся. Прекрасно! Когда над чернокнижниками можно издеваться ТАК — пускай хотя бы тайком, — это значит, что они далеко не столь опасны, какими выставляются.
— Спасибо, Мастер Скеремнеивайтвил, — церемонно сказал он. — На вас я оставляю важное дело — описание того, что случится этой ночью. Пускай грядущие поколения услышат песни об этом. Но к сожалению, все необходимые сведения вам придется получить из вторых или даже третьих рук: взять вас в Башню я не могу. Слишком опасно, — а такой талант, как ваш, должен завершить Песнь Шести Лун подобающим образом. Прощайте.
Оставив старика сидеть на округлом камне, чародей и его команда быстро пошли к Башне.
Черные лучи Стражницы соткали незримый узор над их головами. На мгновение Инеррен почувствовал отклик. То была его Черная Звезда.
И после недолгой, но тщательно рассчитанной работы он привел в действие механизм собственного заклинания…
— Сколько их? — спросил Магистр.
— Семеро. — Сиплый голос разведчика был едва слышен. — Те самые, что появились вместе с Шаром Теней.
Магистр повернулся к помощникам, ожидавшим его решения.
— Твое мнение, Флюгер?
— Развеять, как пыль. Мои Ветрогоны наготове.
— Огненный Глаз?
— Испепелить. Драконы сожгут их еще на подступах к Башне.
— Молоторукий?
— Устроить засаду у входа, а затем обрушить на них все силы Башни. Им не выстоять.
— Капкан?
— Выставить силы Башни в защитный режим. Когда этот колдун проберется сюда, в Зал Ночи, — а он проберется, — дай ему то, чего он хочет. Все могущество Теней, сведенное одновременно в одно место, уничтожит любого.
— Благодарю. Ждите в лаборатории моего вызова.
Четыре помощника поклонились и скрылись за занавесом.
Магистр, называвший себя Сыном Тишины, глубоко вздохнул.
Бесполезно. Его помощники ничего не понимают. Наблюдатели донесли обо всем, что произошло в тюрьме. Того, что сделал этот колдун, не смогли бы осуществить все Посвященные, вместе взятые. Он сам, с Шаром Теней, — да, но без него…
Более того, колдун каким-то образом умудрился завоевать расположение «избранников», а ведь они были направлены убить его…
Стоп!
Никакой он не похититель! Похититель мертв.
Да, так сходится. Но какое он тогда имел отношение к Шару Теней и «великолепной шестерке»?
Они сражались вместе. Почему?
Есть лишь один способ выяснить.
— Помоги мне, о Повелительница Хаоса! — прошептал он.
Та, естественно, не ответила. И не могла, даже если б захотела, так как не слышала. А ничего не слышала она потому, что ее сейчас здесь не было. Она, единственная из всех, появлялась в этом мире и уходила из него тогда, когда желала. Ибо была его Созидательницей, покровительницей и единственной истинной богиней.
Тогда Сын Тишины бросил свою волю на наковальню Удачи, высоко подняв молот Искусства. Всматриваясь в мерцание жемчужных глубин Шара Теней, он задал безмолвный вопрос.
И получил ответ.
Зеркало — за арбалетом,
Шпага — рядом с топором,
Меч ведет отмычку следом,
Но командует — Никто.
Темный цвет в его одежде,
Темнота в его глазах;
В темноте — его надежды
И его сильнейший страх.
Стражнице не поклоняясь,
Он приветствует ее,
Свет его не испугает,
Даже свет очей Ее.
Осторожно, но упорно
Он свою находит дверь;
Нет преграды, что способна
Удержать его теперь;
Закрывать ему дорогу —
Верный способ умереть.
Наблюдай за ним с порога,
Шанс хоть будет уцелеть;
Враждовать же с ним опасней,
Чем с обманутой Судьбой:
Ведь она не бросит Власти,
Чтоб расправиться с тобой.
«С каких это пор Знание стало являться мне в стихах?» — удивился Магистр.
— С тех пор, как ты взял в руки Шар Теней.
Неизвестный — тот самый колдун — стоял в дверном проеме. Как он появился здесь? Без единого звука, обойдя многочисленные преграды Башни, избежав внимания ее не менее многочисленных Стражей…
— Не существует преград для того, кто четко видит Цель, — с мягкой усмешкой сообщил Неизвестный — или, вероятно, следовало называть его «Никто». — Твоя судьба сейчас в твоих собственных руках в буквальном смысле этого слова.
Сын Тишины печально вздохнул и положил Шар Теней на стол.
— А теперь, пожалуйста, сними чары Медленной Смерти с тех, кто исполнил обещанное. — Никто сделал призывающий жест, и из воздуха возникла «великолепная шестерка».
— Уж это ты мог бы сделать и сам, — пробормотал Магистр.
— Мог бы, — согласился колдун, — но я предоставляю тебе возможность заплатить долг. Учти, я ведь делал это не для всех, с кем мы расходились во мнениях.
Беззвучное шептание Магистра завершилось резким разящим ударом, словно тот протыкал незримым мечом невидимого противника.
— Благодарю за сотрудничество. — Рука Никого протянулась к Шару Теней, но ледяные пальцы сжались на его запястье.
— Этот Талисман больше не покинет пределов Селлы.
Инеррен, которого отныне в Селле будут называть Никто, приготовился к схватке. Это ледяное касание он распознал моментально: на тупиковых ответвлениях Теневой Тропы, куда чародей не раз сворачивал в поисках отдыха, стояли изображения этих существ — как напоминание тем, кто задерживался на одном месте СЛИШКОМ долго: Охрана не дремлет!
Их называли по-разному: всадники бледных коней, адские гончие, межзвездные скитальцы, а иногда — Рыцари Смерти. Последний титул, впрочем, явно ошибочен, поскольку ни к Кэрдану, ни к старой знакомой Инеррена — Сборщице Душ — они не имели ни малейшего отношения.
Чародей с трудом вырвал руку из ледяной хватки и отступил.
— Как ты заполучил власть над межзвездными мкитальцами? — спросил он.
Магистр покачал головой.
— Я не получил власть над ними. Единственное, что мне доступно: — вызывать их, но контролировать…
— Интересно, а что ты будешь делать, если ему взбредет в голову заполучить твою жизнь?
— Наверное, то же, что и ты. И с равным неуспехом. — Сын Тишины печально склонил голову. — Прощай, Никто.
Межзвездный скиталец поднял призрачную руку. Круги бледно-желтого света, заменявшие ему глаза, замигали в незнакомом ритме.
И рядом с Инерреном возникли еще две призрачные фигуры. Их ледяные пальцы сомкнулись у него на плечах. А первый медленно направил вытянутую руку к сердцу чародея…
Смерть — желанная участь по сравнению с тем, что ждет павших от рук всадников бледных коней, даже если их кони находятся сейчас где-то в другом месте. Зная об этом, Инеррен не колебался, вкладывая в заклинание все силы:
Звезда не уступит по мощи Луне,
Она устоит и во льду, и в огне;
Но древний баланс покачнулся — и вот
Межзвездный скиталец сквозь Грани идет…
Сливается тьма с хороводом теней —
Явитесь, Светила, на зов мой скорей!
И торжествующий, переливающийся радужными разводами поток волшебного света от взявшихся невесть откуда Шести Светлых Лун хлынул в Зал Ночи. Черные лучи Стражницы растворились в этом водопаде гибельного для межзвездных скитальцев света…
Ослепленный Магистр зажмурился, но для призрачных Рыцарей Смерти все обернулось куда хуже. Они приносили другим жесточайшие муки, но и сами умирали в таких же. Шелестящие голоса, к счастью, не были слышны: предсмертные вопли межзвездных скитальцев звучат совсем в ином плане бытия.
Шатаясь от смертельной усталости, чародей подошел к столу и коснулся Шара Теней. Почерпнув из него силы, он, наконец, смог глубоко вздохнуть. Глаза его вновь приобрели обычный, чуть насмешливый блеск.
— Вот теперь и я могу попрощаться, — заметил Инеррен.
Сын Тишины лишь кивнул.
Он знал законы магии — проигравший обречен. Никто тихо заговорил, и Магистр приготовился к смерти. Однако, к своему удивлению, он слышал не слова заклятия, но простое обращение к «великолепной шестерке»:
— Вы остаетесь здесь или уходите?
Ни один из команды не пожелал остаться, так что чародей спрятал выигранный Талисман куда-то под плащ и вместе с остальными исчез так же беззвучно, как и появился…
Они стояли на крутом холме, неестественно выпиравшем из земли на равнине между предгорьями Голубого Хребта и пустыней Ядовитых Солнц. Это место называлось Врата Дракона и находилось милях в двухстах к востоку от Арканы, в самом центре Срединного Мира.
— Ну, знаешь! — Спархок не мог сдержать восхищения. — Твои штучки любого привели бы в Бездну.
— Я уже был там, — усмехнулся Инеррен, — и, поверь мне, не нашел ничего особенно интересного.
— Высокомерие — главный порок магов, — заметила Галадриэль. — С этой стороны ты легко уязвим, учти.
— Да, пожалуй… Но кто может нанести удар? — Чародей задумчиво покачал головой. — Нет, я таких, пожалуй, не знаю. Однако благодарю за совет.
— Да пребудут с тобою Звезды! — пожелала эльфийка, прощаясь.
Инеррен обнажил левое запястье.
— Одна, как видишь, всегда со мной. Удачи!
Прошептав что-то над своим зеркалом, Галадриэль растворилась в воздухе. Спархок также занялся заклинанием перемещения, выделывая пальцами немыслимые жесты. Закончив, он обнажил меч и поднял его в рыцарском салюте.
Корвин и Глория ответили ему тем же, а Тас заметил:
— Заведи себе доспехи получше, а то эти начали ржаветь.
— Ах, ты… — Закончить тираду рыцарь не успел, так как уже исчезал, уносимый в свою Элению.
— Я могу доставить тебя в Четранию, — предложил чародей гному, — но учти: твои времена были около пяти веков назад, там все изменилось.
— Спасибо, не нужно, — ответил Нодир. — Этот любитель попадать в неприятности, — кивнул он на кендера, — оставил себе Амулет Перемещения. Я слыхал об одном мастере, который способен настроить его нужным образом. Тогда мы сможем переноситься в любое место и даже сквозь время.
— Как хочешь, — сказал Инеррен и повернулся к Корвину.
— Я доберусь самостоятельно и доставлю ее, — заявил тот. — Так будет удобнее.
Чародей без труда разгадал подстрочный смысл этих слов и с соответствующей случаю улыбочкой заметил:
— Желаю приятно провести время.
Корвин потянулся за шпагой, а Глория взялась за арбалет. Инеррен усмехнулся и, прошептав заклятие, исчез.
Нодир и Тассельхоф ушли, направляясь к своему неведомому мастеру. Ни один из них не бывал ранее в Срединном Мире, но в одном из кошельков кендера обнаружилась карта — бог ее знает, как она туда попала. Проводив улыбкой неугомонную парочку, Корвин свистнул — и на его зов последовал ответ.
С севера донеслось лошадиное ржание, и два коня — оседланные, с искусно украшенной золотой сбруей — вскоре оказались у подножия холма.
— Прошу. — Он слегка поклонился, помогая девушке сойти вниз.
— Спасибо, мой лорд. — Она шутливо присела в реверансе. — Куда мы сейчас направляемся?
— На край света, — сказал Корвин, поднимая вороного на дыбы. — А может быть, и еще дальше…
