— Это будет нелегко. Для меня — нелегко. — Марика сосредоточенно замерла над разложенными на широком столе распечатками и прорисовками граней мозаики «Джейтеста». — Я ведь… Я не знаю, чем тут может помочь мой Дар. Ведь душа Кайла… Его сознание — это не потерянный зонтик и не украденные часы. Я не знаю, как это сделать. Какую ниточку протянуть туда — в то Царство.

— Это может быть что-то другое. — Цинь, устроившаяся в углу бункера, забравшись с ногами на широкую дубовую лавку, сделала неопределенный жест своей узкой ладонью, словно пытаясь выхватить из воздуха что-то невидимое. — Какой-то предмет. Талисман, который вернет Кайла сюда. Надо только правильно попросить.

— Сформулировать команду, — мрачновато уточнил Сухов и возобновил свое хождение по скрытому на многие этажи в скальной породе, как и все остальные помещения секретного института «Линчжи», бункеру.

— Знаете, я бы сделал так. — Том осторожно подвинул к середине стола составленные встык кусочки бумаги: — «Дать дорогу к возвращению…» А дальше лезет какая-то чепуха.

— «Дать ключ»! — определила Цинь. — Марика работает с памятью вещей, и мы должны просить тоже о вещи. О предмете. О ключе.

— А смотрите-ка. — Сухов нагнулся над столом и стал решительными движениями переставлять клочки бумаги с начавшими уже стираться знаками магического языка. — У меня уже мелькало тут… Вот: «Дать ключ заблудившемуся в мирах». И дальше — вторая часть здорово прочитывается. «Идущим за тобой Силы… или, гм, Боги… прочтут последнее Испытание для Пятерых».

— Ч-черт! — Цинь вскочила на ноги, словно подброшенная пружиной. — Это — оно! Не может быть по-другому! Кажется, мы все-таки одолеем Ларец!

Сухов молчал, мрачно потирая наметившуюся щетину на щеках:

— «Последнее испытание». Идущим за тобой. Это я и ты. — Он посмотрел на китаянку: — Тебе не страшно, Цинь?

Цинь было страшно. Точно так же, как и Марике. Но обе они, как могли, скрывали этот страх. Одной это удавалось, другой — не очень. Пальцы Марики предательски подрагивали, когда она вставляла ставшие вдруг тяжелыми и непослушными кубики древней магической мозаики в гнезда на дне янтарного короба. И когда последний из них стал на свое место, зажмурилась, словно маленькая девочка, которой предстояло войти в ужасно холодную, ледяную прорубь.

Но даже через зажмуренные веки она узнала этот насыщенный, теплый, все раскаляющийся по мере нарастания свет, который полился из Ларца. И слух ее заполнился знакомым, хотя и слышанным-то всего два раза — много лет тому назад — гулом. Этот свет и этот гул, как и тогда, проникли в ее душу, заполнили ее до краев, стали превращать ее во что-то, чем она не была. И не хотела быть.

Как и тогда, все вдруг окончилось, оборвалось, оставив в душе лишь чувство тревоги и растерянности, словно она услышала во сне зов кого-то близкого и, очнувшись от этого сна, поняла, что кинуться на этот зов уже давным-давно некуда.

— Так. — Сухов присматривался к лицу Марики. — Ну, теперь остается ждать. И надеяться, что мы не ошиблись.

— Ждать особенно нечего. — Марика выпрямилась на жесткой лавке и, словно сразу постарев на несколько лет, приняла ритуальную позу гадальщицы. — Я начну работать прямо сейчас. Дар меня не подводил никогда. Почти никогда. Или получится, или нет. — Она встала. — Мне надо видеть Кайла. — Руки ее что-то искали на пустой поверхности стола, а глаза смотрели мимо — куда-то вдаль, поверх всего происходящего.

Том понял, откуда взялось это прозвище — Слепая Цыганка.

— Пойдем. — Цинь взяла Марику за локоть. — А вы побудьте здесь, — она слегка кивнула Тому и Сухову. — Может, придется предпринимать что-то прямо сейчас.

Две тяжелые, на номерных запорах двери, два охранника с непроницаемыми плоскими лицами и два марша узкой, выбитой в скале лестницы отделяли бункер, в котором остались наедине с Ларцом двое из Пятерых, от небольшой светлой комнаты. В ней у узкого, выходящего в залитый полуденным светом колодец внутреннего дворика-сада сидел Кайл. Чуть поодаль, прямо на каменном полу, лежал неправильной формы камень, заключавший в себе его душу. И еще — Больной Мир.

Марика на мгновение застыла посреди этого, наполненного светом только наметившейся где-то в далеких небесах весны, пространства. Она и не поняла сначала, что этот человек в больничной пижаме, задумчиво ловящий лицом льющийся из окна свет, ее старый друг — Кайл Васецки, настолько непривычным стало его лицо — обычно веснушчатое и, как правило, ироническое. Теперь оно казалось маской, изваянной из крапчатого известняка.

Потом стремительными шагами она подошла к нему, положила руки на его плечи, заглянула в лицо. На секунду Кайл отвел глаза от окна и встретился взглядом со своей старой знакомой.

— Здравствуй, Кайл, — сказала Марика. — Ты узнаешь меня?

— Да, — голосом, лишь чуть тронутым теплой интонацией, ответил он и снова отвернулся к окну.

— Я предупреждала, — с тревогой в голосе напомнила Цинь, она продолжала стоять на пороге. — Он… Он — как во сне. Точнее, это мы, наверное, кажемся ему сном. — Она оглянулась в дверной проем позади себя: — Тебе принести что-нибудь? Из твоих… инструментов?..

Марика молча покачала головой. Она перенесла одну руку на лоб Кайла, другую оставила на плече.

— Нет. Все эти штучки… Они — на публику. Так — бутафория. Лучше… Вот что, мне кажется, что… Позови сюда Роббинса. Пусть он просто побудет здесь. Похоже, что мой Дар и его — они как-то помогут друг другу.

Цинь бесшумно исчезла в темном проеме. Когда она вновь появилась в сопровождении озадаченного и немного наряженного Тома, Марика сидела на корточках над камнем Больного Царства, протянув к нему ладонь. Казалось, она грела над ним озябшие руки. Не говоря ни слова, Том подошел к ней и сел напротив, почти в точности повторив ее позу. И Цинь опустилась рядом, пристально заглядывая им в лица.

Кайл, почувствовав, видно, что нечто происходит совсем рядом с той гранью, которая отделяет его от Мира, где уже давно ждут его возвращения, отвернулся от светлого провала окна и слепым, неосмысленным взглядом стал обводить почти лишенную мебели и обстановки палату. Тень тревоги легла на его лицо и, словно в зеркале, отразилась уже не тенью, а судорожной гримасой на лице Тома. Марика резко поднялась на ноги и, тряхнув головой, молча направилась к двери. Поднялся на ноги и Том. Нахмурился в ответ на немой вопрос устремленным на него взглядом Циньмэй, коснулся руки Кайла и быстро вышел следом за Марикой. Несколько секунд Цинь смотрела, как покой и отрешенность возвращаются на ожившее было лицо Кайла, потом осторожно закрыла за собой дверь, приводимую в движение парой сервомоторов, сурово посмотрела на неподвижного, как истукан, охранника и быстро, по-мальчишески сбежала по лестнице вниз. В полутемном бункере Марика Карои, ее старая, старшая подруга, прикусив губу и по-старушечьи сгорбившись, стояла над столом, впившись обеими руками в погасший, темный короб «Джейтеста».

— Это… это очень странная вещь — то, что мне надо найти. — Марика смахнула с лица упавшие на него волосы, повернулась к Тому: — Ты это почувствовал?

«А ведь эти трое только что были чем-то одним, — подумал Сухов. — Марика, Кайл и Том. Точно так же, как я и Том. И еще — Стрелок. Тогда… Когда мы искали Истинное Имя. И так же, как Цинь становится немного кем-то из нас, когда исцеляет… Души… Наши души. Джей их сливает в одно целое. В один ком. И лепит из них что-то ему одному понятное и нужное».

— Я почувствовал. — Том провел рукой по глазам. — Это… То, что ты ищешь… Оно как бы раздвоилось. Оно — и там, в Больном Царстве, и здесь — где-то с нами.

— С нами. — Марика тряхнула головой, глядя в пространство. — Это… Это — не совсем те слова. Цинь… Подойди ко мне, Цинь.

Она по-прежнему, как слепая, вскинула руки к лицу китаянки и, не касаясь его, стала словно ощупывать невидимую маску или шлем вокруг ее головы. Потом — быстро взяла ее за руки.

— То, что мы ищем, было у тебя, Цинь. — Взгляд Марики снова приобрел ясность, она внимательно заглядывала в глаза подруги, мучительно стараясь что-то объяснить ей.

— Ваши пути пересекались. — Она, не отводя взгляда от зрачков Цинь, окликнула Роббинса. — Том, я… Я почти видела это. И мне кажется, ты… Ты тоже должен был увидеть… почувствовать.

Том напряженно молчал, потом, точно так же, как тогда — в храме Желтой Луны, — торопливо, ни на что вокруг не обращая внимания, потянул к себе брошенный на стол электрокарандаш и стал нервно, морщась, рисовать что-то. Перечеркивать, рвать нарисованное и снова мучительно пытаться изобразить нечто, привидевшееся ему глазами Кайла там — в Мире Больного Царства. Остановился. Откинулся на лавке, прижавшись спиной к стене. Закрыв глаза, покачал головой.

— Ушло, — с судорожным вздохом произнес он. — Не успел зацепиться… понять. Надо попробовать еще раз «нырнуть». Но только это сразу не получится. Одно могу сказать: это действительно есть и там, и здесь. И когда он завладеет… Когда Кайл возьмет это в руки… И там, и здесь…

Марика сосредоточенно рассматривала наброски Тома. Нагнулась, подняла с пола пару скомканных листов и, расправив их, стала сравнивать разные варианты рисунка. Цинь через ее плечо внимательно присматривалась к изображенным на бумаге штрихам и линиям.

— Это что-то небольшое, — уныло попытался подсказать Том. — Небольшое и древнее. Тогда — в момент контакта — я почти точно знал, что это такое.

Марика не обратила внимание на его слова.

— Это имеет отношение к твоему дому, Цинь. К твоей семье. — Она решительно подняла голову, впившись глазами в китаянку. — Где-то там — настоящий след. Не тень из сна, как здесь.

— Это… — Цинь сосредоточенно стиснула пальцы рук. — Это может быть что-то из коллекции. Из собственности Стаи.

— Тогда… — Марика решительно выпрямилась, — мне надо туда. Быстро.

— Я думаю, — жестко остановил ее Сухов, — нам всем надо туда.

Единственное, о чем Том успел подумать в дороге, так это о преимуществах обладания златом, и о власть имущих, и о суровой необходимости соблюдать закон. Скоростной глайдер возник у ворот высокогорного особняка, в котором располагался секретный институт, мгновенно, по одному только мановению смуглой ладошки наследницы могущественной империи «Линчжи». И помчался этот глайдер к столице Республики, явно посылая куда подальше всех диспетчеров — гражданских и военных служб движения — вместе с обещанными за такое непослушание карами. Подумав об этом, Том — это у него уже вошло в привычку после контактов — провалился в глубокий и в то же время беспокойный сон. В нем он, незримым спутником Кайла Васецки, брел по колдобинам дорог Больного Царства к столице страны, огромной, разрушенной Эпидемией и войной с чудовищами, и чудища эти перекликались в далеких горах, и раскосые ведьмы следили за ними из заколдованных рощ. И дьявол жил в лесах. А Кайл все что-то пытался объяснить ему — своему гостю из Истинного Мира, все говорил и говорил что-то внутрь самого себя, куда гость этот поселился, и длилось это до тех пор, пока и там — в странно реальном Мире вымороченного кошмара — Тома не сморил сон. Ставший пробуждением наяву в ярком полуденном солнце, редком для конца зимы, перед воротами родового особняка владык фармакологической империи.

Водитель, выскочив из кабины, услужливо помогал хозяйке и ее гостям спуститься на пыльную холодную землю перед входом в сад, голый и жутковатый в эту пору года. Посмотрев на красный, в традиционном китайском стиле, дом, Том внутренне похолодел, вспомнив о таящейся там, в глубине этого красивого дома, совсем недалеко от зала с окованными сундуками, другой, похожей на нутро жарко натопленной печи, комнате.

Но им не пришлось входить ни туда, ни в зал, в котором стоящие вдоль стен дубовые короба таили реликвии тысячелетней магии Джея. Им вообще не пришлось входить в дом.

— Здесь! — сказала Марика, резко остановившись посреди выложенной камнем дорожки.

Сад вокруг был пуст. Только тени незаметных охранников, склонившихся в поклоне перед внезапно явившейся хозяйкой, застыли тут и там — такие покорные и безжизненные, как почти не скрывавшие их деревья. Только одним отличалось выбранное Марикой для неожиданной остановки место: справа от дорожки, утопленные в тщательно разглаженный граблями грунт, в полушаге от них лежали две скромных плиты, украшенные только вязью иероглифов.

— Это… Это было связано вот с ним. — Марика судорожно выкинула перед собой руку, простирая ее над одной из могил. — Это ведь твой брат, ты мне рассказывала, Цинь.

Китаянка не ответила. Присев, она совершала над плитой какой-то ритуал, короткий и непонятный непосвященным.

— Эта вещь… То, что нужно нам… Это было связано с ним, с твоим братом, Цинь, — глухо сказала Марика. — Это было связано с его смертью.

Циньмэй резко поднялась на ноги.

— Где?! — Казалось, Марика сейчас провалится в уставившиеся на нее широко раскрытые, бездонно-черные глаза подруги. — Теперь я знаю что! Осталось узнать, где это. Тогда я буду знать, кто… Кто убил. Кто прислал убийц. Кому они отдали то, что забрали у него.

Не спуская глаз с Марики, она вдруг резко хлопнула в ладоши, и, раньше, чем этот звук этого хлопка смолк, за плечами ее выросла серая тень. Раскосая и покорная.

— Мать? — не оглядываясь спросила Цинь.

— Госпожа больна, — голосом ветра в траве ответил охранник. — Госпожа не может спуститься из покоев. Она примет вас одну.

В жизни Том не слыхал столь покорного, но безапелляционного тона. Нет, впрочем, слышал. Временами точно так же говорила с ним Цинь. Которая сейчас задумалась о чем-то.

— Позаботься о гостях. — Все также, не оборачиваясь, она зашагала по дорожке к дому, коротким жестом велев гостям следовать за собой. — У нас будет важный разговор. — Она не сомневалась, что слуга тоже идет за ней. — Пусть нам накроют в Старой гостиной. Никто не должен знать.

Вторая чашка зеленого чая показалась Тому не такой уж и безвкусной и, пожалуй, прибавила бодрости и ему, и Сухову с Марикой. В ожидании, пока Цинь закончит беседу с престарелой матушкой в верхних покоях старого дома, трое обменивались короткими репликами. Они касались в основном поданного угощения (тема была не слишком благодатной — печенье и засахаренные фрукты, как на день рождения в детском приюте) и убранства гостиной (древнекитайская живопись не была увлечением ни одного из присутствующих). Беседа Цинь с родительницей протекала, видно, непросто, чего, собственно, и следовало ожидать в сложившихся обстоятельствах; появившись на верхних ступенях ведущей в зал лестницы, девушка была целиком погружена в себя, замкнута и даже — как это ни трудно было представить при ее предельно смуглой коже — бледна. Однако, довольно быстро справившись с душевным состоянием, войдя в гостиную, маленькая китаянка уже полностью владела собой.

— Ты сказала, что для тебя теперь все ясно, Цинь, — с места в карьер начал Сухов. — Почти все.

— Это так, — согласилась Циньмэй, тщательно ополаскивая кипятком свой фарфоровый чайничек. — Все это так.

Она продолжала совершать обряд заварки отрешенно и сосредоточенно.

— Не знаю только, приблизило ли нас это знание к решению проблем или отдалило. То, что нам надо узнать… о той вещи вся наша семья хотела бы знать давно. И поверьте, не жалели для этого ни сил, ни денег. А их много у нашего клана. Но мы все там же, откуда отправились в путь.

— У нас… — Том аккуратно опустил свою чашку на стол. — У нас теперь есть кое-что сверх этого. У каждого из нас. Временами нам удается заставить играть за себя самого Джея.

Цинь сосредоточенно молчала, замерев в позе священнодействия, держа на трех пальцах пиалу на уровне глаз. Потом — начала говорить тихим, звенящим от ненависти голосом:

— Ван… Он был настоящим наследником. Если бы не он, отец не позволил бы мне стать тем, кем я хотела стать. Не дело для наследника — болтаться по сектам Тайных Учений. Стать ученицей Мастера Лю. Сорная трава растет, где хочет. Истинным наследником был Ван. И ему отец передал Кольцо Удачи.

Она резким движением, умудрившись не пролить ни полкапли, поставила нетронутую пиалу на приземистый столик и легко, без малейшего усилия в мгновение поднялась.

— Пойдемте.

Короткий лабиринт, лишь тени охранников подразумевались за рябью бамбуковых занавесок, вывел их в уже знакомый Тому зал. Цинь и не подумала трогать коробов, придавленных к полу, гасящих своей тусклой поверхностью свет зимнего дня, сочащийся из узких окон-щелей под потолком. Она уверенно прошла к темной нише, не освещенной ни одним из множества теплящихся в этой странной комнате огней, и взяла с похожей на белый мох тонкой подстилки небольшой — с крупную монету размером — предмет. Резко повернулась к застывшим за ее спиной Трем и подняла к их глазам смуглую ладошку. На ней лежало потертого металла колечко. Нарочито простой орнамент бежал по нему.

— Копия, — равнодушно пояснила Цинь. — Это было у нас в семье — по линии отца — с самого первого поколения. Те, кто первыми пришел на Джей. Его называют Кольцо Удачи. Оно позволяет многих вещей достичь в жизни. Тайных вещей. Темных. Очень странная история связана с ним. Но об этом — потом. С ним надо вести себя по-особому. Только старший в роду может знать его секрет и передает его из года в год Истинному Наследнику. Отец не успел этого сделать. Он не предвидел, что Вана убьют. Не допускал такой мысли. Но он торопился: знал, чем болен. И все-таки — не успел. И когда Вана не стало — было уже поздно. Хотя нам и удалось остановить болезнь отца тем препаратом. Я успела узнать от него только самую малость. Только азы. А потом он стал… превращаться. Это лишило его личности… памяти. А потом…

Это было похоже на всхлипывание девочки, заблудившейся в страшном лесу, и никак не сочеталось со служительницей Бога Битв, обладательницей звонкого голоса, сейчас рассказывающей жестокую историю гибели брата.

— Мы не знаем, за что убили Вана. Но там — в храме, где его нашли, — с ним уже не было Кольца. Его могли, конечно, взять и просто так, заодно с деньгами — их тоже украли. А Кольцо, как-никак, вещь дорогая, для тех, кто в этом разбирается. Но оно больше не появлялось. Нигде. Следствие дало стандартное заключение — «заказ» конкурентов. Так считают до сих пор. Мы, конечно, сами нашли кое-кого из исполнителей, но… Их не удалось допросить как надо. Мать считает… Да и все мы думаем, что Вана убили, чтобы заполучить Кольцо. Теперь для меня это ясно, как день.

— Ты мне не говорила об этом. — Том потер переносицу, уставившись на девушку.

— Я не думала, что это как-то связано с… — Цинь запнулась. — Хотя… было Предсказание. С самого начала… — Она протянула руку и взяла из ниши ветхую деревянную табличку, по которой сверху вниз бежали столбики иероглифов. — Я уже сказала. Это очень странная история о том, как Кольцо пришло в нашу семью. Ее нельзя объяснить постороннему — эту историю. Только своему — из Стаи. Так вот, слушайте. — Она как-то подобралась и словно постарела лицом, как бы впитав дух древней реликвии. — «Власть и Могущество пребудут с тем, кто все силы положит на то, чтобы не расстаться с Даром Ушедших. Утративший Дар примет Смерть и Покой. Он положит начало пути к вратам Тьмы тем, кто соединит Три Чуда в Одном Деле. И соединившим предстоит сделать Выбор…» Господи… — Цинь осеклась, зачарованно глядя на дощечку. — Я раньше не видела в этом смысла.

— А я вот вижу! — Сухов ступил вперед, протянув руку к амулету. — Я не знаю, как это пришло к вам. Но это же… Это — канонический текст Магического Письма. Его студенты сдают на втором курсе. У него одних трактовок шестьсот десять. Его можно читать так: «Соединивший Три Тайны — Посох, Кольцо и Ларец — откроет Врата Темных Битв!..»

— Это полная копия дела о гибели вашего брата? — спросил Том, осторожно подвигая к себе по полированной глади стола серую, казенного вида, папку.

— Это само дело, — почти без всякой интонации, сухо ответила Цинь. — Копия — это то, что в прокуратуре. А это, — она толкнула по столу в направлении к Тому желтоватый лист с выписанными в столбик именами, — это те, кто мог заплатить за смерть Вана. Точнее, за Кольцо Удачи.

— Надо… — несколько неуверенно начал Том.

— Ничего не надо! — Марика решительно протянула руку к списку, и сидевший поближе Сухов передал его своей бывшей ученице. — И это я должна прочитать тоже! — Она кивнула на серую папку. — Это — моя партия. Разве что… Разве что ваши, господин следователь, — ее глаза остро кольнули угрюмо смотревшего на нее Тома, — связи помогут нам. И еще. Мне потребуется привлечь к делу еще одного человека. Постороннего.

— Я, кажется, знаю кого, — вздохнул Том.

— А у вас есть возражение против кандидатуры Кристофера Локи? — Марика чуть недоуменно заломила бровь. — Понимаю, профессиональная ревность. Но мы с Крисом пять лет работали рука об руку. И как только я теперь стала понимать, какого рода задачка выпала на мою долю, то первый, о ком я подумала, был именно Крис. К тому же… Может быть, не стоит мне об этом говорить…. Тогда, когда все это произошло… когда Ван сначала пропал, а потом его нашли… Мы же были очень близки с Цинь. А с Крисом у меня тогда только начиналась… работа. Мы тогда еще только ходили кругами друг к другу, принюхивались и пофыркивали. Так вот, тогда он еще считался очень перспективным малым в вашем филиале. — Ее лицо чуть заметно дрогнуло. — Короче, Управление активно разрабатывает темы всех клановых разборок, хотя это и не его сфера. И смертью Вана там занимались тоже. Крис — не в последнюю очередь. Я порывалась получить от него тогда какую-нибудь информацию для Цинь, но заработала только здоровый щелчок по носу — и правильно получила, теперь я это понимаю. В такие вещи соваться небезопасно. Особенно — по горячему следу.

— Возможно, мистер Локи будет не в восторге от того, что мы предложим ему вернуться к этому… м-м… сюжету, — предположил помалкивавший до сих пор Сухов. — Пусть уж Цинь простит меня, но разборки в здешних закулисных кругах — это не та петля, в которую нормальный человек согласится вот так, запросто, по старой дружбе сунуть голову.

— Нас с Крисом связывают отношения более прочные, нежели просто старая дружба, — с неожиданным высокомерием возразила Марика. — Обстоятельства с тех пор достаточно изменились: Крис больше не сотрудник Управления, а я — не начинающий сыщик-любитель. У меня теперь есть след, и Джей стоит за нами.

— И он будет рисковать не даром — твой Крис, — глухо, но очень многозначительно сказала Цинь. — Тому, кто поможет отомстить за Вана, семья заплатит ровно столько, сколько он запросит.

— Послушайте… — Том нервно потер лоб. — Давайте не будем про месть. Меня еще никто не освобождал от присяги, и вообще мы собрались вытаскивать декана Васецки из Больного Царства, а не устраивать самосуд. Мне кажется, что и господину Сухову такая задумка будет не по душе. Если госпожа Карои и мистер Локи раздобудут какие-то сведения, проливающие свет на обстоятельства смерти вашего брата, Цинь… Что-либо, что поможет найти виновного…

— То вы зачитаете виновному его права и наденете на него наручники, — презрительно бросила китаянка и безнадежно махнула рукой. — Только виновный вряд ли согласится их надеть. Вообще виновный пошлет вас в задницу и будет прав — там только и место тем, кто верит в Закон с большой буквы «з». У этого Мира — свой Бог. И свои законы. И выдумывали их не три сотни депутатов, а те силы, про которые… Про которые лучше не поминать всуе.

— Нет, Цинь, так нельзя. — Сухов прервал горячий монолог наследницы клана решительным движением руки. — Ты что же, предлагаешь следователю Федерального управления расследований постоять в сторонке и отвернуться, пока ты будешь отрезать голову нынешнему владельцу Кольца Удачи?

— А как вы, Павел, представляете себе способ получения этого амулета? — пожала плечами Марика. — Предложите выкупить вещицу за кругленькую сумму? Или взять в аренду? Или пошлете похитителю вызов на дуэль? В поле закона мы заранее в проигрыше.

— Есть такое слово — «разберемся», — мрачно ответил Сухов. — Сначала надо разобраться и только потом действовать. И обязательно — всем вместе. — Он снова остановил порывающуюся что-то сказать Цинь. — Не бывает дел без деталей. Только конкретные детали и могут нам подсказать, как надо действовать. Я, Цинь, кое-чему научился за эти годы в Лесу. И я могу пойти против закона. Против совести — не смогу. Поэтому поможем Марике и ее другу узнать об этом деле все, что возможно. И только тогда примем решение. — Он снова смолк, рассматривая свои плотно сомкнутые пальцы. — Мне тоже кое-что не нравится в том, что предстоит нам. Нет, это не то, что вы думаете, Том, не то, что, возможно, нам придется идти против закона. Я — о другом. Вы заметили, ребята, что он уже кое-чего добился от нас, этот Бешеный Бог? Он уже заставил одних людей — нас — воевать с другими.

Крис Локи не так уж и много запросил с «Линчжи» — ровно столько, сколько стоил путь до Метрополии, и еще немного — на устройство в тех краях. Должно быть, он хорошо понимал, что спокойной жизни здесь, на Джее, не будет. И должно быть, им с Марикой было о чем поговорить за те десять дней, пока они пропадали то в столице, то на побережье, а то и вообще неизвестно где. За эти, дни оба порядком сдали: Крис как-то потемнел и даже усох, а от Марики, казалось, остались одни только громадные, все такие же, как на снимках многолетней давности, глаза. Но и остальным Трем они задали работы: Том изрядно разворошил чуть ли не все базы данных здешнего филиала Управления в поисках все новых и новых справок, которые требовались то Крису, то Марике, неожиданно выходившим на связь с ним в любое время дня и ночи. Сухов насмерть перепугал без малого десятка два ученых мужей и собирателей реликвий Сгинувших Империй, явившись к ним с того света, где он, по всеобщему мнению, пребывал последние десять лет. Цинь употребила все свои связи и немало денег на то, чтобы организовать встречи Криса и Марики с нужными людьми из оккультного андеграунда всех трех провинций Республики. И только Кайл Васецки в призрачной яви своих снов все шел и шел ночными лесами и каменными лабиринтами городов Больного Царства.

Сегодня Тому очень трудно давался контакт с ним — словно он во сне, набрав в легкие побольше воздуха, пытался нырнуть в тяжелую, стылую воду далеких рек. Контакты у них вообще становились все труднее и реже — Кайл уходил. Зато назойливо, в ответ на еле означенное усилие воли, вдруг возникали, «защелкивались» цепочки, связывающие сознание Тома с душами совсем посторонних людей, чем-либо обративших на себя его внимание. Это порядком злило его, заставляло сторониться всякого общества, стремиться к уединению.

Вздохнув, он поправил одеяло на груди забывшегося коротким, нервным сном Кайла и спустился в пустынный этой ночью холл, где на заваленном бумагами столе заливался тихими трелями его блок связи.

— Я уже думала, что вы заснули, Роббинс. — В голосе Марики звучал легкий укор. — А у нас все… что я вам хотела сказать…

Том не сразу понял ее слова:

— Все? — Он наморщил лоб. — Вы хотите сказать, что…

— Я хочу сказать, что вам стоит присоединиться к нам. Мы — я и Крис — будем ждать вас на «Лесной остановке».

«Это на двенадцатом километре — по Северному шоссе», — вспомнил Том.

Марика даже в разговоре по защищенному каналу не называла людей и места иначе как условным кодом и того же добилась от всех участников розысков.

— Кар будет в роще у смотровой площадки. Мы нашли адреса. Теперь надо принимать решение. Но перед этим с вами хотели поговорить… разные люди. Не очень безопасные, но, может, полезные. Так что будет лучше, если вы сейчас встретитесь с нами. И с ними, если захотите. Перед тем как принимать какое-нибудь решение.

— Ждите меня. — Том надавил клавишу отбоя и отправился будить Сухова: ему не хотелось оставлять Кайла без надзора даже в этом, охраняемом полусотней, наверное, человек, подземелье тайного института.

— Вот, смотрите. — Марика кивнула в сторону равнины, над которой царила мокрая, промозглая ночь — еще не весенняя, но уже и не зимняя. — Мы не зря выбрали это место. Видите огоньки?

Огоньки действительно золотистой пригоршней подрагивали вдали, венчая вершину еле различимого во мраке холма.

— Замок Сорби, — пояснила Марика. — Тех самых Сорби, которые выжили на Джее после провала Первого Десанта. Впрочем, сейчас замок им не принадлежит. Это собственность клана Парреда. Знакомая фамилия?

— Знакомая. — Том покосился на мрачно молчащего Локи. — Семейство в Секторе известное. Кроме того, она есть в списке Цинь, эта фамилия.

Карои имела в виду Карла Парреду — нынешнего главу клана.

— Теперь я знаю совершенно точно, что она не зря там оказалась. — Марика уверенно выпрямилась на сиденье и впилась взглядом в окна замка.

— Это подтверждается еще чем-то, кроме… — Том выразительно взглянул на Слепую Цыганку.

— В принципе — да. Подтверждается, — ответил за нее Крис.

— Можете не сомневаться, следователь, Кольцо — в сейфе, а сейф — в замке, — заверила его Марика, не отводя взгляда от дальних искорок электрических огней. — Точно так же, как можете не сомневаться в том, что добраться до Кольца Удачи нам было бы значительно легче, если бы оно валялось где-нибудь на донышке кратера на обратной стороне Старой Сковородки. Хотя, может быть, Цинь и удастся купить кого-то из охраны замка. Точнее — из охраны Кольца. Не дергайтесь, следователь, никто вам лично не предлагает подписываться на соучастие в подкупе и ограблении. Я ничего вам не говорила, а вы ничего не слышали.

— Собственно, реальных способов вернуть вещь, — вмешался Локи, — у вас только два: один — вооружиться до зубов всем кланом и прорваться к тому сейфу, в тот подвал, убивая без особого предупреждения всех, кто окажется на пути и рядом. А второй — предъявить генпрокурору Республики доказательства того, что Ван был действительно убит и ограблен людьми Карла Парреды, и прийти в этот милый замок с ордером на арест и конфискацию. И с батальоном спецназа. По возможности на танке. Первый способ вас, как государственного служащего, наверное, не устраивает…

— Но, как я вас понимаю, второй вариант не так уж и нереален, — настороженно предположил Том.

Он уже совершенно определенно ощущал в этом деле подвох, и большой подвох.

— Это как раз от вас и зависит, следователь. — Крис откашлялся. — Если не полностью, то наполовину. Вторая половина — в руках Божьих, и еще кое-что зависит от Луиджи Джентри. А все в целом — от того, как вы с ним договоритесь.

— Джентри… — Том не без удивления уставился на Локи. За последнюю неделю ему пришлось довольно подробно познакомиться с досье практически всего криминалитета Джея. — Мафия решила сдать старшего Парреду? Чем вы их так прижали?

— Не я. — Крис принялся хлопать себя по карманам.

Марика молча протянула ему сигареты и зажигалку.

— Это вы, Пятеро, чем-то их достали. Чем-то таким, что они рискнули поторговаться с вами за спиной Парреды. Но из всей Пятерки говорить хотят только с вами одним. Я полагаю, что Луиджи считает, что знает к вам подход. Вы это примите во внимание.

— Высочайшая аудиенция мне назначена прямо в офисе «Тарновски и Джентри»? — осведомился Том.

— Нет. Луиджи приглашает вас отобедать с ним в ресторане Паскуале, что в Старом городе, в любой из удобных для вас дней после шести часов вечера. Только предупредите его загодя вот по этому номеру. — Крис вынул из нагрудного кармана визитку с золотым тиснением и протянул ее Тому. — А вот никого другого не предупреждайте. Он так выразился.

— Ну что же. — Том сосредоточенно принялся рассматривать визитку, держа ее, как при близорукости, близко перед глазами. — Медлить нам не приходится. Проведем разговор завтра. А сейчас, думаю, почтенный синьор Луиджи не станет особенно возражать против нашего к нему звонка, несмотря на столь поздний час. — Он потянулся к трубке блока связи, но Крис остановил его коротким движением:

— Знаете, следователь, давайте-ка позвоню ему я. Чтобы в случае перехвата не сразу поняли, о ком речь. Мне все равно через сутки на геостационар. Ждать рейса «на историческую родину». Слишком сильный интерес вызвала моя с вами деятельность в последние дни. Боюсь, что задерживаться тут мне не стоит.

Он начал набирать номер по памяти, не заглядывая в визитку. Марика взяла ее у Тома, покрутила в руках, задумчиво прикрыв глаза, и вернула назад.

— Будьте осторожны, — сказала она сухо. — У этой вещи скверный след. Издалека.

Том огляделся по сторонам. Ощущение зыбкости, нереальности окружающего Мира снова кольнуло его. Жизнь Внутренних Пространств — жизнь совсем другой Вселенной, полной жестокой и бессмысленной смерти, Вселенной, хранящей в своих недрах жуткие и ненужные тайны, не отпускала его. Она казалась гораздо более реальной, действительной, чем жизнь путаницы старинных улочек провинциальной столицы, жизнь, наполненная патриархальным уютом и смешными — вековой, наверное, давности — реалиями земного Мира, переброшенного сюда, за сотни парсеков от матушки-Земли. Каждый из заселенных Миров превращался в своего рода музей своей эпохи, иногда — в довольно злую пародию на такой музей, в котором застывали, консервировались на века черты и черточки жизни поколения Первопроходцев, которые безжалостное время стирало из памяти материнской земной цивилизации, продолжавшей свое движение по ухабам и колдобинам генеральной магистрали исторического прогресса.

Но не только ощущение музейной обстановки декораций прошлого сбивало Тома с толку, не давало ему спокойно «вписаться» в ситуацию. Новый и неожиданный для него Дар Джея лихорадил его мозг, перемежал ровное течение мысли случайными, невесть откуда проскальзывающими в сознание кусками чужих жизней, образами, ассоциациями, заботами. Ему приходилось порядком напрягаться, чтобы вытолкнуть из головы, не пускать в нее весь этот информационный шум, заполнявший биоинформационное пространство вокруг.

Ресторанчик Паскуале оказался именно таким, каким Том и ожидал его увидеть здесь, в квартале средней руки кафе и магазинчиков, торгующих всем: от антиквариата до только начинающих выходить из моды нарядов и косметики. В напоминающем лабиринт зале, в насыщенной ароматами итальянской кухни полутьме яркими пятнами выделялись бело-красные клетчатые скатерти и в тон им — салфетки. Антикварный музыкальный автомат у входа издавал нечто лирическое и, слава богу, достаточно тихое. Условленный столик, как и все практически столики заведения Паскуале, благополучно пустовал, и Тому было бы достаточно трудно не привлечь к себе внимания, если бы бармену за стойкой или лениво болтающему с ним официанту пришло вдруг в голову проявить такое внимание. Изучив меню и разложенные на столе ножи и вилки, Том слегка заскучал, так и не почувствовав внимания со стороны этой пары. Постепенно он начал склоняться к убеждению, что принятие пищи явно не является занятием, характерным для посетителей сего заведения.

Однако в этом состоянии ума ему пришлось пребывать недолго. Стремительно вошедший откуда-то из-за спины Тома, из недр закрытых неприметными шторами внутренних помещений ресторанчика, тип сразу изменил всю ситуацию на предполагаемом театре военных действий. Он деловито уселся напротив Роббинса и энергичным жестом призвал официанта к исполнению его обязанностей. Затем протянул Тому руку:

— Зовите меня Луиджи. Ваши коллеги меня хорошо знают, и мы с ними на «ты». Рекомендую заказать вам тушеные почки. Это здесь — специалитет. — Он повернулся к вытянувшемуся по стойке «смирно» официанту и распорядился: — Две порции, Тони. И не забудь салат и кьянти.

Тони как ветром сдуло.

— А фамилия ваша, все-таки… э-э… — вопросительно начал Том.

— Джентри. Если уж вам требуется официальное представление. Не бойся, парень, я именно тот, кто тебе нужен.

Англосаксонская фамилия явно не подходила крепко сложенному жгучему брюнету с глазами-маслинами и развязными манерами, как не подошел бы строгий галстук к пестрой «гавайке» или костюм-тройка к спортивным кроссовкам. Впрочем, с нарядом у Луиджи все как раз было на уровне: смахнув пару пылинок, его можно отправлять прямо отсюда шафером на свадьбу. Или главным действующим лицом на похороны.

Том решил не проявлять излишней инициативы и с безразличным видом воззрился в полутьму ресторанчика. Осторожно, очень осторожно он постарался чуть-чуть подтолкнуть свой Дар к действию. Но вот как раз теперь тот не торопился прийти ему на помощь.

Собеседник его тоже довольно неожиданно для бурно взятого старта решил выдержать паузу и заполнил ее старательным ковырянием зубочисткой сначала в левой половине рта, потом — в правой. Обе половины состояли преимущественно из золотых коронок — весьма внушительных. Зубочистка тоже была золотая и могла бы сойти за ломик для небольшого гнома-строителя.

Увлеченно используя это орудие, Луиджи пристально созерцал невозмутимого Тома, стараясь, видимо, спокойствия этого его лишить. Но шевельнувшийся наконец Дар на какую-то долю секунды приоткрыл Тому чувство, владевшее его собеседником. И чувством этим была неуверенность. Близкая к панике неуверенность. Страх провалить дело.

Расторопный официант явился на линию фронта как раз к тому моменту, когда затянувшаяся пауза явно перезрела. Проводив Тони тяжелым взглядом и пододвигая тарелку с аппетитно дымящимся блюдом к себе, Джентри хмуро молвил:

— Не завидую тебе, парень. Плохи твои дела.

Он наполнил бокалы себе и Роббинсу и поднял свой, предлагая чокнуться. Том без особого энтузиазма удовлетворил желание собеседника и отпил малую толику неплохого, надо сказать, вина. Выжидательно посмотрел в глаза Луиджи. И решил первым начать партию:

— Вы собирались предложить нам, — вы понимаете, кого я здесь представляю, — он присмотрелся к маловыразительной физиономии Джентри, — некую информацию. Мы это ценим, так как вы подвергаете себя большой опасности. И мы готовы выслушать ваши условия.

— Условия… — Луиджи поднял бокал на уровень глаз и сквозь рубиновую жидкость стал рассматривать следователя. — Да, собственно, условия для вас куда как выгодные. — Он поморщился и поставил вино на стол. — Не мое, конечно, дело, но вы там со своими друзьями заигрались в черную магию. У твоего начальства, парень, сложилось мнение, что чересчур заигрались. И тебе сейчас самое время об этом узнать. Чтоб как-то определиться.

— Откуда, позвольте узнать, — Том аккуратно поставил свой бокал на скатерть, — вы имеете такие точные сведения о том, какое мнение сложилось у моего начальства? Оно довольно далеко отсюда.

— Послушай, ты здесь все еще новичок, парень. — Луиджи доверительно наклонился через стол. — И ты предпочитаешь работать в одиночку без особых контактов со своими. Что ж, дело твое. Но мы-то с вашим филиалом здесь работаем вот так. — Он сложил параллельно два указательных пальца, толстых и поросших черной щетиной. — И без нас вашим людям ни за что не взять под контроль ни контрабандные каналы, ни траффик наркотиков в Секторе, ни… — Он энергично махнул рукой. — Одним словом, приходится кое-что знать друг о друге. Назвать тебе ваших главных шишек здесь и в Секторе пофамильно?

— Не стоит, я их и так знаю. — Том отпил немного кьянти и невозмутимо занялся содержимым своей тарелки. — А вот кто такие «мы», о которых вы говорите, стоило бы, простите, уточнить. Чтобы как-то определиться, как вы изволили выразиться.

— Послушай, парень, не стоит со стариной Джентри играть в кошки-мышки! — Луиджи тяжело оперся руками о стол. — Когда Джентри говорит «мы», это и значит «МЫ» — уважаемые здесь люди! На Джее и в Секторе. Те люди, которые крутят колесики. Без нас все тут стало бы к чертовой матери на мертвые якоря. И в столице, и в мэриях, и в прокуратуре — всюду. Но для того, чтобы колесики крутились, надо иногда поменьше слушать законников, а больше полагаться на свою голову. А раз так… Короче, «мы» — это те, кому ваша контора частенько поручает дела — довольно деликатные дела, которые в сфере, как говорится, закона просто не смотрятся. Ну и, соответственно, на что-то вашим людям приходится в свою, как говорится, очередь закрывать глаза, кое-какой информацией, так сказать, делиться.

— Ладно. — Том промокнул губы салфеткой и выдержал еще один взгляд собеседника. Взгляд, явно предназначенный, чтобы сбить с него гонор. — Будем говорить «уважаемое общество». Не будем говорить «мафия».

Луиджи перекосило.

— Будем говорить «деликатные дела». Не будем говорить «провокации». — Теперь и Том оперся о стол и уставился на собеседника. — Я не знаю и не должен знать лишнего о том, что там планируют руководители Управления. Но одно о нашей работе я знаю точно: кадровые вопросы — а вы меня именно на таком вопросе ловите — кадровые вопросы никто в Управлении и ни-ког-да с посторонними не обсуждает. И если вы хотите меня предупредить о том, что я из доверия у руководства Сектора вышел, то это означает одно из двух: или вы мне врете в глаза, или в Управлении есть ваш агент. Причем — на довольно высоком уровне. Как мне прикажете вас понимать?

Джентри явно подавил приступ гнева, с бульканьем сделал пару глотков вина и насмешливо скривился, глядя на Тома:

— Да вы просто идеалист, дорогой вы мой! Вы что же, воображаете, что, когда занялись шуточками с той вещицей, которую раскопал док Васецки, причем практически самовольно занялись, не докладывая наверх всех подробностей и обстоятельств, вы за собой доверие начальства сохранили? Еще когда вы только затеяли это ваше путешествие — туда, во Внутренние Пространства, — нам пришел заказик. От вашей же конторы. Отслеживать все ваши действия. И в случае чего — вмешаться. Если бы вы, допустим, стали искать покупателя на ту игрушку. Или затеяли бы какие-нибудь еще игры. У нас, видишь ли, свои связи с людьми, которые забредают в те края, и с теми, кто интересуется всякими находочками. И свои методы работы. А сейчас, когда стало ясно, что она, штука эта, вас заколдовала, что вы все от нее стали зависеть, и пресильно зависеть, веры вам нет ни на грош и быть не может! Я говорю тебе точно. Знаешь, что всех вас ждет? Не сегодня-завтра вам прикажут сдать дела и запрут в исследовательском центре. Где-нибудь в подземелье. Или вообще вывезут прочь с планеты. И обращаться с тобой и с твоими друзьями будут вовсе не как с больными или с товарищами, попавшими в беду, а как с лабораторными мышками. А точнее, как с колдунами. Опасными колдунами. У вас, говорят, необыкновенные способности прорезались — не знаю какие, не мое дело. Так вот: они — господа ученые — не успокоятся, пока до того, как у вас ваши фокусы получаются, не докопаются. А пока будут докапываться, они… Они вам веселую жизнь устроят. Скорее всего, просто на части разберут вас. Но — не сразу. Тебе такое нравится, парень?

Тому это не нравилось. Тем более что от истины оно было недалеко.

— И добрый Луиджи решил меня предупредить о грозящей беде. — Он откинулся на стуле и иронически улыбнулся.

— Добрый Луиджи предлагает вам ваши фокусы показывать в другом месте за хорошие деньги. Далеко отсюда. Далеко от Джея, далеко от Управления. На хороших условиях. По контракту.

— По контракту? Вот как? Контракт в обмен на свидетельские показания против Парреды?

Это было действительно ново: кто-то в Федерации вздумал нанять к себе на службу Боевую Пятерку Древних Империй. К такому стоило присмотреться — с чисто профессиональной точки зрения. Том озадаченно потер нос:

— А как же заказик от Управления? Вы решили похерить его?

— Давайте называть вещи своими именами. Тот, кто предлагает вам контракт, хорошо платит. Столько, сколько Управление не заплатит никогда. К тому же Управлению не обязательно знать, что именно произойдет с вами. Вы просто исчезнете из обращения — и все. Ну что поделаешь — не усмотрел Луиджи за вами — невелик спрос: с теми, кто играет с такими игрушками, как ваша, такое случается. И сам черт не будет знать, где вас искать.

Том снова потер нос. Теперь уже менее растерянно.

— Черт, может быть, и не будет. А вот человеку, если у него голова на плечах, догадаться не трудно. — Он аккуратно сложил салфетку, задумчиво отодвинул от себя тарелку и, наклонив голову, посмотрел в глаза Джентри. — Как только Управление объявит нас в розыск, никакой контракт с нами не будет действителен по всей Федерации. Практически во всем Обитаемом Космосе. Но на три субъекта прямая юрисдикция директората не распространяется. Только оттуда нас Управление и не сможет выкопать. И еще пара планет может на закон просто наплевать. Примем и их во внимание. Кроме того, Боевая Пятерка нужна кому-то для войны. Или военных разработок. Сделаем поправку и на это. А еще есть Комплекс — великий и могучий. Но по ряду причин, — Том вспомнил слова Кайла, — Комплекс — не в счет.

Не стоило Джентри знать, что Комплекс уже в игре.

Луиджи пошевелил левой бровью. С некоторым удивлением. Он был, однако, достаточно понятлив.

Том пожалел о том, что сказал лишнее, и выкинул перед собой один палец:

— Прежде всего — Дальние Базы. Это — свой Мир, практически никому не подчиняющийся. Второй производитель вооружений в Обитаемом Космосе. И деньги, и интерес к магии Джея у тамошнего руководства есть. Но вот беда. — Том задумчиво уставился на одиноко торчащий палец. — Люди с Дальних Баз не станут связываться с вами, Луиджи. С уважаемым обществом. У них — своя агентура в Секторе. И действуют они всегда через нее напрямую. Кроме того, Джей — вне их сферы влияния. Здесь им все блокирует Комплекс. Вряд ли… Вряд ли это они. Второй независимый субъект — Чур. — Том разогнул второй палец. — Тоже фактически иной Мир. Уже почти не человеческий. Тоже сильно вооруженный. Но в том-то все и дело, что уж больно он не человеческий. В дела других Миров Чур не вмешивается. Просто не умеет этого делать. Люди с Чура, впрочем, принимали участие в экспедициях во Внутренние Пространства. Нестрого в рамках соглашений и договоров. Нет, это не они. У них просто нет агентуры. Нигде и никакой. Последний независимый субъект — Шарада. — К двум пальцам присоединился третий. — Там сам черт голову сломит. Но на Шараде нет ни крупного военного комплекса, ни воюющих государств. Тоже — вряд ли. Точнее скажем — пятьдесят на пятьдесят. Что же получается? — Он критически осмотрел все три поднятых вверх пальца и со вздохом расправил ладонь. — Среди Миров, официально независимых от общих законов Федерации, нам место для работы найти трудновато. Теперь о тех, кто на федеральные законы обычно плюет: тут можно еще заподозрить кого-то с Мелетты. У них — юридическая автономия. Весьма скользкое понятие. Но Мелетта может быть только посредником. Планета не воюет и живет в основном торговым бизнесом. Контрабандой. Нет, не Мелетта. Насчет тамошней братии могу поручиться. А вот насчет Одноглазого Императора… Гм… А ведь пожалуй, это — в самую точку. На Харуре — война. И никто не станет ссориться с сумасшедшим диктатором из-за пятерых чудаков. Даже с их особыми способностями.

Том блефовал. Гадать о намерениях многочисленных хозяев Тридцати Трех Миров в отношении обладателей «Джейтеста» на самом деле можно было до бесконечности. Но Дар снова приоткрыл ему — теперь уже на секунду-другую — содержимое черепной коробки собеседника.

— Я не сказал слова «Харур», — нахмурился Луиджи.

— Так и не надо. — Том пожал плечами. — Я просто погадал немного вслух насчет того, в какой санаторий вы нас приглашаете. И знаете: я в него не поеду. И никто из нас не поедет, будьте уверены. Вам стоит выставить другие условия.

— Других условий не будет. — Джентри вытянул из кармана кожаный футляр, из футляра — сигару, раздраженно откусил ее кончик и выплюнул его под стол. — Когда начинаешь игру за спиной Парреды, то может случиться и так, что после этого вот с тобой разговорчика добрый Луиджи вдруг с удивлением обнаружит себя на дне Обводного канала. Или в другом таком же приятном месте. А ты хочешь откупиться от нас на шермачка. На «других условиях». Их не будет! И не может быть.

Том пожал плечами еще раз:

— Благодарю вас за полезную информацию. А за обед позвольте мне расплатиться самому.

Он достал бумажник и махнул пребывающему в состоянии боевой готовности Тони.

— Ты ни черта не понял, парень! — вскипел Луиджи, забыв про нераскуренную сигару. — Это — не шутки! Вы же — в полной заднице! Вас к стенке прижали! Заперли в сортире! Вам деваться некуда! Повторяю по слогам для дураков: Уп-рав-ле-ни-е те-бя ре-ши-ло сдать! Сдать с потрохами местной Спецакадемии. Не знаю, какие вы там чудеса научились вытворять, но с вами справятся. Против вас пятерых будет играть вся армия Джея! А это — нехилая команда, ты уж мне поверь. Или ты действительно веришь, что с вами будут нянчиться, как это прописано в законе? Ты, может, на газетчиков рассчитываешь? И не думай! Если поднимешь шум — вас всех такой грязью измажут, что милые жители Джея самый настоящий суд Линча над вами учинят. И скажешь — не за что? Ты, может, еще адвоката себе наймешь? Посмотри сюда внимательно! — Джентри уперся обоими указательными пальцами себе в физиономию. — Вот твой единственный адвокат! И твои папа и мама и домашний доктор в придачу! Только у меня есть интерес в том, чтобы ты и твоя компания вышли из игры живыми и невредимыми! Больше — ни у кого!! У вас пятерых один путь: на корабль и — к чертовой матери отсюда!!! И Луиджи тебе билетик на этот кораблик дает! И мешок баксов в придачу!

Роббинс снова махнул Тони, нерешительно топчущемуся на солидной дистанции от пышущего гневом босса. Официант нехотя приблизился и протянул Тому расчетный терминальчик. Тот ткнул в него кредитную карточку и, даже не взглянув на сумму, означившуюся на дисплейчике, поднялся из-за стола.

— Ты будешь последним дураком, парень, если думаешь, что на этом наши разговоры закончились, — зло бросил Джентри, тоже поднимаясь из-за стола.

Следователь отвесил ему еле заметный поклон и не оборачиваясь зашагал к выходу.

— Положите эту вещь в ваш сейф. — Том протянул Цинь свой служебный жетон-идентификатор. — Лучше в какой-нибудь такой, в котором его не найдут в случае, если… — Он сделал неопределенный жест.

— Еще раз говорю тебе, следователь, — в голосе китаянки звучала хрипотца, — никто не тянет тебя за уши идти с нами «на дело». От тебя нужно будет только одно: не мешать нам. Просто вести себя так, как если бы ты про все это ничего не знал, не более того.

— Давай оставим амбиции в стороне, — с обидой в голосе произнес Том, потом решительно поднялся с места и начал рассовывать по карманам своего бронежилета разложенный перед ним на столе портативный инструментарий взломщика. — Условия Джентри для нас неприемлемы. Ждать, пока Эпидемия войдет в необратимую фазу, немыслимо. Да, и Кайл. Он уходит все дальше. Придется работать вне рамок закона. Но это в конце концов не значит против закона.

— Вопрос философский, — заметил со своего места Сухов, корпевший над планом замка Сорби. — Ты, Цинь, кадрами не раскидывайся. Я, хоть в органах и не служил ни дня, все-таки представляю, чего мистеру Роббинсу стоило переступить через свой профессиональный кодекс чести. — Он стал аккуратно складывать распечатку плана. — И подумай хорошенько: достаточно ли надежен этот французик, которого ты купила. Нет ли способа как-то его проверить напоследок.

— Купила я не его. — Цинь пожала плечами. — Не самого мсье Бланшара. Я купила компромат на него. Конечно, старый Монк взял с меня порядочно за пять минут видеосъемки и пару листков бумаги, но этот материал делает для нас Бланшара надежным, как скала. Парреда никогда не простит ему контактов с человеком Большого Кира. Так что в обмен на пленку и бумажки мсье Анри выстелит нам путь до сейфа с Колечком ковровой дорожкой. Другое дело — как мы справимся с тем, чтобы выбраться оттуда. Выйти будет потруднее, чем войти. Материальчик на француза прощупала Марика. Ведь это подлинник, так?

— Да, это не инсценировка, — как-то устало подтвердила Марика, поудобнее устраиваясь на скамейке. — След верный, но опасный.

Цинь коротко отмахнулась рукой:

— Подлинный. Этим все сказано. Другой проверки не требуется. Да и времени уже нет: человек с фургоном будет на месте через час. Пошли.

Все шло именно так, как и было договорено: фургончик-автомат, доставляющий в замок Сорби свежий товар от поставщиков из столицы, в этот раз немного ускорил свое движение и выкроил несколько минут на то, чтобы свернуть во двор пустого по зимней поре и раннему времени мини-кемпинга на выезде из города. Сопровождающий водитель-оператор (это он поколдовал немного с путевой программой на сегодня) не торопясь вышел из кабины, отпер замок задней двери своего экипажа и отправился в пустующий, как и вся стоянка, бар-автомат пропустить баночку пива. Ему не полагалось видеть, что там вынут и положат в грузовой отсек машины в его отсутствие. Почти сразу вслед за этим во двор вкатилась неприметная прокатная «хонда» и заняла место позади фургона. Цинь и Том вышли из кабины и быстро сдвинули в сторону дверь фургона. Том кивнул Марике, и она короткой перебежкой преодолела небольшое расстояние между машинами и разместилась за пластиковыми мешками с мясными тушами и ящиками с вином из Метрополии. Следом за ней показался из кабины Сухов, но тут произошло первое отступление от плана: Цинь решительным движением удержала его на месте.

— Ты останешься здесь, — определила она тоном, не терпящим возражений. — Останешься за рулем и катишь за нами. Потом ставишь машину, где условлено, и ждешь сигнала.

— Машина придет на место на автомате, — возразил Павел. — Это же бред собачий: на дело идут две бабы и только один мужик, пусть даже и профессионал, а второго мужика оставляют на стреме. Тогда уж пусть лучше Марика…

— Она необходима на месте, — четко оборвала его Цинь. — А ты необходим здесь: во-первых, если при нашем отходе будет стрельба — прикроешь…

— Там — четверо твоих телохранителей в засаде, — снова попытался возразить Сухов, но китаянка тут же пресекла его возражение.

— Пятый стрелок вовсе не помешает в такой заварухе. Кроме того, именно на тебе остается Кайл: не забывай — вне зависимости от того, что получится у нас с Марикой, следующий ход твой. И потом… — Она сделала паузу. — И потом, за тобой — твои особые возможности. Если дело обернется совсем худо.

Лицо Сухова стало каменным.

Цинь смотрела на него в упор:

— А дело будет плохо, если не получишь сигнала. Или если сигнал будет не такой.

Она задвинула приоткрытую было Павлом дверь кара и нырнула в искрящиеся инеем недра фургончика. Следом за ней туда шагнул Том и захлопнул грузовой отсек изнутри. Сухов скрипнул зубами и поставил окна «хонды» на максимальное затемнение. Затем, чтобы даже его силуэт не маячил за лобовым стеклом, лег на сиденье и дождался, пока по гравию дорожки прошуршат шаги водителя фургона и сам фургон тронется с места. Потом снова сел за руль и, пропустив по шоссе пару машин между «хондой» и фургоном доставки, покатил к замку Сорби.

В нескольких километрах от них, с «площадки отдыха», ведущей к побережью трассы, два человека, вооруженных биноклями, молча следили за бегом жучков-автомобилей по плавному изгибу Южного шоссе. Временами то у одного, то у другого в наушнике начинали звучать сигналы или голоса агентов, ведущих наблюдение за развитием событий с других позиций, расположенных вокруг места предполагаемого действия. После очередного сообщения агента тот из двоих, который был чином помладше, прервал молчание:

— Въезжают. Они уже там. — Он отнял бинокль от глаз и повернулся к начальнику: — Вам не кажется, что мы слишком рискуем, оставляя их одних в ловушке?

— Те, кто расставил ловушку, рискуют больше, — сухо заметил старший. — Пока что, не вмешиваясь в происходящее, мы не потеряли ни одного из наших людей, зато узнали многое. Не отвлекайтесь — сейчас начнется главное.

Тома последний раз приложило о куль с парной бараниной, и фургон закончил свои маневры, заняв место в гараже. Корпус машины дрогнул еще пару раз, означая, что водитель покинул кабину, оставив фургон на расправу сервисным автоматам.

— Приготовились, — тихо скомандовала Цинь. — Сейчас робот отопрет контейнер — начнет разгрузку. Людей в гараже быть не должно. Том, твоя задача — прикрывать Марику.

Том вытащил пистолет из наплечной кобуры и снял его с предохранителя.

И — словно в ответ на этот легкий щелчок — в отсеке зазвучал смех.

Слегка искаженный динамиком недобрый смех. Невидимый в темноте динамик был укреплен где-то в углу за багажом.

— Добро пожаловать, господа, — раздался хрипловатый голос. — Пожалуйста, не делайте глупостей, а то мне придется просто поджарить вас — на СВЧ, и у нас с вами не состоится один очень интересный разговор. Сейчас вам откроют дверь контейнера, и вы спокойно, по одному выйдете наружу. Надеюсь, господин Роббинс будет достаточно любезен, чтобы пропустить дам вперед. Как только выйдете, вы положите ваше оружие и защиту на пол. А потом — четыре шага вперед — и ждать.

Все молчали. Говорить, собственно, было не о чем.

С шелестящим звуком ушла в сторону дверь отсека, и в глаза пленникам ударил яркий свет. Нет, они были не в гараже — в узком, облицованном плитами брони ангаре, освещенном бестеневыми софитами, по периметру которого с непроницаемыми физиономиями стояло не меньше дюжины боевиков. Габариты громил поражали. Экипирована братва была по всем правилам Космодесанта — комплекты полевой защиты на корпусах, боевые бластеры в положении «целься» в руках.

— Здорово мы влипли! — сказала Марика и первой спрыгнула на выложенный скользкими плитами пол.

Сухов поежился. Казалось, промозглая сырость серого дня оттуда, снаружи, пробралась внутрь темного салона «хонды» и начала брать свое.

«Нервное», — сказал Павел себе и покосился на наручные часы. Время, отведенное на то, чтобы трое его соратников проникли в замок, стремительно иссякало. Приемник молчал: не было от отправившихся в Сорби никакого сигнала — ни правильного, ни ложного. «Глупо и пытаться штурмовать замок в одиночку или даже силами команды боевиков „Линчжи“, — который раз сказал он себе. — И ждать здесь до бесконечности — тоже нельзя. Меня вычислят элементарно. Если уже не вычислили. Можно возвращаться в подземный институт, петляя и путая след, возвращаться и как-то спасать Кайла. Но… Но ведь не этого от меня ждут они — те, кто влип в замке».

Он снова посмотрел на часы. Время истекло. Надо было принимать решение.

— Правильно, — сказал ему хрипловатый голос. — Ты решил правильно. От тебя ждут не бегства. Ну, а сочтемся мы позже — ты знаешь как.

Сухов с трудом повернул голову и посмотрел на сиденье рядом. Нет, ему не почудилось. Разумеется, он был не один в машине.

— Все-таки я был прав, когда заказал на пару бараньих туш меньше, чем всегда. — Карл Парреда окинул стоящих перед ним пленников ироническим взглядом и снова обратился к лысоватому толстяку, стоявшему по правую руку от него: — Нет, в самом деле, Анри: бараны сами лезут в фургон, стоит только пальцем поманить. А Шер-Хану только на пользу разнообразие в меню. Шер-Хан, как вы понимаете, господа, — он снова повернулся к пленникам, — это один из моих… э-э… домашних тигров. Вам еще предстоит с ними познакомиться.

Том с чисто профессиональным интересом рассматривал стоящего перед ним человека — четвертого по значению главаря организованной преступности в системе Джея. Управление располагало немногими его портретами. Несмотря на звучные имя и фамилию. Карл Парреда был человеком неприметным — разве что аккуратная прическа и бесцветные, слегка навыкате глаза могли запомниться в его внешности. Отсутствие колоритных черт один из крупнейших воротил нелегального рынка вооружений компенсировал несколько ярковатым, но, безусловно, очень дорогим костюмом, не слишком подходящим к обстановке.

— Этому франту удалось провести тебя, Марика, — с досадой констатировала Цинь. — Жаль, что твой Дар подвел тебя.

Марика угрюмо молчала, сгорбившись и исподлобья сверлила взглядом мсье Бланшара.

Внимание, проявленное к его персоне, Парреда оценил:

— Напрасно вы так. — Он язвительно улыбнулся, поправляя галстук. — Вас, господа, никто не вводил в заблуждение. Да-да-да: мой друг, мое доверенное лицо, — он похлопал по плечу лысого Анри Бланшара, — действительно уличен вами в непростительном грехе. Он действительно от лица подставной фирмы намеревался заключить сделку с «Кирилофф-пойнт» на переброску партии тяжелого вооружения на Харур. Старина Монк только немного покривил душой — что поделаешь, пришлось его об этом настоятельно попросить, он все делал отнюдь не без ведома вашего покорного слуги. Отнюдь. Так ведь, Анри? — Он жестко потрепал по шее руководителя своей службы безопасности. — Что поделаешь, приходится соблюдать определенное реноме. Связи с господином Кирилловым не принято афишировать. Но, впрочем, я отвлекся. Вы ведь зашли ко мне по делу, не так ли? Так давайте это дело и обсудим. — Парреда сделал короткий жест, и охранник торопливо внес и поставил за спиной хозяина белый, сверкающий лаком стул, на который тот, не бросив даже взгляда себе за спину, опустился с царственным видом аристократа, решившего на загородной прогулке передохнуть немного и обозреть открывающийся перед ним пейзаж.

— Ты?.. — спросила вдруг Цинь. — Это ты убил Вана?

Она смотрела на Карла расширившимися от ненависти глазами, несмотря на ожесточение оставшимися непроницаемыми. Это было достаточно страшно: Бланшар отступил на шаг и вцепился в спинку дачного стула своего шефа.

— Собственно, ваш брат сам виновен в своей… гм… безвременной кончине, — пожал плечами Парреда. — Ему ничего не стоило… э-э… продлить свое существование в этом бренном Мире — достаточно было всего лишь поделиться с нами, грешными, теми небольшими секретами, которые были ему известны относительно Кольца Удачи. Вы ведь явились за этим предметом? Раз оно снова потребовалось вашему семейству, его секрет, видимо, не утерян. Или — найден вновь? Я, признаться, заблуждался на этот счет. Иначе мы давно бы проявили к вам свой интерес, маленькая Цинь.

— Ты заплатишь. Дорого заплатишь за Вана. — Китаянка сказала это так уверенно, словно не она стояла здесь под дулами бластеров, а Карл Парреда был доставлен к ней держать ответ. — Зачем ты, непосвященный, полез в дела Стаи? Вы все воображаете, что Магия — это что-то вроде радио или электричества, просто еще одно удобство в вашей скотской жизни. А это — совсем, совсем другое. И те, кто этого не понял, за это платят жестокой ценой!

— Девочка, вы, кажется, не понимаете своего положения, — оборвал ее Бланшар из-за спины своего шефа. — Только благодаря милости господина Парр…

И тут он осекся, и было от чего: по ушам всех, находившихся в ангаре, ударил жестокий, невероятно пронзительный визг рвущейся в клочья стали. Направленные на пленников стволы бластеров рванулись в сторону, а совершенно ошалевший от истошного скрежета Том вдруг обнаружил себя стоящим не на своих двоих, а на четвереньках — в судорожной попытке удержать рывками вырывающийся из-под ног пол ангара. Он перекатился на спину, увернулся от куска рухнувшей кровли и, используя в качестве прикрытия ходуном ходящую железобетонную опору, попытался сориентироваться в происходящем.

Стена прямо перед ним, стена военного типа ангара из соединенных сварными швами стальных плит, была просто напрочь разорвана и смята, словно бумажная обертка. И в огромную — с ворота размером — дыру входил Демон. Он был не слишком огромен: в два-три человеческих роста. Он еще не материализовался в нечто, заключенное в конкретную форму, был облаком вьющихся в сумеречном воздухе незримых почти темных сущностей, стекающихся, сосредоточивающихся в его беспрерывно меняющийся, размытый облик. Тенью из Мира мглы. Повелителем мух.

И он не щадил никого.

Том не сразу сообразил, что никого из оравы до зубов вооруженных громил, только что толпившихся вокруг них, уже нет в живых. Почти не слышные после вопля раздираемого металла частые глуховатые разрывы были всего лишь взрывами человеческой плоти, субстанции, прекрасно поглощающей энергию плазменных разрядов. Вскипающей и горящей под их действием. Пространство вокруг молниеносно заполнялось зловонным смрадом. И Марике, и Цинь никак не удавалось толком подняться на ноги. И только двое — одетый, словно к званому обеду, Карл Парреда и вцепившийся в спинку его стула бледный как смерть Анри Бланшар — оставались целы, невредимы и неподвижны. Для них у жуткого гостя был приготовлен другой конец: рука Демона окончательно материализовалась из суетливой черной мглы и, становясь все длиннее, догнала кинувшегося было наутек начальника охраны, но не смяла его, а вошла в его спину, словно в бесплотный туман, погрузилась в самое его нутро и сделала там нечто, что заставило Бланшара орать нечеловеческим голосом, надрывно и долго. Так по крайней мере показалось Тому.

Марика, которая наконец приняла вертикальное положение, по-детски закрыла глаза руками, тихо подвывая от ужаса и отвращения.

А к тому времени, когда мсье закончил кричать и жить, Демон уже стоял перед его шефом. Парреда продолжал сидеть на изящном дачном стуле, и более нелепого зрелища Тому не приходилось видеть в жизни. Глаза главы клана были совершенно белые, как у хорошо сваренного судака, и руки он прижимал к бокам, как будто боялся, что его сейчас начнут щекотать. В этом он был по-своему прав: обе лапы чудища уже тянулись к нему, не спеша, с пониманием.

И тут — совершенно неожиданно — между Демоном и его жертвой вклинилась тонкая фигурка Цинь.

— Стой! — скомандовала она ровным и уверенным голосом — так, будто отдавать приказы исчадиям Тьмы было ее работой, повседневной и скучноватой. — Стой! Этого ты оставишь мне!

— Смотрите, вон балки полетели. Высоко… — обратился младший по чину к своему начальнику. — Они уходят. А это чудище развлекается: разносит замок к чертям собачьим.

— Жалко здание, — сокрушаясь, сказал руководитель операции. — Оно было исторической ценностью. Однако нам с вами удалось отследить и зафиксировать процесс самосборки боевого мегаробота из нанопредшественников. Уже за одно это можно отдать полсотни этаких замков.

Наступила пауза. Она тянулась довольно долго. Оба собеседника, не отрываясь от своих биноклей, роняли короткие реплики в микрофоны переговорных устройств, обращаясь к своим невидимым подчиненным.

— По-моему, она кончается — эта кутерьма там, — снова оживился наконец старший. — Робот начал демонтироваться. Скомандуйте группе Лундса войти в район… э-э… событий, как только это станет возможным. И давайте сами подтянемся поближе. Возможно, удастся найти что-то интересное, прежде чем на место явятся дуболомы из пожарной службы.

Младший тронул кар с места, и уже через несколько минут они подъезжали к дымящимся руинам. Неподалеку от поворота к замку дорогу перед самым их носом перебежал прихрамывающий тигр.

Эта роща называлась почему-то садом Перемен. Может быть, потому, что перемены, происходящие в природе, были здесь заметнее, чем где-либо еще в окрестности неприметного, старинного особняка, маскирующего вход в подземелье, в котором размещалась большая часть секретного института «Линчжи». Снег здесь уже начал сереть, и голые черные ветви над головами, казалось, были какими-то иероглифами, письменами, возвещавшими о близости весны.

А Сухов и Цинь писали на снегу свои иероглифы: Павел — подобранным прутиком, Цинь — носком сапожка. Том и Марика молча разглядывали плывущие в высоком небе перистые облака. Четверо убивали время, оставшееся до того, как из очередного, такого долгого теперь, провала в забытье вернется в зыбкое, больше на сон похожее бодрствование Кайл Васецки.

Интерес Тома и Марики к весеннему небу был не случаен. Оба рефлекторно пытались совершить невыполнимое — рассмотреть замеченный с утра спецсредствами охраны института гелиопланер наблюдения, парящий в паре километров над окрестностями. Нервничали и двое других участников игры.

— Будь я проклят, если после этого цирка нас не взяли под колпак. Все эти наши номера с пересадками из машины на машину и с запутыванием следов не обманут даже младенца. — Сухов бросил на землю веточку, которой чертил на подтаявшем снегу руны забытых письмен. — Наши опекуны проявляют дьявольское терпение, если готовы прощать нам до поры до времени даже прямую уголовщину с человеческими жертвами.

— Это была самооборона, док, — холодно парировала Цинь. — Своеобразная, но самооборона. Не более того.

— Я бы не назвал то, что ты сделала с Карлом Парредой, самообороной, — отвернувшись к по-весеннему чистому небу, заметил Том.

— Я с ним сделала только то же самое, что он и его люди сделали с моим братом — не больше. — Цинь с ожесточением принялась затирать что-то ею начертанное на снегу.

Сухов, вернувшийся было к прерванному занятию, покосился сначала на Цинь, потом на Тома. «Этим двоим никак не удается поссориться по-настоящему, — подумал он. — А Джей здорово ссорит их. Да он и всех нас сталкивает. Суть каждого против сути других. Сталкивает и превращает…»

Тихий звон поплыл над рощей: от дверей дома почтительный санитар колокольчиком извещал хозяйку о том, что пациент вышел из забытья и подготовлен к работе.

— Садитесь, как кому удобнее. — Марика рассеянно окидывала взглядом палату. — А я сяду рядом с ним. И когда будет надо, я почувствую это, надену Кольцо ему на палец. Безымянный, на левой. Так надо. Но пока еще рано.

Она опустилась на стул рядом с диванчиком, на котором, как всегда погруженный во что-то свое, сидел Кайл, и одной рукой взяла его за запястье. Другую — с зажатой в кулачок ладонью — положила себе на колени. Разжала ладонь — на ней лежало Кольцо Удачи с простым орнаментом.

Том молча кивнул ей и, сутулясь, стал расхаживать по комнате. Он уже привык входить в контакт именно так: отыскивая такое место, где его Дар начинал «принимать» незримый сигнал. Иногда ему казалось, что он ищет какую-то тайную дверь, проход в иное измерение, в котором живут души живых обитателей Джея. И может быть, не только живых.

В этот раз он «провалился» в Кайла неожиданно, словно оступился на горной тропе. И сразу оказалось, что это было давным-давно: и белая солнечная палата, и ощущение наступающей весны в воздухе, и тревожное, какое-то детское лицо Цинь, и вздрагивающие веки напряженно выпрямившейся на стуле Марики.

А сейчас вокруг была ночь, и громадная белая луна светила в лицо, а злой, обжигающе холодный ветер дул ему в спину, пробирая насквозь безнадежным холодом чужой осени. И кольцо облавы смыкалось вокруг — где-то за рваной стеной развалин, куда загнал его странный, годы отнявший у него, изматывающий поиск.

Но поиск этот был уже закончен. Теперь он просто сидел на старых камнях и собирался с силами. Это был его последний отдых в этом Мире.

Впрочем, сил ему теперь требовалось уже немного. Он встал неловко, по-стариковски — он был стар, очень стар в этом Царстве, — и пошел навстречу тому, кто позвал его, голосом ночной птицы из глубокой тени единственной уцелевшей в этих руинах башни, у еле теплящегося, только по дымному аромату горящей смолы ощутимого костерка. Он развел его с вечера, и сейчас огонь ушел уже в глубь обугленного праха, золотыми искрами тревожно мерцал в нем

— Ну вот ты и пришел, — окликнул он почти неразличимую тень, появившуюся у костра.

— Я же обещал тебе. — Голос пришедшего был горек. — Ты выполнил мои условия, я — твои.

— Ты не передумал? — без выражения в голосе спросил Кайл. — Ведь теперь ты уже никогда не сможешь…

— Я не передумал. — Тень вытянула руку вперед и разжала ладонь.

Потертое колечко с нарочито простым орнаментом лежало на ней.

— Для меня все решено было с самого начала, — сказал пришедший из тьмы. — Этот Мир — мне, тот, снаружи, — тебе. И ты должен принести ему спасение — не я. Бери.

Он протянул кольцо Кайлу. Тот осторожно, словно опасное насекомое, взял его. Происходящее на миг утратило для него реальность.

— Ты понимаешь, что выбираешь для себя ненастоящий, игрушечный Мир? — все еще не до конца веря в то, что время пришло и час пробил, спросил он.

Издалека, за кольцом руин, стал слышен звук двигателей, совсем далеко раздавался короткий перебрех собак.

— Только ты об этом знаешь. — Тень опустила руку, отступила от костра. — А я уже сомневаюсь. Еще можно поспорить, какой из наших Миров игрушечный. Торопись. Погоня будет здесь скоро. Теперь уже — очень скоро. Жаль. Для меня, ведь ты умрешь настоящей смертью, подлинной. И ангелы не возьмут тебя живым на небеса. Это мы убили тебя.

Кайл молчал. Тень не стала ждать его ответа. Отступила еще на шаг в темноту и сама стала темнотой.

Старый, очень старый человек опустился на землю рядом с еле заметным костерком, оперся спиной о хранящий еще дневное тепло камень стены, закинул голову. Чтобы последний раз посмотреть на небо этого Мира.

Огромное бельмо луны прожектором светило с этого неба. Словно для того, чтобы в мертвом своем свете показать ему, кем он станет через миг: мертвым камнем между мертвыми камнями. Кайл надел кольцо на безымянный палец левой руки.

И открыл глаза.

Марика внимательно смотрела ему в лицо, а через плечо ее так же сосредоточенно смотрел Сухов. Со скамьи у стены ему устало улыбался Том. Они казались ему ужасно молодыми.

— Так… — Кайл внимательно осматривал все вокруг себя.

В принципе ему не надо было спрашивать «Где я?». Он уже знал все, что было с ним за это время. Видел во снах.

— Как ты? — осторожно потрепал его по плечу Сухов.

— Ты принес Исцеление? — тревожно спросила Цинь шагнув к нему из угла, где ее до сих пор скрывала тень.

Там, в тени, как яйцо странной птицы, остался лежать камень, заключавший Больное Царство, теперь неуловимо изменившийся.

— Да, — чуть охрипшим голосом ответил Кайл. — Думаю, что принес. Для начала я исцелил тот Мир. И там меня за это убили.