Глава 26
Новый путь
Стинов спал глубоким сном без сновидений. Проснулся он, как и рассчитывал, ровно через четыре часа. Боясь упасть с огромной высоты, он запретил себе двигаться во сне, поэтому лежал все так же на спине. Избитое, измученное тело затекло и ныло. Помимо боли во всем теле, давало о себе знать и проснувшееся чувство голода.
Оперевшись руками о пол, Стинов приподнялся и сел. Стена последнего уровня поднималась еще метров на пять-шесть. Верхний край ее смыкался с зеленой плоскостью поля. Глядя снизу, невозможно было определить, насколько велик зазор между ними.
Когда-то Медлев рассказывал Стинову, что на крыше самого верхнего сектора Сферы расположен исследовательский центр, в котором готовилась к запуску капсула, способная преодолеть поле стабильности. Однако он не упомянул или просто не знал, расположена ли стартовая площадка непосредственно на открытом участке крыши или же в специальном закрытом бункере.
Для того чтобы проверить, как все обстояло в действительности, нужно было подняться на самый верх.
Стинов поднялся на ноги и для разминки сделал несколько простых гимнастических упражнений. Кровь быстрее побежала по жилам, возвращая силу мышцам и подвижность суставам.
Еще раз с тоской взглянув на стену, по которой ему предстояло карабкаться, Стинов тяжело вздохнул и, вытянув руку вверх, ухватился за скобу, до которой сумел дотянуться.
Восхождение было не менее сложным, чем на первом этапе, но на этот раз более спокойным, без нервозности ожидания выстрела снизу. Теперь Стинов мог более тщательно выбирать опоры для рук и ног. Он старался экономно расходовать силы, рассчитывая на то, что если наверху поле вплотную подходит к крыше сектора, то ему предстоит проделать такой же путь вниз. О том, что делать, если выбраться на крышу не удастся, Стинов старался не думать.
Когда он преодолел две трети расстояния до верха, стало видно, что между верхним краем стены и полем существует полоска свободного пространства, достаточная для того, чтобы выбраться на крышу. Не экономя более силы на обратный путь, Стинов полез быстрее. И чем выше он поднимался, тем больше становилось пространство, отделяющее крышу от поля.
Поле имело сферическую форму и накрывало крышу подобно куполу. С краю, где Стинов выбрался на крышу, поле находилось от нее на расстоянии меньше метра. В центре оно поднималось на высоту более десяти метров.
Тусклый зеленоватый свет, излучаемый полем, не позволял отчетливо рассмотреть все, что находилось на крыше, однако с первого взгляда было ясно, что это была та самая стартовая площадка для капсул, про которую говорил Медлев. Края ее были обнесены турникетами, отмечавшими зону, в пределах которой люди могли ходить без риска зацепить головой поле. Ближе к центру располагалось несколько прямоугольных бараков, в которых, должно быть, и располагался исследовательский центр.
Стинов направился к центру площадки. Подойдя к баракам, он увидел, что между двумя корпусами стоит капсула небольшого размера, рассчитанная не более чем на одного человека. Внешняя поверхность капсулы была покрыта мелкими серебристыми пластинками, похожими на рыбью чешую. Формой она напоминала половинку капли, острый конец которой являлся носом необычного летательного аппарата. В хвостовой, расширенной части аппарата располагалась кабина пилота. Узкий люк, ведущий в кабины, находился сзади.
Стинов обошел капсулу сбоку и увидел на ее борту эмблему, нарисованную синей краской от руки. Это был знак, который впервые показал ему учитель Лиг, – круг с точкой в центре. Капсула должна была лететь на Землю, поэтому кто-то и нарисовал на ее борту этот символ.
В первом строении, в которое заглянул Стинов, располагалась когда-то лаборатория. Электричество было все еще подведено, и когда Стинов включил свет, то увидел большое помещение с тремя рядами длинных лабораторных столов. На столах, покрытых слоем пыли, стояли какие-то полупустые склянки и брошенные приборы, которые, должно быть, не представляли особой ценности. Терминала инфо-сети, который Стинов втайне надеялся здесь обнаружить, в помещении не было.
Зато в углу имелась раковина. Когда Стинов отвернул кран, послышалось рычание пустых труб. Через пару минут кран завибрировал и выплюнул в раковину порцию грязной, застоявшейся воды. После этого вода потекла ровной струей и вскоре сделалась прозрачной. Припав губами к крану, Стинов долго, с наслаждением пил холодную воду.
Напившись, Игорь вытер губы, закрыл кран и отправился осматривать другие помещения.
В следующем здании располагалось несколько комнат конторского типа и небольшой конференц-зал с пятью рядами кресел и демонстрационным экраном. Ничего интересного для себя Стинов здесь на обнаружил.
Третье строение когда-то было складом. Из него вывезли все, что можно было хоть как-то использовать. В изобилии имелись только обрезки проводов, крепежные болты с сорванной резьбой да мелкие обрезки металлопластика. На пустых стеллажах Стинов обнаружил только пару завалившихся в угол гаечных ключей и автоматическую отвертку.
Уже собираясь покинуть складское помещение, Стинов заметил на стене шкафчик аптечки. Заглянув в него, он нашел там флакон с аэрозолью-антисептиком и кое-что из перевязочных материалов. Все это он забрал с собой, рассчитывая, закончив осмотр, хотя бы поверхностно обработать свои раны.
Четвертое и последнее строение представляло собой жилой корпус. Комнаты были пусты, но на кухне Стинов нашел два запечатанных пакета соевой муки. Поскольку разогреть еду было негде, он просто вскрыл один пакет, добавил в него воды из-под крана, перемешал и принялся прямо через край пить получившуюся густую, пресную и абсолютно безвкусную массу.
Удовольствия такая еда не доставила, но по крайней мере голод она несколько приглушила.
Сняв комбинезон, Стинов обработал антисептиком открытые раны. Стянув края глубокого пореза на левом бедре пластырем, он наложил сверху бинтовую повязку.
Стинов чувствовал тяжелейшую усталость, но все же, прежде чем лечь спать, он решил завершить осмотр. Пока он еще не видел самого главного – люка, через который на площадку поднимались люди и доставлялось оборудование. В свое время путь на стартовую площадку пролегал через сектор Ньютона, который сейчас был занят бешеными.
Бешеные из банды убитого Крика скорее всего считают, что сбежавший от них монах погиб, добравшись до крыши сектора. К тому же верхний уровень сектора Ньютона скорее всего принадлежит другой банде, которой нет никакого дела до того, что случилось в банде, оставшейся без главаря. Следовательно, если ход удастся обнаружить и открыть, то, возможно, удастся и воспользоваться им, чтобы добраться до шахты лифта, ведущей к сектору Паскаля.
Найти место, где прежде находился выход на площадку, не составило труда. Рядом с ним была установлена станина подъемного устройства, с помощью которого на крышу сектора затаскивали громоздкие предметы. Но при первом же взгляде на крышку люка Стинову стало ясно, что воспользоваться этим путем ему не удастся. Люк был не просто залит герметиком, который еще можно было бы попробовать выковырять отверткой, а капитально заварен. Пытаться открыть люк было все равно что надеяться прорезать новое отверстие в крыше сектора. Без мощных режущих инструментов делать здесь было нечего.
Стинов собрался было со злостью пнуть крышку люка, но, вспомнив наставления учителя Лига, опустил занесенную для удара ногу. Эмоции следовало держать под контролем разума. Правда, и разум пока еще не подсказывал Стинову пути к выходу из тупика, но все же он оставался единственным действенным инструментом, имеющимся в его распоряжении.
Вернувшись в жилой корпус, Стинов в первой же попавшейся комнате улегся спать. Он устроился прямо на полу, подложив под голову свернутую гардину, которую нашел в конференц-зале. Тревожные мысли долго не давали ему заснуть. Не меньше часа он ворочался с боку на бок, стараясь расслабиться, прежде чем погрузился в долгожданное небытие.
На этот раз, чувствуя себя в безопасности, Стинов проспал без малого десять часов.
Проснулся он хорошо отдохнувшим и набравшимся сил, но со все теми же тяжелыми мыслями, которые не давали ему покоя даже во сне. Что делать дальше? Здесь, на крыше, он был обречен на медленную гибель от голода. Единственный известный Стинову путь внутрь Сферы лежал через дыру, прорезанную в стене сектора бешеными. Но этот путь был для него закрыт. Если бешеные и не дожидались его возвращения, то, уходя, закрыли дыру металлопластиковым листом. Нечего было и пытаться открыть этот вход, вися без страховки над бездной.
Как ни крути, получалось, что пути к спасению у него не было.
Безрадостный вывод не привел Стинова в состояние безнадежного отчаяния. В данной ситуации уже не обстоятельства влекли его за собой, а сам он являлся хозяином положения. Он мог самостоятельно принимать решения, соизмеряя их со своими возможностями. И в запасе у него оставалось еще не так уж мало времени. Ему просто невероятно повезло, что на крышу все еще была подведена вода.
Умывшись, Стинов позавтракал половиной последнего оставшегося у него пакета с соевой мукой. Несмотря на голод, желудок отказывался принимать недоброкачественную сырую болтушку. Стинов почти насильно влил в себя приготовленную порцию, понимая, что без еды долго не протянет.
Запив отвратительный завтрак водой из-под крана, Стинов снова отправился осматривать свои владения.
Повторный, более тщательный осмотр помещений не принес никаких обнадеживающих результатов. Стинову не удалось обнаружить ни запасов еды, ни средств связи, ни каких-либо инструментов, которые как-то могли бы ему пригодиться.
Выйдя под зеленый небосвод поля стабильности, Стинов подошел к капсуле. Открыв люк в хвостовой части аппарата, он забрался внутрь.
Помещение для пилота было очень маленьким и тесным. Пилот должен был лежать на животе в специальном амортизирующем коконе, вытянувшись во весь рост. Прямо перед ним располагалась узкая панель пульта управления. Только взглянув на нее, Стинов сразу же уяснил назначение каждого датчика и переключателя. Систем внешней связи в капсуле не было. Должно быть, создателями капсулы было предусмотрено размещение системы связи непосредственно в шлеме пилота. Впрочем, с такой же вероятностью можно было предположить, что они вообще не стали занимать под нее место, поскольку оттуда, куда должна была лететь капсула, никакой связи со Сферой быть не могло.
Стинов нажал кнопку общего включения всех бортовых приборов, и панель управления засветилась разноцветными огнями. Задействовав программу тестирования, Стинов убедился, что все системы капсулы функционировали нормально, а энергогенераторы были полностью загружены. Ну прямо хоть сейчас нажимай кнопку старта!
Игорь усмехнулся и, отключив панель управления, выбрался из капсулы.
Стоило ли спасаться от бешеных, которые собирались засунуть его в поле стабильности, только для того, чтобы влезть в него самому? Капсула была создана на основании теоретических разработок, и никому еще не удавалось с ее помощью преодолеть поле стабильности. Но даже если капсула способна на это, ради чего рисковать? Едва ли на безжизненной планете, превращенной в ядерную свалку, у него будет больше шансов выжить, чем на крыше Сферы. Здесь он по крайней мере находится в своем, привычном мире. Здесь он мог еще тешить себя надеждой на чудесное спасение.
Часы у Стинова отобрали бешеные, поэтому время он мог определять весьма приблизительно, ориентируясь главным образом по степени усталости и чувству голода.
Не меньше пяти часов он затратил на то, чтобы внимательно, сантиметр за сантиметром исследовать всю ограниченную турникетами поверхность крыши. Он надеялся, что, возможно, ему удастся обнаружить запасной выход или какой-нибудь коммуникационный вывод. Однако надежды его не оправдались. Пол, по которому ходил Стинов, покрывали одинаковые квадратные плиты, плотно подогнанные и надежно закрепленные на своих местах.
Убедившись в тщетности всех своих усилий найти потайной ход, Стинов устало опустился на плиты и обхватил колени руками.
В животе урчало от голода. Саднило ушибленный бок. Тоска и жалость к самому себе, подобно легкому головокружению, вызывали ощущение слабости в суставах, присущее в равной мере как эйфории, так и предчувствию близкого конца.
Зеленоватый полумрак, ставший уже почти привычным, скрадывал очертания строений, делая прямые линии и углы плавными, расплывчатыми. И только капсула, поблескивающая своим глянцевым покрытием, выделялась на общем фоне.
Стинов старался не думать ни о чем конкретном, предоставив мыслям возможность плыть в неопределенных, случайных направлениях. Подобное состояние отстраненного наблюдения за собственными мыслями, как говорил учитель Лиг, могло привести к самым неожиданным решениям, которых никогда не добьешься, стараясь осмысленно анализировать ситуацию.
Постепенно Стинов погрузился в дремотное состояние. Мысли его стали путаться и наслаиваться одна на другую, создавая фантастические комбинации, похожие на хитроумные ребусы.
Неожиданно яркая вспышка заставила его вздрогнуть и открыть глаза.
Он находился все там же, на крыше сектора Ньютона. Строения и капсула были на месте, но вот зеленый купол поля над головой отсутствовал. Все пространство вверху было залито ослепительно ярким светом, на который невозможно было смотреть, не прикрыв глаза ладонью.
В двух шагах от Стинова, опираясь на длинную трость, стоял маленький одноглазый старик.
– Учитель Лиг? – удивленно произнес Стинов, торопливо поднимаясь на ноги.
Старик кивнул и приветливо улыбнулся ему.
– Как вы здесь оказались, учитель Лиг? – все еще не веря своим глазам, спросил Стинов.
– Я там, где и всегда, – ответил старец. – Это ты оказался в плоскости моего сознания.
– Это не сон? – спросил Стинов.
– Может быть, и сон, – усмехнулся учитель Лиг. – Но разве это имеет какое-то значение, если мы видим друг друга и можем разговаривать?
– Вы, как всегда, правы, учитель Лиг, – наклонив голову, согласился со старцем Стинов. – Если бы можно было сделать так, чтобы этот сон никогда не кончался.
– Не узнаю тебя, – удивленно наклонил голову к плечу старец. – Прежде ты предпочитал жить реальной жизнью.
– Вот моя реальность, – Стинов широким жестом руки обвел окружавший их безрадостный пейзаж. – В этой реальности меня ожидает голодная смерть.
– Об этом пока еще рано говорить, – ответил учитель Лиг. – Ты еще не рассмотрел всех путей к спасению, а уже предаешься отчаянию.
– Разве с крыши есть другой выход, кроме заваренного люка? – с надеждой спросил Стинов.
– Ты, видно, забыл то, чему я тебя учил, – неодобрительно покачал головой старец. – Кроме явного пути, существует еще и множество других, доступных только сильному духу и раскрепощенному сознанию. Ты сосредоточил все свое внимание на люке, сразу же отметя в сторону иные пути, которые ты изначально счел неосуществимыми или же неприемлемыми для себя.
– Я в замешательстве, учитель Лиг, – развел руками Стинов. – Мне казалось, что я перебрал все возможные варианты.
– А невозможные? – лукаво улыбнулся старец.
– Что вы имеете в виду, учитель?
– Ну, к примеру, у тебя есть еще достаточно времени, для того чтобы попытаться усовершенствовать свое сознание и избавить его от бремени плоти, – ответил старец.
– Почему бы не назвать это просто смертью, – попытался усмехнуться Стинов.
– Для кого-то смерть – всего лишь начало нового пути, – ответил старец.
– Не для меня, – уверенно тряхнул головой Стинов.
– Не для тебя, – согласился учитель Лиг.
– Так что же мне делать?
– Ищи свой путь.
– Как?
– Вспомни, я показал тебе твой знак, за которым ты должен следовать.
– Он все еще неясен для меня, – тяжело вздохнул Стинов.
– Может быть, тебе это только кажется, – улыбнулся в ответ учитель Лиг.
Старец вскинул вверх руку с зажатой в ней тростью, и светящийся купол обрушился вниз огненным дождем. От нестерпимо яркого света Стинов зажмурил глаза.
Открыв глаза, он обнаружил, что сидит на том же месте и в той же позе, в которой застало его внезапное появление учителя Лига.
Был ли это сон? Или же каким-то образом ему и правда удалось соприкоснуться с плоскостью бытия, в которой существует сознание учителя Лига? Ответить на этот вопрос однозначно Стинов не мог. Он и в самом деле задремал. Но, с другой стороны, разговор со старцем был последовательным и осмысленным – такого не бывает в снах, где все расплывчато и неопределенно.
Стинов поднялся на ноги и огляделся по сторонам. Ничего нового вокруг себя он не увидел.
Учитель Лиг снова напомнил ему про знак и велел искать новый путь, следуя за ним. Знак, который указал Стинову старец, был нарисован на капсуле.
Стинов подошел к капсуле и провел рукой по покрывающим ее корпус холодным глянцевым пластинкам. Он обошел капсулу со всех сторон, внимательно осматривая каждую деталь. Ощущения скрытой опасности не возникало. Напротив, капсула производила впечатление надежно сработанного аппарата.
Медленно, неторопливо двигаясь в том направлении, куда указывал нос капсулы, Стинов дошел до турникета. Поле здесь было так низко, что его можно было достать, вытянув руку вверх и слегка подпрыгнув.
Стинов подобрал с пола большой тяжелый болт и, взвесив его на руке, подбросил вверх. Коснувшись поля, металлический предмет бесследно исчез.
Какое-то время Стинов еще стоял, глядя вверх, словно ожидая, что болт снова возникнет и упадет ему в руку. Затем он решительно взялся за турникет и, освобождая путь, отодвинул его в сторону.
Обратно к капсуле он возвращался быстрой, уверенной походкой. Приняв решение, Стинов и думать не хотел, что какая-то случайность может вмешаться и помешать выполнению задуманного.
Забравшись в кабину капсулы, он закрыл люк и до упора завернул штурвал ручной блокировки выхода. Амортизирующий кокон принял его тело в свои мягкие объятия. Затянув страховочные ремни, Стинов задействовал панель управления. Две минуты потребовалось программе тестирования, чтобы проверить все имевшиеся на борту системы и приборы и доложить, что повреждений или сбоев не обнаружено. Стинов положил палец на кнопку старта. Мелькнула мысль, что неплохо бы было по такому случаю произнести какую-нибудь сакраментальную фразу. Но ничего соответствующего моменту в голову не приходило. К тому же и не услышит никто, что бы он ни сказал. Стинов просто мысленно пожелал себе успеха и надавил на кнопку.
Где-то в хвосте капсулы взвыл силовой генератор. Корпус аппарата напряженно завибрировал. Иллюминатора не было, поэтому Стинов понял, что капсула двинулась вперед, только когда почувствовал резкий толчок.
Капсула стремительно набирала скорость. Тело Стинова вдавило в амортизирующий кокон. Он с трудом мог приподнять голову, чтобы контролировать показания приборов. В ячейке расположенного по центру светового табло мелькали цифры, показывающие расстояние, оставшееся до контакта с полем стабильности. Когда в ячейке загорелся большой красный ноль, капсула содрогнулась так, словно налетела на бетонную стену. Силовой генератор завыл, готовый в любую секунду взорваться.
Стинову показалось, что он раз двадцать перевернулся через голову, прежде чем прекратилась жуткая болтанка. Не успел он сориентироваться в пространстве, как страшный удар едва не расколол корпус капсулы надвое. Не выдержав перегрузки, лопнул один из страховочных ремней. Стинов вылетел из кокона, ударился головой о край приборной панели и потерял сознание.
