Глава 19
Загнанный в угол

Патрульные, доставившие Стинова и двоих мусорщиков в комендатуру секции, сдали их дежурным. Мусорщиков оставили для дачи свидетельских показаний, а Стинова отвели в конец длинного коридора и заперли в камере.

Оставшись один в маленькой квадратной комнатке без окон, с единственной тусклой лампочкой под потолком, забранной сетчатым колпаком, Стинов присел на узкую скамью, привинченную к стене, кроме которой в помещении больше ничего не было. Раненая рука нестерпимо болела. Поверх повязки проступило пятно крови. Чтобы унять боль, Стинов обратился за помощью к своему второму сознанию – с некоторых пор ему порой удавалось осознанным усилием заставлять проявляться свои скрытые возможности, хотя механика этого процесса по-прежнему оставалась ему непонятной.

Боль прошла быстро, но в сознании закрепилась память о ней, как постоянное напоминание о том, что рана хотя и не болит, но все же при случае следует серьезно заняться ее лечением. А может быть, в это время уже шел процесс лечения, осуществляемый посредством изменения клеточного метаболизма в прилегающих к ране тканях?

Стинов прилег на скамейку, упираясь, чтобы не упасть, одной ногой в пол.

На какие бы чудеса ни было способно его второе сознание, на этот раз оно его не спасло. Проанализировав ситуацию, в которую он попал, Стинов пришел к неутешительному выводу – выхода, который мог бы его устроить, из нее не существовало. Все, что он мог сделать, – всего лишь попытаться оттянуть неизбежный финал.

Стинов сел на скамье, едва только в двери щелкнул замок. В комнату вошли двое незнакомых комендантов в сопровождении дежурного. Один из них, окинув Стинова быстрым внимательным взглядом, вопросительно взглянул на дежурного. Тот молча кивнул в ответ.

Незнакомые коменданты подошли к Стинову с двух сторон, и на запястьях его защелкнулись холодные браслеты наручников. Каждая рука его была прикована к руке коменданта. Один из комендантов несильно потянул руку Стинова и жестом велел ему подниматься на ноги.

– Пошли, – негромко произнес он.

– Куда? – глупо поинтересовался Стинов, вставая со скамьи.

Коменданты ничего не ответили, а просто пошли к выходу, и Стинов был вынужден последовать за ними.

На выходе из комендатуры их ждали еще двое комендантов, которые молча присоединились к группе.

В полном молчании они дошли до лифта.

Один из комендантов, пропустив через контрольную щель универсальную карточку, назвал адрес:

– Сектор Ганди, второй уровень.

Стинов с некоторым облегчением перевел дух. В секторе Ганди располагалось правление Комендантского отдела. То, что его везут именно туда, могло означать, что кто-то из руководства отдела пожелал встретиться с ним, прежде чем передать преступника информационникам. Вот только могла ли сулить подобная встреча хоть надежду на спасение?

Почти не замечая дороги, которой его вели, Стинов все свое внимание сосредоточил на подготовке к предстоящей встрече. Он был почти уверен в том, что она непременно состоится, и тщательно анализировал вопросы, которые могли быть ему заданы, старательно подбирая нужные ответы, взвешивая каждое слово и вымеряя паузы. Единственный шанс, который он должен был постараться использовать, заключался в том, чтобы заставить руководство Комендантского отдела поверить в то, что в качестве пленника он будет представлять для них гораздо больший интерес, нежели будучи преподнесенным в подарок Шалиеву. А для этого информацию, которая у него имелась, следовало выдавать не всю сразу, а небольшими порциями, постоянно поддерживая интерес комендантов к своей персоне.

По-прежнему в сопровождении четырех комендантов, к двоим из которых он был прикован наручниками, Стинов вошел в здание Центральной комендатуры, расположенное в глубине сектора, чуть в стороне от центрального прохода. Дежурившие у входа коменданты, должно быть, были заранее осведомлены о прибытии особой группы, потому что пропустили их беспрепятственно, не задавая никаких вопросов и даже не проверив документов.

На втором этаже Стинова провели по коридору, отгороженному от лестничной клетки решеткой, и поместили в комнату, которая вполне могла бы сойти за жилую. Вот только на внутренней стороне ее двери не было ни ручки, ни замка. А в остальном – вполне приличная комнатка.

Охранники, так и не произнесшие за все это время ни единого слова, сняли с рук Стинова наручники и вышли из комнаты, оставив его одного. В двери щелкнул запертый замок.

Стинов осмотрел свое новое обиталище. Стол, стул и убирающаяся в стену кровать – вот и все, что находилось в комнате. Стинов окинул взглядом потолок и стены, пытаясь определить места расположения скрытых микрофонов и видеокамер, посредством которых осуществлялся контроль за арестантом. Но, так ничего и не обнаружив, упал на кровать, закинул руки за голову и приготовился ждать.

Видимая расслабленность позы вовсе не соответствовала той высочайшей степени напряжения и готовности действовать, в котором пребывало его сознание. Его жизнь зависела от одной-двух фраз, которые он должен был произнести, как только в комнату войдет кто-то, кто захочет его выслушать. Впрочем, если это будут информационники, пришедшие, чтобы получить приготовленного к выдаче преступника, рот ему сразу же заткнут. Но если это будет кто-то из службы безопасности или из руководства Комендантского отдела, то с ними можно будет еще попытаться договориться. Стинову было известно кое-что из того, что, несомненно, могло представлять для них интерес.

Ждать пришлось недолго. Дверь открылась, и в комнату в сопровождении охранника с дубинкой в руке вошел человек в белом халате. В руках он держал такой же белый кейс с маленьким красным крестом в уголке. Охранник остался стоять возле двери, широко расставив ноги и взяв дубинку обеими руками за концы. Врач подошел к столу, поставил на него кейс и раскрыл его.

– Ну-с, давайте осмотрим вашу рану, – обратился он к поднявшемуся с постели Стинову.

– Я хотел бы поговорить с кем-нибудь из руководства отдела, – сказал Стинов.

– Мне поручено только осмотреть вашу рану, – ответил врач.

– А что потом? – спросил Стинов.

Врач молча пожал плечами.

Он снял с плеча Стинова пропитавшуюся кровью повязку, обработал рану вначале антисептиком, затем анестезином, стянул края раны хирургическими скобами и наложил свежую повязку.

– Рана неопасная, – сказал врач, складывая инструменты в кейс. – К тому же у вас потрясающая регенерационная способность тканей. Через пару недель останется только едва заметный след.

Захлопнув кейс и подхватив его за ручку, врач направился к двери.

– Вы не могли бы передать мою просьбу о встрече с представителем руководства? – поспешно окликнул его Стинов.

Врач, а следом за ним и охранник, ничего не ответив, вышли из комнаты.

Через пару минут дверь снова открылась.

Надеясь, что на этот раз наконец-то пришел тот, кого он ждал, Стинов вскочил с постели. Но это был всего лишь молчаливый охранник, принесший поднос с едой. Оставив поднос на столе, он, даже не взглянув на Стинова, удалился.

Решив, что нет смысла, мучаясь неизвестностью, еще и морить себя голодом, Стинов пересел на стул и пододвинул к себе поднос с тарелками. Еда была натуральной, так что поел он не только с аппетитом, но и с удовольствием.

В том, что за ним ведется постоянное наблюдение, Стинов убедился, когда закончил есть. Одновременно с движением его руки, отодвинувшей в сторону поднос, в комнату вошел охранник, забравший остатки трапезы.

Но вместе с ним в комнату вошел и еще один человек, одетый в зеленый комендантский френч. Это был Строп, руководитель службы безопасности Комендантского отдела. Стинову он был незнаком, однако по тому, как уверенно он себя держал, каким властным жестом велел охраннику выйти и закрыть дверь, даже по тому, что форма на нем, на первый взгляд такая же, как и у охранника, была новой и сшитой из дорогого материала, Игорь догадался, что перед ним важная персона.

Дождавшись, когда охранник вышел, Строп сел на стул напротив Стинова и закинул ногу на ногу. Взгляд его какое-то время был устремлен на сверкающий носок сапога. Затем он медленно перевел его на арестанта.

Стинов спокойно и уверенно встретил взгляд пронзительных серых глаз.

– Вы правильно сделали, что решили поговорить со мной, прежде чем передавать информационникам, – ровным голосом, без суеты и почти без выражения произнес он.

Он ничего не требовал, ни о чем не просил. Едва заметные интонации его голоса всего лишь обозначали надежду на то, что собеседник его – человек неглупый.

Строп слегка приподнял бровь и склонил голову к левому плечу.

– Вы думаете, что у нас с вами есть о чем поговорить? – с демонстративным любопытством спросил он.

– Я уверен, что если мы начнем диалог, то он займет у нас не один день, – Стинов едва заметно раздвинул уголки губ, изображая намек на улыбку.

– И с чего же вы хотели бы начать? – улыбнулся в ответ Строп.

– Например, с того, что убийство Бермера организовал Шалиев…