6
Николь тихонько постучала в дверь и просунула голову в комнату.
— Простите. Кто-нибудь бодрствует?
Эпонина и Макс зашевелились, но никто не открыл глаз, чтобы поприветствовать Николь. Спящий Мариус лежал между родителями. Наконец Макс пробормотал.
— Сколько времени?
— Прошло уже пятнадцать минут со времени, назначенного для исследования Мариуса, — проговорила Николь. — Синий Доктор вот-вот вернется.
Макс застонал и обнял Эпонину.
— Ну, давай, — сказал он Николь. Макс выглядел ужасно, глаза его покраснели и распухли, под ними появились двойные мешки. — И почему эти младенцы спят не более двух часов кряду? — спросил он, зевнув.
Николь остановилась в дверях.
— Некоторые спят. Макс… все дети разные. После рождения они обычно следуют тому режиму, к которому привыкли в чреве.
— И почему на это жалуешься ты? — спросила Эпонина, с трудом поднимаясь. — Ты только послушаешь, как он пищит, иногда сменишь пеленку и заваливаешься спать… А мне приходится бодрствовать, пока он ест… Ты хоть раз пытался уснуть, когда кто-то теребит тебя за сосок?
— Так вот оно что! — усмехнулась Николь. — Кажется, наши новые родители за четыре дня растеряли весь прежний пыл.
— Ну, не то чтобы совсем, — с вынужденной улыбкой проговорила Эпонина, одеваясь. — Но, Господи Иисусе, как же я устала!
— Это совершенно нормально, — сказала Николь. — Твоему телу нанесена травма. — Тебе необходим отдых… я же говорила об этом тебе и Максу на следующий день после рождения Мариуса, когда вы намеревались устроить вечеринку. Первые две недели жизни младенца можно выспаться, лишь подстраиваясь под его собственный распорядок дня.
— Вполне верю тебе, — Макс вывалился из двери с одеждой в руках и направился в спальню.
Эпонина поглядела на светло-голубую прямоугольную подушку, которую Николь извлекла из мешка.
— Это одна из новых пеленок? — спросила она.
— Да, — ответила Николь. — Инженеры октопауков внесли некоторые усовершенствования… Кстати, они по-прежнему предлагают использовать мусорщика, но для мочи Мариуса еще ничего не придумали; при мусорщике ребенку останется только пукать…
— Макс абсолютно против всей этой идеи, — прервала ее Эпонина. — Он заявляет, что не разрешит октопаукам экспериментировать на его сынишке.
— Экспериментом я бы это не назвала. Специальный мусорщик, которого они разработали, лишь немногим отличается от тех, что чистят наш» туалеты уже шесть месяцев. Подумай, от скольких хлопот ты избавишься…
— Нет, — твердо возразила Эпонина. — Но тем не менее поблагодари октопауков за заботу.
Возвратился Макс, уже переодетый в дневную одежду, хотя и небритый.
— Я хотела сказать тебе. Макс, прежде чем Синий Доктор вернется, — проговорила Николь, — что сумела наконец поговорить с Арчи о нашем возвращении в Новый Эдем… Я стала объяснять Арчи, что мы все хотим уйти, и попыталась обосновать причину… но он ответил, что не вправе разрешить нам оставить Изумрудный город.
— А что это значит? — спросил Макс.
— Арчи утверждает, что этот вопрос должен решить сам Верховный Оптимизатор.
— Ага! Итак, я все же был прав. Мы здесь узники, а не гости.
— Нет, если я правильно поняла слова Арчи. Он сказал мне, что «при необходимости исход можно устроить», но лишь Верховный Оптимизатор понимает «все факторы» в достаточной степени, чтобы принять правильное решение.
— Еще один пример проклятых октопаучьих бредней, — буркнул Макс.
— Не думаю, — возразила Николь. — Я, пожалуй, обрадовалась… однако Арчи считает, что мы не сумеем встретиться с Верховным Оптимизатором до завершения матрикуляции… Это тот самый процесс, что занимает все время Джеми. Он происходит лишь раз в два года и затрагивает всю колонию.
— И сколько же эта самая матрикуляция продлится? — спросил Макс.
— Еще неделю. Ричард, Элли и я приглашены участвовать завтра «в каких-то сторонах» процесса… звучит интригующе.
— Мы с Мариусом несколько недель должны будем оставаться здесь, — проговорила Эпонина, обращаясь к Максу. — Поэтому неделю можно подождать без всяких проблем.
В этот момент в дверь постучался Синий Доктор. Октопаук вошел в спальню со специализированным оборудованием: с его помощью он собирался обследовать Мариуса. Макс поглядел на пластиковые мешки (в них копошились существа, все вместе напоминавшие черную пасту) и сердито спросил:
— Что это еще за мерзкая грязь?
Николь выложила свои собственные инструменты на стол возле постели.
— Макс, — произнесла она с улыбкой, — почему бы тебе не выйти минут на пятнадцать?
Чело Макса нахмурилось.
— Что вы собираетесь делать с моим мальчонкой? Поджарите на этом масле?
— Нет, — усмехнулась Николь. — Хотя по звукам тебе, быть может, и покажется это.
Элли взяла Никки на руки и обняла ее. Малышка моментально успокоилась.
— Мама уходит с Нонни, Бубой, Арчи и Синим Доктором, — сказала она. — Мы вернемся, когда ты ляжешь в постель… тебе здесь будет хорошо с миссис Наи, Кеплером, миссис Эп…
— А я не хочу оставаться здесь, — недовольным тоном проговорила Никки. — Я хочу с мамочкой, — она поцеловала Элли в щеку. На лице девчушки было написано ожидание.
Когда через несколько секунд Элли опустила ребенка на пол, чудесное личико Никки скривилось и она вновь заплакала.
— Я не хочу… — закричала она, как только мать вышла за дверь.
Элли покачала головой, когда все пятеро направились к площади.
— Хотелось бы знать, что с ней делать. После того инцидента на стадионе она все время липнет ко мне…
— Это вполне нормально, — сказала Николь. — Дети меняются очень быстро в ее возрасте… Тем более что Никки перестала быть центром всеобщего внимания после рождения Мариуса.
— А по-моему, проблема куда глубже, — произнесла Элли несколько секунд спустя. Она повернулась к Николь. — Извини, мама, но я думаю, чувство беззащитности, которое испытывает Никки, больше связано с отсутствием Роберта, чем с появлением Мариуса.
— Но Роберта нет с нами уже более года, — вмешался в разговор Ричард.
— Едва ли это существенно, — ответила Элли. — На каком-то уровне Никки, безусловно, помнит, что должна иметь обоих родителей… Быть может, она даже полагает, что сперва я бросила ее… а затем Роберт. Неудивительно, что ей не спокойно.
Николь мягко прикоснулась к дочери.
— Но, Элли, если ты права, зачем ей так сильно реагировать именно сейчас?
— Не знаю. Быть может, эта история с игуаной напомнила Никки, какая она беззащитная и насколько ей не хватает отца…
За спиной раздавался громкий плач Никки.
— Что бы ее ни тревожило, — вздохнула Элли, — надеюсь, она перерастет это. Когда она плачет, у меня такое чувство, будто ножом по сердцу.
На площади транспорта не оказалось. Арчи и Синий Доктор направились пешком к пирамиде, где октопауки и люди обычно проводили свои совещания.
— Сегодня особенный вечер, — проговорил Синий Доктор, — мы должны сообщить вам о многом, прежде чем вы оставите вашу зону.
— А где Джеми? — спросила Николь, когда они вошли в здание. — Я-то думала, что он идет с нами… да, чуть не забыла: что случилось с Геркулесом? Мы не видели его после Дня Изобилия.
Пока они поднимались по пандусу ко второму этажу пирамиды. Синий Доктор сообщил им, что Джеми находится со своими друзьями-выпускниками, а Геркулес получил другое назначение.
— Боже, — усмехнулся Ричард, — и даже не попрощался.
Октопауки, еще не научившиеся понимать шуток, извинилась за невежливое поведение Геркулеса, а потом упомянули, что к людям больше не будут приставлять ежедневного наблюдателя.
— Итак, Геркулеса выгнали за какую-то провинность? — спросил Ричард по-прежнему в ироническом тоне. Оба октопаука полностью игнорировали вопрос.
Они вошли в тот же конференц-зал, где Николь изучала пищеварительный процесс октопауков. Несколько больших листов пергамента или шкуры, на которые октопауки наносили свои рисунки и диаграммы, были развешены в уголке, лицом к стене. Синий Доктор попросил Ричарда, Николь и Элли сесть.
— Того, что вы увидите сегодня, — проговорил Арчи, — никогда не видел никто из неоктопауков после образования колонии на Раме. Мы берем вас с собой, чтобы повысить качество коммуникации между двумя видами. Очень важно, чтобы вы поняли, как следует реагировать, прежде чем мы оставим эту комнату и отправимся в Альтернативный Домен.
— Ни при каких обстоятельствах, — добавил Синий Доктор, — вы не должны нарушать ход событий и пытаться вступать там в непредусмотренные контакты. Вы должны следовать нашим инструкциям беспрекословно. Если вы не согласны на эти условия, немедленно известите нас, и мы оставим вас здесь.
Трое людей встревоженно переглянулись.
— Ты хорошо знаешь нас, — наконец сказала Николь. — Надеюсь, нам не придется делать того, что не соответствует нашим принципам и ценностям. Мы не можем…
— Подобное нас не касается, — перебил ее Арчи. — Мы лишь просим вас оставаться пассивными наблюдателями, что бы вы там ни увидели и ни испытали. Если вы испугаетесь или смутитесь и по каким-то причинам не сможете найти кого-нибудь из нас, просто сядьте там, где находитесь, сложив руки, и подождите, пока мы придем.
Наступило недолгое молчание.
— Даже не могу вам сказать, — продолжил Арчи, — насколько важно сегодня вечером ваше правильное поведение. Почти все оптимизаторы возражали, когда я попросил, чтобы вас допустили. Мы с Синим Доктором лично обещали, что вы не сделаете ничего неподходящего.
— Наши жизни будут в опасности? — спросил Ричард.
— Вероятно, нет, — ответил Арчи. — Но могут оказаться в опасности. И если сегодняшний вечер закончится фиаско из-за того, что кто-то из вас ошибется, я не уверен… — Арчи не закончил предложение, что весьма необычно для октопауков.
— Итак, ты сообщаешь нам, — проговорила Николь, — что наша просьба о возвращении в Новый Эдем каким-то образом связана со всей этой историей?
— Наши отношения, — заключил Арчи, — достигли определенного уровня. Допуская вас к процессу матрикуляции, мы пытаемся укрепить взаимопонимание с вами. В этом смысле я даю положительный ответ на ваш вопрос.
Они провели почти полтерта — два человеческих часа — в конференц-зале. Арчи начал с того, что объяснил, в чем собственно заключается матрикуляция. Джеми и его компаньоны, сообщил им октопаук, выросли и должны совершить переход во взрослое состояние. Жизнь молодежи контролируется, и им не разрешается принимать очень важных решений. В конце матрикуляции Джеми и другие молодые октопауки примут одно монументальное решение, которое в корне изменит сущность их жизни. И сама матрикуляция, и даже большая часть года, предшествующего ей, должны обеспечить взрослеющих октопауков информацией, которая поможет им принять столь важное решение.
— Сегодня, — проговорил Арчи, — всю молодежь отвезут в Альтернативный Домен, чтобы…
Ни Элли, ни Николь не смогли сразу перевести на английский слова, описывающие то, что увидят октопауки. После некоторого обсуждения, получив пояснения от Синего Доктора и Арчи, женщины решили, что лучше всего интерпретировать слова октопаука с помощью термина «представление на темы морали».
На несколько минут разговор отклонился от темы. Синий Доктор и Арчи пояснили людям, что Альтернативный Домен представляет в обиталище октопауков особую область, расположенную не под куполом.
— К югу от Изумрудного города, — говорил Арчи, — октопауки живут по другим законам. В Альтернативном Домене сейчас их обитает около двух тысяч; вместе с ними проживают еще три-четыре тысячи других существ, представляющих дюжину различных видов. Все они ведут беспокойную и беспорядочную жизнь. Там у октопауков нет над головой купола, готового укрыть их; нет запланированных обязанностей; они не имеют доступа к библиотеке; у них нет домов и дорог, за исключением тех, которые они сами соорудили для себя… продолжительность жизни составляет одну десятую от той, на которую может рассчитывать октопаук, обитающий в Изумрудном городе.
Элли вспомнила об Авалоне, учрежденном Накамурой, чтобы уладить вопрос, о котором колонисты Нового Эдема желали забыть. Она подумала, что Альтернативный Домен может представлять собой аналогичное поселение.
— Но почему, — спросила она, — столько ваших родичей (больше 10 %, если я не ошибаюсь) вынуждены жить вне купола?
— Ни одного октопаука не заставляют жить в Альтернативном Домене, — ответил Синий Доктор. — Все они оказались там по собственному выбору.
Синий Доктор отправился в уголок и принес оттуда несколько схем. Затем оба октопаука активно поясняли свои слова графическими материалами. Сперва они объяснили, что еще сотни поколений назад их биологи определили точную связь между сексуальностью и поведением существ их вида; она влияла на активность, агрессивность, территориальность, продолжительность жизни — если ограничиться самыми важными характеристиками. Это открытие было сделано на той стадии исторического развития октопауков, когда уже начинался переход к оптимизации. Но при всеобщем сочувствии к теоретически совершенной основе, способной облагодетельствовать общество, переходу серьезно мешали постоянные войны, племенные разногласия и прочие беспорядки. В те времена биологи октопауков определили, что только лишенное половых различий общество или же по крайней мере такое, в котором лишь немногие особи способны к сексуальной активности, может соблюдать принцип оптимизации, вынуждающий подчинять желания личности нуждам колонии.
Бесконечная последовательность конфликтов убедила всех прозорливых октопауков, что оптимизация останется только дурацкой фантазией, если не обнаружится какой-нибудь способ подавления индивидуализма, противостоящего наступлению нового порядка. Но что можно было сделать? И еще через несколько поколений, наконец, было сделано блестящее открытие: оказалось, что некое химическое соединение, выделенное из растения, похожего на сахарный тростник, — ему дали название «баррикан» — замедляет половое созревание октопауков. В течение нескольких сотен лет инженеры-генетики проектировали и обрабатывали разные варианты баррикана и в конце концов сумели предотвратить наступление половой зрелости при регулярном применении этого средства.
Опыты на отдельных существах и целых колониях октопауков принесли успех, который даже не снился биологам и прогрессивным политикам из ученых. Сексуально незрелые октопауки оказались более чувствительными к групповым концепциям оптимизации. При регулярном потреблении баррикана задерживалось наступление не только половой зрелости, но и старости. Старение, как весьма быстро определили октопауки-ученые, связано с теми же внутренними часами, что и созревание. А ферменты, приводившие к дряхлению организма октопауков в старости, даже не активировались, если половая зрелость не наступала.
Как утверждали Арчи и Синий Доктор, после этих колоссальных открытий общество октопауков претерпело быстрые перемены. Оптимизация утвердилась повсюду. Социальная наука октопауков начала продумывать организацию такого общества, в котором октопауки будут почти бессмертны, а причинами окончания жизни останутся лишь несчастные случаи или внезапные отказы жизненно важных органов. Когда все колонии заселили бесполые октопауки, амбиции и агрессивность, как и предсказывали биологи, почти исчезли.
— Все это происходило много поколений назад, — проговорил Арчи, — и теперь сделалось лишь информацией, которая может помочь вам представить сущность процесса матрикуляции. О состоянии дел в нашей колонии, не вдаваясь в подробности, расскажет Синий Доктор.
— Все октопауки, которых вам приходилось встречать до сих пор, — произнес Синий Доктор, — кроме москитоморфов и наполненных (и те и другие вообще бесполы), представляют собой существа, половая зрелость которых подавлена барриканом. Много лет назад, прежде чем авантюрист-биолог сумел обнаружить, каким образом можно изменить пол октопаука на противоположный, отпрысков могла производить только царица… Прежде нормальные взрослые октопауки разделялись на два пола. Существенное различие между ними заключалось в том, что один из полов способен по достижении зрелости оплодотворять царицу. Сексуально настроенные взрослые копулировали удовольствия ради, но, поскольку этот контакт не имел последствий, различия между полами стирались. Более того, долгосрочные связи в колониях чаще завязывались среди представителей одного пола, испытывавших сходные ощущения и разделявших общие точки зрения. Теперь ситуация усложнилась. Благодаря генетическому гению наших предшественников взрослая самка октопауков способна произвести в результате сексуального союза со взрослым самцом одного отпрыска, неспособного достичь зрелости и недолго живущего… в известном отношении умственно отсталого. Этих морфов вы не видели, потому что все они обитают в Альтернативном Домене.
Синий Доктор смолк. Продолжил Арчи.
— Каждый молодой гражданин нашей колонии во время матрикуляции решает, желает ли он достичь половой зрелости. Если ответ его будет отрицательным, октопаук отказывается от сексуальности перед оптимизаторами колонии. Так когда-то поступили и мы — я и Синий Доктор, который является самкой. По законам, действующим среди октопауков, лишь при матрикуляции личность может сделать подобный выбор без всяких последствий. Оптимизаторы не проявляют благосклонности к тем, кто без необходимости для колонии обнаруживает желание подвергнуться сексуальной метаморфозе после того, как их карьера уже тщательно спланирована и продумана.
И вновь заговорила Синий Доктор.
— После всего услышанного сегодня вы можете усомниться в том, что молодой октопаук способен выбрать половую зрелость. Но, откровенно говоря, и для этого есть причины, заставляющие по крайней мере некоторых молодых октопауков выбирать альтернативное состояние. Вот первая и главная: самка октопауков знает, что ее шансы породить отпрыска значительно уменьшаются, если она решает остаться бесполой после матрикуляции. Наша история свидетельствует о том, что этих самок лишь в случае крайней необходимости в значительном количестве привлекают к рождению молодых октопауков. Низкий уровень способностей и бесплодие делают их отпрысков менее желанными для колонии, кроме тех случаев, когда необходимо сразу влить в общество большее количество октопауков. Некоторым из молодых строгая регламентация и предсказуемость нашей жизни в Изумрудном городе кажутся неприемлемыми, они стремятся самостоятельно принимать решения. Есть такие, что опасаются решения оптимизаторов: боятся оказаться не там, где хотят. Но тем, кто выбирает сексуальность, жизнь в Альтернативном Домене представляется свободной и волнующей, полной очарования и приключений. Они не понимают, от чего отказываются… и в этот миг качество их жизни кажется им важнее возможной ее продолжительности…
Во время долгого разговора Ричард, Николь и Элли время от времени перебивали октопауков, спрашивая пояснений по важным вопросам. В конце концов выяснилось, что они точно перевели все объяснения октопауков. Настал вечер, и люди устали: подобное изобилие информации трудно переварить сразу.
— Минуточку, — заторопился Ричард, когда Арчи показал ему, что пора идти. — Простите… но, кажется, я не могу понять один фундаментальный вопрос. Почему вообще допускается этот выбор? Почему оптимизаторы не могут предписать всем октопаукам принимать баррикан и оставаться бесполыми, если колонии не требуется увеличить население?
— Очень хороший вопрос, — отозвался Арчи, — однако ответ будет сложным, а потому позвольте мне экономии ради ограничиться упрощенным объяснением: мы полагаем, что личность имеет право на свободный выбор в этом вопросе. И еще, как вы сегодня увидите, альтернаты также выполняют в нашей колонии определенные функции — при взаимной выгоде.
7
Выехав из отведенной людям зоны, повозка направилась не тем путем, которым они ехали на стадион в День Изобилия. На сей раз путь их лежал по тускло освещенным улицам на окраинах города. Люди не увидели ничего такого, что напоминало бы деловитые пестрые сцены, с которыми столкнулись во время предыдущей экскурсии. Спустя несколько фенгов транспорт доставил их к высоким закрытым воротам, очень похожим на те, через которые они впервые вступили в Изумрудный город.
Подошли два октопаука, заглянули в повозку. Арчи что-то проговорил им цветовыми полосами, и один из них вернулся в здешний аналог караульной будки. Ричард заметил яркие вспышки, запестревшие на темной стене.
— Связывается с властями, — сказала Синий Доктор людям. — Мы не уложились в отведенный для нашего прибытия интервал, и наш входной код более не действителен.
Подождав несколько ниллетов, второй октопаук поднялся в повозку и тщательно осмотрел ее. Никто из людей еще не видел столь строгих предосторожностей в Изумрудном городе, даже на стадионе. Опасения Элли только усилились, когда офицер службы безопасности октопауков без предупреждения открыл ее сумочку и проверил содержимое. Вернув сумочку Элли, октопаук спустился на землю. Ворота отворились, и повозка выехала из зеленого купола, но уже менее чем через минуту остановилась в темноте.
Кроме них на стоянке находилось еще тридцать или сорок транспортных средств.
— Эта область, — пояснила Синий Доктор, пока они спускались из повозки в свете пары светляков, — называется Районом Искусств. Кроме него и зоопарка, расположенного неподалеку, других районов Альтернативного Домена октопауки, проживающие в Изумрудном городе, обычно не посещают. В особенности оптимизаторы не одобряют посещения жилых массивов, которые расположены южнее… В основном октопауки знакомятся с Альтернативным Доменом, совершая короткую поездку на последней неделе матрикуляции.
Здесь было куда прохладнее, чем в Изумрудном городе. Арчи и Синий Доктор устремились вперед. Люди еще не видели, чтобы октопауки передвигались с подобной скоростью.
— Поспешите, — проговорил Арчи, обернувшись, — или мы опоздаем. — Людям пришлось бежать, чтобы держаться с ними вровень.
Пройдя примерно три сотни метров, они приблизились к освещенному району. Тут Арчи и Синий Доктор заняли места по краям шедших рядом людей, так что все пятеро шли бок о бок.
— Мы входим на Площадь Художников, — сказала Синий Доктор, — здесь альтернаты предлагают для обмена свои художественные произведения.
— Как это для обмена? — спросила Николь.
— Артистам нужны кредиты на еду и прочие необходимые вещи. Они предлагают свои произведения обитателям Изумрудного города, у которых есть лишние деньги, — ответила Синий Доктор.
И хотя Николь охотно бы продолжила разговор на эту тему, ее внезапно отвлекла ошеломляющая вереница предметов на самодельных лотках; на Площади Художников собралось изрядное количество октопауков и других существ. Квадратную площадь со стороной метров семьдесят или восемьдесят пересекала широкая улица, протянувшаяся от театра, к которому они направлялись. По обоим бокам шеренги Арчи и Синий Доктор протянули щупальца вдоль человеческих спин, и все пятеро единым строем ушли с кишащей разнообразными существами площади.
Тут их остановили несколько октопауков, державших предназначенные для обмена предметы. Ричард, Николь и Элли сразу заметили, что, как говорил им Арчи во время долгой беседы, альтернаты не следовали официальным речевым обычаям, принятым среди октопауков Изумрудного города. Вокруг голов не струились опрятные цветовые полосы; их заменяли неуклюжие, небрежные последовательности цветовых пятен различной ширины. Один из уличных торговцев, небольшой, очевидно, молодой октопаук, когда Арчи движением конечности велел ей или ему удалиться, перепугал Элли, на несколько долей секунды охватив щупальцем ее руку. Арчи тремя щупальцами грубо отбросил нападавшего с пути — в направлении одного из октопауков с тряпочным мешочком через плечо. Синий Доктор пояснила, что наличие мешка указывает на то, что данный октопаук является полицейским.
Николь шла быстро, но вокруг было столько нового — и она вдруг ощутила, что задыхается. Даже не представляя назначение многих предметов, которые предлагались для обмена на площади, она сумела заметить и оценить попадавшиеся кое-где картины, скульптуры и крошечные статуэтки из дерева либо из какого-то аналогичного материала, изображавшие различных обитателей, Изумрудного города. В одной секции квадрата были выставлены цветные узоры, нанесенные на нечто вроде пергамента. Потом уже, внутри театра, Синий Доктор пояснила, что форма искусства, воплощенная этими узорами, совмещает, по человеческим меркам, поэзию и каллиграфию.
Пересекая улицу, Николь заметила на стене, в двадцати метрах слева от нее, большую на редкость прекрасную фреску — смелые цвета радовали глаз, а композиция свидетельствовала о мастерстве художника, знавшего как материал, так и оптические закономерности. Впечатляла и техника, но заворожили Николь эмоции, запечатленные в телах и лицах октопауков и других созданий, изображенных на фреске.
— Триумф оптимизации, — бормотала Николь себе под нос, наклоняя голову, чтобы прочитать подпись, сделанную красками… В верхней части фрески был изображен космический корабль на фоне звезд, под ним океан кишел живыми существами, с противоположных сторон его охватывали джунгли и пустыня. В середине огромный октопаук с посохом стоял на груде из тридцати-сорока распростертых животных, шевелившихся в пыли под его щупальцами. Сердце Николь едва не выпрыгнуло из тела, когда она увидела, что одно из поверженных существ было молодой женщиной, бронзовотелой, с пронзительными голубыми глазами и короткими кудрявыми волосами.
— Поглядите-ка на эту фреску, — воскликнула она, обращаясь к остальным.
В этот миг какое-то небольшое животное пробежало у них под ногами и отвлекло всех. Двое октопауков прогнали нарушителя и вновь направились вместе со своими спутниками к театру. Шагая по улице, Николь обернулась назад, чтобы проверить действительно ли она увидела молодую женщину на картине или это ей только показалось. Издали она не могла различить черт лица, но Николь тем не менее не сомневалась, что видела ее. «Но как и когда?» — гадала Николь, входя в театр.
Занятая своим открытием, Николь лишь вполуха слушала разговор Ричарда с Арчи о том, как использовать транслятор во время представления. Когда люди заняли свои стоячие места в пятом ряду круга над ареной и Синий Доктор показала одним щупальцем на сектор слева от них, где находились Джеми и другие матрикулирующие октопауки, она даже не взглянула в ту сторону. «Должно быть, я ошиблась», — решила Николь. Ей хотелось, оставив все, бежать на площадь и проверить, так это или нет. Но потом она вспомнила, как Арчи настаивал на тщательном соблюдении всех инструкций именно сегодня. «Сомнений нет, женщину с этой картины я видела, — сказала себе Николь, когда три больших светляка слетели вниз и повисли над ареной в центре театра, — но если все так, что означает это изображение?»
В спектакле не было перерывов, и продолжался он чуть дольше двух вуденов. Действие происходило непрерывно, причем на сцене постоянно находилось несколько октопауков. Не было ни декораций, ни костюмов. В начале театрального зрелища семеро основных персонажей вышли вперед и кратко представились — двое матрикулирующих пауков каждого пола, по паре приемных родителей и один альтернативный самец… когда он говорил, яркие прекрасные цвета разбегались до самых концов щупалец.
За несколько первых минут спектакля выяснилось, что двое матрикулирующих молодых дружили многие годы и, невзирая на добрый и разумный совет приемных родителей, выбрали раннюю половую зрелость. «Я хочу, — говорила молодая октопаучиха в своем первом монологе, — породить дитя от союза с моим другом». Во всяком случае, так Ричард перевел ее слова. Он с радостью взирал на результаты своей работы с усовершенствованным транслятором и, забыв, что октопауки глухи, беспрестанно разговаривал во время всего представления.
Сойдясь в центре сцены, четверо октопауков-родителей, выразили беспокойство: «могучие незнакомые эмоции», сопровождающие сексуальную трансформацию, безусловно, изменят судьбу их приемных детей. Впрочем, стараясь быть объективными, все четверо взрослых признали, что, поскольку сами они решили отложить половую зрелость, то не могут дать совет, основанный на собственном опыте.
Где-то в середине представления оба молодых октопаука разошлись по противоположным углам сцены, и, судя по освещению и нескольким коротким репликам актеров, аудитория могла заключить, что каждый из них, перестав принимать баррикан, оказался в одиночестве — в некотором переходном домене.
Наконец, преобразившись, два октопаука пересекли сцену и встретились в центре ее; вид их цветовой речи полностью изменился. Эффект потрясал, актеры добились его, сделав ярче краски слов… четкие, почти идеальные полосы юношеских разговоров обрели индивидуальные особенности. На сцене их сразу окружили с полдюжины октопауков — все альтернаты, судя по разговору, — и пара животных, похожих на польские сосиски; эти гонялись за всем, что только могли заметить. Молодая пара явно оказалась в Альтернативном Домене.
Из темноты, окружавшей сцену, появился альтернативный самец, представленный в начале спектакля. Яркими речами, в которых октопаук-актер сперва заставлял слова обегать голову горизонтальными и вертикальными полосами, а затем сложил из них геометрические узоры, чередуя их с фейерверками, исходящими из разных мест головы, пришелец полностью зачаровал молодую самку и увел ее от друга детства. Немного ниллетов спустя старший альтернат, умевший говорить удивительными цветовыми полосами, пристроив младенца в передний мешок молодой самки, оставил ее «в слезах» — так истолковал Ричард ее пребывание в уголке сцены… В одиночестве она посылала вокруг головы неровный импульс за импульсом.
Тут самец, матрикулировавший в ранних сценах, явился на свет, увидел свою истинную любовь в отчаянии и исчез в окружавшей сцену темноте. Через мгновение он вернулся с альтернатом, совратившим его подружку, и два самца сошлись в жуткой, но завораживающей схватке посреди сцены. На головах их бушевали цвета; целый фенг они ударяли, крушили, душили, сотрясали друг друга судя по всему, победил младший октопаук, поскольку, когда действие закончилось, альтернат остался без движения на сцене. Скорбные заключительные реплики героя и героини говорили о морали всего представления. Когда оно завершилось, Ричард, взглянув на Николь и Элли, с непочтительной улыбкой отметил:
— Прямо как у нас в «Отелло», где все в конце концов погибают.
Под надзором октопауков с мешочками матрикулирующая молодежь первой покинула театр, за ними последовали Арчи, Синий Доктор и их спутники-люди. Процессия остановилась на улице несколько минут спустя, тесным кольцом окружив троих октопауков, занявших середину улицы. Ричард, Николь и Элли, ощутив прикосновение могучих щупалец своих друзей к спинам, остановились, чтобы посмотреть на происходящее. Двое из октопауков, находившихся в центре толпы, были с жезлами и сумками; третий, которого они держали, широкими и неровными цветовыми полосами твердил: «Пожалуйста, помогите мне».
— Эта октопаучиха, — проговорил один из полицейских, четко отмеривая слова, — уже четыре цикла назад попавшая в Альтернативный Домен, никак не научится добывать кредиты. В предыдущем цикле ее предупредили, что она сделалась растратчицей наших общих ресурсов; за два дня до праздника Изобилия ей было приказано готовиться к терминации. С тех пор она пряталась среди друзей в Альтернативном Домене…
Скрючившаяся октопаучиха вдруг метнулась в толпу — в ту сторону, где стояли люди. Толпа отступила назад, и Элли, оказавшаяся ближе всех к тому месту свалки, упала на землю. Менее чем за ниллет полиция с помощью Арчи и нескольких матрикулирующих молодых вновь схватила беглянку.
— Нежелание явиться на запланированную терминацию является одним из самых худших преступлений, которые может совершить октопаук, — сказал полицейский. — Оно наказывается немедленной терминацией сразу после задержания.
Один из полицейских извлек из наплечной сумки несколько извивающихся червеподобных существ. Преступная октопаучиха отчаянно противилась, но двое полицейских затолкали червей ей в рот. Каждый из них дважды ударил осужденную жезлом, и она рухнула между своими палачами. Уже успевшая подняться на ноги Элли не смогла подавить крик ужаса, когда существа исчезли во рту октопаучихи. Та ощутила дурноту, но смерть наступила быстро.
Возвращаясь рука об руку с Арчи и Синим Доктором по площади обратно к стоянке, где их ожидала повозка, никто из людей не проронил ни слова. Николь была настолько ошеломлена увиденным, что даже не вспомнила о картине, на которой, как ей показалось, было изображено человеческое лицо.
Николь так и не сумела заснуть и посреди ночи услышала шум в гостиной. Она торопливо поднялась с постели и накинула халат. Не включая света, Элли сидела на кушетке. Николь опустилась возле дочери и взяла ее за руки.
— Не смогла уснуть, мама. Я все передумала, но ничего не складывается… мне кажется, что меня предали.
— Понимаю, Элли. Я ощущаю то же самое.
— Я думала, что понимаю октопауков. Я доверяла им… я считала, что они во многом выше нас, но после увиденного сегодня…
— Убийство не радует никого. Даже Ричард сперва ужаснулся… Но, когда мы легли спать, шепнул мне: он не сомневается в том, что эпизод на улице инсценирован специально для матрикуляторов… Еще посоветовал не делать сразу далеко идущих выводов и не позволять себе излишней эмоциональной реакции на отдельный инцидент…
— Я еще никогда не видела, чтобы разумное существо убивали прямо на моих глазах… И за какое преступление? За нежелание явиться на терминацию?
— Мы не можем судить их теми же критериями, что и людей. Октопауки — вид совершенно другой, их социальная организация полностью отличается от нашей и наверняка даже сложнее. Мы только начинаем их понимать… Не забудь — они вылечили Эпонину от RV-41 и позволили нам воспользоваться их техникой, когда у нас возникли трудности при рождении Мариуса.
— Я не забыла, — ответила Элли. Она помолчала несколько секунд. — Знаешь, мама, я разочарована: как тогда в Новом Эдеме удивлялась, почему люди, способные делать добро, могут терпеть тирана, подобного Накамуре. А теперь оказалось, что и октопауки могут быть столь же скверными на свой лад… повсюду так много несправедливости…
Николь утешила дочь, обняв ее за плечи. «Нет легких ответов, моя дорогая Элли», — подумала она. Перед ее умственным взором торопливо пробежала цепь невероятных событий прошедшей ночи, в том числе и оставшаяся неизвестной женщина на фреске октопауков. «Зачем же все это, бабуся? — спросила она себя. — Действительно ли там было это лицо или ты переутомилась и излишнее фантазии начинают смущать тебя?»
8
Окончив бритье, Макс смыл с лица остаток желе, что служило здесь кремом для бритья. Помедлив, вытащил пробку, и вода исчезла из каменного умывальника. Тщательно вытершись небольшим полотенцем, Макс вернулся к Эпонине, сидевшей на кровати с Мариусом на руках.
— Ну, мамзелька, — усмехнулся он, — скажу тебе честно — волнуюсь: с кем, с кем, а с Верховным Оптимизатором еще не встречался. — Он подошел к ней. — Помню, правда, был я раз в Литл-Роке на встрече фермеров, пришлось сидеть на банкете рядом с губернатором Арканзаса… Тогда я тоже нервничал, но чуть-чуть.
Эпонина улыбнулась.
— Вот волнующимся я представить тебя не могу.
Макс молча глядел на жену и сына. Младенец ворковал за едой.
— А тебе действительно приятно возиться с ним?
Эпонина кивнула.
— Такого удовольствия я еще не испытывала. Чувства — не знаю точного слова, — быть может, общности, близости… это неописуемо.
Макс покачал головой.
— Да, мы ведем удивительную жизнь! Прошлой ночью, меняя Мариусу пеленки, я подумал: вот мы, как миллионы людей, возимся со своим первенцем, а за дверями этого дома город инопланетян, в котором заправляют… — мысль свою он не закончил.
— С последней недели Элли переменилась, — произнесла Эпонина. — Она словно погасла и все разговаривает о Роберте…
— Казнь потрясла ее, — прокомментировал Макс. — Наверное, женщины от природы более чувствительны к насилию. Помню, как Клайд с Виноной поженились. Он привез ее к себе на ферму, и когда нам пришлось зарезать парочку свиней, лицо у нее стало совсем белым… она ничего не сказала, но больше смотреть не стала.
— Элли молчит о событиях той ночи, — проговорила Эпонина, перекладывая Мариуса к другой груди. — Это вовсе на нее не похоже.
— Вчера вечером Ричард попросил у Арчи объяснений, когда они обсуждали список деталей, необходимых для изготовления транслятора для каждого из нас… Он утверждает, что поганый октопаук вилял, как лиса, и прямых ответов не давал. Арчи даже не стал подтверждать то, что Синий Доктор рассказывала Николь о принципах терминационной политики.
— Жутковато, не правда ли? — Эпонина скривилась и продолжила:
— А Николь говорила, что Синий Доктор несколько раз ей все повторила, а потом она сама пересказала то же самое на английском в присутствии Синего Доктора, чтобы удостовериться в том, что правильно все поняла.
— Ничего сложного, — Макс выдавил улыбку, — даже для фермера. Любой взрослый октопаук, вклад которого в нужды колонии за определенный период времени не равен ресурсам, израсходованным на поддержание его жизни, зачисляется в терминационный список. И если виновный не исправляется, после назначенного времени его терминируют.
— Синий Доктор говорила, — ответила Эпонина после короткой паузы, — что политику определяют оптимизаторы. Они решают, кто чего стоит…
— Я знаю, — сказал Макс, опуская руку, чтобы погладить младенца по спинке. — Наверное, поэтому Ричард и Николь так волнуются сегодня. Нас никто не упрекал, но мы пользуемся ресурсами колонии достаточно долго и едва ли способны как-то расплатиться с ними…
— Ты готов. Макс? — Николь просунула в дверь голову. — Все уже вышли и ждут у фонтана.
Макс наклонился и поцеловал Эпонину.
— А вы с Патриком сумеете справиться с Бенджи и детьми? — спросил он.
— Безусловно, — ответила Эпонина. — С Бенджи никаких сложностей не предвидится, а Патрик столько времени проводит с детьми, что стал специалистом по их воспитанию.
— Я люблю тебя, мамзелька, — произнес Макс, махнув на прощание.
Возле рабочего пространства Верховного Оптимизатора для них поставили пять кресел.
Даже когда Николь второй раз пояснила смысл слова «офис» Арчи и Синему Доктору, оба октопаука дружно заявили, что слова «рабочее пространство» значительно лучше описывают место, где работает Верховный Оптимизатор.
— Иногда Верховный Оптимизатор несколько запаздывает, — извиняясь, проговорил Арчи. — Неожиданные события в колонии могу заставить ее изменить запланированный распорядок дня.
— Значит, действительно происходит нечто весьма серьезное, — сказал Ричард Максу. — Пунктуальность является одной из отличительных черт октопауков как вида.
Пятеро людей в молчании ожидали встречи, погрузившись каждый в собственные раздумья. Сердце Наи отчаянно колотилось. Смущенная и взволнованная, она вспомнила, что испытывала аналогичное чувство школьницей, ожидая аудиенции у дочери короля Таиланда, принцессы Сури, после того как выиграла первый приз на общенациональном учебном конкурсе.
Через несколько минут октопаук пригласил людей в следующую комнату, где их известили о том, что Верховный Оптимизатор вместе с советницами вот-вот прибудет. Здесь через прозрачные окна они могли видеть суету вокруг себя. Небольшой зал напомнил Ричарду пульт управления ядерной энергоустановкой или рубку пилотируемого космического корабля: повсюду октопаучьи компьютеры и видеомониторы, возле них — техники. Ричард захотел узнать, чем заняты октопауки снаружи, но, прежде чем Арчи успел ответить, в комнату вошли три октопаука.
Все пятеро людей рефлекторно поднялись. Арчи представил людей Верховному Оптимизатору, ее заместителю по Изумрудному городу и главному оптимизатору службы безопасности. Трое октопауков протянули по одному щупальцу к людям, обменявшись с ними рукопожатием. Арчи пригласил людей садиться, и Верховный Оптимизатор немедленно приступила к разговору.
— Мы знаем, — сказала она, — что вы затребовали разрешения возвратиться в Новый Эдем, чтобы присоединиться к остальным представителям вашего вида, обитающим на Раме. Подобное требование нас не удивляет, поскольку исторические данные свидетельствуют, что большая часть наделенных сильными эмоциями разумных существ, прожив известное время в окружении чуждых им инопланетян, начинает ощущать дискомфорт и стремится вернуться в более знакомый мир. И сегодня мы просто хотим предоставить вам дополнительную информацию, способную повлиять на ваше решение возвратиться в Новый Эдем.
Арчи пригласил всех людей последовать за Верховным Оптимизатором. Группа прошла через комнату, похожую на те две, которые они уже посетили, и вступила в прямоугольный зал с дюжиной настенных экранов, размещенных на уровне глаз октопауков.
— Еще до вашего бегства мы внимательно следили за развитием событий в вашем поселении, — проговорила Верховный Оптимизатор, когда все собрались.
— Сегодня мы решили поделиться с вами некоторыми новостями.
Мгновение спустя включились экраны на стенах; на каждом двигались люди, занятые повседневными делами в Новом Эдеме. Качество изображения было отнюдь не идеальным, и каждый видеоотрывок длился не более нескольких нилдетов, но в смысле происходящего на экранах ошибиться было трудно.
На несколько секунд люди потеряли Дар речи. Замерев, они разглядывали изображения на стенах. На одном из экранов Накамура, одетый как японский сегун, держал речь перед толпой, собравшейся на площади Сентрал-Сити. В его руке был большой рисунок, изображающий октопаука, и хотя экраны безмолвствовали, из его действий и жестов толпы было ясно, что Накамура призывает всех выступить против октопауков.
— Ну, черт побери, — Макс переводил взгляд с одного экрана на другой.
— А посмотрите-ка туда, — произнесла Николь. — Это же Эль-Меркадо в Сан-Мигеле.
В беднейшем из четырех поселков Нового Эдема дюжина белых и желтокожих крепышей с лентами каратистов на головах избивала четырех черных и смуглых юношей прямо перед глазами пары новоэдемских полицейских и безрадостной толпы жителей деревни. После драки Тиассо и Линкольны подобрали избитых, а окровавленные тела погрузили в большую повозку с тремя колесами.
На другом экране хорошо одетые люди, в основном белые и азиаты, веселились в Вегасе Накамуры. Яркие огни манили в казино, на котором огромная реклама объявляла о «Дне Благодарности Гражданина» и сулила каждому участнику вечеринки бесплатно дюжину лотерейных билетов. Обрамляли рекламу два больших плаката с портретом Накамуры — улыбающегося, в белой рубашке и галстуке.
Монитор на стене за спиной Верховного Оптимизатора показал внутренности тюрьмы Сентрал-Сити. Арестованную женщину с живописной прической заталкивали в камеру, где уже находилось двое заключенных. Новая гостья исправительного заведения явно жаловалась на тесноту, но полицейский без колебаний втолкнул ее в камеру и расхохотался. Когда он вернулся к столу, видео показало две фотографии, приколотые к стене: под изображениями Ричарда и Николь крупными черными буквами было выписано слово «НАГРАДА».
Октопауки терпеливо ожидали, пока люди разглядывали экран за экраном. «Как такое могло произойти?» — повторял Ричард, качая головой. Потом экраны вдруг погасли.
— Мы выбрали сорок восемь отрывков, — проговорила Верховный Оптимизатор, — чтобы показать вам, что все они сделаны в Новом Эдеме за последние восемь дней. Оптимизатор — вы зовете его Арчи — располагает каталогом отрывков, в котором приводится время, место и описание событий. Если хотите, вы можете провести здесь больше времени, проглядеть отрывки еще раз, обсудить их и задать вопросы двум октопаукам, которые привели вас сюда. У меня есть другие дела… но, если завершив просмотр, вы пожелаете вновь пообщаться со мной, я предоставлю вам эту возможность.»
Верховный Оптимизатор оставила зал, за ней последовали обе помощницы. Николь опустилась в одно из кресел. Она побледнела и словно ослабла. Элли подошла к ней.
— Что с тобой, мама?
— Все в порядке, — ответила Николь. — Как только начали показывать эти отрывки, я ощутила острую боль в груди. Наверное, от удивления и волнения. Но сейчас все в норме.
— Быть может, ты хочешь вернуться домой отдохнуть? — спросил Ричард.
— Смеешься? — отозвалась Николь со своей характерной улыбкой. — Я не пропущу этих кадров, даже если бы мне грозила смерть.
Немые короткие фильмы они рассматривали почти три часа. Из видео было ясно, что о какой-либо свободе личности в Новом Эдеме не может быть и речи и что большая часть колонистов с трудом обеспечивает себе даже скромное существование. Накамура укрепил свою власть над колонией и раздавил всю оппозицию. Но правил он гражданами мрачными и несчастными.
Сперва все люди следили за каждым отрывком совместно, но через три или четыре просмотра Ричард решил, что подобная трата времени крайне неэффективна.
— Оптимизатор ты наш, — объявил Макс, не думая возражать.
В одном кадре промелькнула Кэти. В Вегасе выходила на работу ночная смена. Уличные проститутки искали клиентов у дверей одного из клубов. Кэти подошла к одной из женщин, о чем-то недолго поговорила с ней и исчезла из виду. Ричард и Николь отметили, как исхудала и устала их дочь. Они попросили Арчи несколько раз повторить отрывок.
Другой был целиком отведен госпиталю в Сентрал-Сити. Без всяких слов было ясно, что там не хватает лекарств, персонала… что оборудование приходит в негодность. В одной из наиболее отвратительных сцен молодая женщина средиземноморского происхождения — наверное, гречанка, — умирала после трудных родов. Палату освещали свечи, а контрольная аппаратура, способная помочь поставить диагноз и спасти ее жизнь, необъяснимым образом так и оставалась не включенной возле постели.
Во всех посвященных госпиталю сценах фигурировал Роберт Тернер. Как только Элли увидела фигуру мужа в знакомом коридоре, она разразилась слезами. И прорыдала весь отрывок, а потом сразу попросила повторить. Только поглядев на мужа третий раз, она сумела что-то выговорить:
— Такой замученный, такой утомленный. Роберт так и не научился заботиться о себе.
Когда все наконец выдохлись и более не хотели повторений, Арчи спросил у людей: не желают ли они переговорить с Верховным Оптимизатором?
— Не теперь, — ответила Николь, выражая всеобщее мнение. — Нам нужно время, чтобы переварить все, что мы видели.
Наи поинтересовалась, нельзя ли кое-какие отрывки прихватить с собой в Изумрудный город.
— Мне бы хотелось рассмотреть их повнимательнее в свободное время, а также показать все Патрику и Эпонине. — Арчи ответил, что, к сожалению, видеозаписи можно просматривать лишь в одном из коммуникационных центров.
Возвращаясь в свою зону, Ричард разговаривал с Арчи, демонстрируя, как хорошо работает теперь его транслятор в реальном времени. Ричард завершил последние испытания как раз за день до встречи с Верховным Оптимизатором. Транслятор мог переводить и естественную речь октопауков, и специально подогнанный под визуальные способности людей диалект. Арчи выразил восхищение.
— Кстати, — добавил Ричард погромче, чтобы все сородичи могли слышать его, — едва ли можно надеяться, что вы расскажете, каким способам вам удалось получить видеоотрывки из Нового Эдема.
Арчи ответил не колеблясь:
— Их приносят летающие видеоквадроиды. Это более совершенный вид, они еще меньше по размеру, чем обыкновенные.
Николь перевела Максу и Наи.
— Е-мое, — бормотнул Макс, энергично тряхнув головой. Он встал и перешел к противоположной стенке повозки.
— Я никогда не видел Макса таким печальным и напряженным, — проговорил Ричард, обращаясь к Николь.
— И я тоже, — ответила она. Пообедав вместе с семьей и друзьями, они совершали моцион по специально выделенной для этих целей тропе. Одинокий светляк следовал за Ричардом и Николь от конца их тупика до площади на другом конце улицы и обратно.
— Как по-твоему. Макс передумает возвращаться? — спросил Ричард, когда они вновь обогнули фонтан.
— Не знаю. Похоже, он потрясен… но еще больше ему не нравится, что октопауки способны видеть все, что мы делаем. Вот почему он хочет вместе с семьей вернуться в Новый Эдем, даже если все остальные останутся здесь.
— Ты не нашла возможности переговорить с Эпониной с глазу на глаз?
— Позавчера она принесла Мариуса, когда он проснулся днем. Пока я мазала ему сыпь, она спросила меня, говорила ли я Арчи о том, что они собрались уходить… причем с испугом.
Они обходили площадь. На ходу Ричард вытащил небольшой платок и вытер пот со лба.
— Все так переменилось, — проговорил он, обращаясь столько же к себе, сколько и к Николь.
— Не сомневаюсь, что все это учтено в планах октопауков. Демонстрируя нам эти кадры, они не только хотели показать, что в Новом Эдеме не все благополучно. Они знали, как мы отреагируем, получив достаточно времени на обдумывание.
Пара в безмолвии направилась назад к своему временному пристанищу. Когда они в очередной раз огибали фонтан, Ричард произнес:
— Итак, они наблюдают за всем, что мы делаем, не исключая и этого разговора?
— Безусловно, — ответила Николь. — Именно это хотели сказать нам октопауки, показав кадры… Нам не позволено иметь секретов. О бегстве не может быть и речи. Мы полностью в их власти… Хотя я со своим мнением, наверное, останусь в одиночестве, но я все же не верю, что они намереваются причинить нам вред… Впоследствии они, возможно, даже позволят нам вернуться в Новый Эдем…
— Этого никогда не произойдет. Тогда они растратят бездну ресурсов без видимого эффекта. Ситуация, бесспорно, не оптимальная… нет, я полагаю, что октопауки все еще пытаются пристроить нас каким-то образом в свою замкнутую систему.
Ричард и Николь торопливо совершили последний обход, остановились возле фонтана, попили воды.
— А как ты себя чувствуешь? — спросил Ричард.
— Великолепно. Ни боли, ни одышки. Вчера меня обследовала Синий Доктор, она не обнаружила новой патологии. Мое сердце просто ослабело и состарилось… следует учитывать все связанные с этим проблемы.
— Интересно, какую нишу мы займем в мире октопауков, — проговорил Ричард несколько мгновений спустя, когда оба они умывались.
Николь поглядела на мужа.
— А кто, как не ты, несколько месяцев назад смеялся надо мной, когда я пыталась разобраться в их мотивах?… Неужели ты можешь быть настолько уверен в том, что понимаешь цели октопауков?
— Вовсе нет, — ухмыльнулся Ричард. — Но естественно предположить, что высшие существа в любой ситуации будут руководствоваться логикой.
Ричард разбудил Николь посреди ночи.
— Прости, что беспокою тебя, дорогая, но у меня есть проблема.
— Что такое? — спросила Николь, садясь в постели.
— Дело неловкое, — ответил Ричард. — Вот почему я молчал об этом раньше… Все началось после Дня Изобилия… Я думал, что все пройдет, но на прошлой неделе боль стала нестерпимой…
— Продолжай, Ричард, — Николь ощущала легкое раздражение от того, что муж нарушил ее сон. — Ну же… о какой боли ты говоришь?
— Каждый раз при мочеиспускании я ощущаю это жжение…
Задумавшись, Николь попыталась подавить зевок.
— Кроме того, ты стал мочиться чаще? — заключила она.
— Да… как ты узнала?
— Когда Ахиллеса купали в реке Стикс, его, должно быть, держали за простату, — проговорила она. — Безусловно, эта железа — самая слабая деталь в анатомии мужчины… Ляг на живот, я осмотрю тебя.
— Прямо сейчас?
— Если из-за боли ты способен разбудить меня посреди ночи, — усмехнулась Николь, — то по крайней мере можешь поскрежетать зубами, пока я буду пытаться проверить свой диагноз.
Синий Доктор и Николь сидели вместе в доме октопауков. На одной из стен застыли четыре кадра.
— Изображение на крайнем левом, — проговорила Синий Доктор, — показывает новообразование, каким оно было десять дней назад в то утро, когда ты попросила меня подтвердить диагноз. На втором кадре представлено увеличенное изображение опухолевых клеток. Клеточная аномалия, которую вы называете раком, помечена синим пятном.
Николь хмуро улыбнулась.
— Я с трудом пытаюсь переориентировать свое мышление, — сказала она. — Разговаривая со мной о заболевании Ричарда, ты пользуешься не сочетанием цветов, означающим болезнь, а словом, которое на вашем языке означает аномалию.
— Для нас, — ответила Синий Доктор, — болезнь есть нарушение правильного функционирования организма, вызванное внешним агентом, таким, как бактерия или вирус. Другое дело — биохимическая аномалия, приводящая к разрастанию неправильных клеток. В нашей медицине в этих областях используются совершенно различные методики. Рак, поразивший организм твоего мужа, своим возникновением обязан старению, а не болезням, подобным вашим пневмонии и гастроэнтериту.
Синий Доктор протянула щупальце к третьей картинке.
— На этом изображении мы видим опухоль через три дня после того, как особые химикалии были тщательно рассеяны нашими микробиологическими агентами по месту аномалии. Новообразование начало сжиматься, ведь опухолевые клетки перестали образовываться. На последнем снимке, взятом сегодня утром, простата Ричарда вновь кажется нормальной. Все раковые клетки погибли, а новые не возникли.
— Так с ним теперь все будет в порядке? — спросила Николь.
— Наверное, — ответила Синий Доктор. — Абсолютной уверенности, конечно нет, поскольку мы не обладаем всеми необходимыми данными о жизненном цикле клеток ваших организмов. Они обладают некоторыми уникальными характеристиками (так бывает всегда, когда мы сталкиваемся с видами, прошедшими эволюционный процесс, во многом отличающийся от уже известных нам существ), поэтому мы допускаем возможность восстановления аномалии. Однако, учитывая опыт, накопленный на многих видах живых существ, я бы сказала, что образование новой опухоли на простате маловероятно.
Николь поблагодарила октопаука-коллегу.
— Просто великолепно, — проговорила она. — Как было бы чудесно, если бы мы могли каким-то образом передать на Землю ваши медицинские познания.
Изображения исчезли со стены.
— О, тогда у вас возникнет множество социальных проблем, если я правильно понимаю обстановку на вашей планете, — ответила Синий Доктор. — Если представители вашего вида перестанут умирать от болезней или клеточных аномалий, ожидаемый срок жизни личности заметно повысится… Мы тоже миновали подобный этап, когда наступил золотой век биологии, и буквально за несколько поколений продолжительность жизни октопауков увеличилась вдвое… И мы не смогли достигнуть общественного равновесия, пока принцип оптимизации не был положен в основу нашего общества. Мы располагаем множеством свидетельств, что без разумных терминационных мер и соответствующего планового возобновления населения колония почти бессмертных существ впадает в хаос за относительно короткий период времени.
Николь ощутила острый интерес.
— Смысл твоих слов я воспринимаю скорее умом. Если каждый будет жить очень долго, при ограниченных ресурсах численность населения скоро превысить уровень, задаваемый жизненным пространством, количеством продуктов питания. Но как человек немолодой я вынуждена признать, что уже сама идея терминационной политики путает меня.
— В начале истории, — проговорила Синий Доктор, — наше общество было организовано подобно вашему, и почти все решения принимались старейшими представителями вида. А потому, когда продолжительность жизни резко возросла, проще было ограничить возобновление вида, чем установить планируемую терминацию. Но прошло немного времени, и стареющее общество начало загнивать. Как может объяснить Арчи и любой хороший оптимизатор, коэффициент «окостенения» в наших колониях сделался настолько большим, что практически все новые идеи отвергались. Подобные гериатрические колонии гибли в основном потому, что не могли приспособиться к изменяющимся условиям жизни во Вселенной.
— Итак, значит с этого начинается оптимизация?
— Да. Если личность считает процветание всей колонии самой важной частью во всей управляющей функции, то сразу становится понятным, что планируемая терминация представляет собой критический элемент всей проблемы оптимизации. Арчи может показать вам, к сколь тяжелым последствиям для всей колонии в целом приводят огромные затраты на граждан, чей суммарный вклад является относительно низким. Колония процветает за счет своих долголетних членов, способных возместить все расходы, сохраняя здоровье.
Николь переспросила Синего Доктора, чтобы проверить, правильно ли она поняла некоторые из ее слов. Потом помолчала два-три ниллета.
— Стало быть, — наконец проговорила она, — хотя старение у вас задерживается устранением половой зрелости и заботами вашей удивительной медицины, наступает время, когда сохранять жизнь старого октопаука становится невыгодным.
— Именно так, — ответила Синий Доктор. — Мы могли бы продолжить жизнь отдельного индивида почти до бесконечности. Однако существуют три основных фактора, делающие излишнее продолжение его жизни неоптимальным для колонии. Во-первых, нетрудно понять, что цена продолжения жизни резко возрастает, когда биологические подсистемы или органы начинают работать с пониженной эффективностью. Во-вторых, индивид начинает все больше и больше времени тратить на сам процесс поддержания жизни; на это уходит энергия, которую он мог бы отдать на процветание всей колонии. В-третьих, — оптимизаторы-социологи обосновали эту противоречивую идею много лет назад, хотя накопленная мудрость компенсирует снижение мыслительных способностей с точки зрения блага колонии, в жизни каждого октопаука неизбежно наступает момент, когда одно только бремя прошлого опыта делает обучение чрезвычайно трудным. Даже здоровый октопаук, мышление которого в связи с возрастом потеряло прежнюю гибкость, уменьшает свой вклад в благо колонии.
— И оптимизаторы определяют, когда наступает время его терминации?
— Да. Но я не знаю, как в точности они это делают. Сперва наступает апробационный период, когда октопаука заносят в терминационный список. Потом индивиду предоставляется время, за которое можно улучшить баланс, а он, со слов Арчи, рассчитывается для каждого октопаука с учетом его вклада в общее процветание и ресурсов, расходуемых на поддержание конкретного индивида. Если баланс не улучшается, производится терминация.
— И как же реагируют те, кто назначен на терминацию? — Невольно поежившись; Николь вспомнила о днях ожидания собственной казни.
— По-разному. Некоторые, в особенности утратившие здоровье, смиряются и, осознав, что неудовлетворительный баланс нельзя изменить, организованно планируют свою смерть. Другие просят совета у оптимизатора, который может назначить им новые обязанности, позволяющие выполнить необходимую квоту… так поступил Геркулес перед вашим прибытием.
Николь на мгновение притихла. Холодок побежал по ее спине.
— Ты, наконец, решила сказать мне, что случилось с Геркулесом? — спросила она, набравшись храбрости.
— Ему был объявлен строгий выговор за то, что он не сумел защитить Никки в День Изобилия, — ответила Синий Доктор. — Геркулес получил другое назначение, но оптимизатор, ведавший терминацией, известил его, что из-за просчета в прежней работе отрицательный баланс практически исправить нельзя… поэтому Геркулес потребовал немедленной терминации.
Николь охнула. Умственным взором она увидела в их тупике дружелюбного октопаука, жонглирующего шарами к восторгу детей. «А теперь Геркулеса нет, — подумала она. — Он не справился с работой. Как жестоко и безжалостно».
Николь встала и вновь поблагодарила Синего Доктора. Она попыталась напомнить себе о том, что ей нужно радоваться: Ричард избавился от рака простаты, а смерть безразличного ей октопаука не повод для расстройства. Но Геркулес все равно продолжал стоять перед ее глазами. «Это же совершенно другой вид, — сказала она себе. — Не надо судить их по человеческим стандартам».
Собираясь оставить дом Синего Доктора, Николь вдруг ощутила всепоглощающее желание узнать о Кэти побольше. Николь вспомнила, что недавно, после особенно яркого сна, в котором ей приснилась дочь, она сразу после пробуждения подумала, что в записях октопауков могут найтись сведения о жизни Кэти в Новом Эдеме.
— Синий Доктора — проговорила Николь, остановившись в дверях. — Я бы хотела попросить об одной любезности. Не знаю только, к кому обращаться — к тебе или к Арчи… я даже не знаю, возможно ли выполнить мою просьбу.
Октопаук поинтересовался в чем дело.
— Тебе, конечно, известно, — ответила Николь, — что у меня есть еще» одна дочь, которая осталась в Новом Эдеме. Я увидела ее мельком в одном из видеоотрывков, который Верховный Оптимизатор показала нам вчера… Мне бы очень хотелось знать, что с ней происходит.
9
На следующий день Арчи в разговоре сообщил Николь, что ее желание насчет Кэти выполнить невозможно. Тем не менее Николь продолжала настаивать и время от времени повторяла свою просьбу Арчи или Синему Доктору. Октопауки не утверждали, что снимков Кэти не существует в природе, и Николь не сомневалась, что может получить доступ к видеокадрам о жизни своей дочери в Новом Эдеме. Желание посмотреть их стало для нее чуть ли не наваждением.
— Мы с Синим Доктором вчера говорили о Джеми, — сообщила Николь однажды вечером Ричарду, когда они улеглись в постель. — Он решил учиться на оптимизатора.
— Это хорошо, — сонно ответил Ричард.
— Я сказала Синему Доктору, что ей везет, и как наставница она сможет участвовать в жизни своего ребенка… А потом вновь обратилась к нашей тревоге, к тому, как мало мы знаем о Кэти… Ричард, — проговорила Николь чуть громче, — Синий Доктор на сей раз не ответила, что мне нельзя посмотреть видеозаписи о ней. Как ты думаешь, не следует ли это принимать за знак изменения их позиции? Может быть, я преодолела их сопротивление?
Ричард сперва не отреагировал. После дальнейших вопросов он сел в постели.
— Неужели нельзя хотя бы одну ночь обойтись без разговоров о Кэти и проклятых октопаучьих фильмах? Боже мой, Николь, ты уже две недели не говоришь ни о чем другом. Ты теряешь равновесие…
— Вовсе не теряю, — перебила его Николь. — Я просто обеспокоена тем, что происходит с нашей дочерью. Я уверена, что у пауков много видеозаписей, которые они могут показать нам. Разве ты не хотел бы узнать…
— Конечно, хотел бы, — тяжело вздохнул Ричард. — Но мы уже обсуждали этот вопрос несколько раз. Чего ты хочешь добиться от меня, вновь затевая разговор?
— Я же сказала тебе: сегодня мне показалось, что их мнение чуть переменилось. Синий Доктор не стала…
— Слышал уже, — резко остановил ее Ричард, — и не думаю, что за этим следует искать какой-нибудь смысл. Быть может, и Синему Доктору ты надоела с этой темой не меньше, чем мне. — Ричард покачал головой. — Николь, наша маленькая группа трещит по всем швам… нам отчаянно нужны твои мудрость и здравый смысл. Макс каждый день выражает недовольство по поводу вторжения октопауков в его личную жизнь. Элли вообще чернее тучи, кроме тех редких моментов, когда Никки заставляет ее улыбаться… А теперь, ко всеми прочему, Патрик объявил, что они с Наи решили пожениться… Но Кэти у тебя вроде наваждения; ты так занята видеозаписями, что не способна даже дать добрый совет.
Николь ехидно Посмотрела на Ричарда, откинулась на спину и не стала отвечать на последний выпад.
— Пожалуйста, не унывай, Николь, — проговорил Ричард минуту спустя. — Я только прошу тебя быть столь же объективной в отношении собственного поведения, как ты обычно бываешь к чужим поступкам.
— Я не унываю и не забыла про вас. И потом, почему это я всегда должна отвечать за счастье нашей небольшой семьи? Неужели никто никогда не сможет заменить меня на посту общей матери?
— Потому что ты здесь одна такая. И всегда была каждому из нас лучшим другом.
— Ну а теперь я устала. У меня есть своя проблема… наваждение, если хочешь… Слушай, Ричард, я разочарована явным отсутствием интереса с твоей стороны: я-то всегда полагала, что Кэти у тебя любимица…
— Это нечестно, Николь, — торопливо ответил Ричард. — Едва ли меня можно было больше обрадовать, чем сказать, что с Кэти все в порядке… Но мне есть над чем подумать…
Минуту они молчали.
— Скажи мне, дорогая, — тон Ричарда смягчился. — Почему это Кэти вдруг так понадобилась тебе? Что же переменилось? Не помню, чтобы ты прежде настолько интересовалась ею.
— Я сама задавала себе тот же самый вопрос. И ответа не получила. Просто последнее время Кэти мне часто снилась — еще до того, как мы увидели ее на экране. И мне все время хочется поговорить с ней… Кроме того, когда Синий Доктор сообщила мне о смерти Геркулеса, я сразу же подумала, что должна повидаться с Кэти до того, как умру… Не знаю, почему я этого захотела и о чем намеревалась с ней говорить, но в наших отношениях еще очень много неясного…
В комнате вновь наступило долгое молчание.
— Прости за проявленную бесчувственность, — сказал Ричард.
«Все в порядке, Ричард, — подумала Николь. — Не в первый раз… И не в последний. Даже самые близкие пары не всегда понимают друг друга».
Николь потянулась и погладила мужа.
— Извинения принимаю, — проговорила она, целуя его в щеку.
Рано утром Николь с удивлением обнаружила в их доме Арчи. Патрик, Паи, Бенджи и дети только что отправились в классную комнату. Остальные взрослые еще не покончили с завтраком, когда паук появился в столовой Уэйкфилдов.
Макс проявил грубость.
— Прости, Арчи, но мы не принимаем гостей… по крайней мере тех, которые могут и подождать… пока мы не выпьем кофе, или как там у вас называется то дерьмо, которое нам каждый день дают на завтрак.
Когда октопаук повернулся, чтобы уйти, Николь поднялась из-за стола.
— Не обращай внимания на Макса, — сказала она. — Он теперь постоянно в скверном настроении.
Макс вскочил из кресла, держа в руке один из пустых пластиковых пакетов, в котором оставалось немного каши. Он быстро провел им по воздуху из стороны в сторону и, закупорив его, передал Арчи.
— Ну как, квадроидов наловил? — громко проговорил Макс. — Или они слишком быстро движутся для меня?
Арчи не ответил. Остальным людям было неловко. Макс вернулся на свое место за столом — к Эпонине и Мариусу.
— Черт побери, Арчи, — обратился он к октопауку. — Наверное, вы мне скоро поставите на задницу пару зеленых точек или же попросту терминируете?
— Макс! — воскликнул Ричард. — Что это такое… подумай о жене и сыне.
— Вот о них-то я и думаю почти целый месяц, друг мой. И знаешь что? Этот арканзасский мужичок так ничего и не придумал… — голос его стих. Макс вдруг ударил кулаком по креслу. — Черт побери! — завопил он. — Я чувствую себя таким бесполезным!
Мариус заплакал, Эпонина выскользнула из-за стола, унося ребенка, Элли отправилась помочь ей. Николь увела Арчи во дворик, оставив Ричарда и Макса вдвоем. Ричард перегнулся через стол.
— Мне кажется, я вполне понимаю твои чувства. Макс, — мягко проговорил он, — я сочувствую тебе… но, оскорбляя октопауков, мы не улучшим своего положения.
— А какая разница? — Макс обратил к Ричарду мрачный взгляд. — Мы здесь пленники, это очевидно. Я позволил своему сыну родиться в мире, где он навсегда останется пленником. Какой же я после этого отец?
Пока Ричард пытался утешить Макса, Николь получила от Арчи известие, которого ожидала не одну неделю.
— Мы получили разрешение, — объявил октопаук. — Ты можешь сегодня воспользоваться библиотекой данных. Мы подобрали видеокадры из нашего архива, касающиеся твоей дочери Кэти.
Николь попросила Арчи повторить, чтобы убедиться в том, что не ошиблась.
Арчи и Николь не разговаривали, пока повозка уносила их без остановок из Изумрудного города к высокому зданию, в котором помещалась библиотека октопауков. Николь не обращала внимания на уличные сцены. Она была полностью погружена в собственные эмоции и мысли о Кэти. Умственным взором она припоминала один за другим ключевые моменты своей жизни, когда Кэти была еще ребенком. Дольше всего она заново вспоминала пережитый ужас и радость, когда она обнаружила свою пропавшую четырехлетнюю дочь в логове октопауков. «Ты всегда пропадала, Кэти, — подумала Николь. — Так или иначе я не сумела уберечь тебя».
Николь ощутила, как отчаянно колотится сердце, когда Арчи наконец ввел ее в комнату, где не было ничего, кроме кресла, большого стола и экрана на стене. Арчи указал Николь на кресло.
— Прежде чем я научу тебя пользоваться оборудованием, — проговорил октопаук, — мне следует сказать две вещи. Во-первых, как ответственный за вашу группу оптимизатор, я должен дать ответ на просьбу той части людей, которая хочет возвратиться к прочим представителям вашего вида в Новом Эдеме.
Арчи сделал паузу. Николь собралась. Ей было сложно даже на миг выбросить Кэти из своей памяти, но она понимала, что придется сконцентрироваться целиком на том, что Арчи намеревается ей сообщить. Члены ее группы будут рассчитывать на пространные объяснения по этому поводу.
— Боюсь, — продолжил Арчи несколько мгновений спустя, — что в ближайшем будущем никому из вас нельзя будет отправиться туда. Я не могу рассказать вам больше, чем разрешила Верховный Оптимизатор на собрании старшего персонала. Ваша просьба отклонена как представляющая угрозу для нашей безопасности.
Николь была ошеломлена, подобной новости она не ожидала, во всяком случае, теперь. А она-то говорила всем: не сомневайтесь — отпустят…
— Итак, Макс прав, — Николь пыталась сдержать готовые пролиться слезы.
— Мы — ваши пленники.
— Вы можете самостоятельно интерпретировать наше решение. Но должен отметить, что, насколько я понимаю ваш язык, термин «узник», которым часто пользуется Макс, в данном случае не применим.
— Тогда представь мне более подходящее слово и некоторые объяснения, — разгневанная Николь поднялась из кресла. — Ты же знаешь, что скажут другие…
— Не могу. Я уже передал все, что мне было поручено.
Николь зашагала вокруг комнаты, гнев сменялся унынием. Она знала, как поступит Макс. Все здорово рассердятся. Даже Ричард и Патрик будут корить ее за ошибку. «Но почему октопауки не хотят мотивировать свое решение? — подумала она. — Это не похоже на них». Ощутив легкий укол в груди, Николь опустилась в кресло.
— И что же еще ты хочешь сказать мне? — наконец промолвила Николь.
— Я сам работал вместе с видеоинженерами, чтобы подготовить ленту, к которой тебе предоставили доступ… И судя по тому, что я знаю о человеческих существах вообще и о тебе лично, могу сказать: просмотр всего материала лишь крайне огорчит тебя… Лучше его не смотреть.
Арчи весьма тщательно подобрал слова; потому что хорошо понимал, как важны эти снимки для Николь. Смысл его слов был ясен. «То, что я увижу, заставит меня горевать, — подумала она. — Но какой выбор у меня остается? Не знать ничего или горевать. Выбираю горе».
Николь поблагодарила Арчи за беспокойство и объяснила октопауку, что все равно хочет ознакомиться с лентами. Арчи подвинул кресло, в котором она сидела, поближе к столу. Потом показал Николь, как включать запись. Временной код был переведен октопауками в человеческие цифры — в число дней, предшествующих настоящему; просматривать изображение можно было на четырех скоростях, покрывающих четыре восьмеричных порядка величины: от одной восьмой истинного времени до скорости, в шестьдесят четыре раза превосходящей нормальную.
— Это почти полные данные о Кэти за последние шесть месяцев вашего времени, — проговорил Арчи. Мы обычно обрабатываем и фильтруем старые данные в зависимости от их значения. Подробный архив дополнит основные события последних двух лет, но там сведений достаточно мало.
Николь потянулась к пульту. Вызывая недавние, самые свежие данные, увидела на экране лицо Кэти и ощутила, как Арчи прикасается к плечу.
— Ты можешь провести за этой машиной весь остаток дня, — сказал октопаук, когда она обернулась. — Поскольку объем данных огромен, лучше-начни с больших скоростей, чтобы обнаружить интересные события.
Николь глубоко вздохнула и вернулась назад к экрану.
Ей казалось, что она не может больше плакать. Глаза ее распухли и едва не закрывались от постоянного потока слез. Николь уже с полдюжины раз видела, как Кэти впрыскивает себе наркотик кокомо, но каждый раз, когда перед ней вновь появлялась дочь с резиновым жгутом на предплечье, втыкающая иглу в надувшуюся вену, горькие слезы катились из ее глаз.
То, что Николь увидела за последние десять часов, было настолько отвратительно… она не могла и представить ничего подобного. Николь почувствовала себя совершенно разбитой. Хотя звука не было, она без труда поняла, чем занималась Кэти. Ее дочь безнадежно пристрастилась к наркотикам. По крайней мере четыре раза в день или даже чаще, если были какие-то неудачи, Кэти удалялась в свою модную комнатку — одна или с друзьями — и обращалась к услугам элегантного набора для впрыскивания, который держала в большой запертой шкатулке.
После укола Кэти становилась очаровательной… дружелюбной, веселой, полной энергии и уверенности в себе. Но если наркотик заканчивал свое действие еще во время вечеринки, Кэти быстро превращалась в визгливую злобную ведьму, заканчивающую вечер за вечером с глазу на глаз с иглой в своих апартаментах.
Официально Кэти заправляла проститутками в Вегасе. По должности ей надлежало заниматься вербовкой новых дарований. Поначалу разбитое сердце Николь не хотело мириться с тем, что говорили ей глаза. Но после одной длинной и мерзкой ленты (она началась с наставлений, которые Кэти давала прелестной, бедной юной испаночке в Сан-Мигеле, и окончилась тем, как несколько дней спустя девушка — разодетая и в драгоценных камнях — стала наложницей одного из руководителей дзайбацу Накамуры) Николь пришлось признать, что ее дочь потеряла всякое представление о морали и нравственности.
Через несколько часов к ней зашел Арчи и предложил поесть. Николь отказалась, сомневаясь, что в подобном состоянии способна проглотить пищу.
Почему же она смотрела так долго? Разве нельзя было просто выключить машину и оставить комнату? Николь сама задавала себе эти вопросы и заключила, что после первых нескольких часов она начала, по крайней мере подсознательно, искать какие-то признаки надежды в жизни Кэти. Не могла она сдаться, не попытавшись доказать, что ее дочь погибла не совсем. Николь отчаянно стремилась увидеть в этих кадрах хоть что-то, способное намекнуть — Кэти на самом деле другая.
Постепенно Николь обнаружила в несчастной жизни дочери две вещи, которые почему-то убедили ее в том, что Кэти все же способна вырваться из этой разрушительной жизни. В жутких припадках отчаяния, когда запасы наркотиков подходили к концу, она впадала в ярость и колотила у себя все, что подворачивалось по руку… за исключением фотографий Ричарда и Патрика. К концу припадка, израсходовав всю энергию, Кэти всегда брала эти снимки со столика и бережно клала их на постель, ложилась рядом с ними и рыдала… двадцать-тридцать минут. В глазах Николь подобное поведение явно свидетельствовало, что Кэти сохранила хотя бы любовь к некоторым членам своей семьи.
Другое основание для надежды Николь видела во Франце Бауэре, капитане полиции и штатном любовнике Кэти. Николь не претендовала на то, что разбирается в их необычных взаимоотношениях. Одну ночь они непристойно и жутко дрались, а на следующую Франц читал Кэти стихи Райнера Марии Рильке в качестве прелюдии к нескольким часам бесконечного пылкого секса… Ей казалось, что Франц любит Кэти на какой-то странный манер и не одобряет ее привязанности к наркотикам. Во время одной из драк, схватив весь ее запас, Франц пригрозил спустить его в туалет. Кэти пришла в ярость и набросилась на Франца с расческой в руках.
Час за часом Николь продолжала пытаться осмыслить трагичную жизнь своей дочери. Долгий день заканчивался. Николь разглядывала ранние кадры, некоторые из них восходили к первым дням пристрастия Кэти к наркотикам. Николь обнаружила, что у Кэти была интимная связь с самим Накамурой и что тиран Нового Эдема регулярно обеспечивал Кэти наркотиками, пока они были сексуальными партнерами. К этому времени Николь потеряла дар речи. Она чувствовала себя настолько эмоционально опустошенной, что не могла даже шевельнуться. И наконец, выключив пульт, опустила голову на стол, проплакала несколько минут и уснула. Арчи разбудил ее через четыре часа и сказал, что пора возвращаться домой.
Было темно. Повозка остановилась на площади десять минут назад, но Николь не хотела выходить. Арчи стоял возле нее.
— Я совершенно не готова рассказать Ричарду о том, что сегодня видела, — произнесла она, глядя на октопаука. — Это убьет его.
— Понимаю, — с сочувствием проговорил Арчи. — Теперь ты понимаешь, почему я предлагал не делать этого.
— Ты прав, — ответила Николь, медленно отпуская вертикальный стержень и в задумчивости выходя из повозки, — но уже слишком поздно» и я не могу стереть эти жуткие кадры из памяти.
— Ты говорила мне, что, судя по всему, Патрик что-то знал о жизни, которую вела Кэти до его бегства, но решил утаить от вас с Ричардом самые худшие подробности. Разве ты не можешь поступить аналогичным образом?
— Спасибо, Арчи, — Николь похлопала октопаука по плечу и едва не улыбнулась, — ты читаешь мои мысли… и, похоже, понимаешь людей слишком уж хорошо.
— Правда нелегко давалась и нашему обществу, — прокомментировал Арчи. — Один из его фундаментальных принципов гласит: новые оптимизаторы всегда должны говорить правду. Допускается утаивать информацию, если того требует политика, но лгать нельзя. Самые младшие оптимизаторы жаждут говорить правду, не учитывая последствий… иногда истина и сочувствие несовместимы.
— Я согласна с тобой, мой мудрый инопланетный друг, — тяжело вздохнув, ответила Николь. — И теперь, после сегодняшнего дня, определенно одного из худших в моей жизни, мне предстоит не одно, а два очень сложных дела. Я должна сказать Максу, что ему не удастся покинуть Изумрудный город, а также сообщить мужу, что его любимая дочь колет, себе наркотик и заправляет шлюхами. Остается только надеяться, что эта старая измученная женщина найдет в себе силы должным образом справиться с обеими проблемами.
10
Ричард спал, когда Николь вернулась домой. Она была рада, что ей не нужно ничего объяснять прямо сейчас. Николь скользнула в ночную рубашку и осторожно забралась в постель. Но уснуть не могла. Ум ее все возвращался назад; он метался между жуткими сценами, которые она видела целый день, и мыслями о том, как рассказать о них Ричарду и остальным.
В таком полусумрачном состоянии Николь вдруг увидела себя в Руане рядом с отцом на площади, где восемь столетий назад сожгли Жанну д'Арк. Николь вновь стала подростком, как это было, когда отец повез ее в Руан, чтобы вместе посмотреть окончание празднества в честь Жанны. Запряженная быками телега везла героиню на площадь, и люди кричали.
— Папочка, — проговорила подросток Николь голосом, едва слышным посреди всего шума, — что я могу сделать, чтобы помочь Кэти?
Отец ее вопроса не слышал. Внимание его было полностью поглощено Орлеанской девой, точнее, французской девушкой, игравшей роль Жанны. Николь видела, как девушку, обладавшую теми же чистыми и проницательными глазами, какими, по преданию, наделена была Жанна, привязали к бревну. Один из епископов начал читать вынесенный ей приговор, и девушка принялась негромко молиться.
— Что будем делать с Кэти? — повторила Николь. Опять не было ответа. Собравшиеся вокруг на террасах, открыв рты, смотрели на поленницы, окружавшие Жанну… к ним поднесли огонь. Когда языки пламени разом охватили основание огромного костра, Николь вскочила вместе с толпой. Она отчетливо слышала молитву святой Жанны, взывавшей к милости Иисуса.
Пламя приближалось, Николь посмотрела в лицо девушки, изменившей историю, и холодок пробежал по ее спине.
— Кэти! — вскричала она. — Нет! Нет! — Николь пыталась выскочить, но толпа сжимала ее со всех сторон. Она не могла спасти свою горящую дочь.
— Кэти! Кэти! — закричала Николь, отчаянно толкая стиснувших ее людей.
Она ощутила руки, обхватившие ее за плечи. И только через несколько секунд Николь поняла, что спала. Ричард с тревогой глядел на нее. Прежде чем Николь смогла заговорить, в спальню вошла Элли в халате.
— Мама, с тобой все в порядке? — спросила она. — Я встала, чтобы проверить Никки, и услышала, как ты закричала…
Взглянув сперва на Ричарда, потом на Элли, Николь закрыла глаза. Она до сих пор видела искаженное болью горькое лицо Кэти среди языков пламени. Николь вновь открыла глаза и посмотрела на мужа и дочь.
— Кэти очень несчастна, — сказала она и разразилась слезами. Николь никак не могла успокоиться. Приступая к каждой новой подробности, она снова начинала плакать. — Я чувствую себя такой беспомощной, такой несчастной, — проговорила Николь, когда наконец справилась с собой. — Кэти попала в очень трудное положение, и никто из нас абсолютно ничего не сможет сделать, чтобы помочь ей.
Подводя итог жизни Кэти, не опуская ничего, кроме наиболее откровенных сексуальных эскапад, Николь не стала смягчать удар. Ричард и Элли были ошеломлены и опечалены новостями.
— Не знаю, как ты могла сидеть и смотреть на нее столько часов, — произнес Ричард. — Я бы выскочил оттуда через несколько минут.
— Кэти так несчастна, так несчастна, — качая головой проговорила Элли. Несколько минут спустя в поисках матери в спальню вошла маленькая Никки. На прощание обняв Николь, Элли взяла Никки на руки и отправилась в свою комнату.
— Извини, что я так расстроилась, Ричард, — сказала Николь несколько минут спустя, когда они собрались уснуть.
— Понятное дело, — отозвался Ричард. — День у тебя был совершенно жутким?
В сотый раз Николь вытерла глаза.
— В своей жизни я могу вспомнить только один случай, когда ревела подобным образом, — она старалась хоть чуточку улыбнуться. — В Бовуа, когда мне было пятнадцать. Отец сказал мне, что намеревается сделать предложение той англичанке, за которой ухаживал. Мне она не нравилась — холодная, далекая женщина, — но я решила не отговаривать его… просто взяла своего-домашнего селезня Дюнуа и побежала к нашему пруду, выгребла на середину озера, бросила весла и проплакала несколько часов.
На несколько минут наступило молчание. Потом Николь наклонилась, чтобы поцеловать Ричарда.
— Спасибо, что выслушал меня, я нуждаюсь в поддержке.
— Мне это было не так уж легко. Но я по крайней мере не видел Кэти, поэтому…
— О Боже, — перебила его Николь, — я чуть не забыла… ведь Арчи сказал мне, что никому из нас не разрешили возвратиться в Новый Эдем и что причина — в безопасности октопауков… Макс будет разъярен.
— Давай не будем волноваться заранее, — мягко проговорил Ричард. — Попытайся уснуть, обсудим все утром.
Николь забилась в объятия Ричарда и уснула.
— Бе-зо-па-сно-сти ра-ди, — пропел Макс. — Какого… и что это вообще означает?
Патрик и Наи дружно встали из-за стола.
— Оставьте еду, — проговорила Наи, призывая следовать детей за ней. — Мы поедим в классе, у нас будет каша и фрукты.
Но Кеплер и Галилей идти не хотели, они чувствовали, что обсуждается очень важный вопрос. Только когда Патрик, обойдя стол, направился к ним, мальчишки отодвинули свои стулья и поднялись.
Бенджи позволили остаться, поскольку он обещал Николь, что ни о чем не расскажет детям. Эпонина вышла из-за стола, чтобы в углу покормить пробудившегося Мариуса.
— Я не знаю, что это означает, — ответила Николь Максу, когда дети ушли. — Арчи не хотел слушать меня.
— Ну, это просто черт знает что, — объявил Макс. — Мы не можем уйти, и эти твои грязные дружки даже не хотят объяснить нам причины… Почему ты немедленно не потребовала приема у Верховного Оптимизатора? Тебе не кажется, что они должны предоставить нам какие-то объяснения?
— Кажется, — согласилась Николь. — Наверное, придется попросить новую аудиенцию у Верховного Оптимизатора… Извини, Макс, я не слишком удачно справилась с ситуацией… Я рассчитывала, что кроме Кэти ни о ком речи не будет, и, откровенно говоря, заявление Арчи застало меня врасплох.
— Дерьмовое дело, Николь, — объявил Макс. — Но ты здесь ни при чем… В любом случае, поскольку лишь мы — Эп, Мариус и я — намереваемся вернуться в Новый Эдем, нам и оспаривать решение октопауков… Едва ли Верховный Оптимизатор уже видела живого двухмесячного младенца.
Потом разговор в основном шел о Кэти, о кадрах, которые Николь видела вчера. Не вдаваясь в подробности, она объявила, что Кэти несчастна.
Вернувшийся Патрик сообщил, что дети уже сели за уроки.
— Мы с Наи успели переговорить, — произнес он, обращаясь ко всем собравшимся у стола. — Во-первых, Макс, мы просим тебя при детях обходиться без негативных замечаний относительно октопауков… Они и так уже боятся, когда Арчи или Синий Доктор появляются у нас. Возможно, такая реакция вызвана тем, что они слышат в наших разговорах.
Макс ощетинился и начал было возражать, но Патрик быстро продолжил:
— Пожалуйста, Макс, ты знаешь, что я тебе друг. Не будем спорить… обдумай мои слова. Помни: нам, быть может, придется еще долго прожить у октопауков… Во-вторых, мы с Наи полагаем (особенно учитывая то, что выяснилось сегодня утром), что детям следует учить язык октопауков. Мы хотим, чтобы они как можно скорее приступили к занятиям… Для этого нам потребуются услуги Элли или мамы и одного-двух октопауков… не только для того, чтобы они преподавали им, но и для того, чтобы дети познакомились с нашими инопланетными хозяевами… Геркулес уже не приходит к нам пару месяцев… Мама, ты не переговоришь об этом с Арчи?
Николь кивнула, и Патрик, извинившись, ушел, сказав, что ему нужно вернуться в класс.
— Пат-рик, стал хоро-шим учи-те-лем, — произнес Бенджи. — Он очень тер-пе-лив со мной и деть-ми.
Николь улыбнулась, глядя через стол на дочь. «Невзирая на все трудности, — подумала она, — дети у нас хорошие. Следует благодарить Бога за Патрика, Элли и Бенджи. И не тревожиться до безумия за Кэти».
Устроившись в уголке спальни, Наи Ватанабэ закончила свои медитации и произнесла утренние буддийские молитвы, ставшие неотъемлемой частью ее жизни еще с детства. Она вышла в гостиную, намереваясь войти в спальню близнецов, чтобы разбудить их, и к собственному удивлению на кушетке обнаружила уснувшего Патрика. Он спал одетым, а на животе лежало электронное читающее устройство.
Она мягко прикоснулась к нему.
— Просыпайся, Патрик. Уже утро… Ты проспал здесь целую ночь…
Патрик быстро проснулся и извинился перед Наи. Уходя, он сказал, что должен кое о чем переговорить с ней, в том числе и о буддизме, но решил отложить этот разговор до более удобного времени. Наи улыбнулась, чмокнула его в щеку, а потом заявила, что она с мальчишками выйдет к завтраку через полчаса.
«Он такой молодой и открытый, — подумала Наи глядя ему в спину. — Мне нравится его общество… Но разве кто-нибудь сможет заменить мне моего убитого мужа?» Наи припомнила предыдущую ночь. Когда близнецы уснули, у них с Патриком состоялся долгий и серьезный разговор. Патрик торопил ее со свадьбой. Она настаивала, что хотела бы как следует свыкнуться с мыслью и только потом объявить дату. Тогда Патрик неловко попросил не откладывать, как он выразился, «сексуальные взаимоотношения» на столь долгое время. Наи напомнила Патрику, что с самого начала не обещала ему до свадьбы ничего, кроме поцелуев. Чтобы подбодрить Патрика, она заверила молодого человека в том, что находит его очень привлекательным и сама ждет, когда они после свадьбы займутся любовью. Однако по причинам, которые они уже обсуждали дюжину раз, Наи по-прежнему просила его не торопиться с сексуальными взаимоотношениями.
Большую часть вечера они проговорили о близнецах и о буддизме. Наи беспокоилась, что их свадьба может плохо повлиять на Галилея, тем более что мальчик нередко принимал на себя роль защитника матери. Патрик был уверен, что его частые столкновения с Галилеем вызваны не ревностью.
— Просто мальчишка отвергает всякий авторитет, — сказал он, — и сопротивляется дисциплине… Вот Кеплер дело другое…
«Как часто за последние шесть лет, — подумала Наи, — слыхала я эту фразу: Вот Кеплер дело другое…» Она вспомнила, что, когда Кэндзи был еще жив и мальчики только начинали ходить, Галилей постоянно падал и натыкался на предметы. Кеплер же был аккуратен, внимательно смотрел, куда ступает. Он почти никогда не падал.
Гигантские светляки еще не принесли рассвет в Изумрудный город. Отпустив на свободу свой ум, как в медитации, Наи отметила, что теперь все время сопоставляет Кэндзи и Патрика. «Так будет нечестно с моей стороны. Я не должна выходить за Патрика, пока подобное не прекратится».
Она вновь вспомнила вчерашний пылкий спор о жизни Будды и улыбнулась. «Патрик сохранил в себе детскую наивность… чистейший идеализм, — сказала себе Наи. — Это мне нравится в нем больше всего».
— В общем я согласен с философией Будды, — говорил Патрик. — Так… но я все-таки не понимаю… как может мужчина бросить жену и сына, чтобы просто бродяжничать и попрошайничать… Как насчет ответственности за семью?
— Ты вырываешь поступки Будды из исторического контекста, — отвечала Наи. — Двадцать семь веков назад на севере Индии образ жизни странствующего монаха считался приемлемым. Их можно было встретить в каждой деревне, тем более в городах. Когда человек начинал искать истину, первым его шагом был отказ от всех материальных благ… К тому же, ты забываешь, что Будда родом из очень состоятельной семьи. И поэтому его жена или ребенок не могли остаться голодными, лишиться крова, одежды или чего-нибудь необходимого…
Они разговаривали примерно два часа, потом недолго целовались и Наи отправилась в спальню. Патрик уже взялся за толстую книгу по буддизму, когда Наи шепнула ему «Спокойной ночи» из двери.
«Как же трудно, — думала Наи, когда светляки принесли рассвет в город октопауков, — объяснить основы буддизма тому, кто никогда не видел Земли… Но и здесь, в странном и чуждом мире, несущемся среди звезд, желания до сих пор порождают страдания, а люди стремятся к духовному миру. Вот почему, — продолжила она свою мысль, — дух буддизма, христианства и прочих великих религий Земли не исчезнет, пока жив сам человек».
11
Ричард выпрыгнул из постели — даже с энтузиазмом — и сразу начал свой монолог.
— Пожелай мне удачи, Николь, — проговорил он, одеваясь. — Арчи сказал, что мы уезжаем на целый день.
Николь всегда пробуждалась очень медленно и ужасно не любила всякую бурную деятельность в утренние часы; перекатившись на бок, она попыталась насладиться последними мгновениями сна. Чуть приоткрыв глаз, она заметила, что еще темно, и вновь закрыла его.
— Я не волновался так с той поры, когда сделал свои последние изобретения, работая над транслятором, — произнес Ричард. — Я знаю, что октопауки вполне серьезно намереваются предоставить мне работу… только считают необходимым подыскать правильное занятие.
Ричард вышел из спальни на несколько минут. Судя по звукам, доносившимся из кухни, полусонная Николь поняла, что Ричард готовит себе завтрак. Он вернулся, на ходу откусывая от большого розового плода, который здесь предпочитал остальным. Встав возле постели, он шумно жевал.
Николь медленно открыла глаза, поглядела на мужа.
— Полагаю, — сказала она, вздохнув, — ты ждешь от меня каких-то слов?
— Да. Было бы неплохо услышать от тебя что-нибудь приятное на дорогу. В конце концов, этот день может оказаться самым важным из всех, проведенных мной в Изумрудном городе.
— А ты уверен, что Арчи и в самом деле собирается подыскать тебе работу?
— Безусловно, — ответил Ричард. — Для этого и намечается нынешняя встреча. Он намеревается показать мне какие-то сложные инженерные системы и определить, где октопауки могут наилучшим образом использовать мои способности… Во всяком случае, он говорил мне об этом вчера вечером.
— Но почему ты уходишь так рано? — спросила Николь.
— Потому что мне предстоит много увидеть… В любом случае поцелуй меня. Арчи придет через несколько минут.
Николь покорно поцеловала Ричарда и вновь закрыла глаза.
Эмбриобанк представлял собой большое прямоугольное сооружение, расположенное далеко на юге от Изумрудного города — очень близко к границе Центральной равнины. Менее чем в километре от банка начинались три лестницы в десятки тысяч ступенек, восходящие к южному полюсу. Над Эмбриобанком во мраке Рамы проступали впечатляющие очертания Большого рога, окруженного шестью заостренными собратьями, каждый из которых превышал любое инженерное сооружение, созданное на планете Земля.
Ричард и Арчи верхом на страусозавре направились к окраинам Изумрудного города. В сопровождении трех светляков они миновали Альтернативный Домен в считанные минуты. В южных пределах обиталища октопауков обнаружилось очень мало строений. Изредка встречались зерновые поля, но большая часть территории, которую они пересекли по пути на юг, в сумраке напоминала Ричарду Северный полуцилиндр Рамы II, каким он был до того, как в нем построили два поселения.
Ричард и его друг октопаук вошли в Эмбриобанк через пару чрезвычайно толстых дверей, за которыми оказался большой конференц-зал. Там Ричарда представили другим октопаукам, явно ожидавшим его посещения. Ричард пользовался своим транслятором, октопауки читали его речь по губам, хотя ему приходилось говорить медленно и отчетливо, поскольку не все они обладали опытом Арчи в общении с людьми.
После коротких формальностей один из октопауков отвел прибывших к пультам, снабженным чем-то вроде клавиатуры, помеченной цветовыми символами.
— Мы храним здесь десять миллионов эмбрионов, — начала свою речь главная октопаучиха, — представляющих более сотни тысяч различных видов и в три раза большее количество гибридов. Их естественная продолжительность жизни составляет от половины терта до нескольких миллионов дней — примерно десять тысяч лет по вашему человеческому исчислению. Размеры во взрослом состоянии изменяются от долей нанометра до гигантов величиной чуть ли не с это сооружение. Каждый эмбрион хранится в почти оптимальных, с нашей точки зрения, условиях. На деле, чтобы обеспечить необходимый режим сохранности, нужно создать около тысячи различных комбинаций температуры, давления и химических условий.
— Еще это здание вмещает колоссальную систему обработки и преобразования данных. Она автоматически поддерживает условия в каждой среде и контролирует развитие нескольких тысяч эмбрионов, переходящих в активное состояние. Система умеет автоматически обнаруживать неисправности и устранять их, она снабжена двухпараметрической подсистемой предупреждения, каталогизирует информацию, обеспечивает ею дисплеи… Запрос можно сделать прямо отсюда и из любой исследовательской лаборатории на верхних этажах.
Ум Ричарда зашкалил, когда до него по-настоящему дошло назначение Эмбриобанка. «Какая фантастическая идея, — подумал он. — Октопауки хранят здесь семя всяких животных и растений, которые могут потребоваться им для каких-нибудь целей».
— …Испытания проводятся непрерывно, чтобы удостовериться в целостности систем хранения и предоставить материал инженерам-генетикам. Примерно две сотни биологов постоянно заняты здесь генетическими экспериментами. Целью наших многочисленных работ является создание преображенных жизненных форм, позволяющих увеличить эффективность нашего общества…
— А нельзя ли увидеть пример подобного генетического эксперимента? — перебил ее Ричард.
— Безусловно, — ответила октопаучиха. Направившись к пульту управления, она тремя щупальцами поочередно нажала несколько цветных кнопок — Полагаю, что вы знакомы с одним из основных наших методов получения электроэнергии, — проговорила она, когда на стене появилось изображение. — Принцип, как вы знаете, весьма прост. Эти круглые морские создания генерируют электричество и запасают его в своих телах. Мы снимаем с них заряд с помощью металлической сетки; животные должны к ней прижаться, чтобы получить пищу. Хотя система действует вполне удовлетворительно, наши инженеры решили, что ее можно значительно усовершенствовать, если изменить поведение животных.
— На этих ускоренных кадрах вы можете увидеть крупным планом поведение полдюжины морских созданий, генерирующих электроэнергию. Отметим, что за этот короткий период каждое из животных Проходит три-четыре цикла заряда — разряда. Какая часть цикла наиболее интересна для инженера, проектирующего систему?
Ричард внимательно поглядел на видеофильм. «Избавившись от заряда, песчаные доллары тускнеют, — подумал он, — но относительно скоро вновь начинают светиться».
— Если предположить, что сила свечения характеризует запасенный заряд, — проговорил Ричард, вдруг подумав, не проходит ли он какой-либо тест, — эффективность можно повысить, увеличивая частоту кормления.
— Именно так, — отозвалась главная октопаучиха. Арчи что-то коротко бросил здешней хозяйке, так что Ричард не успел нацелить на него телескоп транслятора. Тем временем на стене появилась другая картинка. — Вот три генетических варианта круглого морского создания, которые в настоящее время проходят исследования и испытания. Самый перспективный из кандидатов изображен слева. Этот прототип питается примерно в два раза чаще, чем ныне используемый; однако нарушение равновесия обмена веществ увеличивает его чувствительность к заболеваниям. Все факты взвешиваются при текущем анализе.
Ричарда водили от одной демонстрации к другой. Арчи постоянно сопровождал его. Менялись только октопауки, выступавшие с очередной мини-лекцией; они же участвовали потом и в дискуссии. В частности, ему объяснили взаимоотношения между Эмбриобанком и большим зоопарком, занимавшим значительную часть территории Альтернативного Домена и Барьерного леса, кольцом окружавшего Раму чуть менее чем в километре к северу от Изумрудного города.
— В нашем обиталище все виды, — проговорил октопаук, — находятся либо в активном симбиозе, либо под временным наблюдением в изолированном домене: в лесу, в зоопарке или, как вы, в самом Изумрудном городе… либо проходят эксперименты здесь в Эмбриобанке.
Изрядно нагулявшись по коридорам, Ричард и Арчи попали на совещание, где с полдюжины осьминогов обсуждали перспективы замены целой симбиотической цепи из четырех различных видов. Эта цепь ведала производством желатинообразной субстанции, в значительной степени облегчавшей течение обычного среди октопауков заболевания линз. Ричард завороженно слушал, как экспериментальные параметры нового симбиоза — потребные ресурсы, скорость репродукции, необходимость контроля со стороны октопауков, поправочные коэффициенты и предсказуемость поведения — сравнивались с существующей системой. Совещание постановило разместить новую систему в одной из трех производственных «зон» на несколько сотен рабочих дней и лишь после этого вновь вернуться к решению.
Посреди рабочего дня Ричарда и Арчи-оставили на подтерта вдвоем. По просьбе Ричарда, прихватив завтрак и питье, они забрались на страусозавра и в сопровождении пары светляков отправились в тьму и холод Центральной равнины. Спешившись, Ричард прошел несколько шагов, протянув вперед руки, и поднял голову к просторам внутри Рамы.
— А кто среди вас, — спросил Ричард у Арчи, — интересуется всем этим или пытается выяснить значение того, что здесь происходит? — Он повел руками.
Октопаук ответил, что не понял вопроса.
— Да понял ты, лукавец, — Ричард улыбнулся. — Только ваши оптимизаторы отвели это время для беседы на другую тему… Арчи, мне хочется поговорить не о вашем Эмбриобанке и не о том, в каком именно инженерном отделении я хотел бы работать, чтобы своим трудом оправдать ресурсы, израсходованные вами для поддержания моей жизни. Я хочу поговорить о том, что на самом деле здесь происходит. Почему мы — люди, сети, птицы и вы со всем вашим зверинцем — находимся на этом огромном загадочном космическом корабле, летящем к звезде, которую мы, люди, именуем Тау Кита?
Арчи молчал, наверное, секунд тридцать.
— Членам нашего рода в Узле сообщили то же, что и вам: некий высший разум каталогизирует жизненные формы Галактики, особое внимание уделяя космическим путешественникам. По его требованию мы укомплектовали типичную колонию и разместили ее внутри этого Рамы, чтобы они могли подробно проследить за нашим видом.
— Выходит, и вы, октопауки, знаете о происходящем и о том, кто или что кроется за всем этим, не больше нас людей?
— Да, — согласился Арчи. — Скорее всего даже меньше. Тех октопауков, что побывали в Узле, сейчас в колонии нет. Как я говорил, пауки, обитавшие на Раме II, относились к низшей разновидности. Единственной доступной нам информацией об Узле располагает ваша семья… быть может, в сжатом виде она сосредоточена в том небольшом объеме сетчатого материала, который мы содержим в нашем зоопарке.
— Так, значит… — задумчиво произнес Ричард. — И вы не задаете вопросов?
— Еще в детстве, — сказал Арчи, — нас приучают не тратить время на вопросы, относительно которых мы не располагаем достаточной информацией.
Ричард на мгновение умолк.
— А как вышло, что вы знаете так много о птицах и сетях? — вдруг спросил он.
— Прости, Ричард, — промолвил Арчи после небольшой паузы, — но сейчас я больше не могу разговаривать с тобой на эту тему… Как ты правильно понял, мы должны обсудить, хочешь ли ты работать в инженерном отделении Эмбриобанка. А в случае утвердительного ответа — какая область из всех, что ты сегодня видел, представляет для тебя наибольший интерес?
— Но их чертова прорва, — ответил Ричард со смехом. — Да, Арчи, — добавил он, — все вокруг великолепно, в особенности ваш, так сказать, энциклопедический департамент. Я бы хотел поработать именно там, чтобы расширить свои скромные познания в биологии… Но почему ты спрашиваешь меня об этом уже теперь? Разве после ленча больше демонстраций не будет?
— Да, — продолжил Арчи. — Дальнейшая часть программы включена в основном лишь для полноты. Почти половина Эмбриобанка отведена под микробиологические объекты; работы в этой области сложнее и требуют общения с москитоморфами. Нам трудно представить, что ты сможешь работать в каком-нибудь из этих отделений.
Под главной микробиологической лабораторией находилось подвальное помещение; туда допускали лишь по специальным пропускам. Арчи упомянул, что в подвальных этажах Эмбриобанка в больших количествах производят летающих видеоквадроидов. Ричард попросил, чтобы ему показали, как это делается. Запланированную экскурсию прекратили, и Ричард простоял без дела почти несколько фенгов, пока Арчи получал разрешение на посещение «детских яслей» квадроидов.
Пара октопауков проводила их по длинным пандусам в подземелье.
— Детская специально устроена под землей, — сообщил Арчи Ричарду, — для надежности. В нашем домене мы располагаем тремя аналогичными предприятиями.
«Черт побери», — пробормотал Ричард про себя, пока он и три его спутника октопаука вышли на помост над большим прямоугольным залом. Он сразу узнал все: в нескольких метрах под ним но полу сновали примерно сотня москитоморфов, выполнявших неизвестные функции. С потолка спускались восемь прямоугольных решеток, каждая около пяти метров длиной и два шириной, симметрично размещенных по залу; непосредственно под каждой из них располагался большой овальный объект, похожий на огромный орех. Решетки были окружены густой вьющейся порослью или паутиной.
— Я видел нечто подобное много лет назад, — проговорил Ричард. — Под Нью-Йорком. Это было как раз перед моей первой встречей с одним из ваших сородичей. Мы с Николь перепугались до потери сознания.
— «Кажется, я что-то читал об этом случае, — ответил Арчи. — Прежде чем доставить Элли и Эпонину в Изумрудный город, я изучил все старые материалы по вашему виду. Кое-что было уже упаковано, поэтому подробных сведений удалось обнаружить очень немного…
— Но я помню все — как будто это было вчера, — перебил его Ричард. — Я поместил пару миниатюрных роботов в небольшой вагончик подземки, и они исчезли в тоннеле. Потом они нашли место, похожее на этот зал, и полезли по паутине… наконец, за ними погнался один из ваших сородичей…
— Можно не сомневаться — ваши роботы забрели в детскую квадроидов. Октопауки стремились защитить их. Все очень просто… — Арчи знаком разрешил сопровождавшему их инженеру приступить к объяснениям.
— Царицы квадроидов проводят период беременности в специальных помещениях на первом этаже, — начал инженер. — Каждая откладывает тысячу яиц. Когда скапливается несколько миллионов яиц, их вместе помещают в один из овальных контейнеров. Внутри них поддерживается достаточно высокая температура; при этом время, необходимое для созревания квадроидов заметно уменьшается. Плотная завеса вокруг контейнеров поглощает излучаемое тепло, тем самым обеспечивая приемлемые условия для москитоморфов, приглядывающих за детской…
Ричард слушал вполуха, обратившись в этот момент к воспоминаниям. «Теперь все ясно: та крошечная подземка предназначалась для москитоморфов».
— …специальные датчики внутри контейнеров извещают о времени, когда квадроиды готовы появиться на свет. За несколько фенгов до автоматического раскрытия овальных контейнеров, сетки поливают нужными химическими веществами. Первыми вылетают на запах царицы. За ними следуют исступленные орды самцов — настоящее черное облачко. Потом квадроидов собирают и приступают к массовой дрессировке…
— Изящная идея, — проговорил Ричард. — Но у меня есть очень простой вопрос: почему квадроиды делают для вас эти снимки?
— Ответ короток, — отозвался Арчи. — В течение тысячелетий этот вид подвергался генетической обработке, способной усилить стремление выполнить наши указания. Наши москитоморфные специалисты разговаривают с ними на химическом языке, который квадроиды используют для общения между собой. Если квадроиды выполняют приказ, им дают пищу. Тем, чья работа удовлетворяет нас долгое время, предоставляются радости секса.
— А какой процент квадроидов из данного помета или роя следует вашим указаниям?
— Первую съемку удается провести девяноста процентам квадроидов, — ответил октопаук-инженер. — Но, когда режим налажен и подкреплен, число отказов резко падает.
— Впечатляет, — оценил Ричард. — Выходит, биология способна на многое; такого я и предположить не мог.
Возвращаясь в Изумрудный город, Ричард и Арчи обсуждали сравнительные достоинства и недостатки биологической и небиологической технологий. Разговор по большей части был эзотерический и философский, с немногими определенными выводами. Однако оба согласились, что энциклопедические функции — хранение, манипуляция и представление значительных объемов информации — оптимальным образом производятся небиологическими системами.
Когда они оказались возле купола, зеленое свечение внезапно погасло. Ночь вновь пришла в центр обиталища октопауков, и вскоре пара светляков появилась, чтобы осветить дорогу страусозавру.
День был долог, и Ричард очень устал. Когда они въехали на окраины Альтернативного Домена, Ричарду показалось, что в темноте над ним промелькнуло какое-то летающее существо.
— А что произошло с Тамми и Тимми? — спросил он.
— Они сочетались браком, — сказал Арчи, — и у них уже несколько отпрысков… За их птенцами заботятся в зоопарке.
— А могу ли я их повидать? Несколько месяцев назад ты мне говорил, что такая встреча возможна…
— Надеюсь, — ответил Арчи после недолгого молчания. — Хотя зоопарк является запретной зоной, помещение птиц располагается очень близко от входа.
Когда они достигли первого большого строения Альтернативного Домена, Арчи спешился и направился в здание. Возвратившись, паук проговорил что-то страусозавру.
— Нам разрешен лишь короткий визит, — сообщил Арчи, когда их скакун свернул с главной дороги на петлявшую дорожку.
Ричарда представили смотрителю зоопарка, который на тележке доставил их в помещение, располагавшееся лишь в сотне метров от входа. Там оказались Тимми и Тамми. Птицы сразу же узнали Ричарда; бормотаньем и криками они, кажется, огласили все потемневшие небеса. Ричарда познакомили с птенцами: молодые держались крайне застенчиво в присутствии первого встреченного ими человека.
Ричард с огромной теплотой гладил бархатные брюшки своих крылатых друзей и вспоминал те дни, когда был их единственным защитником в убежище под Нью-Йорком.
Распрощавшись со своими бывшими подопечными, он поднялся в тележку к Арчи и хранителю зоопарка. Не доехав до входа в зоопарк, он услышал звук, который заставил его прислушаться… по коже побежали мурашки. Ричард замер. Звук донесся до его ушей еще раз, и тележка в полном молчании остановилась…
— Я не мог ошибиться, Николь, — настаивал Ричард. — Я же слыхал этот голос дважды. Плакало человеческое дитя.
— Я верю тебе, Ричард. Просто пытаюсь логически исключить другие возможные источники этого звука. Крик юных птенцов чуточку похож на плач младенца… Кроме того, ты оказался в зоопарке; что, если это кричало какое-то неизвестное нам животное?
— Нет, — ответил Ричард. — Я не сомневаюсь: успел за свою жизнь наслушаться детского писка.
Николь улыбнулась.
— Ну вот, теперь все наоборот, не так ли, мой дорогой? А ты не помнишь, как отреагировал, когда я сказала тебе, что заметила женское лицо на фреске… в ту ночь, когда мы ездили смотреть представление? Ты рассердился и сказал, что мне уже черт знает что мерещится. Я ничего не забыла?
— Но как все это понять? Неужели октопауки сумели похитить людей из Авалона, да, так, что об этом не стало известно? Но как они смогли…
— А ты ничего не сказал Арчи? — спросила Николь.
— Нет, я был ошеломлен. Сперва я удивился тому, что и он, и смотритель зоопарка смолчали, но потом вспомнил, что октопауки глухи.
Оба они помолчали несколько секунд.
— Ричард, ты не должен был слышать этот крик. Наши едва ли не идеальные хозяева оступились — самым неоптимальным образом.
Ричард расхохотался.
— Они записывают наш разговор и к завтрашнему дню будут знать об этом.
— Давай пока не будем ничего говорить нашим, — ответила Николь. — Быть может, октопауки решат поделиться с нами своим секретом… Кстати, когда ты собираешься взяться за работу?
— Когда решусь. Я сказал Арчи, что сперва должен закончить некоторые дела.
— Похоже, у тебя был восхитительный день. А здесь все было спокойно. За исключением одного: Патрик и Наи наконец назначили день своей свадьбы… она состоится через три недели.
— Что? — спросил Ричард. — Почему ты не сказала мне раньше?
Николь рассмеялась.
— Не сумела вставить даже-словечко… Войдя сюда, ты не умолкал: крики в зоопарке, птицы, квадроиды… и Эмбриобанк. По собственному опыту я знаю, что тебе всегда лучше дать выговориться.
— Ну, хорошо, матушка жениха, — проговорил Ричард несколько секунд спустя. — И что ты думаешь?
— Учитывая все обстоятельства, я довольна… Ты знаешь, как я отношусь к Наи… Однако — довольно странное место и время для свадьбы.
12
Все собрались в гостиной Уэйкфилдов, ожидая выхода невесты. Патрик нервно тер руки.
— Потерпи, молодой человек, — сказал Макс, обнимая Патрика. — Она скоро придет… Женщина всегда хочет казаться прекрасной в день своей свадьбы.
— Только не я, — отозвалась Эпонина. — Я, кажется, даже не помню, в чем была на своей свадьбе.
— А я, мамзелька, все помню, — ухмыльнулся Макс, — в особенности то, что ты вытворяла в иглу. Кстати, на тебе по большей части был только костюм Евы. — Все расхохотались. В комнату вошла Николь.
— Подождите пару минут. Они с Элли еще не закончили приготовления. — Она огляделась. — А где Арчи и Синий Доктор?
— Они на минутку ушли к себе, — проговорила Эпонина, — за подарком для невесты.
— Не нравятся мне эти октопауки, — противным голосом произнес Галилей.
— Вечно трутся вокруг, даже мурашки по коже.
— Со следующей недели, Галилей, — негромко сказала Элли, — октопаук будет постоянно присутствовать у вас в школе… чтобы помогать вам учить их язык…
— Не хочу я учить их язык, — упрямился мальчишка.
Макс подошел к Ричарду.
— Ну как дела, амиго? Последние две недели мы почти не встречались.
— Все невероятно интересно, Макс, — с энтузиазмом проговорил Ричард. — Я работаю у них в энциклопедическом департаменте, помогаю создавать программы, визуально воспроизводящие основную информацию о сотнях тысяч видов существ, представленных в Эмбриобанке… Октопауки накопили огромный объем информации, однако на удивление слабо справляются с ней. Вот вчера я как раз начал работать с информацией о неких микросуществах, которых октопауки в своей таксономии относят к разряду смертельно опасных…
Ричард умолк. Вошли Арчи и Синий Доктор с каким-то высоким — в метр — предметом, обернутым в местный пергамент. Октопауки оставили свой дар в уголке и отправились к центру комнаты. Мгновение спустя появилась Элли, напевая свадебный марш Мендельсона. За ней следовала Наи.
Невеста Патрика была в тайском шелковом платье. Его украшали яркие черно-желтые цветы, которыми Элли обеспечили октопауки. Она приколола их в стратегически важных местах. Патрик стал возле Наи перед матерью. Будущие супруги взялись за руки.
Николь попросили совершить церемонию, ограничиваясь минимумом слов. Готовясь к краткой речи, она невольно вспомнила другие свадьбы в своей жизни. Она увидела Макса и Эпонину, Майкла О'Тула и свою дочь Симону, Роберта и Элли. Николь невольно поежилась, вспомнив выстрелы. «Вновь, — подумала Николь, усилием воли возвращаясь к настоящему, — вновь мы собрались вместе».
Она едва могла говорить, поддаваясь эмоциям. «Это последняя свадьба, на которой мне предстоит побывать. Другой уже не будет».
Слезинка сбежала по ее левой щеке.
— С тобой все в порядке, Николь? — спросила ее как всегда внимательная невеста. Николь кивнула и улыбнулась.
— Друзья, — произнесла Николь, — мы собрались сегодня, чтобы быть свидетелями венчания Патрика Эрина О'Тула и Наи Буатонг-Ватанабэ и отпраздновать его. Давайте сойдемся вокруг них кружком, взявшись за руки, чтобы показать им свою любовь и одобрение.
Николь пригласила двух октопауков в образующийся кружок, и они тоже взялись щупальцами за руки людей.
— Берешь ли ты, Патрик, — проговорила Николь хрустким голосом, — эту женщину, Наи, чтобы любить ее как жену и спутницу жизни?
— Да, — ответил Патрик.
— А ты, Наи, — продолжала Николь, — берешь ли ты этого мужчину, Патрика, чтобы любить его как мужа и спутника жизни?
— Да, — ответила Наи.
— Тогда объявляю вас мужем и женой. — Патрик и Наи обнялись, и все одобрительно закричали. Новобрачные разделили свои первые объятия с Николь.
— А ты когда-нибудь разговаривал с Патриком о сексе? — спросила Николь Ричарда, после того как вечеринка закончилась и все разошлись.
— Нет. Макс вызвался… но в конце концов это не нужно, ведь Наи была замужем… Боже, ты сегодня так волнуешься. С чего бы вдруг?
Николь улыбнулась.
— Ричард, я вспомнила о прочих свадьбах, случившихся на наших глазах: Симоны и Майкла, Элли и Роберта…
— Эту мне бы хотелось забыть… и по многим причинам, — проговорил Ричард.
— Во время церемонии мне казалось, что я плачу, так как это последняя свадьба в моей жизни. Но на вечеринке я подумала о другом. А тебя не смущает, Ричард, что мы с тобой так и не обвенчаны?
— Нет, — Ричард покачал головой. — Венчали меня с Сарой, с меня довольно и этого…
— Но у тебя была свадьба, Ричард. А у меня нет. Я родила детей от троих отцов и никогда не была невестой.
Ричард безмолвствовал несколько секунд.
— И ты полагаешь, что плакала именно поэтому?
— Может быть. Я не уверена.
Николь расхаживала по комнате, Ричард сидел глубоко задумавшись.
— А какую великолепную статую Будды октопауки подарили Наи! — сказала она. — Какая работа… Мне показалось, что Арчи и Синему Доктору самим было приятно. Жаль, что Джеми пришел за ними так рано.
— Так ты хотела бы венчаться со мной? — спросил вдруг Ричард.
— В наши-то годы? — Николь расхохоталась. — Мы ведь уже дедушка с бабушкой.
— И все же, если хочешь…
— Ты делаешь мне предложение, Ричард Уэйкфилд?
— Наверное. Не хочу, чтобы ты грустила, потому что не побывала в невестах.
Николь пересекла комнату и поцеловала мужа.
— Пожалуй, было бы весело. Но не будем планировать, пусть сперва у Патрика и Наи все уляжется. Незачем красть у них радость.
Взявшись за руки, Николь и Ричард направились в спальню и с испугом обнаружили, что путь им загораживают Арчи и Синий Доктор.
— Вы должны сейчас пойти с нами, — проговорил Арчи. — Срочное дело.
— Прямо сейчас? — спросила Николь. — В такой поздний час?
— Да, — сказал Синий Доктор. — Только вы двое. Вас ждет Верховный Оптимизатор… Она все объяснит.
Николь ощутила, как заколотилось ее сердце, когда адреналин хлынул в кровь.
— А мне надеть пальто? — спросила она. — Мы выйдем из города?
По каким-то причинам Николь сперва решила, что этим вызовом она обязана детскому крику, который Ричард услыхал во время первого визита в Эмбриобанк. Быть может, ребенок болен? Или уже умирал? Тогда почему они направляются не в зоопарк, располагавшийся снаружи купола в Альтернативном Домене?
Верховный Оптимизатор и ее сотрудники действительно ожидали людей. В комнате было два кресла. Как только Ричард и Николь уселись, предводительница октопауков заговорила яркими полосами:
— Возникли крупные неприятности, которые, к несчастью, могут привести к войне между нашими двумя видами. — Она взмахнула щупальцем и на стене появились видеоизображения. — Сегодня ранним утром два геликоптера высадили отряд людей с острова Нью-Йорк на самую северную оконечность нашего домена, на берег Цилиндрического моря. Данные, полученные квадроидами, гласят, что ваш вид не только затевает нападение; ваш предводитель Накамура убедил людей считать октопауков своими врагами. Он заручился поддержкой сената и за относительно короткий срок сумел накопить арсенал, способный нанести серьезный ущерб нашей колонии.
Верховный Оптимизатор умолкла, тем временем Ричард и Николь разглядывали видеоснимки, на которых были изображены бомбы, базуки и пулеметы, изготовляемые в Новом Эдеме.
— Все последние четыре дня небольшие группы людей проводили разведывательные вылазки, им помогала пара геликоптеров. Разведывательные отряды уже достигли Барьерного леса по всему периметру нашей территории. Этот район поставляет почти тридцать процентов продуктов питания, энергии и воды.
— Сражений не было; мы не стали оказывать сопротивление разведчикам. Однако в важных местах поместили знаки, способные на вашем языке рассказать людям, что весь Южный полуцилиндр занят развитым, но миролюбивым видом, и убедить их вернуться в свое обиталище. Но они словно бы ничего не заметили.
— Два дня назад произошел прискорбный инцидент. Шла уборка зерна, и над одним из наших полей пролетел геликоптер. Потом он приземлился и высадил четверых солдат. Эти люди без всякого повода убили троих существ, трудившихся на поле, — тех шестируких, которых вы видели, когда впервые шли в наш домен. Потом они подожгли зерновое поле. После этого случая содержание наших объявлений переменилось: мы дали понять, что еще один такой поступок будет считаться объявлением войны.
— Тем не менее, судя по сегодняшним действиям людей, ясно, что наши предупреждения не были приняты во внимание и ваш вид намеревается начать конфликт, в котором надеется победить. Я уже обдумывала возможность объявления войны: подобное событие в колонии октопауков весьма серьезно отзывается на всех уровнях нашего общества. Но, прежде чем предпринимать действия, ведущие к необратимым последствиям, я проконсультировалась с теми оптимизаторами, чье мнение уважаю более всего.
— Большинство моего штаба приветствовало объявление войны, поскольку ваших собратьев нельзя убедить в том, что конфликт закончится для них трагически. Октопаук, которого вы зовете Арчи, заключил, что на мир едва ли можно рассчитывать, и сделал одно предложение. Специалисты по статистическому анализу обещают войну, но в соответствии с нашими этическими нормами мы должны сделать все возможное, чтобы избежать ее… Предложение Арчи требует вашего участия и содействия, поэтому мы и призвали вас сюда.
Верховный Оптимизатор закончила свою цветовую речь и отодвинулась в сторону. Ричард и Николь переглянулись.
— Ваш транслятор все перевел? — поинтересовалась она.
— В основном, — ответил Ричард. — Я понял ситуацию… Есть ли у вас какие-нибудь вопросы? Или вы намереваетесь немедленно приступить к выполнению предложения Арчи?
Николь кивнула в сторону Арчи, и их друг выбрался на середину комнаты.
— Я вызвался, — объявил октопаук, — провести переговоры с людьми, чтобы попытаться остановить конфликт, прежде чем он перерастет в полномасштабную войну. Но для этого я нуждаюсь в помощи. Если я просто приду в лагерь людей, они убьют меня… Но даже если этого не случится, они не сумеют понять мою речь. Поэтому меня должен сопровождать кто-то из ваших собратьев, понимающий наш язык: только в таком случае может завязаться разумный диалог…
Сообщив Верховному Оптимизатору, что не имеют возражений против идеи Арчи, люди и октопаук остались втроем, чтобы обсудить детали.
Арчи предлагал, чтобы они с Николь отправились в лагерь на берегу Цилиндрического моря и потребовали встречи с Накамурой и другими руководителями. Далее Арчи и Николь должны были объяснить им, что октопауки — существа миролюбивые и не имеют никаких претензий на северную сторону Цилиндрического моря. Единственное их требование — эвакуация лагеря и прекращение полетов. Если это необходимо, октопауки готовы поставлять пищу и воду людям, чтобы помочь им в нынешней ситуации. Таким образом можно завязать контакты между двумя видами, а потом заключить договор, скрепляющий взаимное согласие.
— Иисусе! — воскликнул Ричард, выслушав в переводе речь Арчи. — А я-то считал идеалисткой Николь!
Арчи не понял восклицания Ричарда. Николь терпеливо объяснила октопауку, что едва ли следует рассчитывать на столь разумную реакцию от представителей Нового Эдема.
— Скорее всего, — проговорила Николь, чтобы подчеркнуть опасность предложенной Арчи меры, — нас убьют, не дав сказать ни слова.
Арчи настаивал на том, что его предложение лучше всего соответствует интересам людей, обитающих в Новом Эдеме.
— Увы, Арчи, — ответил Ричард с разочарованием. — Это не совсем верно. Люди очень разные, среди них есть и такие, как Накамура, которым наплевать на общее благо. Более того, благополучие всей колонии даже не входит в их подсознательную целевую функцию, — если использовать ваш термин, — которая характеризует их поведение. Они думают только о себе, и принимаемые ими решения определяются другими факторами — личным влиянием и властью. Как свидетельствует наша история, вожди нередко губили свои собственные страны или колонии, чтобы удержаться у власти.
Октопаук упорствовал.
— Подобные поступки недопустимы для столь развитого вида. Основные законы эволюции со всей очевидностью доказывают, что виды, стремящиеся к общему процветанию, живут дольше тех, в которых доминирует эгоистический интерес отдельной личности… Или вы предполагаете, что человеческое общество представляет собой некую аберрацию… каприз природы, нарушающий ее фундаментальные…
Николь перебила его.
— Все это интересно, — сказала она. — Но у нас есть неотложное дело. Мы должны выработать безупречный план действий, который окажется… Ричард, что предлагаешь ты, если тебе не нравится план Арчи?
Ричард подумал несколько секунд, прежде чем заговорить.
— Я предполагаю, что Накамура поднял Новый Эдем против октопауков по многим причинам… в частности, чтобы предотвратить критику внутренних неудач его правительства. Едва ли он откажется от войны, даже если все граждане дружно выступят против нее. Да и этого не произойдет, пока колонисты не поймут, что война сулит им только несчастье.
— Ты считаешь, что им лучше пригрозить? — спросила Николь.
— Как минимум. Но лучше всего, если октопауки продемонстрируют свою боевую мощь.
— Боюсь, что это невозможно, — ответил Арчи, — по крайней мере в нынешней ситуации.
— Почему? — проговорил Ричард. — Верховный Оптимизатор не сомневалась в том, что октопауки выиграют войну. Что, если вам напасть на этот лагерь и полностью уничтожить его?…
— Нет, вы не поняли нас, — сказал Арчи. — Поскольку война или даже просто конфликт может привести к убийству разумных существ, такой способ устранения разногласий настолько не оптимален, что наше общество строго запрещает подобные действия. Предусмотренные нашими законами меры делают войну последним способом разрешения конфликтов… У нас нет ни армии, ни запаса оружия… кроме того, существуют другие ограничения. Дело в том, что все оптимизаторы, принимавшие решение объявить войну, и все октопауки, участвовавшие в вооруженном конфликте, терминируются после окончания войны.
— Чтооо? — протянул Ричард, не веря своему транслятору. — Это же невозможно.
— Да, это так, — проговорил Арчи. — Теперь вы можете представить, насколько эти факторы удерживают нас от агрессивных действий. Верховный Оптимизатор уже подписала себе смертный приговор две недели назад, приказав начать приготовления к войне. Все восемьдесят октопауков, ныне живущих и работающих в Военном Домене, будут терминированы, как только война закончится или же угроза ее минует… И если будет объявлена война, я, как участник сегодняшней дискуссии, буду внесен в терминационные списки.
Ричард и Николь потеряли дар речи.
— Единственное оправдание войны с точки зрения октопаука, — продолжил Арчи, — это недвусмысленная угроза самому существованию колонии. И когда подобная угроза появляется, наш вид претерпевает метаморфозу и воюет не зная милосердия, пока опасность не минует или же не погибнет сама колония… Многие поколения назад мудрые оптимизаторы осознали, что октопаук, задумавший или совершивший убийство, необратимо изменяется психологически и препятствует мирному функционированию колонии. Поэтому приходится прибегать к терминации.
Арчи закончил свою речь, но Ричард и Николь безмолвствовали. Ричард уже было решил попросить Арчи покинуть комнату, чтобы переговорить с женой с глазу на глаз, как вдруг вспомнил о вездесущих квадроидах.
— Николь, дорогая, — сказал он наконец, — по-моему. Арчи не совсем прав. Начнем с того, что пойду к ним я, а не ты…
Николь хотела перебить его, но Ричард движением руки остановил ее.
— Нет, послушай-ка меня. Почти всю нашу совместную жизнь, в особенности после того как мы оставили Узел, это ты всегда была на фронте… отдавала свое время и энергию на благо семьи или колонии… Теперь моя очередь… к тому же, я больше подхожу для такого дела. Я смогу придумать более убедительное изображение Судного дня, который обрушат на людей октопауки, и запугать им наших собратьев-людей…
— Но ты же не умеешь хорошо говорить на их языке, — запротестовала Николь. — И без транслятора…
— Я думал об этом. Поэтому нам с Арчи придется взять с собой Элли и Никки. Во-первых, если среди нас окажется ребенок, авангард Накамуры едва ли убьет нас на месте. Во-вторых, Элли свободно владеет речью октопауков и сможет помочь мне, если вдруг откажет транслятор. В-третьих, и, быть может, это соображение окажется самым важным, Накамура и его приспешники могут обвинить октопауков лишь в похищении Элли. Если все увидят ее живой и здоровой, да еще восхваляющей врагов-инопланетян, причина для войны исчезнет сама собой.
Николь нахмурилась.
— Лучше обойтись без Никки… это слишком опасно. Никогда не прощу себе, если с моей внучкой что-нибудь случится…
— Я тоже, — проговорил Ричард. — Но, как мне кажется, Элли без нее не пойдет… Николь, конечно, мой план не так уж хорош… Однако из всех неудовлетворительных решений мы должны выбрать самое подходящее.
В разговоре наступила короткая пауза. Арчи, обращаясь к Николь, объявил:
— Идея Ричарда кажется мне великолепной. Кстати, есть еще одна причина, по которой; тебе лучше не покидать Изумрудного города: в предстоящие трудные дни оставшимся людям потребуется твое руководство.
Мысли Николь разбежались. Она не ожидала, что Ричард вызовется идти.
— То есть ты, Арчи, — сказала она, — одобряешь предложение Ричарда в отношении Элли и Никки?
— Да, — ответил октопаук.
— Но, Ричард, — проговорила Николь, оборачиваясь к мужу, — ты же так ненавидишь все эти политические дрязги. И ты уверен, что все продумал?
Ричард кивнул.
— Ну хорошо, — Николь поежилась. — Поговорим с Элли. Если она согласится, значит план действий готов.
Верховный Оптимизатор решила, что скорректированный план имеет шансы на успех, но все же напомнила, что, по мнению октопауков, Арчи и Ричард скорее всего будут убиты. Сердце Николь на миг замерло, когда она прочитала полосы, бежавшие вокруг головы Верховного Оптимизатора. Та не сказала ничего нового для Николь; однако женщина настолько увлеклась обсуждением плана, что не успела продумать все возможные варианты. А потому, когда стали обсуждать сроки, Николь в основном помалкивала. Но, услышав из уст Ричарда, что они с Арчи, взяв Элли и Никки или без них, оставят Изумрудный город через терт после рассвета следующего дня, Николь дрогнула. «Завтра, — полыхнуло в ее голове, — завтра наша жизнь вновь изменится».
Она старалась держаться спокойно, пока транспорт вез их назад в выделенную людям зону. Ричард и Арчи были заняты обсуждением самых разнообразных вопросов. Николь пыталась осилить страх, поглощавший ее душу. Внутренний голос, которого она не слыхала многие годы, ясно говорил ей: завтра она простится с Ричардом навсегда. «Или я просто эгоистична? — критически оценивала она себя. — Неужели я не хочу, чтобы Ричард получил возможность проявить героизм?»
Но предчувствие крепло, невзирая на попытки Николь противостоять ему. Она вспомнила давнишнюю жуткую ночь. Много-много лет назад, на Земле, в их маленьком доме в Шилли-Мазарин Николь пробудилась от кошмарного сна. «Мамочка умерла!» — кричала десятилетняя девочка, горько плача.
Пришедший отец стал утешать ее, ведь мать просто уехала в Республику Берег Слоновой Кости погостить у родни. Семь часов спустя в дом принесли телеграмму, извещавшую о смерти матери…
— Но если у вас нет ни оружия, ни армии, — сомневался Ричард, — как же тогда вы сумеете защитить себя?
— Этого я не могу рассказать вам, — ответил Арчи, — но поверьте мне: я абсолютно уверен, что столкновение наших видов может окончиться только уничтожением человеческой колонии на Раме.
Николь никак не могла успокоить свою измученную душу. Она все время пыталась убедить себя в том, что излишне нервничает, но дурное предчувствие не оставляло ее. Она потянулась и взяла Ричарда за руку. Соединив ее пальцы со своими, он продолжил разговор с Арчи.
Николь молча глядела на него. «Я горжусь тобой, Ричард, но мне так страшно. — Она чувствовала, как глаза наполняются слезами. — Я просто не могу… не готова прощаться с тобой».
Было очень поздно, когда Николь отправилась в постель. Она тихо разбудила Элли, стараясь не потревожить Никки и близнецов Ватанабэ, ночевавших в доме Уэйкфилдов, чтобы у Патрика и Наи могла быть настоящая брачная ночь. Конечно, у Элли сразу возникли вопросы. Ричард и Николь дали подробные пояснения, не забыв ничего важного из того, что узнали от Арчи и Верховного Оптимизатора. Элли не скрывала страха, но в конце концов согласилась и решила, что они с Никки отправятся вместе с Ричардом и Арчи.
Николь долго не могла уснуть. Безуспешно повертевшись несколько часов с боку на бок, она наконец забылась в коротком и хаотическом сне. Николь увидела себя семилетней девчонкой — в Республике Берег Слоновой Кости во время церемонии поро. Кожа ее была влажной, она только что вышла из воды, а львица бродила около пруда. Глубоко вздохнув, кроха Николь нырнула под воду. Когда она вынырнула обратно, вместо львицы на берегу стоял Ричард… молодой Ричард. Его улыбающееся лицо старело прямо на глазах у Николь и наконец приняло очертания того самого Ричарда, который находился рядом с ней в постели. Она услыхала голос Омэ, шептавший ей на ухо: «Смотри внимательней, Роната, запоминай…»
Николь пробудилась. Ричард мирно спал. Сев в постели, она разок стукнула по стене. В дверях появился одинокий светляк, чуть осветивший спальню. Николь глядела на мужа… на его седые волосы и бороду, вспоминала те времена, когда они были черными. Она воскресила в памяти его прежний пыл и улыбку, когда вдвоем остались в Нью-Йорке. Горестно морщась, Николь вздохнула и приложила к губам указательный палец, потом прикоснулась им ко рту Ричарда. Он и не пошевельнулся. Николь просидела так несколько минут, разглядывая дорогие черты… Тихие слезы текли по ее щекам и капали с подбородка на простыню. «Я люблю тебя, Ричард», — проговорила она.
