Книга: Дариус Дорван. Наемник
Назад: ГЛАВА 5
Дальше: ГЛАВА 7

ГЛАВА 6

Дариус сидел на лавке, наблюдая за тем, как проворно бегают пальцы Биста, плетущего новую тетиву. Темнело, на небе мерцали первые звезды, но сверду и не нужен дневной свет, он умеет работать на ощупь и потому даже смотрит в сторону, напевая под нос песню с тоскливой мелодией, где каждая строка заканчивается вопросительной интонацией.
Бист всегда плел тетиву из женского волоса, утверждая, что именно из него она получается самой стойкой к износу и не слишком боится сырости. Такие тетивы он наделал для всех, и даже сейчас, когда Дариус давно уже лишился лука, где-то на дне его заплечного мешка лежал подарок Биста. У сверда запас волос всегда с собой, и в свободные минуты он частенько плел новую, про запас.
Ториан каждый раз интересовался, где же Бист достал столько женских волос. Как будто бы ни в Табалорне, ни в других местах, где им приходилось бывать, не бегают с плачем несчастные женщины, лишившиеся своей гордости — длинной, по пояс, а то и ниже, косы. И мужчины никогда не приходят с претензиями, пытаясь вернуть своим женам и подругам их поруганную честь.
Дариус усмехнулся, вспомнив, как вытянулось лицо друга после сегодняшнего ответа Биста, когда Тор перед уходом снова задал ему тот же самый вопрос.
Сверд сказал ему, что для тетивы подходят не все женские волосы, и Ториан просто ищет их не в том месте, а потому и не может найти.
Услышав ответ Биста, Галуг заржал так громко, что бредущие мимо телята испуганно шарахнулись в сторону, и только длинный прут пастушонка заставил их идти в нужном направлении.
Уходящему Ториану Галуг посоветовал все же набрать таких волос.
— Бист сплетет тебе из них тетиву, и лук с такой тетивой, — утверждал он, не переставая давиться от смеха, — будет бить значительно точнее, а это то, что тебе и необходимо, потому что как стрелок ты никуда не годишься. Твой младший брат стреляет значительно лучше тебя.
Кто бы другой мог и разозлиться, но только не Ториан. Усмехнувшись и пообещав утром, сразу же по приходу, оторвать ему пальцы и на здоровой руке, чтобы точно быть лучником лучше, чем Галуг, Ториан многозначительно взглянул на Дариуса и ушел.
Сам Галуг, после ранения лишившийся возможности стрелять из лука, не расставался с на время отданным ему Дорваном арбалетом. Он и сейчас лежал рядом с лучником на крыльце.
Все верно: любое оружие требует долгого привыкания, а у Галуга всего четыре болта: те три, что Дариус успел прихватить с тела уже мертвого варисурга, и еще один, извлеченный из раны Тацира.
«Завтра, будет время, настрогаю Галугу черенков для болтов, — решил Дорван. — Наконечники подойдут и от стрел, а с оперением проблем не будет, Галуг сможет сделать его и с одной рукой. Конечно, деревянные болты не железные, но для стрельбы в упор сойдут и такие».
Уже стемнело, когда мимо наемников прошли запоздалые косцы с косами на плечах, притворив за собой ворота ограждающего Лоринт частокола. Четверо мужчин да еще юнец, чем-то напомнивший Дариусу младшего брата Ториана — Роя. И взгляд похож, чуть ли не восторженный, именно так обычно смотрит Рой на Ториана да и на самого Дариуса. Такой же взгляд Дорван помнил еще пару лет назад и у Тацира, лежащего сейчас в доме лекаря Сола.
И конечно же стоило гонорту только подумать о лекаре, как сразу вспомнилась та, мысли о которой он старательно гнал от себя. Элика.
«Обязательно завтра с ней встречусь и поговорю», — твердо решил для себя Дариус.
В конце концов, Ториан прав, поговорить с девушкой — это ведь не выйти на бой с человеком, когда только сам он и знает, сколько ему понадобилось сил, чтобы выглядеть внешне спокойным.
— Тор возвращается, — перебил его мысли голос Галуга.
— Ну все, Галуг, — неожиданно заявил Бист, пряча уже готовую тетиву. — Ториан обещал прийти только к утру. Вероятно, что-то у него не получилось, он зол, и теперь он тебе точно руку оторвет. Проси, чтобы больную отрывал, — Тор добрый, он согласится.
Галуг презрительно фыркнул, но говорить ничего не стал: чревато, Ториан подошел достаточно близко и мог услышать его слова.
Не дойдя нескольких шагов, Тор остановился.
— Гонорт, дело есть, — позвал он Дариуса.
Дорван, легко поднявшись на ноги, приблизился к другу.
— Что-то не так? — спросил он, пытаясь по лицу Тора определить, что именно.
Лицо друга имело какое-то загадочное выражение, но никак не встревоженное. Да и вряд ли у Ториана могли возникнуть какие-либо проблемы. Они скорее будут у тех, кто попытается их ему создать.
— Да нет, все так, — откликнулся тот. — Тут, понимаешь ли, какое дело… Одна девушка хотела бы с тобой поговорить. Вернее, я сказал ей, что ты хочешь с ней встретиться… Короче, Дар, Элика тебя ждет. Ты уж извини, что я все на себя взял, но, судя по всему, ты еще долго вокруг да около ходить будешь. — Он хмыкнул. — Поговоришь с ней, глядишь и пройдет все, а то смотреть на тебя больно. — Ториан улыбнулся во весь рот и добавил: — Сам когда-то таким был.
Ну и как тут на него злиться? Вообще-то Ториан чуть ли не на полгода младше Дариуса, а тут: «сам когда-то таким был».
— Отчего не поговорить, можно и поговорить, спать еще рано ложиться, — с самым равнодушным видом произнес Дариус, хотя сердце его билось значительно чаще обычного.
В душе он выругался теми словами, что нормальные люди никогда не произносят вслух. Не на Элику, конечно же нет: гонорт, а ведет себя как сопливый мальчишка и ничего поделать с собой не может.
Девушка ждала его у навеса рядом с колодцем.
— Здравствуй… Дариус, — первой сказала она, когда он к ней приблизился.
— Здравствуй, Элика, — ответил Дариус, чувствуя, что все приготовленные по дороге слова куда-то бесследно исчезли.
Показавшийся из-за туч месяц заливал все призрачным серебристым светом, и Элика в его сиянии выглядела так, что у него перехватило дыхание. Нет, такие девушки ему еще никогда не встречались.
«Светло, хоть бусы на нитку нанизывай», — не к месту вспомнил он выражение матушки Грейсиль.
— Мне Ториан все уши прожужжал: Дариус с тобой поговорить хочет, Дариус с тобой поговорить хочет, — с улыбкой продолжила Элика. — Вот, любопытно стало: о чем же с такой простой девушкой, как я, целый гонорт говорить будет? Да еще, по словам Тора, и вправду герой настоящий.
«И когда это он успел?» — подумал Дариус, лихорадочно подбирая слова в ответ.
— Ну разве только о своем воине, что у нас в доме лечится. — И Элика притворно вздохнула.
— Нет, Элика, — прорвало, наконец, Дариуса, и слова понеслись одно за другим. — Я действительно очень хотел тебя увидеть. Знаешь, мне уже много где пришлось побывать…
Тут он запнулся, но затем продолжил, как прыгнул в холодную воду:
— …но такой девушки, как ты, я еще никогда не встречал.
— Какой это — такой? — Элика взглянула на него, как смотрели до этого сотни других девушек, но никогда Дариуса их взгляды так сильно не волновали.
— Такой красивой, такой необыкновенной, такой самой-самой…
Сейчас он даже не задумывался над тем, что говорит, слова сами слетали с его губ.
— Ты, наверное, это много раз другим говорил. — Дариус едва расслышал, что ответила ему Элика.
«Много? Наверное, много. Возможно, даже очень много. Но никогда прежде я сам не верил в то, что говорил», — подумал Дариус, осторожно беря ее за руку.
Ладонь у Элики оказалась теплой и какой-то уютной, а когда их руки соприкоснулись, они оба вздрогнули.
— Знаешь, Элика, мне столько хочется тебе сказать. Я ведь с того самого мгновения, когда увидел тебя в первый раз, только о тебе и думаю. Где у вас тут парни со своими девушками гуляют? — неожиданно для себя добавил он.
Элика тихо рассмеялась:
— Нет, ты действительно герой, Дариус. И Ториан мне об этом успел рассказать, да и сама я сразу догадалась. Это когда я успела твоей девушкой стать? А если у меня уже есть парень?
Почему-то сейчас, когда она была так близко и когда он держал Элику за руку, ее слова Дариуса нисколько не смутили.
— Был парень, теперь уже только был. Потому что я тебя никому не отдам.
Элика промолчала, осторожно высвободив свою ладонь из руки Дариуса.
И он совсем уже готов был услышать: «А ты меня-то саму спросил?» — когда она сказала совсем другое:
— Нет у меня никакого парня. А у тебя там, где ты живешь, есть девушка?
«Теперь уже нет, да и была ли? — подумал Дариус. — Наверное, все же нет».
Гулять по Лоринту было абсолютно негде, не за частокол же в самом-то деле, ночью выходить, и потому они сидели на ошкуренном, давно высохшем бревне, которое и годилось теперь только на дрова, и разговаривали.
Разговаривали обо всем, что приходило в голову. Почему-то и Дариусу, и Элике казалось, что знакомы они очень давно, затем на какое-то время им пришлось расстаться, и теперь, при встрече, им было нужно многое сказать друг другу. Дариус снова держал Элику за руку, и она уже не делала попыток ее освободить. И даже когда он осторожно обнял ее за плечи, девушка лишь придвинулась к нему поближе.
Элика слушала рассказ о тех местах, где ему приходилось бывать, а Дариус каждый раз сбивался с мысли, когда смотрел на ее такие манящие губы, но поцеловать все же так и не решался.
Волшебство закончилось, когда Элика спросила:
— Дариус, а когда вы уходите из Лоринта?
Когда он ответил: «Через два дня», — оба надолго замолчали.
К тому времени небо затянуло облаками, подул холодный ветер, принеся с собой сырость близкого дождя, да и сам дождь не заставил себя долго ждать. Элика зябко повела плечами, а у Дариуса не было на себе ничего, что можно скинуть с себя и прикрыть девушку.
— Мне пора домой, Дариус, — тихо сказала, почти прошептала Элика. — Да и дождь сейчас разойдется.
Дорван лишь печально вздохнул, соглашаясь.
Возле самого порога дома Дариус спросил, взяв ее пальцы в свои ладони:
— Элика, мы завтра встретимся?
— Зачем? Чтобы через день расстаться навсегда? — ответила девушка и попыталась освободиться.
Дорван мягко, но решительно удержал ее руку в своей:
— Знаешь, ты мне, наверное, не поверишь, но я не хочу с тобой расставаться, не хочу — и все. Я понимаю, что нам придется уйти из Лоринта, но все равно не хочу, совсем не хочу.
Элика подошла к двери и уже взялась за ее ручку, затем вернулась, приподнялась на носках и поцеловала Дариуса в щеку. После чего ловко увернулась от его рук и исчезла в доме.
Дариус еще долго стоял, прижав ладонь к щеке, словно боясь того, что он уберет руку и поцелуй исчезнет. Потом пошел по улице, вспоминая подробности встречи с Эликой и жалея о том, как много ему хотелось ей сказать и как мало получилось.
Дождь уже разошелся не на шутку, заставив его ускорить шаг до быстрого, а затем и вовсе побежать.
На полпути к отведенному ему и его людям дому Дариуса догнал Ториан. Хохотнув, друг пожаловался, что у сеновала крыша здорово протекает, хотя дело к самому сенокосу, и потому им с Миаллой пришлось расстаться значительно раньше, чем они на то рассчитывали.
Едва они успели растянуться на лежанках, как за окном стих шум дождя. Ториан ругнулся злым шепотком, а Дариус тяжело вздохнул: и стоило ли дождю начинаться вообще?
Проснувшийся Галуг невинно поинтересовался: чего это Ториан такой злой пришел? Уж не из-за того ли, что нужных волос не успел насобирать?
Тор пообещал утром оторвать ему уже не руку, а язык. Причем удачно так совпало, заявил он, что лекарю Солу требуется человеческий язык для снадобья, чтобы поскорее поднять Тацира на ноги. И таким образом он, Ториан, сразу два добрых дела сделает.
Невидимый в темноте Бист, как оказалось, тоже не спавший, серьезным голосом подтвердил, что о снадобье из человеческого языка он знает.
— На моей родине, — с легкой грустью сказал он, а Бист всегда говорил с грустью, когда вспоминал о родине, все уже давно это заметили, — перед казнью всегда вырывают язык, потому что у трупа он теряет все свои лечебные свойства.
Затем оба они в полный голос заржали, потому что Галуг внезапно начал похрапывать, делая вид, что уже спит. Угомонились они только после того, как поняли, что Галуг решил упорно молчать в ответ на их вопросы. Ториан даже предположил, что Луга сам себе язык откусил из вредности, чтобы он на лекарство не пошел.
Дариусу все не спалось, и он, глядя в потолок, раз за разом думал о встрече с Эликой.
Вспоминал свои слова, то, что она ему отвечала, как при этом на него посмотрела. Сейчас Дариус жалел о том, что так и не решился ее поцеловать.
Он уже засыпал, когда за затянутым бычьим пузырем окном послышался едва слышный шорох. Затем за стеной что-то коротко звякнуло, и сон мгновенно улетучился. Миг, и гонорт стоял рядом с окном, прижавшись сбоку к стене.
Окно выходило на огораживающий Лоринт частокол, до которого не больше десятка шагов по заросшей высокой травой земле.
Снаружи явно находились люди. Но кто они и почему там оказались?
«Дом гостевой, и земля между ним и частоколом не используется, да и темновато там для грядок или еще чего-нибудь — вечная тень. Что бы это значило?» — напряженно размышлял Дариус.
Затем от входных дверей донесся едва слышный стук, как будто по двери слегка ударили чем-то деревянным, и время понеслось вскачь. Кто бы они ни были, они пришли сюда явно не с добрыми намерениями.
Неслышным прыжком Дариус оказался у лежанки, которую занимал Ториан, и дважды хлопнул друга по плечу. В доме стояла едва ли не кромешная мгла, но глаза за время вынужденной бессонницы почти успели привыкнуть к ней, и потому гонорту удалось рассмотреть, как Ториан бесшумно сел на постели.
Мгновение — и рядом с ним уже стоял Бист, и только Галуг продолжал посапывать. Тычок Ториана, судя по звуку, угодил ему куда-то в бок, после чего Луга присоединился к остальным. Снова едва слышно звякнуло, но теперь уже внутри дома: вероятно, Галуг схватился за арбалет.
Дариус приблизился ко всем вплотную, и тихо, на грани слышимости, прошептал:
— Снаружи… с оружием… дверь подперта… Ториан, приготовь глефу.
Затем, услышав за окном еще один шорох, замолчал, выждал мгновение и зашептал снова:
— Тор, махну рукой — глефой в окно. Я наружу, Бист за мной, остальные через дверь, мы откроем.
Вряд ли за окном собрались ревнивые мужики Лоринта, но даже если и так… Если дверь действительно подперта, то теперь можно ждать единственного — чего-нибудь жидкого и очень горючего, заброшенного через окно. А дальше жаркое пламя внутри, бесполезные усилия выбить дверь, открывающуюся, кстати, наружу, и попытка спасения через окно, прямо на ждущие их лезвия или наконечники копий.
Окно в доме не единственное, но второе, не в пример более маленькое, находится над входной дверью, и через него не выбраться даже самому мелкому из них — Галугу. Да и через большое окно Ториану не выскочить одним махом, придется пролазить, слишком уж он широк. И совсем не важно, кто находится за окном, пусть даже и кто-то из жителей Лоринта, важно сейчас спасти свои жизни, а разбираться нужно уже потом.
Послышался новый шорох, Дариус опять оказался возле окна, чуть сбоку, держа в руках кинжал и засапожный нож.
Внезапно он увидел, как снаружи, к закрывающей окно пленке пузыря приблизился темный предмет.
«Лезвие, — молнией сверкнула в голове догадка. — Сейчас оно разрежет пузырь, затем внутрь полетит горшок с чем-нибудь горючим, а следом — зажженный факел. Возможно, все пойдет по-другому, но медлить больше нельзя».
И Дариус резко махнул рукой с зажатым в ней кинжалом, отчаянно надеясь, что Ториан увидит его жест.
Они совпали — движение лезвия по захрустевшей пленке пузыря, рассекшей ее наискосок, и выпад Ториана глефой.
Было хорошо слышно, как лезвие вошло в плоть, после чего донесся звук падающего тела. И Дариус рыбкой нырнул в окно, молясь, чтобы при приземлении не наткнуться на колышек, сучок или какой-нибудь пень. Обошлось.
Земля встретила ударом в сжатые кулаки, после чего он продолжил кувырок, вставая на ноги и разворачиваясь. Их оказалось четверо, людей в уже хорошо знакомых балахонах варисургов, и один из них действительно держал в руках что-то похожее на кожаное ведро или бурдюк.
А чуть дальше и правее, прячась за углом дома, находился пятый, судя по отблеску, с зажженным факелом в руках.
«Спасибо тебе, Гитур, и вам, Марох и Ширла, всем-всем спасибо», — почему-то онемевшими вдруг губами шепотом перечислял имена богов Дариус, на миг представив, как лижут языки пламени внутренности дома и себя, в отчаянии мечущегося в жаре огня в попытке спастись.
А тело само делало то, чему сейчас не могла дать приказ голова. Шаг в сторону варисурга с ведром, попытавшегося им прикрыться, и удар зажатым в левой руке ножом в смутно белеющее горло.
Нырок под направленное в него копье с широким и длинным, как у глефы, лезвием, и еще один удар — кинжалом в защищенный только тканью одеяния живот. Лезвие, скользнувшее по ребрам уклоняющегося варисурга, повело в сторону, но вошло оно по самую крестовину.
За спиной раздался яростный крик Биста, повторившего прыжок гонорта из окна. Сверд, умудрившись извернуться в полете так, что приземлился уже на ноги, двумя ударами кривого меча заставил уткнуться лицом в землю еще одного жреца. Следом из окна послышался щелчок разряжаемого Галугом арбалета, и сразу же за этим донеслись проклятия самого арбалетчика, умудрившегося с такого малого расстояния послать болт мимо цели.
И все же Галуг свое дело сделал: жрец бога смерти, отшатнувшийся от звука просвистевшего рядом с его головой болта, на мгновение выпустил из внимания Биста, и тот достал его выпадом в грудь.
Двери дома содрогались от мощных ударов плеча Ториана, но подпорка держалась.
— Бист, — окликнул сверда Дариус и, когда тот повернулся к нему, указал на угол, где на земле лежал брошенный варисургом все еще горевший факел. — Там еще один! Осторожнее! — Следующий крик Дариуса прозвучал уже в спину сверду.
Существовала вероятность того, что враг притаился сразу за углом, и потому легко было нарваться на внезапный удар.
Но сверд — воин опытный, ему нет необходимости напоминать о простейших вещах. Бист не забежал сразу за угол, а обошел его на расстоянии, после чего скрылся из виду.
Подхватив с земли так похожее на глефу копье («Они называются гвизармами», — пронеслось в голове), Дариус бросился к входной двери.
Прыжком оказался на крыльце, с ходу вышиб ногой подпорку, после чего отскочил в сторону, чтобы не зашибло распахивающейся дверью. Первым из дома с глефой в руках выскочил Ториан, готовый ко всему.
Следом, с взведенным арбалетом, показался сложившийся почти пополам Галуг. Как по команде, все трое застыли на месте, прислушиваясь к звукам ночи.
Единственная улица Лоринта просматривалась только до середины, дальше, у колодца, она поворачивала, и потому невозможно было разглядеть, что творится на другом конце села, где, судя по звукам, завязывался бой. Даже не бой, избиение, потому что застигнутые врасплох жители Лоринта вряд ли смогут оказать достойное сопротивление.
Взвизгнув, жалобно заскулила до этого злобно лаявшая собака. Следом раздался чей-то вскрик, перешедший в долгий протяжный стон. За ним послышался звонкий звук ударов стали о сталь. Сначала частый, затем все реже, пока, наконец, не оборвался совсем. И сразу же раздался победный рев, недолго сопровождающийся горестным женским воем, внезапно прервавшимся.
«Варисурги не щадят никого», — вздрогнув, подумал Дариус, взглянув налево, где в частоколе виднелись ворота. Они оказались закрыты, и это говорило о многом.
Кто-то рассказал жрецам, где именно расположился он со своими людьми. Ведь наемники — самые сильные воины, представляющие для напавших на деревню наиболее серьезную угрозу. Тут и гадать нечего, план у варисургов таков: подперев двери, сжечь их в доме, в то время как остальные нападут с другого края села. И если бы не Элика, вернее, не мысли о ней, не давшие ему уснуть…
«Элика! — Имя девушки обдало Дариуса жаром огня, которого они избежали лишь чудом. — Дом лекаря на противоположном краю Лоринта, и он первый у ворот с другой стороны села! И Тацир тоже в нем!»
— За мной! — скомандовал Дариус и побежал к частоколу, туда, куда незадолго до этого метнулся сверд.
«Нет смысла пробиваться к Солу по улице, да мы и не сможем. Варисургов должно быть не меньше нескольких десятков, и цель их ясна — оставить расположение своего логова в тайне. А для этого им необходимо перебить всех до единого. И они смогут, нет у них жалости ни к кому, у слуг бога смерти Вариса».
Расположение Лоринта Дариус представлял хорошо. Хотя мысли его и были постоянно заняты одной Эликой, но все подробности он изучить успел, ведь от таких знаний иногда зависит очень-очень много.
Единственная улица с домами по обе стороны, окруженная частоколом. Окна домов выходят прямо на улицу, но сзади, на задворках, между домами и оградой — грядки, сараи с живностью. И к дому Сола легко попасть в обход, двигаясь вдоль частокола. Ну а если дела пойдут совсем уж плохо, всегда можно перемахнуть через ограду, не настолько она и высока, а там поле, и лес близко. Хоть в одном им повезло, ведь на противоположной стороне улицы, сразу за частоколом, начинается озеро, а Галуг почти не умеет плавать.
Когда Дорван забежал задом, то едва не столкнулся с Бистом. Сверд развел руками, коротко бросив: «Темно!» — после чего ругнулся на родном языке. Ну и правильно, не стоит разыскивать сбежавшего факельщика — в темноте так легко нарваться на внезапный удар.
Вдоль частокола они шли скорым шагом, изредка переходя на бег. Не разгонишься: грядки, сараи, плетни, поленницы. Еще и всякие рытвины, и так легко подвернуть ногу. Бревна ограды давно потемнели от времени, и потому можно не беспокоиться, что кто-нибудь умудрится заметить фигуры двигающихся людей.
Неподалеку полыхал дом. В другое время его тушили бы всем миром, пожар — едва ли не самое страшное в селении, где деревянные дома стоят вплотную друг к другу, но сейчас жителям Лоринта было не до того. Все они пытались спасти самое ценное, что у них есть, — собственную жизнь. Шум боя не затихал, но, судя по звукам, лишь в двух местах варисургам оказали достойное сопротивление.
Подворье, откуда звуки боя доносились особенно сильно, принадлежало Анлею — крупному бородатому мужику с тяжелым взглядом из-под кустистых бровей. Бородач — один из немногих жителей Лоринта, которых Дариус знал по имени. Знал от Ториана, потому что у Анлея, помимо шести сыновей, имелась еще и дочь — Марисса, девушка, с которой встречался Тор.
Дариус обратил внимание на хмурые взгляды бородача еще до того, как узнал его имя и все остальные подробности. Но только после рассказа Ториана понял, с чем именно они связаны.
«Если уж и помогать жителям Лоринта, то присоединившись к Анлею, — думал Дариус, не снижая хода. — Сам он, шестеро его сыновей, все как один здоровяки, да еще мы. По крайней мере, у людей появилась бы возможность убежать от жрецов. Но главное сейчас — Тацир. И Элика».
Он посмотрел направо, где плечо в плечо бежал Ториан, опасаясь, что тот замешкается, замедлит шаг, ведь где-то там должна быть Марисса. Но нет, Тор буквально летел, зло ощерив рот и глядя вперед, туда, где уже виднелась крыша дома лекаря.
И все же Анлею они помогли, пусть и случайно, когда из проулка между двумя домами навстречу им выскочили несколько варисургов. Вероятно, чтобы помочь своим, они пытались обойти подворье Анлея и неожиданно напасть сзади.
— Вперед! — скорее прохрипел, чем прокричал Дариус, подавая команду к атаке, и первым резко ускорился, чтобы как можно быстрее сблизиться с варисургами вплотную.
На третьем прыжке, отведя руку далеко назад, он с силой метнул гвизарму в гущу врагов, особенно не выбирая цель — на это не было ни времени, ни смысла.
Жрецы находились близко друг к другу, так что промахнуться сложно.
Удар гвизармой с разгона оказался такой силы, что варисурга, бежавшего впереди всех, сбило с ног и отбросило на других.
Рука Дариуса выхватила из-за спины топор, затем по своей воле перехватила его под самым лезвием, чтобы послать носок лезвия под подбородок оказавшегося на близком расстоянии варисурга.
Затем гонорт резко пригнулся и отпрыгнул в сторону, потому что над самым его ухом раздался крик Ториана:
— Я!
Что означало это «я», Дариус знал хорошо и потому поспешил освободить место. Много раз он видел, как бабочкой порхает в руках друга тяжеленная глефа, и тут уж лучше держаться подальше, чтобы ненароком не попасть под ее удар.
Ториан действовал глефой как секирой на очень длинной ручке. Опустив лезвие пару раз на головы ближайших к нему варисургов, он, держась за самый конец древка, пустил оружие по кругу над головой, делая большой шаг вперед и обрушивая новый удар. Щелкнул лук Биста, одновременно с ним стукнул арбалет Галуга, затем последовали два новых удара Ториана. Все, путь свободен.
Перемахнув через невысокий плетень, Дариус напрямик, через грядки, побежал к дому, стараясь на ходу выровнять дыхание и слыша за спиной топот ног остальных наемников.
Край небосклона начал уже алеть, но все еще было темно, и потому стол, расположенный под разросшейся черемухой, где так недавно Сол что-то толок в ступе, гонорт перепрыгнул, даже не пытаясь обежать его стороной, чтобы не терять времени.
Лежанка под навесом у глухой стены дома, где в последний раз он видел Тацира, оказалась пуста.
«Где же он? Перенесли в дом? Неудачно. Здесь бы его никто не обнаружил».
И тут Дариус увидел Тацира едва ли не у своих ног. Парень лежал на спине с откинутой назад головой, сжимая в руке короткий меч. Грудь его вся была залита чем-то темно-бурым, но именно так и выглядит кровь, когда не хватает света. И Дорван рухнул на колени рядом с Тациром, пытаясь рассмотреть хоть что-то.
Удар гвизармой — любимым оружием варисургов, с которым всегда изображают бога смерти — развалил грудь Тациру так широко, что даже ширины ладони не хватило бы, чтобы коснуться краев раны.
«Много чести убить человека, который и стоять-то способен только с чьей-либо помощью», — скрипнул зубами от ненависти Дариус.
— Гонорт, ему мы уже ничем не поможем, — положил руку на плечо Ториан. — Подумай о живых.
«Вот о них я сейчас и буду думать. — Дариус повел плечом, скидывая руку Ториана. — И прежде всего об Элике».
— Слушайте все, — поднявшись на ноги, негромко обратился он к окружившим его воинам. — Встречаемся на противоположном краю озера. Все, свободны.
— А ты?
Этот короткий вопрос Ториан с Галугом умудрились задать одновременно.
— Я? Попытаюсь найти Элику. Если она еще жива.
Как он ни старался, но голос все же дрогнул.
А может быть, это случилось оттого, что краем глаза Дариус уловил движение у самого частокола. Там росли густые кусты, сплошь покрытые какой-то незнакомой ему красной ягодой. Еще при первом визите к Солу он обратил на них внимание, уж больно аппетитно они выглядели, но попробовать так и не решился. За кустами определенно кто-то прятался.
Оказавшись двумя гигантскими прыжками у зарослей, Дариус раздвинул ветки.
«Элика, — радостно подумал он. — Она жива».
Но нет, притаившаяся за кустами женщина оказалась не Эликой. Такой девушка станет лет через двадцать, если, конечно, в этом возрасте будет похожа на свою мать.
— Где Элика? — Голос Дариуса снова дрогнул, но сейчас оправдываться было уже нечем.
— Ее утащили за собой эти люди, я видела, — со слезами ответила мать девушки. — В ту сторону. — И она указала рукой куда-то в глубь Лоринта. — Еще они ранили Сола, но он смог от них убежать.
Дариус вновь скрипнул зубами, отчего женщина, чьего имени он до сих пор не знал, отшатнулась так, что едва не упала на бок.
— Гонорт! — вновь позвал его Ториан.
Дариус отмахнулся от него свободной от топора рукой и пошел к дому лекаря. Шел он не спеша и даже склонил голову, будто пытаясь что-то разглядеть под ногами.
«Настраивается», — понял Ториан, провожая друга взглядом. Затем вздохнул чуть ли не обреченно и направился вслед за Дариусом, жалея о том, что не хватило времени облачиться в кирасу. Следом шли Галуг и Бист.
Галуг что-то бормотал себе под нос, вероятно, проклиная рану, сделавшую его неполноценным воином. Бист правой рукой на ощупь определял количество стрел в туле, висевшем у его левого бедра, едва слышно читая на свердском языке воинскую молитву на удачу в бою.
Шум боя к тому времени не затих, он лишь переместился в глубь Лоринта, а над самой деревней все сильнее поднималось зарево набирающего силу пожара.
Дариус прошел сквозь дом Элики, на мгновение задержался на крыльце, осматривая освещенную огнем пожарища до самого изгиба улицу, затем все так же неспешно спустился вниз по ступеням.
Два быстрых коротких шага, затем еще один, длинный и скользящий, движение корпуса в сторону, обухом топора подбить вверх устремленную в грудь гвизарму, после чего удар в подмышечную впадину и глубокий порез длинным, со скошенной вниз бородой, лезвием. Поворот на пятке опорной ноги, короткий замах и удар носком лезвия в центр белеющего под клобуком лба.
Снова поворот к первому из варисургов, с воем рухнувшему на колени, и удар под основание черепа. Удар, кажущийся несильным и небыстрым, швырнул мертвого врага лицом в пыль единственной улицы Лоринта.
Дариус шел по середине улицы, держа гвизарму у самого лезвия, и заостренный металлический вток, волочась по земле, то и дело позвякивал о камни. Он направлялся в глубь Лоринта, туда, где все еще кипел бой.
Сзади него, держась в нескольких шагах, шли три воина его котерии, растянувшись на всю ширину улицы: Ториан, положивший древко глефы на плечо. Бист слева от него, с луком в левой руке и почему-то с безвольно повисшей правой. И Галуг, державший взведенный арбалет наготове.
Откуда-то сбоку, из-за дома, донесся полный ужаса женский вскрик, чтобы тут же оборваться. Это заставило Дариуса вздрогнуть всем телом, но он продолжал идти все так же неспешно.
Лишь сам он знал, чего стоило ему не сорваться на бег, крича во все горло имя, что само рвалось с его губ, и не броситься туда, в темноту подворий, пытаясь найти ту, что спасла ему и его людям жизнь только потому, что жила на свете.
Он успел сделать еще несколько шагов, когда им навстречу устремились десять ночных убийц, не щадивших никого, даже детей.
Дариус дернул левой рукой, выбрасывая вперед гвизарму, и, дождавшись момента, когда вток древка упрется в ладонь, сделал резкий оборот, придавая копью ускорение. Гвизарма полетела немного боком, но в тело варисурга вошла как надо, заставив его упасть на колени.
Щелкнул арбалет Галуга, прозвенела тетива лука Биста, и мимо Дариуса с ревом пронесся Ториан.
Тор с ходу обрушил удары направо и налево, снова действуя глефой, как секирой на очень длинной рукояти. Дариус бросился другу на помощь, обходя жрецов сбоку, чтобы не попасть под его удар.
Сзади продолжал щелкать тетивой лук Биста, а Галуг, истратив последний болт, отбросил бесполезный арбалет в сторону и присоединился к атакующим варисургов Дариусу с Торианом, действуя теперь уже коротким мечом.
На какое-то время приверженцы бога смерти дрогнули, но преимущество в численности и длине оружия вскоре дало о себе знать.
Вздрогнул Ториан, пропустивший выпад гвизармой, которая скользнула ему по ребрам, прикрытым лишь тонкой тканью доходящей почти до колен рубахи, и хорошо было только то, что на этой стороне лезвия не имелось крюка, обязательно уцепившегося бы ему за бок. Галуг, едва не пропустивший удар острием гвизармы в лицо, отступил на безопасное расстояние, отчаянно показывая, что вот-вот бросится в атаку, но понимая, что так и не сможет решиться.
Бист, истративший остаток стрел, присоединился к остальным, держа саблю двумя руками и даже успев перерубить древко у одной из гвизарм. Он тоже не лез вперед, уж слишком устрашающе смотрелись выставленные им навстречу гвизармы варисургов.
— Назад! — крикнул Дариус, понимая, что еще несколько мгновений, и их сомнут, но вместо того, чтобы, показывая пример, отступить первым, метнулся в сторону врага. Он сам поставил своих людей в такую ситуацию, и теперь ему предстояло из кожи вон вылезти, чтобы дать им время уйти.
Дариусу удалось сблизиться с варисургами, не получив ни единой царапины, а дальше наступило то, что Сторн называл духом Мароха, а сам гонорт — кровавым туманом.
В глазах его действительно было красно то ли от близкого пламени пожарища, то ли от прихлынувшей к голове крови, когда ярость ослепляет настолько, что все вокруг видится словно в пелене красного цвета, когда звуки голосов превращаются в неразличимый гул, а лязг сталкивающихся клинков — в единый протяжный звон.
Уклон, удар обухом топора по локтю противника наотмашь, нырок под бьющую руку следующего, выход ему за спину, по пути чиркнуть по шее зажатым в левой руке кинжалом, поворот, чтобы разминуться с бликующим в пламени пожара широким лезвием гвизармы.
Удар с потягом в подколенный сгиб, заставивший варисурга рухнуть на одно колено, снова поворот с ударом локтем в горло, пара быстрых шагов, удар кинжалом под вздох, подшаг к попятившемуся варисургу и опять удар.
Боль от пореза в плече, шаг навстречу несущей неизбежную смерть гвизарме, отвести ее в последний миг клинком кинжала, использованного вместо щита, и вот оно, лицо рычащего варисурга, мешком свалившегося под ноги с почти отсеченной головой после удара лезвием топора.
На жрецов, ошеломленных неожиданно оказавшимся среди них вихрем, сеявшим вокруг себя смерть, с новой силой бросились Ториан с Бистом и Галуг.
Затем их атаку поддержали сыновья старого Анлея и сам Анлей с залитым кровью лицом, что-то гневно орущий, другие жители Лоринта, воспрянувшие духом после произошедшего на их глазах избиения. Адепты бога смерти окончательно дрогнули. Отступая шаг за шагом, они пятились по улице, и, в конце концов, их отход превратился в бегство.
Бежавших варисургов, несмотря на все усилия Дариуса, преследовать не стали, слишком уж разошелся пожар, грозивший уничтожить весь Лоринт.
Воды из колодца не хватало, и тогда Ториан вместе с сыновьями Анлея проделали в изрядно подгнившем со стороны озера частоколе изрядную дыру, сквозь которую выстроившиеся цепочкой жители Лоринта и передавали друг другу наполненные ведра. Селение сумели отстоять, и все же треть домов пламя успело охватить так, что тушить их оказалось делом бесполезным.
Дариус, изредка вздрагивая всем телом, сидел на том самом бревне, где так недавно они сидели вместе с Эликой, безучастно глядя на происходившее вокруг него и все еще сжимая в руке топор с искалеченным лезвием. Чужая кровь залила его с ног до головы, и даже на губах чувствовался ее солоноватый привкус. Затем, словно опомнившись, гонорт посмотрел на безнадежно испорченный топор и отшвырнул его далеко в сторону.
Люди проходили мимо него с опаской, ведь кто-то из них видел сам, а другим уже успели рассказать, что смог сотворить этот человек.
Наконец, к нему подошел Ториан, присел рядом, обняв рукой за плечи, и сказал:
— Дар, мы обязательно найдем Элику, обязательно, слышишь!
Дариус молча кивнул, соглашаясь: конечно, найдем. Только где искать?
Среди погибших ее не нашлось. Мать девушки и объявившийся Сол, выглядевший виноватым из-за того, что не смог защитить свою семью, осмотрели все тела погибших, среди которых были и женщины, и дети: варисурги действительно хотели уничтожить всех.
Оставалось только предположить, что варисурги увели Элику еще до того, как начался бой. Или… или она в одном из тех сгоревших домов, от которых все еще несло жаром.
К Дорвану приблизился староста Лиден, хромающий больше обычного, с глубоким порезом на лице.
— Спасибо, гонорт, если бы не ты и не твои люди…
Дариус посмотрел на него, подумав: «Если бы не я и не мои люди, ничего с Лоринтом не случилось бы. Только из-за нас варисурги сюда и заявились».
Рассвет наступил, сопровождаемый плачем и причитаниями людей, которые потеряли своих близких. Погибших оказалось так много, что скромный погост Лоринта грозил увеличиться в размерах сразу в несколько раз.
Дождавшись рассвета, Дариус пошел на берег озера, скинул с себя окровавленную одежду, наскоро ее сполоснул, тщательно отжал, после чего надел снова. Дом, тот, где он и его люди едва не нашли смерть, не пострадал. Войдя в него, Дорван вышел уже в кожаной кирасе. Не бог весть какая защита, но иногда нужно так мало, чтобы остаться в живых.
Дорван прицепил к поясу ножны с коротким мечом, недавно принадлежавшим Тациру, перекинул через плечо тул с луком Галуга, взял в руки прислоненную к стене дома гвизарму и направился к распахнутым воротам.
— Ты куда, гонорт? — окликнул его издалека Ториан, возвращающийся откуда-то из глубины селения.
— Я хочу ее найти, — не останавливаясь бросил через плечо Дариус тоном, в котором явственно читалось: он не будет выслушивать ничьих просьб, советов или уговоров.
— Да погоди ты, в самом-то деле. А мы тебе что, чужие? И еще народ там собрался, хотят к варисургам в долину идти, спрашивают тебя: поведешь?
Дариус ненадолго замедлил шаг:
— Пока они все соберутся… Догонят, если захотят.
Ториан настиг его в три прыжка, перегородил дорогу, взялся за плечи, заглядывая в глаза:
— Да что с тобой происходит? — спросил он. — Ты хоть выслушай сначала.
Друг держал за его плечи крепко, а делать ему больно, чтобы освободиться, Дариусу не хотелось.
— Говори, только быстро.
У этих людей, ненавидимых им сейчас всей душой, Элика. Девушка, которую он и за руку взять едва решился, так опасался, что она на него обидится… Дариус тряхнул головой, отгоняя от себя мысль о том, что именно может происходить сейчас, прямо в это самое мгновение.
— Дар, все уже готовы, ждут только твоего решения. Понимаешь, не только Элика пропала, еще три девушки, и среди них Марисса. Она ведь тоже мне как будто бы уже не чужая, а? Дариус, приди в себя, что ты сможешь сделать один? — Ториан на мгновение умолк, набрал воздуха в грудь, после чего продолжил: — А Кверий, брат Мариссы, знает дорогу напрямик, через горы. О ней варисургам никак не может быть известно, так что мы их еще и опередим.
Дариус слушал его, кивал в ответ, едва понимая, о чем идет речь. В голове билась лишь одна мысль: он должен догнать варисургов, а там уж как получится, главное — догнать.
Ториан, глядя в его глаза, пробормотал себе под нос что-то неразборчивое, затем с силой встряхнул:
— Ну так что сказать людям? Ты пойми, нет среди них воинов, они все там полягут, и мы с тобой будем виноваты. Нам что, мало всего того, что уже произошло?
Дариус упрямо закусил губу.
— Ты сможешь справиться не хуже меня, брат, ничуть не хуже.
Ториан на этот раз даже застонал, и в его стоне слышалось что-то очень похожее на отчаяние.
— Да как ты не можешь понять, что не будут они меня слушаться так, как тебя! Иди, — убрал он вдруг руки с плеч Дариуса. — И если ты сам сможешь остаться в живых, то знай, что жизнь каждого из них, — и Ториан ткнул большим пальцем в сторону Лоринта, — будет на твоей совести.
Дариус окликнул уже уходящего друга:
— Погоди, Тор.
Ториан остановился так резко, как будто наткнулся на стену.

 

Перед Дорваном выстроились двенадцать человек, и самому младшему из них исполнилось лет четырнадцать, не больше. Тот самый мальчишка-косарь, день назад смотревший на наемников с таким восхищением.
Паренек изо всех сил старался казаться старше и опытнее. Когда на него упал взгляд Дариуса, он даже пытался подняться на носки, чтобы прибавить себе роста. Нож на поясе, за спиной мешок, в руках гвизарма убитого в Лоринте варисурга. Следующим стоял мужик старше чуть ли не втрое, с заткнутым за пояс тяжелым топором лесоруба. Такой больше бы подошел для того, чтобы проламливать металлические доспехи, но никак не для маневренного боя, слишком уж тяжел. В руках он тоже держал гвизарму, их много осталось валяться в пыли на единственной улице Лоринта. Дальше находились пять братьев Мариссы. Рослые, широкоплечие, все как один с мрачными лицами и горящими решимостью глазами. Шестой брат, погибший в ночном бою, лежал среди тех, кто не уцелел этой ночью, на деревенской площади.
Следующие двое — очевидно, тоже братья, слишком уж похожи друг на друга, оба с большими ножами на поясе и с охотничьими луками в руках.
Ну и чуть в стороне — Ториан, Бист и Галуг.
Дариус прошелся вдоль строя из девяти человек, поочередно заглядывая в глаза, пытаясь увидеть в них ненависть за то, что он принес в их родной дом. Все люди смотрели по-разному, но именно того, чего Дариус опасался больше всего, он в их взгляде не нашел.
— Веди, — бросил он Кверию, брату Мариссы, обещавшему показать самую короткую дорогу к логову варисургов, и первым зашагал следом за ним.
Назад: ГЛАВА 5
Дальше: ГЛАВА 7