Глава 9
Друг и враг, или Узы
Эльф так легко влился в жизнь семьи Карины, словно прожил здесь много лет. Даже отчужденно-холодный Ален немного оттаял в обществе вечно смеющегося лучника. С Яковом эльф быстро нашел общий язык, Алену оставалось только удивляться. Одна только Яночка до последнего сопротивлялась обаянию стрелка, пока тот не подарил ей настоящий лук, слаженный под крохотные детские ручки, с настоящими стрелами.
— …А помнишь битву у горы Георга? — весело продолжал разговор эльф.
Они ужинали все вместе: Яков, Карина, Ален, Арэн, маленькая Яночка, и сегодня Карина зазвала еще и Василису.
— Которую именно? — спросил Ален, дожевывая кусок яблочного пирога. — Их пять было!
— В тысяча восемьсот седьмом, битва с тысячей из армады Джина.
— Еще бы! Ты с тремя сотнями Штормов тогда армаду уполовинил!
— Да ну ты что, наши стрелы едва ли несколько сотен поразили! Там же латники были. Ален со своей полусотней такой Тартог тогда устроил, — обратился эльф к Якову и Карине. — Армада как раз подходила к подъему, латники-то щитами поприкрылись, и наши луки были бессильны. И тут маги разом ударили напалмовым огнем! Вот это была картина! Я засмотрелся, когда волна пламени катилась с горы! Я командую своим отступать и тут вижу, что огонь-то ничего этим лапотникам не сделал. Их тысяча, а магов всего пятьдесят. Ну, думаю, сейчас сметут ребят, как не было. Пригляделся, а за передовым отрядом пяток некромантов топает. Мои ребята уже отошли, я на склоне один остался. Делать нечего, хватаю свой боевой лук…
— А лук у него был два метра в длину! — хохотнув, перебил Ален. — И бил в яблочко без промаха на десять километров!
— Ну не на десять… и немного меньше двух метров… В общем, только я в позицию встал, тетиву натянул, прицелился, думаю, сначала я их, потом они меня, все равно уже не убегу, копьями забросают… И тут — грохот, обвал! Оглядываюсь — за спиной огромная лавина камней, перед лицом — вражеское войско! Маги времени даром не теряли, огнем не получилось, так они полгоры вниз спустили! Все, бежать некуда, и молиться времени нет. Лапотники назад повернули, драпать, я за ними тоже бегом! Когда камнями с ног сбило, я только успел подумать: «Ну отбегался», как меня за плащ кто-то схватил и вверх дернул. Горло сдавило, дышать нечем, я потом еще долго говорить не мог, да только лавина-то внизу осталась, а меня вверх по склону тащит! Дотащило, бросило на твердую землю, я шелохнуться боюсь, не верю, что живой… Смотрю, а мой плащ мальчишка на руку намотал и стоит рядом, взмок весь, отдышаться не может… Не сразу я в нем командира признал, пацан пацаном! Я даже растерялся, хотел хоть «спасибо» сказать, да только голос не слушается. А он засмеялся и говорит: «Я думал, эльфы легче» — и к своим побежал.
Эльф отвлекся, чтобы промочить горло, и добавил уже потише, но более душевно:
— Вот так пять десятков подростков обратили в бегство армаду Джина. Ведь совсем детьми еще были, а отвага львиная…
— Вот врет и не краснеет! — возмущенно перебил Ален. — Мама, ты бы видела, как лучники на скале стояли! Вмертвую! По ним из дальнобойных гарпунов с огневыми зарядами палят, а они ни на шаг не отступили! Я только издалека восхищался да заряды, какие успевал, на ветер ловил. Мои оболтусы бы так стояли! Как стена! Что мои маги — они-то знали, что им ничего не грозит. А вот лучники со своим командором… Ведь вся армия Сильены раз в пять меньше армии Нимадорга, и победили мы в войне благодаря личным качествам воинов, а не количеством пушечного мяса. А то, что я Арэна тогда из-под лавины вытащил, так я его туда и загнал ведь. А ты, туша, два метра роста и килограмм сто веса, таких эльфов вообще не бывает! Орк орком, даром что рожа эльфийская!
— На себя посмотри! В тебе, на вид, килограмм сорок, а на самом деле вся сотня!
— Переросток!
— Недомерок! Так это ты снаряды отводил?
— Ага, задницу твою спасал.
Друзья обменялись многозначительными взглядами, одновременно расхохотались, ударив по рукам замысловатым армейским приветствием — сжатые кулаки, удар сверху, снизу и прямой.
Карина, Яков и Василиса заслушивались, смеялись и искренне восхищались.
Такие вечера бывали часто…
Арэн увлеченно обучал Якова и Яночку стрельбе, сам с таким же энтузиазмом учился у Якова резьбе по дереву. Ален отдыхал душой и был счастлив, что рядом мама, которая понимала его с полувзгляда и любила просто за то, что он есть.
— …Тебя что-то тревожит, малыш? — Карина приобняла за плечи стоящего у окна Алена. — Что-то случилось?
— Голова болит, — пожаловался юноша.
— Иди сюда…
Сев на софу, женщина жестом показала Алену лечь рядом и положить голову ей на колени. Он так и сделал. Карина запустила свои чуткие пальцы в полуседые волосы сына. Она умела снимать головную боль массажем.
— Так легче?
— Угу, — ответил маг, млея под руками матери.
— Так что же тебя тревожит?
— Я должен кое-что сделать… Только боюсь.
— Почему боишься?
— Потому что буду беспомощен. А мне нельзя даже сознание терять. Лучше умереть, чем кто-нибудь узнает о том, что я… — Он не договорил, но этого и не требовалось.
— Тебе нужна подстраховка, ребенок мой?
— Подстраховка? — печально усмехнулся Ален. — Слишком опасно находиться рядом со мной в момент, когда я теряю себя.
— А зачем тебе себя терять?
Маг приоткрыл глаза и посмотрел на мать:
— Чтобы себя найти.
Мать ничего не сказала, и юноша снова закрыл глаза.
— Это для тебя очень важно?
— Важнее жизни.
— Тогда сделай и не бойся — страх помешает сосредоточиться. А я, если что, всегда тебе помогу.
Он улыбнулся, повернулся на бок и ткнулся в материнский живот.
— Мамуль, как же я тебя люблю! Как хорошо, что ты есть!
— А как же я могу не быть? — рассмеялась Карина.
Спрыгнув с коня, маг провалился в снег по колено. За три дня его выпало больше, чем за все предыдущее время. Праздник окончания ушедшего года должен был наступить через шесть дней, Ален хотел все сделать до праздника.
Оглядевшись, он вытянул перед собой правую руку и произнес заклятие. Место, которое он считал своим личным убежищем, утес Грифона, клочок каменистой земли, пять на пять метров, и дыра в скале, такая низкая, что поместиться там можно было только сидя, очистились от снега. В тайнике всегда лежала запасенная связка дров, уголь, масло, огневой порошок и прочие мелочи. В глубоком кострище запылал жаркий огонь.
Къяр лег с подветренной стороны, закрывая черным боком волшебника от ветра и случайного взгляда. Ален выложил у входа под скальный навес желтый порошок в кожаном мешочке, флягу и связку дров.
— Это огневой порошок, — сказал он къяру. — Во фляге тоник для поддержания сил. Если я не очнусь до утра, поддержи огонь.
«Я позабочусь об огне, великий».
— Хорошо. — Маг вздохнул и взял в ладони бутылек с темной непрозрачной жидкостью. — Это — сильнейший галлюциноген. Одной капли достаточно, чтобы человек бредил неделю, не приходя в себя. Четверти того, что здесь есть, с лихвой хватит, чтобы убить любого. Я могу пролежать без сознания пять дней.
«Я же сказал, что позабочусь об огне, великий!» — Калигул раздраженно фыркнул.
Выдернув пробку, Ален залпом выпил весь бутылек и сморщился от отвращения. У него оставалось минут пятнадцать.
Завесив вход тяжелым покрывалом так, чтобы внутрь проникало тепло от пламени, маг заставил себя раздеться и лег, накрывшись пледом и своим теплым зимним плащом. Медвежья шкура, брошенная поверх настила из еловых лап, сегодня служила ему постелью. Обняв колени, Ален закрыл глаза и несколько раз глубоко вздохнул. Разум заволакивало вязким темным туманом.
Началось.
— Его нет уже три дня. Я волнуюсь, Арэн.
Василиса и эльф стояли у замерзшего пруда за садом.
— Никуда не денется, вернется, — говорил эльф, стараясь придать голосу спокойствие и уверенность. — Это же Ален, великий командор, что с ним может случиться?
— «Это же Ален, великий командор»! — проворчала, передразнивая эльфа, девушка. — Скорее уж так: это же Ален, самый безрассудный маг из живущих, который совершенно не думает о себе и своей безопасности, готовый при малейшей возможности броситься в самое пекло. Что с ним может случиться? Да все, что угодно. Замерзли они там со своим къяром. Упали с обрыва. Разорваны дикими зверями.
Арэн расхохотался, выслушав такие предположения.
— В компании къяра Алу ничего подобного точно не грозит. Ты просто не знаешь, кто такие къяры.
— Не убедил. — Василиса скрестила руки на груди, заодно поправляя теплый шарф.
— Ладно, — согласился эльф. — Раз ты так хочешь, сегодня же пойду поищу его.
— Вместе пойдем. — Василиса лучисто улыбнулась и обняла стрелка.
«Шаги наоборот ведут к пропасти».
«Мне не за что больше цепляться. Если упаду, значит, так тому и быть».
«Рискнешь всем, что от тебя еще осталось, жалкая тень прошлого?»
Смех. «Я — лишь тень. Мне нечем рисковать».
«Иди же, никчемная душонка! Путь в ужас и мрак открыт для тебя. Иди! Иди по тропе безумия…»
«Я сам выберу тропу, безликий. Не зарывайся, ты — лишь привратник».
«И какую же тропу выберет тень великого?»
«Нужная тропа сама ляжет под ноги».
«Путь открыт…»
Не обернувшись, темная фигура, гордо расправив плечи, вступила на самый страшный из возможных путей. Он переступил врата мироздания порядка, за которыми не было ни мира, ни материи, ни духа, ни сознания. Только всепожирающий хаос.
Тропа боли… Ну почему именно она? С первым шагом вывернуло наизнанку внутренности в животе. До крови закусив костяшки пальцев, лишь бы смолчать, сделал второй шаг. Знак, ядом нечеловеческой муки, расползался с плеча по телу. Казалось, будто с него живьем, по лоскутку снимают кожу. Это было только начало. Полусотый шаг едва не закончился падением. Все существо пульсировало сплошным комом невообразимой боли. Другой отступил бы. Но маг уже испытывал раньше такую боль, и она его не остановила.
…Он не мог говорить. Он не мог закричать или хотя бы застонать. Судя по висящим на стене, прямо перед глазами, часам, прошло уже двенадцать часов. Он не мог пошевелиться. Он не мог дышать. Каждый удар сердца вызывал волну убивающей рассудок муки.
— Вы дали ребенку обезболивающее?
— Он должен пройти испытание болью, Ульрих!
— Криан, вы кретин! Это же всего лишь ребенок, а не воин! И он умирает! Сестра Марта! Дайте ему обезболивающее, скорее!
— Уже поздно, Ульрих! Процесс не остановить! Знак должен быть связан с каждым нервом тела Пламенного!
— Вы отстранены от эксперимента, Криан! Садистический ублюдок! Нельзя так издеваться ни над одним живым существом, а уж тем более над ребенком! Он неповинен в том, что носит в себе дар Белого Пламени!
В руку воткнулась игла.
— Ал, мальчик мой. Я ввожу тебе обезболивающее и снотворное. Но ты не уснешь. Оно может совсем не подействовать. Не бойся, если тело вдруг исчезнет. И борись, малыш, борись изо всех сил!
— Да, учитель… — Он думал, что ответил. Но вряд ли ему это в самом деле удалось…
Тропа боли оборвалась так внезапно, что Ален не сразу понял, что произошло. Еще один шаг, и он почувствовал, что силы покинули его. Зачем он это делает? Что намеревается найти? Ничего не получится! Все это бессмысленно! Безнадежная затея!
Все ясно. Путь безнадеги. Или, иначе говоря, дорога пессимиста. Ну сейчас начнется, главное — шагать.
Шаг. Ничего не получится. Заблудишься здесь. Останешься навсегда. Шаг.
На сотом шаге он почувствовал, что не понимает, зачем вообще идет. Полная абсурдность и безнадежность затеи стала до крайности очевидна. Назад, пока не поздно! Но вопреки всему он шагнул вперед…
…Сотник схватил Алена за ворот и приподнял так, что тот повис в воздухе.
— Мы должны наступать! — рявкнул он в лицо полусотника. — Только с близкого расстояния их можно уничтожить! Веди ребят вперед!
— Анжей… — в ужасе прохрипел Белый командир. — Это же личи… Анжей, нам не выстоять!
— Я сказал: наступать! Убить их всех!
— Анжей, нам не выстоять! Шестьсот личей! Мы все умрем, но не остановим их!
— Веди. Вперед. Полусотню, — раздельно произнес Черный.
— Анжей, — простонал Ален, — мы все погибнем… Прикажи отступать, иначе они убьют нас всех. Мы что-нибудь придумаем. Но если мы сейчас умрем, никто не спасет империю!..
«Безнадежная затея, тень высшего. Бессмысленная, как и вся твоя предыдущая жизнь!»
«Нет! Не смей мне указывать! Не смей даже советовать! Я сам все решу! И не преграждай мне путь, если не хочешь, чтобы я тебя развоплотил!»
Сделав новый шаг, он почувствовал, как лютая тоска сжимает сердце и перехватывает горло. На глаза навернулись слезы. Тропа Страдания… И почему ему выпадают самые паршивые Тропы? Он сжал зубы, и на пятый шаг сдавленный стон вырвался из груди.
…Леон повернулся и встретился глазами с Аленом. Белый все понял по этому прощальному отчаянному взору. Их силы переплелись, на мгновение смешались, взгляды были подобны словам и жестам. Прощальное объятие и тихое: «Я должен… прощай, брат мой, братишка, прости». Глаза Алена кричали отчаянное «нет!». Леон отвернулся, и Белый тихо застонал. Красный взвился вверх, заставляя пегаса набрать высоту, встал на его спину, балансируя на седле, раскинул руки.
— Леон! — отчаянно заорал Ален. — Не делай этого!
— Тесс фиор аменотива! — раздался крик в небе.
Леон прыгнул со спины пегаса. Казавшаяся маленькой с такого расстояния фигурка с раскинутыми руками медленно падала на некромантов, постепенно набирая скорость. Фигура окуталась Красным Пламенем и в полете превратилась в громадный огненный шар…
На сотом шаге маг закричал, сжимая голову руками.
— …Анжей! — сдавленно вскрикнул Ален, падая рядом с ним на колени. По лицу его заструились слезы. Он всхлипнул. — Анжей!..
Одна рука у сотника обгорела почти до костей. Со второй лохмотьями облазила кожа с мясом. Этими изуродованными руками сотник, плача, пытался собрать лежащие между ног внутренности обратно в живот.
Ален зажал рот обеими руками, чтобы не закричать. Сдавленные рыдания вырвались из сведенного судорогой горла. Анжей поднял голову, и его орехово-коричневые глаза с тоской виновато поглядели на брата.
— А ты поседел, — с грустью шепнул Анжей. — Я не хотел. Прости меня…
Снова шагнуть он не смог. Мрак затягивал его в себя, но что-то, с силой дернув вперед, не позволило волшебнику упасть.
— …Знаешь, а ведь все могло бы сложиться по-другому. Не было бы войны…
— Думаешь, было бы лучше?
— Не знаю. Но, наверное, мы бы тогда не умерли, а ты не пережил этого ужаса.
— Я бы тогда не родился! Не убеждай меня, что могло бы быть лучше. Не было бы войны, и мы не истребили бы некромантов… Думаешь, в компании этих уродов нашему миру было бы лучше, чем с нами?
— Убедил. Но все-таки, мне кажется, мы сделали недостаточно.
— Я ведь пока что жив, брат. Я не позволю памяти о нас сгинуть в грядущем.
— Тебе еще надо выбраться отсюда, брат. Давай руку, я помогу.
— Ты всегда помогал мне. Живой, а теперь мертвый…
— Ты ведь поступал так же, Ал. Просто ты помнишь мои заслуги, а свои забываешь или вовсе не считаешь достойными внимания. Дай руку.
— Спасибо тебе, брат.
…Шаг. Тропа забвения и кошмара.
«Этот путь не смог пройти никто, будь он смертным, бессмертным, обычным существом или высшим».
«Я пройду. Уйди с дороги».
«Три тысячи шагов, высший! Тебе не пройти!»
«Пошел вон!»
…Ночные кошмары мага были мелочью по сравнению с тем, что обрушилось на него теперь. Страх гнал его вперед бегом. Он бежал, не в силах даже кричать, забывая, кто он и что он здесь делает. Темные вязкие пятна в темноте затягивали его в сны, от которых он, бывало, просыпался с криком. Он выбирался из них, утопая, словно в трясине, и снова бежал.
С этой тропы он не вышел — выполз и рухнул во тьму…
«Где я?..»
«В мире, что породил тебя, тень высшего!»
— …Ну согласен?
— Твое предложение звучит заманчиво.
— Еще бы! Я ведь предлагаю тебе выбраться за Грань, прорваться через которую твои сородичи могут только мечтать.
— Да, даже слишком заманчиво. Но ты накладываешь на меня обязательства, которые не выглядят привлекательными. Скорее, они выглядят, как ошейник.
— Я предлагаю тебе собственное тело и собственную жизнь. Двое моих братьев уже заключают договор с твоими братьями. Ты — младший из высших, как и я среди своих, и у нас с тобой много общего. Я доверяю тебе самое ценное, что у меня есть. Доверишься ли ты мне в ответ?
— Приведи какие-нибудь другие доводы.
Собеседник долго молчал. А потом послышался тихий, полный скрытого отчаяния голос:
— Никому из твоего рода я больше не доверяю. И мне не справиться в одиночку. Я не смогу. Помоги мне, я прошу…
— Хорошо. Давай договор! Я согласен. Правда, не знаю, хороший ли из меня будет тебе помощник.
— Самый лучший, которого только можно пожелать!
— Властью, коей облечен высший, и сутью и кровью свой заключаю я, Альтис Литис Альтаир Тартог туа Альзаир Магориа, этот договор…
«Вспомнил!..»
«Ты нашел, что искал?»
«Да! И теперь я покину этот мир».
«Ты слишком далеко зашел. Вернуться уже невозможно».
«Я уже выбрался отсюда однажды, выберусь и сейчас».
«Не смею препятствовать высшему…»
Ален… Альтис поднялся на ноги. Они едва держали, плоть теряла материальность. Свое имя он обрел, но терял, обессилев, свое тело. «Где же мои верные клинки?» — с горечью подумал маг, в сотый раз наткнувшись на пустоту вместо теплой рукояти.
Он вспомнил, каким был здесь, до того как обрел тело. Высокий, полный изящества и грозной мощи желтоглазый зверь, с трехметровым размахом крыльев. Самый маленький среди своих, самый слабый, но единственный крылатый, единственный, кто мог не только призвать с горячих уровней материю, но и повелевать ею. Альтис коснулся кончиками пальцев своего лба. Что-то не так было в памяти об облике… И тут его словно ударило — да он помнит только облик Зверя, боевой ипостаси! Да и тот не полный. А каков же его истинный облик?
Он огляделся. Тот самый утес, где он заключил договор, о котором впоследствии так сильно пожалел. Подойдя к краю утеса, маг взглянул вниз и испуганно отпрянул.
— Альтис! Тебе не уйти снова! Не сбежать! — Громогласный рык даже отдаленно не напоминал слова человеческого языка, но маг уловил их смысл.
Человеческие воспоминания и древняя память демона сплелись одно с другим, и Альтис отчетливо понял, кто пытался убить его тогда, на войне…
…Время замедлило свой бег, когда синие глаза встретились с пылающим ужасом глаз умертвия. Пламенный видел, как взметнулся трехметровый клинок, как с криком бежит Черный… А чудовище перед глазами ощерилось в усмешке и чуть качнуло уродливой головой. Когтистая лапа была быстрее красного клинка и быстрее Анжея, окутывающегося на бегу черным огнем.
Маг хотел было выхватить свои клинки, но не успел, почувствовав, как когти твари погружаются в его живот, разрывая, словно бумагу, легкий доспех, жилетку, пронизанные металлом мышечные волокна, превращая в кровавую кашу внутренности… Снизу вверх…
Альтис встал на краю утеса и плюнул в одного из троих карабкающихся вверх монстров, заодно послав свое последнее видение демону, которого называли Повелитель Нежити.
— Это был ты, Мишма, недостойная тварь! — зарычал Пламенный. — Я узнал тебя!
Монстры на миг остановились, прежде чем снова рвануть вверх. Они были полны решимости не дать ему вернуться в материальный мир.
— Н-да… сейчас мне с вами не справиться… — пробормотал Альтис на человеческом языке.
Синие глаза широко распахнулись, когда он почувствовал рукой обжигающий металл. Свирель! Черная свирель, нестерпимо горящая серебром!
— …Эй, малыш!
— Я тебе не малыш, дедуля!
— Ну извини, не хотел тебя обидеть! — Сотник обезоруживающе улыбнулся.
Всю злость как рукой сняло. Черный протянул узкий сверток.
— С днем рождения, Ал! Это тебе подарок от меня.
— Спасибо… — Полусотник растерянно принял подарок и, немного помедлив, развернул.
Держа в руках черную с серебром, удивительной красоты свирель, маг поднял на сотника взгляд, но не смог вымолвить и слова.
— Когда тебе будет плохо, сыграй на ней. Когда придется действительно худо, используй как оружие. Она многогранна! На ней пиктограмма твоего имени. Не человеческого, а истинного.
— Что ты знаешь о моем имени? — Ален подобрался, готовый броситься на сотника, его зрачки вытянулись.
— Успокойся, Альтис! — Выражение лица Анжея вдруг изменилось.
— Альтаир! — Юноша обрадовался, потом испугался. — Что ты здесь делаешь?
— То же, что и ты. И Литис с нами. Он теперь Леон.
Маг вскочил, не стесняясь, крепко обнял брата, отстранился, виновато глянул на него.
— Альтаир…
— Я все понимаю, малыш, — улыбнулся сотник.
— Значит, наша троица снова вместе? Это самый лучший подарок, который ты мог сделать, брат!..
…Альтис приложил свирель к губам и извлек чистейший звук. Звон своих клинков. Правый и левый клинки звучали по-разному. Сначала явился правый. За ним и левый.
— Смотри, Мишма, он даже не сменил облик!
Схватив оружие, Альтис приготовился к битве.
— Ты собираешься бороться с нами вот этими зубочистками? — захохотал коренастый монстр, стоящий на четырех лапах.
Альтис сплюнул собратьям под ноги. Он давно уже не был подобен этим тварям.
— Нет, Мишма. Не этим. Даровавший мне жизнь научил меня многому. Например… — Альтис втянул воздух сквозь сжатые зубы. — Тесс фиор!
Поток силы, горячей волной пройдя сквозь тело юноши, швырнул одного из троих в пропасть, двух оставшихся заставил припасть к земле, вцепившись в нее когтями.
— Привратник! Открой врата!
Маг почувствовал, как тоннель, соединяющий миры, открылся только для него. Но у него не хватало сил подняться по тоннелю. Мир Альтиса крепко держал его лапами давнего врага.
Альтис закрыл глаза и мысленно покинул это место…
…Мамина улыбка напоминала цвет весны. Так не говорят об улыбке, но она была именно такой — словно весна…
— …Демонов лучник, опять в яблочко! Пять километров, а! Я этой мишени даже и не вижу! Ты вообще промахиваешься? — Арэн рассмеялся, откинув за спину белые волосы.
— Друг мой, это всего лишь пять километров. Я стрелял и на двадцать пять…
— …Братик, ну где тебя носит! Пойдем скорее на мое дерево, я там обустроила домик! Даже для тебя есть место! — Яночка потянула Алена за руку. Она была маленькой принцессой, но при этом хулиганкой, каких мало. Маг очень любил ее…
…Ален поднялся, поклонившись Василисе, подал ей руку, приглашая на танец. Ее маленькая ладошка легла в затянутую перчаткой руку мага, и девушка легко поднялась, несмотря на то что от волнения у нее дрожали коленки…
Арэн, Василиса, мама, маленькая Яночка… Необходимо приложить все усилия, чтобы выбраться и вернуться. Они знали его как Алена, и для них Альтис продолжит им быть…
…Слезы стекали по ее милому личику, на которое падала прядь густых каштановых волос, когда она перевязывала руки мага. Марья еле слышно всхлипывала, стараясь сдержать слезы, а они все текли и текли… Маг приподнялся, притянул за талию девушку к себе, усадил на кровать и обнял…
Почему-то в его сознании вспыхнул образ этой девушки, Марьи. И она стала той последней каплей, которой так не хватало…
Открыв глаза и увидев перед собой каменный свод своего убежища, маг сразу понял, что не очнулся. Он пребывал одновременно в двух мирах, связанный со своим телом и не в силах в него вернуться.
Альтис поднялся и обратился к Калигулу, одновременно видя, как приближается Мишма:
— Как долго я спал?
«Вечер третьего дня, великий».
— Почему я слышу тебя в доступном спектре, къяр?
«Ты все еще в бреду, великий. И умираешь».
Ален глубоко вздохнул и, нагой, ступил в жаркое пламя костра. Ярость сквозила в каждом движении.
— След почти стерся, три дня прошло. Хотя бы новый снег не выпал.
Арэн и Василиса, не слезая с лошадей, рассматривали глубокий след, оставленный къяром. Они ехали уже четыре часа. Сгущались сумерки.
— Может, вернемся, Василёк? Поздно уже. Темнеет.
— Давай еще немного поищем.
— Хорошо. Но до темноты вернемся. Я не хочу, чтобы ночь застала нас в лесу.
Девушка вздохнула, кутаясь в шубку. Лучник тоже замерз, но теплый белый плащ был откинут. Они снова двинулись вперед.
В тишине зимнего леса Арэн, наделенный сверхострым слухом, расслышал голоса.
— Арэн, смотри! — Василиса указала рукой вперед.
На опушке, едва видимый меж деревьев, горел яркий огонь. Девушка и стрелок пришпорили лошадей.
Ален, окутанный белым огнем по плечи, резко обернулся, когда друзья подъехали к краю опушки. Василиса обмерла от страха, взглянув в его глаза.
— Тесс фиор…
Белое Пламя окутало его до самых плеч, мягко лаская.
— Прямой портал к материи! — Мишма изо всех сил пытался прорваться к Альтису. — Тебе не совладать с таким потоком, Альтис! Ты никогда не был достаточно силен!
— Зато я был достаточно силен, чтобы обрести жизнь, Мишма!
— Чем же таким ты обладаешь, что недоступно мне, Альтис? Я превосходил тебя во всем! Всегда!
— Тебе не понять, зверь. Я же Пламенный. Огонь принуждает научиться любви. А я и так всегда умел любить…
Когда в небе засверкала вечерняя звезда, Альтис понял, что время пришло. Но что-то мешало. Резко обернувшись, маг увидел своих друзей.
Нет! Только не они! Только не сейчас!
Едва сдерживая обрушившуюся на него мощь, Альтис закричал:
— Калигул! Уходи! Уведи их! Спасайся!
Черный конь молнией метнулся к эльфу и девушке, тесня их за круг света.
— Волк! Уходи! Уведи Василису! Ты погибнешь!
Эльф схватил поводья лошади Василисы и рванул прочь.
— Зерги… — позвал Пламенный свой живой талисман по имени, которое внезапно открылось ему, и изумрудная змейка скользнула в протянутую ладонь. — Уходи. Я отпускаю тебя. Уходи, иначе погибнешь.
Змейка взобралась по его руке и обвилась вокруг головы.
— Уходи, глупая.
Но изумрудная красавица только плотнее прижалась. Альтис вздохнул и благодарно улыбнулся.
Его голос взметнулся к небу в обоих мирах, распевая заклятие. Воздух запульсировал, впитывая мощь перехода. Голос мага резал и выстраивал пространство с филигранной точностью. Менестрель может ошибиться на полтона в песне, маг на ошибку не имеет права.
— Кто? — Громоподобный голос обрушился на юношу извне.
— Альтис Литис Альтаир Тартог туа Альзаир Магориа! — выкрикнул он.
— Стремление? — Тот же гром.
— Жить! — изо всех сил закричал в ответ демон.
И почувствовал, как тоннель перехода скрутило под ногами, и его подбросило вверх. Прочь от яростно рычащего Мишмы. В материальный мир…
Боль пульсировала в голове, стараясь разодрать череп на части.
— Я помню… — прошептали губы, разрывая запекшуюся кровавую корку.
— Ал! — Кто-то настойчиво тряс его за плечо, порываясь поднять. — Ты жив, волшебник?
— Д-да… — едва прошептал маг, разлепляя глаза.
Сквозь мутную пелену он различил знакомое лицо. На мгновение полыхнули изумрудами глаза, и Альтису показалось… нет, только показалось…
— Что тут произошло? Я такое видел, что глазам не верю!
Юноша приподнял голову, отметил, что он в полной военной форме (хотя совсем не помнил, чтобы одевался) лежит на земле, ногами в прогоревшем костре. Поднеся руку к голове, он нащупал рукой змейку. Зерги слабо отозвалась на его прикосновение, и Альтис обрадовался, что его маленькая спутница жива.
Эльф вдруг отпрянул, тень понимания мелькнула в его глазах, и он спросил совсем другим тоном:
— Кто ты такой?
— Что, опять память потерял? — усмехнулся маг и зашелся кашлем.
Когда приступ кашля отступил, эльф повторил другу свой вопрос. Чего в его душе было больше — надежды, отчаяния или страха? Он и сам не понимал.
— Тебе обязательно это знать, Светлячок? Что ж… Мое имя — Альтис. Я живу в этом теле уже семь лет. Я… — снова выворачивающий легкие кашель. Он сплюнул что-то черное и вязкое и все-таки закончил: — …демон.
Поединок взглядов длился долго. Эльф первым отвел глаза. «Демон… — думал он. — Демон! А я тогда кто? Принц Areshinielite? Или не стоит больше носить это имя? А какое тогда мое имя?»
— Это правда?
— Что — правда? Что я демон? Или что я так легко открыл свое имя?
Эльф встряхнул гривой белых волос:
— Что ты — демон Альтис.
— Если ты не поверишь, мне будет только легче.
Когда эльф заговорил, он сказал совсем не те слова, что хотел. А он хотел заорать: «Где ты был, когда я остался один? Почему не пришел? Кто я такой, Кошмар тебя сожри, если ты не лжешь, почему я помню себя до своего рождения?! Пусть как в тумане, но я помню и тебя! Это имя так и звучит во мне — Аль-тис, Аль-тис… брат… Может, я просто псих? Ответь, Ал!..» Но он заговорил совсем о другом:
— Я узнал о демоне Альтисе в детстве. Демон Альтис помогал Дому Светлых в годы войны с…
— …магистром темных искусств, князем Сэтосом. Да, магистр тогда большую армию сколотил. Смели бы ваш Дом и не заметили. А всех эльфов сожрали бы.
— Так это правда ты…
— Ну наконец-то. — Альтис хмыкнул и поглядел на эльфа. — Не смотри на меня так. Я помогал не потому, что меня пленили именем или из корыстных побуждений. Свое имя я назвал вашей клирике сам, когда пришел. Не надо на меня так смотреть, Светлячок! Думаешь, я не помню, как десятилетний эльф на спор спрятался за портьерой в храме во время обряда?
Упомянутый эльф даже не улыбнулся.
— Так кто же ты? Пятитысячелетний демон Альтис? Или мой друг, волшебник Ален?
«И кто я, Кошмар тебя сожри?! Ответь мне!» Маг очень серьезно поглядел на лучника.
— А есть разница? Есть разница между Альтисом и Аленом? А между именем Арэн и Areshinielite? Только в звучании. Это все еще я. Тот же, кем был. Правда, — маг взъерошил пятерней волосы, — я только сегодня добрался до своего имени и памяти. После стольких ранений… Каждое отбирало у меня память, я даже не понимал, что теряю. А последнюю битву я чудом пережил. Превратился в свою собственную тень. Ни памяти, ни сил, ни имени…
«Ни сути», — добавил он про себя.
— А ради чего все это? Альтис, зачем ты, могучий демон, живешь в человеческом теле?
— Затем же, зачем помог твоему народу, глупый принц! Потому что меня попросили о помощи. А теперь я в плену плоти. И как только вернусь на свой уровень бытия, меня разорвут собратья.
Арэн задумался, глядя на того, кого считал единственным другом. Постепенно взгляд его прояснился. Он сопоставил свои наблюдения и понял очень многое. Многое, кроме главного. «Грань и Когорта, кто я?!» — билась одна мысль. Поднявшись на ноги, эльф подошел к другу и протянул ему руку.
— Ну что ты так смотришь, Альтис? Ты все равно тот же психованный пацан, пусть даже с другого уровня бытия, который не знает, на кой ему жизнь и что с ней вообще делать.
Маг усмехнулся и схватился за протянутую руку.
А поздним вечером друзья сидели у камина в командорской избушке, пили вино. Альтис без лишних подробностей рассказывал о том, что ему пришлось пережить, о смутной памяти, о том, что он даже не может вспомнить свой истинный облик. И, верно, предстоит еще немало пройти, докапываясь до истинной памяти.
— А знаешь, Ал, — вздохнул эльф, — иногда… только не смейся… Я ведь знаю, что я не эльф, пусть даже помню себя с момента рождения. Иногда мне кажется, что я — бог.
Альтис резко повернулся, зрачки в синих глазах расширились. Он вдруг вспомнил…
— …Послушай, Ал… Послушай, малыш! Я помню больше, чем ты… Но скоро не смогу… Ты потерял память… Я тоже… но помню… Мы должны найти бога! — отчетливо сказал умирающий сотник. — Мы должны были найти бога! Ведь мы пришли сюда за ним…
— А я ведь искал тебя, — сказал Альтис, глядя в изумрудные глаза эльфа. — Мы, трое, пришли в этот мир за тобой…
— А зачем? — мелькнула мрачная зеленая искра. «Зачем? Убить?»
— Мы должны были… я… я не помню… Но помню, что мы искали брата.
Эльф тяжело вздохнул:
— Я тоже не помню. Сплошной туман в голове. Ты хотя бы имя свое знаешь. А у меня и этой малости нету.
