Часть первая
Теодор старательно похлопал по земле ладонями, приминая ее и одновременно выравнивая. Нежно-зеленый конопляный побег в центре смотрелся бодрячком — если не знать, что это все, что осталось от роскошного куста. Полина вообще не верила в его воскрешение, но пилот оказался опытным некромантом, и кусок корня, найденный на месте катастрофы, через пару недель таки дал росток. Увы, превратить ком железа обратно в бидон не смог даже Михалыч, и пришлось сажать побег в обычный пластиковый горшок, купленный в портовом магазинчике. Цветочного отдела там не было, но в углу прилавка стояло давно издохшее, затянутое паутиной и уже неопознаваемое растение, чей саркофаг владелец согласился уступить за символическую плату — при условии, что мумию Тед выкинет сам.
Несмотря на тщательную помывку, горшок остался желтым с серыми разводами, однозначно проигрывая бидону.
— Может, череп на нем нарисовать? — прикинул пилот.
— Надо было в настоящий посадить, — хихикнула Полина. — Прихватил бы с базы голову змеелюда, выварил у Вениамина Игнатьевича в автоклаве…
— За кого ты меня принимаешь? — обиделся Теодор. — Она же маленькая! А кусту нужен горшок хотя бы на десять литров.
— А под рассаду?
Пилот задумался.
— Тед! — Капитанский голос из комма был суров и отрывист. — По-моему, я еще десять минут назад велел тебе подойти к пульту.
— Да, Станислав Федотович, — нехотя отозвался парень.
— И?
— Уже бегу. — Теодор отряхнул ладони и выпрямился. Но вместо того чтобы выполнять приказ, принялся неспешно сметать в горсть просыпанную на стол землю.
— Опять? — сочувственно спросила девушка.
— Девятый за неделю. У них, видать, недавно выпуск в академии был, лезут и лезут! — запальчиво пожаловался пилот, как на тараканов. — Даже зарплата не отпугивает, стажировка важнее.
— Поэтому их отпугиваешь ты, — закончила девушка со вздохом. Не очень, впрочем, укоризненным. — Но, может, пора уже смириться, а? Все равно нам по штату положен навигатор, так что рано или поздно Станислав Федотович его наймет.
— Да я вовсе не из-за этого! — поспешил откреститься Теодор. — Я разве виноват, что мне никто из них не понравился?
— А тебе на нем жениться, что ли?
— Хуже: нам с ним на этой жестянке как минимум месяц летать! От жены хоть на работу удрать можно, а тут некуда! Ты того, прыщавого, помнишь? Ты готова пользоваться с ним одним душем?! Или ту косую тетку, от которой даже Михалыч шарахнулся? Я с ней полчаса поговорил — потом полдня собственные глаза в одну точку свести не мог. А милая девочка Светочка? Которая на пробу вывела такую трассу, что проще сразу убиться о ближайший астероид, чем тащиться за тем же самым на другой конец Галактики?
— Ладно-ладно, иди уже! — усмехнувшись, перебила Полина. — Может, там тебя ждет твоя судьба.
Теодор скорбно посмотрел на горшок, но решил не перегибать палку и поплелся-таки на капитанский зов.
— Ну наконец-то! — ворчливо приветствовал пилота Станислав. — Знакомься — это Алексей.
Тед с первого взгляда понял, что эта судьба не его. Рядом с капитаном стоял лощеный белобрысый юнец с таким вздернутым носом, будто его приклеили скотчем ко лбу. Ничего особенно противного в облике кандидата не было: сероглазый, с пухлыми губами и немного оттопыренными розовыми ушами, в клетчатом деловом костюме и начищенных до блеска ботинках, но именно это пилоту и не понравилось.
— Привет, — кисло сказал Теодор, протягивая парню руку.
Алексей с энтузиазмом коммивояжера ответил на рукопожатие, после чего вздрогнул и озадаченно уставился на свою ладонь.
— Извини, — нахально сказал пилот и отер остатки земли о драные линялые джинсы. — Очень спешил, не успел вымыть.
Юнец не рискнул посягнуть на крахмальную чистоту костюма и так и застыл с неловко оттопыренной рукой.
— Алексей — наш новый навигатор, — с нажимом сказал Станислав, сурово сигналя пилоту бровями: только посмей возразить!
Но Тед все-таки рискнул:
— А почему со мной не посоветовались?
— Я с тобой уже одиннадцать раз советовался, — едко напомнил капитан. — А навигатор нам по-прежнему нужен.
— Нам нужна штатная единица, — многозначительно поправил Теодор. — Потому что навигатор…
— И теперь она у нас есть! — отрезал Станислав. — Так что давай, принимай шефство.
Тед поглядел на Алексея с еще большим отвращением и внезапно заметил, что белобрысый едва заметно, издевательски ухмыляется. Кажется, ему пилот тоже не понравился.
— И чего я с ним должен делать?
— Ну, покажи ему корабль, каюту, рабочее место, с остальной командой познакомь, — бодро предложил капитан. — Алексей у нас еще необстрелянный воробей, дальнего космоса не нюхал, но горит желанием приобщиться.
— Лучший выпускник курса, — «скромно» добавил новичок. — Платиновый диплом.
— Супер, — кисло сказал Тед, в свое время едва-едва натянувший на диплом вообще — правда, по большей части за разгильдяйство в непрофильных предметах. — Ну ладно, пошли, стаж-ж-жер…
Полина, заглянувшая в пультогостиную пятнадцатью минутами позже, обнаружила, что Теодор с серьезным видом знакомит новичка с уборной: где чья зубная щетка, что означают левая и правая кнопка над унитазом, сколько бумажек можно отрывать за раз, как устроена система корабельной водоочистки и почему воду из бачка можно использовать в качестве питьевой только в случае крайней необходимости. Судя по тому, как Алексей морщился и переминался, дальше они пока не продвинулись.
При виде Полины белобрысый оживился и еще больше выпятил грудь.
— Леша, — представился он, украшая голос гортанными нотками, как токующий голубь.
— Очень приятно, — вежливо сказала Полина, прерывая поучительный рассказ Теодора об «устройстве типа „кран сенсорный“». Девушка втайне разделяла неприязнь приятеля к новому навигатору, кем бы он ни оказался, но старательно боролась с этим недостойным чувством. — Я Полина, зоолог… то есть медсестра!
— Наверное, на этом корабле очень приятно болеть, — галантно заметил Леша.
— Смотря чем, — буркнул Тед, вообразив Полину с огромной клизмой в правой руке и не менее внушительным шприцем в левой.
— Да, у нас отличный медотсек. Хочешь посмотреть? — предложила девушка, желая избавить приятеля от тягостной обязанности.
Алексей, разумеется, радостно согласился, но подружеская помощь только ухудшила ситуацию: пилот обиженно фыркнул и поглядел на Полину, как на предательницу. Когда парочка удалилась, Теодор показал клетчатой спине оттопыренный палец, подошел к пульту и плюхнулся в пилотское кресло.
— Ну и как тебе это, а? — поинтересовался он у сидящего рядом Дэна.
— Конкретизируй вопрос, — равнодушно отозвался тот, не отрываясь от экрана.
— Я имею в виду этого дипломированного щеголя! Что ты о нем думаешь?
— Алексей Иванович Васильев, двадцать один год, — помедлив, начал как с листа зачитывать рыжий. — Родился и вырос на Венере, к уголовной и административной ответственности не привлекался, закончил академию с отличием, средний балл — девять целых восемьдесят семь сотых, имеет платиновый диплом, рекомендацию ректора, кубок «Лучший староста потока», грамоту за активную общественную жизнь и значок почетного…
— Спасибо, я и так знаю, что он идиот! — сердито перебил Теодор. — Навязался на нашу голову… И, похоже, уверен, что без навигатора тут горько плачут и ну никак не обойдутся!
— Это соответствует действительности.
— А ты?!
— Я числюсь как техническое оборудование и боевая единица с ограниченными возможностями.
— Дэн, да что с тобой?! — сорвался пилот, так резко и круто разворачиваясь к напарнику, что кресло со скрежетом проехалось спинкой по краю пульта. — Ведешь себя как законченный… киборг!
Рыжий поднял на пилота пустые светлые глаза и все тем же бесцветным голосом ответил:
— Я и есть киборг.
— Раньше тебе это не мешало!
— Раньше я пользовался программой имитации личности.
— Ну так включи ее и сейчас!
— Зачем? Вы же все равно будете знать, что это программа. — Дэн отвернулся.
— Треснуть бы тебя хорошенько, — в сердцах сказал Теодор. — Чтоб встряхнулся наконец.
— Тресни.
Тед понял, что и это не поможет, раздосадованно махнул рукой и уставился в свой экран. Ему срочно требовалось кого-то расстрелять, взорвать или размазать по стенке, хотя бы виртуально.
* * *
Всучив Теодору новичка, Станислав Федотович позорно бежал с корабля «по делам» и сейчас с трудом удерживался от искушения связаться с искином и запросить трансляцию с внутренних камер.
— Да не убьют они его, — успокаивающе сказал Вениамин, заметив, как друг косится на скрытый обшлагом комм. — Не так быстро по крайней мере. Сколько у нас еще до встречи?
— Часа полтора.
Станислав, спохватившись, притормозил и огляделся. На Земле он бывал раз десять, но так и не сумел проникнуться нежными чувствами к «колыбели человечества». Несмотря на растянутые повсюду травяные коврики — вдоль тротуаров, на крышах низких домов и полосами на стенах высоток (там трава чувствовала себя похуже, пятнами уходя в желтизну), воздух тут был до того неживой и безвкусный, что в корабле с замкнутым циклом и то дышалось легче. Деревья в мегаполисе не сажали уже с полвека, а последний сквер вырубили лет десять назад: гораздо выгоднее построить на его месте развлекательный центр в пятьдесят этажей, а коврики будут давать в десять — двадцать раз больше кислорода.
Руки бы оторвать гению-биотехнологу, создавшему эту траву. Может, она и задумывалась в помощь природе, но в итоге ее заменила.
— Зайдем? — предложил капитан, кивая на голографическую вывеску ближайшей забегаловки: в столбе голубоватого света над тротуаром парили огромные дымящиеся чашки, тарелки с яичницей и гамбургеры исключительно пластикового вида. Сквозь них равнодушно пробегали в обе стороны прохожие.
— Давай, — охотно согласился Вениамин.
Флайеры, сплошным потоком носившиеся по пятиуровневым трассам, слегка действовали друзьям на нервы. На Новом Бобруйске и двухуровневые были редкостью.
Но едва друзья сделали пару шагов к двери, как их перехватил пузатый мужчина в застегнутом под самое горло плаще.
— Не хотите ли по-настоящему вкусно пообедать, господа? — вкрадчиво поинтересовался он.
— Хотим, — подтвердил Станислав, приняв его за администратора кафешки. — А что у вас есть?
Мужчина оживился, покрутил головой и, не заметив ничего подозрительного, поманил друзей за собой, в закуток на стыке домов.
— Могу предложить вам свежее «ко-ко», — зашептал он, многозначительно похлопывая себя по «животу». Ткань обрисовала что-то бугристое, шуршащее оберткой. — Полтора за сорок, два за пятьдесят.
— Э-э-э… — растерялся капитан. — Вообще-то мы…
— Есть еще «кряк-кряк» и… — «Толстяк» приставил руку ко лбу и сделал какой-то загадочный жест: трижды согнул и разогнул два пальца. — А может, — странный тип понизил голос до зловещего хрипа, и Станислав окончательно убедился, что это не администратор, — вас интересует «наф-наф»?
— Нет. — Капитан нахмурился, давая понять, что и сам ничего не купит, и сурово осуждает подобный бизнес. — Мы не по этим делам.
— Ну и жуйте свой картон, дурачье! — «Толстяк» разочарованно отодвинулся.
— Чего он хотел-то? — поинтересовался Вениамин, уже войдя в кафешку.
Станислав так же озадаченно пожал плечами:
— Похоже, местная наркомафия. Совсем обнаглели: средь бела дня, посреди людной улицы…
Официантка, подошедшая к их столику, был немолода, некрасива и уныла. «Вековые традиции домашней кухни! — гласила хвастливая надпись на стене за ее спиной. — Живой обслуживающий персонал! Бумажное меню! Керамическая посуда! Только сертифицированные ГМО! Почувствуйте себя как дома!»
Станислав вернулся взглядом от надписи к официантке и содрогнулся. Тетка смотрела на него, как настоящая теща. Тещи, правда, у Стаса никогда не было, но капитан сразу ее узнал. Кафе держало марку.
— Мне, пожалуйста, просто кофе, — пробормотал он.
— Какого? — сурово уточнила «теща». — У нас есть черный, капучино, моккачино…
— Черный, — поспешно сказал Станислав. — С двумя кусочками сахара.
Тетка так на него зыркнула, что капитан горько пожалел о своем гурманстве. Доктор оказался более устойчив к обаянию домашней кухни и добродушно поинтересовался:
— А какой еще есть?
— По-турецки, по-ирландски, — с отвращением принялась перечислять официантка, — по-центавриански…
— А это как? — Вениамин в отличие от консервативного Стаса любил пробовать новые блюда. — Он с чем?
— Ни с чем, — буркнула тетка. — Обычный кофе.
— А человек им не отравится? — на всякий случай уточнил доктор.
— Мужчина, — противным голосом завела «теща», похлопывая себя по ладони так и не раскрытым меню, как скалкой, — у нас приличное заведение. Все блюда сертифицированы для трех гуманоидных рас со сходным метаболизмом. К тому же в подарок каждому клиенту полагается капсула с пищеварительными ферментами.
— Хорошо что не рулон туалетной бумаги, — проворчал под нос Станислав.
— Ну тогда давайте по-центавриански, — покладисто согласился Вениамин.
Капитан покосился в окошко. Странный тип исчез: видно, испугался, что Станислав вызовет полицию. По-хорошему и надо было бы, но капитан подозревал, что его в лучшем случае вежливо поблагодарят за бдительность, а в худшем — посоветуют не лезть не в свое дело. «Мафия» и «бизнес» на Земле стали почти синонимами, и это была еще одна причина ее не любить.
— Ничего, завтра мы отсюда уже уберемся. — Доктор как будто прочитал мысли друга. — Что там с нашими подрядами?
— Как ни странно, все вроде в порядке. Полетим с полной загрузкой: две тонны почты для самородских рудокопов, семнадцать контейнеров товаров для мелких попутных магазинчиков и цистерна воды из священного источника. Ее нужно будет забросить в монастырь на Малом Раю, планетке в системе Большой Медведицы. Сейчас последний, самый денежный договор подпишу, на частный спецгруз, и можно выдохнуть.
— Что за спецгруз? — насторожился доктор.
— А, ерунда. Какой-то сентиментальный олигарх, эмигрант с Земли на Лиду, желает встретить Новый год с настоящей живой елочкой. Достал разрешение, оформил ветпаспорт, чипировал ствол и даже застраховал ее на время перелета, так что все совершенно легально, только бери и вези.
— Извилистая трасса получается, — заметил Вениамин. — Этот новенький, Алексей, справится?
— Какая разница? У нас же есть нормальный… — Станислав запнулся. — Ну, почти нормальный навигатор.
— Которого не помешало бы показать психологу, — сочувственно закончил друг.
— Пожаловаться ему, что киборг чувствует себя киборгом?!
— Да не чувствует он этого, в том-то и проблема!
— Тогда почему так себя ведет?!
— Потому что считает, что мы это чувствуем. И что наше прежнее отношение, как к человеку и равноценному члену команды, он безвозвратно утратил. Вот и прячется за бесстрастной личиной, чтобы не получить под дых: «Эй, жестянка, знай свое место!»
— Глупости, никто ему такого не скажет! — возмутился Станислав. — Тед с Полиной пять суток по очереди вахту в медотсеке несли, пока он не очнулся. А сколько денег мы за его ремонт… тьфу, лечение заплатили, вообще вспомнить страшно! Не каждый человек столько за родную мамочку отвалит.
— Я потому и сказал про психолога, — вздохнул Венька. — Чем дольше он изображает отверженного, тем больше и в самом деле отдаляется.
— Может, мне с ним серьезно поговорить? — предложил Станислав. — Объяснить, что мы по-прежнему друзья и одна команда…
— А ты сможешь сделать это достаточно искренне? Не ниже пятидесяти одного процента на голосовом детекторе лжи?
Капитан примолк, задумался. Да, ему действительно хотелось вернуть прежнего, спокойного, рассудительного и одновременно колко-ироничного рыжика, но Станислав знал, что он киборг. А для навигатора это сейчас и было основной проблемой.
Официантка вернулась и неодобрительно засопела, заставив друзей поспешно убрать локти со стола и вжаться в спинки стульев. Перед Станиславом поставили чайную чашку, на треть заполненную черной жидкостью с пеной подозрительного оттенка, перед Вениамином — мисочку с горстью кофейных зерен и воткнутыми в середину щипчиками.
— Простите, — возмутился доктор, — но вы же сказали, что человеку этот кофе тоже подходит!
— Верно, — подтвердила официантка, — если вы его сгрызете, вам ничего не будет.
— Нет уж, — обиделся Вениамин, — сами грызите! А мне принесите нормального капучино.
— Сами не знают, чего хотят, — буркнула тетка, раздраженно брякая центаврианский деликатес обратно на поднос.
— Домашняя кухня, — иронично заметил капитан. Отхлебнул из чашечки и поморщился: — Знаешь, я бы на твоем месте лучше погрыз.
* * *
К космопорту Станислав подходил в глубокой задумчивости, хотя подарочная капсула не понадобилась, а разговор с заказчиком, бойким старичком в черном деловом костюме, прошел хорошо. Даже слишком хорошо: капитану долго трясли руку, обзывали его мужественным человеком и заставили взять аванс почти в две трети уговоренной платы. Но старичок Станиславу понравился, на жулика не похож. Может, просто характер такой импульсивный?
— Эй, Стасик! — Вениамин обеспокоенно дернул друга за рукав.
По-прежнему безымянный транспортник стоял в самом отдаленном и пустынном уголке космопорта — по крайней мере тот был таковым, когда друзья уходили. Теперь там гомонила толпа, отрывисто рявкал громкоговоритель и метались красно-синие отблески полицейских мигалок.
«Они его все-таки убили!» — Капитан схватился за комм, спеша отогнать эту идиотскую мысль.
— Тед, что там у вас за ерунда?!
— О, капитан! — с облегчением отозвался пилот. — А я как раз собирался вас вызывать. К нам под корабль забежала кошка.
— Чего? — Станиславу показалось, что он ослышался. — Какая еще кошка?
— Вроде белая, — нервно хихикнул пилот. — Ее только Михалыч заметить успел и какой-то прохожий.
— А при чем тут это народное гулянье?
— Прохожий позвонил в общество по защите животных, они тут же приехали и уже час пытаются выманить эту скотину. Потом явилась полиция, расставила флажки, чтобы отогнать любопытных, и вызвала службу МЧС…
— А ее-то зачем?
— Оказалось, что снаружи к кошке никак не подлезть, и теперь они хотят вырезать дырку в полу пультогостиной.
— Что?! — Станислав с разбегу вклинился в толпу и принялся энергично сквозь нее продираться. Толпа ворчала, но, видя китель и фуражку, нехотя расступалась. Лента капитана тоже не остановила, как и немолодой полицейский с усталым усатым лицом.
— Вернитесь за ограждение, пожалуйста, — вежливо потребовал он.
— Но я капитан этого судна! — возмутился Станислав.
Полицейский поглядел на него с сочувствием и посторонился, зато к капитану тут же подскочила долговязая девица с микрофоном — некрасивая, но напористая, как торнадо.
— Канал «Младшие и лучшие», специальный репортер и волонтер Общества спасения животных Анастасия Сметанчук, мы ведем репортаж с места событий! — защебетала она. — Наконец-то нашелся хозяин грузовика, ставшего ловушкой для несчастной кошки, вот уже полтора часа изнывающей там без воды и пищи. Скажите, вы готовы пожертвовать своим кораблем ради спасения маленького бездомного существа? — Микрофон почти уткнулся Станиславу в нос.
— Нет, — честно сказал капитан.
— Это ужасно, — скорбно сообщила корреспондентка в камеру. — Черствость и равнодушие отдельных личностей не устают возмущать нас и, надеюсь, большинство наших зрителей. К счастью, здесь уже работают специалисты, которые не дадут бедную малютку в обиду! Совсем скоро она окажется в приюте, где ее осмотрят, накормят, стерилизуют и, по результатам психологических тестов, передадут в любящую семью либо гуманно усыпят.
— Не сомневаюсь: малютка придет в восторг, — проворчал Станислав.
Корабль пока был вроде цел, из-под него торчали шесть ног, две из которых энергично дрыгались — то ли спасателю удалось-таки дотянуться до кошки, то ли спасать надо было уже его самого. Полина, стоявшая в открытом шлюзе с видом последнего защитника крепости, тоже заметила капитана и с облегчением помахала ему рукой.
— Так вы дадите нам разрешение на вскрытие корпуса? — снова переметнулась к Станиславу девица.
— И не подумаю, — возмущенно отрезал тот. — Кто его потом латать будет, вы?!
— Не переживайте: страховая компания удовлетворит вашу алчность, — презрительно заявила корреспондентка.
— Через месяц! А у нас вылет завтра утром и скоропортящийся груз.
— Неужели у вас нет сердца?! — патетично воскликнула девица, явно работая на публику.
— У меня есть мозги, — огрызнулся капитан. — А если вам некуда девать время и силы, то берите лопаты и подкапывайтесь к своей драгоценной кошке снизу!
— Мы так и собиралась, — невозмутимо кивнула корреспондентка. — Но, к сожалению, покрытие космодрома оказалось слишком прочным, и после поломки второго бура пришлось отказаться от этой идеи.
Станислав только сейчас заметил дырку в бетоне и понял, что дело куда серьезней, чем ему думалось.
— Я не позволю ломать свой корабль, — отчеканил он. — И по закону вы не имеете на это никакого права.
— Пока не получим ордер, — парировала девица. — Но это дело одного-двух часов. Мы запросили его сразу по приезде.
Капитан недоверчиво, чувствуя себя героем дешевого фарса, покосился на полицейского, но тот лишь виновато развел руками.
Поскольку в ловле кошки прогресса пока не наблюдалось (на все увещевания спасателей она отвечала исключительно противным мяуканьем), корреспондентка принялась заполнять дыру в эфире бойкой болтовней:
— Чем выше уровень развития цивилизации, тем мудрее и милосерднее она становится! Вначале люди приручили животных, потом впустили их в свои дома и сердца, а затем признали равными себе. В наше время только асоциальная, психически недоразвитая личность способна хладнокровно убить или, что еще ужаснее, съесть живое существо, отличающееся от нас всего парой тысяч генов. Вслушайтесь в само слово «мя-а-асо» — как омерзительно, первобытно оно звучит! Как будто оборванная, волосатая, дикая толпа сидит у костра, разрывая зубами кровавую плоть!
В животе у Станислава предательски заурчало: он вспомнил, как в студенчестве летал с друзьями в лес на шашлыки.
— Вы не местный, да? — сочувственно поинтересовался у капитана полицейский.
— С Нового Бобруйска.
— Хорошо вам там… — завистливо протянул пожилой служака. — Всего три миллиарда населения, верно? А у нас — двадцать пять, скоро на головах друг у друга сидеть будем. Человека на улице пристрелят — сто прохожих переступят и не заметят, а сбитую флайером ворону по всем каналам покажут. Недавно подпольного мясоторговца прямо на главной площади линчевали, мы даже вмешаться не успели.
По соседству медленно и величаво приземлилась тяжелая пожарная капсула на антигравитационной платформе.
— Что, будете вымывать кошку из брандспойтов? — насторожился Станислав. Вот только пены в турбинах ему не хватало!
— Как вы могли такое подумать! — возмутилась корреспондентка, обладавшая лисьим слухом: не то с рождения, не то имплантировала для более успешных поисков сенсаций. — Это на случай, если корабль загорится во время спасательных работ.
Капитанское терпение лопнуло. Быстрым шагом подойдя к боку грузовика, Станислав наклонился, стукнул по обшивке кулаком и гаркнул так, что под днищем загудело:
— Брысь отсюда, дрянь блохастая!
Не успела толпа возмущенно ахнуть, как кошка выскочила из-под грузовика, увернулась от трех сачков разом, но вместо того чтобы броситься наутек, взлетела по трапу, проскользнула между ногами у охнувшей Полины и скрылась в корабле. Станиславу она показалась не белой, а серой с темными пятнами. Впрочем, вылезшие следом ловцы были примерно такой же расцветки.
— Ну, поймали? — задрал голову капитан.
— Не успели, — сокрушенно отозвался Теодор из-за Полининого плеча. — Пронеслась мимо меня и куда-то шмыгнула. И все двери, как назло, нараспашку.
Станислав вспомнил о Мосе и похолодел. Если эти идиоты совершенно серьезно собирались прорезать в его корабле дыру, то расковырять вентиляцию, содрав половину внутренней обшивки, они тем более не постесняются!
И тут капитана осенило.
— Простите, но это наша кошка! — громко сказал он, привлекая всеобщее внимание. — Она просто выскочила из шлюза погулять. Спасибо за помощь и сочувствие, но животное уже дома, в кругу любящей семьи. Так что вы тоже расходитесь.
— Мы все равно должны ее осмотреть! — не желала сдаваться Анастасия. — Такой ужасный стресс мог пагубно отразиться на ее здоровье.
— Вот и не стоит подрывать его еще больше. — Станислав стеной встал у трапа, непреклонно скрестив руки на груди.
Полицейский, которому тоже совершенно не хотелось ломать злосчастный транспортник, а потом заполнять кучу отчетов, украдкой подмигнул капитану и сурово объявил:
— В таком случае я обязан выписать вам штраф за пренебрежение хозяйскими обязанностями. Вы должны лучше следить за своим животным и выгуливать его только на поводке. Ведь оно могло залезть под чужой корабль!
Капитан мрачно подумал, что это было бы наилучшим выходом.
Корреспондентка отступила, напоследок одарив Станислава таким взглядом, что капитану срочно захотелось выставить вперед какой-нибудь амулет или хотя бы сложить в кармане кукиш. Толпа начала рассасываться, и Вениамин наконец сумел протолкаться к другу.
Увидев сумму штрафа, Станислав слегка позеленел, но починка корабля однозначно вышла бы дороже.
— Поймайте мне эту тварь! — зловеще велел капитан, едва шлюз закрылся. — Я слыхал, что правильно приготовленное «мяу-мяу» ничем не уступает… — Станислав приставил руку к фуражке и повторил загадочный знак «наркоторговца».
* * *
Кошка обнаружилась в машинном отделении. Она сидела глубоко в переплетении кабелей и сервоприводов, отражая глазами луч Полининого фонарика. Только диоды в фонарике были белые, а зрачки светились красным.
Теодор попытался дотянуться до кошки сперва рукой, потом ногой, но безуспешно. Судя по злобному урчанию, временами перекрывающему шум двигателя на холостом ходу, пилоту крупно повезло.
— Может, монтировкой в нее ткнуть? — разочарованно предложил он.
— Ей же больно будет! — возмутилась Полина.
— В том-то и смысл.
Девушка оглянулась на Михалыча, надеясь найти поддержку хотя бы у него, но техник сурово пошевелил бровями, тоже не одобряя кошку в качестве элемента двигателя.
— Давайте лучше подождем, пока она проголодается и сама вылезет, — с надеждой предложила зоолог.
— Твой Мося не вылез, — бессердечно напомнил Станислав.
— Но мы же знаем, где она! Надо просто немножко времени, чтобы она успокоилась и поверила, что мы ее не обидим…
— На ее месте я бы не был так доверчив. — Не то чтобы Теодор ненавидел кошек, просто ему нравилось поддразнивать подругу. — Кстати, не хочешь устроиться волонтером в здешнее общество защиты животных? Они тебе очень обрадуются — у них жуткая текучка кадров.
— Почему? — удивилась девушка.
— Их убивают капитаны продырявленных кораблей, — замогильным тоном сообщил пилот и бессовестно заржал.
— Тед!!!
— Вот что, Полина, — Станислав внезапно осознал, как он устал и проголодался, — даю тебе час. Либо ты выманишь оттуда эту паразитку, либо я достану ее сам. Исключительно асоциальным способом. Ясно?
— Да, Станислав Федотович! — Девушка умчалась к холодильнику за каким-нибудь кошачьим лакомством, пока капитан не передумал. Остальные неспешно пошли следом, не забыв задраить дверь в отсек: заново искать безбилетницу по всему кораблю совершенно не хотелось.
Видеть в навигаторском кресле белобрысого было очень непривычно. Алексей, кажется, вполне освоился на новом месте и бойко стучал по биоклавиатуре, просматривая рабочие материалы: звездные карты, последние сводки из галактической полетной базы, наброски маршрутов. Теодор поморщился: со стороны это выглядело так, будто новичок копается в чужом белье — при живом-то хозяине.
Дэн заканчивал накрывать на стол, даже не оглянувшись на вошедших. Впрочем, благодаря прямой связи с корабельным искином киборг всегда знал, кто из команды где находится. Да и слух у него был намного острее.
Алексей, напротив, при виде начальства вскочил и вытянулся по струнке:
— Здравствуйте, Станислав Федотович! Как съездили?
— Нормально. — Капитан с досадой покосился на Дэна. Сейчас его даже ребенок не спутал бы с человеком: стеклянный взгляд, неестественно ровная осанка и быстрые, точные, но какие-то механические движения. Если б не новичок, Станислав, пожалуй, не сдержался бы и таки на него рявкнул — хоть и понимал, что это бесполезно. А может, Венька ошибается, и их Дэн умер на операционном столе? А пиратским хирургам удалось спасти только процессор? — Как тебе у нас, нравится?
— Да, все отлично! — с уже слегка раздражающим, но вполне понятным энтузиазмом воскликнул новый навигатор. — Я и не ожидал, что такой… не очень новый корабль будет оборудован по последнему слову техники!
— Ну не совсем уж по последнему, — справедливости ради заметил Станислав, хотя двадцать лет назад подобные технологии наверняка считались революционными новинками, а то и секретными военными разработками. — Но жаловаться грех. Дэн, кончай мельтешить! — все-таки вспылил капитан. — Я что, безрукий, сам себе кипятка не налью? Садись!
Киборг послушно отставил чайник и сел на самом дальнем конце стола. Потому что его обычное место, между Полиной и Тедом, успел занять ничего не подозревающий Алексей.
* * *
Вечером (правда, не через час, а через все три, когда уже стемнело) Полина гордо предъявила капитану картонную коробку, ходившую ходуном и издававшую непечатные звуки. Судя по царапинам на руках и даже лбу девушки, кошка дорого продала свою свободу.
— И что с ней теперь делать? — робко спросила зоолог. Любви к животным у нее несколько поубавилось, но пускать пленницу на рагу все равно было жалко.
Капитан успел поужинать и отдохнуть, поэтому благосклонно посмотрел на коробку и велел:
— Отнеси подальше от корабля и выпусти.
Полина приободрилась, сделала умильную рожицу и с надеждой завела:
— Станислав Федотович, а может…
— Полина, — с нажимом сказал капитан, давая понять, что решение окончательное и обжалованию не подлежит, — животным на корабле не место. Сегодня она в двигатель залезла, завтра на пульт во время маневра прыгнет. К тому же эта кошка явно родилась и выросла на улице, там ей будет гораздо лучше.
Девушка насупилась и поплелась выполнять приказ.
В темноте земной космодром напоминал маленький провинциальный городок — только вместо домов вдоль «улиц» стояли корабли. «Район» грузовиков был самым темным, тихим и безлюдным: команды дальнобойщиков разбежались по барам и ночным клубам, вознаграждая себя за воздержание во время рейсов… если, разумеется, было на что гулять. Светились только корабельные маячки и, голубым и алым, разметка взлетных площадок. Космодром окружало силовое поле, но настоящей оградой казалась стена из стоящих бок о бок небоскребов. Уж они-то сияли сверху донизу, будто слепянские плесневые сталагмиты.
Полина воровато огляделась, чувствуя себя индейцем в резервации. Под чей бы вигвам подкинуть этот томагавк? Если Станислав Федотович прав и кошка живет здесь с рождения, кто-то ее подкармливал — или поблизости есть помойка. Ага, возле ворот вроде бы стоял мусорный контейнер!
Память девушку не подвела: контейнеров оказалось даже несколько. «Для бумаги», «Для пластика», «Для технического мусора»… о, «Для органики»! Полина замешкалась — вытряхивать ли кошку из порядком разболтавшейся коробки или кинуть вместе с ней, сама выберется (а то уж больно царапины саднят!), — как вдруг за спиной раздалось такое зловещее: «Ага!», что девушка от страха сама чуть не сиганула в контейнер.
Полина медленно, как застигнутый у вскрытого сейфа грабитель, обернулась — и почти уткнулась коробкой в Анастасию, торжествующую одновременно как журналист («Сенсация! Наш корреспондент раскрыл страшное злодеяние на космодроме!») и как волонтер ОСЖ («Чутье меня не подвело: под покровом темноты эти мерзавцы решили расправиться с беззащитным и безответным существом!»).
— Что там у вас, а?
Соврать, что просроченные консервы, Полина не успела. Кошка громко представилась сама.
— Что вы делаете с бедным животным?! — Анастасия вцепилась в коробку с другой стороны и дернула так, что Полина еле удержалась на ногах. Но коробку не выпустила.
— Ничего! Я… я ее выгуливаю!
— В коробке? — Корреспондентка так опешила, что разжала руки.
— Она у нас очень впечатлительная, — доверительно сообщила Полина, поглаживая коробку. Доносящиеся из нее звуки даже отдаленно не напоминали мурлыканье. — На поводке — нервничает.
— Но какой в этом смысл? Свежий воздух к ней все равно не проникает!
— Как это не проникает? — обиделась зоолог, поворачивая коробку другой стороной. — Вот дырочка!
Корреспондентка приложилась к ней глазом, но тут же с визгом отскочила. Длинная когтистая лапа приветственно помахала спасительнице и втянулась обратно.
— Какая… невоспитанная кошечка! — выдохнула Анастасия, причем осуждение в ее голосе явно относилось к «воспитателям». — Может, передадите ее в наш приют? В интересах животного мы стараемся идти навстречу его хозяевам… даже если испытываем к ним неприязнь. Подпишите добровольный отказ от кошки, и мы не применим к вам никаких штрафных санкций.
Полина уже собиралась согласиться (несмотря на неприязнь взаимную), как вдруг вспомнила, что у спасенных зверюшек два выхода из приюта. Судя по краткому, но яркому знакомству с характером кошки, шансов пройти психологические тесты у нее не было.
— Нет, — отрезала девушка, крепко прижимая к себе ящик. — Мы слишком ее любим!
— Но ваш эгоизм губит ее, неужели вы этого не понимаете? — патетично воскликнула корреспондентка. — Вечные перелеты, перегрузки, неправильное питание…
— А про питание-то вы откуда знаете? — обиделась Полина.
— У нее тусклая шерсть, — парировала защитница животных. — Значит, в ее рационе не хватает витамина Е! Небось сухим кормом кормите или вообще объедками со своего стола.
Полина хотела возразить, что вовсе не объедками, а целой жареной куриной ногой, но вовремя вспомнила, что на Земле это приравнивается к каннибализму.
— Мы учтем ваши рекомендации, — ехидно пообещала девушка, разворачиваясь обратно к кораблю. Корреспондентка за ней не пошла, но Полина до самого трапа чувствовала, как ее спину покалывает неприязненный взгляд.
В пультогостиной уже никого не было — все разбрелись по каютам. Капитан вряд ли успел так быстро заснуть, к тому же он любил почитать перед сном, но Полина не рискнула его тревожить. «Ну и ладно, — малодушно подумала она. — Пусть кошка у меня переночует, а утром решим, что с ней делать».
* * *
Накануне отлета Станислав традиционно спал плохо, с красочными, но скорее муторными, чем страшными сновидениями. Сон более-менее наладился только с рассветом, поэтому нежное: «Доброе утро, милый!» — вызвало у капитана жгучее желание придушить любвеобильную дамочку подушкой. Станислав пощупал вокруг себя в поисках той и другой, но потом сообразил, что голос доносится из коммуникатора.
— Маша! — страдальчески пробормотал Станислав, жалея, что комм надет на руку и у него сложная застежка. Иначе им можно было бы запустить в стену. — Какого черта?! И я же сто раз приказывал называть меня капитаном, неужели так трудно запомнить?
— Доброе утро, милый капитан! — послушно повторил искин. — К тебе гости.
— Кто? — Капитан сощурился на часы. Время было на грани приличия, хотя команда наверняка еще спала. — Что им надо?
— Похоже, это новые клиенты. Обслужишь?
— Заказчики, Маша, заказчики! — Станислав кое-как воздвигся с койки, на ощупь сдернул со стула брюки и насадил на голову фуражку. — И да, я с ними поговорю, открой шлюз!
По пути капитан сообразил, что не помешало бы надеть еще и китель или хоть рубашку, чтобы произвести на «клиентов» более выгодное впечатление, но было поздно: оные уже заходили в пультогостиную. Точнее, заползали.
То, что побольше, напоминало вставшего на дыбы кузнечика: длинное тощее тело, треугольная голова с огромными фасетчатыми глазами, черный хитиновый покров, причудливо расписанный ярко-синими и алыми пятнами, и четыре парных пучка щупалец вместо верхних лапок. Нижние заменял толстый змеящийся хвост.
То, что поменьше — раза эдак в полтора, — походило на матрешку, сделанную по мотивам первого чудища. Щупальца плотно прижимались к бочкообразному телу, подбородок лежал на выростах-складках шеи, как на стопке блинов, а пятна были крупнее, но бледнее и реже.
Несколько секунд Станислав тупо пялился на гостей, пытаясь понять: вправду ли он вышел из каюты или всего лишь перевернулся на другой бок и эта абстракция ему снится.
— Дж-ж-жоброе ур-ро, кптан, — булькнул-проскрипел высокий, и Станислав наконец определился: перед ним действительно стоит парочка меракийцев. Прежде капитан видел их представителей всего пару раз, раса была мирной и малочисленной, хотя уже давным-давно открыла выход в космос. То ли размножались медленно, то ли не смогли жить на других планетах. Хотя вон, стоят даже без респираторов.
— Доброе, — согласился Станислав, старательно подавляя зевок: вдруг инопланетянин решит, что человек скалит на него зубы! — Чем могу служить?
— Дс-с-спетчер кс-смопо-орта со-обс-сщил нам, что вы нх-хаправляетесь в секхто-о-ор B сорок шесть. — Меракиец говорил на космолингве очень правильно, но так странно растягивал либо, напротив, сминал слова, что было ясно: его горло предназначено для совсем иных звуков. Станислав Федотович присмотрелся и понял, что гость издает их на вдохе, раздувая брюхо.
— В том числе, — вежливо ответил капитан, припоминая, что Мерак находится в этом же секторе. — Хотите, чтобы мы туда что-то доставили?
— Т-та. — Инопланетянин коснулся парой щупалец своего по-прежнему безмолвного и как будто чем-то одурманенного спутника. — Нахс-с-с.
— Но это не пассажирское судно, — слегка растерялся капитан. — Боюсь, мы не сможем обеспечить вам должный уровень комфорта. К тому же… — Станислав замялся, намекая, что понятия не имеет о жизненных потребностях меракийцев. Может, им озонированный воздух нужен, кислотный душ или вакуумный туалет.
— Нах-хша ра-а-аса крайне непкри-ихотлива, — развеял капитанские опасения инопланетянин. — Мы спсобны схщствовать в ку-уда больтшем ди-ипазоне темпртур, с-сред и изс-случений, чем люуди. На-ахс ус-строит лубо-ое пмщение, где мы смжем вытха-ануться во весь росхт и прхстегнуться на-а-а время пшерегрузок.
— У нас есть несколько свободных кают, — признался Станислав, все еще колеблясь. — Но мы не рассчитывали на пассажиров, придется срочно пополнять запасы провизии и воды…
Синие отметины на лбу меракийца потемнели еще больше.
— Нхе сто-оит бс-спкойства, — проскрипел он. — В эт-то время ци-ыкла мы не птаемся.
— Но почему бы вам просто не купить билет на один из этих красавцев? — Станислав кивнул на ряд почти одинаковых межзвездных лайнеров, различающихся только корпоративной расцветкой.
— Мы опздали на-а свой рейхс, — инопланетянин мелко задрожал боками, выражая скорбь или досаду, — а схледуюш-ший букдет тлько чрез не-еделю. Мы нхе-е мо-ожем позволить с-себе такую з-задержку: два, от си-илы тхри дня. Вы — нахш еди-инственный ша-анс попахсть на Мера-ак в-время.
— А зачем вам туда? — неделикатно, но благоразумно поинтересовался Станислав. Не хватало еще связаться с нелегальными беженцами или, хуже того, преступниками в розыске.
— Трдиции нашей рас-сы, — коротко ответил инопланетянин. — Мы длжны вс-с-стретить семна-адцатый всен-ний пхрилив на родной планете, ина-аче наши жзни утратят счмысл, а ду-уши не верхну-утся в пхрародитеель-окхеаан.
— То есть это нечто вроде паломничества? — на всякий случай уточнил капитан.
— Дха-а, — помедлив, подтвердил меракиец. — Хотя в ва-ашем языке дхля этого е-есть более пдходящее сло-ово…
— Мигх-храция, — внезапно подал голос его спутник. И, округлив пасть, издал низкое горловое гудение, едва уловимо меняющее тональность. Первый меракиец ответил ему утробным бульканьем и снова обратился к Станиславу:
— Мы зплатим вам три-ихста едниц. При ухсло-овии, что вы дставите на-ас на Мерак не пзднее чем чхрез пять дней.
— Хорошо, по рукам… в смысле, договорились, — с легкой обидой согласился капитан, догадавшись, что разговор был в духе «да предложи ты ему наконец денег, людей интересует только это!». — Где ваш багаж?
— С-сдесь. — Инопланетянин бережно переплел щупальца на животе. — Бльше на-ам уже ни-ичего не нжно.
* * *
Оставив меракийцев обживаться в каютах, Станислав задержался в коридоре, почесывая макушку под фуражкой. Надо бы предупредить команду о пассажирах, ибо внезапно встретить их в санузле означало остаться там еще надолго. Но, похоже, все остальные еще бессовестно дрыхли. Только за дверью Полининой каюты слышалась какая-то возня.
Станислав постучался, дождался сонного: «Да, войдите!», и сенсор замка сменил цвет с красного на зеленый.
Едва дверь приоткрылась, как кошка выскочила из-под кровати, проскользнула меж капитанских ног и унеслась в неизвестном направлении.
— Полина! — возмутился Станислав, запоздало подскакивая. — Я же приказал тебе избавиться от этой дряни!
— Я пыталась, — печально зевнула девушка. — Но наткнулась на ту сумасшедшую волонтершу с микрофоном. Пришлось вернуться.
— Что, она всю ночь у нашего корабля крутилась? — изумился капитан, выглядывая в иллюминатор. За ним порошил мелкий снежок — сто лет назад, до глобального потепления, в середине декабря здесь лежали бы сугробы до пояса. А сейчас земля едва подернулась тонкой белой пленочкой, на которой отчетливо пропечатались чьи-то следы.
— Не знаю, я больше не выходила, — чуть виновато призналась Полина. — Струсила. Если кошка для них ценнее грузовика, то за ее вышвыривание, наверное, полагается смертная казнь.
Станислав поскреб подбородок и нехотя решил:
— Ладно, выпустим кошку в следующем порту. Только поймай ее поскорее, пока она снова куда-нибудь не залезла!
Полина так тоскливо посмотрела на капитана, что тот вспомнил, что сам еще с утра не умывался, не брился, не пил кофе и вообще стоит перед подчиненной босиком и в растянутой майке. Кашлянув, Станислав коротко сообщил девушке новость и отправился приводить себя в порядок.
К завтраку меракийцы не вышли, повторив, что в этом нет нужды. Даже на халяву.
— Может, они как удавы? — предположил Теодор, без интереса ковыряясь в отбивной земного производства: без добавок, консервантов, красителей и настоящего мяса. — Проглотили по кролику — и месяц переваривают.
— Надо бы на всякий случай в энциклопедии почитать, что там за кроликов они глотают. — Вениамин предпочел булочку с маслом, купленным на отсталой сельскохозяйственной планете, где молоко добывали из допотопных коров, а не из ферментационного аппарата. Масло подозрительно пахло сливками и было плебейского желтого цвета, но доктора это не смущало. — Кстати, кто куриные окорочка доел, признавайтесь? В холодильнике вчера две штуки оставалось.
— Я, — мужественно соврала Полина.
Кошка в отличие от людей экологически чистую и этически безупречную отбивную есть отказалась.
— Ты же не любишь курятину, — удивился Теодор.
— Все познается в сравнении. — Девушка выразительно посмотрела в свою тарелку.
По-хорошему надо было заполнить кладовую еще в позапрошлом порту, но со Станиславом рассчитались только на Земле, там же пришлось и закупаться. Про зарплату команда тактично не напоминала, чтобы не расстраивать капитана еще больше.
В пультогостиную с опозданием вошел Алексей. Босиком и с ботинком в вытянутой руке.
— У меня такое ощущение, — неуверенно сказал новичок, поднося ботинок к носу, морщась и снова его отодвигая, — что туда что-то пролили.
Алексей, видно, успел притерпеться к запаху, потому что остальные члены экипажа учуяли его без дотошного принюхивания, когда парень только появился в дверях.
— Я бы даже сказал — отлили, — злорадно заметил Теодор, отодвигая тарелку. — Нечего было каюту нараспашку бросать. По инструкции, во время стоянки двери всех отсеков должны быть закрыты, я же предупреждал! Во избежание утечки либо проникновения чужеродной биомассы.
Станислав кашлянул и выразительно посмотрел на пилота. Если бы за каждое нарушение устава гражданского космофлота платили по единице, то за минувшие два месяца Теодор сколотил бы миллион. Каюту, правда, пилот закрывал — чтобы чужеродная биомасса не ужасалась царящему там беспорядку.
— Но я же выходил всего на пару минут, в уборную! — отчаянно защищался Алексей.
— Кошке пары минут тоже хватило.
— А разве она до сих пор на корабле? — изумился новичок.
Полина заерзала под его взглядом и смущенно пообещала:
— Сейчас доем и обязательно ее поймаю.
— А мой ботинок?!
— Хорошо-хорошо, — девушка брезгливо взяла ботинок двумя пальцами за задник, — попробую его отмы… Ой, слышите?
Члены экипажа друг за другом повскакивали с мест и прильнули к иллюминаторам. За столом остался сидеть только Дэн — камеры наружного наблюдения передавали Маше и заодно киборгу изображение сразу с двух точек. По космодрому медленно ехала бронированная машина, сопровождаемая двумя полицейскими флайерами — один спереди, другой сзади. За ней шлейфом тянулась толпа с плакатами на щитах и растяжках. В первом ряду — кто бы сомневался! — маршировала Анастасия, на ходу что-то упоенно вещавшая в микрофон.
— О боже, неужели еще одна кошка? — обреченно предположил Станислав.
— Нет, — получше присмотрелся Вениамин. — Кажется, это наш последний груз доставили.
— Не многовато ли народу для его перевозки? — скептически заметил Теодор. — Станислав Федотович, а что там?
— Елка, — недоуменно пожал плечами капитан.
— Какая еще елка?!
— Самая обычная. — Станислав сверился с записями комма. — Метр сорок, с корнями, в ящике с питательной средой. Какой-то ностальгирующий эмигрант пожелал встретить Новый год с настоящей живой елкой.
— Теперь понятно, почему тот старичок так радовался, что мы согласились ее взять, — обреченно сказал доктор. — Все местные компании понимали, чем пахнет этот контракт.
— Да ну, — не поверил капитан, — это же просто дерево! Какие с ним могут быть проблемы?
Толпа приблизилась настолько, что стали видны надписи на плакатах: «Планета — наш общий дом!», «Не позволим расхищать природные богатства!», «Дерево — не игрушка для олигарха!», «Остановим незаконную древоторговлю!», «Человек — царь природы, а не ее владелец!» и совсем уж феерическое: «Мы все — братья по ДНК»! Судя по физиономии носителя, ДНК у него было даже не еловое, а дубовое.
— Большие, — вздохнул Вениамин.
— Но это же полный идиоти… — Станислав обернулся и осекся на полуслове.
Кошка стояла посреди стола и лакала кофе из капитанской кружки, засунув туда морду по самые уши. Хвост торчал вверх, как перископ, тут же уловив изменение обстановки. Кошка подняла голову, нахально сказала: «Мяу!» (дескать, ну и гадость вы пьете!), спрыгнула на пол и умчалась в коридор. Опрокинутая кружка закрутилась между тарелками, кофе тонкими струйками потекло на пол сразу с двух сторон стола.
— Какого черта ты ее не схватил?! — рыкнул Станислав на Дэна.
— Вы не приказывали, — вяло ответил рыжий.
Капитан скрипнул зубами, но так и не приказал, понимая, что тогда киборг послушно кинется ловить животное, а это сейчас совершенно некстати. Наскоро поправив фуражку и проверив, не наперекосяк ли застегнут китель, Станислав схватил папку с документами и, прижав ее, словно щит, к себе, отправился на смертный бой с общественным мнением.
Снаружи только этого и ждали. Стоило капитану выглянуть из шлюза, как стоявшая на изготовку корреспондентка развернулась к нему спиной, как к эффектному заднему фону, и дала первый пристрелочный залп:
— Канал «Младшие и лучшие», корреспондент Анастасия Сметанчук. Мы ведем прямую трансляцию с места событий! Нашим постоянным зрителям оно уже знакомо: вчера Общество спасения пыталось достать из-под этого корабля несчастную кошку, загнанную туда безответственностью, а то и жестокостью его хозяев. А теперь эти пособники браконьеров собираются вывезти с Земли целое дерево!
Два боязливо озирающихся грузчика как раз выкатили из броневика прозрачный контейнер с елкой. Прямо сказать, Анастасия ей сильно польстила. Метр сорок елка была вместе с горшком и прозрачным куполом, а судя по редким и чахлым веткам, браконьеры оказали ей благодеяние. Но демонстранты уставились на нее так, словно она была по меньшей мере из золота.
— Почему — браконьеров? — Станислав потряс стопкой справок. — У нас все документы в порядке.
— Коррупция, — презрительно бросила девица. — В то время как планета задыхается под слоем бетона, продажные чиновники без зазрения совести лишают наших детей последних островков дикой природы! Но мы докажем вам, что за деньги можно купить далеко не все!
Капитан недоверчиво присмотрелся к елке. Та как будто виновато съежилась под его взглядом.
— Но в сертификате указано, что она выращена в теплице специально на продажу.
— И что? — ничуть не смутилась корреспондентка. — Дерево должно остаться в родной почве, а не улететь с Земли в неизвестном направлении! А если алчные фермеры начнут выращивать на продажу детей, вы тоже согласитесь их перевозить?
— Но это же совсем другое! — возмутился Станислав.
— Почему? Все божьи создания уникальны и равны друг перед другом! — отчеканила корреспондентка. — Кстати, где ваша «любимая» кошка? Я не удивлюсь, если ночью ее умертвили и выбросили в мусорку, как надоевшую игрушку! — Анастасия сделала такой выразительный жест, что капитан содрогнулся, представив, что в ее руках могла оказаться его шея. — Ну-ка предъявите ее нам!
— Кисонька спит в своей каюте, — выкрутился Станислав. — И я не собираюсь нарушать покой животного ради чьей бы то ни было прихоти. А ваша дикая ель отметит Новый год и через три месяца вернется на Землю, тогда можете сажать ее куда хотите, хоть посреди космодрома — вон дырка в бетоне уже есть!
— Вы можете гарантировать нам ее возвращение в целости и здравии? — саркастически поинтересовалась Анастасия.
Грузчики подкатили контейнер к входу в грузовой отсек, тут же наперегонки кинулись обратно к броневику и заперлись изнутри. Станислав поймал себя на мысли, что страстно им завидует. Задраить-то шлюзы несложно, но как взлететь в толпе, плотно обступившей корабль?
Капитан обернулся к столпившейся за спиной команде — посоветоваться, и тут его осенило.
— Я — нет. Но вы — можете! — воскликнул он, шагая навстречу корреспондентке и порывисто хватая ее за руку. — Мне тоже очень не нравился этот заказ, но я не знал, что тут можно поделать. А теперь знаю! Вы должны полететь с нами и проконтролировать, чтобы с драгоценного дерева не упало ни иголочки.
— Я?! — опешила корреспондентка.
— Вы единственная, кому я могу доверять, — прочувственно заверил ее Станислав. — И кошке нашей вы сразу понравились. Может, хоть в ваши туфли она гадить не будет.
— Это всего на три месяца! — подключился к «уговорам» Вениамин. — Мы выделим вам лучшую каюту, там даже стул есть и откидной столик.
— Три месяца?! — Анастасия попыталась выдернуть руку, но бывший космодесантник этого словно не заметил, продолжая широко улыбаться волонтерше.
— Примерно две недели придутся на стоянки, — «успокоил» ее доктор. — Там можно будет выйти в инфранет и нормально помыться.
— Ой как здорово! — Полина с восторженным визгом повисла у Анастасии на шее и громко чмокнула корреспондентку в щеку. — Вы не представляете, как мне, биологу, тяжело среди этих без единомышленницы, с которой можно поболтать многодневными унылыми перелетами! Уверена, мы станем закадычными подругами!
— Вы сможете написать об этом путешествии замечательную статью. — Вениамин совершенствовал актерское мастерство прямо на глазах. — Да что там — целую книгу!
— Но… но я не могу! — Анастасия затравленно огляделась, однако толпа поддержала команду одобрительным ревом и потрясанием плакатами. — Завтра у нас акция протеста против негуманных инсектицидов, послезавтра благотворительный аукцион…
— Ерунда, — отмахнулся Станислав. — То есть, конечно, это очень важные дела, но их вполне можно переложить на другого волонтера. А это — ваш шанс спасти реальную хвойную жизнь! И ваш долг, между прочим, — сурово добавил он и уже всерьез потянул Анастасию в шлюз.
— Отпустите меня! — истерически взвизгнула корреспондентка, раскорячиваясь в проеме.
Капитан тут же разжал пальцы, но уставился на Анастасию с таким укором, что симпатии толпы безоговорочно переметнулись на его сторону. Судя по участившимся выкрикам, волонтерше предстояло отправиться в путешествие, даже если для этого ее пришлось бы привязать к фюзеляжу.
Корреспондентка соскочила с трапа, отряхнулась и, словно упавшая на все четыре лапы кошка, как ни в чем не бывало воскликнула:
— В вашей команде есть биолог? Но это же полностью меняет дело! Уверена, во время пути вы сможете обеспечить елке необходимый комфорт и проследите, чтобы она вернулась на родину в целости и сохранности.
— Но это такая большая ответственность… Я не уверена, что справлюсь… — закокетничала Полина, потупившись.
— Справитесь! — решительно заверила ее Анастасия. — Я дам вам значок члена Общества второй степени, он поддержит ваш дух в трудную минуту!
— Я буду носить его с гордостью!
На взгляд Станислава, Полина уже несколько переигрывала, но выпяченная для «награды» грудь успешно отвлекла общее внимание. Засим последовала получасовая патриотическая речь корреспондентки и двухминутная вымученная ответная, обмен взаимными любезностями и пожеланиями удачи. Капитану всучили с десяток плакатов «на память» и одного младенца «на подержать». Какая-то экзальтированная старушка пожелала непременно обняться и расцеловаться со Станиславом, причем отрывать ее пришлось двоим полицейским. Про елку в суматохе чуть не забыли — если б не Михалыч, потихоньку затащивший ее внутрь, так и осталась бы стоять у грузового отсека.
— Дурдом, — выдохнул Станислав, прислоняясь спиной к наконец сомкнувшимся за ней створкам и ошалело мотая головой. В иллюминаторы было видно, как слегка подгоняемая полицией толпа расступается, освобождая взлетную площадку. — Вот что, ребята, давайте-ка поскорее сматываться отсюда, лучше на орбите повисим.
— Точно! — Теодор уже сидел в пилотском кресле, развешивая вокруг себя нужные вирт-окна. — Эй, а это что такое?
— Маршрутный файл, — самодовольно сообщил Алексей. — Я тебе его только что сбросил.
— Но у нас уже была трасса, — возмутился Теодор. — Дэн еще позавчера ее сдал.
— Я видел, — скривился белобрысый. — А теперь гляньте на мою!
— Хм, действительно — на пять дней короче… — Капитан недоверчиво присмотрелся к схеме, но ни одной красной метки, означающей повышенный риск для корабля, на ней не было, да и желтые попадались реже, чем в варианте рыжего. — Как тебе это удалось?
— Искин всегда выбирает усредненные варианты, — скромно пояснил Алексей. — У него нет ни воображения, ни интуиции, поэтому в творческих профессиях он никогда не заменит человека.
— Тоже мне, творец. До сих пор как-то летали, и ничего, — проворчал Теодор.
Станислав покосился на Дэна, но тот продолжал сидеть за столом с таким отстраненным видом, будто происходящее его вообще не касалось.
— Ну, значит, теперь будем летать еще лучше, — громко сказал капитан. — Давай, Тед, раскочегаривай жестянку!
* * *
Пролет через таможню заставил понервничать всех, кроме Алексея, не подозревающего, что документы на киборга у капитана поддельные. Пираты, правда, клялись вернуть Станиславу деньги, если он попадется на фальшивке («Даже с процентами, которые набегут за время вашей отсидки!»), но капитана это почему-то не утешило. Восемь минут, пока сканер обрабатывал полученные данные, показались ему восемью часами.
Но «фирма» оказалась солидной, и вскоре корабль уже набирал скорость, готовясь сгенерировать первую червоточину. Станислав Федотович, успокоившись, стоял у иллюминатора — момент прыжка был зрелищем, которое никогда ему не надоедало. Космос будто скручивался в воронку, по стенкам которой все быстрее ссыпались звезды, пока корабль не нырял в беспросветный тоннель, — а затем все повторялось в обратном порядке. Осознание, что за эту минуту ты проносишься сквозь несколько световых месяцев, а то и лет, придавало моменту особую остроту.
Смешно сказать, но за двадцать лет службы в космофлоте Станиславу удалось полюбоваться межпространственным переходом всего пару раз. По уставу, прыжки следовало пережидать в каюте, с закрытыми створками и пристегнувшись к койке. Хотя для чего это нужно, Станислав не понимал: если корабль не выйдет из червоточины, то в каком положении ты воссоединишься с вечностью, значения уже не имеет.
В пультогостиной воцарилась тишина: Теодор и Алексей неотрывно следили за приборами, Михалыч дежурил в машинном, а Вениамин — в медицинском отсеке. Дэн привычно изображал мебель. Только Полина негромко позвякивала посудой, убирая со стола, да изредка сердито сопела, переживая недавние события.
— Ой!
— Пх-хрстите, — извинился высокий меракиец, поразительно бесшумно для такого крупного существа очутившийся у девушки за спиной. — Я не кхо-отел вас-с нпуга-ать.
— Ничего-ничего, я просто задумалась! — Девушка поспешно наклонилась, собирая рассыпавшиеся вилки. — Как вам у нас на корабле? Все в порядке?
— Дха-а, — вежливо подтвердил инопланетянин, — очнь уютхное су-удно. Но, пхже, у ва-ас бхыли какие-то прбле-емы со взслтом?
— Ничего особенного, — поморщилась Полина, складывая вилки в посудомойку. — Природозащитники лютуют.
— Кхто-о? — удивился меракиец.
— Защитники биологических меньшинств от большинств, — не оборачиваясь, ехидно пояснил Теодор. — У вас такие не водятся?
Инопланетянин повернул голову, и в фасетках левого глаза отразился рой крохотных пилотов. В правом остались Полины, с любопытством разглядывающие необычного пассажира.
— Нха на-ашей рдной плане-ете нхет дру-угих ф-форм жзни. То-олько однклтчные во-одрсли и бакте-ерии.
— Думаю, Анастасию это не остановило бы, — мрачно сказала Полина. — Она бы бегала по пляжу с плакатом, собирала выброшенную прибоем тину и выпускала ее обратно в воду. Или хоронила с прочувственными речами.
— Злая ты, — шутливо упрекнул Теодор, откидываясь на спинку кресла и с нажимом протирая натруженные глаза. — А еще зоолог!
— Поэтому и злая, — Полина громко захлопнула дверцу посудомойки и запищала кнопками, выбирая программу, — что видела животных не только в красочном буклетике «Спасем бедных звериков!». Да, они замечательные и каждое по-своему прекрасно, но зачем их очеловечивать, а потом уничтожать, если они не соответствуют нашим ожиданиям? К тому же едва этой тетке предложили кончать болтовню и заняться делом, как она сдулась и удрала. Такое ощущение, что она не животных любит, а людей ненавидит!
— А ты за людей или за животных?
— Я за биологическое равновесие, — выкрутилась Полина. — А оно жестокое, но справедливое! И вообще, я верю в круговорот душ во вселенной: в этой жизни я человек, в прошлой — бабочка, а в следующей — какой-нибудь разумный таракан с Альфы Центавра. Поэтому елка, может, и не хуже меня, но уж точно не лучше!
Инопланетянин издал низкий булькающий звук, не то имитируя человеческий смех, не то действительно смеясь.
— Дху-умаю, на Мер-ракхе ва-ам бы пнравилось.
— Значит, я могу рассчитывать, что ты жестоко, но справедливо поймаешь кошку и приведешь ее в равновесие с ящиком? — поинтересовался проходящий мимо Станислав.
Прыжок закончился, за иллюминатором снова развернулся звездный океан с ярким маяком по центру — следующей станцией гашения.
— Да, капитан, — пообещала разом поскучневшая Полина. — Сейчас, только со стола доубираю.
Инопланетянин плавно-замедленно, будто его окружала вода, а не воздух, переместился к иллюминатору. Уставился в открытый космос — но не прямо по курсу, а вправо и вверх. Теодор сверился с приборами и уважительно хмыкнул: Мерак находился как раз в том секторе, но вычленить его из мириад светящихся точек пока мог только компьютер.
— Мы тхо-очно успе-ем ту-уда до с-семнадцатого при-илива… зха пьять днеей?
— По моим расчетам, мы будем там уже через четыре, — заверил его Алексей, вставая и сладко потягиваясь. Бросил снисходительный взгляд на киборга. — А то и через три с половиной, если пилот не подведет.
Меракиец удовлетворенно хлюпнул и пополз обратно в каюту.
— «Не подведет»? — зловеще переспросил Тед. — Это ты на что намекаешь?
— Ну мы же напарники, — недоуменно хлопнул белесыми ресницами Алексей. — И должны доказать, что достойны этого гордого звания.
— То есть выпендриваться друг перед другом?!
— Стремиться к совершенству, — высокопарно поправил его новый навигатор. — А легкий дух соперничества способствует этому как нельзя лучше.
— Раньше мы прекрасно обходились без него, — огрызнулся пилот.
— Так у тебя и напарника-то раньше не было, — снисходительно напомнил Алексей. — Не считать же таковым киборга, который выполнит любой хозяйский приказ, даже если тот отдан полным идиотом.
— Вот что, салага! — взорвался Теодор. — Я буду вести корабль так, как предписано инструкцией, а не чтобы что-то тебе доказать, ясно?! Если надо будет — то и две недели! И месяц!
— Эй, чего ты разнервничался? — мигом пошел на попятную Алексей. — Конечно, веди, как умеешь. Я же не требую от тебя прыгать выше головы.
— Да откуда ты вообще знаешь, где моя голова?!
— Тед! — сурово окликнул капитан. — Прекрати.
— Но Станислав Федотович!.. — оскорбленно привстал в кресле Теодор.
— Прекрати, кому говорю. Он ничего такого тебе не сказал. — Станислав прекрасно понимал чувства пилота, но это был не повод бросаться в драку.
Тед злобно сверкнул глазами, стиснул зубы и отвернулся обратно к пульту. По уму, Алексею тоже следовало бы замолчать, но это был его первый самостоятельный полет и белобрысого распирало от гордости и трудового энтузиазма. Приложить оный, к сожалению, пока было некуда: экипажу предстояли двое суток монотонного перелета до станции.
— А чем вы занимаетесь в свободное время? — пристал новичок к Полине.
— Вообще-то оно потому и называется свободным, что можно не заниматься ничем, — отшутилась девушка. — Ну, книжки читаем, фильмы смотрим, болтаем…
— И все? — изумился белобрысый. — Никакой общественной деятельности?
— Можешь пол помыть, — ехидно предложила спина Теодора. Пилот успокоился так же быстро, как и вспылил, но Станислав не сомневался: месть будет страшна. — Швабра в кладовке.
— Я имею в виду культурную организацию досуга, а не физическую, — оскорбился Алексей. — Профессор Игорь Бледный в своей культовой работе «Групповая психология в условиях длительного космического перелета» блестяще доказал, что, когда экипаж страдает от безделья, у людей начинают возникать депрессии, умственная деградация, немотивированная агрессия и психологические конфликты на ее почве. Кстати, ты давно на этом корабле летаешь?
Станислав понял, что если он опять не вмешается, то психологический конфликт неизбежен.
— Видишь ли, Алексей, экипаж у нас очень разношерстный, и интересы у всех разные. — Капитан мрачно подумал, что деградировать им уже попросту некуда. — Поэтому каждый занимается тем, что ему по душе, и на скуку вроде не жалуется.
— Тогда я выучу центаврианский, — немного поразмыслив, решил Алексей. — Давно мечтал. Центавриане — самая продвинутая раса во вселенной, и, по прогнозам ученых, в ближайшем будущем их язык полностью вытеснит интерлингву. Кстати, мы можем изучать его вместе! — великодушно предложил он. — Так будет гораздо быстрее и интереснее.
Судя по лицу белобрысого, он не сомневался, что урвет платиновую медаль и на этом поприще, посрамив остальных членов команды.
— Пусть сначала вытеснит, — буркнул Теодор.
Полина виновато покачала головой: склонности к языкам у нее не было ни малейшей, латынь она вызубрила только из любви к биологии, и это была воистину великая жертва.
Алексей посмотрел на них с неприкрытой жалостью. «Как можно быть такими ленивыми и недалекими? А еще космолетчики!» — читалось в его глазах.
— Замечательная идея, — решительно сказал Станислав. — Выучишь и доложишь мне. Я немного знаю центаврианский и смогу тебя проэкзаменовать.
— Слушаюсь, капитан! — просиял белобрысый. — Я вас не разочарую!
Станислав Федотович только вздохнул про себя. Когда такие восторженные парнишки сталкиваются с реальной жизнью, за жизнь становится стыдно. Хорошо еще, что нынче бывшему космодесантнику предстояло вести новичка в обычный грузовой рейс, а не в бой.
* * *
Дэн неподвижно лежал на смотровом столе, подняв правую руку, чтобы доктору было удобнее осматривать его бок. Травма позвоночника и грудной клетки, открытый перелом плеча, закрытый — шейки бедра… После операции прошло всего три недели, но сейчас о страшных ранах напоминала только россыпь рубцов, говоривших то ли о совершенстве пиратской медицины, то ли о живучести киборгов. Впрочем, до полного выздоровления оставалась еще как минимум пара месяцев — рубцы были красные и припухшие.
— Больно? — на всякий случай поинтересовался Вениамин, нарочно нажав посильнее.
— Нет. — Ни в голосе, ни в лице Дэна так ничего и не дрогнуло.
Вениамин печально покачал головой. Понятие «боль» у киборгов теоретически отсутствовало, только «информация от рецепторов». Которая в данной ситуации не означала угрозы организму, не требовала ответных действий и, следовательно, игнорировалась.
— Ладно, иди, — разрешил доктор.
Рыжий послушно слез со стола, быстро и четко натянул комбинезон и, будто не замечая укоризненного взгляда Вениамина, вышел. Нога была еще далека от идеала, но киборг даже не прихрамывал. Кость срослась и выдерживает заданную нагрузку — значит, жаловаться не на что.
— Вот и что нам с этим дурнем делать? — поинтересовался Вениамин в пустоту.
За минувший месяц доктор просмотрел столько информации по киборгам, что сам уже мог читать лекции по биоинженерии. По задумке разработчиков, головной мозг биомашины выполнял пассивную роль базы данных и управлял только физиологией — и то до поры до времени. Киборг мог произвольно замедлить или ускорить биение сердца, вызвать выброс адреналина, остановить кровь на определенном участке сосуда, а то и отключить выработку пищеварительных ферментов, если его собирались использовать как живой контейнер для перевозки чего-то мелкого и крайне ценного. С возрастом кора мозга почти не развивалась — не было необходимости, все ее функции брал на себя процессор. Он же перехватывал поступающую извне информацию, фактически держа мозг в состоянии комы.
Но если связь с процессором окажется не столь прочной…
Вениамин присел за стол, открыл файл с медицинскими картами и нашел нужную, но, задумавшись, медлил с ее заполнением.
Что получится, если дать новорожденному ребенку тело взрослого человека — но управляемое кем-то другим, как марионетка?
Вначале, конечно, он будет пассивно подчиняться, не понимая, что и почему с ним происходит, и воспринимая такое положение вещей как естественное и единственно правильное.
Но дети растут и начинают постепенно отделять себя от матери и прочего мира. Появляется «я», следом за ним — «я сам», а потом… следует ликвидация.
Дэн оказался не только умным мальчиком, но и хитрым. Он как-то умудрился скрывать свою индивидуальность до тех пор, пока действительно не повзрослел. Может, сам сообразил, что «мамочке» не понравится его инициатива, а может, увидел, как за подобную оплошность убили кого-то из односерийников. В любом случае рыжий приспособился сосуществовать с людьми, но не доверять им. И сейчас, когда его разоблачили, он «закуклился» и передал управление процессору, полагая, что это именно то, чего от него хотят. А все попытки его оттуда выколупать — просто провокация.
Вениамин ткнул пальцем в графу «Рекомендуемое лечение», зажигая там квадратик курсора, и с мстительной досадой написал: «Розги!»
* * *
Дух соперничества оказался с душком. Так подчеркнуто правильно старый транспортник не летал, наверное, даже в рядах космофлота. Станислав, обычно осаживающий увлекшегося пилота, и то соскучился по внезапным перегрузкам — когда Теодору мерещилось, что идущий параллельным курсом корабль бросает ему вызов, а за штурвалом попутчика оказывался такой же маньяк, то оба пилота принимались выжимать движки до последнего протона: кто кого или чей капитан раньше начнет угрожать физической расправой. А если «призом» был единственный порт мелкой станции гашения, то при желании и с Машиной помощью можно было полюбоваться побелевшим лицом диспетчера во весь экран, а то и послушать забористую ругань в адрес «идущих на таран» кораблей.
— Теодор, — попытался намекнуть пилоту капитан, — ты не мог бы вести корабль как-нибудь… поактивнее?
— В смысле? — изобразил святую невинность Тед. — Вот, смотрите: плановое время прибытия на станцию — четырнадцать ноль-ноль, расчетное — тринадцать сорок восемь. Мы даже с опережением летим.
— На двенадцать минут!
— А иначе двигатели быстро на износ пойдут. Правда, Михалыч?
Техник виновато ссутулился и что-то буркнул, разрываясь между жалостью к двигателям и уважением к капитану.
Станиславу Федотовичу пришлось капитулировать.
Почти сразу же на подлокотник пилотского кресла присела Полина, наклонилась и таинственно прошептала Теду на ухо:
— А я знаю, зачем они летят на Мерак!
— Мм? — Теодор с сожалением следил за искоркой, медленно ползущей к краю обзорного экрана. Вид у нее был исключительно вызывающий.
— Я статью в популярной энциклопедии нашла. Раз в жизни все половозрелые меракийцы обязаны оставить потомство, это у них и религиозная заповедь, и закон одновременно. Возраст они выбирают сами, главное — сезон года и место.
— Так мы, выходит, в свадебное путешествие их везем? — ухмыльнулся пилот. — И кто из них невеста?
— Они обоеполые. На брачный сезон один становится самцом, а другой — самкой.
— Во дают! — Теодор скабрезно захихикал. — Жребий бросают или просто смотрят, кто симпатичнее?
— Как-то, наверное, договариваются, — пожала плечами Полина. — Кстати, ничего тут «хи-хи» и даже удивительного, некоторые земные рыбы поступают точно так же. Губаны, например.
— Что ж, постараемся не испортить ребятам удовольствие. — Теодор пошаманил над приборной панелью, и время прибытия сменилось на 13.21. — Ты на станцию пойдешь?
— Вряд ли, — подумав, с сожалением отказалась девушка. — Настроения что-то нету.
Пилот понимающе кивнул: его «настроение» тоже выражалось в универсальных галактических единицах и стремилось к нулю. Придется терпеть до сдачи груза.
— А я, пожалуй, прогуляюсь, — вмешался в разговор Алексей. — Как там мой ботинок поживает?
Полина ойкнула.
— Извини, совсем про него забыла! Сейчас быстренько помою и феном продую, как раз к стыковке высохнет, — заюлила она под возмущенным взглядом навигатора.
С «сейчас» возникла непредвиденная проблема: девушка напрочь забыла, куда она засунула вверенную ей обувь. В пультогостиной ботинка не было, в каюте и ванной тоже. Отчаявшись, Полина даже сбегала в машинное и заглянула в мусоросжигатель, но ни вчера, ни сегодня его не включали.
— Ну чего вы сидите и смотрите? — не выдержала девушка, по третьему разу обшаривая все углы. — Лучше бы помогли искать! Ума не приложу, куда еще я могла его положить… Так, попробуем восстановить утро отлета по минутам. Я сидела за столом, завтракала… Потом приехала елка, я подошла к иллюминатору… Потом вышла из корабля…
— Может, ты его с собой взяла? — предположил Тед. — А когда обнималась с волонтершей, выронила?
— Да я вроде без ботинка выходила, — неуверенно возразила Полина. — Точно, я его на стол поставила! Потом я пошла в ванную, вымыла голову…
— Нет, перед этим ты загрузила посудомоечную машину, — бесцветно поправил Дэн.
Полина с досадой покосилась на киборга — вот уж действительно искусственный интеллект, не видит разницы между проходным и важным событием! — и, внезапно побледнев, кинулась к дверце посудомойки. За два дня ее так и не удосужились разобрать: экипаж питался готовыми пайками в одноразовых контейнерах, которые сразу отправлялись в мусор, а кружку из-под чая проще и быстрее ополоснуть вручную.
На второй полке между тарелками и салатной миской стоял ботинок — или нечто отдаленно его напоминающее. Видно, придирчивая машинка запускала цикл снова и снова, пока запах полностью не исчез. Вместе с краской. Бока сморщились, искусственная кожа превратилась в искусственную замшу с трогательным пушком, а стелька, вытянувшись на манер печеночного сосальщика, свисала из кружки Станислава Федотовича.
— Вот черт, — простонала девушка. Поднятый за липучку ботинок медленно вращался перед ее глазами, страдальчески приоткрыв пасть. — Я, наверное, заговорилась с вами, машинально все со стола сгребла и запихнула… Что я Алексею скажу?!
— Ну ты же его отмыла? Отмыла, — гаденько захихикал пилот. — Какие могут быть претензии?
Претензии у навигатора возникли, да еще какие! Ботинки оказались из «модной коллекции этого сезона», стоили, по словам Алексея, целую стипендию и снизошли до низменных конечностей всего пару раз.
— Ну так хранил бы их в сейфе, — цинично посоветовал Теодор. — Обувь придумана для того, чтобы ее носить, а не с ней носиться. Вот как у меня, например. Неубиваемые!
Пилот демонстративно выложил на пульт ногу в массивной кроссовке. Проще было представить, как убивают ею, а не ее.
Алексей поглядел на ногу с плохо скрываемым презрением, но в итоге в этих кроссовках на станцию и пошел. На белобрысом они смотрелись как снятые с какого-то гопника, собственно «гопник» тоже без восторга наблюдал, как навигатор брезгливо натягивает их на два носка — чистый поверх уже надетого. Но иначе Алексей вконец заклевал бы Полину: и что ботинки угробила, и что прогуляться не удалось.
* * *
На корабль навигатор вернулся подобревший, с целым пакетом мелкой, но приятной ерунды вроде орешков, чипсов и пива. Нога об ногу содрал кроссовки, откупорил одну банку и развалился в кресле, прихлебывая и похрустывая фисташками.
— А ничего тут у вас, — благодушно заметил он, — жить можно!
Угостить остальных Алексей даже не подумал — не из жадности, а рассудив, что если хотели бы, то сами бы сходили и купили.
Остальные как раз хотели, но гордо глотали слюну. Дэна они мигом взяли бы на абордаж, с лету запустив руки в пакет, однако у белобрысого не стали даже спрашивать — унижаться. Хотел бы — предложил!
Алексей, не замечая осуждающего молчания, развернул кресло и переключил внимание на подставку с голограммой — столбом лазурной воды, в котором непрерывно сновала русалка с длинными, эффектно развевающимися зелеными волосами, ощупывая края изображения, как стенки стеклянной банки-ловушки. Вид у нее был такой обворожительно-несчастный, что хотелось разбить «стекло» с ноги и выпустить пленницу в настоящее море. Но не сразу, конечно!
— Мог бы и поаккуратнее, — проворчал Теодор, подбирая кроссовки, пока до них не добралась кошка или, хуже того, Полина.
— Ты же говорил, что они неубиваемые, — беспечно отмахнулся Алексей. Еще минутку полюбовался на противоречащие (размера эдак на три) гидродинамике формы русалки и осуждающе заметил: — Вообще-то на нашем корабле присутствуют инопланетные гости, а тут такое… позорище. Неужели нельзя установить что-нибудь поприличнее?
Русалка прильнула к «стеклу» — ладони впечатались в него, как настоящие, — и капризно надула губки:
— Странно, а прошлой ночью я тебе очень даже нравилась!
— Я… Я просто проверял настройки! — поспешно отперся покрасневший Алексей. — И, кстати, почему она встревает в разговоры экипажа? Надо отключить эту опцию.
— Надо, — иронично согласился Теодор, — только никто не знает, где она.
— А в голосовом режиме приказать?
Русалка растянула рот пальцами и показала белобрысому трепещущий лягушачий язык.
— Машка, отвали, — дружески попросил пилот.
— Хам, — фыркнула русалка и, плеснув хвостом, нырнула в «дно», так достоверно обдав зрителей «брызгами», что отпрянули даже привычные Тед с Полиной.
Вода с унитазным бульканьем ушла вниз, и над подставкой закрутился типовой логотип системы, желтый и скучный.
— Ну вот, — пожал плечами пилот. — Отключил на полчасика. Правда, теперь она вредничать будет, но так, по мелочи. Она у нас дама хоть и капризная, зато ответственная.
— Странные у вас отношения с техникой, — недоуменно заметил Алексей. — Как будто она живая и действительно может испытывать какие-то чувства.
— А почему бы и нет? — вступилась за искин Полина. — Вон наш Михалыч с каждой деталькой в машинном разговаривает, и двигатель у него работает как часы. А при виде моего бывшего начальника даже кофеварка ломалась.
— Вы, может, и в гремлинов верите? — так снисходительно фыркнул белобрысый, что подтверждать было стыдно. — Таких ма-а-аленьких чертиков, которые в приборах живут?
— Мы верим в то, что есть вещи, о которых мы пока просто не знаем, — дипломатично выкрутилась Полина. — Зародилась же органика из неорганики; почему бы в ней же не зародиться разуму?
— Типичные корабельные суеверия. — Алексей попробовал раскусить недожаренную фисташку и, охнув, схватился за щеку, пытаясь понять, что издало этот страшный хруст. К разочарованию Теда, сплюнул он все-таки скорлупу. — У меня подружка с факультета психологии диплом по этой теме защищала. Поскольку жизнь космолетчика напрямую зависит от работы окружающих его механизмов, то вскоре он начинает подсознательно наделять их человеческими чертами, пытаться подружиться с ними, задобрить, как мелких языческих божков. Вот и появляются компьютеры «мужского и женского пола», чайники с человеческими именами, одушевленные киборги…
— Киборга не трожь, — довольно грубо перебил его Теодор. — У нас с ним отдельная… история. Как-нибудь расскажем.
Белобрысый с удивлением уставился на напарника, безумно раздражая его ясным взглядом человека, твердо уверенного в своей правоте.
— История есть у всего, даже у твоего кресла. Но это не означает, что надо каждый раз просить у него разрешения присесть.
— Дэн нам всем жизнь спас! — возмутилась и Полина.
— И что? Он для этого и сделан. Как и стул — стоять тут для моего удобства.
— В том-то и дело, что Дэн — не стоял!
Алексей сочувственно, но непреклонно покачал головой и предложил:
— Хотите, докажу, что нет у него никакого разума, одна голая программа повиновения? — И, прежде чем Теодор успел возразить, окликнул: — Эй, DEX, подойди-ка сюда! Дам тебе очень важную работу.
Рыжий беспрекословно отложил промасленную тряпку, которой начищал какую-то деталь для Михалыча. Алексей тем временем поставил на обеденный стол два стакана и до середины наполнил один из чайника.
— Переливай воду из одного в другой, — велел он. — Сто раз.
— Какого хрена?! — возмутился Теодор.
— Это тебе «какого», а искину без разницы. Ему приказали — он выполняет. Вот, смотрите!
Киборг действительно принялся за «работу». В размеренности и аккуратности, с которой он ее делал, сквозило что-то жуткое, не то что машинное, а вообще противоестественное.
— И вслух считай! — уточнил задание Алексей.
— …семнадцать, восемнадцать… — послушно начал Дэн.
Стакан, плеща водой, отлетел в сторону и врезался в панель над головой капитана, мирно сидевшего на диванчике у стены и что-то читавшего. Ударопрочное стекло выдержало, но Станислав все равно вздрогнул и оторвался от планшета — как раз вовремя, чтобы поймать свалившуюся прямо ему в руки посудину.
— Это еще что за шуточки? — возмутился он.
— Извините, — огрызнулся Теодор и, потирая ребро ладони, быстро вышел из пультогостиной.
— Я же говорил! — торжествующе повернулся Алексей к Полине. — Искин не способен осмыслить и уж тем более критически оценить свои действия. Если в его программу заложено спасти человека — спасет, если нет — будет стоять рядом и смотреть, как ты умираешь… Эй, ты куда?!
— Пойду гляну, как там кошка, — не оборачиваясь, пробормотала Полина.
— Так я вас убедил, а? — шутливо крикнул Алексей ей вслед.
Скрывшаяся за углом девушка сделала вид, что уже не услышала.
Белобрысый небрежно скомандовал киборгу:
— Приберись тут, — и вернулся за пульт. Лицо у Алексея было довольное, хоть и слегка недоуменное: чего это они все так распсиховались? Надо уметь проигрывать!
* * *
Вениамин допоздна засиделся за терминалом в медотсеке: на станции гашения был инфранет и доктор поспешил скачать последнее обновление общегалактической медицинской библиотеки. Несколько статей по иммунологии оказались очень интересными, и когда Вениамин закончил делать пометки, корабельное освещение уже работало в ночном режиме: тонкие световые линии вдоль всех кромок, включая колонны, из-за чего помещение казалось трехмерным чертежом. Этой забавной и полезной штучкой корабль обзавелся после ремонта на пиратской базе, как и ядовито-розовым диванчиком с гнутыми ножками, который роботы затащили в пультогостиную не иначе по ошибке, да так там и забыли. Станислав пару раз порывался выкинуть неуставную мебель, но диванчик оказался до того удобным, что в конце концов его просто застелили клетчатым пледом и тем успокоили капитанское чувство прекрасного.
Вениамин сладко зевнул, потянулся — и замер с нелепо растопыренными руками. Дверь санузла была открыта, сияя, как райские врата, и из них то чередой, то с паузами лились негромкие, таинственные и зловещие звуки:
— Вгы-ы-ы…Бгы-мгы… Х-х-хэ-э-э…
У доктора тут же заработало профессиональное воображение. Может, кто-то спросонья пошел в туалет, поскользнулся, упал, получил черепно-мозговую травму и теперь истекает кровью на полу, тщетно пытаясь позвать на помощь? Или, хуже того, решил покончить жизнь самоубийством и болтается в петле, испуская последние вздохи?!
— Муэ-э-э! — трагически повысил голос страдалец. — Бые-а-а-а…
Вениамин влетел в ванную на всех парах, с диагностом наперевес — и с треском скрестил его с планшеткой Алексея, спокойно стоящего перед зеркалом.
— Что здесь происходит? — срывающимся голосом вопросил доктор, нервно шаря взглядом по ванной.
— Ничего, — так же изумленно ответил белобрысый, вслед за Вениамином заглядывая в душевую кабинку. Там висельников и расшибленных тоже не оказалось. — А что вы ищете?
— А что вы здесь делаете? — в свою очередь вопросил совсем сбитый с толку доктор.
— Центаврианский учу. Перед сном лучше всего запоминается. Вот послушайте! — Алексей откашлялся, уткнулся в планшетку и с чувством прочитал: — Мгэ-э-э-э-э хах-х бхуэ-э-э-э! Поняли?
— Нет, — честно сказал Вениамин, имея в виду как фразу, так и ситуацию в целом.
Алексей уставился на него с упреком и даже, кажется, разочарованием.
— «У меня есть собака». А я думал, что в медицинском изучают центаврианский!
— Кхм… — Доктор отчаянно поскреб кончик носа, чтобы не рассмеяться. — Изучают, да. Но вообще-то я думал, что «собака» по-центавриански просто «бх'э».
— «Бх'э» — это голая транскрипция, — снисходительно возразил белобрысый. — А у меня — классический центаврианский прононс! Школьная учительница была от него в восторге.
Вениамин заподозрил, что учительница просто была добрая и старалась похвалить каждого ученика.
— К сожалению, в школе центаврианский был факультативным предметом, и я посещал его только полгода, — сокрушенно признался Алексей. — Сейчас уже почти ничего не помню, кроме прононса. Но ничего, я быстро наверстываю! Хотите, ломаные глаголы по памяти перечислю?
— Как-нибудь в следующий раз, на свежую голову, — с содроганием отказался доктор, смутно припоминая, что в институтском учебнике этим глаголам был отведен целый раздел. Вениамин благополучно забыл их сразу после экзамена и в отличие от Алексея вспоминать не желал. — Заодно и подучишь получше. Только ты с этим своим… прононсом… на будущее хотя бы дверь закрывай!
Белобрысый недоуменно наморщил лоб, но кивнул.
Доктор осознал свою ошибку, только когда прошел половину коридора и Алексей снова взялся за зубрежку.
Приглушенное дверью «буэ-э-э!» звучало еще более душераздирающе.
* * *
Как кошка умудрилась выбраться из Полининой каюты, осталось загадкой. Хвостатая безбилетница освоила либо телепортацию, либо вентиляцию и за ночь успела свернуть со стола сахарницу, растеребить в клочья и раскидать по пультогостиной все найденные в мусорке бумажки и пакетики, почесать когти о пилотское кресло и нагадить в навигаторское (за что Теодор простил ей все остальное).
— Может, поставить сюда лоток? — предложила Полина. — Чтобы кошка наконец поняла, для чего он?
— Я думаю, кошка знает, что такое лоток, — проворчал Тед. — Она не понимает, для чего нам Алексей.
— Ну, со своими обязанностями он вполне справляется, — нехотя признала девушка. — Четверть пути мы уже пролетели, на следующей остановке будет первая выгрузка.
— Елка? — уточнил пилот.
— Ага. И мое сердце разрывается от мыслей о предстоящей разлуке! — Полина картинно смахнула «слезинку» из уголка глаза.
— Хуэ-муэ-вэ-э-э! — подкрался к ним со спины Алексей и, довольный произведенным эффектом, снисходительно пояснил: — «Доброе утро!» по-центавриански.
— Ты уверен? — скептически уточнил пилот. — Больше похоже на утро очень, очень недоброе.
Белобрысый кисло улыбнулся — мол, что с дураками спорить! — и попытался сесть в кресло, но Полина поспешно развернула сиденье к себе.
— Погоди, я сейчас все уберу! Тед, дай какую-нибудь бумажку…
— Что, опять эта проклятая кошка? — возмутился Алексей, заглядывая через спинку. — Почему ты за ней не следишь?
— Я слежу! — Девушка беспомощно проводила взглядом кошку, как раз перебежавшую из-под диванчика под стол. — Просто… Извини, пожалуйста.
Навигатор в упор уставился на нее насупленными белесыми бровями (вообще-то, разумеется, глазами, но брови почему-то впечатлили Полину больше) и совершенно серьезно, официально объявил:
— Хорошо, на этот раз я тебя прощаю. Но если подобное повторится, то я буду вынужден пожаловаться на тебя капитану.
— Чего? — опешила Полина. — За что?!
— За невыполнение должностных обязанностей, — отрубил белобрысый.
— Мои обязанности — помогать Вениамину Игнатьевичу в медотсеке, а не кошек пасти!
— Капитан на корабле главнее доктора, — убежденно сказал Алесей, — и его распоряжения должны иметь для тебя первостепенную важность. К тому же ты сейчас все равно бездельничаешь, могла бы и постараться.
Полина покраснела, возмущенно открыла рот… и закрыла. Белобрысый был прав, но так обидно прав, что и возразить нечего, и очень хочется.
— Хорошо, — наконец выдавила она. — Постараюсь.
Девушка убрала безобразие, подманила безобразницу кусочком булки с маслом и в гордом молчании удалилась в каюту.
— Ну и на фига? — укоризненно поинтересовался Теодор. Он, конечно, тоже не обрадовался бы, обнаружив в кресле такой подарочек. Но ведь от кошки, а не от Полины!
— А что я такого сказал? — искренне удивился Алексей. — Просто напомнил о дисциплине и субординации. Кстати, можешь начинать подготовку к прыжку, мы уже отошли на достаточное расстояние от станции.
— Спасибо, сам бы я нипочем не заметил, — буркнул пилот, не глядя передвигая бегунки на виртуальных шкалах. — Черт, рука что-то ноет… — Тед с нажимом помассировал раненное в битве за базу плечо и мрачно пошутил: — Наверное, к смене погоды.
— К космическому ветру? — саркастически уточнил Алексей.
— Главное, чтобы не к астероидному потоку. — Теодор лишний раз проверил показания приборов, но все вроде было в порядке.
— Был у нас слепой пилот, а теперь еще и однорукий, — пошутил Станислав, заходя в пультогостиную. — Сильно ноет?
— Нет, Станислав Федотович, совсем чуть-чуть! — поспешно расправил плечи Тед, вспомнив, сколько боевых шрамов у самого капитана. — Разгоняю корабль до прыжковой скорости, ориентировочное время вхождения в червоточину — через четыре с половиной минуты.
— Отлично. — Станислав занял любимое место у иллюминатора.
Алексей наклонился и подозрительно изучил кресло. Видимых следов на нем не осталось, но навигатор все равно сморщил нос:
— Пойду дезинфектант у дока возьму, попшикаю.
Пилот рассеянно кивнул, уже полностью поглощенный управлением. Звезды сдвинулись с привычных мест, выстраиваясь в гигантскую спираль, будто кто-то выкрутил пробку из бассейна с черной водой, в которой они плавали. Гул из машинного отсека усилился, сменил тональность, по телу корабля растеклась легкая вибрация — словно он тоже волновался перед прыжком. «Надо все же как-то его назвать», — подумалось Станиславу. В такие моменты хотелось скрестить пальцы на удачу и упоенно приговаривать про себя: «Ну давай, „…“, поднажми!» Но ничего, кроме банального «Быстрый» и претенциозного «Звездный скакун», в голову не лезло.
Корабль нырнул в червоточину. Иллюминаторы и обзорные экраны сплошь замазало черным, дрожь усилилась. Антигравитаторы справлялись с нагрузкой, но небольшие колебания все-таки проскакивали: по мышцам то свинец растекался, то казалось, что стоит посильнее замахать руками — и оторвешься от пола.
— Болтает, — вполголоса заметил капитан, будто невзначай положив руку на бултыхающийся вверх-вниз желудок.
— Терпимо. — Теодор откинулся на спинку кресла: изменить траекторию прыжка уже все равно невозможно. Только ждать, когда он закончится — впереди появилось быстро растущее белое пятнышко, точка выхода. — Вот, помню, однажды летели мы на Альтаир — перегруз был жуткий, почти двенадцать процентов, корабль даже на разгоне козлил, как в зад ужаленный… Эй, а это что за чертовщина?!
Уточнить параметры нечистой силы Станислав не успел — зато увидел. Пятнышко раздвоилось, а в следующий миг корабль резко дернуло вперед и вправо. За бортом, несмотря на многослойную изоляцию, взревело так, будто его накрыла и завертела по песку штормовая волна.
И тут-то до капитана наконец дошло, зачем надо пристегиваться во время прыжков.
Оказывается, воссоединиться с вечностью можно не только быстро, но и больно.
* * *
Очнулся Станислав под зловещий разноголосый писк и алые сполохи. Несколько секунд капитан неподвижно лежал на спине, ожидая чертей с приветственно наточенными вилами, но потом ушибленная лопатка стала ныть так невыносимо, что пришлось со стоном перевернуться на бок.
По кораблю словно ураган пронесся, все незакрепленные предметы расшвыряло по полу. Особенно издевательски смотрелась подушка с диванчика, валяющаяся рядом со Станиславом — ну что ей стоило упасть на полметра правее, как раз под спину! Световые панели едва теплились, над голографической подставкой вращался огромный восклицательный знак, красный и пульсирующий.
Теодор, разумеется, и не подумал пристегнуться. Теперь он лежал на пульте, безвольно закинув на него одну руку и свесив вторую, а лицо заслоняли растрепанные волосы. Рядом стоял невредимый с виду Дэн.
— Пульс ровный, — ответил рыжий на немой вопрос Станислава, убирая руку от шеи пилота. — Он просто без сознания.
— Что произошло? — наконец сумел прохрипеть капитан.
— Сбой прыжка, — печально сообщила Маша. Знак сменился на вопросительный, желтый. — Причина неизвестна. Провожу проверку системы и сбор информации.
Свет наконец загорелся нормально. Тут же очнулся Теодор, рывком выпрямился и недоуменно тряхнул головой, будто на минутку задремал на рабочем месте.
— Что за …?! — более красочно выразился он. — Где мы?
Второй вопрос был еще интереснее первого. Звездная картина в иллюминаторе изменилась так резко, что это заметил не только искин, лихорадочно перерывающий базу данных в поисках соответствий, но и наметанный глаз пилота, примерно представлявшего, что он должен увидеть после выхода из червоточины. Никакой станции гашения там не было и в помине, зато неподалеку, в одном-двух световых днях, ярко горели две спаренные звезды — одна желтая, другая красная.
— Станислав Федотович, что случилось? — В пультогостиную с мяуканьем вбежала кошка, а следом Полина с огромной шишкой на лбу — еще одна жертва пренебрежения техникой безопасности.
Валяться на полу, когда капитанский долг требует стоять на носу тонущего судна и до последнего вселять в экипаж надежду, стало стыдно. Станислав на четвереньках дополз до диванчика, уцепился за него и с кряхтеньем выпрямился.
— Отставить панику, — пробормотал он. С высоты роста бардак впечатлял еще больше, капитан пошатнулся и покрепче уцепился за спинку. — Небольшая авария, ничего страшного. Сейчас все уладим.
Паники в общем-то и не было: команда доверчиво притихла, ожидая вердикта искина. Корабль натужно гудел тормозными двигателями: если уж оказались неведомо где и неведомо в каком виде, то лучше не усугублять ситуацию.
Из коридора зигзагом выбрался бледный и растрепанный Алексей, машинально стискивая в руке баллончик дезинфектанта. Станислав тоскливо подумал, что сейчас ему опять зададут вопрос, на который он не знает ответа, но вместо этого навигатор с ходу набросился на пилота:
— Что ты тут натворил?
— Я?! — возмутился Теодор, ощупывая ноющую башку на предмет лишней выпуклости, а то и вмятины. — Это твоя трасса была! Можешь запись трека просмотреть — что насчитал, то и получил, медалист хренов!
— Цыц! — рявкнул на них Станислав. — Когда разберемся, что произошло, тогда и будете собачиться. Точнее, — поспешно поправился он, — тогда я сам решу, что и с кем сделать. Маша?
— Я еще думаю, милый! — осуждающе проворковал искин. — Пойди пока погуляй.
Капитан машинально сделал шаг к шлюзу, тряхнул головой и уже собирался послать погулять саму Машу (а то и не просто погулять!), как Дэн негромко сказал:
— Предварительное заключение: девяносто один процент вероятности, что причина аварии внешняя и не связана с поломкой или отказом оборудования, а также ошибками эксплуатации.
— Окончательный результат будет через семь минут четыре секунды, — так оскорбленно добавила Маша, будто ей подсмотрели не в данные, а в декольте.
— Венька! — спохватился Станислав, хватаясь за комп. — Венька, ты как?
— Эм… Так себе, — прокряхтел динамик, заставив капитана красочно вообразить слабо подергивающееся тело друга, придавленного упавшим стеллажом. Но тут Вениамин перевел дух и пояснил: — Дверь каюты приоткрылась и заклинила, не могу отжать. А что случилось?
На выручку Станислав все равно помчался, только уже не опрометью, а быстрым шагом, предварительно вызвав на подмогу Михалыча.
Спустя пару минут искин начал потихоньку выдавать информацию. Похоже, транспортник нарвался на редкую, но хорошо известную космолетчикам аномалию: у черной дыры, к которой сгенерировали червоточину, оказался двойник со сходными характеристиками, и корабль «перетянуло» в другую точку выхода. Еще крупно повезло, что не покорежило: в космосе порой находили сферически правильные комья, опознать которые удавалось только по примерной массе и химическому составу. Транспортник же отделался повреждением нескольких внешних датчиков, в основном по левому борту. Пока что левый и правый обзорные экраны показывали одно и то же, только в отзеркаленном виде — Маша отчего-то сочла, что это оптимистичнее, чем поперечная надпись: «Сигнал с камеры отсутствует».
— А если поставить между ними свечку, — хмуро пошутила Полина, — в полночь явится суженый-ряженый.
— Это еще что за суеверие? — удивился Теодор.
— Ну, мы с девчонками в школе так гадали. Ставишь два зеркала под углом и смотришь в получившийся коридор. Когда увидишь, что по нему кто-то приближается, надо крикнуть: «Чур меня!» — и схлопнуть зеркала.
— А смысл? — не понял приятель.
— Чтобы он не вылез и меня не задушил! — загробным голосом сообщила девушка.
— Зашибись у вас игры в детстве были, — пробормотал Тед. — А на кой он тебе такой нужен, маньяк-убийца?
— Это же не настоящий человек, а злой дух, — попыталась объяснить Полина. — Он просто вид суженого принимает, чтобы девушку обольстить. Надеется, что ты его поближе разглядеть захочешь и выпустишь.
— Знаешь, если бы меня попыталась придушить какая-то зазеркальная баба, а я ее потом на улице увидел — в жизни бы к ней не подошел! — искренне сказал Тед. — Не говоря уж о жениться. И как, явился к тебе кто-нибудь?
— Не успел, — призналась девушка. — Я профилактически завизжала так, что прибежали родители.
Теодор задумчиво всмотрелся в экраны, но вместо суженого-ряженого ему явился перепачканный машинным маслом Станислав, заставив пилота вздрогнуть и резко обернуться.
— Ну как, удалось определить наши координаты? — устало поинтересовался «суженый».
— Сектор «ПР-6», — гордо доложила Маша, разворачивая над голоподставкой трехмерную карту. Теперь все светящиеся точки были подписаны, а спаренные звезды оказались Одиссеем и Пенелопой.
— Ничего себе нас занесло, — охнул капитан. — На самый край Галактики!
— Ага, — угрюмо подтвердил Теодор. — Захотели бы нарочно сюда попасть — месяц летели бы, а тут в один прыжок уложились.
— Что ж, — философски заметил Вениамин, подошедший к пульту вслед за другом, — могло быть и хуже.
— Например? — удивился Станислав.
— По крайней мере это наша Галактика.
— Верно. — Когда покосившаяся картина мира встала на место, размеченное зеленой сеткой с координатами, капитан немного успокоился. — Ничего страшного, подлатаем корабль и вернемся на маршрут. Сколько там до ближайшей станции гашения?
— Сто сорок восемь световых дней, семнадцать часов и семь минут, — невозмутимо сообщила Маша.
— М-да, — после затянувшегося молчания кашлянул Станислав. — Значит, будем ждать, пока двигатель не погасится сам. Естественным путем, дней за тридцать — сорок.
Комментировать это решение никто не стал: все и так прекрасно понимали, что других вариантов нет, а капитану приходится тяжелее всех. Рейс накрылся большой черной дырой, причем в буквальном смысле: за месяц простоя часть груза испортится, плюс придется платить неустойку за опоздание. Хорошо если удастся выйти в ноль, не говоря уж о прибыли.
— Кто сообщит пассажирам? — только и спросил Вениамин.
— Вообще-то это обязанность стюардессы. — Тед многозначительно посмотрел на Полину.
Зоолог возмущенно уперла руки в бока:
— Это еще почему?!
— Потому что ты хрупкая девушка и тебя не побьют, — прямолинейно сказал пилот.
— Нет, — отрезал Станислав Федотович, — я сам сообщу. В конце концов, это мой корабль и моя ответственность.
— Я с вами, — тут же вызвалась «стюардесса». — А то вдруг и правда…
— И я, — встал Теодор: на самом деле он просто хотел слегка разрядить траурную обстановку. — Для численного превосходства.
Станислав сомневался, что возмущенные пассажиры набросятся на него с кулаками, то бишь щупальцами, но прогонять добровольных помощников не стал. Моральная поддержка была куда важнее физической.
* * *
Меракийцы выслушали черную весть на удивление спокойно. Видимо, они все поняли, еще когда корабль тряхнуло и закрасило аварийным освещением, и приняли доклад капитана как неизбежность. После первых двух предложений они, кажется, его даже не слушали.
— Мы понимаем, как вы разочарованы… — покаянно продолжал Станислав больше для себя: ему действительно было очень неловко.
— Нет, — вежливо перебил меракиец. — Не пха-анмаете. Но это уже-е не имеет знчния. Спа-асибо, что-о хотя бы п-птались на-ам пхамочь. И изви-ините, что мы взвалили на ва-ас свою ношу. А тпрь оста-авьте нас, пжлста, нхаеди-ине с нха-а-ашей скрбью.
Если капитану и стало от этого легче, то ненамного.
— Лучше бы побили, — тоскливо сказала Полина уже в пультогостиной. — А то стыдно перед ними — ужас.
— Тебе-то чего стыдиться? — удивился Теодор. — Это ж мы корабль вели.
— Я ведь тоже в команде! — обиженно возразила девушка. — Значит, и вина общая.
— Забей. — Пилот махнул рукой, отгоняя заодно и собственное уныние. — Ничего страшного не случилось, обычный «завис». Я раз десять в такие влетал. То к неисправной станции выйдем, то прыжковый двигатель забарахлит и приходится на обычном до ремонтной станции ползти или буксир вызывать… Переживем.
Теодор развернул вирт-окно с любимым симулятором, но отвлечься от неприглядной реальности не успел: в соседнее кресло шлепнулся Алексей.
— Вот непруха! — раздраженно бросил он. — А я собирался на концерт «Генома» на Звездном Мысе сходить, у нас там как раз суточная стоянка была запланирована.
— И что? — не понял Теодор. — Он у них последний в карьере?
— Нет, но на этот у меня был билет! Между прочим, шестнадцать единиц стоил.
Пилот равнодушно пожал плечами. После череды неудач и потерь, через которые прошла команда транспортника, это было такой ерундой, что не вызывало ни малейшего сочувствия.
Алексей, видать, расценил это как скрытое злорадство, поскольку надулся и сухо поинтересовался:
— Надеюсь, запасов провизии нам на этот месяц хватит?
— Вроде да, — неуверенно ответила Полина. — На худой конец, есть аварийные сухпайки и биосинтезатор.
При упоминании последнего Теодор поморщился и зловеще добавил:
— А потом начнем кидать жребий.
— Не смешно, — оскорбился белобрысый. — И вообще, как вы можете шутить над такими вещами, да еще в такой момент? — неприятно удивился он.
— А чего нам — плакать? — Тед откинулся на спинку кресла, заложил руки за голову, еще и ботинком внаглую в край пульта уперся. — Расслабься, стажер. У тебя появилась куча времени, чтобы изучить этот свой ценатавэ-э-эрианский.
Полина захихикала: «прононс» у пилота вышел на славу, даже учительница Алексея не придралась бы.
Но белобрысого это почему-то не развеселило.
— Я тебе не стажер, а напарник, — холодно напомнил он. — Причем образование у меня получше твоего. Так что, будь добр, следи за своим языком.
Пилот удивленно покосился на белобрысого:
— Это в своей академии ты медалист, а тут — салага. Налетай вначале с мое, а потом чего-то требуй.
Алексей побледнел лицом, покраснел ушами и с презрением отчеканил:
— Да ты просто завидуешь!
— Чему? — опешил Теодор.
— Тому, что сам ни на что не способен. Поэтому и высмеиваешь умных людей, чтобы самоутвердиться!
— Я Станислава Федотовича не высмеиваю. И дока тоже, — возразил пилот, намекая, что других умных людей поблизости не наблюдается.
Полина шутливо пнула коленом спинку кресла, заставив приятеля покачнуться и убрать ногу с пульта.
Но Алексею по-прежнему было не до смеха.
— Да, — запальчиво подтвердил он, — капитан у нас нормальный, хоть и не без определенных недостатков. А вот ты — неудачник и разгильдяй, только и умеющий резаться в гонки на симуляторе. Так всю жизнь на зачуханном транспортнике и пролетаешь. И, между прочим, я по-прежнему уверен: это из-за тебя мы тут оказались! Если бы ты нормально ввел корабль в прыжок…
…Первым на крик Полины подскочил Дэн, стальным захватом скрутивший Алексея, а уж потом Станислав отодрал от него Теодора.
— Эт-то еще что такое?!
— Ничего! — сдавленно пропыхтел пилот и в доказательство брыкнул противника ногой. — Сам он козел!
Драчунов поспешили растащить подальше.
— Капитан, — отпущенный Алексей принял позу разведчика на допросе: грудь колесом, подбородок дышлом, глаза сверкают благородным гневом (особенно подбитый), — я ответственно заявляю: этот человек неадекватен и я отказываюсь с ним работать!
— Чего-о-о?! — Теодор нипочем не стал бы так высокопарно (читай: обидно) жаловаться Станиславу Федотовичу на напарника. — Да он мне…
— Цыц! — Капитан несколько секунд поразмыслил, принимая решение, и отчеканил: — Поскольку другого пилота у нас нет, — Станислав перевел выразительный взгляд на Теодора, — и другого навигатора тоже, я советую вам все-таки попытаться наладить отношения. Хотя бы рабочие. А за драку — внеплановый наряд на уборку корабля. Всего. Обоим. НЕМЕДЛЕННО.
Алексей аж задохнулся от такой несправедливости, однако возразить не посмел. Тед мрачно покатал слюну за щекой, но сплевывать под ноги не стал: больше убирать придется. Развернулся и пошел к кладовке за шваброй.
* * *
— Квартира — заложена, — с упоением мазохиста загибал пальцы Станислав, сидя за столом в медотсеке. Стол был операционный, и две кружки с кофе смотрелись на нем сиротливо и неуместно. Расположившийся напротив Вениамин внимал другу с видом доброго психиатра: «И что же, голубчик, вас беспокоит? Хотите об этом поговорить?» — Корабль — заложен. Доход от предыдущих заказов целиком пошел на выплату процентов банку и закупку продуктов, а последний рейс — откровенно убыточный. Мы намертво зависли в открытом космосе, в экипаже — свары. — Пальцы закончились, и капитан театрально предъявил другу получившийся кукиш. — По-моему, судьба прямым текстом говорит мне: «Стасик, ты взялся не за свое дело!»
— А может, наоборот — ты ей нравишься, вот она тебя и испытывает? — оптимистично предположил Вениамин. — Как мальчишки в школе девчонок по головам портфелями лупят?
— Но не кирпичами же! — Капитан потер лоб, будто его действительно огрели чем-то тяжелым. — Ладно я, старый пень, в космолетчика заигрался… Но команда-то в чем провинилась? И ты, в конце концов?
— А что я? — изобразил святую невинность доктор. — У меня, между прочим, эта больница уже в печенках сидела. Уволился — и черт с ней! Мы же не молодеем, а тут такая замечательная возможность встряхнуться, посмотреть мир…
— В иллюминатор зависшего грузовика?
— Ну развиснет же он когда-нибудь, — пожал плечами Вениамин. — Так что не надейся, я буду с тобой до конца.
— До какого? — мрачно уточнил Станислав.
— До победного! — отрезал старый друг. — Поэтому прекращай хандрить.
— Я не хандрю, Венька. Я просто трезво оцениваю ситуацию.
— Так давай оценим ее нетрезво, — предложил Вениамин. — У меня там бутылочка коньяка припрятана, нашего любимого…
— Как-нибудь в другой раз. Я пока не настолько низко пал, чтобы надираться с горя. — Станислав отхлебнул из чашки и обреченно констатировал, что кофе давным-давно остыл. — Еще и эти… Бойцовые петухи…
— Хорошая драка сближает людей, — попытался утешить его Вениамин. — Ну ты же помнишь.
Капитан недоверчиво покачал головой.
— В прошлый раз наши пилот и навигатор дрались вместе, — возразил он, — а не друг против друга.
— Может, совместная уборка сплотит их успешнее?
Станислав только вздохнул.
* * *
Как капитан и пророчил, за сутки никакого сдвига в «кровной вражде» не наметилось.
Корабль Теодор с Алексеем убрали в гробовом молчании, действуя словно в параллельных измерениях, и с тех пор подчеркнуто друг друга игнорировали. Навигатор заперся в каюте, пилот в пику ему остался сидеть за пультом, штудируя настолько заумную статью по современному кораблестроению, что она вызывала зевоту даже у специалиста.
В конце концов Тед сдался, отложил этот перфоратор мозга и, протерев глаза, принялся изучать космические окрестности, растягивая в вирт-окне то один фрагмент, то другой. Особенно его заинтересовали Пенелопа с Одиссеем: вокруг них, оказывается, крутилось несколько планет; вторая — кислородная и по регистру вроде даже пригодная для жизни, но необитаемая.
— Станислав Федотович! — негромко окликнул пилот. — А может, присядем на вон ту планетку? Подремонтируемся и заодно ноги разомнем.
Капитан подошел к пульту, глянул и слегка оживился:
— Хм, меньше трех дней лету… Без левых датчиков сможешь посадить?
— Да хоть с закрытыми глазами! — обиделся Тед.
— Нет уж, постарайся все-таки с открытыми, — поспешно возразил капитан, зная, что это вовсе не метафора. — А то некоторых эти твои штучки… слегка нервируют.
— Так ведь там диспетчеров с веб-камерами не будет, — наивно удивился пилот. — И вообще, в некоторых случаях лишняя информация только отвлекает! Садимся-то все равно по приборам.
— Пассажиры могут случайно увидеть, — настаивал Станислав, берегший в первую очередь нервы собственные. — А они и так о нашем экипаже не слишком высокого мнения.
— Они со вчерашнего дня, по-моему, вообще из каюты не выходили, — припомнил пилот.
— Вот-вот, не будут же они сидеть там вечно! — подхватил капитан. — Кстати, надо бы к ним зайти, поинтересоваться, все ли в порядке.
— Я даже знаю, что они ответят, — пробубнил Тед себе под нос, но тут из коридора донесся Полинин визг, перешедший в столь же истошный вопль:
— А-а-а, скорей идите сюда!
Голос у девушки был очень пронзительный, и через несколько секунд команда в полном составе столпилась перед каютой меракийцев. Хотя торопиться в общем-то было незачем. Пассажиры лежали на полу, и хватило беглого взгляда, чтобы понять: они давно и бесповоротно мертвы. Чешуя полностью обесцветилась и слегка встопорщилась, животы втянулись так, что тела казались выпотрошенными. Инопланетяне напоминали выпрыгнувших из аквариума рыб, засохших в нелепых скрюченных позах.
— Я только заглянула спросить, не надо ли им чего… — пролепетала девушка. — А они…
Но трупы меракийцев были лишь частью проблемы, причем не самой зрелищной. Посреди каюты, впившись в потолок и стены сотнями полупрозрачных нитей, висела огромная нежно-розовая гроздь.
— Икра… — потрясенно прошептал Вениамин. — Бедняги, теперь понятно, почему они так спешили…
— Моноцикличный вид. — Голос Полины дрогнул. — Единственный нерест в жизни, завершающий ее. Какое самопожертвование…
Картина из пугающей стала трагичной, даже Михалыч сочувственно крякнул и провел рукой по усам.
— Могли бы и предупредить, — с досадой сказал капитан, стряхивая оцепенение и наконец перешагивая порог. Гроздь в паутине занимала большую часть каюты, не верилось, что это могло уместиться в двух животах, пусть и меракийских. Икринки были размером с вишневую косточку, идеально круглые, прозрачные, с единственной темной точкой по центру, и как будто даже слегка светились.
— Они извинились, — напомнил Теодор, трогая одну из паутинок. Та оказалась гладкой и твердой, будто гитарная струна, и точно так же загудела под пальцем. — Только мы не поняли, за что.
— Ну, — повернулся Станислав к Вениамину, — что теперь скажет главный оптимист команды?
— Э-э-э… Теперь у нас есть изумительный материал для вскрытия и медицинской статьи! — нашелся доктор.
— Ты так и моему трупу обрадуешься? — укоризненно сдвинул брови капитан.
— Нет, — с сожалением признал Вениамин. — Твой труп не представляет для науки ни малейшего интереса. Впрочем, если ты подцепишь какую-нибудь редкую и малоизученную инфекцию…
Станислав безнадежно отмахнулся.
— Значит, на Мерак мы уже не летим? — недовольно поинтересовался Алексей, успевший проложить часть новой трассы. Похоже, работа на транспортнике разочаровывала его все больше и больше.
— Напротив: теперь мы обязаны там появиться, — возразил Станислав. — Отдать тела и все рассказать. А то мало ли, вдруг их объявят в розыск, отследят до нашего корабля и решат, что мы их ограбили и убили. Так что, парни, возьмите из медотсека носилки и оттащите тела в криокамеру.
— А с икрой что делать? Срезать и туда же? — предположил пилот.
Станислав посмотрел на гроздь и снова едва удержался от желания выключить свет, чтобы проверить, светится она или нет.
— Нет, — решил он, — пусть пока повисит, вдруг дотянет до Мерака. Если начнет портиться, срежем. А ты, Полина, собери материалы по меракийцам — все, что есть в нашей базе. Вечером доложишь.
Капитан простоял в коридоре, пока команда не выполнила свой печальный долг, и сам закрыл за ними дверь, напоследок заглянув в темноту. Икра не светилась, но Станиславу почудилось, будто в каюте остался кто-то живой, беззвучно и неощутимо дышащий теплом.
* * *
Корабль полным ходом летел к безымянной планете, однако настроение на нем оставалось под стать новому грузу. Все прекрасно понимали, что это их последний совместный рейс, и разговоры на другие темы казались исключительно фальшивыми. Поэтому лучше вообще молчать.
Ближе к вечеру корабельный лидар зацепил что-то новенькое, быстро идущее встречным курсом. Теодор напрягся, как охотничий пес, почуявший след — правда, еще непонятно, чей. Крейсер или большой круизный лайнер разом решил бы их проблемы, позволив погаситься от встроенной системы. Увы, через несколько минут пилот разочарованно откинулся на спинку кресла — это был всего лишь легкий катерок, «единичка». Не военный, но и не прогулочный, в броне повышенной прочности и с улучшенным движком — видно по турбинам. Вон за теми заслонками вполне могли находиться выдвижные орудия, но в целом суденышко производило мирное впечатление: скорее драпанет, чем выстрелит. Мелкий торговец или просто космический бродяга, слегка укрепивший свое жилище.
Катерок тем временем целенаправленно приблизился и стал облетать транспортник по большому кругу.
— Вызов, — мелодично сообщила Маша. — Хочешь его?
— Жажду, — выразительно заверил ее Тед. — Давай, соединяй.
На вирт-экране возникло поясное изображение человека за пультом — мужчина лет тридцати, худенький и лопоухий, со смешливым, подвижным обезьяньим личиком.
— Что, коллеги по несчастью, зависли? — жизнерадостно поинтересовался он. Целый с виду транспортник с включенными огнями, неподвижно болтающийся в космосе и не подающий сигналов SOS, мог означать только одно. Или другое — но тогда на вызов бы никто не ответил.
— Угу, — кисло подтвердил Тед. — А ты?
— А у меня пять часов обратного отсчета! — похвастался чужой космолетчик. — Даже побрился уже на дорожку, видишь?
— Везет, — завистливо сказал пилот и вопросительно обернулся к Станиславу Федотовичу: поддержим добрую космическую традицию?
Сейчас капитану меньше всего хотелось принимать и развлекать гостей, но именно поэтому он согласно угумкнул. Иначе команда так и будет киснуть и огрызаться друг на друга.
— Давай к нам, сдашь вахту, — перевел Теодор.
— Не вопрос! — Мужчина воодушевленно потер ладони. — Сейчас пристыкуюсь. Сколько вас там?
— Семеро. — Тед покосился на Дэна и поправился: — То есть шестеро.
— Значит, возьму три штуки, — заключил собеседник и отключился.
Через полчаса гость стоял в шлюзе, прижимая к груди три длинные винные бутылки, а Полина с Дэном заканчивали накрывать на стол.
— Станислав Федотович, — первым представился капитан, на миг приложив руку к фуражке.
— Па… вел. — Гость закашлялся и постучал себя по груди бутылкой. — Можно просто Паша. Капитан, пилот и техник в одном лице. Хлопот больше, зато головной боли меньше.
— Завидую, — честно сказал Станислав. — И чем ваша «команда» занимается?
— Да так, по-разному, — уклончиво ответил Паша, — шляюсь по космосу, тут кое-что продам, там кое-кому помогу или что-нибудь интересное замечу. На сухпайки хватает.
Теодор понимающе хмыкнул: таких «золотоискателей» в дальнем космосе было полно. Гнали их туда жажда наживы, романтика странствий или просто полиция, отобравшая лицензию на торговлю (а это последнее, что у тебя спросят поселенцы на какой-нибудь Тьмутаракани-6, где прилет корабля с тушенкой и гвоздями — главное событие месяца, если не года).
— Ух ты, боевой киборг! — присмотревшись, восхитился гость. — Пятерка?
— Шестерка, — нехотя ответил Тед.
— Круто! — Павел уважительно поглядел на Станислава и тут же с недоумением поинтересовался: — А зачем он вам?
— Да вот мы и сами теряемся в догадках, — выразительно сказал капитан.
— Продать не хотите? — живо заинтересовался гость, вдвое пристальней изучая Дэна. — Прошивка фабричная или «ломаный»? Сколько процентов износа?
— Не хотим, — отрезал Тед, и немедленно сменил тему: — Ты не стесняйся, проходи, присаживайся, у нас тут все по-простому.
Паша, не настаивая, послушно шагнул к столу, издал сдавленное: «Ёпрст!» и с жутким грохотом, дребезгом и мявом рухнул посреди пультогостиной.
Кошка, которую никто не успел заметить, в том числе споткнувшийся об нее гость, перепугалась и метнулась обратно в коридор. Прошуршала туда-обратно какая-то дверь.
— Киска заперта в каюте, милый, — гордо доложила Маша. — Я умница?
— Ты — да, — подтвердил капитан, метнув суровый взгляд на потупившуюся Полину.
Гостя поспешили поднять и рассыпаться в извинениях, но дребезг был неспроста. Павел так скорбно уставился на бордовую лужу, будто на этом месте зарезали его родную маму.
— Через полгалактики его протащил, для особого случая берег, — вздохнул он, жадно принюхиваясь к винным парам, раз уж не довелось отхлебнуть. — Хотя… — Гость почему-то покосился на киборга. — Ну и ладно, черт с ними.
— Ничего, у нас коньяк есть, — утешил его Станислав. — Верно, Вениамин?
Доктор укоризненно поджал губы, намекая, что бутылка у него одна, а любителей коньяка много, но «стратегический запас» на стол выставил.
Паша оказался тем еще треплом, за месяц исстрадавшимся без собеседников.
— Болтаюсь тут, болтаюсь, и хоть бы какая сволочь мимо пролетела! — импульсивно жаловался он полчаса спустя. — Такая дыра, что даже пиратов нет. Впрочем, когда Унылый Роджер балферовскую банду разгромил, в космосе заметно тише стало. Слыхали эту историю?
Теодор с Полиной переглянулись, но промолчали. Они и перед Алексеем-то не спешили распускать языки, а перед чужаком тем более: слава пособника пиратов (без разницы, на чьей стороне они сражались) здорово навредила бы транспортнику. И обыски на таможнях жестче будут, и клиенты пойдут… специфические.
Пришлось выслушать версию Паши, порой бессовестно хохоча в не предусмотренных рассказчиком местах. Недоумевающий Алексей раздраженно косился на весельчаков, опошляющих всю романтику. Вот там — настоящая жизнь, а не рутина грузоперевозок! Да еще в компании неудачников и лодырей.
Паша, впрочем, прекрасно понимал, что привирает, и на смех не обижался. Выговорившись, он принялся расспрашивать, что произошло с транспортником, участливо охая в нужных местах. Сам торгаш угодил в «завис» куда более банальным способом: прослышал о якобы золотоносном астероиде, дрейфующем в этом секторе, и метнулся на поиски, но Пашу то ли опередили, то ли одурачили. Вот и пришлось несолоно хлебавши провисеть в космической пустоши почти месяц.
— Больше всего боюсь, как бы моя девчонка за это время к другому не ускакала, — доверительно признался он. — С астероидом-то я бы себе вмиг любую подцепил, а так…
— Ну не любую, — ревниво отозвалась Полина. — Но если эта ускачет, то и фиг с ней. Любовь должна быть к человеку, а не к астероиду.
Паша рассмеялся, показав крупные желтоватые зубы, опрокинул рюмку и великодушно предложил:
— У меня чуток свободного места есть, могу одного-двух человек с собой захватить, если прихворнули или там спешат куда-нибудь.
Станислав покачал головой — спешить на его корабле было уже некому, — но все-таки громко спросил:
— Ребята, никто не хочет сойти?
Команда громко зафыркала: мол, за кого вы нас принимаете?!
— Я пойму, — на всякий случай добавил капитан, но добровольцев опять не нашлось — хотя Алексей промолчал и в первый, и во второй раз.
— Уважаю! — честно сказал Паша. — А вот на «Стальной комете», помнится…
Разговор снова свернул на космические байки, и время пролетело незаметно.
— Пойду-ка я, пожалуй, вздремну часок-другой перед отлетом, — решил Паша, широко зевая. — А то глаза слипаются, как бы не напортачить с управлением. Вы не против, если я попозже отстыкуюсь?
— Можете и у нас переночевать, — великодушно предложил Станислав. — В каюте или вон прямо на этом диванчике, мы вам одеяло дадим. Хоть до утра спите.
— Ох, спасибочки! — обрадовался Паша. — Точно не помешаю? Серьезно? Ну, я ваш должник! До утра-то нет, мне только мозги освежить, а потом отчалю тихонько — даже беспокоить вас не буду.
От каюты гость тоже отказался, заявив, что типовые койки осточертели ему на собственном корыте, и с наслаждением растянулся на диванчике, положив «лишний» кусок ног на мягкий подлокотник.
Вечер определенно удался. Омрачило его только одно: уже отправившись спать, Станислав обнаружил, что Маша заперла кошку в его каюте и она там вовсе не скучала.
