Глава 7

После ухода Гима Церона в углу зала растворилась силовая маскировочная ширма, обнаруживая спрятанное за ней кресло с еще одним зрителем. Этот человек был массивным, полным, пожилым и обладал неприятным колючим взглядом. Над его головой до боли в глазах сиял желтый нимб, а браслеты на по локоть голых руках говорили о высочайшем ранге.

Едва дождавшись исчезновения силовой преграды, новое действующее лицо выбралось из своего кресла, с разгневанным видом заглянуло в глаза Ланкорусу Дитриезу и начало нервно вышагивать мимо начальника отдела СБ взад и вперед.

— Что за чушь вы здесь несли?! — справившись с возмущением настолько, что смог наконец сложить мысли в слова, поинтересовался новый Эльтар. — Что это за галиматья?! Какой «проект», какой «человек-фотоид»?!

— Успокойтесь, прошу вас, — попросил Ланкорус. — Давайте присядем!

Оказавшись в креслах друг перед другом, мужчины встретились глазами.

— Ладно, я вас выслушаю, — согласился полный вельможа. — Еще раз выслушаю. Итак: из того, что вы рассказали этому парню, что-то правда?

— Почти все, милорд. Все, кроме того, что МЫ его создали.

— Меня тошнит от ваших загадок! Кто же тогда?!

— Никто, милорд. После смерти сержант трансформировался сам.

— Неужели? — вельможа постучал пальцами по барному столику, раздумывая, что бы такое выбрать, и одновременно давая понять, что заинтригован именно тем, как Ланкорус выпутается из паутины собственного вранья.

— Для этих существ смерть равносильна перерождению. Они сохраняют человеческий облик только до гибели материальной оболочки. Вместо того, что сгнить, мертвая оболочка трансформируется в кокон, внутри которого формируется новое, более совершенное тело — энергетическая копия водно-углеродного оригинала.

— Как бабочка? — подсказал вельможа, уже вдыхая аромат из бокала заказанного вина.

— Что, милорд? — Ланкорус не расслышал за своими мыслями. Он не ожидал, что Советник станет шутить.

— Есть такое насекомое, — объяснил вельможа. — Проходит четыре метаморфозы: яйцо, гусеница, кокон, бабочка. Бабочек отличают большие тончайшие разноцветные крылышки, покрытые мельчайшими ворсинками и цветочной пыльцой… Прелесть! — толстяк мечтательно закатил глаза и сделал большой долгий глоток. — Рассказывайте дальше: что отличает нашего индивида?

— Физическая неуязвимость, плюс аккумуляция очень большого количества энергии.

— То есть то, что я тут слушал: углеродистые цепочки, составленные из фотонов, клетки, в которых нет воды, один к одному переданная структура тканей, функционирующие в обычном ритме мертвые органы…

— Ну конечно же нет, милорд.

— Нет?

— Я пока не знаю, как он устроен. Сканеры не обнаружили на теле сержанта ничего необычного — ни на микро, ни на макро уровне. Только сержант — это не мы с вами, он — идеально переданное изображение человеческого организма. Его суть — энергетический сгусток, обладающий мыслительными и чувственными характеристиками. Он действительно целиком и полностью состоит из мельчайших энергетических потенциалов, но мы не вправе говорить о «повторении клеточной структуры», потому, что новая ткань совершеннее своего образца.

— Изображение? Он, что же, может в любой момент изменить внешний облик?

Ланкорус помрачнел и признался:

— Открою секрет, милорд: я понятия не имею, что он может.

— А должны бы иметь! — напомнил толстяк. — Вы для того здесь и сидите!

— Всему свое время! Сведения об энергетических мутантах появились в галактике совсем недавно. До сих пор до меня доходили только ничем не подтвержденные слухи и подозрения. Сержант с личным номером 947 — первый образец, тем более — доставшийся нам в начальном, человеческом облике.

Ланкорус посмотрел на Советника — толстяк наконец перестал пить и внимал с интересом.

— Его нашел сотрудник моего отдела, Род Лан Меттори — бестолковый, вспыльчивый, капризный юнец, который, между тем, иногда оказывался полезным. Нашел случайно. Я даже хотел представить его к награде, но передумал, когда сопляк начал совать нос не в свои дела. По рассказам Рода, он встретил в баре планеты Второго Кольца некоего солдата, с которым не поделил обеденный столик и сцепился в драке из-за ничего не значащего пустяка. Оскорбленный, Род уговорил парня сдать кровь на Лотерею Крови, надеясь (наглец!), что я соглашусь подтасовать для него результаты и наградить безымянного именем, чтобы позволить законно и достойно статуса Рода Лана заколоть бедолагу на поединке чести.

— Что же особенного было в анализах?

— Только одно: мы не смогли отыскать родителей человека с исходным генетическим кодом.

— Его родители — не лорды фамилии Ревенберг?

— Конечно же нет, милорд. Но те были бы не против. Обман не велик — Ревенберги — провинциалы из провинциалов, а генетические показатели юноши оказали бы честь и более знатному роду.

— Не понимаю. Вы приволокли неизвестно что сюда, на Колокон, наградили его титулом и именем; заставили нас встретиться с этой тварью и лично вручить ей липовые документы; наконец, позволили ему умереть в поединке — только не говорите, что это не входило в ваши вселенские замыслы — и превратиться здесь, на Колоконе, в жуткого энергетического монстра, о возможностях которого даже вы ничего не знаете! Вместо того, чтобы оберегать Совет от опасностей, вы наоборот подвергли нас очевидному риску! Ваши действия…

— Я отвечаю не за безопасность Совета, а за безопасность всей цивилизации Эльтаров! — с оскорбленным видом заявил Ланкорус, сбрасывая наконец с лица маску подобострастия. — Спектр работы моего отдела несравнимо шире, нежели обязанности патрульно-постового подразделения правительственной охраны! Если вы позабыли, осмелюсь напомнить, милорд. Наш мир держится не на уважении, преклонении и здравом смысле. Как и десять тысяч лет назад в его основе основ — страх, сила и умение выживать. Законы жизни все также жестоки и беспощадны: проигравший теряет все, а победитель выигрывает только время! Знаете, что делает Империю Эльтаров несокрушимой? Техническое и культурное превосходство? Разве в истории были случаи, когда человеческое общество останавливалось перед желанием уничтожить все, что ему непонятно? Мощь вооруженных сил и незнакомого другим расам оружия? Сколько у нас космических кораблей? Сколько у нас пилотов, солдат, офицеров? Много? В сравнении с чем? Мы вынуждены охранять Колоконы и свои планеты, разбросанные по трем галактикам — в итоге, наш флот распылен по всей вселенной, у нас нет единой армии, способной проводить многолетние военные маневры без ущерба для безопасности собственных стратегический точек. Мы не можем себе позволить ввязаться в военную компанию, если не будем уверены в ее скором победном завершении. В противоположность нам, миры Второго и Третьего Круга не связаны по рукам и ногам размерами своих империй; они вооружены, они агрессивны, они испытывают потребность к расширению. Нас берегут не знание и умение, милорд, нас охраняет осторожная, сбалансированная, грамотная политика, следить за верностью курсу которой и поручено мне и моему отделу! Наша задача — не охранять вас, а выявлять скрытую внутреннюю и внешнюю угрозу существующему порядку и избавляться от нее раньше, чем она успеет перерасти до состояния конфликта!

— Читаете мне основы политэкономии, Ланкорус? — проворчал Советник.

— Всего лишь напоминаю, милорд, для чего организовывался секретный отдел, находящийся под моим руководством. Моя работа — создать и подкармливать всеобъемлющие хаос, неразбериху и нестабильность. Стравить между собой звездные системы и помогать и той и другой расходовать впустую собственные энергию и материальные ресурсы. Следить, чтобы не появилось реального лидера, чтобы не разрастались союзы и конфедерации, чтобы прогресс на планетах Второго и Третьего Круга не набрал критической массы, приводящей к научно-техническому взрыву. Чтобы не только Совет, но и вся Империя могли жить с уверенностью в собственной безопасности. Чтобы наши пресловутый флот и пресловутая армия не расходовали сил на подавление хорошо подготовленных интервенций или, не менее подтачивающих стабильность государства, пограничных конфликтов.

— Я знаю, каковы ваши обязанности, Ланкорус! — покраснел и повысил голос толстяк. — Вопрос в том, что за общим вы перестали видеть частное! Может быть, у вас все получается с государствами, но в работе с отдельными личностями налицо очевидные просчеты!

— Не думаю, милорд, что в решении проблемы Гима Церона допускались ошибки. К прецеденту привела не беспечность, а собственная система контроля рождаемости. С какой целью мы помогли Вторым и Третьим мирам открыть по всему космосу Эмбриональные Центры? Да, Эмбриональные Центры избавили галактику от детской смертности, плохой наследственности, кровосмешения, генетической неполноценности, всевозможных болезней и проблем, возникающих у женщин репродуктивного возраста. «Продукция» Эмбрионального Центра легче воспитывается, быстрее учиться, лучше развивается. Почему же тогда мы сами не отказываем нашим детям в отцовстве и материнстве? Потому, что мы — элита. Потому, что наши дети от рождения должны знать, что они — элита. Потому, что мы не отказываем себе в удовольствии оставаться националистами, хотя и лишили этого темного наслаждения всю остальную человеческую вселенную. Потому, что у наших Центров есть и вторая, скрытая, но куда более важная для нас функция: вышедший на свет человечек принадлежит не народу, не расе, не планете и не системе — он принадлежит всему космосу. Если он белый, то никогда не посмотрит на черного, желтого или красного с высокомерием и расовой ненавистью — в его собственной крови всегда может оказаться толика черного или желтого, а узнать, «какого цвета и сколько» никогда не представится возможности. В нем никогда не зародятся идеи национализма или фашизма, потому, что в людях галактики нету сейчас национальных различий! И это хорошо для всех — и для них, и для нас. Для нас, потому, что людям, лишенным общего признака, нет повода объединяться для совершения чего-то чудовищного и безрассудного, чтобы пойти на всех «не таких как…» с джихадом или крестным походом. Они — не стадо. Они — совокупность личностей, каждая из которых верит только в себя и в свои силы, а не в подарок, оставленный отцами, дедами и прадедами — может быть, где-нибудь, чем-то лучшими своих менее одаренных, но не менее самолюбивых соседей.

И вот, оказывается, опасность смогла затаиться в основной идее этой методики — изначально не допустить контроля: какому мужчине принадлежал удачливый сперматозоид, и яйцеклетка какой женщины послужила началом тому или иному человеческому отпрыску. По правилам игры, у нас самих остался только один способ поиска — сравнение генетических цепочек. Мы запретили заниматься этим другим, а сами не видели особого смысла отслеживать истории рождения секстильонов простолюдинов. Мы сделали лишь одно исключение — создали Лотерею — чтобы не убивать в людях надежду на невероятный случай; чтобы выявлять тех, у кого природная одаренность сокрыта или не развивается должным образом; а также — разыскивать отпрысков именитых родителей, желающих по-настоящему породниться с человеком собственной крови и способных оплатить эту дорогостоящую услугу.

Мы столетиями не контролировали изменения и процессы, протекающие в генетическом море «Единой Программы Рождаемости». И вот, кто-то этим воспользовался. Кто-то атаковал нас внутри нашего собственного генетического кода.

— Но кто этот «кто-то»?!

— Не знаю, кто. Высшая раса.

— Высшая раса?! — взвизгнул Советник. — Нет никакой высшей расы!

— Это мы так считаем. Хотелось бы, чтобы так оно и было. Мы на порядок превзошли развитии миры Второго Кольца, на несколько порядков — Миры Третьего и Четвертого Колец. Вполне вероятно, что существует кто-то настолько же умнее и сильнее нас самих. Я не фантазирую, милорд, я рассуждаю. Что есть вершина нашей цивилизации? Во первых — Колоконы — искривляющие пространство гиганты, позволяющие нам чуть-чуть сократить масштабы окружающей Вселенной. Но мы ведь не отвергаем гипотезы, что добиться такого же перехода между «складками» пространственно-временного континуума можно и без строительства титанических сооружений. Значит, нет предела совершенству, а нам — еще далеко до его достижения. Второе — фотоиды. Например, фотоиды-кристаллы, как в моих и в ваших браслетах — камешки, содержащие запас энергии, достаточный для перемещения космического корабля внутри какой-нибудь небольшой солнечной системы. Мы научились использовать энергию фотоидов, управляя ею органами чувств и сочетая со своею собственной, биологической энергетикой. Волновой нимб у вас над головою так ослепителен не только от большего, чем у меня, числа кристаллов-фотоидов на конечностях, шее и груди, а от нежелания экономить свой кажущийся безграничным запас сил и от потребности в постоянной демонстрации своего превосходства. (Не хочу вас обидеть, говорю лишь о сути явления.) Фотоиды сделали нас сильнее физически, позволили нам защититься от непосвященных и от превратностей природных явлений, помогли разработать и применить в жизнь информационный обмен совершенно иного, не магнитного и не волнового порядка, доступ к которому открывается в любой точке космического пространства, где ступает хоть один Эльтар, обладающий даже самым маленьким и слабым фотоидом. Наша секретная глобальная информационная сеть — третье огромное и неоспоримое преимущество над остальными мирами и цивилизациями. Теперь же представьте: что, если существует цивилизация, где в фотоиды научились превращать не выращенные в определенных условиях камни, а самих себя, своих генетических детей? Что, если Гим Церон — ее первый подброшенный нам незаконнорожденный сын?

— Подброшенный зачем? — испуганно выдохнул толстяк.

— Не знаю, зачем. Если цивилизация людей-фотоидов — реальность, мы довольно долго не привлекали их интереса. Возможно, для сохранения стабильности своего мира они используют те же методы — заметив, что темпы развития низших цивилизаций (то есть, для них — нас — Эльтаров!) превысили допустимые, неизвестные пришли к выводу, что пора и им наконец вмешаться.

— Это ужасно! — пробормотал Советник.

— Вот и я так думаю, — согласился Ланкорус. — И, поверьте, делаю все возможное, чтобы вернуть ситуацию под контроль Совета.

— А что же вы можете?

— Кое что могу. Например: сократить рождаемость, ввести контроль доноров.

— А что делать с теми, кто уже родился? Почему вы приволокли Гима на Колокон, а теперь отпускаете на все четыре стороны? Почему вы обманули его, назвав своим изобретением и объявив нашим агентом?

— Вызвал сюда, потому, что хотел убедиться в существовании проблемы. А еще потому, что, если парень — на самом деле фотоид, для нас же разумней привлечь его на свою сторону, сделать человеком высшего света, заставить быть нам благодарным. Я дал юноше имя, титул и деньги. Что касается обмана, вы же видели — он ничего не подозревает. Он воскрес тем же самым 947-ым, которым умер, истекая кровью — сержантом десантной дивизии, привыкшим исполнять приказы, лишенным самолюбия и самомнения. А, поскольку рано или поздно даже у классического сержанта появится интерес к переменам, произошедшим с собственным организмом — я предупредил любопытство, ведущее к опасной для нас правде, объяснил, что необычное тело — результат нашего технического прогресса, наше детище, наша собственность. Я внушил Гиму Церону страх перед Эльтарами, объяснив, что для нас (и только для нас!) его тело — такое же заурядное и уязвимое как и любое другое. И еще — я его нанял. Я не обманул этого человека, а действительно принял его на службу.

— Думаете, это чудище станет служить Империи?!

— Не сомневаюсь. Пока ему не откроют глаза. Убить мы его не можем, так попробуем хотя бы использовать. Заодно и изучим.

— Тогда, что там еще за герцог?!

— Не могу же я оставить это существо на Колоконе — слишком опасно — отсюда открыта дорога к мирам Эльтара. Оправданный риск закончился — пора поместить объект исследования в безопасную для нас зону. Излин — это на самом краю галактики. И все, что я рассказал про Излин — правда. Герцог Ронтонте существует в реальности и приносит нам пользу — дестабилизирует весь сектор и поддерживает высокий темп разработок урана, приносящих и ему, и нам немалую прибыль. Он и на самом деле нам заплатил, полагая, что мы проводим генетические разработки в направлении производства безукоризненных телохранителей — Ронтонте предсказали, что он умрет, отчего бедняга приобрел замашки шизофреника. Боюсь только, ему не открыли всей правды: он умрет в любом случае и не один, а вместе со всей своей солнечной системой. По нашим данным, температура звезды Излина уже в этом году достигнет критической.

— Сверхновая?! — воскликнул Советник.

— Возможно, — с самодовольной улыбкой пожал плечами Ланкорус.

— Так вы все же хотите его убить?!

— Попробуем. Мне кажется, сверхновая — достаточно сильное средство, чтобы уничтожить любого мутанта?

— Но и герцога?

— Да бог с ним, с герцогом! Погибнет — унесет с собой источник опасности. Уцелеет — послужит, как раньше. И так, и так мы в выигрыше.

— А добыча урана?

— Объемы не столь существенны — на нашей экономике это не отразится.

— А, если Гим Церон найдет способ вернуться к нам до взрыва сверхновой?!

— Не думаю. Во-первых, за каждым его шагом будут следить. А во-вторых, туда он отправляется с помощью Колокона, и для обратного перехода понадобятся координаты другого Кольца Литиса, которых у него нет и не будет. Сверхскоростной разведчик доставит груз и уйдет восвояси. На корабле же Второго Кольца наш герой будет добираться десятки лет. Но самое главное — ему в любом случае не в чем будет нас упрекнуть! Мы ведь не пытаемся его убить! Наоборот — сами подарили парню второе рождение. А взрыв звезды — явление природное, непрогнозируемое.

— Насколько я знаю, предотвратить взрыв возможно?

— С помощью специальной инъекции. — Ланкорус встретился с глазами Советника и прочитал в них тревогу. — Нет, милорд, вопрос о спасении системы Излина в Совете не встанет — наши запасы ограничены и предусмотрены только для собственных нужд. Мы пойдем на финансово-политические потери, лишившись развитого, обитаемого людьми сектора, но никогда не поставим под удар судьбы планеты самого Эльтара. А никто другой на такое не способен.

Обсуждение завершилось. Советник тяжело вздохнул и поднялся:

— Мне все равно не нравятся ваши методы, Ланкорус! Вы темните и ничего не делаете наверняка. А в ваших рассуждениях слишком много переменных. Безопасность Империи не должна организовываться по принципу: «попробуем, получится?». Я недоволен.

— Но мы ведь и в дальнейшем сможем полагаться на вашу поддержку? — не сомневаясь в ответе вельможи, улыбнулся Ланкорус.

Советник опять тяжело вздохнул:

— Боюсь, что мы оба понимаем — у меня просто нету другого выхода!