Глава 17
Иногда, без видимой на то причины, люди верят друг другу. Граф, который знал Гима буквально какие-то минуты, поверил всего лишь благородному блеску в глазах молодого солдата.
— Что же. Я должен предложить вам встать под свои знамена и посмотреть, что из этого выйдет? — обдумав ситуацию, вздохнул Радол. — Тогда моя очередь рассказывать и показывать. По большому счету, я ведь не сильно рискую: того, что вы уже знаете, достаточно, чтобы раскопать и все остальное. Или вы — на стороне Сопротивления, или вы — против. Другого, к сожалению, не дано… Пойдемте!
Граф тяжело поднялся, оглядываясь на закрытые двери.
— Одну минутку, милорд, — вспомнил Гим. — За личными переживаниями я забыл о цели визита. Девушка по имени Ин вернулась к заказчикам убийства. Ее наверняка предпочтут убрать, как ненужного свидетеля.
— Но ведь есть еще вы? — напомнил правитель.
— Но они об этом не знают. То есть знали, но после того, как разрядили в мое тело два поляризатора и один излучатель, наверняка считают вопрос закрытым.
— Вы настолько живучи? — не поверил Радол.
— Как видите. Мы сможем помочь девушке до того, как продолжим дискуссию? Чувствую, что наш разговор будет долгим.
Граф задумался.
— Хотите помочь убийце? — уточнил он.
— Солдату, милорд. Ин выполняла приказ.
Граф закивал, не прерывая при этом свои размышления.
— Помочь вашей знакомой и разобраться с Виолтом — две стороны одной и той же медали. Сначала закончим начатое. Пойдемте!
Они вышли не только из комнаты, но и из здания. Набежала охрана. С неба упал черный военный бот — слишком большой для наземного города, но совсем малюсенький для космический кораблей, коим, на самом деле, являлся.
Открылись люки, спустился трап.
— Мы куда-то летим? — удивился Гим.
— Не волнуйтесь, — успокоил Радол. — Это недалеко.
Внутри стояли большие мягкие диваны, сверкал стальными бутылями бар и играла тихая музыка. Вокруг главной каюты разместились люди в штатском — человек десять. Граф что-то сказал пилотам — бот оторвался от земли, уверенно набирая ускорение. Стоило ему взлететь, вокруг появилась целая эскадра из полицейских и военных катеров, окружившая бот с правителем настоящим пчелиным роем. Вся группа судов по специальным «служебным» коридорам (то есть напрямик через все небо) направилась к шлюзам в городском куполе.
Полицейские сирены отпугнули очередь на выезд из города, заставив гражданский транспорт посторониться. Люки открывались намного быстрее, чем раньше. В итоге, прохождение шлюзов заняло не более двух минут.
За куполом бушевала зимняя стихия: ветер швырял на обзорные камеры бота столько мелкой снежной крошки, что видимость ограничилась радиусом в несколько метров. Группа ускорилась. Полицейские остались ждать у купола, армейские катера рассредоточились, чтобы не врезаться друг в друга.
Снизу едва различался остроугольный скальный массив, тонущий в облаках снежных вихрей. Гим терпеливо ждал, глядя на экран псевдопрозрачных «окон». Как скоро выяснилось, «недалеко» означало: двадцать минут сверхзвукового полета. В какой-то момент группа катеров и бот резко пошли на снижение, утонули в снежном торосе и вдруг — оказались в ярко освещенном пустом подземном пространстве.
— Секретные шлюзы с моментальным затвором, — объяснил граф. — Сейчас все увидите.
Глубоко под землей располагался своего рода город. Точнее — очень большой завод, под который отводилась пещера, сравнимая по размерам с самим куполом столицы Оттора.
— Таких у нас несколько, — сказал граф, уловив интерес во взгляде Гима. — Все — строго засекречены. О подземных заводах Оттора не знают ни герцог, ни Эльтары. Сопротивление — организация жесточайших моральных правил. Членство в нем стоит самого высокого доверия.
— Герцог догадывается. Он говорил, что вы что-то затеваете. Что для жизнеобеспечения городов Оттора здесь добывается слишком много энергии.
— Не догадывается, а подозревает, — поправил граф. — Во всяком случае, так было до выходки Виолта… Сейчас вы увидите, на что мы расходуем энергию наших спутников.
Бот снижался, направляясь к месту, где находился самый яркий, слепящий глаза источник света. Там что-то происходило. Огромные хоботы кранов с закрепленными на них цилиндрами излучателей «столпились» вокруг круглой заводской площадки. Из излучателей вырывались голубые и желтые снопы света. В центре площадки они образовывали пылающий, словно далекое солнце, шар, размером в десятиэтажный дом.
— Технология, которой нет равных! — щурясь от яркого света, гордо и восхищенно представил Гиму Радол. — Я работал над ней всю свою жизнь!
— Что там происходит? — ошеломленный глобальностью увиденного, поинтересовался сержант.
— Рождение нового Икара! — глаза графа засветились чистотой оказываемого Гиму доверия. — Так это и происходит! Для одного нового корабля требуется энергия, способная в течении года обеспечивать теплом и светом весь Уенберг!
— И вы готовы пожертвовать городами, чтобы не останавливать производство? — осознал Гим.
— Мы вынуждены. Иначе тайна раскроется. И потом, Икар стоит города!
Гим не ожидал от доброго, рассудительного Радола слов, достойных иного тирана, но промолчал.
А между тем, под ботом открывалось широкое ровное и протяженное вдаль пространство, над которым колыхался некий святящийся изнутри газ…
И вдруг, Гим осознал. Не газ! Внизу стояли Икары! Сотни переливающихся энергетических космических кораблей!
— Эти побольше… — пробормотал сержант.
— Побольше? — откликнулся граф. — На каком вы летали?
— Ин сказала: «Икар 7».
— Семь — самый маленький, — с деловым видом кивнул Радол. — Очень больших мы тоже не делаем — для них здесь просто нет места.
— Сколько же их всего?
— Ты спрашиваешь о самой большой тайне, — улыбнулся граф, но кивнул: — Около полутора тысяч.
— Военные?
— «Космический корабль» по определению военный.
— У «Икара 7» не было орудий.
— Да и у этих нету. Семерки — разведывательные, одно-трех местные космические челноки. Но и они, и прочие, оснащены очень мощным оружием поражения — способностью концентрировать и высвобождать энергию космических светил.
Гим посмотрел на Радола. Граф смаковал каждую мысль, он говорил с любовью к своим детищам и восторгом от великолепия собственных творений.
— Сколько людей здесь трудится?
— Много. Ученые со всего космоса, техники, испытатели.
— Они все на доверии?
— Конечно же!
— Что их удерживает?
— Идея. Мечта.
— Но какая? Построить столько кораблей, чтобы уничтожить флот сектора и освободить трон Излина от тирана?
Улыбка сошла с добродушного круглого лица графа. Радол нахмурил брови и посмотрел очень серьезно, внимательно, словно хотел вывернуть собеседника наизнанку. И голос прозвучал на совсем других нотах — твердо, убежденно, уверенно:
— Флот герцога не представляет для нас опасности. Мы могли без труда уничтожить его еще семь лет назад!
— Тогда… — пробормотал Гим, несколько напуганный торжественным поведением графа. — Для чего все это?!
— Герцог — всего лишь человек. Всего лишь самая мелкая фигура, которой ПОЗВОЛИЛИ возомнить себя ферзем.
— Кто позволил? — начиная понимать, о чем идет речь, прошептал Гим.
— Эльтары!
Гим вздрогнул и замолчал, потрясенно уставившись в одну точку. Граф тоже выдержал паузу, чтобы позволить сержанту поглубже вникнуть в смысл обрушившегося на него потока информации, ключом к плотине которого послужило всего одно короткое слово.
— Вы собираетесь воевать с Эльтарами? — пробормотал, не веря собственной логике, Гим. — Вы их хотя бы видели?
Он посмотрел в глаза графу и прочел в них спокойную уверенность и волю к победе. Конечно, Икары произвели на сержанта неизгладимое впечатление, но Колоконы, пограничные крейсера-капли, содаты, использующие энергию фотоидов… С самого детства его учили, что могущество Империи безгранично; что знания Высших бесконечно шире и глубже, чем достижения людей Второго Кольца; что мир делится на людей и богов, и боги — это Эльтары!
— Я работал на Эльтаров, — сказал граф. — Я работал в исследовательском центре на Доренгейре. Я видел Эльтаров и знаю о них многое. В большинстве, они — обыкновенные люди — только ленивые, распущенные и эгоистичные. Они ничуть не лучше тебя, меня или кого-то из нас. Цивилизация Эльтаров поднялась на том, что высосала из «нижних» миров все их интеллектуальные соки, выгребла все их ресурсы, украла все их идеи. Все развитие Великой Империи Эльтаров построено на ослаблении миров, в которых они не живут!
— Значит Сопротивление…
— «Сопротивление», мой молодой друг — общегалактическое движение миров Второго Кольца за свободу волеизъявления, за право выбора, за жизнь без надзора, за чистое небо и открытый космос!
— О боже! — простонал Гим.
Он ожидал услышать что-то куда менее значимое, он не мыслил в масштабах цивилизаций и в масштабах целого космоса!
— Но вы сказали: общегалактическое?
— Мы начали его здесь, на Отторе. Сектор Ронтонте находится в далекой провинции. Здесь у Эльтаров нет стратегических и экономический интересов. А Оттор с его холодным неспокойным характером — прекрасное место, чтобы укрыть следы нашей деятельности.
— Под землей невозможно создать настоящего военного флота. Под землей слишком мало места. Вам в любом случае придется построить настоящие космические верфи!
— Оттор — только начало, мой друг! Мы не торопимся, мы идем к цели шаг за шагом и год за годом…
Гим вспомнил:
— Если бы не Виолт…
Граф сразу сжался и тяжело сердито выдохнул:
— Вот именно, не Виолт! Но он и не виноват — раньше этот человек был намного спокойнее и рассудительнее. Он заслуживал мое уважение своими целеустремленностью, упорством, готовностью к самопожертвованию… Это увеличение солнечной активности Ранопуса привело к тому, что многие восприимчивые люди стали делать опрометчивые шаги. А Виолт очень восприимчив…
Вы не должны были все это видеть, Ревенберг, но вы это видели. Как говориться, все тайное рано или поздно становится явным! Если бы Эльтары узнали всего об одном Икаре, они бы сразу взялись искать остальные. Эта Империя больше всего на свете боится породить революцию…
— Как вы сказали?! — ни с того, ни с сего в сознании Гима словно включили свет — в одно мгновение целый ряд фактов предстал в совершенно другом ракурсе. — «Увеличение солнечной активности?!»
— Да, я это сказал, — пробормотал граф, заботливо глядя на расширившиеся от ужаса глаза Гима. — А что, собственно, вас так ошеломило?
— Насколько увеличилась активность?!
Граф поднял брови:
— Количественной стороной дела занимаются астрономические службы…
— На много или не очень?!
— Значительно, но…
— Вы не бьете тревоги?!
— А почему мы должны бить тревогу? — Радол сморщился от неподдельного непонимания. — Со звездами происходят такие вещи. Сейчас активность растет, затем пойдет на спад. Так было миллионы и миллиарды раз. Объясните: что вас так удивляет?
Гим тяжело задышал. Его руки непроизвольно, по привычке потянулись к вискам, чтобы размять «декоративные» сосуды, снабжающие «декоративный» мозг кислородом.
— Ответьте мне только на один вопрос, граф: если активность Ранопуса продолжит повышаться теми же темпами, что тогда будет?
— Это же очевидно. Взрыв. Сверхновая.
— Соседняя звезда пострадает?
— Звезда — не знаю. Жизнь на ее планетах — естественно. Ничего не останется.
— Когда это произойдет?
— При условии, что темпы роста…
— Да!!! — поторопил Гим чувствуя, что не сможет сдержать рвущуюся наружу, разбуженную возбудившимися нервами энергию.
— Сейчас запрошу… — пробормотал, глядя на сержанта ничего не понимающими глазами, граф. Он извлек с полки панель манипулятора Мозга бота и послал запрос научному центру Оттора. Ответ пришел через четыре минуты — минуты, за которые Гим едва не сошел с ума от возбуждения.
— Через три месяца, — сам удивленный этой цифрой, но все еще не понимающий, почему вдруг темпы увеличения активности соседнего солнца должны оставаться на прежнем уровне, сообщил Гиму Радол.
— Да! — Гим выдохнул так громко, что заставил графа отпрыгнуть от него на диване. — Я чувствовал это! Излин до смерти перепуган. Ранопус взбешен от избытка сил. Фатилус умоляет о помощи…
Гим схватился за голову и с ошеломляющей его самого быстротой сопоставлял факты за фактами.
— Вы хотите сказать… — начал граф.
— Ранопус взорвется, — тяжело, словно голова весила тонны, но уверенно кивнул ему Гим. — Взорвется через три месяца! В этом весь смысл!
— Смысл чего? — оторопел граф.
Гим внимательно посмотрел в глаза отторцу:
— Граф, вы уверены, что Эльтары ничего до сих пор про вас не знают?!
Радол побледнел и отклонился на диване, ошеломленно и испуганно вскинув глаза на Гима.
— Я не… — граф замотал головой, страшась даже предположить то, что утверждал его собеседник.
Для Гима же картина приобретала все большую и большую ясность.
— Сколько лет назад вы покинули Доренгейр?
— Тридцать шесть… — слабым от потрясения голосом пробормотал Радол.
— Думаете, Эльтары отпустили вас просто так, не установив наблюдения?
— Не знаю, — признался граф. — Об этом тогда я не думал. Понимаете, я был слишком незаметной фигурой, чтобы…
— Во всяком случае, вам так казалось… Сколько лет ведутся работы над Икарами?
— Тридцать один, может, чуть меньше…
— А сколько лет Сопротивлению?
— Сопротивлению? Сложно сказать. Здесь, в секторе, оно существует столько, сколько живет герцог. С нашим приходом у движения изменились цели, оно приобрело другой смысл, но…
— Смотрите сами. Двадцать лет назад из лаборатории Цетайалзы похищают образец ДНК одной из будущих женщин-телохранителей, регулярно заказываемых там вашим герцогом. Цетайалза — не потерянный мир — это планета Первого Кольца. Кто мог приникнуть туда, чтобы подготовить идеального убийцу для герцога Ронтонте? Виолт? Вы?
— Вы предполагаете, что Эльтары…
— Вот именно! Только Эльтары могли изъять генетический код из собственной лаборатории. Двадцать лет назад кто-то из них уже знал, что в секторе Излина готовятся неприятности для всей Великой Империи. Уже двадцать лет назад кто-то решил приберечь оружие против герцога Ронтонте — наиболее вероятного лидера предполагаемого тогда переворота.
— А потом…
— За эти двадцать лет информации у Эльтаров прибавилось. Они уже знали, что Сопротивление готовит удар за спиной герцога. Но жернова истории были запущены — девушка по имени Ин уже находилась в руках наследника на престол и готовилась выполнить свою кровавую миссию. Теперь Эльтары решили, что убийство Ронтонте послужит им не во благо — государственный переворот на Излине мог стать катализатором для народных волнений и подстегнуть тайную армию Оттора к первому выступлению. Раньше, чем Эльтары сумели бы раздавить «корень зла», взорвав ни в чем не повинный Ранопус вместе со всеми, кто находился бы рядом и мог представлять опасность. Тогда был снаряжен и отправлен агент номер два — то есть я — остановить гибель герцога и напугать оппонентов Ронтонте невероятной неуязвимостью его нового телохранителя, заставить их по-прижать хвосты на еще какой-нибудь срок… достаточный для достижения солнцем его критической температуры.
— Почему же Ранопус?
— Почему не Фатилус? Этого я не знаю. Возможно — так правдоподобнее. Не так подозрительно. И так, и так — Оттор все равно ведь погибнет.
— Но не только Оттор! В наших системах семь обитаемых людьми планет!
Гим лишь развел руками:
— Кто-то играет по-крупному! Кого-то вы здорово напугали!
— Все это нужно проверить…
— Не нужно! — уверенно воскликнул сержант. — Я чувствовал все, что сказал сейчас, задолго до момента, когда узнал о вас и о вашем Сопротивлении! Поверьте мне и не тратьте напрасно времени!
— Как же можно взорвать звезду? — затравлено пробормотал Радол.
— Вы — ученый, вам это виднее. Мне сказали: пробыть рядом с герцогом один год. Ланкорус наверняка знал, что Ранопусу отпущены последние месяцы!
— Но он ведь подставил и вас, не так ли? Не удивляетесь, что создатели уничтожают собственное детище, не дожидаясь пока то окупится?
— За все заплатил Ронтонте. Но…
Гим хмыкнул и замолчал. За откровениями на глобальные темы он совершенно потерял из внимания самого себя. А ведь действительно: стоило ли тратить огромные средства на воскрешение с того света какого-то там сержанта, чтобы сразу после перерождения отправить его на явную и стопроцентную гибель? В этом месте скрывалась некоторая тайна. Концы не сходились. В рассуждениях Гима Церона явно существовал незначительный, но все же просчет. Он чего-то не знал. Не знал о себе. Не знал о Ланкорусе.
