Ах, как неудачно! Не в силах даже шевельнуться, она лежала в пыли, на солнцепеке, чуть ли не посредине центральной деревенской улицы.

Недалеко ж она отпрыгнула…

Кто-то из местных жителей кричал — звал скорее смотреть. Из калиток выглядывали голопузые дети, бабуськи в белых платках. Люди сбегались к лежащей навзничь Магнолии, оживленно переговаривались, наклонялись над лицом, загораживая солнце.

Это было невыносимо. Она закрыла глаза и попыталась уснуть. Или умереть. Или сойти с ума. Только бы не думать, не осознавать свой позор, свою беспомощность. Не успела-таки спрятаться. Какой стыд…

Затарахтели мотоциклы, завыли какие-то сирены. Неужели военные ее так быстро нашли? Или, может, она лежит на деревенской улице уже много времени, может, уже даже несколько часов?

Глаза открывать не хотелось. Ничего не хотелось. Оставьте меня, забудьте меня…

«Тебе самой решать, — сказал спокойный тихий голос прямо откуда-то из лобной доли ее мозга. — Будет, как захочешь. Но мы благодарны тебе — и предлагаем свою помощь».

«Благодарны? — мысленно пожала плечами Магнолия. — Кто может быть мне благодарен? Вы — это кто?»

«Разве ты не знаешь? — с легким удивлением сказал все тот же голос. — Мы — нижние супера. Ты нас освободила».

«Нижние? Не понимаю, — возразила Магнолия. — Когда, от кого, как?»

«Мы тоже не знаем как. Наверно, ты манипулировала с Главным пультом? Но теперь мы способны сопротивляться приказам, поступающим с Первого пульта».

«Где Виктор?» — сразу спросила Магнолия.

«Виктор остался там. Его ты не освободила. Большинство осталось там. Нас, получивших свободу, только тринадцать. У нас есть корм, у нас есть убежище. Если ты разрешишь, мы сейчас перенесем тебя туда. Ты устала, ты голодна. Тебе нужно отдохнуть и покормиться. А потом ты освободишь остальных суперов».

«А-а… — вздохнула Магнолия. — И вы от меня чего-то хотите. Но вы не понимаете, как все для меня сложно. Главный пульт? Наверно, это та живая дверь… Я была там — но я не знаю, как туда попала, и не знаю, как попасть туда еще раз. Если вы заботитесь обо мне только из-за этого, то лучше сразу бросьте. Я — недоделок, с меня мало толку».

«Ты плохо о нас думаешь».

«Извините. Тогда поступайте, как считаете нужным».

И сразу стало мягко.

— А-а-а! — нестройно закричал людской хор вокруг. И исчез. Остался там, на пыльной, горячей улице.

А внутри шелестели голоса.

«Друзья — осторожно. Здесь Магнолия».

«Она согласилась? Нас теперь четырнадцать!»

«Согласилась. Скорее: корм, питье, воздух».

Ее тело слегка покачивалось посреди мягкого касания.

«Опять со мной одни хлопоты всем», — подумала Магнолия, и ей снова стало ужасно стыдно…