Глава 6
Лэй
…Темнота сделалась более осмысленной, не такой бездонной и всепоглощающей. Появились красные круги-вспышки, и вместе с ними пришла боль… Голова просто трещала по швам. Я схватился за нее и сжал виски. Ладони почувствовали ткань. Бинт. Кто-то очень добрый позаботился обо мне, перевязав рану. Я медленно открыл глаза. Круги никуда не делись, но их стало заметно меньше. Взгляд уперся в низкий серый потолок. С трудом переведя тело в сидячее положение, я решил более внимательно осмотреть место, в котором оказался по воле шутницы Лак’хи. К горлу подкатила легкая тошнота – сотрясение… Справившись с позывом рвоты, я наконец смог осмотреться. Увиденное не порадовало: темная квадратная камера – стены из серых шершавых камней, узкий жесткий топчан, вонючая дыра в углу, дверь из цельного листа железа и маленькое окошко у потолка, сквозь которое в помещение проникали слабые лучи Атика. Наверное, сейчас утро. А может быть, вечер… Я попробовал встать, опираясь рукой о стену. Попытка не увенчалась особым успехом, закружилась голова, и мне пришлось сесть обратно на койку. Подождав, когда пройдет головокружение, я улегся и, уставившись в потолок, принялся размышлять о случившемся накануне.
Что вообще вчера произошло? Кто, а главное, зачем убил профессора? Может, это из-за его открытия насчет саторисов? Бред какой-то! Не верилось, что убийство могло быть связано со мной этим дурацким открытием! И почему Протерий напал на меня? Даже не дал объясниться. Ладно, можно еще понять действия ошалевшего от ужаса студента. Но дядька-то чего полез не разбираясь? И самое непонятное: как старик мог появиться прямо из стены?! Я никогда не слышал о таком. Например, слияние эльфов с деревьями – природная способность, но чтобы человек сливался с камнем – это невозможно. Куча вопросов и ни одного ответа. Утешало только то, что против меня не было никаких улик. Так что мне ничто не грозило. Могли, конечно, продержать в камере, пока велось следствие, но это маловероятно. Ректор быстро во всем разберется.
Мысли текли все медленнее, веки тяжелели, и, в конце концов, я провалился в пучину болезненного сна.
Разбудил меня звук отодвигающейся металлической задвижки. С трудом повернув голову, которая тут же отозвалась новым приступом боли, я посмотрел туда, откуда доносился скрежет. Сначала подумал, что открывают камеру, но ошибся. Сразу в двух вещах. Во-первых, дверь состояла не из цельного листа железа, во-вторых, открывали не ее, а маленькое окошко внизу. Через это отверстие кто-то пропихнул поднос с едой и быстро захлопнул ставень.
Ого, уже время обеда! А может, ужина? Так, посмотрим, чем нас будут потчевать…
К моему удивлению, на подносе оказалась объемистая тарелка с мясной похлебкой и, что самое поразительное, в ней действительно было мясо. Сочный такой кусок, аппетитный. Рядом лежала краюха хлеба и стоял стакан с питьевой водой. Хотя чему удивляться? Насколько я понимал, меня должны были посадить в тюрьму для магов. И если уж академия платила по пять леонов стипендии, то устроить нормальную кормежку в своей тюрьме для нее не было накладно.
Пообедав, я поставил поднос на пол и измерил камеру шагами. Пять на пять. Затем подошел к стене, противоположной двери. Подпрыгнул, зацепился пальцами за краешек окна и, подтянувшись, выглянул наружу. Ничего особенного не увидел – кусочек убогого дворика и высокую стену, которая, видимо, окружала тюрьму. Оказалось, что пол камеры находился примерно на одном уровне с землей. Первый этаж.
Больше занятий я себе придумать не смог, поэтому просто рухнул на койку и опять уставился в потолок.
Надеюсь, ждать придется не очень долго, иначе я сойду с ума. Не думал, что полное одиночество – это так тяжело.
Кто-то на небе все же услышал мои мольбы, потому что всего через час послышался лязг железного запора и дверь камеры отворилась. Я поднялся с койки, глянул в проем.
– Вэй’иллоский, на выход, – сказал пухлый тюремщик.
За дверью меня ждали три человека. Двое других были стражниками в полном воинском облачении.
Я молча вышел из камеры и встал перед тюремщиком.
– Ваши руки, пожалуйста.
На запястья мне человек нацепил кандалы, на широких браслетах которых красовались замысловатые руны.
– Теперь наклоните голову.
Тут же на шею мне были надеты несколько амулетов. Насколько я понял, все эти побрякушки лишали меня способности колдовать. Мои познания в этой области оставляли желать лучшего, но я точно помнил, что одна из висюлек – деревянный круг с вырезанными на нем знаками воды, огня, земли и воздуха – связывала способность управлять стихиями, то есть создана была для людей и кроверов. И зачем, спрашивается, украшать этой штукой шею эльфа, который по определению не может быть стихийником? Наверное, такие уж здесь порядки. Сказали тюремщику, какие амулеты надевать на заключенных, вот он их и пялил, а различать, что для кого, уже не его дело.
– Заключенный Вэй’иллоский, сообщу только, что вас собираются доставить в суд. Вопросов не задавать и следовать за нами молча. Все равно я не имею права отвечать, – строго произнес тюремщик.
Один из солдат зашел мне за спину и завязал глаза черной повязкой.
Ого! Вот это предосторожности! На меня не только понавесили побрякушек, лишающих сил, отрезающих связь с источниками всех видов, да еще и глаза завязали, чтобы я не мог сконцентрироваться на каком-либо объекте, что обязательно для большинства заклятий.
Меня под руки повели к выходу. Немного поблуждав, мы оказались на улице. Погодка, надо отметить, стояла отличная – я ощутил на коже прикосновение теплых лучей Атика. Волосы шевелил нежный ветерок.
– Помогите ему, – раздался рядом со мной голос тюремщика.
Меня подвели к карете, открыли дверцу и аккуратно запихнули внутрь. Следом залезли стражники и тюремщик. Как я понял, что меня тащат именно к карете? Элементарно – благодаря острому слуху я прекрасно различал все оттенки звуков: как переминаются с ноги на ногу и тихонько фыркают лошади, да и дверца немного скрипит.
Ехали мы довольно долго, наверное, около часа. Видимо, тюрьма находилась на окраине или вообще за чертой города, тогда как здание суда было в центре. По пути никто не проронил ни слова. Только когда экипаж остановился, тюремщик тихо сказал:
– Приехали.
Конвоиры помогли мне выбраться и повели вперед. Стражники оказались настолько милы, что даже сообщили мне о ступеньках, которые вели к зданию суда. Я услышал звук отворяющейся двери, и мы вошли. Внутри наш путь продолжался по прямой. Зал, еще один и еще – то, что мы переходили из одного помещения в другое, было понятно из-за легкого шелеста открывавшихся дверей. Вокруг туда-сюда сновали люди (ну, может, и нелюди тоже). Отовсюду слышались споры, ругательства, кто-то кому-то что-то приказывал, – в общем, работа у всех кипела. Наконец мы остановились, и с моих глаз сняли повязку. Я находился в комнате для ожиданий.
Передо мной стояли два человека. Маги. Люди были одеты в синие мантии, что означало службу в страже города. Конвоиры молча развернулись и покинули комнату.
– Следуйте за нами, – обратился ко мне один из чародеев.
Он распахнул двери, и мы вошли в зал судебных заседаний. Помещение поражало своими размерами. В таком запросто можно банкеты устраивать. Впереди тянулись ряды скамей, на которых сидели люди. Здесь были преподаватели и студенты академии – много знакомых лиц, хотя и неизвестные мне тоже присутствовали. Подведя меня к трибуне, похожей скорее на загончик, маги встали по бокам. Передо мной возвышался огромный стол для судей, которых в зале, кстати говоря, еще не наблюдалось. По правую сторону от судейского стола имелась трибуна для свидетелей. Сейчас рядом с нею стоял высокий худой человек с длинными гвардейскими усами, в такой же синей мантии, как и стражники, только у него на груди красовалась нашивка в виде топора и плахи. Символ Ирриды – богини правосудия и по совместительству возмездия. Этот человек будет моим обвинителем. А где же моя защита? И вообще, зачем весь этот балаган? Ведь против меня ничего нет толком, не могли же они назначить суд без следствия?!
Усатый вдруг оживился и прокричал:
– Всем встать!
Толпа позади меня повиновалась, а мне даже и напрягаться не пришлось, потому что сидеть в принципе было негде.
В зал вошли судьи. Девять человек, среди которых я, к своему изумлению, увидел ректора академии. Жюри уселось за стол, и ректор произнес:
– Судебное заседание объявляется открытым. – Его голос прозвучал неожиданно громко.
– Рассматривается дело об убийстве профессора Алишера Ибн Хаади! – начал обвинитель. – Преступление было совершено в промежуток от восьми до восьми тридцати вечера подсудимым Лэйариелом Вэй’иллоским. По нашей версии обвиняемый затаил злобу на преподавателя за то, что тот якобы предвзято к нему относился. Прокравшись вечером в аудиторию, Вэй’иллоский вонзил нож в спину профессора, который уснул за столом после напряженного рабочего дня. На месте преступления Лэйариела застал один из наших свидетелей.
Что за глупости?! Какая злоба? Кто вообще позволил этому идиоту выступать за обвинение?
– Ваша честь, разрешите обвинению вызвать вышеупомянутого свидетеля, – продолжил усатый.
Ректор слегка кивнул. К трибуне подошел уже знакомый мне студент.
– Расскажите, пожалуйста, обо всем, что вы видели в день убийства, – обратился к нему обвинитель.
– Значит, задержался я на дополнительных занятиях до вечера, – начал парень, заметно нервничая. – И собрался наконец домой. Я случайно оказался в коридоре, где находится кафедра алхимии. Проходя мимо аудитории профессора Алишера, услышал какие-то подозрительные звуки. От природы я человек очень любопытный, потому решил заглянуть. И там я увидел, как этот эльф, – парень ткнул рукой в мою сторону, – вытаскивал из спины профессора нож! – Последнюю фразу студент буквально прокричал.
– Успокойтесь, пожалуйста, и продолжайте, – ровно сказал обвинитель.
Что за бред?! Как он такое мог видеть, когда нож так и остался в теле Алишера! Ну по крайней мере, до того момента, как меня оглушили, он оставался там. И что значит: «случайно оказался в коридоре»? Парень лгал. Зачем? Мы даже не были знакомы, значит, никаких личных счетов у него ко мне не имелось. Подкуплен? На него кто-то надавил?
Студент сделал глубокий вдох и продолжил:
– Он заметил меня и попытался напасть. Я хотел достать его Воздушной стеной, но эльф был слишком ловок: от заклятия увернулся, а нож выронил. Затем появился… – он испуганно запнулся, – Протерий. Он приказал мне бежать к ректору, что я и сделал. Больше я ничего не видел.
– Милорд ректор, этот студент посещал вас в тот день примерно после восьми тридцати вечера? – обратился обвинитель к главе академии.
Чародей лишь кивнул в ответ.
– Вы можете быть свободны. У обвинения больше нет к вам вопросов, – сказал усатый.
Бедняга, чувствовавший себя неловко, быстро удалился.
Обвинение, обвинение… А где же моя защита?
Дальше все происходило, как в театре безумцев, поставивших спектакль только для одного зрителя. Действие казалось абсолютно нереальным, наигранным, но, надо заметить, хорошо отрепетированным. Свидетели сменялись с такой же скоростью, как сменяются актеры-статисты в постановках. Я не считал, сколько их было. Но все они в один голос утверждали, что я находился в плохих отношениях с профессором Алишером. Один рассказывал, что видел, как я с ним ругался, другой говорил, будто слышал от меня, что я хочу отомстить преподавателю. Верхом оригинальности стало повествование одного студента, который, по его словам, наблюдал за мной, когда я покупал в оружейной лавке тот самый нож.
Смущало еще одно обстоятельство. Почему после первого свидетеля не выступил Протерий, чтобы подтвердить его слова? Да и в зале суда дядьку я не увидел.
Поток свидетелей наконец иссяк. Обвинитель кашлянул в кулак и обратился к ректору:
– Милорд, разрешите вызвать того, кто проводил расследование этого дела, дабы предоставить неопровержимые улики вины Вэй’иллоского. Уверяю вас, после этих доказательств вы не будете сомневаться в том, какой приговор вынести.
И снова ректор только кивнул. Язык проглотил, что ли?
– Уважаемый профессор Ремиел Иль’марейский, прошу вас занять место свидетеля.
Чеканя шаг, к трибуне подошел мой преподаватель по управлению элементами природы. Как обычно, на нем был костюм темно-зеленого цвета, похожий скорее на военную форму, и солдатские сапоги. В отличие от других профессоров академии, Ремиел не переносил чародейские мантии. Я уважал этого эльфа. Хоть он и бывал жесток со своими студентами, но дал нам гораздо больше знаний, чем все остальные преподаватели академии вместе взятые. Неужели и он даст какие-нибудь глупые показания против меня? Если остальных свидетелей можно было подкупить или просто надавить на них, то в благородстве профессора Ремиела я не сомневался. Он никогда бы не поступил подло.
– Говорить я буду кратко, изложу только факты, – тем временем начал Ремиел. – Я лично руководил расследованием этого дела. Для начала хочу сообщить, что мы нашли владельца лавки, в которой было куплено орудие убийства. Этот человек утверждает, что нож приобрел эльф. Замечу, что профессор Алишер Ибн Хаади был привязан к стулу за ноги гибкими побегами, выращенными прямо из мебели. Я преподаю у эльфов академии и знаю магический почерк каждого студента, потому могу с уверенностью сказать: это работа Лэйариела, – кивок в мою сторону. – И в заключение хотелось бы добавить, что на ноже был обнаружен отпечаток ауры Вэй’иллоского. Все данные запротоколированы.
Не дожидаясь, пока ему позволят уйти, профессор Ремиел покинул трибуну и сел на свое место.
– Да что за мортовщина здесь вообще происходит?! – закричал я и… и не услышал собственного голоса.
Один из магов, стоявших по бокам, сильно сжал мне локоть, давая понять, что дергаться не стоит.
Я слышал все, что происходило в зале, но сам не мог произнести ни слова. Значит, кто-то наложил на меня заклятие безмолвия. Из-за кучи амулетов, ограничивающих мои возможности, я даже не почувствовал этого.
Тем временем его магичество Борей Алафирский поднялся из кресла. В зале сразу наступила полная тишина. Ректор свысока окинул всех тяжелым взглядом. Глаза наши на секунду встретились, и мне показалось, что маг слегка улыбнулся. Нет, почудилось, наверное… Когда чародей заговорил, лицо его было совершенно бесстрастным:
– Обстоятельства дела ясны как светлый день. Посовещавшись, я и господа судьи решили, что подсудимый виновен в совершенном преступлении и приговаривается к высшей степени наказания…
Неужели казнь?!
– …К высшей степени наказания для мага! – заключил ректор. – Печати четырех путей и десяти годам заключения!
Послышались удивленные возгласы, зал зашептался.
– Приговор будет приведен в исполнение через неделю, считая с сегодняшнего дня. На этом заседание объявляется закрытым. Уведите преступника.
С момента оглашения приговора у меня будто выбили весь воздух из легких, лишили тело скелета. Мозг напрочь отказался воспринимать действительность, тело не слушалось. Все дальнейшее было покрыто какой-то блеклой дымкой. Смутно помню, как меня вывели: здание суда, залы, карета, расплывающийся пейзаж – и вот я очнулся в камере, будто и не было этого чудовищного представления.
В чувство меня привел скрежет металла, возвестивший о том, что ужин подан.
Что вообще происходило на суде? Предельно ясно, что все это было подстроено. Но зачем? Решили быстро найти козла отпущения? И как, как меня вообще могли приговорить к ТАКОМУ за преступление, которого я не совершал?!
Печать четырех путей… Нет страшнее наказания для мага. В мире есть только четыре вида магии: стихийное волшебство, магия Листвы, шаманство и некромантия. Печать блокирует их все. Сведения о том, кто ее придумал, затерялись в веках, известно лишь, что изобретена она была очень давно. Эти чары просто-напросто отрезали любое существо, обладающее силой, от источника. Можно сказать: «Ну и что, живут же себе спокойно другие – те, кто не был рожден магом». Но это не так. Любой, кто коснулся источника, уже не является обычным представителем своей расы. С этого момента как будто открывается второе дыхание, и для выживания нужен не только кислород, но и магия. Если перестать дышать – погибнешь, если перережешь связь с источником – тоже, только не так быстро. Все зависит от силы воли обреченного. Одни проживали месяц, другие год. Максимальный срок – десять лет. Большинство просто кончало жизнь самоубийством. Теперь и мне суждено было сгнить в камере, умереть от истощения.
Есть, конечно, не хотелось. Поэтому, не притронувшись к еде, я опустился на койку и попытался уснуть. Но и сон ко мне не шел. Я просто лежал и смотрел в стену. Через некоторое время мой разум погрузился в какую-то полудрему. Глаза были открыты, но сознание блуждало далеко. Провалялся я довольно долго, а когда очнулся, в камере уже было совсем темно. Из своеобразного транса меня вывел странный звук, нарушивший ночную тишину камеры. Это было похоже на легкое царапанье чего-то острого о камень. И доносился этот шум из-под пола. Может, крысы? Я встал и подошел к каменной плите, находившейся посредине камеры. Звук доносился прямо из-под нее. Присев на корточки и наклонив голову, я стал прислушиваться к странному шуму. Он становился все отчетливее, будто приближался из глубины. Затем плита резко дернулась вверх. От неожиданности я отскочил назад и шлепнулся на пол, больно ударившись копчиком.
Прямоугольный камень начал медленно подниматься, и, когда он оторвался от пола, я увидел то, что его двигало. Это были сплетенные корни какого-то дерева. Действуя, словно огромные могучие руки, они аккуратно, без лишнего шума, положили плиту справа от образовавшейся дыры и сразу нырнули внутрь, обдав камеру фонтаном земляных комьев.
От удивления и (чего уж таить) страха я так и замер, сидя на полу и наблюдая за отверстием. Вдруг оттуда появились уже настоящие руки с длинными тонкими пальцами и уцепились за край плиты. Затем показалась присыпанная землей голова с коротко стриженными светлыми волосами.
– Здравствуйте, Вэй’иллоский.
Мара
В шесть утра я уже стояла перед кабинетом Атиуса. Вчера маг ничего не сказал ни о времени, к которому положено явиться, ни о месте, где он будет меня ждать. Поэтому я рассудила, что лучше прибыть раньше, чем опоздать. Ну а отыскать кабинет главы охранной службы было и того проще. Поймала в коридоре заспанного лакея, он меня сюда и привел.
– Входи, Мара, – раздался из-за двери негромкий голос.
Комната, в которой я очутилась, ничуть не напоминала о должности Атиуса. Ни тебе оружия на стенах, ни доспехов по углам. Но и излишней роскошью кабинет тоже не блистал. Так, безликое какое-то помещение. Белые стены, серая мебель, длинные шкафы со стеклянными дверцами, сквозь которые видны были корешки многочисленных книг. Маг сидел в углу, в кресле с высокой прямой спинкой, которое даже на вид было неудобным. Закинув ногу на ногу и скрестив руки на груди, он с улыбкой наблюдал за мной.
– Я доволен, – сказал он, – не будучи оповещена о времени, ты пришла рано. И не стала отговариваться незнанием. Кстати, теперь я буду обращаться к тебе по имени и на «ты». Не против?
Я молча покачала головой. В языке орков не имеется разделения на «ты» и «вы», так что я долго вообще не могла понять смысла такого обращения.
– Ты тоже можешь не утруждаться церемониями, – продолжал Атиус, – все мы делаем одно дело, и бывает, что иной раз не до субординации. Поэтому я общаюсь с подчиненными запросто…
Казалось, маг еще долго мог разглагольствовать на эту тему, но в дверь постучали.
– Ага, вот и твой напарник на сегодня! – улыбнулся Атиус. – Думаю, ты будешь приятно удивлена.
И он не ошибся: при виде смуглой улыбающейся физиономии Ала – своего товарища по школе мордобоя – я искренне обрадовалась.
– Мы набирали охранников, а Вельш дал ему отличные рекомендации, – пояснил маг. – Итак, ваше первое задание… – Он достал из ящика стола толстый запечатанный конверт и подал его мне. – Эти бумаги вы должны доставить в Хадар, графу Чиприано. Это личная корреспонденция. Назад повезете деньги. Срок вам до завтрашнего вечера. Поскольку вы новички, с вами отправляется… да хоть Буч. Вопросы есть?
– Нет, – хором ответили мы.
Я не стала уточнять у мага, где находится этот самый Хадар. Не зря же мне дали в напарники Ала, который был местным жителем и не раз хвастался, что знает Арвалийскую империю так же хорошо, как свою собственную кухню. Да и этот самый Буч тоже наверняка с дорогой знаком.
– Если нет, то у вас час на сборы. Это на расходы, здесь двадцать крионов. – Маг передал мне небольшой кошелек. – Ал, на конюшне тебя ждет оседланная лошадь. Мара, думаю, предпочтет ехать на своем жеребце. Ступайте. Ах да. Перед отъездом загляните к портному, пусть снимет мерки. Когда вернетесь, форма графской охраны будет готова…
На кухне веселый повар выставил перед нами завтрак, больше похожий на званый обед. Еды в доме графа Стоцци не жалели. Плотно перекусив, мы заглянули к портному, мастерская которого находилась в пристройке к особняку. Потом разошлись, чтобы взять оружие, и встретились уже на конюшне.
– Отличный конь! – приговаривал молодой конюх, подводя меня к стойлу Зверя. – Правда, злой немножко. Чужих не жалует…
Словно в подтверждение этих слов, жеребец недовольно фыркнул и посмотрел на меня с укором, будто говоря: «Ну и где ж ты шлялась? Я же переживал!»
– Он просто волновался, – пояснила я, седлая коня. – Ничего, теперь постараюсь сама за ним ухаживать.
Неподалеку Ал выводил из стойла уже оседланного мощного рыжего жеребца.
– Смотри-ка ты, такого красавца для меня не пожалели! – восхищался он.
– Далеко до Хадара?
– Если сейчас выедем, то завтра к обеду должны добраться, – ответил Ал. – Это еще смотря по какой дороге. Если по старой, то и к утру успеем. Но лучше бы по главному торговому тракту. Чуть медленнее, но вернее.
На выезде из графского двора нас ждал Буч – плотный широкоплечий мужчина в черной форме охранника.
– Что так долго? – бормотнул он вместо приветствия, посылая лошадь вперед.
Мы тронулись бодрой рысцой – как я успела узнать, имперские законы запрещали быструю езду по городским улицам. Буч ехал чуть впереди, даже спиной умудряясь выразить простую мысль: он здесь старший, а мы – лишь неопытные новички. Меня его поведение нисколько не раздражало. Все правильно. Никто не обязан принимать нас с распростертыми объятиями, пока мы не покажем свои воинские умения. А вот Ал, похоже, злился.
– Не нравится мне все это, – говорил он, ничуть не заботясь о том, что Буч мог его услышать. – Если эти бумаги – всего лишь личная корреспонденция, то какого морта к ним приставили аж троих охранников? Могли бы с голубиной почтой послать или, как все, с курьером.
– Ты же слышал, назад мы повезем деньги.
– Тогда почему охранников так мало? – тут же вопросил напарник.
– Может, и денег мало, – пожала я плечами.
– Тогда зачем же три охранника?!
– Разговорчики! – рявкнул Буч.
Мы выехали за город. Впереди лежал широкий тракт, запруженный телегами, подводами и целыми обозами. По обочинам в обе стороны двигались пешие путники. Я решила уже, что и тут не получится отвести душу в скачке, но Буч указал на узкую ровную полосу в нескольких шагах от обочины. Эта дорога, по которой лишь изредка пролетали верховые, шла параллельно тракту.
– Почтовая, для государственных нужд, – пояснил парень.
Мы провели в пути весь день, остановившись всего один раз на обед в придорожном трактирчике. Ничего особенного не происходило: никто на нас не нападал, не пытался остановить. Ал, похоже, забыл о своих подозрениях. Атик ушел за горизонт, на землю опустились холодные осенние сумерки. «Пора бы уже остановиться на ночлег», – подумала я. Словно подслушав мои мысли, Буч указал на виднеющийся впереди длинный двухэтажный дом.
– Постоялый двор. Заночуем там.
Вывеска на сером здании гласила: «Веселый путник». Рядом был изображен коренастый, похожий на гнома бородатый мужичок, растянувший рот в блаженной улыбке. В одной руке он держал дорожный посох, другой обнимал пузатый пивной бочонок. Веселым был не только путник на вывеске, но и сам хозяин этого заведения. Видно, дела у него шли отменно – очень уж удобно был расположен постоялый двор.
– Два криона за комнату, – жизнерадостно сообщил он, – ужин в стоимость не входит.
Я хотела было взять одну комнату на всех, но Буч запротестовал:
– Бери две! Это позволяется. Ты ведь женщина…
– Деньги вперед, – заявил хозяин, – сами понимаете, дорога…
Пожав плечами, я отвязала с пояса кошелек и принялась отсчитывать крионы. Вдруг на моей ладони блеснул желтый кругляшок. Леон. Странно. Наверное, Атиус положил его по ошибке. Решив вернуть монету по возвращении, я опустила ее обратно в кошелек.
Мы отвели лошадей на конюшню и отправились в трактир. Я заказала служанке три больших порции рагу.
– И кувшин эля, – добавил Буч. – Вы чего? – рассмеялся он, глядя на наши недовольные лица. – Когда еще доведется поразвлечься? Поручение-то пустяковое!
– Я не пью, – насупился Ал.
Врал, конечно. Помнится, во время учебы пару раз он с Ником наведывался в кабачок и возвращался оттуда изрядно навеселе, за что бывал жестоко наказан Вельшем. Костолом давал тогда парням на тренировке двойную нагрузку. «Чтобы хмель выветрился из дурных голов», – как он выражался. Но я не стала разоблачать Ала. Угодно врать – пусть его, лишь бы результат был правильный.
– Ну а ты, красотка, выпьешь со мной? – спросил Буч, наливая в глиняную кружку сладко пахнущий грушами напиток.
Я отказалась. Конечно, когда из Ятунхейма выходили голодные твари, я сражалась наравне с мужчинами. Но вот после никогда не принимала участия в пирушках в честь победы. И не потому, что так уж скромна и стыдлива. Просто зачем нарываться на неприятности? Кто– нибудь из захмелевших воинов сразу же попытался бы ухватить меня за волосы и оттащить к себе в шатер. Да и не нравился мне никогда вкус можжевеловой медовухи. А больше у нас в Т’харе ничего не пьют…
– Ладно, мне же больше достанется, – миролюбиво заметил Буч.
– Только платить будешь из своего кармана, – ответила я.
– Ну ты и жадная, орка! – расхохотался парень. – Ладно, сам заплачу!
Мы с Алом давно уже поужинали и мечтали отправиться на боковую, но Буч все продолжал наливаться элем. Глядя на его раскрасневшуюся рожу, я грустно размышляла: а кто за кем тут присматривает? Ну и работнички у графа! А Атиус еще хвастался, мол, лучших охранников набирают! И что мне теперь делать? Доложить магу о поведении его подчиненного? Не по-товарищески как-то… Те же сомнения читались на лице Ала. Между тем Буч затянул разухабистую песню и заказал еще выпивки. К нашему столу подошел высокий, дорого одетый мужчина и, показывая нераспечатанную колоду карт, вкрадчиво поинтересовался у Ала:
– Господин не желает составить компанию?
– Нет, – отрезал тот.
– Тогда, может быть, вы, леди?.. Понял-понял, простите за беспокойство, – откланялся он, наткнувшись на мой злобный взгляд.
– Что делать будем? – спросила я, кивая на Буча.
– Может, пусть сидит на радость трактирщику? – предложил Ал. – Ведь мы отвечаем не за него, а за бумаги.
По идее, так и получалось. Атиус не давал никаких распоряжений насчет спутников, да и правил я от него не услышала. Но твердо помнила наставления Вельша, из которых следовало, что выполнение задачи – прежде всего. С другой стороны, ситуация складывалась больно уж нелепая. Потерять товарища в бою – это одно, оставить под столом в трактире – совершенно другое. Буч приканчивал уже третий кувшин.
– Отвлеки его, – буркнула я, поднимаясь со скамьи.
Мгновенно сообразив, что от него требуется, Ал спросил у парня:
– А ты знаешь песню про веселую девчонку?
Пока они вдвоем горланили: «Эй, веселая девчонка, выпей с нами, скинь юбчонку…» – или еще что-то вроде этого, я быстро обогнула стол. Примерилась и аккуратно ткнула Буча в шею, надавив нужную точку. Тоже, между прочим, Вельш с Атиусом учили. Воин запнулся на полуслове и уронил голову на стол. Ничего, до утра проспится – потом и не вспомнит, что с ним случилось. Голова только немного поболит. Но она у него так и так болеть будет. Расплатившись со служанкой, мы с двух сторон подхватили незадачливого охранника и препроводили его в комнату.
– Спасибо, – с облегчением выдохнул Ал, – наконец-то посплю…
Я отправилась к себе с тем же намерением. Как же я заблуждалась. Только взялась за ручку двери, мечтая об отдыхе, как…
– Купите кинжал, леди!
Из-под ног вывернулся шустрый парнишка. Помахивая полотняным свертком, пропищал:
– Пятипалый, из каямской стали. Дешево отдам!
Я рассмеялась:
– Ты ври, да не завирайся! Такого не бывает!
– Нет, бывает! – упорствовал мальчишка. – С диким узором! Смотрите сами, леди! – и откинул серую ткань.
Я бросила мимолетный взгляд, уверенная, что незадачливый продавец пытается меня обмануть. За время, проведенное в людских землях, я уже привыкла к тому, что торговля здесь чаще всего ведется нечестно. У этого оборванца просто не могло быть подобного чуда.
Оружие из Каяма я видела всего два раза в жизни. Меч из этой чудесной стали был у Бертарда. Вождь выменял его на семь коней и ни разу не пожалел об этом. Вельш Костолом на занятиях показывал каямскую саблю из своей коллекции и подробно рассказывал о ее происхождении. Секретом ковки этой стали владели только гномы Каяма – маленькой горной страны. Костолом говорил, что они берут сталь двух видов – мягкую и твердую, складывают слоями несколько полос и проковывают. Потом получившуюся полосу сгибают, снова нагревают и проковывают. Так делается много раз. В конце концов из-под рук оружейников выходят удивительные клинки. Они невероятно прочны и остры. Но не только эти качества привлекают истинных знатоков. Оружие из каямской стали еще и очень красиво. Его ни с чем не спутаешь – серые волны, разбегающиеся по светлому серебристому полю, делают каждый клинок неповторимым. В Каяме умеют ковать так, что эти узоры становятся правильными, складываются в орнамент, буквы или цифры. И все же сердцу воина милее оружие с диким узором – сделанное для боя, а не для украшения…
И вот сейчас в руках мальчишки под тусклым светом маленького фонарика, висящего в коридоре, загадочно поблескивал кинжал из Каяма. Впрочем, его можно было назвать и мечом. Тяжелый, многодольный, с изогнутой гардой и необычным треугольным клинком – очень широким у основания (потому так и называется, что ширина равна пяти пальцам) и резко сужающимся к острию. Такой меч-кинжал очень удобен, его носят у поясницы, располагая горизонтально так, чтобы можно было вытащить левой рукой. Не веря своим глазам, я осторожно прикоснулась к прохладному металлу кончиками пальцев. Пятипалый – оружие редкое. Я знала о нем только по рассказам Вельша. Он говорил, что такие кинжалы распространены лишь в далекой западной стране Селабрии. Чтобы добраться до нее, надо пересечь море, а потом еще долго путешествовать по суше. Между тем Каям находится в противоположном конце света, на востоке. И там делают совсем другие клинки. Такого просто быть не могло, и тем не менее пятипалый из каямской стали лежал передо мной, опровергая все мои познания об оружии. И как же он был прекрасен!
– Подержите в руке, леди, – искушал мальчишка, – попробуйте, удобно ли?
Рукоять легла в ладонь так, словно этот кинжал ковался специально для меня. Я вернула его, не сдержав вздоха сожаления.
– Я не могу его купить.
– Почему? – удивился паренек.
– У меня нет денег. А ты лучше заверни его. А то, не дай Тир, отберут еще. Вещь дорогая.
– Не дороже денег, леди! – нахально прищурился мальчишка. – Всего один золотой! Купите, не пожалеете!
– Ступай. – Я достала из кармана ключ, сунула в замочную скважину. – Говорю тебе, у меня денег нет.
– Ай, лукавите, леди! – не унимался малолетний торгаш. – Я видел, как вы с хозяином расплачивались. У вас и беленькие имеются, и даже один желтенький!
Как ни замечателен был кинжал, его обладатель начинал меня раздражать.
– Это не мои деньги! – прикрикнула я. – Иди отсюда!
– Я еще завтра вернусь, а вы подумайте! – вместо прощания заявил наглец.
Я наконец-то вошла в комнату и первым делом, сдернув с кровати ситцевое покрывало, набросила его на небольшое зеркало, висящее над комодом. Потом скинула сапоги и рухнула на кровать, намереваясь как следует выспаться. Не тут-то было. Тут же в дверь забарабанили, и женский голос пропел:
– Купите коня, красавица!
– Не нужно, уходите…
Немного поговорив о достоинствах скакуна, женщина удалилась. Я закрыла глаза… стук в дверь…
До середины ночи ко мне в комнату ломились люди. Мне предлагали: купить оружие, заморские ткани, какие-то необыкновенные украшения, скотину, диковинные сладости, узнать свою судьбу, сыграть в кости и карты. Под конец я даже перестала отвечать и наверное сумела бы уснуть, если бы не последний посетитель, который очень настойчиво навязывал свою любовь. Этого я уже не выдержала, распахнула дверь и, обнаружив за ней разодетого, пахнущего пряностями молодого мужчину, аккуратно подняла его за шиворот, пронесла через весь коридор и спустила с лестницы. После этого меня оставили в покое, и я спокойно проспала до утра.
– Это не постоялый двор, а дом терпимости, разрази их Зул! – возмущался Ал, когда утром мы покидали излишне гостеприимное местечко. – Ко мне всю ночь стучались то торговцы, то шлюхи, то игроки!
Я со смехом рассказала о своих приключениях.
– Понятненько… – протянул парень и надолго замолчал.
Не знаю уж, что он понял из моего рассказа. Да мне это и не было интересно. Главное, дурацкий дом с его дурацкими обычаями остался позади.
Буч, хмурый и помятый после вчерашнего, по-прежнему ехал немного впереди и в разговоры с нами не вступал.
К обеду мы прибыли в Хадар – маленький тихий городок, расположенный в чашеобразной долине. Даже я, со своим небольшим опытом жизни среди людей, поняла, что Хадар очень богат и красив. Все дома в нем были сложены из белоснежного камня, а между ними журчали и переливались фонтаны, каждый из которых имел неповторимую форму. Одни взметали струи высоко в небо, другие были украшены удивительными статуями, из третьих доносилась музыка. Имелись даже фонтаны, из которых била вода, окрашенная во все цвета радуги.
– Город ста фонтанов, – нехотя буркнул Буч, – так его и называют. Здесь стоят резиденции арвалийских богачей. А вон и дом графа Чиприано. Тот, с золоченой крышей.
У ворот огромного особняка нас встретил разодетый слуга (я никак не могла привыкнуть к тому, что на одежде мужчин, открывающих двери в богатых домах, висело огромное количество блестящих украшений).
– Пройдите в приемную секретаря, – важно произнес он.
Оставив лошадей на конюшне, мы вошли в дом и попали в большую комнату, где за столом восседал совсем молодой человек в аккуратном сером костюме. Черные волосы юноши были так тщательно прилизаны, что, казалось, прилипли к черепу.
– О, здравствуй, Буч! Ты как обычно?
Важно кивнув, наш спутник опустился на мягкий диван.
– Ну давай сюда! – нетерпеливо проговорил секретарь.
– У нее, – лениво ответил Буч, указывая на меня.
– Очень хорошо! – неизвестно чему обрадовался юнец.
Он немного помолчал, с интересом рассматривая мое лицо, затем, догадавшись, что я не понимаю, чего от меня ждут, проговорил:
– Письмо для графа Чиприано у вас, леди?
– Да.
– Так давайте, давайте его сюда, милая! Время не ждет!
Это немного удивило меня. Атиус ясно сказал: передать послание графу. О секретаре речи не было.
– У меня распоряжение вручить бумаги графу, – возразила я.
Молодой человек закатил нахальные глазки к потолку, словно призывая богов в свидетели моей тупости, потом чуть ли не по слогам произнес:
– Я – помощник графа, леди. Поэтому вы должны отдать корреспонденцию мне. Понимаете?
– Слушай, помощничек, будь повежливее, – вмешался Ал. – Нам приказано доставить бумаги графу Чиприано. Ему и отдадим. В руки.
Карие, маслено поблескивающие глаза секретаря забегали.
– Граф занят, будет нескоро. Вы можете мне доверять, господа.
– А мы никуда не торопимся! – заявил Ал, вольготно развалившись на диване. – Подождем.
Буч, с любопытством наблюдавший за перепалкой, счел необходимым вмешаться:
– Все в порядке, ребята. Давайте письмо. Я всегда так делаю.
Что-то в его голосе показалось мне подозрительным. Пожив среди людей и немного узнав их обычаи, я уяснила себе, что нельзя безоглядно верить их словам и обещаниям. Да и вчерашнее поведение Буча не располагало к доверию. Я молча сложила руки на груди, показывая, что разговор закончен и письмо останется на своем месте до прихода хозяина дома.
– Хм… ушлые у тебя ребятишки, – усмехнулся секретарь, – придется делиться, а, дружище?
– Да уж… – неохотно протянул Буч. – Погоди, Микки, мы скоро вернемся, – и, обращаясь к нам, добавил: – Выйдем на минуту. Слушайте, – сказал он, когда за нами захлопнулась дверь приемной, – заработать хотите?
– Смотря как, – недобро прищурился Ал.
– Отдайте Микки письмо. Он аккуратно вскроет конверт, прочтет бумаги и снова запечатает. Никто ничего не заметит, а вы получите пять золотых.
– Зачем? – продолжал допытываться Ал.
– Откуда я знаю? – досадливо воскликнул Буч. – Видимо, работает на другого торговца. Шпионит, понимаете? Мне-то какая разница? Главное, он хорошо платит и держит язык за зу…
Договорить он не успел. Кулак Ала впечатался в его живот. Воин, по случаю похмелья с утра не надевший кольчугу, перегнулся пополам, хватая ртом воздух. Из всего сказанного я сделала только один вывод: Буч – предатель. Остальное мне было неинтересно. Я заломила ему руки, Ал отобрал меч и дагу, ловко обхлопал одежду и сапоги, вытащил из-за голенища небольшой нож, осмотрел и деловито спросил:
– Что делать будем?
– Отпустите, идиоты! – прокашлял Буч.
– Молчать! – Ал снова ударил парня под дых.
– Что здесь происходит? – раздался сердитый крик.
К нам спешил маленький толстый господин в сером костюме. Он словно шарик катился по длинному коридору, подпрыгивая от нетерпения, и еще издали кричал:
– Кто вы? И что здесь делаете?
– Пикнешь – убью, – предупредила я Буча, на всякий случай еще сильнее заламывая ему руки.
Не знаю уж, как принято у людей, а мы, орки, грязь из племени не выносим. Раз парень работает на графа Стоцци, значит, и разбираться с ним должен только граф. А другим знать, что в его охране завелся предатель, совсем не обязательно. Своего секретаря хозяин пускай сам разоблачает. Если граф Стоцци сочтет нужным – сообщит ему. В мои обязанности это не входит. Поэтому я вежливо поинтересовалась у толстяка:
– Граф Чиприано?
Человек внимательно оглядел нашу живописную группу, и его круглое лицо просветлело:
– Письмо от моего друга Беньямино, надо полагать?
– Да, – ответила я и снова переспросила: – Вы – граф Чиприано?
– Он это, дура! – с трудом прохрипел Буч.
Я достала из кармана конверт и отдала его толстяку.
– Благодарю, милая леди! – расцвел тот и, больше ничего не спрашивая, прошел в кабинет секретаря.
Вскоре он выкатился обратно, держа в руках аккуратный, мелодично позвякивающий мешочек.
– Вот, возьмите, здесь сто леонов.
Я приняла кошель.
– Сейчас позову дворецкого, он выделит вам комнаты, – сказал граф.
– Да нет уж, благодарим за гостеприимство, мы уезжаем прямо сейчас, – ответил Ал.
– Как вам будет угодно. – Потеряв к нам всякий интерес, толстяк удалился.
– Слушайте, вы все не так поняли… – проговорил Буч.
– Еще что-нибудь скажешь – зубы выбью, – ласково ответил Ал.
Дворецкий, все же вызванный хозяином, отвел нас на кухню, где мы взяли еды в дорогу. После, не отдохнув, отправились в обратный путь. Буч, угрюмый и насупленный, ехал рядом, никак не отвечая на угрозы и проклятия, которыми сыпал в его сторону Ал.
– Он может сбежать, – тихо сказала я.
– Нет, – прищурился друг, – никуда он не денется.
В голосе парня звучала такая убежденность, что я ему почти поверила. Но за Бучем все же присматривала. Ближе к вечеру Ал принялся внимательно приглядываться к постоялым дворам, которые часто попадались на пути.
– Вот этот вроде подходящий, – сказал он, указывая на высокое здание с яркой вывеской.
– Нет. Заночуем в другом месте.
– В каком?
Я молча махнула рукой на густой лес, тянущийся по другую сторону дороги.
– Но зачем? – возмутился парень.
– С постоялого двора легче сбежать. Да и не нужно привлекать чужое внимание. Мало ли что придет в голову Бучу? Затеет драку, например. Там могут оказаться стражники.
Ал собирался было что-то возразить, но потом рассмеялся:
– Как хочешь. Так даже интереснее.
Мы свернули с дороги и въехали под рыжие кроны деревьев. Этот лес мне очень понравился. Он был тихий, какой-то гостеприимный и безопасный. По сравнению с Ятунхеймом, конечно. Наверняка здесь водятся волки и медведи. Но разве могут обычные звери сравниться с тварями Голодного леса?
Отыскав удобную поляну, я в первую очередь расседлала усталого Зверя. Потом насобирала сухих веток и развела костер. Позаботившись о своем коне, Ал начал доставать из дорожного мешка снедь, которой снабдила нас кухарка графа Чиприано. Буч молча сидел чуть в стороне, с неприязнью наблюдая за нашими действиями. Но когда мы сели за ужин, присоединился к нам.
Перекусив, стали располагаться на ночлег. Я нарубила веток, уложила их на землю, потом сгребла на них желтые листья, которыми была усыпана поляна, соорудив себе сухое и удобное ложе. Ал последовал моему примеру.
– Дежурим по очереди. И надо решить, что с этим делать, – сказала я, кивнув на Буча.
– А что с ним делать? – удивился Ал. – Пускай спит.
Я не разделяла его благодушия. Буч – мужик здоровый, опытный воин. И хотя его оружие было у нас, он вполне мог напасть на охранника. Это он сейчас такой тихий и спокойный. Но я на его месте сбежала бы именно ночью. Конечно, ничто не мешало ему сделать такую попытку еще по дороге. Но для того, чтобы скрываться, нужны деньги. Поэтому он мог дожидаться ночи, чтобы попробовать украсть кошель с золотом. Сто леонов – деньги немалые, они изрядно облегчили бы жизнь беглеца. Допускать этого я не собиралась, поэтому выдернула из дорожного мешка веревку, попробовала ее на крепость и приказала Бучу:
– Руки за спину.
– Послушайте, друзья… – примирительно заговорил тот.
– Упырь тебе друг, – ухмыльнулся Ал.
– Ребята, вы все не так поняли…
Мне хотелось отдохнуть, поэтому я попыталась заломить руки Буча назад, но встретила сопротивление.
– Все, уроды, вы меня достали!!! – взревел воин и ринулся в бой.
Он изо всех сил ударил меня по ногам, я не удержала равновесия и упала на спину. Вскочили мы одновременно. Схватка была ожесточенной, но недолгой. Вдвоем с Алом мы быстро скрутили предателя и стянули ему руки за спиной. Буч изрыгал угрозы, подбирая нам достойные имена, перечислил все известные ему ругательства, потом вдруг плюнул и затих, прислонившись к стволу дуба. Больше до утра он не произнес ни звука, чему я очень порадовалась. Хоть спать не мешал.
На рассвете мы развязали Буча и отправились дальше. Остальной путь прошел без приключений, и поздним вечером мы прибыли в Мизар. Первым делом разыскали Атиуса, вручили ему кошелек с леонами, вернули лишние деньги, которые он по ошибке дал нам на расходы, и доложили о предательстве Буча. Маг повел себя очень странно. Он с нескрываемым удовольствием слушал мой рассказ, под конец переспросил:
– Так говоришь, вы его связали? – и расхохотался. – Ладно, ведите сюда этого ренегата.
Увидев мрачную, украшенную синяками физиономию Буча, Атиус развеселился еще больше.
– Что ж ты, дурья голова, не признался? – сквозь смех спрашивал он.
– Да эти Десидовы дети и слушать не стали! – оправдывался воин. – И думаете, они бы мне поверили?!
– Ладно, ступай, – приказал маг, – хоть остальным ребятам не рассказывай, засмеют ведь!
Бросив на нас полный злобы взгляд, Буч вышел. Атиус же, сделавшись серьезным, проговорил:
– Благодарю за службу. Поздравляю вас, вы оба достойно выдержали проверку.
Ал скромно потупился. А я глупо переспросила:
– Какую проверку?
– Обычную, которая полагается каждому новичку, – пояснил Атиус. – Буч – не предатель, Мара. У него было задание выяснить, как вы реагируете на ту или иную ситуацию, каким порокам подвержены, способны ли на предательство.
– Поэтому он пытался нас напоить на постоялом дворе? – запоздало дошло до меня.
– Да. И леон вместо криона я дал тебе не случайно. Это была проверка на честность. Ведь именно в таких мелочах и проявляется способность к воровству. Правда, мне трудно было представить, что может явиться искушением для орочьей женщины-воина. В конце концов я сделал ставку на оружие.
– Для орков не существует искушений, – сквозь зубы процедила я, – мы не занимаемся воровством…
– Не обижайся, Мара, – улыбнулся Атиус. – Я всегда верил тебе. Но пойми, у нас такие правила. И исключений мы не делаем ни для кого.
– Значит, когда Буч уговаривал нас вскрыть письмо…
– Он всего лишь выполнял задание. Только вот реакцию вы выдали неожиданную. – Маг опять рассмеялся. – Обычно удается объяснить новичкам, что это розыгрыш. А вы сразу кинулись в драку… Так или иначе, но все закончилось благополучно. И теперь вы – полноправные члены графской охраны. Добро пожаловать! – Он пожал нам руки. – Можете идти отдыхать. С завтрашнего дня заступаете на службу.
Нет, мне никогда не понять людей! Кстати, о людях… что-то Ал не слишком-то удивился словам Атиуса.
– Ты знал? – спросила я друга, когда мы отошли от кабинета мага.
– Догадался. Еще когда отъехали от постоялого двора. Слишком уж настойчиво к нам приставали с разными предложениями.
– Погоди! Но зачем же ты устроил все это представление? Если ты знал, что Буч – не предатель, для чего тогда его бил?
– А у меня к нему личные счеты! Пока ты в тюрьме прохлаждалась, я тут успел денек побыть. Этот Буч – тот еще кровопийца! Новичков гоняет нещадно, да еще и обожает устраивать тупые розыгрыши. Вот я и поквитался.
– Почему мне не сказал?
– Извини, Мара, – подмигнул этот зловредный сын ятуна, – ты – отличный товарищ и сильный воин. Но надо признать, лицедейка из тебя пока неважная. Ты непременно выдала бы себя. А мне хотелось отыграться на Буче. Деваться-то ему было некуда! Проверка проверкой, но деньги мы назад везли настоящие. Не мог же он от нас оторваться, это значило бы, что он отказался от выполнения задания. И драться насмерть тоже глупо было бы. Вот и пришлось ему все это терпеть, проклиная нашу недогадливость.
Удивительно, но на следующий день откуда-то все охранники узнали о нашей поездке, и Буч надолго сделался всеобщим посмешищем.
Так вот началась наша служба у графа Стоцци. И поначалу она не казалась мне трудной. Даже наоборот, по сравнению с жизнью в Т’харе здешнее существование выглядело легким и безмятежным.
Как только мы вернулись из проверочной поездки в Хадар, Атиус выдал нам форму графской охраны – штаны и куртки из толстой черной ткани. На груди курток сиял вышитый серебряной нитью герб рода Стоцци – лиса, стоящая на задних лапах, а в передних сжимавшая длинный свиток. К форме прилагались: плотный поддоспешник, тонкая легкая кольчуга и твердая остроконечная шапка, при ближайшем рассмотрении оказавшаяся шлемом без забрала, обшитым черной тканью.
– Это так называемый повседневный доспех, – пояснил Атиус. – В аристократических кругах считается дурным тоном появляться в обществе в сопровождении закованных в железо охранников. Этим гость как бы подчеркивает свою трусость, недоверие к хозяину и признает, что ему есть чего опасаться. На случай серьезных путешествий у нас имеются другие доспехи.
Форма была удобной, но все же я с сожалением рассталась со старой пластинчатой курткой и кожаным шлемом. Они казались мне более надежными.
– Напоминаю, – сказал маг, когда мы с Алом, обрядившись в костюмы, предстали перед его строгим взором, – что подписанный вами контракт предусматривает неразглашение полученных здесь сведений. Вам запрещено рассказывать кому бы то ни было о жизни графа и его семьи, внутреннем и внешнем устройстве особняка, встречах, на которых вы станете присутствовать по долгу службы, тренировках, которые я буду проводить. В общем, правило звучит просто: вы должны молчать обо всем. В случае несоблюдения этого пункта контракта тюрьма – это самое меньшее, что вам грозит. Если же ваша излишняя разговорчивость приведет к серьезным проблемам, наказание я придумаю сам. Это понятно?
Мы молча кивнули. Мне не составляло труда выполнить это условие, кстати, вполне разумное. Орки вообще не болтливы, да и друзей у меня в городе не имелось. Алу тоже было бы сложно выносить на публику тайны нанимателя. Согласно контракту, охранники находились в доме двадцать четыре часа в день, шесть дней в неделю. Так что парень, проводивший единственные свободные сутки с молодой женой и новорожденным сыном, вряд ли стал бы тратить драгоценное время на разглашение ценных сведений.
Несколько раз я в качестве телохранителя сопровождала графа на встречи и приемы. При этом мне казалось, что он брал меня с собой не столько ради защиты, сколько для того, чтобы похвастаться перед окружающими. Мое появление вызывало у остальных торговцев явный интерес, который они очень старались скрыть из уважения к графу Стоцци, но неизменно выдавали себя любопытными взглядами и перешептываниями. Конечно, орка-охранница – это даже большая редкость, чем эльфийский маг на службе у человека.
Однажды мне довелось обеспечивать безопасность графини Адель Стоцци – молодой женщины, по человеческим меркам весьма красивой. Эта хрупкая, белокурая надменная особа с ангельским личиком и наивным взглядом круглых голубых глаз отличалась весьма сварливым нравом. Меня она почему-то сразу невзлюбила и, встречая в коридорах дома, сторонилась, делала брезгливую гримаску и морщила точеный носик, будто чувствуя дурной запах. Впервые увидев меня в охране своего супруга, леди Адель громко спросила:
– Зачем вы наняли эту зеленую уродину, милый?
– Вы слишком строги к леди Маре, дорогая, – ответил граф, и мне показалось, что на его губах появилась и тут же исчезла слабая улыбка. – Она отличный воин. Это все, чего я требую от своих телохранителей.
– Леди?! – воскликнула графиня, зябко передернув плечиками. – Право, друг мой, у вас странные представления о леди…
И все же, несмотря на всю свою неприязнь, она упросила мужа, чтобы я сопровождала ее в гости к подруге. Не знаю уж для каких целей.
В нарядной гостиной, украшенной цветами, статуэтками и прочими бессмысленными завитушками, собрались три разодетые, сверкающие побрякушками дамы. Пили чай, сплетничали и обсуждали новые наряды. Я стояла чуть поодаль, изображая мебель и не совсем понимая, какая опасность может здесь угрожать леди Адель. Подружки графини время от времени с любопытством косились в мою сторону.
– Вы так храбры, душечка, – сказала вдруг одна из них, рыжеволосая пышнотелая женщина в зеленом платье. – Неужели вам не страшно находиться рядом с этим чудовищем?
– Да, никогда не знаешь, что в мыслях у дикого существа, – подхватила вторая, худенькая изможденная дама, на голове которой высилась невообразимая башня из черных волос. – Ведь она может напасть!
– Ее нанял муж, – жеманно проговорила леди Адель. – Конечно, Мара на редкость уродлива, но исполнительна и послушна. Как видите, она не реагирует на наши высказывания.
– Послушна? Милая моя, да она просто глупа! – взвизгнула рыжая.
– Возможно, – согласилась графиня. – Я не разбираюсь в этих тварях.
Самое интересное, что беседу они вели на всеобщем, тогда как все были арвалийками. Я внутренне усмехалась их попыткам задеть меня. Что ни говори, они были очень похожи на орок, вечером собравшихся перед шатром и перемывающих косточки соседям. Только кожа белая да одежда попышнее. Только зачем они так старались?
– Тоже мне задачка, – рассмеялся Ал, когда я вечером поделилась с ним своим недоумением. – Ясное дело, графиньке ты не понравилась. Красивая женщина охраняет ее мужа. Ты, конечно, по нашим меркам выглядишь необычно, ну так это часто еще больше привлекает мужчин. Что она должна была подумать? Вот и решила от тебя избавиться. Сделай ты хоть одно резкое движение в ответ на ее оскорбления – мигом понеслась бы к муженьку, жаловаться, что орка на нее напала. Наивная ты, Мара!
Я только пожала плечами. Если мне иногда трудно понять поступки человеческих мужчин, то их женщины – это вообще непостижимые существа! К чести орок надо сказать: им такая пакость и в голову бы не пришла.
Слава Тиру, больше леди Адель не выражала желания, чтобы я ее охраняла.
Так, без особых происшествий и напряжения, протекала служба в охране. Я относилась к работе со всем возможным вниманием, готовясь в любой момент отразить неожиданную атаку и закрыть хозяина своим телом. Но все же какая-то часть моего сознания все время была занята решением одной задачи: кто и зачем убил Ранвальда? Я крутила эту мысль так и этак, придумывая самые разные ответы и тут же в пух и прах разбивая собственные доводы. Конечно, существовала вероятность того, что кто-то свел счеты с моим несостоявшимся женихом. Ранвальд был вспыльчивым, к людям относился враждебно и не считал нужным скрывать свое презрение. Поэтому, даже несмотря на то, что в человеческих землях он пробыл совсем недолго, врагов нажить мог. Хорошо бы так… Но почему-то я в это не особенно верила. Все же мне казалось, что убийство было организовано именно для того, чтобы подставить меня. Иначе зачем были все эти сложности с похищением моего ножа? Гораздо проще прирезать ненавистного орка своим собственным оружием. И вот тут мои размышления заходили в тупик. Кому это было нужно? Сразу же напрашивался ответ: графу. А зачем? Ведь он и так заключил со мной контракт о найме на службу. Заполучить рабыню? Так ведь слишком дорого получается, выгоднее было бы платить жалованье, чем выкупать меня, моего коня и оружие за баснословные деньги. И потом, он сам сказал, что рабы ему не нужны, и простил мне долг. Тупик… А еще мне было непонятно вот что: даже если кто-то неизвестный решил загнать меня в ловушку, как он узнал, что я столкнусь на дороге с Ранвальдом, что произойдет драка? Такое невозможно было подстроить заранее. Следил? Но я бы обязательно заметила. Какая-то человеческая волшба? Возможно. Но почему тогда этот недоброжелатель до сих пор не появился снова, чтобы попробовать разделаться со мной? Еще один тупик…
В конце концов я плюнула и решила не гадать, а принять все как есть. Там видно будет… но разум независимо от моего желания снова и снова возвращался к загадке. Я раздраженно отмахивалась и гнала прочь бесполезные размышления. И только потом, гораздо позже, осознала, в чем была их польза. Незаметно для себя, исподволь, я училась понимать людей, мыслить, как они. Конечно, я не приобрела способности к подлости и предательству, но уже не воспринимала их как нечто невозможное, привыкала к тому, что в человеческом мире они существуют.