ГЛАВА ШЕСТАЯ
Пирс отправил радиограмму Трасту и сразу отправился в библиотеку, в академии она была одна из лучших — кроме всех накопленных знаний, содержащихся в электронном виде на специальных, практически вечных носителях, хранилась еще и вся история заблуждений человечества от прошлого до наших дней.
Разведчик выбрал себе специальную кабинку для чтения секретной информации, потому что она закрывалась на мощный замок в отличие от других, он не боялся каких-то действий Зануды, просто решил, что лишняя осторожность никому не мешает.
Лег в удобное кресло, натянул на голову шлем и погрузился в историческое виртуальное пространство, выбирая все связанное с джиннами, по привычке просеивая и оставляя для себя лишь то, что считал существенным — в основном в мусор летело все, что в той или иной мере касалось религии.
Он не признавал ссылки на бога, уже давно заметив, что в эту тему попадает все, что не удавалось понять. Она уменьшалась с каждым годом, многие из чудес за прошедшие тысячелетия были объяснены более прозаическим вмешательством в жизнь землян чужих, обычно после решения каких-то своих задач быстро покинувших планету, оставив в тяжком недоумении не одно поколение аборигенов.
“Мог ли хоть один из древних чужих создать жизнь на Земле? — задал Пирс себе вопрос и хмуро сам себе ответил: — Да, мог, но явно после этого никогда сюда не возвращался, иначе мы бы не стали такими уродами”.
Он выбрал первый из файлов, в нем была ссылка на старинный энциклопедический словарь.
“…Аравийцам джинны были известны еще до мусульман. Им приносили жертвы, к ним обращались за помощью, и представляли они собой воздушные или огненные тела, обладающие разумом.
Известны случаи, когда они принимали форму змей, скорпионов, лошадей, верблюдов, овец и птиц, а также человека и при этом вступали с ними в интимные отношения…”
Пирс недоверчиво хмыкнул.
Такие истории всегда его завораживали, разобраться, что правда, а что вымысел — невозможно. В те времена человечество всерьез считало, что до Земли есть дело каждому инопланетному существу или богу, а уж затащить красивую девчонку в постель являлось мечтой всех чужих, несмотря на явное различие — в анатомии и генах.
Люди думали, что если программа размножения у них так сильна, то и у инопланетных существ она точно такая же, и те прибывали на Землю только с одной целью — совокупиться со всеми мужчинами и женщинами, и ничто не могло изменить их мысли, даже то, что за прошедшие тысячелетия никто на них так и не позарился.
Инопланетяне не собирались совокупляться с человеком, смысла в этом не было — никак не могло появиться потомство от настолько разных существ.
Больше всего любили залезать к девицам в постель боги, этому посвящено немало страниц в каждой религии, ибо женщины всегда любили приврать…
Разведчик моргнул правым глазом, выбирая следующий файл…
“…Джинны — фантастические существа, сотворенные из чистого бездымного огня, жили когда-то по всей Земле, предпочитая пустыни, развалины или пещеры, куда не попадали прямые лучи света, там они спали, отдыхали и набирались сил. Они появлялись перед человеком то в человеческом облике, то как животные или неодушевленные предметы — считалось, что черным собакам и кошкам не рекомендуется мешать идти куда им вздумается или пересекать их путь, иначе человеку грозила беда, некоторые джинны были злопамятны…”
Пирс тихо рассмеялся: “Ага, как же, других дел у них больше не было…”
“…Были и те, кто никогда не причиняли людям зло или боль, а, наоборот, несли добро и излечение от тяжелых болезней, но, для того чтобы они смогли проникнуть в дом и оказать помощь его обитателям, в помещениях не должно быть колокольчиков, собак или живописных картин. Там, где подобное условие было соблюдено, добрые джинны играли роль домовых: помогали, к примеру, уставшей матери качать колыбель с младенцем. Что же касается остальных джиннов, то они, как правило, вредоносны, те из людей, до кого дотронулся хоть один из них, навсегда носят на лице печать этой встречи — парализованную половину лица…”
Пирс зафиксировал данное сообщение в своей памяти, решив, что такое возможно: паралич лица легко вызвать — на поверхность выходит немало нервов, если их зажать, результат будет именно такой.
“…Иногда джинны могут вселяться в людей, тогда те ведут себя странно и неестественно, нападают на других, убивают домашних животных и детей, а потом падают на землю оттого, что кости тела становятся мягкими и не могут их держать. Живут такие люди недолго, тела их гниют, выделяя отвратительный запах.
Эти джинны появляются преимущественно по ночам, и после захода солнца люди избегают садиться на ступени, где в черной тени они могут прятаться…
Кропление водой детей связано с тем, что джиннов считают порождением адского пламени, это была своеобразная защита — иногда после опрыскивания святой водой джинны вылетали из тела младенцев, гневно круша все перед собой.
Именно поэтому в некоторых местах родители не позволяли своим отпрыскам прыгать через костер: в пламени могли жить духи, которые, если не вселялись в тело ребенка, то рассердившись, могли наслать на него порчу — обычно в виде бешенства или падучей.
Огонь в очаге нельзя заливать водой без предварительного извинения и поклона, до сих пор в Африке искренне верят, что вода сжигает духов огня.
Но джинны жили не только в огненной стихии, но и в воде, откуда иногда показывались одинокому человеку даже днем, этим славились источники, скрытые от прямых лучей солнца — в пещерах, гротах, укромных рощах. Примечательно, что большинство этих известных и бесовских источников в древности служили местами поклонения жившим в них языческим духам и богам”.
Пирс задумался: “Похоже, что солнечный свет эти создания переносили плохо — перегревались, что ли? А может, это была для них неудобоваримая форма энергии? В любом случае стоит запомнить…”
Он снова моргнул правым глазом, открывая следующий файл.
“…По ночам, чтобы не рассердить подземных жителей, не полагается мести пол, играть на свирели и свистеть: выполнение таких ограничений, по-видимому, не требует сколь либо значительных усилий над собой.
Вера в джиннов настолько пронизывает быт арабов, что невозможно отыскать что-либо не связанное с нею.
Джинны описываются в некоторых источниках как воздушные существа с прозрачным телом, которые могут принимать различные формы, сначала они являются в виде облаков; затем уплотняются и их форма становится видимой, приобретая облик человека, шакала, волка, льва, летучей мыши или змеи.
Когда джинны принимают человеческий облик, то порой бывают гигантского размера. Говорят также, что они могут по желанию становиться невидимыми благодаря быстрому расширению и разжижению частиц, из которых состоят, и тогда могут исчезнуть, растворившись в воздухе или в воде, или проникнуть сквозь прочную стену.
Любимое местопребывание джиннов — развалины зданий, водяные цистерны, реки, источники, перекрестки дорог и рынки, пещеры и шахты…”
— Понятно, — пробормотал Пирс, относясь к тому, что прочитал, очень серьезно. Файлы хоть и указывали на источники, различающиеся по времени и месту, но повторяли одно и то же разными словами.
Уже не раз в человеческой истории то, что считалось сказками, позже начинало считаться реальным довольно распространенным явлением, известным не только на Земле, но и на других планетах.
Весь его опыт разведчика говорил о том, что вообще что-то выдумать очень трудно, а люди менее всего склонны к фантазии и в тяжких условиях жизни.
Он неожиданно увидел ссылку на академию разведки и прочитал мнение ее ученых:
“…Звездная академия считает, что люди никогда не были одиноки во Вселенной. Планета, пригодная для жизни, является большой редкостью, и любая цивилизация в определенный момент начинает искать их для обеспечения своего дальнейшего развития.
Отсюда следует простой логичный вывод, что Земля не раз посещалась инопланетными существами для проверки на возможность ее использования в своих целях, а также возможного заселения, поэтому многие мифы, сказки и древние легенды часто указывают на посещение нашей планеты чужими звездными разведчиками.
Все эти сказания описывают существ, обладающих качествами и технологиями, неизвестными в те времена людям.
Джинны не исключение, по сегодняшним меркам их Умения и способности уже никого не впечатляют…
Академия звездной разведки считает, что вероятность встречи с такими существами очень высока: с каждой открытой планетой мы приближаемся к поселениям чужих, наше столкновение с ними неизбежно, а вот чем оно закончится — дружбой или разрушительной для обеих цивилизаций войной — зависит в первую очередь от тех, кто будет их представлять…”
Пирс перечитал этот файл еще раз.
С чего бы это академия разведки вдруг заинтересовалась джиннами? Получается, что ученые все-таки расшифровали артефакты, которые нашли на открытой им планете? Но зачем эта фраза? Он еще раз пролистал все, что имелось, и только тут заметил, что некоторые файлы не открываются, требуя гораздо большего допуска секретности, чем был у него был. Джинны — звездные разведчики?!
— Вот черт! — выругался Пирс — А я, получается, послал парня в очень опасное место, где сходятся интересы многих влиятельных людей. Ох, Зануда, если с Даниилом что-нибудь случится, тебе долго не прожить, как бы тщательно тебя ни охраняли…
Он сбросил с головы шлем и мрачно зашагал к своему кораблю, бормоча про себя:
— Нужно срочно лететь на эту планету. Да и Трасту следует быть поосторожнее. По крайней мере, понятно, почему туда направили десант. Если там такие существа, то одно легко справится со всеми…
Он переговорил с дежурным, потребовав немедленной расстыковки, и, получив утвердительный ответ, отправил радиограмму Трасту:
— Возможно, малыш уже столкнулся с некой неприятной сущностью — какая-то разновидность чужого. Это существо не любит прямых солнечных лучей, предпочитает прятаться в темных, потаенных местах — пещерах, развалинах зданий или под камнями и скалами, дающими густую тень, возможно, состоит из мелких частиц, поэтому способно маскироваться, принимая облик любого зверя или птицы, а также может исчезать, впитываясь в трещины и поры стен. Как средство против них предлагается использовать воду, но, по всей видимости, это глупость и ничем не поможет, потому что в других источниках рассказывается, что эти существа иногда селятся в воде. Есть упоминание о том, что они не любят колокольчики, свирели, шумные места.
Может быть, на них воздействует ультразвук? Ничего более существенного не удалось найти, кроме того, что эти существа, которых называют джиннами, могут вселяться в людей, пользуясь своей разреженностью, и после этого управляют ими, как оружием, создавая иллюзии. Люди после такого соединения гибнут от размягчения костей. И еще Зануда сказал, что артефакт — печать с некоего сосуда, а кто откроет, тот выпустит эту непонятную сущность и погибнет… По описанию похоже, что кто-то использовал нанотехнологии, создавая эти существа. Будь осторожен, игра идет по-крупному, участвуют тяжеловесы из правительства и сената, это видно по поведению Зануды, он меня не очень-то испугался. Думаю, этих чужих кто-то хочет использовать в своих целях, десант неслучайно направляется на эту же планету — вполне возможно, появится кто-то еще, наделенный властью. Ты — лишь прикрытие проекта, от которого избавятся, когда цель будет достигнута, или станешь козлом отпущения, если ничего не получится. А малыш у нас снова оказался в самом опасном месте. Тебе не кажется, что мы не выполняем слово, данное Зигину? Я вылетаю немедленно.
Пирс засел за программу полета, выбирая тяжелые, с большими перегрузками, но самые быстрые траектории вылета из этой звездной системы.
***
— А почему ты не пьешь вместе со всеми? — неожиданно спросил голос из громкоговорителя на металлической стене.
Данька чуть не подпрыгнул от неожиданности, он даже не подумал о том, что его можно видеть через видеокамеру, закрепленную на стене, но быстро справился с собой и недовольно пробурчал:
— Вообще-то я пришел сюда поспать, а не отвечать на дурацкие вопросы. Если вы хотите что-то узнать, то найдите того, кто на вас работает, с ним и разговаривайте.
— О ком это ты говоришь? — В голосе управляющего послышались угрожающие нотки. — И с чего ты взял, что у меня есть свои люди у вас в штреке?
— Когда я лежал у ваших ног с путами на руках и ногах, то слышал все, в том числе и то, что у вас есть осведомители. Мне интересно, почему на вас согласился работать кто-то, если шансов у него выбраться нет никаких? Ради семьи, детей? Или вы его обманули, пообещав что-то несбыточное?
— Да… — Голос стал задумчивым. — В очередной раз убеждаюсь в том, как интересно устроена жизнь. И все-таки советую вам, молодой человек, молчать о том, что вы случайно услышали. Навредить вам вряд ли удастся, а вот в своем коллективе создадите нервозную обстановку…
— Может быть, но этот коллектив не мой…
— И все-таки имеет смысл молчать. — Голос управляющего стал ироничным. — Никто из нас не знает, что его ждет впереди. Даже в вашем почти безнадежном положении не стоит иметь в моем лице врага. Например, я могу отправлять на один продуктовый пакет меньше и сообщить, что вы не числитесь у меня в списках. Как вы думаете, что сделают ваши товарищи?
— Не знаю, и они мне не товарищи…
— А я не сомневаюсь, что и они не станут с вами делиться своей едой, и вы умрете голодной смертью. Так станете молчать, или мне уже пора прибегнуть к этому способу воздействия?
— Вообще-то не хотелось вам об этом говорить, но придется кое-что сказать, иначе моя совесть будет нечиста. — Даниил приподнялся и с ненавистью посмотрел на железную стену. — Советую вам уезжать отсюда как можно дальше и не мешкать с этим. Вы плохо слушали то, что вам рассказывали гомункулусы, я действительно настоящий звездный разведчик, и мой корабль находится над вашей планетой, состыкованный с орбитальной станцией-заправкой. Это легко проверить, нужно только сравнить мою фотографию и отпечатки пальцев с теми, что находятся на станции, — минутное дело, если есть связь с заправкой…
— Предположим, что это правда. — Голос неожиданно повеселел. — Да нет, я даже готов поверить в это. И что тогда? Почему я должен уезжать?
— А что вы знаете о звездной разведке?
— Кое-что. Например, знаю, что пятьдесят лет назад они открыли нашу планету…
— Этого уже достаточно, чтобы вы меня поняли. — Данька снова лег. Управляющему, похоже, было скучно, и он так развлекался беседой с ним, почему бы и ему с ним не поболтать, по крайней мере, в уме ему никак не откажешь. — Подумайте о том, какие знания и умения должен иметь разведчик, чтобы спуститься на неизвестную планету с бурной растительной и агрессивной фауной.
— Думаю, он должен быть хорошим стрелком, геологом, может быть, химиком и биологом, а также обладать быстрым умом и реакцией, чтобы остаться в живых…
— А что сделает такой человек, если его запереть в одном из штреков вашей шахты?
— Даже не могу представить… — хихикнул управляющий. — Но попробую угадать — покончит жизнь самоубийством?..
— Ответ неправильный, — криво усмехнулся юноша, оценив шутку. — Он выберется из вашего штрека, сколько бы автоматических пулеметов вы ни поставили у вашей стены, именно потому что его учили находить выход из самых безнадежных ситуаций. А вот как выберется наружу, он обязательно найдет того, кто его сюда заточил, и тогда вам не позавидуешь. Вы, наверно, даже не знаете о том, что звездных разведчиков набирают с пятого курса десантной академии, когда они прошли уже весь курс и умеют все, в том числе и пилотирование любого звездолета?
— Нет, этого я не знал, интересная информация, буду ее иметь в виду…
— Разведчик убивать умеет не хуже любого десантника, а его учили не только этому… Вы знаете, например, о том, как в условиях военных действий правильно провести допрос? Какую надо причинить боль человеку, чтобы он рассказал все, что знает, а после этого долго и мучительно умирал?
— И за эту информацию спасибо… — весело поблагодарил его управляющий. — Я-то думал, что у меня что-то не так с охраной. Выходит, мне нужно было набирать десантников, еще лучше — бывших звездных разведчиков вместо мутантов. Гомункулусы только пищу переводят, а пользы маловато…
— Бывших звездных разведчиков не бывает, в этом вам не повезло, — поправил его Даниил. — Только десантники выходят в отставку, звездные разведчики подписывают пожизненный контракт. Они не имеют права поступать к кому-либо на работу в силу некоторой специфики профессии — слишком многое знают такого, чего лучше никому не знать. Кстати, если кто-то решит, что вы меня держите здесь именно для того, чтобы выудить эту информацию, то вам не поздоровится.
— Да?.. — голос хмыкнул. — Выходит, ошибку сделал?
— Сейчас у вас еще есть шанс ее исправить и остаться в живых, откройте двери в вашей железной стене, и я уйду.
— Пожалуй, я бы так и сделал, если бы в мой двенадцатый штрек попал такой спец… — задумчиво проговорил голос — Только вот ведь какая нестыковка получается, я тут попробовал посчитать, сколько должно быть лет звездному разведчику, когда он закончит свою академию. Знаете, какая цифра у меня получается, Мак Ален?
— Я не Мак Ален, а Даниил Кромвель, и это легко проверить.
— И все-таки придется вам это сказать. Получается не меньше двадцати пяти, если же есть дополнительные курсы, то и тридцати лет мало. Сколько полных лет вам — семнадцать, как записано в файлах, или гораздо больше, например двадцать? Может быть, я и ошибаюсь, но, по моему мнению, звездный разведчик не может быть прыщеватым юнцом…
Данька мрачно выругался про себя. Чертовы прыщи!!!
— Попытка была неплохой, поздравляю вас, для безграмотного малолетнего преступника вы очень неплохо умеете убеждать. Обещаю, если останетесь в живых, то обязательно возьму вас в свой штат — мне нужны ловкие ребята, готовые заморочить голову любому.
— Жаль, что не удалось с вами договориться, значит, придется убить… — Даниил вздохнул, подумав о том, что курс ведения переговоров ему обязательно надо пройти заново. Почти же сумел убедить открыть дверь, только в последний момент все сорвалось, да и с прыщами точно что-то надо делать. — И все-таки советую независимо оттого, как вы умеете вычислять чужой возраст, проверьте данные по орбитальной станции. Находится ли там корабль-разведчик? Где его капитан? Как его зовут? И сравните с тем, что внесено в мои файлы…
— И не подумаю… — Голос снова развеселился. — Хорош бы я был, если бы каждый прыщавый юнец указывал, что мне делать! И даже если окажется, что вы настоящий звездный разведчик с той самой орбитальной станции-заправки, где вас ожидает собственный корабль, и в этом случае не выпущу! Закон о карантине позволяет мне многое, а главное — законно убивать любого, и все спишется на болезнь. Сейчас вы и другие шахтеры живы только потому, что в этом штреке высокий процент содержания металла в руде, а будь иначе, уже давно все были бы на небесах…
— Положение у вас неплохое и позволяет многое, это так… — признал Данька. — Но все мгновенно изменится, когда я отсюда выйду, а это произойдет обязательно, так что готовьте себе пути отступления.
— Хорошо, договорились, — согласился голос — Условия игры принимаю, с этого момента я делаю все, чтобы уменьшить ваши шансы на выживание, а вы пытаетесь выбраться.
Данька встал и поднял матрац.
— Куда это вы? Все-таки решили выпить? Весьма советую, это помогает расслабиться и лучше понять ситуацию. Шахтеры народ грубоватый, но справедливый, они болтунов не любят, так что бить вас будут часто…
— Это мы посмотрим, кто кого станет бить… — Юноша мрачно зашагал по туннелю в поисках места, где можно устроить новую спальню, бормоча себе под нос: — Плохо вам будет в любом случае, вы уже покойник — как только Траст и Пирс узнают, что вы меня здесь удерживаете силой, они тут такое устроят, все пожалеют…
Идея устроить такое место возле железной стены оказалась неудачной: мало того что не удалось поспать, так еще и настроение окончательно испортилось.
— Нет, я его точно убью, — сердито пробурчал юноша, шагая по туннелю. — Не за себя, за тех, кого здесь приговорили к смерти, а еще за то, что не дал мне поспать. Сколько я уже на ногах — сутки, двое, трое? Все смешалось в голове, нужно обязательно немного отдохнуть, хотя бы пару часов.
Подходящее место, отвечающее всем его запросам, нашлось только у зала с мертвецами, там ход был пробит достаточно широко, матрац в него входил. Кроме того, здесь, если судить по толстому слою нетронутой пыли, никто не ходил, да и ламп было навешано немного, так что свет не слепил.
Данька лег и закрыл глаза.
Мешал слабый тревожащий сладковатый запах разлагающейся плоти, но Данька знал, что быстро к нему привыкнет — быть привередливым его отучили еще в тюремном звездолете, как и не бояться мертвых, он ими кормил снежных волков.
Юноша смял под головой подушку и закутался в одеяло.
Нужно просто выспаться, чтобы воспринимать то, что с ним происходит, спокойно и объективно, а после сна, возможно, появятся первые выводы и решения, подсознание-то работает…
Даниил зевнул. Отвык уже от постоянного страха, но как быстро все вспоминается… Сколько ему было тогда? Двенадцать… Он размеренно задышал, погружаясь в черную глубину сна.
Первым Данька увидел сержанта звездного десанта, который натравил на него огромных свирепых собак, а когда мальчик сумел их остановить одним взглядом, заставил преодолевать полосы препятствий, где по нему стреляли боевыми патронами, и даже пришлось проползти по настоящему минному полю…
Это было страшно, особенно тогда, когда отказали приборы, и последние двадцать метров Данька полз, полагаясь только на собственное чутье и веря в то, что оно его не подведет. Мальчик добрался уже до края поля, когда к нему рванулась плохо привязанная собака и взорвалась метрах в трех от него, и этот взрыв сдетонировал остальные мины…
В общем, и в этот раз ему выжить не удалось…
“Ну и пусть, это тоже хорошо… — подумал он в своем сне, уже умирая. — Я снова встречусь со своей мамой, давно ее не видел, даже забывать стал лицо…”
Пробуждение оказалось не очень приятным, что-то загрохотало рядом, заставляя трястись землю под матрацем.
“Неудивительно, что снятся такие сны. Интересно, я действительно проспал двое стандартных суток, или это кто-то из шахтеров решил устроить себе развлечение и поработать на проходческом комбайне в пьяном виде?”
Данька залез еще глубже под одеяло, а затем еще и пристроил на голову подушку, чтобы не слышать буров, вгрызающихся в твердый камень.
Это помогло, звук стал тише, а потом и совсем смолк окончательно.
Вот это оказалось для него неожиданным, даже сон пропал.
Данька слез с матраца и, осторожно выглянув в туннель, увидел двух шахтеров, волокущих неудачника-машиниста. Тот был совершенно пьян, висел на руках шахтеров и горько жаловался им
— Я честно отработал три года и больше никому ничего не должен. Почему меня не выпускают? Мой контракт закончился, и я заработал хорошие деньги. На них я собирался переехать в столицу. А мои дети, что с ними будет? Дочка, наверно, стала совсем большая — если красивая, ее украдут и продадут какому-нибудь богатому подонку. Так нельзя, я честно все отработал, почему они меня здесь держат, ведь даже замену мне нашли, паренька этого…
Голоса стихли. Машиниста завели в зал отдыха, через пару минут там снова что-то пьяно заорали. Юноша вернулся к матрацу, лег и закрыл глаза.
Спать больше не хотелось.
Он лежал и думал о том, что происходит на этой планете, в этой шахте и в этом штреке; впервые с того момента, как попал сюда, мыслил ясно, отбрасывая прошлое и пока неизвестное будущее.
Итак, в этом штреке находится нечто малопонятное, вызывающее галлюцинации у шахтеров, причем настолько сильное, что некоторые из них сходят от этого с ума и становятся убийцами…
Понятно, что воздействие происходит на психическом уровне.
Данька кое-что знал о шахтах. На планете-тюрьме, куда его отправили сразу после смерти матери, он полгода провел в одном из законсервированных штреков, точнее в небольшой пещере рядом. Жил он там не один, а вместе с Пирсом, и это были тяжелые, но хорошие дни, по крайней мере, он там не чувствовал так остро своего одиночества, как сейчас.
Шахта была не очень глубокой, из пещеры имелся даже выход на поверхность, и Пирс заставлял его раз в неделю отправляться в опасные джунгли на охоту вместе со снежными волками. Мальчик изучил соседние штреки, да и само устройство шахты представлял достаточно хорошо, к тому же небольшой курс ему прочитали в виртуальном звездном десанте, который его заставил пройти разведчик.
А десантников часто направляли на подавление бунтов в колонии, добывающие нужные Земле тяжелые металлы. Им подобные знания было жизненно необходимы.
Поэтому Даниил знал, что шахтеры, пробивая новые штреки, нередко натыкаются на пустоты, заполненные газом, иногда безвредным, но часто смертельно опасным. Известны также случаи, когда газ не убивал, а вызывал различного рода психические расстройства — шахтеры теряли ориентацию, у многих наблюдались зрительные галлюцинации, иногда люди начинали драться между собой из-за каких-то пустяков, но сразу приходили в себя, как только газ рассеивался.
Возможно ли, что и здесь шахтеры столкнулись именно с этим?
Но он же сам побывал в пещере, а никакого неприятного запаха не почувствовал. Или все-таки там что-то было? Данька постарался вспомнить все, что происходило с ним внизу, но в памяти ничего не осталось, кроме жуткого страха и ощущения, что в пещере кто-то есть.
Это вполне могло быть воздействием газа, тем более, как он знал из небольшого курса отравляющих веществ, которые читал ему лейтенант звездного десанта, многие из них не имеют ни цвета, ни запаха.
А боевые газы маскировались под привычные ощущения, иногда даже их маскировали под запах пота, тогда это вызвало у юноши смех, но сейчас…
Данька задумался.
Нет, запах пота определенно был, но это был настоящий его запах, потому что он сразу вспотел от страха, когда понял, что свет фонаря не пробивает мрак.
Хорошо, одну версию он смог придумать. Газ! Просто и ясно. Решение тоже понятно. На шахтеров надеть респираторы, и проблема исчезнет сама собой, а еще лучше провентилировать штрек, пещеру заложить камнем и никого туда не пускать.
Нет, использовать респираторы рискованно, Данька мог по памяти назвать десяток газов, от которых они не защищали.
Все-таки Траст и Пирс выучили его очень неплохо. Его голова полна множеством сведений, которые нормальному человеку лучше совсем не знать, да и бесполезны они для него…
Что еще может находиться в пещере?
Конечно, бактерии, или, например, кто-то распылил там вирус помешательства — такой тоже придумало человечество, но он действовал недолго, был нестоек, в кислородной среде разрушался за сорок минут, в основном его использовали при захвате орбитальных космических станций, там он воздействовал точно и эффективно, поскольку благодаря вентиляции разносился мгновенно по всей заправке. А уже через час можно было передвигаться без дыхательных масок, вирус погибал, да и само помешательство действовало недолго — максимум три-четыре часа.
Нет, использование вируса здесь маловероятно. А вот то, что там, в глубине пещеры, находится нечто, могущее воздействовать на психику людей, вполне возможно, такие случаи тоже известны.
Несколько планет, обнаруженных звездными разведчиками, правительство Земли закрыло на карантин после многочисленных непонятных самоубийств людей.
На планете Крокус каждый год в начале короткого сумрачного лета все животные отправлялись в поход по планете, причем каждый год направление было разным, если на пути появлялись моря и океаны, то звери бросались бесстрашно в воду и плыли до тех пор, пока не тонули от изнеможения и усталости.
Люди, попав туда, вели себя точно так же, как и все живое вокруг, — никто и ничто не могло их остановить, а многочисленные комиссии, которые присылали на планету для изучения этого феномена, и батальоны звездного десанта, которым приказали не допускать людей к берегам морей и океанов, сами кидались в морскую воду и плыли к своей гибели.
Никого не спасали должности, высокие звания, всевозможные ученые степени, даже боевые, наглухо закрытые скафандры и изолированные от внешней среды танки и машины — случайно оставались в живых только люди, упавшие в глубокие ямы, из которых самостоятельно не могли выбраться.
Нечто подобное происходило иногда и на Земле — лемминги гибли в реках и океанах, а киты и дельфины выбрасывались на берег.
На дальней планете Бриг раз в год люди сходили с ума совсем по другой причине — там начинались весенние игры, соперничество самцов за самку. Только у животных драки носили церемониальный характер, а у людей, вооруженных до зубов, все это быстро превращалось в кровавое побоище. Не приспособлены оказались люди к мирной форме выяснения отношений между собой, поэтому каждую весну на этой планете начиналась полномасштабная война, люди сбивались в группы, в армии и начинали планомерно и грамотно, с использованием боевого опыта, накопленного за миллионы лет, уничтожать друг друга. Чаще всего победившая группа делилась на две более-менее равные, и новые образования начинали воевать между собой, и так до тех пор, пока не оставался в живых один человек или не кончалось время гона.
Женщины воевали, как и мужчины, только были еще более кровожадными, поэтому чаще всего и оказывались победителями.
Человечество ушло с этих планет, потому что так и не смогло понять, отчего это происходит и как от этого защититься.
Кстати, ученых и десант не раз посылали на Бриг для проведения исследований, как правило, из них получались лучшие воины, которые быстро и безжалостно уничтожали всех остальных.
Такие странные случаи всегда исследовала Академия звездной разведки. Разведчики определяли, стоит ли вызывать других ученых, десантников или лучше самим разобраться со всем происходящим на данной планете, — таким был обычный порядок действий.
Ибо никто, кроме разведчиков, не мог правильно оценить угрозу человечеству, дело было даже не в их уме и реакциях, просто разведчиками становились в силу жесткого отбора только те, у кого было развито множество дополнительных чувств.
И если кто-нибудь из них говорил — нутром чует, что здесь что-то не так, то ученые относились к этому очень серьезно и, как правило, довольно быстро обнаруживали это нечто никому не известное и чрезмерно опасное.
Да и подобные угрозы лучше всего ликвидировали сами разведчики, находя такие решения, которые и в голову не могли прийти профессорам земных университетов. Например, натравливали одну форму жизни на другую, а потом отдавали на растерзание десантникам победителя — те любили такие задания, потому что не было ограничений в выборе оружия.
Или использовали древний способ борьбы со своими врагами, применявшийся еще нашими далекими предками против динозавров, — уничтожение потомства, пока оно еще не стало опасным — яйцо камнем разбить легче, чем драться с разъяренной мамашей, его отложившей.
Но иногда и разведчики разводили беспомощно руками, говоря, что это задачка им не по зубам. И сколько потом на эту планету ни посылали десантников, вооруженных сверхсовременным оружием, или ученых с их опасными игрушками вроде генетики и нанотехнологии — никому не удавалось ликвидировать источник опасности.
Как правило, человечество только убеждалось в том, что в этом мире многое еще недоступно для его понимания, всегда есть исключения из любых правил и, что не менее редко бывает во Вселенной, правила зачастую становятся исключениями.
Решение объявить карантин и перекрыть наглухо двенадцатый штрек металлической стеной, установив пулеметы, было правильным — вынужден был признать Данька.
Действия управляющего вполне понятны: если сюда прибудет кто-то из звездной разведки, то он прежде всего закроет всю шахту, взорвав вход и обрушив породу, то есть вернет гору в первозданное состояние. Это самое простое и эффективное решение избавить людей от угрозы, хоть при этом финансовые потери компании несомненно будут огромны.
Тут до Даньки начало доходить, насколько опасно его положение, — руководству шахты ни в коем случае нельзя его выпускать отсюда, он звездолетчик и знает, что здесь происходит. Позже управляющий шахты всегда может сказать, что они не знали ни о каком Данииле Кромвеле, у них работал Мак Ален, который и погиб под завалами породы.
Вот к таким неприятным выводам для себя он пришел, ему стали понятны мотивы руководства шахты, а значит, юноша мог предсказать их дальнейшие действия.
Даниил сбросил с головы одеяло и вдохнул в себя воздух.
Нет, точно нет никаких посторонних запахов чужеродного газа, есть только запах камня, пыли и разлагающихся мертвецов.
— Где он, где он, где он? — услышал юноша неожиданно чье-то бормотанье. Голос был знакомым, это разговаривал сам с собой водитель погрузчика.
“Интересно, кого он ищет? — подумал Данька, выглядывая в туннель. — Уж не я ли ему для чего-то понадобился?”
Он увидел метрах в десяти от себя Грума. Тот шел по туннелю в его сторону, голова была опущена, движения были каким-то судорожными, с ним явно что-то было не так.
Юноша всмотрелся в него, и то, что он сумел разглядеть, ему не понравилось. Странная бледность разлилась по лицу водителя — не только лицо, руки, высунутые из рукавов комбинезона, были невероятно белыми, и все это несмотря на каменную пыль, плотной коркой покрывавшую кожу, — невероятное сочетание черноты и белизны.
Черты лица заострились, походка стала неестественной, неровной, он двигался судорожными рывками и боком, подволакивая правую ногу.
Увидев юношу, водитель радостно заулыбался темно-синими губами.
— А я тебя ищу, найти не могу… Ты мне нужен! — Он подошел ближе, пряча правую руку за спиной. — Очень нужен, а нигде нет, думаю, куда же запропастился?
Даньке не понравилась эта речь, она была неестественной, как и походка, говорил Грум через силу; речь его была несвязной, дерганой, как и движения, к тому же водитель прятал что-то за спиной — какой-то опасный предмет…
Парень насторожился, его чувство опасности уже разгоняло по крови адреналин.
— Что-то случилось? Тебе нужна моя помощь? Выглядишь ты не очень хорошо…
— Случилось, случилось… — Глаза Грума еще больше заблестели. — Нужна помощь, конечно, нужна…
— Ты выглядишь как-то странно. — Данька обратил внимание, как вытянулись в тонкую линию и приобрели страшный фиолетовый оттенок губы Грума. — Может, заболел?
— Нет, не заболел, славно себя чувствую, замечательно, только ноги плохо ходят, а так хорошо…
— Зачем ты искал меня? Водитель продолжал идти на Даньку.
— А затем, чтобы убить тебя, молокосос! — Правая рука Грума стремительно вырвалась из-за спины. — Разорвать тебя на мелкие кусочки! Растоптать, уничтожить!
Данька едва увернулся от странного заостренного предмета, который пронесся в каком-то сантиметре от его головы. Расстояние между ним и водителем было слишком мало, чтобы маневрировать, к тому же юноша спиной упирался в стену. Пришлось нырнуть под занесенную для следующего удара руку и выскочить на середину туннеля, чтобы иметь возможность маневра, иначе водитель зажал бы Даньку в узком ходе и ему пришлось бы несладко.
— Говорил тебе, не подходи к черненькой, предупреждал, не послушался. — Грум продолжал надвигаться на него, размахивая заостренным инструментом перед собой. — Говорил, она моя… — Удары его хоть и были мощными, но вполне предсказуемыми, а теперь, когда юноша находился на открытом пространстве, увернуться от них не составляло никакого труда. — Почему не послушался?
Данька изгибался, как змея, демонстрируя великолепную технику ведения бесконтактного боя, — до этого момента он даже не представлял, что умеет такое: все-таки одно дело виртуальные бои и совсем другое — реальность.
— Я нигде не был, спал здесь и не трогал я твою черненькую, даже увидеть ее ни разу не удалось…
Инструмент проносился у него то над головой, то рядом с животом, у молотка на длинной рукоятке имелась острая режущая грань, которой Грум пытался его зацепить.
— Врешь, я знаю!
— И с чего ты взял, что я разговаривал с твоей черненькой?
— Она мне сама рассказала, ты прикасался к ней, обнимал, целовал, и ей понравилось, и теперь девушка не хочет со мной знаться, говорит, молодой лучше…
— Что?! — Даниил наконец понял, что водитель сошел с ума, похоже, с ним случилось то же, что и с теми, кто лежал у него за спиной в замороженном виде, но убивать его нельзя. Если он это сделает, то настроит против себя не только бригадира, но и всех шахтеров, самое лучшее в такой ситуации — просто убежать.
Только скрыться из штрека некуда, один туннель, два боковых хода и пещера, а все остальное перекрыто металлической стеной, значит, надо просто обездвижить, лишить сознания, потом связать…
Все эти мысли мгновенно промелькнули в его голове. Приняв решение, юноша подпрыгнул, его правая нога со свистом рассекла воздух, но удар получился несильным, скорее тычок в грудь. Данька смягчил его в последнее мгновение.
Можно было ударить и рукой, но тогда его тело оказалось бы в опасной близости с острым инструментом.
Грум недоуменно посмотрел на парня, сделал шаг назад, чтобы удержать равновесие, ноги подогнулись, из груди со свистом вырвался воздух, руки опустились, и он мягко повалился на пол, очень плавно, словно потерял все свои кости. Глаза закрылись, губы что-то прошипели, на них появилась пена, по телу прошла судорога, одна, другая, и он забился в конвульсиях.
Данька недоуменно смотрел на Грума, все еще не понимая, что происходит, — он же специально смягчил удар, чтобы только оттолкнуть и сбить дыхание, а уже потом собирался нанести удар за левое ухо, в одну из нервных точек, и тем самым отключить сознание водителя.
Он не собирался убивать Грума, да и не мог сделать это таким-то слабым ударом. И уж точно не пытался поразить горняка в сердце.
Но Грум почему-то потерял равновесие и…
Даниил тяжело вздохнул и мрачно повернулся, услышав за спиной торопливые шаги, — ситуация на глазах продолжала ухудшаться: было плохо, стало еще хуже.
По туннелю бежал бригадир, а с ним еще трое шахтеров. Все размахивали инструментами, такими же, как у водителя. Данька попятился к стене, чтобы хоть его спина оказалась прикрыта. Юноша уже не сомневался, что ему придется драться со всей бригадой.
Один из шахтеров — крупный высокий мужчина, обогнав бригадира, резко взмахнул инструментом перед лицом, и юноше пришлось сделать еще шаг назад.
“Неужели придется убивать? — с какой-то непонятной для себя тоской подумал Данька. — Не хочу. Если так пойдет и дальше, то скоро в этом штреке я останусь один, как когда-то в чужой Вселенной…”
Шахтер, отогнав его, наклонился над водителем и пощупал пульс, потом громко и печально произнес:
— Молодой убил Грума…
— Точно мертв? — Бригадир наклонился над телом. — Может, еще живой?
— Пульса нет, да и череп, видишь, расползается, как картонный…
Бригадир потрогал что-то на голове у водителя и кивнул:
— Ты прав, мертв…
Шахтеры выстроились перед Данькой в стенку, угрюмо поглядывая на него красными и мутными от выпитого спиртного глазами.
Юноша сделал еще шаг назад.
— Я не хотел его убивать, Грум первым набросился на меня, — сделал он попытку оправдаться. — Он сошел с ума, бормотал что-то непонятное, выглядел как-то странно… Сами посмотрите, у него и сейчас губы синие, а кожа белая…
— Кожа белая, — подтвердил шахтер, по-прежнему стоящий над водителем на коленях. — Губы синие, да и кости размягчились, — симптомы известные…
— Размягчились, говоришь… — Бригадир стоял, задумчиво покусывая губы. — Мертвый. А сколько мы с ним спирта выпили, да и знакомы-то уже лет двадцать и жили рядом, с этим как быть?
— Я не хотел его убивать, правда! — Драться Даниилу с этими людьми совсем не хотелось, его пугало предстоящее одиночество, перед глазами появилась картина — пустой туннель и его одинокая, шаркающая ногами в гулкой тишине фигура. — Он на меня набросился, кричал о том, что ему что-то его черненькая девушка обо мне сказала. Я пытался с ним поговорить, объяснить, что к пещере не подходил, выдумал он все…
— Черненькая, говоришь? — Бригадир сплюнул ему под ноги. — Значит, ты с его бабой спал?
— Ни с кем я не спал, да и нет здесь женщин, это же бред сумасшедшего… — Юноша вздохнул, понимая, что его объяснения слушать никто не собирается, шахтеры были слишком пьяны для этого. — И ударил-то слегка…
— А мне рассказали, что ты сегодня в пещере был… — Бригадир еще раз оглядел его с ног до головы, словно пытался что-то увидеть на его лице. Следы пыли? А может белую кожу и синие губы? — Зачем туда ходил? Что искал?
— Быть-то был, только ничего не увидел — темно там, фонарь мрак не пробивает, тихо и очень страшно…
— Так ты точно не хотел его убивать? Рассказывай по-хорошему, что между вами произошло?
— На нем даже следа от моего удара нет, я его просто оглушить хотел, он этой штукой начал передо мной размахивать, а она острая…
— А с роботом справишься? — неожиданно спросил бригадир.
— Наверно, справлюсь, — ответил Данька, сбитый таким переходом, не веря в то, что драки удалось избежать. — Такие машины мне знакомы…
— Отныне робот твой, будешь возить на нем руду к стене, а оттуда доставлять продуктовые пакеты. А за то, что убил, никто на тебя не в обиде… — Бригадир с досадой толкнул ногой мертвое тело. — Грум мне хоть и был другом, но знаю, что выбора у тебя не было — либо ты его, либо он тебя, все симптомы совпадают…
— А что с ним произошло?
— Болезнь такая у нас здесь появилась… — вздохнул бригадир. — Ты думаешь, управляющий просто так карантин объявил? Нет, не просто, из-за этой болезни ему пришлось так сделать. Симптомы простые: лицо белеет, губы синеют, кости становятся мягкими. И люди перестают что-либо понимать, с ума сходят, убивают всех, кого встретят. Мы как мертвого Грегори увидели — Грум его первым убил, — так сразу инструмент похватали, побежали сюда, а ты его уже сам прикончил. Хорошо, что не спал, они спящих легко убивают, те даже пошевелиться не успевают. А нашего товарища он убил недалеко отсюда, за поворотом, не знаю, что тот там делал, не тебя ли сторожил? Ощущение такое, что за тобой следил, поэтому и не сразу заметил Грума. Что Грегори-то от тебя надо было?
— Я не знаю, — растерянно развел руками Даниил. — Я здесь даже меньше стандартных суток, никого не трогал, старался держаться от всех в стороне, вы же видели…
— Странно это все. — Бригадир вздохнул. — Что-то с тобой не так, парень, а что — понять не могу. Все словно вокруг тебя завертелось, словно ждало, что ты здесь появишься…
— Что ждало?
— Не знаю, в пещере этой проклятой что-то живет, так мне кажется, оно нас всех и убивает…
Данька прижал руку к сердцу, которое хотело выскочить из груди, — нельзя же столько времени ждать удара. Бригадир, похоже, тоже чувствовал что-то, но понять ничего не мог. Только почему он решил, что нечто именно его, Даниила, ждало?
— Так вы не сердитесь, что я его ударил? Не хотел я его убивать, правда…
— Нет, не сержусь. — Бригадир помахал рукой в глубину туннеля, откуда появились еще трое шахтеров. — Несите в холодный зал Грегори, Грум уже мертвый, развалился…
Рабочие вытащили из-за поворота туннеля труп, голова у шахтера была разрублена так, что серые куски мозга свисали вниз.
Бригадир вздохнул:
— А этого раз убил, сам и оттащишь в холодный зал, чтобы неповадно было на будущее убивать без моего разрешения.
— Без разрешения? Я же объяснял, что он умер после того, как я его слегка толкнул, не бил я его…
— Такое тоже бывает… — Шахтеры, окружившие Даньку, как по команде опустили молотки. — После того как на них нисходит проклятие, одни живут недели, другие часы, но умирают все — еще ни один не прожил больше месяца. Мы одного как-то держали связанным, все равно убежал, кости-то мягкие, из любых пут вырываются. Недоглядишь, а они уже идут всех убивать, ничего не понимают…
— Отчего они умирают? Что это за болезнь?
— Я, парень, тебе не врач, а просто один из тех, кто уже с этим имел дело, — ответил шахтер, тот, что осматривал труп Грума. — Ну и слышал, конечно, что говорили между собой врачи, когда осматривали и вскрывали трупы…
— Что они сказали?
— Мозг распадается, превращается в жидкость, все нервные клетки умирают, а почему — никто не знает. Один из медиков предположил, что организм просто не выдерживает какого-то внешнего воздействия — может, излучение исходит из породы, радиация какая? Хоть инженеры все тут приборами проверяли и не нашли ничего, но, может, что-то и не заметили…
— Хорошо объяснил, и главное, грамотно, только молодой-то все равно ничего не понял… — проворчал кто-то из шахтеров. — Он же мальчишка, нигде не учился, а ты слова непонятные для него говоришь. Но одно всем понятно, нас еще на двух человек стало меньше, скоро все здесь умрем…
— У нас еще есть шанс, хоть и небольшой, — не согласился с говорившим бригадир. — Не все же умирают и сходят с ума, кое с кем ничего не происходит, таких немного, но они есть, я могу назвать двоих, а то и троих, кто ушел из этого штрека живым.
— А вот этого мы не знаем, живые они сейчас или нет, — вздохнул шахтер. — Они действительно отсюда ушли, а что потом? Ты же сам слышал о массовых убийствах. О них во всех новостях в подробностях рассказывали. Я поговорил с одним знакомым полицейским, так он сказал, что все убийства произошли в тех городах, куда вернулись наши ребята, вряд ли это совпадение…
— Как-нибудь разберемся и с этим, а не разберемся, так сдохнем… — Бригадир тоскливо посмотрел на металлическую стену. — Хуже то, что теперь при раздаче спиртного двоих недосчитаются, а значит, наш срок снова увеличился на пару недель.
— А вы не пробовали заложить эту дыру в пещеру? — спросил Данька. — Может быть, все и прекратится после этого? Сами же говорите, все оттуда идет…
— Пробовали закладывать, и не раз, — горько усмехнулся бригадир. — Да толку-то? Сами же и пробиваем на следующий день.
— Почему?
— Все мы ходим туда, посмотреть на тех, кто танцует… Понимаем, что не надо, а ходим, иначе совсем тоскливо становится, жить не хочется. — Бригадир, увидев, как в туннель вышли шахтеры, относившие тело в холодильник, помахал им рукой. — Впрочем, ты нас не поймешь. Ладно, до встречи. — Он повернулся к шахтерам: — Пошли ребята, напьемся, теперь у нас на четыре бутылки больше. Помянем покойников, пусть они отправятся в рай. А ты, молодой, тащи труп в холодный зал и возвращайся к нам, тебя больше никто не тронет, обещаю.
— Спасибо, но я еще и сам не решил, где лягу спать.
Шахтеры пошли по туннелю, бригадир вздохнул.
— Извини, забыл тебя поздравить…
— С чем?
— С тем, что прошел первое испытание. Ты теперь один из нас, на тебе кровь товарища, а она на всех нас есть…
— А что, существует и второе испытание?
— Вот когда начнешь что-то слышать и видеть, тогда об этом и поговорим. — Бригадир хмыкнул. — Каждый из нас отнес хотя бы одного мертвяка в холодный зал, теперь и ты понесешь. Кстати, когда будешь укладывать труп, не забудь для себя место приготовить…
— Что?!
— Тебя же тоже скоро кому-то придется тащить туда, слишком ты в пещеру зачастил, это всегда плохо кончается…
Бригадир рассмеялся и ушел, а вместе с ним и остальные. Данька смотрел им вслед и чувствовал, как его начинает знобить. В туннеле поддерживалась нормальная комнатная температура, такая же, как на космическом корабле, но парень замерзал от холода, идущего изнутри.
Даниил тяжело вздохнул и посмотрел на мертвого водителя: черты лица заострились, лицо осунулось так, словно труп пролежал не один день. Потом забросил мертвеца на спину и потащил в холодильник. Тащить было тяжело и неудобно, печь нес он не мешок, а мертвого человека. Кто хоть раз этим занимался, тот знает, что покойник всегда тяжелее, чем живой, да и нести его неудобно…
Данька сразу вспотел, хоть ему только что было холодно. Внутри хода на каменных стенах налипло много густого плотного инея — синие тонкие иголочки напоминали шубу какого-то неведомого зверя. Около самого зала шахтеры телами пооббили иней, и все осыпалось на пол длинными сине-белыми холодными шерстинками.
Трупов в зале было много — некоторые были сложены в штабеля по три-четыре ряда, другие просто валялись на полу в разнообразных позах. Тело Грегори шахтеры бросили сразу у входа, словно специально, чтобы Данька о него споткнулся.
Парень выронил труп Грума, и он со странным хлюпаньем упал на останки своей недавней жертвы, которые уже покрывались инеем.
Даниил мрачно выругался, разглядывая свои руки в поисках следов крови, вытер их брезгливо о комбинезон водителя. Сердце стремительно забилось, потом пропустило очередной удар, отчего по телу волной прокатился озноб. Данька медленно пошел по залу, вглядываясь в заиндевелые лица мертвецов. Бригадир был прав: действительно у многих были такие же белые лица, как у водителя, и иней был здесь ни при чем. Они казались белыми оттого, что из кожи исчез какой-то природный пигмент, который окрашивал ее в желтоватый свет.
Юноша вернулся к входу и оттащил уже покрывающиеся инеем трупы Грума и второго шахтера подальше от входа, чтобы другие о них не спотыкались. Он уже успокоился, сердце билось ровно и четко, на мертвых смотрел без каких-либо чувств, относился к ним просто как к тяжелой ноше — натаскался трупов, когда летел в тюремном звездолете, а тогда ему было всего тринадцать лет…
После того как уложил тела в штабель, Данька вернулся к своему матрацу и лег, закрывшись с головой одеялом. Жалел он только о том, что не может вымыть руки. Вода была в спальном зале, но туда идти не хотелось, шахтеры были пьяны, и это могло плохо для него кончиться. Поэтому приходилось мириться со слабым запахом разложения, идущим то ли от комбинезона, то ли от рук.
— Итак, у них еще что-то происходит с костями и мозгами, — сказал Данька сам себе, трогая собственный череп и проверяя, не начались ли у него самого какие-то изменения. — И все начинается после того, как человек побывает в пещере: Грум вот сходил, потанцевал с черненькой девушкой, а теперь лежит мертвый в холодном зале. Интересно, почему он на меня набросился, откуда ему пришла в голову такая дикая мысль, что я трогал его девушку?
Даниил перевернулся на другой бок. В зале снова громко заорали шахтеры, пьянка у них была в самом разгаре.
— И умер Грум оттого, что у него наступило размягчение мозга, — проговорил Данька, стараясь четко формулировать свои мысли, словно для рапорта, который, возможно, ему придется писать в академии разведки, если его, конечно, туда примут. — Нервные клетки шахтера погибли в результате того, что через них прошла какая-то мощная энергия, — такое предположение высказали местные инженеры.
Насколько это верно — неизвестно, надо проверить. Только вот вопрос — если это энергия, то откуда она берется? Неужели радиация? Вряд ли, Данька бы ее почувствовал, его специально этому учили…
Чтобы проверить, хочет он этого или не хочет, но придется возвращаться в пещеру — все там внимательно осмотреть, найти источник излучения и артефакт…
“И вполне возможно, что это одно и то же… — Даниил почувствовал, как потеплело у него в груди — верный признак того, что он думает правильно. — Или артефакт прикрывал какой-то источник излучения, а когда его сдвинули, тогда все и началось…”
“Грегори следил за мной, — вспомнил Данька слова бригадира. — Поэтому его не было в зале вместе с другими шахтерами, и Грум наткнулся на него, когда меня искал. Возможно, он и был тем таинственным торговцем артефактом. А кому я еще здесь был нужен? Нет, всем другим шахтерам я неинтересен. Точно продавец! Получается, что водитель убил мою единственную надежду на благополучное возвращение, ибо только он знал человека, изменившего мои файлы…”
Даниил выругался и сел. Сон пропал, осталась только тоска и откуда-то появившаяся уверенность в том, что дальше все станет еще хуже.
Есть небольшой шанс, что его спасут Траст или Пирс, только до этого счастливого момента можно и не дожить. Данька в шахте находится всего сутки, на самой планете двое, ну, максимум трое, а уже столько всего произошло, что другому человеку на полную жизнь хватит…
Разведчики еще не знают, что с ним что-то случилось. Он собирался выйти на связь после того, как приобретет артефакт. Но даже если Даниил не подаст сигнал, они подождут еще пару недель на тот случай, если его задержала какая-то мелочь или сигнал не прошел, такое бывает во Вселенной во время повышения активности звезд, которое неизвестно отчего происходит. Пока доберутся до Деги, пройдет не один месяц.
Нет, столько ему не выдержать, слишком опасно. Здесь, в шахте, даже хуже, чем в джунглях среди хищных зверей, а он там прожил почти год.
“Надо идти в пещеру. — Юноша отбросил одеяло. — Сначала разобраться с тем, что здесь происходит, а потом спасать себя. Надеяться мне уже не на кого, единственного человека, которому я был нужен, и того, вероятнее всего, убили…”
Юноша вернулся к месту схватки с Грумом, чтобы подобрать инструмент, которым тот пытался его убить. Это оказался небольшой геологический молоток с заостренным концом, чтобы дробить камни. Инструмент небольшой, довольно острый, удобно помещался за поясом. Теперь и у Даньки появилось оружие такое же, как у всех шахтеров.
Парень пробрался по ходу до пролома в пещеру и сел, вглядываясь в непроглядную темноту. Мрак был густым и тяжелым, казалось, что он поднимается и опускается плотными непроницаемыми волнами.
Даниил направил свет фонаря себе под ноги, изучая следы у пролома, — в пыли хорошо просматривались отпечатки его обуви, следы тяжелых башмаков водителя и еще двух-трех человек.
На стене рядом с проломом четко выделялись следы цемента, бригадир не обманул, этот пролом заделывали неоднократно и снова аккуратно разбирали — кучка камней на полу и пластиковый мешок с цементом лежали в стороне, ожидая очередного раза.
Данька направил луч вниз в пещеру, ничего не смог разглядеть — темнота впитала в себя свет без остатка — и выключил фонарь.
Постепенно окружающий мрак стал расплываться, изменяться, в нем все больше появлялось оттенков серого цвета. И сразу внутри возникло странное ощущение, что он смотрит сейчас на мир не как человек или животное, а как-то иначе, используя неизвестные человеку органы чувств. Даниила это не особенно удивило, такое с парнем уже бывало пару раз, когда за ним гнались звездолеты десанта, — тогда он едва не потерялся во Вселенной, пространственный туннель выбросил его далеко от разведанных человечеством путей к неизвестным звездам, и Даньке пришлось долго искать дорогу домой.
“Пожалуй, в те времена было страшнее… — подумал юноша. — А самое ужасное состояло в том, что я был один в новой Вселенной. Люди плохи, они ненавидят меня, часто пытаются убить, но без них так одиноко…”
В какой-то момент мрак словно начал таять, превращаясь во что-то не такое плотное и непреодолимое, и Даньке даже удалось рассмотреть небольшой фрагмент стены.
До этого момента юноша не обращал внимания на то, что стена поднимается вертикально, не имея каких-либо выступов и впадин, то есть она ровная и плоская. Это еще больше подтверждало вывод о том, что вся эта пещера создана искусственно, причем высоким, явно не человеческим интеллектом.
Он посидел еще немного, дожидаясь, когда сможет рассмотреть полностью зал, но через час понял, что это ему не удастся. Мрак стал более разреженным, превратившись в пелену тумана, занимающую всю пещеру, но и только — более прозрачным он не становился…
Хочет этого парень или нет, но если он собирается исследовать то, что находится внизу, ему придется спуститься.
Данька вздохнул, предчувствуя, что ничего хорошего его там не ждет, пролез в пролом и повис на руках. В этот раз он видел поверхность под ногами, поэтому смог скоординировать свои движения при приземлении на пол, опустился мягко, как кошка, настороженно, как снежный волк, и из этого положения еще раз оглядел зал.
Помещение по-прежнему было заполнено серым туманом. Клубы его то поднимались вверх, то опускались вниз. Очертания стен и пола скорее угадывались, рассмотреть детали не удавалось, все смазывалось смутной дымкой…
“Точно — мрак имеет искусственное происхождение! Слишком он необычен и довольно сильно отличается от обычной темноты, — подумал Даниил. — Возможно, где-то здесь существует производящее его устройство, а может, это и есть то излучение, что сводит людей с ума?”
Данька вытер слезы и с наслаждением поморгал, чтобы избавиться от рези в глазах. Зрение нормализовалось, но лучше он видеть от этого не стал.
Постояв немного, чтобы привыкнуть к запахам и к каким-то странным ощущениям внутри себя, Даниил, растопырив руки, медленно двинулся вперед. Пройдя двадцать шагов, юноша понял, что миновал середину зала: противоположная стена постепенно поднималась из тумана — такая же высокая, как и та, с которой он спустился. Никаких проходов Данька в ней не заметил, но когда нащупал ее руками, то вздрогнул от странного узнавания. Стена была покрыта тонкими узкими бороздками, которые тянулись по всей ее высоте. Подобное парень наблюдал в храмах инициации, тогда ему показалось, что эти углубления в камне нанесены специально и заключают в себе какую-то информацию, но разгадать, что они обозначают, ему тогда не удалось. Возможно, это была картина или звездная карта. Примерно в таком же рисунке его отец когда-то сумел узнать несколько знакомых звезд, благодаря чему сумел найти планету снежных волков — проводников в храм первой инициации. Позже это закончилось для отца смертью, да и Даньке тоже досталось.
“Не все планеты стоит открывать, некоторые лучше оставить в неизвестности, — подумал Данька. — Они могут изменить жизнь всего человечества, да так, как этого никто не ожидает, — людям просто не хватает фантазии…”
Странный, неестественный туман не давал разглядеть даже небольшой участок стены — ее можно было только ощупать, так что распознать карту или что-то другое в линиях было невозможно.
Юноша пошел вдоль стены, ведя по ней рукой в надежде нащупать скрытую дверь, о которой говорил Грум. Вряд ли стоило верить сумасшедшему, но проверить не мешало, да и сама логика говорила о том, что выход должен быть. Какой смысл создавать в глубине горы округлый зал с неизвестными письменами или рисунками, в который нельзя попасть ниоткуда? Но Данька обошел весь зал и ничего не обнаружил.
Чувствовал он себя не так уж плохо, размягчения костей и мозга у себя пока не заметил, дышалось только тяжело, воздух был насыщен густыми запахами камня и пыли. От этой неприятной смеси грудь так и ходила ходуном, в горле пересохло, а кислорода все равно не хватало.
Данька обошел весь зал, убедился, что он имеет правильную округлую форму, и вернулся туда же, где спустился, ясно на этот раз разглядев неровный проем вверху. Почему-то юноша был уверен, что непременно найдет продолжение искусственной пещеры, и теперь растерялся, поскольку оказалось, что выхода может и не быть.
Возможно, Данька был не очень внимателен? И надо обследовать каждый сантиметр поверхности стены, чтобы гарантированно убедиться в отсутствии здесь хода к поверхности? Он же может оказаться в полу или в потолке, артефакт-то что-то прикрывал!..
Данька, вглядываясь в пол, еще раз пошел по кругу уже в метре от стены.
Чувство опасности периодически заставляло его останавливаться на половине шага, но, постояв немного в нерешительности, парень снова двигался вперед, все больше понимая бессмысленность этого хождения. Нет здесь ничего, даже артефакта не видно, о котором ему рассказал неведомый шахтер. В этом заключалась какая-то горькая ирония — то, ради чего Данька прилетел на эту планету и пережил множество неприятностей, оказалось пустой выдумкой обезумевшего шахтера. А если звездный разведчик еще и погибнет в этой пустой пещере, все станет еще глупее.
И тут Даниил услышал шепот, который показался ему зловещим. Он вздрогнул, настолько это было неожиданно — почти час бродить в абсолютной тишине, где даже не слышно собственных шагов, и вдруг… услышать жуткий шепот, несущийся откуда-то сверху. Не об этом ли говорил Грум? Все через какое-то время начинают слышать шепот, а потом сходят с ума.
Данька собрал все свое мужество и шагнул на звук. Пройдя три или четыре шага, он уперся в стену, а когда поднял голову, то увидел над головой отверстие, через которое спустился, — там явно кто-то или что-то было, только разглядеть снизу ничего не удавалось.
Шепот слышался оттуда. Немного погодя Данька смог даже разобрать, что говорилось.
— Эй, парень, хватит там бродить, поднимайся наверх.
Потом он увидел мускулистую руку, выглядевшую немного странно, как-то не совсем реально в этом тумане, — она тянулась издалека, из мрака, удлиняясь на глазах и меняя форму. Юноша тяжело вздохнул, пытаясь обуздать бешено застучавшее сердце, а потом поднял руку вверх, навстречу, даже не очень-то понимая, что делает.
Пальцы и чужая рука встретились, его резко дернули вверх, и он затрепыхался на мускулистой мозолистой кисти, как пойманная рыба.
Из провала появилась еще одна рука, потом еще, они ухватили его за комбинезон, потащили вверх, и он оказался в боковом ходе. Здесь горели фонари, заставляя моргать его отвыкшие от света глаза.
Наконец, Данька узнал бригадира, а с ним еще троих шахтеров.
— Живой? А я так и решил, что ты полез вниз. Почему не откликался? Я кричал тебе наверно минут десять, да и другие тоже…
— Внизу ничего не слышно, звуки не проходят сквозь этот мрак. — Даниил выдохнул воздух пещеры и судорожно закашлялся, поэтому последние слова он просипел, борясь с кашлем. — Спасибо, что вытащили, еще немного, и я бы там задохнулся…
— Да не за что… — похлопал его по плечу бригадир, — Я решил с тобой поговорить, послал ребят на твои поиски, но они тебя не нашли. Тогда я понял, что ты полез в пещеру, больше-то тут нигде не скроешься. Что тебе удалось там обнаружить?
— В том-то и дело, что ничего. Я, правда, не весь зал обошел, но по периметру прошел, надеялся, что найду какую-нибудь щель или лаз — надо же отсюда как-то выбираться…
— И нашел?
— По периметру ничего. Может быть, выход находится где-нибудь на потолке или в середине зала…
— В такой темноте даже свою руку рассмотреть нельзя. Ты думаешь, один такой умный? Туда до тебя многие лазили, только никто ничего не нашел, кроме смерти…
— Выходит, надо закрыть эту пещеру. — Юноша постепенно приходил в себя. Кашель перестал раздирать легкие, дыхание восстановилось, ноги перестали дрожать. — Тогда никто туда ходить не будет.
— А вот этого я вам не дам, — пробасил один из шахтеров. — Это для тебя там нет ничего, а я хорошо вижу, что там находятся красивые женщины, столы с вкусной жратвой и выпивкой, и музыканты играют на инструментах…
— Так вы и меня среди них видели?
— Конечно, бродил, как неприкаянный, выставив перед собой руки, словно боялся на что-то наткнуться, танцующие пары обходили тебя стороной, а женщины смеялись.
— Я ничего не видел и не слышал…
— Мы в детстве играли в такую игру, — усмехнулся шахтер. — Одному завязывали глаза, и он бродил по комнате, пытаясь поймать кого-то из нас. Он не видел ничего, а мы бегали от него, толкая и отвешивая ему оплеухи, было очень смешно. Нет, парень, там не темно, это ты слепой, или тебе кто-то глаза завязал…
— Может быть, ты там еще что-то видел, кроме меня и танцующих людей?
— А что ты там искал?
— Выход из пещеры…
— Я вижу только зал, красивых— мужчин и женщин, и много разнообразной и вкусной еды, иногда даже слышу запахи. Это все. Хоть и понимаю, что это иллюзия и закончится все для меня плохо, но ничего не могу с собой поделать. Меня манит вниз, как и многих других, кто был здесь до меня. Там есть деревянные резные двери, они ведут в другие помещения, ты проходил мимо них, но даже не почувствовал их под своей рукой.
— А зачем меня оттуда вытащили? — спросил юноша у бригадира. — Может быть, я нашел бы что-нибудь со временем.
— Неправильным путем идешь, парень, — поморщился тот. — Умные люди так не поступают, они начинают с того, что с другими разговаривают, выслушивают их, а уже потом выводы и предложения делают.
— Я думал, что вы все сошли с ума и нормальных людей здесь не осталось, — вздохнул Данька. — А с сумасшедшими говорить опасно: с одним поговорил, и умер он — сам его труп в холодный зал отнес.
— Боишься нас? — хмуро полюбопытствовал бригадир. — Психами считаешь?
— Я здесь всего одни сутки, а уже чего только здесь не увидел: и живых мертвецов с белыми лицами и синими губами, и мрак, который не разгоняет свет. Все вы что-то разглядываете внизу, а я ничего не вижу, кроме непроглядной темноты.
— А вот тут ты не прав. — Бригадир обнял его за плечи, развернул и подтолкнул вперед. — Пойдем в спальный зал, там разбираться будем, кто из нас более нормален, ты или мы. Если помнишь, я слово дал, что тебя никто не тронет, так я его подтверждаю…
— О слове помню. — Данька пошел по коридору, подталкиваемый в спину рукой бригадира. — Только не верю я ему, многие уже с ума сошли, но пока еще этого не понимают.
— Поговорим в другом месте, здесь много говорить нельзя.
— Почему?
— Все, кто здесь разговаривает, потом с ума сходят…
Свет прожекторов в главном туннеле все равно его ослепил. Даниил остановился и подождал, пока глаза привыкали к свету. Его никто и не торопил.
Оглянувшись, Даниил заметил, что и остальные шахтеры стоят с закрытыми глазами.
Похоже, это свойство видеть в темноте проявилось здесь не только у него, вероятно, этим владели все шахтеры, сейчас они, как и он, моргали воспаленными глазами, а у некоторых появились слезы на глазах.
Возможно, бригадир прав. Даниил действительно не пытался ни с кем поговорить, узнать, что сами шахтеры думают по поводу этой искусственной пещеры и самого двенадцатого штрека. Вполне вероятно, что у кого-то и есть логичная версия, которая объясняет все.
