ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Пирс криво усмехнулся, глядя, как вытягивается лицо Зануды, и аккуратно положил на стол небольшое взрывное устройство, которое вытащил из потайного кармана, — это все, что ему удалось протащить через детекторы оружия, установленные в лифте. Маленькую машинку, сейчас весело моргающую разного цвета лампочками, он изготовил сам, потратив на это полдня. Игрушка получилась компактная, необычная и устрашающая, но самое ее главное достоинство было в том, что ни один детектор это устройство не мог заметить. Металла в устройстве не было совсем, традиционной взрывчатки, на запах которой были настроены анализаторы, тоже, а предполагаемой силы взрыва должно было хватить, чтобы отправить Зануду на тот свет и в то же время самого подрывника только отбросить к стене.
Когда-то подобного вида веселые коробочки заставляли вздрагивать каждого жителя Земли, их использовали некоторые колонии для решения своих непростых проблем независимости.
Веселыми их называли потому, что за долю секунды до взрыва раздавался жизнерадостный детский смех, и своими разноцветными огоньками, разбросанными по корпусу, они очень напоминали детские игрушки.
— Это зачем здесь? — поинтересовался Зануда, с интересом разглядывая устройство. — Решил меня взорвать? Хорошо бы узнать причину, прежде чем отправлюсь исследовать вселенную. Неужели метишь на мое место? Так я тебе могу помочь и без взрывателя — ты на неплохом счету, стоит тебе только захотеть, и тебя постоянно пропишут здесь, в академии. Убери это, пожалуйста, мы найдем с тобой и без взрывов общий язык…
— Эта веселая коробочка мне и самому не очень нравится, она же и меня может осколками зацепить, — признался Пирс, вертя в руках взрыватель. — Но убрать ее не могу, мне мой друг посоветовал его использовать как детектор лжи, ты же знаешь Траста, он плохого не подскажет. Так вот эта штучка запрограммирована так, что если станешь врать, то коробочка взорвется, не шевелись, пожалуйста, я быстро. — Разведчик прикрепил два проводка с присосками к руке и лбу Зануды. — Ну вот и все, как работает детектор лжи, ты знаешь, сейчас датчики снимут всю информацию о тебе, и начнем…
— Ты сошел с ума, — пробормотал Зануда, по-прежнему с любопытством разглядывая датчики и веселую коробочку. — Неужели без этого нельзя обойтись?
— Все устроено так, что в живот тебе полетят остренькие кусочки пластика, которые отправят тебя на тот свет, а меня просто откинет к двери, чтобы я мог оправдаться, рассказав красивую историю о том, что тут оказался случайно…
— Предположим, что ты так и сделаешь, — проговорил Зануда, с уважением разглядывая коробочку, он даже протянул руку, чтобы ее взять, но, заметив, как палец Пирса скользнул к кнопке, передумал. — Вопрос в том, что станешь делать после взрыва? Тебе же все равно не поверят. На эту станцию попасть могут немногие, так что ты сразу окажешься в списке подозреваемых, а там и можно попасть на допрос с настоящим детектором.
— Задачка непростая — остаться вне подозрения, но она решаема. Я придумал, мне кажется, неплохой вариант. На днях спрятал боевой скафандр в одном из малопосещаемых шлюзов и знаю, как туда добраться скрытно, кстати, видеокамеры сегодня неправильно работают, записывают вчерашний день.
— После твоих слов начинаю уважать тебя еще больше, — проговорил задумчиво Зануда. Он искал свои варианты решения проблемы — лесть не сработала, следует придумать что-то еще. — И все-таки почему ты вдруг переменил свое отношение ко мне? Мы с тобой раньше никогда не пересекались, зла я к тебе не испытываю, и, по-моему, за последние дни тоже не сделал ничего плохого…
— Как сказать… — улыбнулся Пирс, ситуация ему нравилась. — Может, постараешься припомнить наш последний разговор?
— Так это из-за того юноши Даниила, так его, кажется, зовут? — облегченно выдохнул Зануда, продолжая внимательно разглядывать взрывное устройство в поисках возможности его обезвредить. Он не был бы разведчиком, если бы испугался, сдался и не продолжал бы поиск путей к своему спасению. — Со мной вполне можно договориться, и мы, кажется, уже нашли один вариант. Если он тебя не устраивает, давай поищем другой…
Из коробочки послышался смешок, и все огоньки загорелись ровным зеленоватым цветом.
— Давай попробуем договориться, — согласился Пирс, убирая в карман взрыватель. — Действительно, зачем тебя взрывать, если дело можно решить без этого? Видишь, устройство готово проверять каждое твое слово, теперь к твоей смерти я не буду иметь никакого отношения, ты сам себя взорвешь, если решишь мне солгать или пошевелишься…
— А какие у тебя появились ко мне вопросы? — осторожно поинтересовался Зануда. — Только учти, что я связан подпиской о неразглашении, многое просто не могу тебе рассказать, лучше предпочту взорваться. Или тебя не интересует секретная информация?
— Конечно нет, зачем она мне? Если потребуется что-то узнать, обращусь к Трасту, он у нас большой мастер шарад, и все ваши секреты обычно узнает из открытых источников. — Пирс встал и отодвинул кресло подальше от стола. — Извини, это на тот случай: если ты решишь себя взорвать, не хочется попасть под осколки…
— Непонятно, разве мы не все проблемы с тобой решили? — Зануда сидел в кресле выпрямившись и не шевелился, кожа блестела, на лбу набухали капли пота. — Ты пришел ко мне с просьбой, я согласился тебе помочь, поставив всего одно условие — чтобы мальчик привез сюда артефакт. Что-то произошло после этого?
— Сердце у меня болит, — пожаловался Пирс — До твоего предложения оно не болело, а сейчас болит. Чувствую опасность, и не для себя, а для сына Зигина, я его отправил на Дегу по твоему указанию. Как ты думаешь, что произойдет с тобой, если парнишка погибнет?
— Думаю, ничего, — ухмыльнулся Зануда. — Не будешь же ты меня убивать из-за незнакомого мальчишки? К тому же я его туда не посылал, это сделал ты, поэтому и сердце болит у тебя, а не у меня.
— Ты прав, оно болит у меня, и мне очень хочется узнать почему, а за этого незнакомого паренька, если я тебя сам не убью, то это сделает Траст, можешь не сомневаться. Любим мы его, да и Зигину пообещали, что сделаем из него настоящего разведчика, так что ты так легко к этому вопросу не относись. Серьезное это дело, ради Даньки мы с Трастом на любое преступление пойдем, если потребуется, не только тебя — всю академию взорвем.
— Не хочешь ли ты сказать, что я ошибся, предложив тебе отправить мальчика на Дегу за артефактом? — Зануда задумался. — Что не так?
— Сам не знаю… — признался Пирс — Но и я и Траст считаем, что ты что-то от нас скрываешь. Может… какой-то пустячок, но очень опасный, поэтому начнем наш допрос. Расскажи для начала, как у тебя появилась эта фотография и почему ты сам не захотел отправиться за артефактом?
— Фотографию получил с заправочной станции, которая находится на орбите Деги, — пожал плечами Зануда, и на коробочке мелькнул один зеленый огонек, но тут же сменился красным. — Вся информация об артефакте, о том, как найти покупателя, тоже оттуда, я ничего от тебя не скрываю…
— В этом как раз я не уверен, иначе не болело бы сердце, — покачал головой Пирс — Ты все-таки аккуратнее с ответами, взорвешься же, видишь, зажегся и погас красный огонек, он говорит о том, что ты мне не соврал, но что-то говорить не хочешь. И все-таки, почему не отправился за артефактом сам? Каждая такая находка — большая ценность, ты должен был это учитывать, и если не поехал, значит, у тебя были серьезные причины…
— Я тебе отвечу, но сначала сам ответь на мой вопрос — Зануда испуганно взглянул на коробочку и облегченно выдохнул воздух, увидев, что все огоньки по-прежнему горели ровным зеленым светом.
— Спрашивай, у заминированного разведчика свои привилегии, — ухмыльнулся Пирс, вытягивая удобнее ноги. — Я тебе и без детектора отвечу правду.
— Вопрос у меня простой: а как ты собираешься жить после того, как посмел мне угрожать? — Зануда сжал кулаки так, что суставы захрустели, а огоньки замигали, меняя цвет. — Я же тебя раздавлю, у меня для этого есть все — и власть, и сила, и связи. Устрою так, что тебя посчитают врагом империи, и ты окажешься там, где сидел твой дружок Зигин. Есть одна тюрьма, о которой простому люду неизвестно, она специально для тех, кто имеет секретную информацию, то есть для тебя, впрочем, тебе об этом кое-что известно, это же ты вытащил Траста из нее? Думаешь, Юрг будет жить вечно? Едва он перестанет вас защищать, вы в тот же момент окажетесь на допросе…
— Хороший ход, — покивал Пирс — Ты меня напугал, мне сразу стало страшно. Я теперь лихорадочно начинаю думать, а как бы мне от тебя Теперь спастись и зачем я сюда пришел?
— Я тебе помогу… — вновь ухмыльнулся Зануда, протягивая руку. — Давай сюда взрыватель, я отключу взрывчатку, а потом мы вместе поищем выход, может быть, тебя даже прощу…
— Мне стало так страшно, что я подумал: если тебя взорву, то легко сумею доказать свою непричастность. — Пирс нажал кнопку, правда, не до конца, но этого движения вполне хватило, чтобы Зануда замер и побледнел, а губы затряслись от страха. — Как ты думаешь, это хорошее решение? Ты умрешь, а в академии освободится место для мальчика, к тому же и артефакт станет никому не нужен, и единственное препятствие для зачисления Даниила в академию исчезнет.
— Да… — вздохнул Зануда. — Стар я стал, раньше так не трусил, не боялся за свою жизнь…
— Ты задал вопрос, как я буду жить дальше? Ответ — очень спокойно. Объяснить почему?
— Объясняй…
— У меня есть друг — Траст, он позаботится о том, чтобы ты долго не прожил после того, как отправишь меня в тюрьму. Есть еще десяток друзей-разведчиков, которые присмотрят за тобой, чтобы ты не натворил больших глупостей, кое-кто из них находится на такой же должности, как и ты, а кое-кто и выше, да и Юрг все еще жив. Ты мне не страшен. Если будет нужно, исчезнешь, и тебя никто даже не хватится, а знаешь почему?
— И почему же? — На лице Зануды появилась растерянность, он не понимал, какую игру ведет с ним Пирс.
— Потому что слишком увлекся игрой во власть и растерял своих друзей. У тебя их не стало, они всегда исчезают у тех, кто играет людьми как марионетками, а без друзей мы слабы…
— Многие разведчики играют в политику, — пожал плечами Зануда. — Ты очень удивишься, когда узнаешь, на скольких планетах правят разведчики и сколько их сидит в правительстве или управляют им исподволь.
— Я узнавал, и они мне рассказали, что ты играешь не по правилам, поэтому никто о твоей смерти скорбеть не будет. Даже если тебе удастся меня обмануть и переиграть, то Траст, если со мной что-то случится, тебя уничтожит.
Зануда вздохнул. Может быть, впервые в жизни задумался над тем, что лучше — дружба или власть?
— Итак, почему у меня болит сердце? — продолжил Пирс — Траст летит к Деге, скоро он и сам все узнает, но лучше все-таки услышать что-то от тебя…
— Плевал я на тебя и на Траста! — фыркнул Зануда. — Стоит мне только заикнуться о том, что мне угрожают, и меня станут охранять так, что никто и близко не подойдет, а на вас откроют охоту.
— Ты уверен? — Пирс встал. — Опять напугал ты меня, я, пожалуй, пойду от греха подальше…
Он пошел к двери, на взрывном устройстве тревожно замигал красный светодиод.
— Это датчик среагировал на твой голос, — пояснил разведчик от двери. — Он на любое движение реагирует, взорвет коробочку раньше, чем ты успеешь нырнуть под стол. Да, еще забыл сказать, устройство не обезвредишь без взрывателя, так что после того, как я уйду, ты все равно умрешь — рано или поздно…
Зануда вздохнул, отчего огонек замигал быстрее, он протянул вперед руку, и мигание исчезло, огонек стал постоянным, к нему добавились другие. Пирс тут же выскочил за дверь и крикнул уже из коридора:
— Заряд хоть и направленного действия, но все равно предупреждать надо, что жить надоело.
Зануда медленно отвел руку назад, огонек снова замигал в определенном ритме.
— Вернись, Пирс, — прошептал он. — Я все расскажу, что знаю.
Разведчик с довольной ухмылкой тут же появился в проеме, демонстративно нажал кнопку на взрывателе, и красные мигающие огоньки снова сменились на ровные зеленые.
Зануда очень медленно поднял руку и осторожно вытер выступивший обильный пот.
— На тебя мне плевать, но разбираться с охраной по поводу взрыва мне все-таки не хочется. — Пирс снова сел в кресло. — Я уверен, что вывернусь, но придется побегать и кое-что дать ребятам за то, чтобы они забыли, как я входил в твой кабинет. Мы, правда, с ними уже обо всем договорились, но всегда что-то происходит непредвиденное, ты же разведчик, знаешь об этом, так что давай быстрее.
Зануда перевел взгляд на дверь, потом тяжело вдохнул, видимо окончательно поверив:
— Надпись на артефакте удалось расшифровать, не нашим специалистам, а тем, кто работал на Грома. Я кое-кого из них знаю, встречались раньше, когда их хозяин был жив. Пришлось, конечно, заплатить большую сумму за перевод. Теперь, когда они остались без хозяина, деньги им нужны, а ребята ценные, думаю, их надо к нам в академию забрать в качестве обслуживающего персонала в научный сектор…
— Говори. — Пирс насторожился и теперь впитывал каждое слово. Грома он знал, это был тот человек, что упрятал Зигина за решетку, а за Данькой гонялся по всей Вселенной. Власти у него было много, да и люди на него работали самые лучшие, о том, как он погиб, никто не знал, кроме самого Даниила, а он никому ничего не рассказывал. — Только говори правду, а то мой детектор лжи разнесет тебя на кусочки.
— Надпись перевели, у Грома же было полно материалов об этой цивилизации.
— А ты ему помогал их доставать. — Пирс просто предположил, но Зануда сразу так помрачнел, что стало понятно, что он не ошибся, а раз так, то и в аресте Зигина участвовал этот человек. Они тогда с Трастом искали предателя в академии, но не нашли, об этой гниде даже и не подумали, а вот он сейчас сидит перед Пирсом, — Рассказывай дальше…
— Перевели приблизительно, но смысл таков — под печатью живет джинн, если неподготовленный носитель откроет печать, то погибнет. Обдумай, насколько ты готов, а только потом срывай печать. Ты можешь приобрести весь мир или свою смерть — зависит от тебя… Вот я и решил, пусть мальчишка достанет артефакт, я хоть и не верю в разные глупости, но лишняя осторожность не помешает…
— Джинн? И что это такое?
— На Земле до сих пор существуют сказки, в которых одним из главных персонажей является всемогущий дух, которого называют джинном. Ты же знаешь, что на нашей Земле кого только не было в свое время, джинны отнюдь не исключение.
— Понятно, — кивнул Пирс — Спасибо за информацию. Видишь, как приятно говорить правду.
Он встал и направился к двери.
— Бомбу забери, — произнес Зануда. — Мы же договорились, я рассказываю, а ты ее забираешь и уходишь…
— Договорились, ты прав… — Пирс бросил ему пульт. — Прости, но настоящее взрывное устройство не удалось собрать, получилась только эта игрушка, но она действительно действует как детектор лжи…
Зануда мрачно посмотрел ему вслед, вытащив из ящика отвертку, быстро разобрал устройство и обнаружил, что взрывчатого вещества в нем действительно нет, содрал с головы и руки присоски с проводами и стал обдумывать планы мести обоим разведчикам.
***
Сидеть было не очень комфортно, мало того что грязно, но еще и неудобно — вагонетка раскачивалась из стороны в сторону, подпрыгивая на мелких камнях. Данька, крепко вцепившись в железные борта, мрачно разглядывал длинную каменную трубу, по которой они двигались.
Ехать пришлось до проходческого комбайна, а это оказалось довольно далеко, не меньше трехсот метров. Огромная машина заполняла весь туннель снизу доверху, сзади из нее торчали транспортеры со стальной лентой, по которой катились куски вырубленной из горы породы и падали в прикрепленную полупустую вагонетку.
Грохот от комбайна стоял такой, что не слышно было никаких звуков, кроме ровного гула, от которого казалось, что даже воздух становится плотным и тяжелым.
Около стены в пыльной дымке, исходящей от машины, сидели на корточках шесть шахтеров с грязными серыми лицами и равнодушно глядели перед собой, периодически вставая и подбирая выпавшие из вагонетки камни.
Данька ни у кого из них не вызвал никакого интереса, они подошли к роботу и молча начали отцеплять вагонетки. Грум спрыгнул на землю, поднялся на комбайн по узкой лестнице и поманил юношу за собой.
Дверь в комбайн на небольшой металлической площадке была закрыта, но водитель что-то крикнул в зарешеченное небольшое окошко, где, видимо, находился динамик, и она открылась, показав небольшой тамбур, в котором виднелись металлические ступени.
— Пошли к бригадиру, — прокричал Грум. — Пусть он решает, что нам с тобой делать.
Без крика Даниил бы его не услышал, правда, сам в ответ кричать не стал, чтобы не рвать голосовые связки, а только кивнул.
Наверху в довольно просторной кабине было тихо, чисто и покойно, мешала только вибрация, пронизывающая всю машину. Два человека сидели в удобных поворотных креслах, о чем-то неспешно разговаривали и периодически посматривали на большой экран, показывающий скалу, в которую углублялся комбайн.
Бригадиром оказался высокий седой человек с глубокими морщинами, изрезавшими лицо. Он сидел в кресле сразу у двери. Его кожа настолько потемнела от въевшейся за много лет каменной пыли, что больше напоминала поверхность древней статуэтки из бронзы…
Шум ворвался вмести с ними в маленькую комнатку, но, после того как закрылась дверь, исчез настолько неожиданно для слуха, что даже скрип кожи на ботинках показался Даньке оглушающим.
— А мы думали, они нам покойника вместо работника подбросили, — проговорил бригадир, задумчиво разглядывая его. — А ты живой и здоровый. Били они тебя, что ли? Мы впервые получили в таком виде нового работника, думали, не выживешь…
— Не только избили, но еще из парализатора в живот выстрелили. — Данька разглядывал кабину, приборы, компьютер, управляющий многочисленными агрегатами комбайна.
— Выходит, не понравился чем-то мутантам? Может, болтал много? Они такое не любят. Хорошо, что не убили, у нас и такое случалось, сила-то у них огромная, их бы сюда вагонетки катать, а не нас охранять неизвестно от кого…
— На мне путы были, они меня забрали из полицейского участка, я даже шевельнуться не мог, — пожаловался Даниил. — Стрелять в меня из парализатора смысла не было, все равно бы никуда не убежал…
— У нас закон один — прибыль компании, ради нее и убить могут, — усмехнулся бригадир. — Ничего, главное, что живой, а парализатор — это не смертельно…
— Сколько прислали пакетов? — спросил он водителя. — Полный комплект, как обещали, всем хватит?
— Двадцать три пакета, этого паренька тоже учли. — Грум сел прямо на металлический пол. — Стена на месте, датчики тоже, руду сначала перемололи, потом раздалось шипенье, в общем, все как утром…
— Значит, обложили крепко, — прокомментировал бригадир. — Ничего, может что-нибудь придумаем со временем…
— Этот парень говорит, что знает, как датчики об-]иануть…
— Знаешь? — Бригадир взглянул удивленно на Даниила. — Откуда?
— Встречался с подобным раньше, — ответил юноша, — Приходилось разбираться с сигнализацией…
— Воровал?
Данька только развел руками. Не рассказывать же о том, что он капитан звездолета и звездный разведчик, а сюда попал по ошибке — кто ему поверит? А вот в том, что он является малолетним преступником, даже Убеждать никого не надо.
— То, что с техникой знаком, проверим, — серьезно кивнул бригадир. — Если обманул, не обессудь, будем бить долго и больно…
— Он никого не боится, крутой очень, — произнес с усмешкой водитель. — Говорит, что с любым из нас справится.
— А мы и это проверим… со временем. — Бригадир показал на пульт управления. — С проходческим комбайном дело когда-нибудь имел?
— Нет, с этим агрегатом незнаком, но разберусь. Техника не очень сложная — двигатель, компьютер, что-то там впереди вращается, зубья какие-то… просто все…
— Ну-ну… — недоверчиво покачал головой бригадир, — И датчик-то он обманет, и никого не боится, и любая техника для него проста. Врешь? Так не стоит это делать, тебе с нами жить не один день, возможно до самой смерти…
— Грум, — бригадир повернулся к водителю робота, — ты парню уже показал врата в преисподнюю, как я тебя просил?
— Еще не успел, вагонетки же вез…
— Так вот отведи и покажи, а то случайно забредет в гиблое место на свою беду и пропадет, а парень мне кажется любопытным, даже если и врет. Работать, я думаю, он сможет, плечи широкие, и сам вроде не дурак, чему-нибудь да научится…
— Пошли, раз бригадир просит… — Водитель тронул Даньку за плечо. — Покажу тебе место, где кончается земля и начинается ад, а если и не ад, то дорога к богу, только пока никто ее до конца не прошел.
— Иди, иди, — покивал бригадир, разворачивая Даньку к двери. Костлявые пальцы больно впились в мышцы, руки у шахтера были сильными, привычными к труду, — Осваивайся. Завтра с утра встанешь сзади — подсобником, будешь отцеплять вагонетки и откатывать в сторону, а дальше посмотрим, может, отправлю тебя помощником в машинное отделение на обучение, механики нам нужны…
Данька вышел вслед за водителем, спустился вниз по лестнице и оказался на той же небольшой металлической площадке позади комбайна.
Шестеро шахтеров по-прежнему сидели у стены, все так же равнодушно глядя перед собой, единственное, что изменилось за это время, — одна вагонетка уже заполнилась, ее отцепили и бросили посередине туннеля, а на ее место прикрепили вторую.
Водитель прошел мимо, и ни один шахтер не проводил его взглядом, словно и не заметили.
Грум зашагал решительно вперед по туннелю, Даниил едва успевал за ним, одновременно пытаясь ухватить взглядом все вокруг — сумрак, искрящуюся породу и не больше полуметра полоску темной руды посередине скалы — жила, ради которой комбайн и перемалывал почти пять метров скалы.
Это была какая-то не простая руда, он чувствовал покалывание в руках, ногах, да и во всем теле, особенно чувствительными стали кончики пальцев, они даже дрожали, когда он их подносил к темным прожилкам. Видимо, металл мог накапливать какую-то энергию, а может, был просто радиоактивным…
Водитель свернул в небольшой узкий ход, одновременно включив мощный фонарь, закрепленный у него на плече. Пройдя немного, опустился на четвереньки, потому что иначе двигаться вперед стало невозможно. Ход сузился до небольшой норы, ведущей куда-то в жуткую темноту, и юноша понял, что они ползут по нерукотворному ходу — человек к этому туннелю не имеет никакого отношения, шахтеры его не пробивали.
Грум оглянулся и подтвердил его предположение:
— Мы случайно напоролись на это ответвление, когда Делали боковые проходы вокруг туннеля, они проложены по инструкции для безопасности, центральный туннель Может обрушиться, и тогда эвакуация происходит по боковым ходам, да и разведку проводим по ним же… Так вот когда робот пробивал такой проход, в этом месте остановился, словно живой, и никто его с места сдвинуть не мог, что-то в нем перегорело, пришлось даже заново переустанавливать основную программу, инженеров для этого вызывали. Это же боевой робот, хоть и списанный, он предназначен для любой войны, даже ядерной, его никто просто так разрушить не может, хорошая техника… В чем дело, мы так и не поняли, но чуть позже рядом обнаружили небольшую дыру, думали просто ниша, а оказалось, пещера, пришлось комбайн отвести в сторону, иначе провалился бы…
— Такая большая и глубокая пещера?
— Непонятная она… — Водитель замер, Данька уткнулся в его ноги. — В самой пещере после того, как ее открыли, бывали только те, кого позвал шепот, но все возвращались в таком состоянии, что ничего рассказать не могли.
— Шепот? Что это такое?
— Ты его сам услышишь со временем, все слышат. — Грум прополз еще немного до того места, где ход стал расширяться, здесь уже можно было стоять, почти не нагибаясь. — Дальше не пойдем. Смотри!
Данька встал на ноги и увидел большую дыру, ведущую в темноту. Водитель посветил в нее мощным фонарем, но луч потерялся в густом мраке, не освещая почти ничего, словно впитывался вязкой тьмой, различить удалось только большой каменный валун перед дырой и все.
— Видишь что-нибудь? — спросил водитель, размахивая фонарем и пытаясь что-то осветить, — плотный мрак ловил яркий свет и гасил его в себе. — Внимательно смотри, в глубину вглядывайся…
— Ничего не вижу, — прошептал Даниил, почему-то ему не хотелось говорить громко, словно он боялся кого-то спугнуть в этой густой темноте. А там что-то определенно было, его чувство опасности буквально кричало, предупреждая о чем-то страшном, таившемся в глубине, даже волоски на коже встали дыбом. — Темно, а свет фонаря ничего не освещает…
— А шепот слышишь?
— Ничего не слышу…
— А некоторые, кого я приводил сюда, уже в первый день начинали рассказывать, что видят внизу огромный прекрасный зал, в котором люди веселятся, празднуют что-то. — Грум говорил с такой завистью, что Данька ему даже посочувствовал. — Красивые белые люди танцуют под приятную негромкую музыку, которую играют настоящие живые музыканты, а столы ломятся от обилия великолепной, вкусно пахнущей пищи — такой, какой мы даже не пробовали и уж точно никогда не попробуем.
— Ничего не вижу и не слышу…
— А запах еды ощущаешь?
— Здесь пахнет только каменной пылью и влагой, которая, наверное, просачивается с поверхности…
— Люди слышали божественный запах пищи — настоящей еды, приготовленной живыми поварами, такую подают только в дорогих ресторанах. А те, кто находился здесь долго, рассказывали, что среди танцующих много прекрасных женщин, одетых во что-то вроде прозрачных накидок — они ничего не скрывают, абсолютно все видно, и в то же время остается какая-то загадка… Ах, как они красивы, особенно вон та, справа, ты видишь, как она мне кокетливо улыбается… — Водитель неожиданно закашлялся, видимо поняв, что говорит что-то лишнее. — Пошли отсюда.
— Ты кого-то увидел? — спросил с любопытством Даниил. — Там же только темнота…
— Если не видишь, это хорошо, но ты здесь всего первый день, а вот те, кто пробыл хотя бы полгода, уже все слышат и видят. — Грум направился обратно. — А потом некоторые не выдерживают…
— И что с ними происходит?
— Сейчас покажу. — Водитель встал на четвереньки там, где ход стал узким, и пополз назад нервно и быстро, словно боялся того, что осталось у них за спиной, Данька двигался за ним с ощущением, что опасность остается сзади. — Да и всем понятно, почему они не выдерживают…
— И почему?
— А такого никто в своей жизни не видел. Как мы все родились в грязном шахтерском бараке, так все там и умрем, или в шахте — многие ли из нас доживают до нищенской пенсии?
— Я не заметил в городе бараков, — осторожно заметил юноша. — Дома есть, хоть и небольшие.
— А ты откуда здесь появился? — поинтересовался водитель. — Такое ощущение, что упал со звезды — ничего не понимаешь, говоришь как образованный, словно не о тебе сказали мутанты, что ты — вор и попрошайка…
— Я приехал из столицы…
— А… тогда понятно. Только те, кто родились здесь, знают, что шахта начинается с одноэтажных временных бараков. Четыре стены и крыша, большая пластмассовая коробочка со встроенной мебелью и туалетом, монтируется за час, а жить там может двадцать человек. Поставил пять сотен, и все шахтеры — с жильем. Надоело, отправил на переработку — отходов никаких, стоит мелочь, одной оплатой за услуги вернешь за год.
— И что в бараках не так?
— А все в них не так, начиная со звука. Слышал, как отражаются голоса от пластика? Ощущение, что сидишь в трубе, голоса звучат со всех сторон, сливаясь в твоих ушах в какой-то неразличимый бред. А хоть раз пробован спать, прижимаясь к холодному пластику? Он же ледяной зимой и летом, все тепло из тебя вытягивает. Конечно, не все родились в бараках, некоторые появились в городских квартирах, но разницы-то никакой нет, все равно ничего не видели с раннего детства кроме грязной работы да измученных родителей.
— Вы родились в бараке?
— Думаешь, только я? Да у нас полшахты оттуда. Отец мой погиб, и меня отправили сюда ему на замену, едва исполнилось пятнадцать, здесь и сдохну, только в отличие от отца детей у меня никогда не будет.
— Почему не будет?
— А ты женщин в городе видел, хотя бы одну?
— Нет, но думал, что они не выходят из дома…
— Когда в нашем городке люди стали сходить с ума и убивать друг друга, в первую очередь отсюда вывезли женщин, даже новорожденных девочек.
— Почему?
— Ох и глуп же ты! — Грум выругался и мрачно посмотрел на Даниила, — Ты точно со звезды упал!
— Может, и упал…
— Смеешься надо мной, сопляк? — Водитель оглянулся и мрачно посмотрел на него. Под темной кожей заходили желваки. — Вопросов глупых больше не задавай, а то мало ли что может случиться, это же шахта, здесь умереть не трудно, тут выживать тяжело…
— И все-таки ответьте, пожалуйста. Я не смеюсь, действительно многого не понимаю, у нас в столице все не так…
— Поклянись, что не смеешься!
— Клянусь…
— Тогда слушай то, что знает у нас каждый. — Водитель покачал головой и оглянулся по сторонам, словно их кто-то мог услышать. — Планета молодая? Молодая! Ее только начали осваивать. А кто всегда первым заселяет планету? Правильно, мужчины! А вот потом, когда они обживут ее, построят города, тогда начинают приезжать женщины. Едут сначала те, кто отправил своего мужа за лучшей жизнью. А остальным мужикам приходится женщин добывать по-другому, они заработают деньги, чтобы выписать себе жену, этим многие агентства занимаются, с любой планеты привезут ее тебе разноцветными пластиковыми лентами перевязанную.
— Правда?
— Правда! — Водитель еще раз взглянул на Даньку… пристально, направив фонарь в лицо. — Что, уже начал задумываться о женщинах? Вижу, начал, вон и прыщи на лице — первый признак созревания, плечи широкие, а ума еще нет. Объясняю для тебя специально, хоть это должны были вам в вашей столичной школе втолковать. В каждом городке есть десяток заведений, где ты вполне можешь выписать себе женщину. У них каталоги разные имеются и фотографии, тебе доставят любую, только деньги плати. Стоит это недешево, примерно пять тысяч империалов. В шахте ты, если даже и станешь на всем экономить, заработаешь себе на жену лет через двадцать. Понятно?
— Только непонятно, откуда они женщин берут?
— А говоришь, что понимаешь все… — Грум язвительно рассмеялся. — Если с одной планеты люди улетают на новую планету, чтобы заработать деньги, то мужчин там становится меньше, и женщинам уже их не хватает, вот они сами и идут в такие агентства, а те нам их продают. Устал я что-то от тебя. Объяснять элементарные вещи, которые каждому ребенку в этой вонючей дыре известны, даже как-то неприятно.
— Теперь я понял, почему так мало женщин видел на улицах, — кивнул Данька. — Но почему их отсюда увезли?
— Да потому, что стоят они больших денег. — Водитель остановился и посмотрел назад, в темноту. — Нет, определенно, придет время, и туда уйду, чтобы потанцевать с одной из этих цыпочек, нравится мне там одна, черненькая такая…
— Подожди. — У Даньки стало как-то холодно на душе. — Так ты видишь этот зал так же, как те, о ком ты мне рассказывал?
— Еще не весь, только мутные силуэты, да слышу кое-что. Красивая музыка, нежная, добрая, зовет меня, но пока не увижу ясно, что там такое, до тех пор не уйду.
— А если уйдешь, что с тобой будет?
— Хочешь и это узнать? — Грум свернул в еще один ход. — Расскажу и об этом, только сначала о женщинах. Их увезли, потому что они единственная на этой планете настоящая ценность — не догадываешься почему?
— Нет, — развел руками юноша. — Мне как-то еще ни с одной не пришлось даже разговаривать…
— Вся их ценность в том, что они умеют рожать по-настоящему, как родили нас и наших отцов — не так, как гомункулусов, в алюминиевой кастрюле, а как людей. А те, кто появляется в искусственной матке, мутантами становятся. Ты знаешь, что они людьми питаются?
— Не слышал об этом. — Данька вздохнул, этот разговор его стал утомлять. Все эти бредни о гомункулусах ходили на каждой планете — правды не было ни на грош. — А много у вас гомункулусы шахтеров съели?
— Пока никого не тронули, но пищи у нас для них предостаточно…
— Так много людей? — не понял Даниил. — О чем вы говорите?
— Сейчас сам все увидишь. Странный ты парень, даже не знаешь, откуда мутанты берутся. Да у нас в каждом городе существует банк спермы и есть закон, по которому мужчина, с того момента, как способен на зачатие, должен сдавать свою сперму в банк. Ты уже сдавал? А… — Водитель только досадливо махнул рукой. — Из какой дыры ты вылез, парень? Похоже, еще из большей, чем эта, прыщи на лице есть, а сперму еще ни разу не сдавал. Ну и ну…
Грум повернул в сторону. Они оказались в узком ходе, ведущем в большой зал. По следам на каменных стенах было видно, что и ход, и зал пробиты искусственно, в отличие от пещеры здесь было все хорошо освещено большими лампами.
Впрочем, что здесь находится, Данька понял, едва они ступили в ход. Свет для этого был не нужен. Сладкий запах разлагающейся человеческой плоти трудно спутать с чем-то другим.
— Вот, смотри! — Грум мрачно обвел зал рукой.-~ Большинство этих мертвецов побывало в пещере и потанцевало с прекрасными обнаженными дамами, остальные покойники — это те, кого они убили. Вот она пища для мутантов, для всех хватит…
Даниил огляделся. На стенах и потолке густым и толстым слоем лежал иней. Он заметил уходящие в глубину провода и понял, что там работает охлаждающий компрессор.
Трупы валялись повсюду, их явно было больше сотни, причем первые были уложены аккуратно в ряд у дальней стены, а последующие просто разбросаны по залу…
— Да, впечатляюще… — неодобрительно покачал головой юноша. Несмотря на работающий охладитель, запах разлагающейся плоти все равно ощущался. — Не хотелось бы здесь оказаться вместе с этим ребятами…
— Об этом не беспокойся, рано или поздно тебя отнесут сюда, как и всех нас… — Грум повернулся и направился к выходу. — Нравится тебе или нет, но это твое будущее и мое тоже. Мы все здесь окажемся, только придем по-разному. Лично я сначала уйду в тот зал, поразвлечься с этой темноволосой цыпочкой, а уж потом меня принесут сюда с головой, которую мне пробьют мои же товарищи после того, как я сойду с ума…
— Так стоит ли идти в эту пещеру?
— Ты, наверно, думаешь, что я уже сошел с ума? Так в этом ты прав, среди нас нормальных уже не осталось. Подожди немного, когда наконец до всех, кто здесь находится, дойдет, что они больше отсюда никуда не выйдут, тогда увидишь, что случится. Недолго осталось ждать…
— О чем ты говоришь?
— Сейчас многие считают, что, когда придет время окончания их контракта, они подойдут к этой железной стене, двери откроются, и они уйдут, богатые и счастливые, как им пообещал управляющий шахты по громкоговорителю.
— А что на самом деле будет?
— Завтра все и узнаем, как раз у машиниста подходит срок окончания договора. Лично я думаю, что никто отсюда никуда не уйдет, иначе зачем потребовалось устанавливать эту железную стену? Нет, ее установили специально, чтобы никто отсюда никогда не ушел — мы здесь все сдохнем!
— А я надеюсь отсюда выбраться…
— Ничего у тебя не получится. Они считают нас больными, заразными, поэтому и дробилку подтащили, чтобы не дать нам ни единого шанса. Тот, кто обманет датчики, все равно окажется в дробилке или его изжарит излучение, — в любом случае это прямая дорога в ад.
— Зачем они это сделали?
— И так понятно — для того, чтобы никто отсюда не ушел. Пройдет какое-то время, все успокоится, люди перестанут сходить с ума и убивать друг друга. В городе снова появятся женщины и дети, а о нас все забудут. Мы никому не нужны, так какая разница, как умирать? Лично я сначала поиграю с черноволосой цыпочкой…
— И что, этого никто не понимает?
— Да нет, многие догадываются, только ждут подтверждения своим самым скверным мыслям. — Водитель вздохнул. — А пока радуются, считают деньги, которые получат — нам всем премию пообещали бешеную за железную стену — за год каждый заработает пять тысяч империалов, а за такие деньги многие готовы потерпеть.
— Да, — согласился с ним Даниил, — деньги приличные.
— Они могут нам и миллионы предложить, все равно платить не придется. Знаешь, как объяснили, что пакеты с едой меняют на вагонетки с рудой?
— И как?
— С целью экономии средств, чтобы увеличить заработок.
— Да, смешно…
— А ты видел, как на тебя машинист комбайна посмотрел? — Водитель вывел его наконец-то в большой туннель. Здесь и света было больше, и воздуха, по крайней мере, юноша задышал полной грудью, только сейчас поняв, что все время, пока они находились в боковом ходе, сдерживал дыхание. — Он же явно решил, что тебя прислали, потому что у него контракт заканчивается. И сейчас уже раздумывает над тем, а не стоит ли ему остаться еще на год, раз такие деньги начинают платить. Вот глупец! Никак не поймет, что он отсюда не уйдет вне зависимости от желания. Мы все здесь приговорены к смерти, только умирать станем по-разному, лично я сначала схожу в пещеру…
— Может быть, все и умрут, а я не собираюсь…
— Молодец! — Грум похлопал его по плечу. — Надеюсь, что не прав и у тебя появится шанс увидеть небо. Идем, покажу место, где мы живем. Умирать-то мне все равно не хочется, пусть и в объятиях этой черненькой. Как она хороша, я таких девочек в реальной жизни никогда не видел, и уж точно ни одна из них мне так не улыбалась, как эта, впрочем, если честно, за всю жизнь ни одна и не улыбнулась…
Грум прошел через пробитую дыру в другой ход, тянущийся параллельно туннелю, а тот вывел их в большой зал с высокими каменными стенами и нависшим необработанными камнями сводом.
Юноша даже поежился, представив, как эти глыбы посыплются вниз, давя людей, но, похоже, кроме него, на это никто не обращал внимание.
Посередине зала стояли столы, на одной из стен висел телевизор, по нему шел сериал, который Данька смотрел еще мальчишкой, вдоль стен расставлены диваны…
— Мы отдыхаем, едим, смотрим то, что нам показывают, обычно всего одну программу, и развлекаемся. — Водитель прошел через рукотворную арку в другой зал, поменьше. — А вот здесь спим…
По залу были разбросаны надувные матрацы, их было около сотни, в углу двумя большими стопами лежали одеяла и подушки. Кроме того, стояли вдоль стены две кабинки биотуалетов, кофеварка, а в углу большая пластиковая бутыль с водой.
Повсюду спали шахтеры, и им не мешал свет ярких ламп, подвешенных на высоком каменном потолке.
— Выбирай любой матрац, ищи место, которое тебе покажется комфортным, устраивайся и отдыхай. — Грум сел на один из матрацев и сладко зевнул. — Когда начнется твоя смена, тебя разбудят…
— А свет здесь никогда не гасят? — Юноша показал на люстры. — Я не могу спать при таком освещении…
— Привыкай, у нас всегда горит свет. — Грум угрюмо посмотрел на него, словно заново оценивая. — Больше всего на свете каждый шахтер боится темноты, а ты говоришь так, словно в первый раз об этом слышишь…
— И что из этого? — Данька хмыкнул, он не был Мак Аленом — парнишкой из предместья, мелким воришкой, рано потерявшим своих родителей; он уже и сам не знал, кем себя считать. — Они постоянно работают в темноте, должны привыкнуть.
— Даже непонятно, то ли на самом деле прикидываешься болваном, то ли такой и есть. — Водитель натянул себе на голову одеяло. — Как правило, когда гаснет свет, это значит, что за тобой и твоими друзьями пришла смерть.
— Непонятно…
— Похоже, что в шахте ты никогда не работал, раз задаешь такие глупые вопросы, а бригадиру рассказывал, что с комбайном справишься…
— В шахте я действительно не работал, а насчет комбайна просто сказал, что он не очень сложно устроен…
— Ну-ну, посмотрим… — Грум выглянул из-под одеяла и показал на матрац прямо посередине зала. — Вон там хорошее место. Удобно, от стен далеко, тебя легко будет отыскать. Ложись и отстань от меня со своими дурацкими вопросами…
— Мне там не нравится, — покачал головой Данька. — Я себе другое место подыщу. И все-таки, почему с темнотой в шахту приходит смерть?
— Как только происходит сдвиг породы, первыми рвутся силовые кабели, а значит, гаснет свет, потом обрушиваются туннели, и мы все оказываемся в ловушке, из которой нет выхода.
— Вы же шахтеры, можно разобрать завалы или пробить новые ходы на поверхность.
— А дышать ты в это время чем будешь? Это сейчас хорошо, когда работают вентиляторы, которые закачивают сюда под землю воздух, а когда все рушится, то оказываешься в каменном мешке, а туннели наверх перекрываются тоннами осыпавшейся породы. Спасти тебя могут только сверху, но тут уж кому как повезет — кого-то спасают, кого-то нет, шансов мало, а кто хоть раз просидел в темноте пару часов, прежде чем его спасли, тот после этого и дома может заснуть только с включенным светом.
— Понятно, теперь я это буду знать. Скажите…
Грум неохотно поднялся.
— Мне через полчаса заступать на смену, а поспать с тобой вряд ли удастся. — Водитель зашагал, к выходу. — Ты ищи себе место для сна, только двигайся тихо и аккуратно, постарайся никого не разбудить, а то у нас ребята нервные, тебя еще никто не знает, поэтому и побить могут. Или убьют, если решат, что призрак летает тут один, вроде летучей мыши, но иногда бывает, и человека видят…
— Призрак, какой призрак?
— Нет, лучше от тебя держаться как можно дальше, ты словно дырявый мешок с вопросами, они из тебя постоянно сыплются…
Данька посмотрел ему вслед, пожал плечами и задумался над тем, что ему делать.
Одно было понятно: на какое-то время придется остаться в двенадцатом штреке — следовательно, матрац надо брать и искать себе удобное место для сна, а возможно и обороны. Похоже, шахтеры — народ нервный и импульсивный, к тому же здесь действительно происходит что-то неладное, слишком много трупов…
Итак, пещера, темнота… от этого у шахтеров происходят сдвиги в психике, поэтому они начинают убивать друг друга… Информации явно недостаточно, чтобы делать выводы, но как предположение сойдет, надо же на что-то опираться…
Юноша огляделся. Ему понравился один из углов зала, там имелась небольшая ниша в камне, в нее не попадал яркий свет, и никто не смог бы подобраться к нему со спины или сбоку.
Даниил выбрал самый упругий матрац, пару одеял и подушку и все перетащил туда — у него получилось маленькое, довольно уютное гнездышко, из которого хорошо просматривался весь зал.
Он лег и закрыл глаза, сегодняшний день оказался для него безумно длинным, трудным и тяжелым, и неизвестно еще, что его ждет впереди.
Вчера или позавчера — время для него давно спуталось — ранним утром на планету на челноке приземлился капитан звездолета-разведчика по имени Даниил Кромвель, который собирался побывать в клинике, чтобы избавиться от прыщей, и приобрести артефакт в небольшом городке Имса, у неизвестного продавца в баре “Черная вдова”.
Он замечательно пообедал в ресторане — до сих пор У него во рту иногда всплывает нежный вкус мяса, — получил деньги в банке, сел в поезд, а вот дальше началось нечто странное. Сначала его предупредил рабочий, что город, в который направляется Данька, не очень хорош и возможны неприятности. Он не обратил внимания на слова доброжелателя и даже не заподозрил, что движется в западню, которую кто-то для него умело и старательно приготовил.
Пока понятно было только одно — устроить такую ловушку мог только тот, кому было известно, что на планету прилетит звездный разведчик и куда он направится, иначе у него ничего бы не получилось.
А об этом мог знать только один человек на планете — продавец артефакта…
Если бы такую ловушку готовил Даниил, он сам, вероятно, действовал бы так же.
Поражала простота ловушки, продавец взял его фотографию, сделанную в космопорте, и подменил ее на файлах схожего с ним по возрасту подростка с плохой репутацией, сделал отметку в его деле о заключении договора с шахтой и поставил на контроль главному компьютеру.
Данька даже простонал от огорчения. И почему он сразу об этом не догадался? И вот из-за своей тупости он заканчивает этот бесконечный день малолетним преступником-шахтером по имени Мак Ален в двенадцатом штреке в шахте по добыче какой-то металлической руды.
Страшного, правда, в этом ничего нет, он попадал и не в такие переделки, выберется и отсюда.
Одно только сейчас интересно: а знал ли продавец о том, что его направят в двенадцатый штрек, и о том, что его изолируют от других?
Юноша вздохнул, потом отрицательно помотал головой, сминая подушку.
Нет, знать этого никто не мог. Решение принял управляющий, когда Даниил лежал у ног мутантов. Значит, и у торговца все пошло не так, не мог он этого ожидать. И это значило либо то, что торговец находится в других штреках и Даньке не помощник, следовательно, выбираться отсюда придется самостоятельно, либо он находится здесь и так же беспомощен, как и парень. Лучше всего ни на кого не надеяться и искать выход самому…
Если нельзя пройти через металлическую стену, то, наверно, можно направить горнопроходческий комбайн в сторону других штреков…
Еще стоит поискать выход через пещеру, обычно они появляются в мягких породах, их размывает вода, следовательно, у нее должна быть разветвленная система ходов, ведущая к поверхности. Это неплохой вариант и, похоже, самый перспективный, по крайней мере, его можно осуществить без чужой помощи…
Но сначала следует разобраться в том, что здесь происходит, игра только началась, нужно немного подождать, пока появится тот, кто устроил ловушку, если он здесь — это его единственный союзник.
А тем временем следует наслаждаться жизнью.
В шахте находиться несравненно лучше, чем в звездолете, тело радуется стабильной гравитации, разным запахам и ощущениям, которых не бывает в космосе.
Получается, что у него незапланированный отпуск — правда, по собственной воле он вряд ли полез бы под землю, но для разнообразия и это неплохо…
Данька шумно выдохнул воздух, собираясь поспать, но тут появился водитель, он принес продуктовые пакеты, шахтеры недовольно поднимали головы от подушек, когда он их расталкивал, но, увидев пищу, вставали.
Юноша внимательно следил за передвижениями Грума по залу, потому что был уверен, что ему придется сражаться за свою еду, но он ошибся. Водитель вручил ему пакет, заставил выйти на середину зала и, наставив на него грязный палец, объявил:
— Это первый новенький, который появился у нас после того, как поставили эту проклятую стену.
— И как он пришел? — поинтересовался кто-то из Шахтеров. — По эскалатору или своими ножками?
— Я нашел его парализованного в пустой вагонетке. Думаю, теперь пополнение к нам будет поступать именно так. Зовут его Мак Ален. Малолетний вор, пойман нашей доблестной полицией и поставлен перед выбором — либо в тюрьму, либо к нам, он выбрал шахту…
— Надо было тебе, парень, выбирать тюрьму, — пробурчал огромный шахтер на соседнем матраце. — Там кормят лучше и есть шанс выйти на волю раньше срока за хорошее поведение, а здесь ты будешь вкалывать до тех пор, пока не закончится контракт. Так что дурак ты, парень!
Данька только развел руками. А что он мог сказать? Что является капитаном звездолета и здесь потому, что кто-то сыграл с ним дурную шутку?
В лучшем случае посчитают шутником, в худшем — сумасшедшим…
— Что сделано, то сделано, — примирительно произнес Грум. — Паренек молодой, глупый, поживет среди нас, глядишь, и поумнеет…
Шахтеры стали вскрывать пакеты и есть.
Юноша открыл свой. В нем оказались мясо и овощи, все казалось натуральным, даже запах и тот словно говорил о том, что мясо не так давно паслось на лугу. Только Данька знал, что это неправда.
Продуктовые пакеты изготавливались из производимого на огромных фабриках синтетического белка, щедро сдабривались витаминами, минеральными солями и специальными добавками, которые придавали продуктам вкус и цвет натуральных.
Иногда действительно казалось, что ты ешь именно то, что написано на этикетке, но если человек ел такую пищу больше полугода, то начинал болеть.
Поэтому даже заключенным в тюрьмах два раза в год давали поесть настоящей растительной и животной пищи.
У звездных разведчиков хранился запас настоящей пищи в глубокой заморозке в холодильниках, но использовали они его только тогда, когда находились больше года в глубоком космосе.
Каждый звездолетчик знал, что раз в год он должен пожить хотя бы пару дней на планете и поесть то, что дает природа — только это могло его спасти от неизлечимой болезни.
Поэтому рестораны считались очень выгодным бизнесом на тех планетах, рядом с которыми находились орбитальные заправочные станции, поскольку звездолетчики не скупились.
Данька свой недостаток в необходимых питательных веществах компенсировал, пообедав в ресторане, и какое-то время мог безбоязненно есть синтетику.
Шахтеры поели, побросали упаковку в утилизатор в углу и, надевая на ходу комбинезоны, вышли из зала. Грум, проводив их взглядом, сел рядом на матрац:
— Твоя смена начнется через шесть часов. Работа несложная, но тяжелая. Подцепил вагонетку, отцепил, снова прицепил…
— А когда машинист пойдет к стене?
— Какой машинист? — не понял водитель. — У нас их пятеро, в каждой смене свой.
— Тот, у которого кончается контракт…
— А… этот… через пару часов, сначала немного поспит, отдохнет, его только что сменили…
Даниил увидел, как в зал входит смена, работавшая на комбайне, и среди них был и машинист. Он был самым оживленным и веселым.
Шахтеры разделись, легли на матрацы, и тут же послышался нестройный храп.
Минут через двадцать в зал вошел и бригадир. Он устало растянулся на матраце в центре зала.
Данька доел пакет, выбросил пластиковую коробку в утилизатор, лег на матрац и мгновенно заснул. Проснулся, только ощутив несильный толчок в плечо, вскочил, еще не понимая, что происходит, едва не ударившись о выступающий из стены камень.
Боевую стойку он занял автоматически, но никто на это не обратил внимания. Шахтер — тот, что его разбудил, мрачный высокий человек, ковырялся в фонарике, закрепленном у него на каске.
Данька тоже решил, что ему такой нужен вместе с каской.
— Новенький?
— Да.
— Иди к комбайну, считай, что подошла твоя смена.
— А на самом деле?
Шахтер повернулся и зашагал по залу. Подойдя к ящику, выбрал себе новый фонарь, а старый выбросил в утилизатор, искоса глянул на юношу и хмуро пробурчал:
— А на самом деле мне плевать, но если ты сейчас же не отправишься к машине, то разбужу бригадира, и пусть он с тобой разбирается.
Даниил вздохнул. Он не выспался, в голове все еще крутились остатки сна — какие-то мрачные подземелья, обвалы и умирающие под камнями люди, причем одним из этих умирающих был он сам.
Дойдя до ящика, выбрал себе каску и фонарь, проверил, в порядке ли у него аккумуляторные батареи, закрепил его на каске, надел на голову и, выйдя из спального зала, зашагал к грохочущему комбайну.
Чем ближе подходил, тем больше нарастали грохот и визжание буров, врезающихся в твердую скалу, пол под ногами вибрировал, а мелкая пыль витала в воздухе, добавляя ему густоты.
Он подошел к шахтерам, сидящим у стены возле комбайна.
На него вновь никто не обратил внимания, впрочем, если бы даже кто-то что и сказал, вряд ли бы удалось его услышать — шум здесь стоял такой, что даже собственного голоса никто не услышит.
Шахтеры сидели на корточках, мрачно наблюдая, как сыплется руда из транспортера, изредка кто-то вставал, поднимал выпавший из вагонетки камень и поправлял крюк.
Данька сразу понял, что делают они это по очереди, только как ему узнать, когда подойдет его черед?
Минут через пять вагонетка заполнилась, и руда посыпалась с нее на землю.
— Новенький, подвези новую вагонетку, — проорал неохотно один из шахтеров, чуть привстав и наклонившись к его уху. — В следующий раз опоздаешь, оторву тебе голову, если не я сам, то бригадир или кто-то другой из бригады.
Даниил хотел возмутиться, но только вздохнул и пожал плечами — что толку кричать, если тебя никто не слышит?
Встал и отправился за пустой вагонеткой. Она оказалась довольно тяжелой, юноше пришлось попотеть, чтобы докатить ее до транспортера.
Тут ему помогли — пятеро шахтеров встали, оттащили в сторону заполненную вагонетку, закрепили ту, что он привез, и снова расселись у стены.
Когда юноша тоже собрался сесть, его сосед отрицательно покачал головой:
— Прежде чем садиться, подбери то, что рассыпалось по твоей вине…
— И почему я должен это делать? — прокричал в ответ Данька. — Вы же могли мне сказать, и этого бы не произошло…
— Никто тебе ничего не обязан, ты — молодой, должен сам соображать, а из-за того, что ты такой тупой, просыпалась руда.
— Если бы мне вовремя сказали, я бы успел заменить вагонетку.
— Я тебе не нянька. Не хочешь — не убирай, но потом не плачь, когда бить будут…
— И кто же меня станет бить? — выкрикнул юноша, такое обещание ему не понравилось.
— Да вся смена. Когда будешь спать, набросим тебе на голову одеяло и немного по тебе потопчемся, а после этого твою еду съедят другие, я, например… — Шахтер пожал плечами. — Будешь возмущаться, вообще кормить не станем. Мы тебе ничем не обязаны — либо делаешь свою работу и получаешь еду, либо не делаешь и не получаешь. Нам всем на тебя плевать!
Данька посмотрел в пустые, ничего не выражающие глаза и понял, что все так и будет — с ним разговаривал водитель только потому, что ему это поручил бригадир, больше к нему никто по собственному желанию не подойдет.
Тут все были равнодушны друг к другу, и как он дальше будет жить, решать ему самому.
Даниил вздохнул и стал собирать рассыпанные куски руды, не забывая поглядывать на других шахтеров, чтобы не пропустить еще раз свою очередь.
Когда убрал все, то сел у стены на другой стороне туннеля, общаться с шахтерами ему не хотелось, сразу вспомнились те дни, когда умерла его мать, — тогда к нему было точно такое же отношение: окружающим было все равно, выживет он или умрет.
С этими же людьми определенно было что-то не так, их равнодушие, полное отсутствие эмоций, холодное безразличие говорили о чем-то, чего он пока не понимал. Шахтерам было абсолютно плевать не только на Даньку, но и на самих себя, да и вообще на все, что происходило с ними рядом. Это был нездоровый признак, который подтверждал, что здесь что-то происходит, но, по крайней мере, эти люди не были сумасшедшими, пока не были…
Примерно через полчаса юноша привык к монотонности движений и также стал дремать в перерывах, как и другие.
Неожиданно комбайн остановился, его двигатель смолк. Наступила оглушающая тишина, каждый звук слышался отдельно и резко, из глубины туннеля откликалось гулкое эхо. Послышались тяжелые шаги спускавшихся по металлической лестнице людей, из комбайна выбрались пятеро и, никому ничего не говоря, зашагали по туннелю — те, с кем он работал, также молча двинулись за ними.
Данька, не дожидаясь того, что его кто-то позовет, зашагал следом, уже начиная понимать, что сейчас произойдет.
Из зала отдыха вышли другие шахтеры, в том числе машинист комбайна и бригадир, — теперь, когда все были вместе, он смог пересчитать их. Действительно, с ним набралось двадцать три человека — не больше и не меньше.
Машинист был радостно оживлен и в какой-то момент, не выдержав внутреннего напряжения, побежал вперед, неуклюже шаркая ногами по камню. Остальные, пропустив его, продолжали неспешно идти, угрюмо глядя перед собой. Никто не произнес ни единого слова, слышались только шаги, шуршание одежды, кашель и скрип подошв.
Добравшись до железной стены, машинист остановился, и сразу же где-то далеко за стеной прозвучал едва слышный сигнал тревоги.
— Мой контракт закончился! Я хочу вернуться к своей семье, откройте дверь!!!
Звук голоса заметался эхом, отражаясь от каменных стен. Он показался всем зловещим и неприятным, некоторые шахтеры даже поежились.
Когда эхо умолкло, раскатившись отдельными звуками по туннелю, снова наступила тишина, в которой слышалось только хриплое дыхание, нервное переминание с ноги на ногу машиниста у стальной блестящей стены.
— Неужели меня никто слышит? — закричал он снова. — Мой контракт закончился, и я хочу уйти. Мне не нужны ваши деньги. Я хочу домой.
Звуки снова заметались по туннелю, и шахтеры помрачнели еще больше. Они шаг за шагом понемногу приближались к стене, сжимая и разжимая огромные кулаки.
Данька решил, что ему стоит отойти, чтобы не попасть под огонь автоматических пулеметов, о которых говорили мутанты, но обнаружил, что сзади стоят пятеро мужчин, преграждая ему путь, ни один из них не собирался сторониться, чтобы пропустить его в туннель, и он подозревал, что они делают это нарочно.
Юноша сделал еще один шаг, но шахтеры сомкнули плечи. Драться Даньке не хотелось, он вздохнул и вернулся на свое место.
Вперед к стене вышел бригадир, приблизился к машинисту, отодвинул того в сторону и негромко произнес:
— Если вы не выпустите его, применим силу. Вам не удастся нас удержать, мы разворотим стену, а уже после этого доберемся и до вас самих.
На этот раз что-то заскрежетало, заскрипело в динамике, потом спокойный, уже знакомый Даньке голос управляющего поинтересовался:
— Так что вы сделаете и с кем?
Бригадир махнул рукой. Сзади из туннеля послышался шорох гусениц. Шахтеры раздвинулись, пропуская робота. Грум вел его на малой скорости, осторожно и сосредоточенно.
В железной стене, подчиняясь сигналу автоматики, стала открываться дверь.
Водитель ввел машину в открывшийся проем и остановил посередине, чтобы ворота не могли закрыться.
Шахтеры тут же двинулись вперед, перелезли через робота и остановились. Даниил тоже начал проталкиваться ближе к стене — ему хотелось узнать, какие защитные устройства установлены дальше.
Когда он оказался в первой шеренге, то сразу понял, что придумали инженеры шахты: металлическая платформа, занимающая все свободное пространство туннеля, заканчивалась отверстием, в котором виднелись массивные металлические шестерни, плотно смыкающиеся между собой. По-видимому, это была та самая дробилка, о которой рассказывал Грум.
Люди затихли, разглядывая платформу. Бригадир прошел вперед, осмотрел шестерни, спросил:
— А куда уходил робот?
Водитель пожал плечами:
— Откуда я знаю?! Кроме платформы, обычно ничего и не вижу. Робот останавливался вон там, манипуляторы выходили из стены, опорожняли вагонетки, а потом рабочие прицепляли пустые обратно — здесь нам не пройти, если только не разрушим дробилку…
— Тут должно быть что-то еще… — покачал головой бригадир. — А как в вагонетке оказался новенький и продуктовые пакеты? Кто-то же их положил, значит, должна быть еще дверь…
Голос в репродукторе откашлялся:
— Дверь есть, и я сейчас вам ее открою.
Раздался щелчок, и часть стены отошла назад, открывая следующее помещение, Грум тут же двинул робота вперед, перекрывая проход, чтобы его не закрыли.
— А вот дальше вам не пройти, — произнес управляющий. — Дойдете до противоположной стены, сработает датчик, и автоматика подаст сонный газ в помещение, а после того как вы заснете, мы выбросим вас обратно в штрек.
— А контракт? — прокричал машинист, снова выходя вперед. — Я подписав договор и честно отработал весь срок, а это значит, что вы не имеете права задерживать меня в этом проклятом штреке. Я не хочу умирать.
— Мы все не хотим умирать, и население города тоже… — Голос стал еще более вялым и сонным. — А право у нас есть. Согласно указанию совета директоров в Штреке номер двенадцать объявлен карантин в связи с вспышкой неизвестной болезни, власти города и планеты извещены об этом решении и одобряют его. Всем рабочим, оказавшимся на территории штрека номер двенадцать, будет выплачена компенсация за изменившиеся условия труда и увеличена оплата на пятьдесят процентов.
— Только кто ее получит, если мы отсюда не сможем выйти? — поинтересовался бригадир. — И если это карантин, то где врачи?
— Как только пик болезни спадет, вы будете выпущены из штрека и получите все заработанные вами деньги до последнего империала. Если кто-то из вас погибнет, то компенсацию и все, что вы заработали, получит ваша семья.
— Только проверить это никому из нас не удастся, — пробурчал бригадир. — Сколько продлится карантин?
— Пока решение принято на год, потом оно может быть пересмотрено и продлено, и так будет продолжаться до тех пор, пока болезнь не исчезнет окончательно.
— Интересно, когда это произойдет?
— Эти вопросы вне моей компетенции. Думаю, как только медики скажут, что все у вас хорошо…
— А если они никогда такого не скажут? — Бригадир упорно пытался чего-то добиться. — Для того чтобы они такое сказали, им надо нас обследовать, а до сих пор ни один врач не спустился сюда, и не спустится, потому что боятся этого штрека, как огня. Уже сейчас многие мои люди чувствуют себя не очень хорошо, и совсем не из-за вашей придуманной болезни, а из-за других, более прозаических причин. Люди должны дышать чистым воздухом, видеть небо и есть нормальную естественную пищу, только тогда они не болеют…
— Что ты хочешь, чтобы я тебе ответил? — Голос управляющего неожиданно перестал быть ленивым и стал властным, решительным и энергичным. — Я знаю о пещере и о том, что происходит у вас в штреке, а также о телах, которые лежат в холодильнике.
— Вы же сами не разрешили их нам выносить.
— Правильно не разрешил, потому что не хотел, чтобы мертвые принесли болезнь живым. Когда была последняя вспышка безумия? Можешь не отвечать, я и сам знаю. Два дня назад ваш механик сошел с ума, но никого не успел убить, потому что вы сами его задушили.
— И что, нам теперь из-за этого всем здесь подыхать?
— Меня это не интересует. Если потребуется, то вы пробудете в штреке до самой смерти, а ваши семьи получат компенсации.
— А может, уже получили, откуда нам знать? — пробурчал бригадир. — Вы вполне уже могли объявить им, что мы погибли…
— А может, и уже получили, — неожиданно согласился с ним управляющий. — И вас похоронили, похороны были торжественными, гробы пластиковыми, запаянными, я лично произнес трогательную речь. Мы будем помнить о вас, как о настоящих героях, отдавших свою жизнь за процветание нашей компании… И что вы сможете со мной сделать?
