Книга: Месть колдуна
Назад: Ознакомление
Дальше: Часть одиннадцатая

Часть десятая

Орудие или союзник?

Похоже, что веселился весь десяток. Вместо того, что бы спешить на завтрак мужчины и женщины самых разных возрастов, да ещё и Эль-Митоланы, занимались детскими игрищами. Три колдуна держали на своих спинах напарниц и пытались с помощью физической силы и левитации сбить соперников на пол. Причём женщины азартно визжали, а зрители весьма непосредственно подбадривали тем, кому отдавали свои симпатии.
Одна пара была явно случайная. Вторую составляла пара официальная: Лидия Салграй образовала тандем с ордынцем Кузлассом. А вот третьей наездницей была Золана Мецц и устроилась она на хлипкой спине выглядевшего ещё совершенным юнцом Ксомоса Бейта. В тот момент когда вся сцена предстала перед глазами обеспокоенного десятника, новичок с притворным ржанием мчался на оставшуюся на ногах первую пару. Потому как грузный Меченый со своей пассией уже не участвовали в сражении. Лишь с проклятиями да под хохот окружающих выбирались из обломков огромного стола.
Глаза менсалонийки сверкали жаждой победы и торжества. Только вот десятнику совсем не понравилось подобное веселье. Поломанный стол лишь подогрел его раздражение. А уж то, что этот капризный, сорокалетний истерик стал полностью контролируем Золаной, вообще ни в какие рамки не укладывалось. Скорей всего это именно они повергли на земь мощного Кузласса, которому меланхоличная Лидия лишь основательно мешала и наверняка смотрела на детские состязания только как на повод для смеха.
Магически усиленный голос заставил всех вздрогнуть:
— Десяток, строиться!
Кто и как затеял подобные игрища внутри казармы, в данный момент десятника не интересовало. Со временем выяснится. А вот то, что новичок встал в строю сзади менсалонийки, неприятно удивило. Неужели такая опытная и битая жизнью женщина как Золана Мецц не смогла под маской наивного молокососа распознать старого и отпетого развратника?
— Значит, на завтрак никто не спешит? — с радостной улыбкой констатировал Кашад, стоя перед замершим строем. — Тогда продолжим развлечение. Бегом, на выход, марш! По «малому кругу» замка! Один раз! Веселей! Кто последний — сегодня имеет возможность постоять на почётной вахте Раздумий.
Выражение лиц наёмников сразу изменилось. Никто не хотел топтаться несколько часов среди вонючих тряпок. И двадцать один человек со всем усердием помчались между зданиями и стенами замка по «малому кругу». Так называлась восьмисотметровая дистанция на внутренней территории. Причём в некоторых, особо узких местах двум человекам и разминуться было проблематично. Поэтому приходилось забывать о дружбе и деликатности и даже подножки при таких забегах приветствовались командирами. Пусть подчинённые не просто вырабатывают ловкость и выносливость, но и постоянно оттачивают готовность отразить удар с любого направления. И порой топот какого-нибудь провинившегося десятка раздавался на «малом кругу» часами.
Шустрая менсалонийка уже к середине дистанции вырвалась вперёд. Новичок, как ни странно, тоже от неё не сильно отставал. А вот замыкала бег наибольшая по количеству группа. Из которой очень часто выпадал очередной нерасторопный участник. Кубарем катился по камням или вшибался в стену, затем так же резво подхватывался на ноги и бросался навёрстывать разрыв. И на самом финише подобное падение могло сразу выявить неудачника забега. Лидию Салграй сбили с ног в третий раз именно на финишной прямой. И она получила все основания быть политой жутко пахнущей водой, хоть это и попытался изменить резко захромавший Кузласс. Мимо десятника ордынец проковылял последним, с кривой улыбкой покачивая головой и покаянно указывая рукой на пострадавшую ногу.
Не стоило долго сомневаться в его притворстве. Поэтому десятник добавил в голос максимум строгости и огласил перед замершим у столовой строем:
— На пост раздумий этой ночью отправляются наёмники Салграй и Бинай. Сейчас — завтрак. Опоздавших на общее построение ожидает ещё худшее наказание. Разойдись!
Ордынец сразу пригорюнился и с жалостью покосился на свою пассию. Обижаться на десятника он не стал, вполне резонно понимая справедливость наказания для обоих.
Кашад Низу входил в столовую последним, и в дверях столкнулся с капитаном Лессо. Тот видимо перед этим наблюдал за событиями во дворе из окон первого этажа.
— Гоняешь для повышения аппетита?
— Среди них все здоровые, как похасы, — возразил десятник. — И никто вялостью за столом не отличается.
Валер Лессо хитро прищурился:
— А если бы твоя Золана оказалась последней?
— Никакой разницы.
— Похвально, похвально. Не стоит заводить среди личного состава любимцев.
— Вот именно.
— А как тебе новенький?
— Ничего, — Кашад криво ухмыльнулся. — И до этого хлюпика очередь дойдёт. Хотя вряд ли из него получится настоящий воин.
— Но ведь на удивление ловкий Эль-Митолан и бегает весьма неплохо…
Неожиданно Кремону вспомнилась восседающая на спине у Ксомоса Золана, и он зло буркнул:
— Как бы ему его ловкость боком не вылезла.
— Ладно, иди завтракать, а то не успеешь, — отпустил капитан десятника. И затем, глядя подчинённому в спину, Валер не убирал с лица довольную улыбку.
В столовой Кашада опять нагнала непонятная раздражительность. Достаточно ему было увидеть шепчущего что-то на ухо менсалонийке Ксомоса и услышать тихое женское хихиканье. Или они завтракать не собираются? Наивные! Ведь потом сил лишатся на первом же часу занятий. А то, что они лишатся сил обязательно, десятник нисколько не сомневался. С некоторым злорадством представляя и прокручивая в памяти самый сложнейший комплекс упражнений.
Следующие три дня три прошли в жесточайших и сложнейших тренировках. Разошедшийся Кашад Низу никому спуску не давал и так гонял вверенный ему личный состав, что многие пожалели о своём распределении. Начальство тоже отметило необычайную активность и высокий уровень обучения. Даже Куцер Манк оставил в стороне свою неприязнь и поглядывал на молодого десятника с всё возрастающим уважением.
За это же время под командование Невменяемого попало ещё девять человек пополнения. Четыре Эль-Митолана, набранных в рекрутских центрах, и пятеро обычных воинов. Последние оказались огианами и прибыли из своего царства большим, но отлично вымуштрованным отрядом. По рассказам они у себя считались чем-то наподобие самого элитного и сильного отряда, подчиняющегося лишь непосредственно царю. Судя по тому, что почти в каждый десяток добавили от двух до пяти этих свирепых и злобных головорезов, командование лишний раз сделало попытку держать любого наёмника под прицелом нескольких наблюдателей одновременно. Уж слишком оги пользовались у колабов большим доверием и в свободное время каждый день спешили в здание штаба с докладами, доносами и подробными отчётами.
Помимо этого возникало обоснованное подозрение, что такое «усиление» рядов полка обусловлено приближением основного события. Того самого таинственного и далёкого похода, для которого собственно и сформировали полк из людей.
При таких обстоятельствах выполнение основного задания становилось всё более проблематичным. И не только из-за ограниченности во времени. Недосыпая ночами Кремон «осмотрел» и «нащупал» в столице колабов до сорока самых таинственных и невероятно охраняемых мест, но до сих пор даже примерно не мог предположить более конкретное местонахождение трактата «Установки». Надо было предпринимать что-то экстраординарное. Или срочно привлечь на свою сторону уникального Ксомоса Бейта.
Для этого Кремон всеми доступными и недоступными средствами постарался выяснить и раскрыть все самые слабые стороны подчинённого ему мага. Как ни странно Ксомос терпел пока все тяготы воинской службы с завидной выдержкой. Видимо его очень мобилизовало то существенное внимание, которое оказывала Золана Мецц. В её присутствии он старался выглядеть бравым и весёлым наёмником, который не имеет ни слабости, ни сомнений духа. Хоть и позволял себе иногда ворчание за спиной десятника, а то и открытое напоминание о своих исключительных по контракту правах. Но это уже делал лишь наедине с командиром. Да и то в комнатах, где их не могли подсмотреть или подслушать.
Самым главным, сжигающим всю душу Бейта пороком, являлась жадность. Жадность буквально патологическая и всеобъемлющая. Сказывалась она даже в таких мелочах, как бережное отношение к выданной казённой форме или собиранию ненужного и бросового барахла. Из-за этого его личная комната с каждым днём захламлялась всё больше и больше и в скором времени грозилась превратиться в лавку старьёвщика.
Когда же он первый раз присоединился к наёмникам в увольнении, то не потратил даже одной медной монетки на выпивку или покупку чего-то особенного. А просто отделился от компании и отправился в одиночку гулять по столице. Хоть при этом с мучительным сожалением посмотрел на прижимающуюся к десятнику Золану Мецц. Маршрут его прогулки очень скоро стал известен Кремону: Бейт с маниакальной ностальгией прогуливался возле королевской сокровищницы. Судя по нездоровому от недосыпанию цвету лица, Ксомос побывал в сокровищнице отделённым сознанием неоднократно. И если бы имел возможность — давно бы её обокрал до последнего драгоценного камешка.
Скорей всего колабы тоже прекрасно осознавали порочные стремления своего привилегированного наёмника. И приняли надлежащие меры безопасности. Да и похитить что-либо из такого места было немыслимо. Но ведь Ксомос мог, а скорей всего и планировал, отыскать нечто грандиозное непосредственно в самом Большом Походе. При его уникальном таланте он явно вознамерился сорвать не просто огромный куш, а самый большой, какой только можно вообразить. И уже с таким огромным состоянием превратиться если не в короля, то уж в князя или Барона, как минимум. Скорей всего именно поэтому он решил вступить в полк наёмников, который курировался и набирался колабами. А то и прощупать самих колабов на предмет их таинственного и чуть ли не легендарного в последнее время богатства.
И вот это, всепобеждающее в натуре стремление к наживе, и надо было использовать как можно быстрее.
Естественно, Невменяемый использовал и все остальные возможности для своего скорейшего освоения на местности и усиления своего потенциала как резидента-разведчика. Для этого он первым делом изучил близлежащие к замку пространства и дал сигнал Маяком Спину. Делал он это время от времени, когда устраивал короткий отдых своему десятку в близлежащих горных ущельях, прямо на открытых скалистых склонах, или в глубоких и разветвлённых нежилых пещерах. Коих в Ледонии было просто неисчислимое множество.
По предварительной договорённости дружественный болар уже должен был пересечь к этому времени Сорфитовые Долины, Царство Огов и находиться где-то в районе вулканов Кихона. О том, что с разумным растением может что-то случиться в пути, Кремон старался не думать. Убеждая себя, что с таким опытным путешественником как Спин ничего не произойдёт смертельного. А уж, какие молодой колдун возлагал надежды на те предметы, оружие и артефакты, которые мог доставить летающий помощник!
Но пока оставалось только ждать, высматривать и вербовать. И вербовать так осторожно и продуманно, что бы и самому не угодить к своим работодателям на стол в виде жаркого.
Во-первых, Кремон долго выбирал место, в котором он мог бы сказать то самое главное, но что Ксомос мог бы клюнуть. И выбор места обуславливался не только жёстким и мощным контуром против отделённого сознания, но и невозможностью банального прямого подслушивания. Во-вторых, на тот случай, если Бейт доложит командованию лично о разговоре, надо было приготовить несколько правдоподобных объяснений. Начиная от нехитрой провокации и кончая простой человеческой ненавистью и элементарной невосприимчивостью. Тем более что о самом главном секрете начальство до сих пор не признавалось десятнику. А он, как небольшой, но всё-таки командир, имел право самолично проводить любые надуманные им же проверки лояльности своих подчинённых. Хуже будет, если Ксомос поведёт двойную игру и впоследствии Кашада Низу поймают на горячем. Вот тогда возможен полный провал.
Но делать нечего. Рискнуть придётся в любом случае. Да и то не факт, что даже с помощью уникального дара Бейта удастся найти искомое в этих гигантских и запутанных переходах, тоннелях, пещерах и разломах.
Первый пробный шаг был сделан в заранее тщательно обследованном месте. Кашад Низу встретился с Ксомосом Бейтом совершенно якобы случайно, припёр к стене и заговорил быстро и решительно:
— Самому мне не справиться, ты мне нужен для большого дела. Суть в том, что колабы имеют книгу-артефакт, в которой указаны места доисторических захоронений драгоценных камней. Невероятной, немыслимой ценности. Два таких захоронения они уже отыскали и теперь стали самым богатым государством в мире. Но есть ещё восемь таких мест. Без прямой агрессии колабы там не смогут спокойно покопаться, а людям они не особо доверяют. Но если мы с тобой будем знать эти места, то спокойно можем организовать самостоятельные экспедиции и стать королями. Не улыбайся, именно — королями! Самое главное найти и похитить эту книгу и хотя бы выяснить местонахождение захоронений с драгоценностями. Потом мы с тобой без труда доведём дело до конца.
Бейт перебил скороговорку вполне логичным вопросом:
— А почему именно я?
— Мне известно о твоём даре.
— Откуда?
— Совершенно случайно я «прогуливался» сознанием перед твоим прибытием и подслушал, как об уникальном даре переговаривались между собой сотники.
— Но ты ведь просто можешь меня провоцировать…
— Нет смысла. Да ты и сам всё увидишь в этой книге.
— Ха! Но ведь тогда я и сам могу отыскать сокровища?
— Может и так. Но я знаю о другой книге, которую уже хорошо изучил. Там описаны все те ловушки, без знания о которых ты погубишь тысячи людей, но так и не достигнешь цели.
— Заманчиво…
— И учти, времени у нас мало. Скоро поход и мы можем бессмысленно погибнуть, так и не воспользовавшись своими знаниями о самых великих сокровищницах этого мира. Тщательно обдумай моё предложение и дай знать при следующей встрече. Тогда я тебе сразу сообщу координаты тех мест, которые надо будет проверить в первую очередь.
— А если я…, — Бейт явно намекал на другое развитие событий. Но Кремон не дал ему договорить, перебил, покачивая с иронией головой:
— Не разочаровывай меня в твоих умственных способностях. Каким бы не был уникумом, другого такого шанса стать независимым и купить целое королевство у тебя не будет никогда в жизни. Да и сам понимаешь, оставлять в живых такого Эль-Митолана как ты — непозволительная роскошь для любого правителя. Твоя смерть лучше всего предотвратит риск использования твоего таланта. Я и так удивляюсь, как ты дожил до сорокалетнего возраста. Колабы тебя хотят использовать для чего-то экстраординарного, и потом ты им будешь не нужен. Уж это ты понимаешь?
Ксомос тяжело вздохнул, немного затравленно оглянулся по сторонам и признался:
— Догадываюсь… Когда меня раскрыли, то уже и с жизнью прощался и был очень удивлён предложением контракта.
— Значит, я в тебе не ошибся. Подумай и дай мне ответ в течении завтрашнего…
Но Бейт перебил Кашада и решительно произнёс:
— Я согласен!
Конечно, это ещё не было окончательной победой, но внутренне Невменяемый возликовал. Он настраивался на долгие и продолжительные уговоры.
— Тогда слушай: — быстро перечислись пять мест, которые надо проверить в первую очередь. — Книга должна выглядеть как большой, старинный фолиант со стальной обложкой. На ней разными языками написано только одно слово «Установки». Если кто-то с ней будет работать или перечитывать, постарайся сразу же запомнить нужные нам координаты. Тогда не придётся похищать этот артефакт.
На самом деле Кремон знал, что текст зашифрован и до сих пор нечитаем даже колабами, но в начальном этапе самым важным считалось найти «Установки». А уж потом думать о похищении трактата. Только Ксомосу Бейту об этом знать необязательно. Пока…
Завербованный Эль-Митолан согласно кивнул головой, но тут же неожиданно добавил:
— Но у меня есть одно условие.
— Говори какое?
— Уступи мне менсалонийку!
— Странно. Когда ты станешь всесилен, таких у тебя будут тысячи…
— Само собой. Но мне хочется уже.
— Нет проблем. Не имею ничего против, если ты деликатно уговоришь её перейти жить в твою комнату.
— Правда?
— Конечно. Мне хватит терпения дождаться сотен новых, более ласковых прелестниц.
Бейт нервно облизнул дрожащие губы:
— Мне кажется, она будет согласна перейти ко мне.
— Старайся. Но и помогать я тебе не стану. Помимо этого, для всех остальных мы должны оставаться чуть ли не врагами. Понял?
— Логично…
— А твои ухаживания за менсалонийкой и моя показная ревность, лишь укрепят окружающих в истинности наших отношений.
— Договорились.
— Тогда до следующей встречи. Если ничего не найдёшь, то я тебе предоставлю новые координаты. Всё, расходимся.
И оба заговорщика устремились к противоположным выходам.
Две ночи Ксомос «просматривал» подозрительные места, но так искомой книги и не обнаружил. Хотя и высмотрел массу чего интересного. Вот только Кашад старался укрепить временного союзника в мысли, что ценнее трактата — ничего нет. И россказни об увиденных сокровищах или сбережениях знати перебивал в самом начале:
— Это сущая мелочь. Не стоит нам на неё даже отвлекаться!
И давал новые координаты в других районах Кихона.
Днём же Бейт прилагал все усилия для соблазнения так запавшей ему в душу менсалонийки. Причём делал это довольно умело, ненавязчиво, и тонко чувствуя ту грань, переходить которую не следовало в любом случае. Пока Золана воспринимала его как свойского парня, который не замахивается на интимную близость, а лишь покорно ловит благосклонные взгляды обожаемой и вожделенной женщина. И прекрасно при этом понимает, что ему ничего и никогда не светит. Это, да юношеская, наивная внешность позволяли прожженному ловеласу постепенно сближаться с красавицей как друзья-приятели. В противном случае менсалонийка давно бы ему нанесла увечье, или сотворила чего и похуже. Помимо того Золане нравилось вызывать у Кашада Низу весьма заметные в последнее время вспышки ревности, которые выливались с его стороны лишь в дополнительной ненависти к Бейту, да излишними дисциплинарными карами в его сторону. Пока ещё ни разу десятник не упрекнул свою сожительницу в излишнем флирте открыто. Тем самым, отстаивая и свою свободу и право на любые фривольные отношения.
На третью ночь весь полк снялся по тревоге и конным строем спешно передислоцировался за ближайший в северном направлении перевал. И там принял участие в крупных войсковых манёврах. Как ни печально было такое отторжение от поисковой деятельности в столице, пришлось смириться и держать глаза широко открытыми в новой обстановке.
Кремон Невменяемый впервые увидел элитные военные соединения колабов. Да в таком количестве, что ему дурно стало. Лишь по приблизительным подсчётам в Дивизии Тотального Опустошения (ДТО, как называли свои отборные силы сами колабы) наличествовало около трёх тысяч бойцов. И что самое страшное — все они были Эль-Митоланами. О такой невероятной мощи не подозревала ни одна разведка мира. А если предположить что Ледония имеет ещё и другие войсковые соединения, то становились понятны справедливые опасения сорфитов и тагов в том, что им самим не справиться с колабами в открытом военной конфликте. Энормии, конечно же, будет легче противостоять такой организованной армии, ресурсы страны считались воистину неограниченны. Но вот необъятные размеры королевства не позволяли сосредоточить в одном месте нужное для защиты количество магов и воинов. Вернее, подобное сосредоточение было весьма проблематичным. А войско колабов по скорости передвижения нисколько не уступало самой лучшей и выносливой кавалерии. А в многодневном походе двух армий чёрные цилиндры без труда могли оторваться от преследователей.
Сами манёвры проходили так чётко, слажено и оперативно, что у всех людей возникло невольное уважение к командованию ДТО. Даже бывалые и много видевшие сотники озадаченно крутили головами и не всегда успевали захлопывать отвисающие челюсти. А уж когда увидели литанры и всёсокрушающие последствия их выстрелов, то вообще долго чесали свои затылки.
Как заметил Кремон, колабы заряды берегли и использовали их с понятной скаредностью. С двойным умыслом проводя показательные стрельбы лишь в пределах видимости людей. Наверняка пытались продемонстрировать свою силу и показать наличие древнейшего и невероятного оружия.
По всем подсчётам и наблюдениям литанр в ДТО насчитывалось не больше тридцати, и орудовали ими лишь офицеры. Конечно, во всей Ледонии наверняка ещё существовало это древнейшее оружие. Раз уж его выдали даже спецотряду, идущему в глубокий рейд на территорию Энормии, то наверняка им располагают в пограничных войсках и в личной гвардии короля. А возможно где-то в арсеналах Кихона припрятано ещё энное количество, как самих артефактов, так и зарядов к ним.
Последняя мысль весьма заинтересовала Невменяемого. И когда во время одних из стрельб рядом оказался Ксомос Бейт, его десятник завистливо и многозначительно протянул:
— Вот это — силища! С таким оружием можно и завоевать, и охранять любое королевство! Хорошо бы и себе найти нечто подобное…
Могло показаться, что Ксомос вообще не обратил внимания на слова Кашада, но еле заметный кивок головы подтвердил осознание того факта, что наличие даже нескольких литанр в арсенале будущих королей, будет весьма существенным подспорьем в любых начинаниях. Уж теперь, если Бейт в своих поисках натолкнётся на знакомые блестящие трубки или пластинки с зарядами, он обязательно оповестит об их местонахождении своего союзника.
Ещё за одной деталью совместных учений Кремон Невменяемый наблюдал с самым пристальным вниманием. Его небезосновательно интересовало: умеют ли колабы создавать «структуру отката»? Могут ли они использовать сами, а в худшем варианте и рассмотреть подобную структуру в магическом арсенале другого колдуна? Ведь у них подобное вооружение давно в обиходе и уж за многие годы кто-либо мог да додуматься об невероятно эффективной защите от всеразрушающих зарядов.
Но сколько Кремон ни присматривался к учениям и сколько не прислушивался к восхищённым пересказам других наёмников, умения создавать «структуру отката» у колабов он не обнаружил. Может они держат подобное в секрете? Или просто в данный момент у них ничего подобного не запланировано? Могло быть всё, что угодно…
Но на виду у людей вымуштрованные чёрные цилиндры лишь показательно штурмовали невероятно прочные и высокие стены, разрушая их издали счетверёнными залпами, расширяя щель с близкого расстояние одиночными выстрелами, и уже собственной магией на полной скорости проламывая наспех установленные заграждения из стволов деревьев, имитирующих людей. Полк наёмников при этом выполнял различные поставленные перед ним задачи. От «зачистки» завоёванной территории, до отвлекающей атаки с другого направления. Командование дивизии добивалось от людей полной слаженности в действиях и немедленной реакции на приказы во время боя. Ведь сами колабы общались между собой сразу на нескольких, недоступных человеческим рецепторам уровнях, а для наёмников приходилось придумывать и утверждать специальные, далеко идущие звуковые сигналы.
Чаще всего наёмников использовали для покорения особо крутых склонов, в дальней разведке и для особо ювелирной работы с хрупкими артефактами. Ведь колабы из-за своего строения не могли взойти на крутой или скользкий склон без помощи магии, не могли включить те несколько странных и загадочных приборов, о назначении которых приходилось лишь догадываться. Да и то, допускались к загадочным механизмам лишь наемники, занимающие должность не ниже сотника. А как хотелось Кремону более досконально определить природу странных приспособлений!
Но приходилось скрупулёзно выполнять приказы сверху, да беспрестанно держать в ежовых рукавицах своих подчинённых.
Вполне естественно, что в полевой обстановке уклад жизни наёмников значительно изменился. Об отдельных комнатах и думать не приходилось. Спали в продуваемых и плохо отапливаемых палатках на холодных и отсыревших матрасах. Да и то, максимум по нескольку часов. О какой-то интимной близости не могло быть и речи. Женщины, по вполне понятным причинам, спали все вместе и отдельно от мужчин. Но Золана использовала любой повод и малейшую возможность, что бы оказаться рядом с Кашадом. А в столовой всегда старалась незаметно перебросить часть своей порции в миску своего любовника. Хотя нельзя сказать, что на учения кормили плохо или не давали добавки. Просто иногда не хватало времени сходить лишний раз к котлам полковой кухни.
Вначале Кремон не слишком обращал на такие мелочи внимание, просто внутренне снисходительно улыбался. Но к концу манёвров его взгляд уже машинально отыскивал менсалонийку в любой толпе и любой ситуации. И когда замечал, что с ней всё в порядке, уже более спокойно продолжал исполнять свои обязанности командира. Мало оттого, он всё чаще и чаще ловил себя на мысли, что постоянно представляет тот момент, когда они вернутся в замок, примут душ и надолго закроются в своей комнатке. И совершенно непроизвольно, в период таких мыслей, на лицо наползала блаженная и мечтательная улыбка. Ужаса от осознания своих действий не было. Только лёгкое удивление: неужели он так соскучился по женской ласке? Если да, то, что делать? Как выйти из создавшихся отношений? Ведь так и привыкнуть можно! А потом попробуй избавься от привычных любовных забав и умелых возбуждающих действий менсалонийки…
Придётся сразу после возвращения наведаться с ребятами в первом же увольнении в далёкий городок к огианкам. Уж там наверняка найдутся женщины не хуже телом и умением. Да и побывавшие в тех увеселительных домах наёмники брызгали слюной от одних только воспоминаний. Продумано — значит наполовину сделано. Осталось лишь дождаться окончания манёвров.
Но все равно приятно вдруг почувствовать прижавшееся сзади или сбоку знакомое и упругое тело. Пусть даже на короткий и совершенно неуместный момент…
Вот только наведаться к огианкам так и не довелось. В первые две ночи полку увольнительных не дали, а потом пришлось резко увеличить время ночных «прогулок» отделённым сознанием. И даже от ночной пьянки чуть ли не всем полком при выходе в город, пришлось хитро и изворотливо самоустраняться.
Причины для этого было две. В первую же ночь Ксомос обнаружил в одном из невероятно охраняемых мест не что иное, как Магическую Сферу. Видимо маг с уникальным даром тоже был наслышан легенд о самом знаменитом артефакте и опознал предмет без особого труда. И так это события взволновало, что он и не подумал скрыть от Кремона такое известие. И сразу сжато выпалил все подробности увиденного при первой возможности.
Глаза у Кашада Низу тоже запылали возбуждением и жадностью, но уже через минуту он остыл и задал логический вопрос:
— А что мы с ней будем делать?
— Как что?! — воскликнул заикающийся Ксомос. — Да любое государство усиливает свой потенциал с помощью Сферы многократно!
— Вначале надо ещё заиметь это самое «любое государство», — нравоучительно произнёс десятник. — И лишь потом наращивать его мощь. И то, делать это на протяжении нескольких десятков лет.
— М-да… Ты прав, — скривился Бейт. — Но если бы всё-таки удалось…
— Конечно. Осмотрю это место и я со всех сторон. Вдруг что и получится.
А на следующую ночь им повезло ещё с одной находкой. Опять-таки в неприступном месте, на большой глубине под лабиринтами города, Ксомос отыскал солидный арсенал с литанрами и зарядами к ним. Это было уже нечто более существенное. Вернее: подобное оружие можно было использовать чуть ли не сразу. Оставалось лишь добраться до него, похитить и незаметно покинуть территорию Ледонии. Что легче было сказать, чем сделать. После короткого, но чрезвычайно жаркого спора заговорщики опять-таки пришли к общему мнению, что обворовать арсенал — дело весьма проблематичное и хлопотное. Лучше уж всё-таки разыскать трактат «Установки» и уже с ним возможность вырваться из королевства колабов будет наиболее оптимальной.
Поэтому Невменяемый категорически настоял на том, что бы Бейт больше ни на что не отвлекался и просматривал все намеченные и закрытые охранными периметрами помещения как можно быстрей. Вполне справедливо подметив:
— Ещё одни, максимум двое таких маневров и наш полк наверняка швырнут в какое-то жерло событий.
— Скорей всего, — с кислым видом согласился Ксомос и пообещал: — Буду теперь искать только трактат. Но учти, мест тобой назначенных мне остаётся лишь на одну ночь. Так что приготовь список новых координат.
Вот и прошлось Кремону, вместо увольнительной вообще чуть ли не без сна остаться. И буквально в поте лица разыскивать новые подходящие помещения для просмотра. Помимо этого, хоть он утверждал в споре обратное, его очень заинтересовал арсенал с литанрами. Естественно, похитить хранимое оружие вряд ли получится, но почему бы не попытаться устроить элементарную диверсию? И хоть частично, но повредить смертельно опасное накопление? Только вот как это сделать?
Пришлось полтора часа и вокруг арсенала потыкаться отделённым сознанием, высматривая все подходы, охранные системы и многоуровневые защиты. И некий сумасбродный план таки созрел в голове молодого колдуна. Вот только справиться с таким рискованным заданием самому — было совершенно нереально. Пришлось отложить пока намечаемые действия до лучших времён.
Очередная неделя прошла в усиленной муштре полка, непрекращающихся ночных поисках и всё большим привыканием к податливому и невероятно прекрасному женскому телу. И опять-таки не выспавшийся десятник старался найти для себя логические оправдания. Правда, теперь они звучали несколько иначе.
«В глубине своей сущности Золана всё-таки осталась вполне нормальным человеком. И всё чаще из-под облика безжалостной и кровавой убийца проглядывает испуганное, но доверчивое личико маленькой девочки. Да и что она видела в жизни кроме ненависти, злобы и крови? Так пусть хоть на некоторое время очистится душой возле порядочного человека, а её многострадальное тело познает хоть небольшие крохи действительно чувственных ласк и наслаждений. И может в далёком будущем она станет жить вполне нормальной жизнью. Почему бы и нет? Ведь любые мечты иногда исполняются. А кстати, о чём мечтает она? И почему я об этом не знаю?»
Эти мысли у Кремона возникли как раз в начале их ночных ласк, и он ещё успел остановиться перед пропастью страстного слияния. И задал прямой вопрос:
— О чём ты мечтаешь больше всего в жизни?
Золана попыталась отшутиться. Хотя может, и не шутила совершенно:
— Выйти за тебя замуж и родить пятьдесят детей.
Мужчина в её объятиях вздрогнул от представившейся ему картины и запричитал:
— Кошмар! Пятьдесят одновременно орущих младенцев кого угодно тут же сведут в могилу.
— Не волнуйся дорогой. Я их буду рожать по одному в год и приносить к тебе лишь сытыми, весёлыми и игривыми.
— А если серьёзно?
— Если серьёзно, то готова согласиться на десять. Если ты не хочешь больше…
— Ладно, с этим всё понятно. О количестве всегда можно договориться по ходу совместной жизни. Но вот в наёмницы ты, с какой мечтой вербовалась?
— А ты уверен, что хочешь об этом знать?
— Совершенно уверен.
— Но в таком случае ты возьмёшь на себя огромную ответственность.
— Я? — фыркнул Кашад. — При чём здесь какая-то ответственность? Ты просто расскажи о своей мечте и всё.
— Хорошо. Раз ты настаиваешь. — Золана явно включила ночное зрение и теперь пристально рассматривала лицо своего любовника. — Но ещё раз хочу тебя предупредить, моя мечта тебя коснётся обязательно. И скорей всего ты тоже возжелаешь участвовать в её исполнении.
— Вряд ли, — решил отшутиться Кремон. — Семейная жизнь меня совершенно не прельщает.
— Увы! Моя мечта связана не со счастьем, а с большой кровью.
Заметив, что парень затих, словно предчувствуя нечто плохое, Золана продолжила:
— К данной минуте я совершенно уверена: ты не такой как все. Я о наёмниках. И если бы я знала об этом с первой минуты нашего знакомства, никогда бы на тебя не бросилась. Но теперь уже поздно. Я твоя полностью и навсегда. Скажешь мне, умри — я сделаю это безропотно. Скажешь совершить самое мерзкое и невозможное — и это я совершу не задумываясь. Остальные мои домыслы по твоему поводу пусть пока остаются со мной. Мне их даже страшно высказывать вслух. Но самое главное, я уверена: ты всегда будешь бороться за справедливость до конца. И никогда не забудешь свои долги или обещания.
— Ты льстишь так, что мне становится страшно…
— Можешь шутить, сколько тебе будет угодно. Меня твоя маска не введёт в заблуждение. Теперь слушай о моей мечте. В неприступной горной долине Менсалонии есть одно место, о котором я тебе уже упоминала вскользь. Там построен город гладиаторов, рынки рабов и возведены многочисленные арены. Там постоянно, на потеху одичавшим зрителям убивают, режут, насилуют и совершают самые мерзопакостные действия, которые может придумать и совершить человек. Там собралось такое скопище извращенных ублюдков, что грехов даже сотни колабов-людоедов не хватит, что бы перекрыть грехи самого молодого из тех уродов. И вот моя мечта как раз и заключается в том, что бы стереть это место с лица нашей планеты.
После некоторого молчания Кремон выдавил из себя:
— Похвальная мечта…
— И теперь, — тут же откликнулась Золана. — Ты тоже не позволишь такому гнойнику существовать на теле нашего мира.
— Хм, вообще-то…, — начал, было, парень, но менсалонийка его экспансивно перебила:
— Хватит притворяться, побудь хоть раз самим собой. Ты ведь поможешь потом справиться с теми ублюдками? А если со мной что-то случится, то и сам прекрасно доведёшь мою мечту до исполнения.
— Да что с тобой может случиться?
— Всё, что угодно. Но мне теперь ничего не страшно. В случае моей смерти ты за меня отомстишь. И не только за меня. Там погибло и погибает ежегодно несколько тысяч детей, которых свозят со всего мира.
— Так уж и со всего…?
— Не веришь? Вот у вас, в Южных княжествах есть бездомные или беспризорные дети?
— Нет. Их по закону задерживают и отправляют на принудительную учёбу в специальные интернаты.
— А ты хоть раз в своей жизни видел такой интернат?
Кремон на минуту задумался, перелопачивая накопившиеся в голове по этому вопросу сведения:
— Не припомню…
— Бесполезно вспоминать о том, чего не существует в природе. У нас в Менсалонии тоже многие вверят в специнтернаты или воинские подростковые училища. На самом деле детей со всего континента покупают и везут в ту самую Долину Смерти. Мы, все кто там хоть раз побывал, так её называем. И удалось оттуда вырваться лишь считанным единицам. Двое осталось жить в столице, ещё несколько человек разбрелось по всему свету. Но я и тебе дам координаты их местонахождения. Они готовятся к той самой мести, что и я. И только ждут сигнала к общему сбору.
— Странно, ведь колабы наверняка знают об этом. Ты ведь помнишь суть допроса под Сонным Покрывалом?
— Ещё бы! Но колабам глубоко плевать на наши внутренние разборки. Они даже знают о цели моего вступления в полк наёмников. После окончания контракта подобрать себе отчаянную и сильную команду и уже с ней штурмовать Долину Смерти.
Кашад непроизвольно погладил женское плечико и спросил:
— А я тебе в первый же день показался самым сильным и отчаянным?
— Вне конкуренции. Только я тогда не подозревала, что влюблюсь в тебя как последняя дурочка. По самое некуда…
— Вот только не надо так серьёзно об этом говорить. Мы договаривались лишь греть время от времени друг другу спинку. Я ведь могу разозлиться и убежать в увольнительную к огианкам. Или ты вздумаешь возражать?
Тело Золаны напряглось словно стальное, но произнесла она на удивление ровным голосом:
— Нет, возражать не буду. Только попрошу вернуться следующей ночью и погреть меня хотя бы через день.
— Ну вот, совсем другое дело, — вздохнул Кремон с самодовольством и тут же опять провел рукой вдоль всего позвоночника менсалонийки. Остановил ладонь на упругой попке и сразу почувствовал, как женское тело становится податливым словно воск: — Но! Раз уж я никуда не пошёл, то давай всё-таки погреем друг дружку…
Ещё несколько ночей прошло в лихорадочных поисках трактата «Установки». Невменяемый уж стал отчаиваться, когда удача неожиданно улыбнулась ему с совсем другой стороны. Однажды его вызвали в штаб, непосредственно к полковнику. И рядом с тем находился совершенно незнакомый колаб весьма преклонного возраста. Распознавать чёрные цилиндры было весьма нелегко, но Кремон с каждым днём всё больше и больше улавливал невидимые на первый взгляд различия. И теперь ему даже не приходилось маркировать всех значительных командиров. Он их отличал лишь по внешнему виду. Но старика отмаркировал чисто автоматически сразу после доклада.
Полковник Лирт сразу же перешёл к делу:
— Хочу представить тебе моего старого приятеля, господина Сальпера. Он весьма знаменит в нашем обществе как учёный, историк и даже археолог. А недавно, при случайной встрече он меня буквально засыпал вопросами, нет ли среди личного состава кого-то, кто хоть раз в жизни видел любые загадочные письмена. Сразу мне вспомнились твои показания, что на границе с Пустыней Умерших Духов ты пытался как-то прочитать непонятные символы.
— Было дело, — подтвердил Кашад, добавляя к эмоциям радость воспоминаний о родине. А старенький колаб-историк сразу перехватил инициативу разговора в свои руки и тут же засыпал десятника вопросами:
— Где это было? Укажите на карте. Как эта россыпь камней выглядела? Сколько всего камней было с надписями?
Затем он предоставил наёмнику листы чистой бумаги и чуть ли не силой стал заставлять писать все те каракули, что якобы довелось горячему южанину увидеть в далёких песках. Кремон действительно запомнил несколько строчек той мешанины непонятных значков, которые настоящий Кашад нарисовал сидя в заточении. Мало того, в архивах аналитического отдела отыскалось ещё несколько подобных записей неразгаданной письменности. Которые тоже, как все предполагали, принадлежала таинственным и никогда никем не виданным сентегам. Только вот по мизерным кусочкам разгадать всю письменность невозможно.
Поэтому Кремону на всякий случай разрешили заучить и эти записи. Тем более что истинный Кашад Низу мог слишком неверно всё вспомнить.
И в данный момент десятник наёмников выложил перед колабом все три имеющихся в его памяти варианта. Старик долго ворчал, хрипел и вращал листки перед своими частями тела под самыми невероятными углами. И в конце из него стали вылетать вполне связные звуки:
— А что! Очень даже, похоже… Весьма! Хотя… Может просто совпадение? Эх! Вот бы мне те обломки в полном комплекте!
Кремон изобразил полную скуку и навалившуюся усталость и полковник тут же это заметил:
— Больше ничего не хочешь добавить?
— Ничего.
— Тогда можешь быть свободен.
И десятник с видимым облегчением выскочил из помещения с колабами. Но отдыхать он и не думал. В его мозгах крепко засела одна идея. А что если через этого историка, который явно занимается расшифровкой древних письмен, попытаться выйти на тех, кто наверняка пытается прочитать записи в трактате «Установки»? Ведь не могут колабы просто сидеть, раскинув руки с торцов своего тела и ждать пока поисковые группы соберут им ключи со всего мира? Наверняка пытаются разгадать текст собственными силами. А много ли у них таких сил? Сколько бы ни было, но наверняка все специалисты между собой общаются. И уж новые образцы новой письменности с другого континента большинство явно заинтересуют. Оставалось лишь тщательно и пристально проследить за этим престарелым Сальпером и отмаркировать всех, с кем он будет общаться на интересующую тему.
Вся сложность задуманного заключалась в том, что дело происходило днём, ближе к вечеру и в это время личное присутствие десятника требовалось, чуть ли не повсюду. А если упустить историка сейчас, то потом его отыскать в лабиринтах огромного города практически будет невозможно. Даже, невзирая на маркировку сущности.
И после лихорадочных раздумий молодой колдун не нашёл другого выхода, как опять рискнуть и проворить лояльность к нему менсалонийки. Ведь если нельзя уединиться с ней лично, то почему бы не сделать маленькую поблажку хотя бы для неё?
Вначале Кашад ей в двух словах определил задание. А после того, как рассмотрел удаляющегося к центральным воротам старика Сальпера, намеренно придрался к внешнему виду своей любовницы:
— Наёмница Мецц, почему у вас полу оторваны лямки для ремней? Немедленно займитесь починкой!
На территории полка постоянно проживали штатный сапожник, портной и несколько прачек. Поэтому Золана вполне естественно возмутилась:
— Я воин, а не…
— Что за разговоры?! — вызверился на неё десятник. — Там кстати и моё обмундирование после манёвров не приведено в порядок. Бегом, выполнять задание, марш!
С некоторым издевательством имитируя бег чуть ли не на месте, ворчащая менсалонийка удалилась в казарму под сочувствующие смешки сослуживцев. Тут же и им досталось:
— А мы с вами разомнём застоявшуюся в жилах кровь. Причём тому, кто обгонит меня до финиша, я отдаю свой ужин. Если меня никто не обгонит — забираю ужин у пришедшего последним. Два «малых» круга! За мной, марш!
И первым понёсся по изученному уже всеми без исключения маршруту.
Наблюдения Золаны оказались очень удачными. Когда все стали расходиться ко сну, Кремон заперся в их комнате, убрал с бесчувственного тела своей подруги одеяло и накрыл её мокрым полотенцем. И тут же позвал отсутствующее сознание. Золана открыла глаза, тут же встала, и уже сама набросила на разогревающееся тело ещё одну мокрую простынь.
— Уф! У меня и энергии не оставалось, сама думала возвращаться. Не мог раньше позвать?
— Не мог. Но ты лучше расскажи, где этот колаб и что делает?
Тщательно описав место, которое оказалось не так уж далеко, менсалонийка добавила:
— Там их четверо собралось. И все эти часы они спорят, орут друг на друга на непонятных языках, рисуют мелом на огромных досках витиеватые знаки и порой чуть драться не начинали.
— Ладно, — Кремон уже раздетый лежал в постели натягивал одеяло, — Пойду и я гляну… Ты тут посматривай и прислушивайся!
Золана с обидой поджала губы и хотела сказать что-то колкое. Но, заметив моментально остекленевшие зрачки своего возлюбленного, лишь сокрушённо вздохнула и стала снимать с себя прилипшую, разогревшуюся простынь.
По удачному стечению обстоятельств Невменяемый успел как раз вовремя. Чуть ли не в дверях он столкнулся с выкатывающимися на улицу двумя колабами. Гостей до самого порога провожал историк Сальпер с отмаркированной сущностью. Похоже он до сих пор не мог успокоиться после бурного спора, так как выкрикнул уже в след удаляющимся коллегам:
— Ничего! Вот сравните с оригиналом и сами убедитесь в моей правоте! Иначе просто и быть не может!
Само собой, после таких слов Кремону ничего не оставалось, как следовать за новыми личностями. Маркируя и их сущности по ходу преследования. И тщательно прислушиваясь к раздающимся репликам:
— Этот Сальпер просто помешан на том, что бы доказать именно свою правоту.
— И кому?! Уж мы лучше всех знаем о том, что, как и где напоминает.
— Ага! Тем более что таких совпадений было уже сотни.
— Мне кажется не стоит и времени терять. И так поздно уже.
— Да ерунда. Сразу просто сравним с нашей четырнадцатой таблицей, и всё станет совершенно ясно. Пять минут времени. Да и всё равно почти по пути.
— Как же! На семь уровней ниже спускаться надо!
— Ладно, не ворчи. Мало того, что колдун, так ведь ещё и самый молодой среди нас…
Парочка колабов резво катилась по просторным тоннелям, на каждом перекрестке спускаясь всё ниже и ниже. За время своих «блужданий» Кремон успел вполне сносно изучить переплетение подземных лабиринтов и теперь с напряжением старался запомнить дорогу и заодно сориентироваться. По крайней мере, он был уверен, что когда хорошенько осмотрится, то вполне чётко осознает своё местонахождение.
Наконец парочка приостановилась у внушительной металлической двери, возле которых красовалась масса самых разнообразных табличек. Рассматривать их было некогда, колаб-охранник открыл дверь изнутри и впустил прибывших со словами приветствия:
— Добрый вечер, господин декан. Решили поработать ночью?
— Да нет, мы с профессором лишь на полчасика. Так что сильно тут не замуровывайтесь!
— Хорошо, дождусь вашего выхода.
Из этого разговора Кремон понял, что охранный периметр на проникновение здесь включают лишь в ночное время и что здесь находится некое подобие высшего учебного заведения. А по тому, что полученные надписи будут сравнивать лишь по какой-то четырнадцатой таблице, ещё раньше предположил, что трактатом здесь и не пахнет. Разве что со временем, отмаркировав и проследив за всеми лингвистами и дешифраторами, удастся выйти на след «Установок». А может и подслушивая разговоры удастся обнаружить местонахождение книги-артефакта?
Несколько более узких коридоров привели колабов и их невидимого наблюдателя во внушительный зал, весь уставленный таблицами, досками и громадными полотнами. И на всех красовались лишь знаки, буквы, непонятные закорючки и вообще ни на что не похожие каракули. Сразу становилось понятным, что здесь находится скорей всего центр то ли по расшифровке древних письмен, то ли кафедра по изучению истории письменности. Как бы там ни было Невменяемый со стоицизмом прислушивался к каждому слову исследователей.
Колабы вытащили из толстой стопы искомый плакат с нужной таблицей и минут десять с явным пессимизмом сравнивали принесённые данные. Наконец декан согласно хрюкнул:
— Да, ты был прав. Не стоило тратить время, могли и завтра взглянуть.
Но профессор Эль-Митолан возражающе замычал, поворачивая листы бумаги под разными углами:
— А почему у нас на таблице вот этого троеточия нет? Мне кажется, в оригинале он есть.
— Раз нет — значит, нет. Хоть и мелочь, но не могли же мы пропустить такой знак.
— А если пропустили?
— Вот неугомонный! — рассердился декан. — То ему жалко пять минут потратить, то готов часами искать несуществующее троеточие!
— Да я даже помню, где его видел! На двадцать первой странице. Давай посмотрим только там?
— Ну, если только конкретно…, — нехотя согласился другой колаб. Подкатился к стене и прокрутил обычный на вид держатель светильника Трего. После короткого скрипа из ниши тут же выехала утопленная прежде панель.
А на ней, под прозрачным колпаком, отливая тусклым металлом, расположилась самая древняя книга этого мира. Трактат «Установки». Хорошо, что отделённое сознание не может по всеобщему мнению издавать звуков, а то бы оба колаба услышали бы восторженный рёв довольного донельзя разведчика. Вернее, после курса обучения патриархом всех колдунов Энормии, господином Огюстом, Кремон мог и голосом пугать в такой ситуации, но для этого нужна была длительная подготовка. А спонтанный выкрик не проходил в пространство. Разве что оставленное в комнате тело мычало что-то нечленораздельное и дергалось от сотрясающей сознание радости.
И как всё оказалось просто! До невероятности! Такая немыслимая безалаберность?! Почти никакой охраны?! Почти никакой защиты?! Такое сокровище и в руках простых учёных историков или лингвистов?! Невероятно!
Кремон заметался сознанием по всем соседним помещениям, высматривая ловушки, запоминая расположение комнат и промеряя толщину стен. Часто возвращаясь назад и прислушиваясь к разговору. Колабы тем временем нашли нужную страницу, чуть поспорили по поводу сравнений и сошлись во мнении, что небольшое различие в сочетании точек всё-таки существует. А значит, исследования вполне можно будет продолжить на следующий день в рабочем порядке.
Пока декан с профессором двигались к выходу, их невидимый провожатый успел несколько раз глубоко нырнуть в породу и «вывалиться» на нижний уровень. Предчувствуя удачу и в этом направлении. И точно: лишь только охранник закрыл дверь и задействовал периметр круговой защиты, молодой колдун своим сознанием поднырнул под периметром и легко прорвался во внутренние помещения. И даже добрался непосредственно до самой книги.
Видимо здесь совершенно не опасались воров. Да и кто позарится на имущество какого-то образовательного заведения? Ведь это не арсенал с литанрами! И не королевская сокровищница! А книга… Чего его охранять, если и так прочитать нельзя? А если и исчезнет, то наверняка сотни копий уже сделано и изучается в разных, подобных этому местах. Невменяемому просто невероятно повезло с этим историком-колабом. Кто же мог додуматься искать книгу вот в таких, почти неохраняемых местах?
Уходя, он внимательно прочитал вывески с наружной стороны. Самая главная из которых гласила: «Кихонский Институт филологии и древней криптографии».
Прочитанные строки весьма удивили Кремона и заставили задуматься. Надо же! Вообще о существовании подобного в Ледонии не было известно. А тут, судя по всему, и в других городах могут находиться подобные институты. Не только в столице. Из этого следует, что образовательная система в этом жутком королевстве весьма сильна. И хорошо развита. Хоть во всём мире колабов считают дикими, вонючими и грязными уродами. И вообще сомневаются в их умении читать. А тут целые институты филологии! Да… Интересные открытия.
Но самое главное — книга найдена! Теперь надо приложить все усилия по её изъятию. Благо время есть. И спешно продумывать путь для побега. Приходилось учитывать и тот факт, что Спин может и не появится здесь никогда по длинному ряду причин. И тогда придётся доставлять книгу лично. Или перепрятать её в надёжном и легко доступном месте? А самому до конца выведать планы колабов о Большом Походе?
С этими размышлениями Кремон вернулся в тело и не спешил открывать глаза. Хотя сразу с благодарностью отметил на себе леденящие свежестью простыни. Золана не выдержала первой:
— Ну что там?
Но надо было помнить о спящем совсем недалеко Ксомосе, который вполне возможно присутствовал здесь сознанием и ждал двух вещей: неосторожного слова и завораживающего своей неповторимостью секса. Поэтому остывающий десятник лишь буркнул:
— Да ну их! Надоели со своими интригами. Всё равно они меня с этой должности не спихнут! Давай лучше займёмся делом более полезным.
— Давай! — тут же согласилась менсалонийка и похвасталась: — Я ведь и выспаться успела и тело привести в порядок.
— О! Оно у тебя и так всегда в порядке! — признал Кашад, зарываясь лицом между двух выпуклых полушарий женской груди.
За два часа перед рассветом полк подняли по тревоге. И горн пропел сигнал: «В дорогу, во всеоружии!»
Чертыхаясь и опасаясь в душе самого худшего, Кашад метался между своими людьми, подгоняя нерасторопных и проверяя комплектность обмундирования. А через пятнадцать минут его десяток в конном порядке влился в общий строй полка и на всём скаку помчался в восточном направлении. По имеющимся отрывочным сведениям в той стороне находился огромный и древний лес с многочисленными озёрами. А прямо через него вела прямая и кратчайшая дорога в Царство Огов. Которая чуть ли не сплошной линией соединяла две столицы: Кихон и Яну.
Неужели начался Большой Поход? Только этого не хватало! Как раз в тот момент, когда цель оказалась в поле видимости, и для завершения основного задания оставалось сделать так мало…
Наверное, эмоциональный фон не удалось держать в нужном духе, потому что догнавшая его сзади лейтенант Гулис, спросила с явным нажимом и непонятной строгостью:
— И чего ты так расстраиваешься, десятник?
Кремон выплеснул из себя эмоцию радостного узнавания и должностного усердия:
— Доброе утро, госпожа Ландра!
А внутри себя изо всех сил сдерживал раздражение и небезосновательное опасение:
«И чего этой ядовитой колабе от меня надо?»
Назад: Ознакомление
Дальше: Часть одиннадцатая