Двойственное положение
Причём голос был женский, а обхватившие руки не предпринимали никаких опасных для тела движений. Именно поэтому молодой колдун сумел удержаться от приёма «огненное вращение» и таким образом спасти глаза и лицо неожиданного агрессора от жутких ожогов. И ответить спокойным голосом:
— Стою. А что дальше?
— А дальше — ты просто обязан объясниться.
— В чём? — Кремон рассмотрел обнажённые по локоть смуглые женские руки и утвердился в том, что сзади него менсалонийка. А та продолжала, не разжимая своего захвата:
— Во-первых: почему ты не пригласил всех девушек и меня лично?
— Неправда. Я приглашал всех желающих. В подтверждение моих слов — несколько наёмниц уже сидят за столами.
— И, во-вторых: почему ты до сих пор передо мной не извинился?
Кашад Низу с некоторым усилием развел женские руки, повернулся и лишь затем пожал плечами:
— И какая же причина для извинений?
В другое бы время он залюбовался открывшимся ему зрелищем. Девушка выглядела эффектно и обворожительно. Высокие, выше колен сапоги со шнуровкой. На среднем каблуке. Короткая юбочка с металлическими полосками. Широкий пояс, на котором висело всего лишь два узких ножа. Ярко-красная рубашка с коротким рукавом. И поверх рубашки кольчужка в виде жилетки со стальными блестящими нагрудниками. Причем, судя по гравировке на нагрудниках, кольчужка просто неимоверно дорогая и редкая.
Но в сознании Кремона, образ менсалонийки твёрдо сросся со стереотипом злейшего и жестокого врага. Поэтому он проявлял элементарную подозрительность, когда отступил ещё и на два шага назад.
Наёмница восприняла это как желание рассмотреть её лучше и кокетливо захлопала подкрашенными ресницами. Да ещё и улыбку нацепила на личико самую обворожительную. Но когда стала отвечать на вопрос, болезненно скривилась и нахмурила брови:
— Какая причина? Да у меня до сих пор желудок выворачивает от боли! И наверняка теперь рожать не смогу после твоего убийственного удара. Я ведь женщина! И мог бы после боя проявить ко мне хоть элементарное сочувствие.
— Да я, было, собрался, но услышал, как ты пожелала мне поражение в поединке с сотником, и последние капли сочувствия испарились на шипящей сковородке твоей злобы.
После такой отповеди Кремон без сожаления развернулся, вошёл в отдельную кабинку и со спокойной совестью облегчился. Слыша звуки открываемой и закрываемой двери, он вздохнул с некоторым возмущением, надеясь, что настырная менсалонийка просто перепутала туалетные комнаты и уже движется в нужном направлении. Каково же было его удивление, когда, выйдя из кабинки, он обнаружил двух переминающихся с ноги на ногу наёмников и со спокойным видом на них взирающую женщину. Причём расположилась она на умывальнике, без стеснения задрав ноги на бак для мусора так, что короткая юбочка опять ничего не скрывала.
Стараясь не встречаться глазами с ошарашенными коллегами, Кашад тут же выскользнуть в дверь, но менсалонийка на выходе успела его догнать, обхватила за локоть и повисла на нём так, что у любого человека их увидевшего, мысли принимали определённое направление. В общем зале тоже сразу же заметили вывалившуюся из туалетной комнаты парочку и если вульгарные шуточки не посыпались со всех сторон вслух, то только благодаря всеобщему изумлению. Но изумление очень скоро перешло в громкое и многозначительное «мычание». И что было делать? Начать с ней драку? Подумают что поссорились. Сделать отмороженный вид? Так ведь она ему противна и мерзка до рвоты. Даже пожалел, что устроил здесь попойку. Уж лучше бы в Шиирнадаре, с посторонними и незнакомыми собутыльниками.
Какое-то время Кремон стоял, задумавшись, спешно ища выход из этой непростой ситуации. Менсалонийка ослабила чуть хватку и левой рукой принялась игриво поправлять и без того безукоризненно уложенную причёску. Оставалось только спросить её шёпотом:
— Тебе чего от меня надо?
— Ничего. — Она тоже отвечала шёпотом. — Просто хотела посидеть с тобой рядом.
— Но я не сижу с незнакомыми женщинами даже близко…
— Так вот оно в чём дело! Нас же не представили! — захихикала наёмница. — Меня зовут Золана Мецц. Ты можешь не представляться, я замуж за тебя не собираюсь. Идём к столу? Я ужасно хочу расслабиться и повеселиться.
Понимая, что их шептание ещё больше его компрометирует, Кремон повысил голос, еле сдерживаясь от распирающей его злобы:
— Отпусти мой локоть немедленно!
— Пожалуйста! — менсалонийка опустила руки, но осталась стоять рядом.
Тогда Кашад Низу подошёл к столу и указал на него рукой:
— Я приглашал всех. Садись где тебе понравится.
— Естественно, что я выберу место самое лучшее.
И бесцеремонно уселась на тот стул, где до того сидел сам хозяин банкета. Молодой колдун этому только обрадовался, подхватил свой кубок, прибор, тарелку и пересел на другое место. Подальше от экстравагантной садистки. Уже через несколько минут вокруг него расселись вновь прибывшие наёмники и гулянка пошла дальше своим чередом. Только вот настроение порядочно испортилось. Да и не только у Кремона. Золана Мецц сидела словно фурия. Но не забывала вливать в себя спиртное наравне с мужчинами. И с каждым разом поглядывая на окружающих всё с большей озлобленностью и ненавистью.
Обстановку на долгое время разрядили начавшиеся танцы. С их помощью веселье достигло своего пика. Кашад не станцевал ни разу, а использовал каждый момент для ознакомления с новыми сослуживцами. Пытаясь в разговоре выглядеть славным и незаносчивым парнем, и чуть ли не с каждым в отдельности выпивая за знакомство и боевое братство. В результате многие наёмники отнеслись к нему вполне по-дружески, как для первого раза. Вот только чрезмерное употребление алкоголя стало сказываться на организме. Не помогали даже несколько раз использованные заклинания отрезвления. Поэтому пришлось срочно, улучив удобный момент вновь наведаться в туалет и облегчить переполненный желудок с помощью прозаической рвоты.
Но зато сразу полегчало. Хоть к столу Кашад и возвращался в слегка одурманенном состоянии. Усевшись меж двух самых отъявленных весельчаков, он некоторое время участвовал в пересказе коротких и весьма непристойных анекдотов. А потом они, положив руки друг другу на плечи, даже попытались что-то спеть, перекрикивая громкую и залихватскую музыку. Но так как были из разных стран, то путного у них ничего не получилось. Каждый раз прерванный куплет сменялся дружным хохотом и очередной порцией выпивки. И, как следствие, поспешным закусыванием.
В один из таких моментов Кашад придвинул к себе миску с салатом и в своей любимой манере опустошил её. Затем довольно выпрямился и обратился к товарищу, который сидел слева:
— А что сейчас споём?
Но тот скорей всего уже перебрал положенную ему норму, так как лишь ответил помутневшим взглядом и неожиданным иканием. И не менее неожиданным вопросом:
— Ты чего с ней?
Но Невменяемый уже и сам заметил, что товарищ справа обнимает его за плечи слишком уж странно. Не по-дружески. А, обернувшись, натолкнулся на страстный взгляд менсалонийки. Которая тут же, заплетающимся языком стала пояснять:
— Всё. Мне больше пить нельзя. А то сорвусь. И тогда… Но я ведь не для этого сюда пришла. Хочу уйти с тобой. И не смей мне отказывать!
Идти на явную конфронтацию не хотелось, поэтому возникла мысль разрешить ситуацию простыми и логическими уговорами:
— Слушай, Золана, почему у тебя случились неприятности с коллегами? После которых двое отправились в могилу?
Глаза наёмницы сразу сузились от гнева:
— Оттого что эти дебильные хамы решили ко мне приставать!
— Вот видишь. Видимо они забыли приказ командира не проявлять низменных страстей и вести себя очень сдержано. Ведь и ты наверняка слышала, как комендант всех учит: деликатно! Очень деликатно можете лишь намекнуть на ваши симпатии! Но! Не больше! Правильное предупреждение?
Женщина икнула и пьяно ухмыльнулась:
— Совершенно правильно!
— А почему же ты тогда так «неделикатно» ко мне пристаёшь? Нарушаешь приказ. Нехорошо.
— Ха! Это для вас, самцов, этот приказ. А такая тонкая и чувственная натура как я — имеет право выбирать лично.
— Правда! — с пренебрежительным сарказмом бросил Кашад. — Ну а если ты мне совершенно не нравишься?
— Ой! Не смеши меня! — откровенно засмеялась Золана. — Такого ещё ни разу в моей жизни не случалось! Любой только и мечтает меня облапить, и раздевают глазами на любом расстоянии.
— Но ведь я не любой. И ты мне совершенно не подходишь. — Кремон постарался сказать это твёрдо и безапелляционно. — Так что поищи себе кого-нибудь другого для развлечений.
Менсалонийка даже растерялась от такой отповеди.
— Да я знаю, что ты не такой… Но… Именно поэтому тебя и выбрала.
Затем она резко притянула его за плечо, пригнулась к самому его лицу и горячо зашептала:
— Ты самый лучший, самый сильный, самый добрый и честный! Я мечтала о таком всю жизнь! Я просто погибну без тебя! И я уже сутки не могу найти себе покоя. Вспоминаю твой каждый взгляд, каждый жест, каждое движение, каждое слово!
От такого напора молодой колдун даже непроизвольно вздрогнул. И попытался отстраниться:
— Странно. Ведь женщине не пристало вешаться на шею мужчине и вести себя при этом как последняя шлюха.
— А мне плавать на глупые условности! И ты всё равно будешь моим! Понял?
От её выкриков чуть ли не все повернули головы в их сторону. Не желая в данный момент накалять обстановку, Кашад тяжело вздохнул и кивнул головой:
— Хорошо! Будем считать, что ты мне «очень деликатно» намекнула о своих симпатиях. Но я имею полное право подумать. Не забывай этого. И лучше спокойно дождись от меня ответа.
Возмущённая менсалонийка вскочила на ноги. И сделала это так резко, что от толчка несколько кубков упало, опрокидывая своё содержимое на стол. Как раз и музыка смолкла на мгновение и все отчётливо услышали разъярённые выкрики:
— Хорошо! Думай! Но если у тебя есть мозги, думай очень быстро! Времени у тебя мало! Очень мало!
И перешагнув лавку, отправилась на своё прежнее место. А все наёмники скрестили свои взгляды на растерянном и расстроенном лице Кашада Низу. И чего только в этих взглядах не читалось: и зависть, и насмешка, и удивление, и презрение, и даже жалость. Но вот сочувствия почему-то никто не проявил. Да оно и понятно, в такой среде каждый сам за себя. А уж сочувствовать в данном случае, вообще было не принято. Такая женщина к нему в постель набивается, а он ещё носом крутит!
Хотя, скорей всего, никто и не хотел оказаться на его месте. Ведь репутация у менсалонийки была премерзкая и страшная. И наверняка многие сейчас предвкушали удовольствие от зарождающегося скандала. Тем более что знали садистку гораздо большее время и успели ознакомиться с её повадками. И отчётливо понимали, почему она так взбеленилась: впервые решила себе выбрать парня, а тот её элементарно проигнорировал.
Естественно, без добряков не обошлось. Сидящий напротив Невменяемого желтокожий ордынец без тени насмешки посоветовал:
— В данный момент и три уровня защиты не помещает. Эта девица, когда метает кинжалы, вонзает их в дерево по рукоятку. Да и синяя молния, если в неё вложить всю магическую мощь, почти всегда добирается до цели.
— Бывает и так, — согласился Кремон. И тут же не погнушался воспользоваться советом. Попутно ещё раз, присматриваясь к ордынцу. Эль-Митолан, на вид лет тридцать пять, низкоросл, но кряжист и устойчив неимоверно. Оголённые по плечи руки увиты выступающими мышцами. Поперёк лба и до самого кончика носа отчётливо видимый шрам. Странно, почему не упрятанный или не залеченный магическими средствами? Может напоминание о чём-то важном? Надо будет узнать. Ведь и по предварительным наблюдениям этот ордынец показался рассудительным, опытным и неболтливым воином. Да и умеренности в питье придерживался. А ведь придётся, уже ставши десятником, себе помощника выбирать. Так почему бы и не его?
Гулянка опять набрала силу. Да и хмельной угар уже окутал мозги многих посетителей трактира. Что не всегда способствует нормальной и мирной обстановке. А тут, к тому же, собрался весь цвет наёмнического отребья. Но если трезвые, они ещё как-то помнили о дисциплине, то, упившись, полностью теряли над собой контроль.
Всё началось с того, что один верзила пригласил Золану Мецц на танец. Та при этом немного поартачилась, с вызовом глядя в сторону Кашада. Мол, смотри и реагируй адекватно. И не теряй времени. Да и побежала поближе к музыкантам.
В танце менсалонийка тоже чего только не вытворяла. Это притом, что многие па ей попросту не удавались из-за опьянения. И если бы не ловкость партнёра, который её несколько раз ловил и подхватывал в критических моментах, женщина бы не раз наткнулась на столы или сшибла бы других танцующих. Но именно эти подхватывания и послужили причиной конфликта. Верзила, распалённый прикосновениями к роскошному женскому телу, повёл себя как большинство мужчин на его месте. Когда танец окончился, он не отпустил красавицу от себя, а, крепко прижав, стал пылко уговаривать то ли на следующий танец, то ли ещё на что-то более интимное. При этом его руки совершили довольно смелые действия. А губы вытянулись для поцелуя в шейку.
Неожиданно гомон и шумные разговоры перекрыл крик ярости, и огромная туша наёмника отлетела метров на пять. Да так, на приличной скорости и врезалась в бревенчатую стену. Если бы верзила не был Эль-Митоланом, на этом бы его жизнь и оборвалась. Но он сумел совершить немыслимое, ещё чуть ли не полёте окружив себя максимальной защитой. Мало того, поблизости от места его удара об стенку оказалось ещё несколько наёмников-колдунов, которые тоже присоединили свои усилия для упреждения опасных последствий. Именно благодаря этому невидимые от скорости кинжалы отразились от щитов и вонзились в потолок, а «ледовый удар» максимальной мощности не заморозил незадачливого партнёра насмерть.
Только менсалонийка на этом не остановилась. С вульгарной руганью, которой постыдились бы даже портовые грузчики, она умудрилась разжиться у кого-то коротким мечом и бросилась добивать своего обидчика «вручную». Тут уже подключилось ещё несколько колдунов. И совместными усилиями попытались сковать разбушевавшуюся менсалонийку «парализующими кандалами». Казалось, что запнувшаяся и упавшая женщина через минуту будет упеленана связывающей паутиной и отправлена в прохладное место для успокоения. Уже и паутина обвила её тело. Но магические силёнки у наёмницы ещё остались. Да и необычное средство она имела в запасе. На удивление всем три наброшенных на неё Связывающих Паутины вспыхнули яркими искрами и роем опасных и стремительных ос рванули во все стороны. Никто и никогда ещё о таком магическом действии не слышал. Зато когда увидели, со всех сторон послышались ругательства и вопли возмущения. Ведь в зале присутствовало много обычных людей и им никак не удалось избежать небольших, но весьма неприятных ожогов. Да и колдуны разозлились почти все до единого. Назревало групповое убийство Эль-Митоланши, которая преступила неписанные законы неприменения магии.
Видимо и менсалонийка что-то сообразила. И попыталась избежать незавидной участи. Лишённая магической энергии, она, тем не менее, имела ещё достаточно обычной, физической. Пригнувшись, двигаясь по полу чуть ли не перекатом и тыкая во все стороны мелькающим мечом, она бросилась в просвет между столпившимися и ещё отгоняющими от себя «горящих ос» наёмниками. То ли специально, то ли случайно, но наёмница выкатилась прямо на стоящего Кашада. И даже мечом на него попыталась замахнуться. Но тот к тому времени подготовился, усилил свой голос неимоверно, да так рявкнул, что всех чуть ли не парализовало от ломающего сознание звука:
— Золана! Стоять!
Даже господин Огюст, в бытность свою последним наставником Невменяемого, загордился бы своим учеником. Так и у него редко получалось на уроках. Может, стар слишком?
А вот у ученика получилось просто великолепно. Все вздрагивали и корчились внутренне от неприятных ощущений. А уж менсалонийка, прямо в лицо которой ударила основная волна, чуть ли вообще не лишилась сознания.
— Отдай мне меч!
За момент до этого он и так чуть ли не выпал из тренированной руки садистки, но теперь она его отдала без промедления. И заволакивающимися от алкоголя и звукового удара глазами уставилась на Кашада Низу.
— И что же теперь с тобой делать? — Уже нормальным голосом спросил он. На этот вопрос ответил с полной невозмутимостью всё так же сидящий за столом ордынец:
— Отвёл бы ты её в казарму. Она тебя послушается и не будет больше бузить.
— Думаешь? — Кашад не обернулся к советчику, а лишь скривился в сомнении. И что делать? Вечер и так почти испорчен. А если убрать эту скандальную гидру, то ещё и вернуться можно. Если охота будет. И вполне неплохо пару часиков повеселиться. Но эту дебоширку надо спровадить срочно, пока она не очнулась…
— Ладно, пошли я тебя проведу к кроватке.
Золана без возражений позволила взять себя под локоть и вывести из трактира. Хотя вслед ей неслись ругательства и весьма неприятные оскорбления. Видимо кто-то уже решительно настроился разделаться с этой стервой, пользуясь благоприятным случаем, да вмешательство зачинщика банкета всё испортило. В его сторону тоже вылетело несколько нелестных эпитетов, которые сводились к одному: ладно, пусть уводит, сам же потом впоследствии пожалеет, что защитил эту тварь.
На свежем воздухе менсалонийка сразу взбодрилась, шумно несколько раз выдохнула и попыталась вырвать локоть из пальцев Кремона.
— Пусти! Мне же больно!
— Странно! — не ослабляя хватки, ответил тот. — А мне показалось, что тебе нравится боль. И ты специально постоянно на неё нарываешься.
— Неправда! Всю жизнь мне приходилось защищаться. Это мне хотят все сделать больно.
— Защищаться? Меня с тобой не познакомили, но о твоих пристрастиях нападать первой и часто убивать — наслышан.
— Ха! — менсалонийка искоса, прожгла Кашада взглядом. — Много они обо мне знают!
— Ого! Им ещё и многое неизвестно? — иронизировал парень. — Как же так?! Могла бы всеми своими подвигами похвастаться и сразу стать десятником. Или ты сразу не место сотника метишь?
— Да нет, — с неожиданной грустью ответила наёмница. — В десятники надо брать таких умных и рассудительных как ты. А я за малейшее непослушание убить подчинённого готова. Это не по мне…
— Так ведь ты и командира можешь убить, если решишь, что приказ неправильный. А?
— Могу… Но уже с гораздо меньшей степенью вероялт…, тьфу, вероятности!
Заплетающийся женский язык, вызвал презрительную усмешку у Кремона:
— А зачем же тогда в наёмники пошла? Зарабатывала бы, как и прежде — заказными убийствами.
Опять менсалонийка ответила со странной грустью:
— Тебе этого не понять.
— М-да, конечно. Можешь не признаваться. Но ведь у каждого из нас своя цель. И она известна командованию. Или у тебя нет никакой цели?
— Есть. Как тебя это не удивит. — Золана попыталась пуститься в философствование: — Ведь существув…, кхе, существование каждого разумного индивуду…, да что такое?! Ин-ди-ви-ду-у-ма…
Произнеся последнее слово по слогам, она тяжело вздохнула и призналась.
— Напилась! Как последняя скотина. Давно со мной такого не случалось. Да и ни разу в жизни я так много не употребляла…
— Да ну?! — не поверил Невменяемый, вспомнив, как наёмница опрокидывала в себя кубок за кубком.
— Не веришь? Кстати, мне действительно больно. Может, отпустишь мою руку? Обещаю вести себя смирно.
— Конечно, — отпуская женский локоть, пробормотал Кремон. — На что ты без магии годна…
— Не скажи. Я ведь будучи ещё простым воином больше сотни побед имела в сражениях на арене. И из них больше половины — над мужчинами. Да и здесь мне нет равных.
— Самонадеянность наказуема.
— Я не имею в виду тебя или сотника. Может, кто ещё свои силы скрывает. Но в остальном — все они сброд, отщепенцы и моральные уроды. Такие как они никогда больших высот в воинском искусстве не достигают.
Кремон только фыркнул от таких сравнений:
— И кто бы говорил!
И опять менсалонийка согласилась с лёгким кивком головы:
— Как ни странно — я знаю, что говорю. Да ведь и ты наверняка через хорошие телесные судороги прошёл, пока в тебе эта кажущаяся лёгкость не утвердилась. Один из моих учителей так двигался. Но сам достиг этого совершенства лишь через пять десятков лет. А ведь ты совсем недавно прошёл Воспламенение. И таланты без крови и пота не пришли. Правда?
— Увы! Пришлось покорячиться изрядно. — Согласился молодой колдун. Они уже вошли в казармы, на женскую половину и он спросил. — И где же ты располагаешься?
— У нас здесь намного лучше. — Золана не хвасталась, а просто констатировала. — Мужчины живут вчетвером в одной комнате, а у нас по двое. Мне же удалось отвоевать маленькую комнатку для себя одной. Она слишком мала, но я страшно не люблю, когда кто-то ещё рядом ворочается. А вот и моя обитель.
Комнатушка действительно оказалась небольшой. Кровать занимала в ней две трети пространства. Стол узкой доской откидывался на стену, под самым потолком над ним приютилась полка с книгами, да возле самого окошка втиснулась высокая тумбочка.
— Да, не разгонишься! — согласился Невменяемый. — Надеюсь тебя не надо усыплять заклинаниями?
— Меня? А зачем? — спрашивая это, наёмница быстро сбросила сапоги и ничего больше не снимая, откинула одеяло и прыгнула под него. — Я уже и так в постели.
Она накрыла свои голые ноги, подложила одну большую подушку себе под спину, а вторую бросила в ногах:
— Садись и облокачивайся на неё.
— А зачем? — скривил парень губы в презрительной усмешке.
— Изначально что бы я успокоилась, никуда больше не рвалась и спокойно заснула. И потом: разве я не могу тебе рассказать маленькую историю о маленькой девочке? Обещаю, потом я сразу усну.
Кремон в раздумье цокнул языком и оглянулся на закрытую дверь:
— А мне надо слышать твой рассказ?
— Тебе — нет. Но мне просто необходимо его хоть кому-то рассказать. Хоть раз в жизни.
— Да? И кто же была эта маленькая девочка?
С этими словами он присел в ногах кровати и подложил подушку себе под бок. Золана печально усмехнулась:
— Не важно кем она была, главное то, что с ней случилось. А дело было так. Жила она с родителями в большом и красивом доме. В любви, ласке и роскоши. И до пяти лет не ведала, что в мире существует зло, коварство и предательство. Но страшный день наступил слишком неожиданно. Однажды пришли звероподобные дядьки и на глазах у несчастной девочки убили её родителей и всех остальных, кто по случайности оказался в доме. Неизвестно по какой причине, но малышку пощадили, и её забрал в страшный и дикий лес предводитель разбойников. И с того самого дня для ребёнка наступил кромешный ад. Что с ней только не вытворяли. Били, калечили, издевались и измывались со звериной жестокостью. По сравнению с этими ужасами, элементарное изнасилование воспринималось малышкой, чуть ли не как благо. Порой её жизнь висела на волоске, и она страстно желала, что бы смерть скорей забрала её в свои спасительные объятия. Но разбойники Эль-Митоланы вновь возвращали ей пролитую кровь и растраченные силы. Вновь ставили на ноги и вправляли, сращивали поломанные кости. А потом снова принимались за прежние издевательства.
Годам к десяти предводителю разбойников втемяшилось в голову сделать из девочки лютого зверя, который по малейшей команде исполнял бы любое желание. Убить, сжечь, выпить кровь из горла жертвы, съесть нечто самое мерзкое и неприятное и исполнить любую прихоть. Для этого ублюдок собрал ещё нескольких детей такого же возраста и принялся за нечеловеческие эксперименты. По прошествии трёх лет он своей цели добился: девочка выжила лишь одна из всего детского коллектива. Но стала при этом настоящим чудовищем. И с её участием стали устраивать целые кровавые представления. В диких горах Менсалонии существует специальная долина, на которой построено до десятка арен разных размеров. И на них постоянно проходят сражения рабов-гладиаторов. Причём в разных возрастных категориях. Начиная чуть ли не с пятилетнего возраста.
Девочку стали обучать самым грязным приёмам и самому высокому и таинственному искусству боя. А потом выставляли на поединок, к примеру, против двух, а то и трёх мальчиков её возраста. Порой и гораздо старших мальчиков. И делали огромные ставки. А что бы остаться в живых, девочке пришлось убивать постоянно. Каждодневно. Чисто автоматически. Лишь бы заслужить благосклонное слово хозяина.
Такой кошмар продолжался много лет. Очень, очень, очень много лет…
После этих слов менсалонийка неожиданно задохнулась, парализованная жуткими рыданиями и забилась в неистовой истерике. Хорошо, что её магические силы были на нуле. Бросившийся на неё Кремон смог сдержал бьющееся в конвульсиях тело лишь с огромными усилиями. Пользуясь, раз за разом успокоительными заклинаниями и помогая женщине восстановить нормальное дыхание. Лишь минут через пятнадцать её грудь стала опадать ровно и без жутких содроганий. Ещё через пятнадцать она почти уснула, положив голову Кремону на бедро. А ещё через четверть часа и сам Невменяемый впал в дрёму, не заметив как размышления об услышанном кошмаре перешли в сон и, не обращая внимания на то, что у него под затылком жёсткая спинка железной кровати.
Но именно эта железная спинка и заставила колдуна пробудиться через пару часов. Растирая онемевший затылок Невменяемый покручивал затёкшей шеей и пытался вспомнить, как он здесь оказался. Вспомнил. Стал недоумевать, почему остался. Тоже пришло просветление. Проклиная себя за такое неумеренное поглощение алкоголя, он медленно встал, стараясь не разбудить вздрагивающую во сне менсалонийку и, словно вор, на цыпочках, покинул маленькую комнатушку.
В коридоре он немного расслабился и ускорил продвижение. И на самом повороте чуть не столкнулся с несколькими возвращающимися из трактира наёмниками. При всей своей нетрезвости те сразу сообразили, откуда идёт Кашад Низу, и замычали, переходя на пьяный гогот. А один из них, перекрывая собственное икание, попытался сострить:
— Гик! А птичка-то только с виду недотрога! Но хвостик быстро подняла…
Из-за спины наёмника вынырнул меченный шрамом ордынец и несильно огрел того кулаком по рёбрам:
— Гляди-ка, разговорился! Ещё минуту назад и слово промычать не мог.
— А что?! Мне уже и поговорить нельзя?! Гик!
Второй удар был уже весьма ощутимым:
— Говорить — это одно. А вот болтать лишнее — вредно для здоровья! Спать идите, не устраивайте тут базар. Если комендант на шум прибежит, всем не поздоровится.
Может наёмники опасались коменданта, может авторитет ордынца подействовал, а может вспомнили как бывает мстительна менсалонийка и озлоблена, но все притихли и потащились по своим комнатам. А Кремон отметил, что низкорослый крепыш чуть ли не самый трезвый из всей компании и самый рассудительный. Умеет себя подобающе вести, да и другим не даёт распускаться. Утром надо будет расспросить его биографию и первый кандидат в помощники десятника — готов.
Поспать на своей кровати удалось лишь часа два, но и этого хватило для полного восстановления сил. Да способности организма быстро саморегенирироваться помогали. И на утреннем построении Кашад Низу красовался особой подтянутостью фигуры, безупречностью выданной формы и свежим, без единой морщинки лицом. Комендант его поставил возле себя слева и исподлобья рассматривал строящихся наёмников. Подмечая и фиксируя взглядом каждую деталь одежды, заспанные глаза или непричёсанные вихры. И по эмоциям легко было проследить, кого из воинов он встречал с одобрением, а кого с плохо скрываемой раздражительностью. Сотник Дорнесс, со свей окаменевшей внешностью стоял справа от коменданта, и в его ауре даже эмоции не считывались.
Одной из последней, на грани временного фола, в строй встала свежая и приятно пухнущая менсалонийка. Причём, проходя мимо стоящей в центре плаца тройки, она неожиданно приблизилась, нежно погладила Кашада по руке и томно пожурила:
— Что же ты ушёл так тихо? Я проснулась, а тебя нет. Хоть бы поцеловал на прощание…
Комендант, глядя, как наёмница становится в строй, тяжело и протяжно вздохнул. И даже в ледяных глазах сотника мелькнуло что-то похожее на удивление. А уж остальные сослуживцы позволили себе не только ухмылочки в полный рот, но и несколько сальных шуточек. Как ни странно Золана ответила на них просто с ехидным сарказмом, а последнему шутнику даже беззлобно нахамила:
— Ну не с тобой же, козлина, мне свою кровать делить!
Тут же со сторону выхода из здания раздался короткий звонок. Оповещающий условленное время и сотник, отвесив челюсть, зарычал:
— Оставить разговоры! Внимание! Слушать коменданта!
Старший на построении командир выдержал длинную паузу и заговорил:
— Сегодня мы продолжим наши занятия в том же ключе. Два часа занятий по физическому совершенству, потом теоретические дисциплины. Разве что после ужина отменяется свободное время, и будем проводить усиленные занятия на выносливость.
Раздался недовольный гул голосов, но комендант стал краснеть от гнева и сразу перешёл на крик:
— Как?! Вы забыли о всеобщей ответственности?! Или не прочитали в контракте, что каждый ответственен не только за себя лично, но и за своего товарища?! И вместо обычной попойки решили продемонстрировать свои способности в боевой магии?! Вот вечером и будете негативную энергию сливать на барьерах и тренажёрах! А если кто-либо забыл о сохранности собственных карманов, так я вам ещё один пункт напомню! Там говорится: командование в некоторых оговорённых случаях имеет право оштрафовать провинившегося на сумму до ста золотых шлагов. О чем выйдет соответствующий приказ в отношении госпожи Золаны Мецц.
— Но я не виновата! — воскликнула менсалонийка с явным отчаянием. — Этот хам мне такое сказал!
Недалеко стоявший от неё верзила, чудом спасшийся во время ночной потасовки, миролюбиво улыбнулся и пожал плечами:
— Так ведь ты сама мне на шею вешалась! Да и подобные слова остальных женщин только дополнительно возбуждают.
Общий смешок ясно показал, на чьей стороне большинство наемников, но комендант продолжил выкрикивать со злостью и презрением:
— Вопрос стоит в том, что некто позволили себе применить боевую магию во время отдыха против своего товарища. А значит, пусть готовится распрощаться со ста золотыми шлагами. И никаких оправданий!!! Такое недопустимо! Никогда! Зарубите это на своих носах или сделайте татуировку на своих лбах, если страдаете склерозом. Мало того, сегодня же выясним твою фразу и ты, Схатак, будешь оштрафован как минимум на половину этой же суммы.
— За что?!!! — взревел верзила.
— Молчать! — рыкнул страшным голосом сотник и двинулся в сторону возмущённого наёмника. А, подойдя, остановился на расстоянии полуметра и стал буравить крикуна взглядом. Комендант словно и не замечал этого:
— А за то, что спровоцировал пьяную драку! Или тебе столбняк в голову ударил?! И забыл, как к нашим женщинам подходить надо?!
Верзила опять хотел возмутиться, но так и замер при виде слегка качнувшегося в его сторону сотника. Решив видимо не раздражать начальство в такой обстановке.
— И хочу напомнить: со дня на день вы отправляетесь на ваше постоянное место дислоцирования. И уже там подобные выходки будут иметь для любого самые плачевные последствия. Не хочу пугать, но штрафовать вас вряд ли станут. Просто сожгут, как преступивших закон! Как выжигают болотных ядовитых червей! И никакие ваши выкрики-возмущения «За что?!» не помогут! Всем понятно?! Или кто-то хочет показать свою тупость, прикидываясь большим умником?!
Все стояли нахмуренные и молчаливые, и лишь те, кто имел такую возможность, косились со злобой на виновников скандала. Хотя верзила Схатак явно попадал в категорию невинно попавших под раздачу.
Комендант буравил своими вдруг ставшими пронзительными глазами чуть ли не всех одновременно, ожидая услышать хоть малейшие возражения. Но тупоголовых в строю не нашлось. Желающих притвориться умниками — тоже. Поэтому, проводящий построение Эль-Митолан, вновь принял невозмутимый вид, глаза его вновь стали тусклыми и невыразительными, а голос — спокойным и обыденным:
— Теперь перейдём к нашему пополнению. Скорей всего вы уже познакомились, но теперь представляю вам нового товарища официально. Кашад Низу. Его воинское мастерство вы уже могли оценить недавно. Хочу добавить, что и магические таланты у него не менее уникальные. Поэтому командование сразу присвоило ему звание десятника.
Речь немного прервалась, и продолжилась после пробежавшего по рядам ропота:
— Сегодня Кашад занят обычной рутиной организационной волокиты. Но завтра должен стоять во главе своего отряда. Желающие могут подходить к нему в свободное время и предлагать свои кандидатуры. А сейчас! Внимание! Разойтись на запланированные места занятий!
Строй распался, закружил небольшим водоворотом. На Кашада поглядывали с ещё большим удивлением и заинтересованностью. И многие прикидывали что делать? Идти к этому почти незнакомому Эль-Митолану в отряд или нет?
В среде наёмником подразделение на десятки и сотни было во многом условно. Так сотней считалась группа, в которой было не меньше шестидесяти особей. Но порой то же самое говорили об отряде численностью и до ста пятидесяти воинов. Правда чуть разнились названия: слово «сотня» предварялось прилагательными «малая» и «большая». Десяток имел лишь одно ограничение: в нём должно быть не менее десяти человек. Но порой бывало и до сорока. Тогда к данной терминологии формирования добавляли значения «белый», двойной, «триединый» и «чёрный». «Белый», как правило, давали под командование начинающего десятника. Или в боевых условиях в него входили отборные наёмники квалифицирующиеся в разведке, расшифровке следов и диверсионной работе. И уже «чёрным десятком» командовали заслуженные и опытные ветераны, которым оставался лишь один шаг до перехода на должность сотника.
Скалоподобный Дорнесс стал покрикивать на наёмников, разгоняя их по местам занятий, а комендант повёл Кашада в здание. Но на полпути их догнала менсалонийка, игриво шлёпнула Невменяемого ниже спины и вызвала этим вполне справедливую вспышку негодования:
— Да что ты себе позволяешь?!
— Всё! Поняла, господин десятник! Больше не повторится! — затараторила Золана, совершенно не обращая внимания на нахмуренного коменданта. — Я только хочу сообщить, что очень рада, что попала под твоё командование. И предупредить: никого больше пока не набирай без совета со мной.
Как ни умел Кремон держать себя в руках, но тут потерял дар речи от возмущения. А в следующее мгновение после наёмницы остался лишь запах ухоженного женского тела и чарующей парфюмерии. Комендант резко возобновил движение и бросил через плечо:
— Присмотрел себе заместителя?
— Вроде бы. Только хотел подробнее узнать биографию ордынца со шрамом поперёк лба.
— А, Меченный! — одобрительный кивок и уважительный взгляд. — Смотри ты, как быстро заметил! Действительно надёжный воин. Хоть и до десятника немного не дотягивает. После «беседы» с командиром я тебе дам его дело почитать.
Кремон уже догадывался, что именно сейчас его будут проверять на лояльность под Сонным Покрывалом, но относился к этому с полным безразличием. Его больше интересовало количество приданных ему в подчинение людей.
— В договоре этого не укали! Почему?
— На данный момент у нас туго с десятниками здесь. Ты будешь лишь четвёртым, а надо как минимум пять, а то и шесть. Но и в Ледонии скорей всего будут некоторые пересортировки личного состава. Так что пока себе наберёшь двойную десятку. Только учитывай: при переходе может тебе придётся командовать и сорока подчинёнными. Справишься?
— Постараюсь.
— Кстати, эту фурию ты точно к себе берёшь?
— Ещё чего?! — чуть ли не выкрикнул Кашад, фыркая с возмущением. — Даже не пойму, почему она так себя ведёт, я ей повода не давал. А уж тем более видеть её в своём десятке не желаю!
Комендант остановился перед дверьми памятного помещения и придержал молодого колдуна за локоть:
— А где же выход из сложившейся ситуации? Вот ты не желаешь, другой тоже о ней слышать не хочет, третий чуть в обморок не падает при её имени. А мне что делать? Оставить этот ураган при центре в качестве источника новых неприятностей?
— Вы что, серьёзно? Хотите славить это чудо мне?
— Серьёзней некуда! Вся надежда на тебя. Она хоть слушать тебя собирается. Да и признаёт твою силу.
— Интересно, а почему вам её десятником не поставить? Бояться её будут однозначно.
— Ага! Если выживут в первую же неделю! Ты сам подумай о своём предложении со стороны.
— Ах да, — вздохнул Кашад, — Она мне и сама в подобном признавалась. Опасалась убить за малейшее ослушание…
— Вот видишь! Она тебе даже раскрывается понемногу. Уже отлично. Я думаю, что ты с ней справишься обязательно.
— Да нет, не хочу я такой нервотрёпки категорически!
— И не надоело спорить со старшими? — тихо, но со злобой зарычал комендант. И подтолкнул к двери: — Давай, иди. Не заставляй ждать полковника и очаровательного лейтенанта.
Хотелось ещё спорить и доказывать своё право выбора, но дверь уже открылась, а полковник призывно махнул рукой:
— Заходи! Чего ты там топчешься?
— Уже вошёл, — с раздражением и досадой Кашад закрыл за собой дверь и прошёл к одиноко стоящему стулу. — Господин полковник, десятник Низу прибыл для беседы.
— Садись, чего стоишь. Или боишься?
— Да нет, не боюсь.
К разговору подключилась лейтенант Гулис:
— Но почему такие негативные эмоции из тебя плещут?
— Как же тут быть спокойным, когда под моё командование пытаются всучить самую сволочную и противную самку этого мира!
— Ой! Мне кажется, я поняла! — в голосе колабы явно проскальзывало осуждение: — Ты ненавидишь всех, кто хоть чем-то отличается от тебя? Цветом кожи? Строением?
— Ну что вы? Госпожа лейтенант! Как можно сравнивать?! Под вашим руководством, например, я готов выполнять что угодно. Потому что вы высокоинтеллектуальное и развитое мыслящее существо. Тогда как лишь чуть более загорелая менсалонийка вызывает мою ненависть не смуглой кожей, а своей тупостью, неумением держать себя в руках и желанием перессорить вокруг себя всех на свете.
— Понимаю тебя, — заговорил полковник, — И даже сочувствую. Но если рассуждать здраво, то скажи, что тебе лично Золана Мецц сделала плохого?
— Как что?! — захлебнулся возмущением Кашад. — Да что…, что…, да всё!
— Конкретней?
— Ну…, пыталась закатить истерику в трактире. Нагло приставала ко мне в мужском туалете. Потом…
— Ага, ещё вспомни, как она, после твоего жуткого удара, пожелала поражения от сотника. И как наверняка обиделась, что ты не пригасил её на танец. Ни разу. Да и твои обвинения в приставании и в истерике звучат, мягко говоря, слишком по-женски. Точно так же мне недавно жаловалась одна наёмница на увивающегося за ней мужчину. А потом через два дня пришла опять со слезами и пожаловалась, что ухажёр сбежал от неё после второй ночи страстных любовных игрищ. И просила заставить его одуматься и вернуться к ней. Но то — она. А ты? Ещё и десятником захотел стать! Ха! Как же ты собираешься людьми командовать, если с одной самкой справиться не можешь?!
С минуту стояла полная тишина. Кашад не знал, что ответить и лишь пытался уловить эмоциональный фон колабов. Полковник, похоже, действительно сердился, но вот над лейтенантом Гулис колыхалось марево еле сдерживаемого веселья. Как жаль, что у цилиндров нет лица и определить мимику практически невозможно.
— Ладно, приступим! — закомандовал полковник.
Лейтенант ловко подкатилась сзади и одной рукой наложила Покрывало на голову Кашада Низу.
«Ну вот, опять придётся врать! — подумал тот, привычно уменьшаясь в размерах и располагаясь в собственной черепной коробке. — Бедные червячки! Как им хочется верить, что можно купить лояльность человека большими деньгами! Ну что ж, порадую их своей жадностью и стремлением разбогатеть любой ценой. И об их системе дознания не помешает составить собственное представление. Надо будет скрупулёзно запомнить все их вопросы. Возможно, это и пригодится. Ведь если это интересно им, то и для нашей стороны может представлять определённый интерес».
— Первый вопрос: в каком населённом пункте ты родился?
— Очень маленьком, — заунывным голосом ответил десятник пока ещё не набранного «двойного десятка». Полковник Залан Лирт как-то странно скрипнул и сменил форму вопроса:
— Как называется населённый пункт, в котором ты родился?
В дальнейшем все четыре с лишним часа, вопросы сыпались на сознание Кашада Низу выверенные и правильные. Но о том, что этот южанин на самом деле один из самых лучших Эль-Митоланов Энормии, в души колабов не закралось и тени подозрения.
После обеда пришлось с головой окунуться в процесс формирования личного состава. Прочитать более шестидесяти личных дел, переговорить хотя бы коротко с пятидесятью претендентами. Да ещё и умудряться до самого отбоя не попадаться на глаза разъярённой менсалонийке. И на ночь глядя, используя свободное время, выделенное на сон, новоиспечённый десятник прихватил с собой пятнадцать человек и отправился в Шиирнадар попить пивка. Где они пропадали, чуть ли не до утра, никто не знал, но видимо Кашад решил поближе познакомиться уже с конкретными подчинёнными.
Хорошо что сотник Дорнесс правильно прочувствовал обстановку и после ужина загонял бедную наёмницу чуть ли не до смерти. Напоминая чуть ли не ежеминутно, что она сама виновата в своих бедах и чрезмерных тренировках. И когда Золана поздней ночью добралась до своей комнаты, то сил оставалось лишь на то, что бы обессиленной рухнуть на не откинутое одеяло. Правда, какие-то бормотания из её уст раздавались:
— Ну, погоди, дай мне только выспаться… Хоть чуть-чуть… А потом я тебе устрою.
Компания, возглавляемая молодым десятником, вернулась часа за три до побудки. Хоть все и были порядочно на взводе, но по своим комнатам пробирались тихо. Так же тихо раздевались и ложились на кровати. И опять-таки Кашад пожалел, что так легко поддавался искушению и явно перебрал спиртного. Что-то его слишком качало и кружило на кровати, словно она была подвешена к потолку и раскачивалась как качели. Да и перед глазами, словно туман стоял. Непонятно по какой причине молодой колдун ещё минут десять отчаянно сопротивлялся атакующему сознание сну. Насторожено прислушиваясь к сразу мерно засопевшим товарищам. Но потом отбросил все тревоги и моментально отключился от действительности.
Зато сон вполне приятный приснился. Будто он лежит на берегу озера, а ему делают массаж две симпатичные девушки. Вернее даже не массаж, а эдакие возбуждающие поглаживания.
Поэтому когда почувствовал что просыпается, вначале и глаз открывать не хотел. Было тепло, приятно и сон частично не выпускал из своих объятий. Хотя ухо отчётливо различило передвижения проснувшихся товарищей, их одевания, короткие и приглушенные смешки. А какой-то неприятный червячок сомнения и тревоги никак не мог вырваться из под окутанного сном, разомлевшего сознания. Может как раз всё наоборот? И приглушённые передвижения по комнате как раз и снятся встревоженному чувству ответственности?
В этот момент все вышли, судя по звукам, а один из товарищей по комнате остановился в дверях и проговорил:
— Слушай, Кашад! Мы вас не тревожили, раз вы сами вставать не хотите. Но ведь уже завтрак начинается, а после него сразу построение. Так что смотрите, не опоздайте!
«Странно! Неужели ещё кто-то проспал?!» Теперь уже червячок тревоги превратился в монстра, легко разорвал вязкую паутину сна и вернул сознание в действительность. И туту же Кашад с ужасом почувствовал, что поглаживания ему не снятся, а существуют на самом деле. Под одним с ним одеялом лежала женщина! Плотно прижавшись к его боку, она водила пальчиками по животу и груди, тем самым и вызывая приятные сновидения.
Его выбросило из кровати, словно огромной пружиной. И несколько минут он с ошарашенным видом разглядывал довольную и улыбающуюся Золану Мецц. Одеяло упало на пол, красавица осталась совершенно обнажённой, но словно и не замечала этого. Сладостно и похотливо потянувшись всем своим умопомрачительным телом, она крайне соблазнительно легла на бок и растерянно захлопала ресницами:
— Что, разве уже все ушли?
В этот момент кто-то из обитателей комнаты вернулся, вернее, хотел вернуться. Может, забыл чего. Но лишь на несколько секунд открыл дверь и тут со страшным грохотом её захлопнул. От этого Кашад вздрогнул и перевёл взгляд на себя. Ничего не оставалось делать, как спросить с полным видом дебила:
— А…, а меня кто раздел?
— Фи! Как не стыдно! Может, ты в пьяном угаре забыл, как и меня сюда пригласил?
Парень всем своим обнажённым телом попытался выразить возмущение и несогласие сказанному, но менсалонийка сама заговорила громко и быстро:
— Ладно, не знаю как тебе, но мне ночка понравилась. Кстати, ты можешь и не есть, но я зверски голодна! — при этом она одевалась словно по боевой тревоге. — Поэтому я бегу хоть чего-то перехвачу на завтраке. Не могу потом с пустым желудком тренироваться! Всё, Я побежала! Цём, па!
Мало того, пробегая мимо стоящего посреди комнаты столбом Кашада, она ещё и успела его шлёпнуть ниже спины. Со стоическим видом парень и это издевательство перенёс. А затем чисто машинально стал одеваться, пытаясь понять, как же он попал в эту ловушку. И вспомнил раскачиваемую постель и туман перед глазами. И ту странную тревогу, которая не давала ему некоторое время заснуть. Чем-то на него подействовали! И очень сильно подействовали! И это нечто должно хоть какой-то след оставить на кровати.
Тут стал лихорадочно поднимать простыни. Подушку и матрас и сразу же обнаружил четыре оплавленных кругляша воска в районе подушки. Непосредственно под простынею. И от восковых остатков до сих пор веяло странной и незнакомой силой. Вот тебе и менсалонийка! Вот тебе и постоянная, даже во сне не опускаемая защита! Ничего от этой ведьмы не спасает! И что же теперь делать?
За оставшееся время завтрака Невменяемый тщательно изучил следы магического воздействия, а, идя спокойной размеренной походкой на плац, выстроил логическую цепочку из тысячи крупиц своих знаний и понял, как именно беспробудный сон прорвал его защиту. И сразу же придумал, какие контрмеры надо предпринимать в подобном случае.
Вот только что делать дальше? Помимо того, что у своенравной и жестокой наёмницы может быть в запасе до десятка таких секретов, так ведь ещё и общественное мнение теперь полностью уверено в прелюбодеяниях десятника. Конечно, командование убедить будет легче, а вот остальных? Попробуй всем расскажи о тех сказочных приливах страсти, которые окутали его под видом сна… Неожиданно Кремон вспомнил те приятные ощущения, которые он испытывал при поглаживании и остановился как вкопанный. А ведь ему приятно это вспоминать! И не просто приятно, а очень приятно!
Да… И какое решение принять? Вот уже и плац. И пятнадцать наёмников на левом фланге, выстроившихся тремя пятёрками. Осталось лишь зачитать имена ещё пятерых, из числа тех, которые высказали вчера желание служить под его командованием.
Встал возле них. Справа от него первый помощник. Уроженец Кремниевой Орды, Кузласс Бинай, по прозвищу «Меченный». Он незаметно подмигнул своему десятнику, мол, не робей, всё будет хорошо. И Кашад Низу немного успокоился. А что, может и вправду взять эту убийцу к себе? А вдруг пригодится в нужный момент?
Комендант опять пожурил разгильдяев, наказал двух драчунов, ввел в строй четверых новых наёмников и только затем вызвал в центр нового десятника.
— Ну, кого ещё берёшь?
Кашад по деловому зачитал три имени из короткого списка и три воина перешли на левый фланг. Незаметно наблюдая, как лицо менсалонийки всё больше и больше сковывает маска отчаяния и скорби. Затем огласил четвёртое имя:
— Лидия Салграй!
Немного флегматичная Эль-Митоланша из Баронства Стали сама не ожидала, что её примут в сдвоенную десятку, но прошествовала на новое место чинно и чуть ли не вальяжно. Естественно никто пока не знал, что на неё слишком запал ордынец Меченный и со временем собирался расшевелить суровую крепость своим вниманием. А Кремона он убедил тем, что Лидия считалась одной из самой лучшей по части врачевания. А иметь отличного медика из Эль-Митоланов в своей десятке никакой командир не откажется.
Перед оглашением последнего имени комендант заглянул в короткий список и скривился от разочарования. А затем с укором посмотрел в глаза десятника и прошептал:
— Всё-таки меня не послушал?
Горестно кивая, он с жалостью скользнул взглядом по застывшей в страшном напряжении менсалонийке, и та всё поняла. Плечи её поникли, голова свесилась на грудь, а лицо окаменело почти так же, как у сотника Дорнесса.
Кашад не стал оправдываться. Лишь ещё раз сверился со своим списком и громко крикнул:
— Золана Мецц!
Удивились все. Конечно, каждый по разным причинам. Но больше всех была поражена сама наёмница. Она резко распрямилась и с недоверием уставилась на центр плаца. Пришлось после тяжёлого и специально страдальческого вздоха, предназначенного в первую очередь чуть улыбнувшемуся коменданту, повторить:
— Золана Мецц!
Менсалонийка чуть ли не слевитировала на своё место в новом строю. Туда же отправился и Кашад. А комендант развёл всех на занятия и тренировки. Добавив:
— Новая сдвоенная десятка занимается по индивидуальному плану своего командира. Разойдись!
Кремон уже заранее приготовил определённую программу по выявлению самых слабых в физическом плане и начал с неё. Но от маленькой предварительной речи не удержался:
— Сейчас вы будете бежать за мной. По той самой тропинке в лесу. Кто отстанет больше чем на сто метров сходит с дистанции и возвращается к начальному рубежу. Это только первый тест и он во многом зависит от вашего состояния в данный момент. Но и он кое-что значит. Так что старайтесь. Бегом, марш.
За территорией виллы находился вполне порядочный участок леса. Скорей всего он тоже принадлежал тем же владельцам. Но специально и сильно огорожен не был. Лишь кое-где на палках висели таблички-предупреждения, что данный лес частная собственность. Курсанты центра там постоянно проводили свои марш броски по натоптанной и витиевато петляющей тропе. Причём срезать путь было довольно сложно, и схитрить никто особо не мог. Поэтому о лучшем месте для испытания на элементарную выносливость и мечтать не приходилось.
Вначале Кремон поддерживал средний темп. Через час побежал в три четверти своей силы. Но лишь на третьем часу появились первые отстающие. А когда десятник рванул чуть не в полную свою силёнку возле него моментально остались лишь менсалонийка и ордынец. Но если женщина бежала довольно легко, благодаря своим длинным у резвым ногам, то подобная скорость в исполнении коротконогого Кузласса Биная, заслуживала настоящего уважения и восхищения. Он бежал с таким видом, что казалось, сейчас умрёт, но не отстанет.
Завершив круг, десятник медленно пошёл в сторону виднеющейся в заборе калитки, а Меченному скомандовал:
— Собирай всех и веди сюда!
Тот изрядно сбросил скорость и поспешил на розыски остальных наёмников. Но по разгоревшимся глазам было понятно, что в первую очередь он станет разыскивать Лидию Салграй.
А Кремон остановился и строго уставился на запыхавшуюся менсалонийку:
— Зачем ты это сделала? — имея в виду ночное усыпление. Но Золана ничуть не смутилась, лишь отвечая, интенсивно пыталась восстановить дыхание.
— Да потому что ты мне очень нравишься. И я приложу все свои усилия, что бы заслужить твою любовь.
— Вот дела! Вряд ли у тебя получится. Только запретить права не имею. Пробуй. Но учти: не такими гадкими и нечестными способами.
— Хорошо, я готова и к длительной осаде моего героя.
— М-да… Странное поведение. И учти, я имею право отчислить из десятки любого в период обучения!
— Понимаю, и стараюсь тебя не гневить даже словом, которое может оскорбить твой утончённый слух.
— А если вздумаешь ещё раз повиснуть на моём локте…
— Слушаюсь, мой командир! И теперь лишь с трепетом и надеждой буду ждать твоего специального приказа.
— Будешь дурачиться и кривляться, придумаю за это другие наказания. Я не хочу, что бы про нас думали, как о любовниках.
Золана картинно вскинула руки на вздымающейся груди и с патетикой воскликнула:
— О горе мне! Но я готова и на это. Тем более это так пошло, быть любовниками…
Она даже смешно скривилась от этих слов. Но что-то в её тоне Кашаду не понравилось. Попытался взглянуть на её эмоции, но, наткнувшись на явное смирение и довольство, недоумённо пожал плечами: «Что же она задумала»? Но довести эту мысль до приемлемой разгадки, не получилось. Подчинённые прибежали, чуть ли не строем и обступили своего командира.
— Хорошо. Сейчас на обед и после него сразу собираемся в ангаре на разбор марш-броска и проверки других способностей. Каждый из нас должен иметь представление о возможностях своего товарища. За мной!
