ГЛАВА ПЯТАЯ
В ней рассказывается о развратных, глубоко греховных существах с выдающимися внешними достоинствами и их отвратительных и страшных развлечениях
Коридоры подземного мира петляли перед моим обезумевшим взором. Я все бежал и бежал, чувствуя, как ноги мои сначала наливаются свинцовой тяжестью, а потом и вовсе превращаются в подобие железных колодок. Пот застилал глаза, а в спину можно было гвозди забивать — я бы ничего не почувствовал, так она одеревенела. Но я и не думал останавливаться. Меня преследовали посланные Заклинателем демоны, и я намеревался убежать от них как можно дальше. Если за вами когда-нибудь бегали настоящие исчадия ада, вы легко меня поймете.
Этот круг Нижних Пределов, к несчастью, оказался местом весьма густонаселенным. В пути мне встретилось множество удивительных, но неизменно уродливых созданий. Мое появление вносило панику и хаос в их привычное существование.
Сначала я наступил на какого-то плоского и жирного таракана — он пронзительно завизжал на одной ноте и выпустил струю вонючей жидкости, от которой у меня еще долго щипало в носу. Потом я распугал толпу маленьких, хрупких человечков с красными, отечными лицами — доходяги с криками бросились врассыпную. Споткнулся о две глазастые тумбы и выслушал в свой адрес поток самой грязной площадной брани. Врезался в черного монстра — он погнался за мной, потрясая кулаками, но догнать так и не смог, потому что нога у него была всего одна. Правда, надо отдать ему должное — скакал он на ней довольно сноровисто. И, наконец, я оказался в коридоре, где меня попыталось съесть несколько плотоядных растений. Отрывая цепкие лианы от натруженных ног, я вырвался к относительно свободному участку коридора и сумел перевести дух.
«Пожалуй, на охранительном круге все-таки было спокойнее», — подумал я и вздохнул, вспоминая едва не лишившую меня рассудка гробовую тишину.
Теперь отовсюду до меня доносились дикие вопли, рев, шум борьбы и тяжелые удары. А еще свист, писк, шелест, кряхтенье и даже звуки, напоминавшие пускание газов. Позади вдруг раздался оглушительный скрежет, такой, словно сама старушка-смерть, приближаясь ко мне, точила косу. Я рванул с места, не раздумывая ни секунды.
Я бежал ото всех и вся, уже не совсем понимая, существует ли то, что вижу, в действительности, или же я окончательно спятил и все эти удивительные гады мне только чудятся.
После того как меня покусала стайка золотистых ящерок, я окончательно уверился, что кошмары происходят со мной наяву и, следовательно, я должен вести себя как можно осторожнее, если, конечно, хочу сохранить себя для грядущих поколений белирианцев.
Я остановился, едва не падая от усталости. Чтобы удержаться на ногах, пришлось облокотиться о стену. Опрометчивый поступок — в указательный палец немедленно вцепилась скользкими ручками и ножками маленькая липкая вонючка, с лицом, напоминающим боевую раскраску луноликого стервятника. Вонючка скалилась и хрипела. Я затряс рукой, а она в ответ плюнула мне в лицо, да так метко, что едва не попала клейкой зеленоватой слюной в единственный глаз.
Сбросив вонючку и потоптав ее для верности ногами, я решил, что останавливаться больше нельзя. Надо идти дальше, поскольку общеизвестно: если ты никуда не идешь, то вряд ли когда-нибудь доберешься до цели. Впрочем, меня уже начали мучить серьезные сомнения в том, что я вообще смогу покинуть этот безумный круг Нижних Пределов. Зато у меня возникла стойкая уверенность, что если на этом круге я остановлюсь еще хотя бы на секунду, то до меня может добраться уже не маленькая вонючка с лицом луноликого стервятника или одноногий субъект с агрессивными наклонностями, а кто-нибудь большой и плотоядный.
Я сделал всего несколько шагов и услышал звук тяжелой поступи из смежного коридора. Не раздумывая ни секунды (любое промедление могло стоить мне свободы, а возможно, и жизни), я свернул в узкий коридор и вжался в стену. Хвала всем богам — обладатели тяжелых ступней прошагали мимо. Между собой они совсем не разговаривали, сохраняли мрачное молчание. Мне так и не суждено было узнать, что это за существа и были ли они разумны. Возможно, что и нет, потому что шагали они в ногу, словно солдаты на марше, чеканили шаг, сопели и даже похрюкивали, словно у них были не лица, а свиные рыла.
Сразу за хрюкающими «солдатами» появился отряд демонов, посланный Заклинателем поймать меня. Я понял, что это именно они, потому что на бегу демоны не переставая ругали меня и Данте Алигьери. Я уже думал, что они пробегут мимо, когда один из крепышей остановился с явным намерением заглянуть в коридор, где я прятался. К счастью, другой окликнул его и даже отвесил старательному демону подзатыльник, после чего отряд в полном составе побежал дальше.
Я облегченно выдохнул — все то время, что демон топтался у поворота в мое укрытие, я совсем не дышал.
Я собирался уже выбраться в коридор, где только что протопало целых два отряда враждебных мне существ, как вдруг гортанные крики зазвучали снова. Я понял, что отряд Заклинателя возвращается, должно быть, их что-то насторожило.
Я отступил и уткнулся во что-то мягкое.
«Ну все, добегался!» — промелькнуло в голове.
Я обернулся и вскрикнул от неожиданности — прозрачные глаза гигантского слизня рассматривали меня с неподдельным интересом, небольшие рожки над скользким, покатым лбом непрестанно двигались. Я выругался про себя, отметив, что отступать мне в общем-то некуда: сзади, все ближе и ближе, слышались крики драчунов с дубинками. А перед моим носом, почти полностью перекрыв узкий проход бледным и скользким телом, возвышалась мерзкая гадина.
Больше всего на свете мне не хотелось быть съеденным гигантским брюхоногим легочным моллюском. А потому я собирался, признаться, уже выбежать к демонам и будь что будет, когда слизень задрожал всем телом и, освобождая коридор, прижался к стене. Из-за его массивной туши вышла обнаженная темноволосая красотка.
Появление в Нижних Пределах столь колоритной особы было настолько неожиданным, что я забылся и потянулся к шляпе, собираясь сдернуть ее в приветственном жесте, как делал это многократно прежде, встречаясь с приятными глазу дамами во Внешнем мире. Разумеется, никакой шляпы на голове не оказалось, и рука моя повисла в воздухе, немного не дотянувшись до комка спутанных, грязных волос.
Красотка смотрела на меня пронзительными синими глазами. Ее крепкое тело было почти совершенным. Вот только грудь, на мой вкус, несколько пышновата. Впрочем, нет… И грудь тоже очень даже… И живот… Что за гладкий, крепкий живот… И бедра… Тут я одернул себя, титаническим усилием воли заставив перевести взгляд немного выше. В руке красотка сжимала длинный хлыст с черной кожаной рукоятью и тугим узлом на конце. Постановка длинных ног придавала ее позе решительность, в осанке читалась привычка повелевать людьми и событиями. И хотя я привык руководить людьми и событиями сам, в голову мою невольно стали закрадываться мысли, что такой красотке я, пожалуй, не прочь подчиниться на пару-тройку часиков. Долгие месяцы вынужденного воздержания заставили мое сердце забиться учащенно, а налитые свинцом ноги едва не подкосились от внезапно охватившего меня чувства прекрасного. Хорошо, что сейчас в ногах было столько железа, что они совсем не сгибались в коленях, так что я выстоял…
Тут я вспомнил, что совсем уже не тот красавец, каким был раньше, а одноглазый калека, облаченный в жалкие лохмотья. Мне сделалось мучительно стыдно за свой вид, сердце перестало учащенно стучать и почти остановилось.
Подумать только, до чего я дошел! Дарт Вейньет, великий король Стерцора, вынужден стыдиться своего жалкого вида перед дамой! Когда-нибудь Кевлар Чернокнижник заплатит и за это унижение!
Я замер в нерешительности, не зная, чего ожидать от красотки. Она между тем щелкнула хлыстом по белесому телу слизняка — он сразу уменьшился в размерах, съежился от боли, пополз по проходу назад и вскоре скрылся из виду. Она поманила меня указательным пальцем. Я счел, что лучше не искушать судьбу и приблизиться, потому что хлыст в ее руке слегка подрагивал, словно она собиралась ударить и меня тоже, если я тотчас же не выполню ее приказание.
— Ты — тот, из-за кого творится весь этот кавардак? — Голос у красотки оказался низким и сиплым, словно она была смертельно простужена.
— Не знаю, — признался я, — начался здесь кавардак до моего появления или я его причина, но очень на это надеюсь.
— Забавно. — В синих глазах замелькали веселые искорки, решение она приняла мгновенно: — Ты мне понравился. Пойдешь со мной…
Я представил, как выгляжу с пустой глазницей, обрубком руки, спутанными волосами, клочковатой бородой, и подумал, что она вряд ли решила помочь мне спастись из Нижних Пределов или подчинить на пару-тройку часиков, как я себе вообразил. Скорее наоборот — она собирается передать меня в руки Заклинателя и получить от одержимого дахами колдуна награду.
Вид у меня стал угрюмым.
— С тобой? Вряд ли, — сказал я.
— У тебя другого выхода нет. — Она поднесла хлыст к моему лицу. — Скоро тут будут те, кто тебя ищет. Ты меня понял?
— Я сказал, что никуда не пойду.
— Идем! — Глаза красотки сверкнули нехорошим блеском.
Но я не двигался с места. Только ноги расставил пошире и внимательно наблюдал за ней, чтобы в том случае, если она решится приложить меня хлыстом, успеть перехватить ее руку. Красотку моя решительность позабавила — она хмыкнула:
— Интересный ты какой, упрямый. Кончик хлыста коснулся моей щеки, и я начал сердиться всерьез.
— Не упрямый, а волевой! — поправил я ее, и только тут заметил, что надо лбом у моей новой знакомой проглядывает парочка маленьких рожек. Темных, едва различимых. Сразу и не заметишь. Демонесса!
Давным-давно, еще в отрочестве, я читал в книге Вивьена Сластолюбца Премногораскаявшегося о подобных созданиях и вот теперь встретился с воплощением тьмы наяву. Служитель церкви описывал их, испытывая подлинный ужас. В книге говорилось, что демонессы — не обыкновенные исчадия ада, а нечто чудовищное и необоримое. Но мне красотка с хлыстом почему-то показалась совсем неопасной. Может, взбалмошной немного. К тому же я всегда питал слабость к обнаженным женщинам с неординарной внешностью.
Словно прочитав мои мысли, она решила проявить мягкость.
— Конечно, волевой, — согласилась демонесса. — Да кто же спорит? Я просто хочу тебе помочь избавиться от преследователей! Могу я тебе помочь? Или не могу?
Ее слова меня подкупили. Как-то очень по-женски они прозвучали. К обнаженным женщинам с мягким обращением я тоже всегда питал слабость.
«А что, может быть, ею действительно движут самые лучшие побуждения, — подумал я, — а я тут упираюсь, как перекормленный свиног».
— Ладно, — сказал я, — так и быть, ты можешь помочь мне.
— Тогда не упрямься и иди за мной. — Она улыбнулась, и я увидел, что прикус у нее довольно необычный, все зубы — одни только клыки — ровный, перевернутый частокол.
«Впрочем, необычно они растут для человеческих созданий, — одернул я себя, — а для демонесс такой прикус, наверное, в порядке вещей. Кто знает, может, она — мой добрый ангел и поможет мне выбраться».
Крики позади давно стихли, наверное, преследователи пробежали мимо коридора, где я прятался. Я нерешительно обернулся — путь к отступлению был свободен, — потом опять посмотрел на демонессу. Нет, нет и нет! У меня не было сил, чтобы отказать ей в возможности оказать мне услугу.
— Идем! — Я сделал шаг ей навстречу.
Поманив меня пальцем, демонесса развернулась и быстро пошла по подземному коридору. Я направился за ней. Двигалась она настолько грациозно, что я не на шутку разволновался и снова вспомнил, что в последний раз видел женщин очень и очень давно. Чтобы умерить порывы страсти, я напомнил себе, что сейчас очень похож на придворного колдуна Ламаса, когда встретил его первый раз, то есть на грязного нищего. К тому же я — калека.
«А что, — подсказал мне мой извращенный разум, — откуда тебе знать? Возможно, у нее странный вкус. Такой странный, что именно сейчас ты ей нравишься до жути, а раньше она, может, на тебя и посмотреть бы не захотела…» Разум так умолял меня поверить в подобные предположения, что постепенно я стал склоняться к мысли, что, наверное, так оно и есть…
Демонесса вдруг остановилась. Поскольку я пялился исключительно на ее упругую попку (переставлял ноги, почти не разбирая дороги), ладонь моя неведомым образом оказалась на одном из гладких, бархатистых полушарий. За что я немедленно поплатился. Демонесса развернулась и ударила меня хлыстом по пальцам. Удар был нанесен самой серединой хлыста, так, чтобы не повредить кожу, но наказать меня за шаловливые поползновения. И все же пальцы почти потеряли чувствительность, и я выкрикнул:
— Эй, поосторожнее нельзя, что ли?! У меня, между прочим, только одна рука.
— А меня это не касается, — состроила она недовольную гримасу, — надеюсь, ты владеешь этой одной, как двумя, а еще лучше — тремя…
— Не понял, — сказал я, чем напомнил себе Куксоила, и немедленно поправился: — Что ты имеешь в виду?
— Ха, — ответила она.
— Что ха? — переспросил я.
И тут она прильнула ко мне своим совершенным и таким горячим телом. Все мои надежды заговорили во мне разом, я ощутил как побежала по позвоночнику быстрая дрожь, а ноги снова едва не подкосились. Хорошо, что свинцовая тяжесть по-прежнему не давала коленям сгибаться. Я снова выстоял…
— Скоро узнаешь, — сообщила она и вдруг прочертила мне по лбу острым ногтем…
Ее диковатая ласка была настолько неожиданной, что я вскрикнул от боли и отпрянул. Острый ноготь содрал кожу со лба. Я почувствовал, что по переносице течет кровь. Сделай она всего одно лишнее движение — и ее ноготок угодил бы в мой единственный правый глаз. И тогда я бы попросту ослеп! Я уже собирался произвести над ней что-нибудь вроде оскорбления действием или попросту грязно выругаться, но она шевелила в воздухе пальцами, и я испугался, что она захочет повторить содеянное. Перспектива лишиться зрения заставила меня сдержаться.
— Так, — сказала демонесса и, совершив еще несколько пассов, вдруг извлекла прямо из воздуха длинный холщовый мешок, — а ну-ка надень это на себя, красавчик…
— Но я же ничего не буду видеть, — запротестовал я, отметив про себя, что и магией девица тоже владеет — почему-то этот факт меня совсем не обрадовал.
— Зато в живых останешься, — отрезала она. — Делай то, что я говорю, если не хочешь очень скоро оказаться в руках тех, кто тебя ищет.
После этих слов мне показалось, что она вовсе не помогает мне, а попросту угрожает. К угрозам я отношусь сугубо отрицательно, поэтому я очень разозлился и выдавил:
— Что это значит?!
— Делай, что я говорю, — повторила демонесса, на одной руке она взвешивала опасный хлыст, другой снова стала творить заклятие. Между пальцев у нее затрещали разряды молний.
Ну ясно — хочет напугать!
Смерив ее самым презрительным взглядом, на какой только был способен, я натянул на себя холщовый мешок. (А что, спрашиваю я вас, мне оставалось?!)
Основанием хлыста она ткнула мне под ребра и скомандовала:
— Иди, а я буду тебя направлять.
— И как, интересно, ты будешь меня направлять? — с яростью в голосе поинтересовался я.
— Если ты случайно собьешься с правильного пути, я тебя слегка подхлестну…
— Отлично! — проворчал я. — А ты не боишься, что потом я тебя подхлестну?
— Не боюсь, — ответила нахалка, — ты выглядишь совсем безобидным, просто пупсик какой-то, — и хрипло захохотала.
От злости я заскрипел зубами. Чтобы хоть как-то утвердить свою мужскую гордость, я принялся буравить холщевую ткань твердым ногтем большого пальца и вскоре проделал в мешке дырку. Теперь я мог обозревать дорогу, не опасаясь неожиданных ударов хлыста. Порча мешка не укрылась от внимания вездесущей демонессы.
— Это еще зачем? — нахмурилась она.
— Чтобы не доводить до конфликта, — ответил я.
— Хитрец какой! — Она погрозила мне пальцем. — За порчу моего имущества тебе еще придется расплатиться.
— Что, мешка пожалела? — презрительно высказался я.
— Что, не хочешь расплачиваться? — парировала она. — Ты же еще не знаешь как? Неужели не сможешь постараться для своей спасительницы?
Я пораскинул мозгами и сообщил ей, что стараться буду изо всех сил. Она опять хрипло захохотала и сказала мне, что она будет стараться не меньше — уж в этом-то я могу быть уверен на все сто…
— Посмотрим, — деловито заметил я, размышляя о том, что у демонесс, по всей вероятности, самый извращенный вкус.
По пути нам то и дело попадались весьма неприятные существа. Их омерзительный запах был еще половиной беды. То и дело они пытались покусать и даже схватить меня и демонессу. Хорошо, что моя провожатая владела хлыстом, как отлично обученный воин. Но неприятных мгновений я все же пережил великое множество Раз она, например, не уследила, и меня схватили крепкие руки, принадлежавшие полупрозрачному, фиолетового оттенка столбу. Демонесса принялась охаживать столб хлыстом, но он только вскрикивал, продолжая тянуть меня, спеленутого с ног до головы мешком, в один из подземных коридоров с явным намерением сожрать. Тогда демонессе пришлось применить магию. Получив в основание молнией, столб уронил меня и убрался восвояси, размахивая мускулистыми руками. Я еще долго потом ругался, потирая ушибленный бок. Демонесса же сохраняла вид сумрачный и загадочный. Мне ее настрой нравился все меньше и меньше. В другой раз она промахнулась (подозреваю, что нарочно) мимо маленького крылатого демона (он вился над нашими головами и кричал, что сейчас будет на нас испражняться) и угодила хлыстом по мне. Хорошо, мешок ослабил силу удара.
Наконец мы пришли. Подземная зала, где обитали демонессы, была поистине огромной. Песок здесь устилали тканые ковры, стены украшали целые заросли вьющихся растений. К счастью, неплотоядных. На длинных стеблях росли огромные красные и белые цветы. Распустившиеся бутоны источали тонкий аромат, наполнявший все вокруг. Под потолком висели голубые шары — светильники. Вокруг шаров вились красно-синие насекомые. Время от времени они бились в шары и, вспыхивая голубоватым светом, сгорали. Демонессы были здесь повсюду (Вивьена Сластолюбца Премногораскаявшегося кондратий бы хватил) — они лежали на коврах, собирали цветы, парочка обнаженных дамочек забавлялась с крупными, мускулистыми демонами. Судя по виду «брачующихся», никакого стеснения они не испытывали. В центре пещеры сидел лысый толстый демон и тянул с самым сосредоточенным видом из огромного кальяна травку-дурилку. Ее аромат распространялся вокруг, плыл голубыми клубами в насыщенном сладким запахом духов воздухе.
Поскольку меня с головы до пят скрывал мешок, я предполагал, что немедленно стану объектом всеобщего внимания, но, к моему удивлению, ничего подобного не случилось. Только высоченного роста демонесса, широкая в кости, словно мой начальник королевской стражи Кар Варнан, заметив наше появление, приблизилась и проговорила:
— Что, Инесса, нашла себе новую игрушку? — При этом она теребила светлые волосы.
Я заметил, что рожки у нее намного крупнее и заметнее, чем у моей провожатой.
— Точно, — сказала Инесса, — сам пришел в мои объятия, — и опять хрипло расхохоталась.
К этой ее манере начинать ржать в самые неожиданные моменты невозможно было привыкнуть. Я и на этот раз вздрогнул и почувствовал, как по спине пробежал холодок.
— И что же дальше? — спросила демонесса с крупными рожками, меняясь в лице, — теперь оно отражало такую дикую злобу, что я невольно отпрянул.
— А ничего, — ответила Инесса, посмеиваясь и поигрывая хлыстом. — Чего тебе, а?
— А ну показывай, кто тут у тебя? — уже с явным вызовом сказала демонесса.
— Один мой дружок. Тебе его видеть не нужно.
— И что ты собираешься с ним делать? Что?!
— Отгадай. — Тут Инесса опять захохотала, и толстуху буквально перекосило.
— Ах ты тварь! — вдруг выкрикнула она и отвесила Инессе смачную оплеуху. — Я для тебя все делаю, и вот твоя благодарность.
Моя «спасительница» пришла в дикую ярость:
— Ты что себе позволяешь, а, Белинда?! — прошипела она. — Думаешь, то, что я пару раз была с тобой, дает тебе право так со мной обращаться?! Ты мне никто, пошла прочь!
— Я пошла прочь?! — вскричала Белинда. — Ну ты у меня сейчас получишь!
— Дамы, дамы, не ссорьтесь, — встрял я между ними, — к чему эти ссоры? Наверняка все можно решить мирным путем.
— А ну заткнись, мешок из-под навоза! — гаркнула Белинда.
Я получил от нее страшный удар в ухо, и мир стремительно завращался вокруг меня, свернулся в трубочку, словно язык болтуна, ляпнувшего что-нибудь не то архимагу. Затем я почувствовал, что ноги меня больше не держат, и приложился скулой о камни. Хорошо, что я уже был подготовлен к такого рода происшествиям — если часто бить и швырять человека, вскоре у него даже на побои вырабатывается иммунитет… Так вот славно устроены человеческие существа. Должно быть, Сева Стиан постарался… Или кто-нибудь другой…
Тут отрывистые мысли собрались в единое целое. В голове у меня прояснилось. Пещера демонесс медленно выплыла из мрака, расплывчатые очертания стен обрели ясность. Вокруг разливался, плыл от летающих шаров голубоватый, мягкий свет. Очень приятный, не ранящий глаз. Только вот угол зрения у меня оказался каким-то очень уж острым — ничего не разглядеть. Тут я догадался, что расширить угол зрения не дает «мешок из-под навоза», и стянул его с себя. Хватит быть бесформенным кулем — пора наконец обрести человеческий облик.
Первое, что я увидел, были Инесса и ее подружка. Дамочки молотили друг дружку, действуя в высшей степени профессионально, словно были вовсе не женщинами, а кулачными бойцами с рыночной площади Мэндома. Беловолосая великанша каким-то образом отняла у моей «спасительницы» хлыст и зашвырнула его подальше. Сейчас хвостик хлыста меланхолично пожевывал демон, куривший до этого в центре пещеры огромный кальян. Увидев, что я смотрю на него, демон растянул морду в приветливую улыбку и махнул мне. Должно быть, сейчас ему весь мир казался радужным и славным, даже заросший бородой калека, которого разыскивает половина Нижних Пределов. Что касается демонесс, то они даже и не думали подниматься с ковров, лежали и вяло наблюдали за яростной схваткой соплеменниц.
Инесса провела удачную серию ударов, приложила Белинду кулаком в лицо, заехала ей коленом в живот и отпрыгнула подальше. Я подумал, что нечасто увидишь что-нибудь подобное — подлинно увлекательное. Две разъяренные дамы бьются, как пара мужиков. Что и говорить, они устроили кулачный бой на высшем уровне — на поверхности женщины чаще всего визжат и таскают друг дружку за волосы, а тут разворачивается такое замечательное представление…
— Эй! — услышал я и обернулся.
Толстый демон постукивал по кальяну — явно предлагал мне затянуться. Я отрицательно покачал головой. Он пожал плечами и отвернулся — потерял ко мне всякий интерес.
Демонессы снова сблизились. На этот раз они меня разочаровали, потому что совсем как женщины из Внешнего мира схватили друг дружку за волосы и принялись мотать из стороны в сторону, издавая пронзительный бабий визг. Потом Инесса отпрянула, вырвав у Белинды целый клок волос. Толстуха же чуть-чуть промахнулась — ее увесистый кулак просвистел у лица соперницы. Обе замерли, тяжело дыша, глядя друг на друга с плохо скрываемой ненавистью.
— Ну ты и гадина! — выкрикнула вдруг Белинда и, рыдая, убежала прочь из залы, скрылась где-то в подземном лабиринте.
Инесса некоторое время стояла, не двигаясь, наверное, никак не могла прийти в себя после замечательного кулачного поединка. Потом взгляд ее упал на демона, который сосал кальян и задумчиво помахивал в воздухе принадлежащим ей хлыстом.
— А ну отдай! — набросилась на него темноволосая демонесса, выхватила у любителя дурилки хлыст и ударила его по лицу.
— Ох-х-х-х! — Демон вскрикнул и упал, закрыв лицо пухлыми ладошками.
— Зря-а-а ты так, сестра-а-а! — протянула одна из демонесс, сидевшая неподалеку. — Он же безобидный. Если с Белиндой разругалась, так что, обязательно всех по мордасам бить? — и поползла к демону. — Эй, Нестор, Нестор, тебе очень больно, а?
— Ну ты! — Злобная, как ночь на грозовом перевале, Инесса обернулась ко мне. — Ты почему мешок снял?
— Он мне больше не нужен, — заявил я, — на меня все равно здесь никто внимания не обращает…
— Это потому что ты никому не нужен! — попыталась демонесса за счет меня поправить свое дурное настроение.
— Зато ты, как я погляжу, некоторым очень даже нужна! — парировал я.
— А ну… — Инесса замахнулась на меня хлыстом.
— Не бей его, — проревел сзади толстый демон и всхлипнул, — жестокая!
Рука демонессы дрогнула, она опустила хлыст:
— Ладно, ты, иди за мной!
Я пожал плечами и пошел за ней. Посреди пещеры, куда она меня привела, находился небольшой пруд, от воды поднимался пар, а в нескольких местах били невысокие фонтанчики.
— Здесь ты можешь вымыться, — милостиво разрешила Инесса, осторожно ощупывая быстро наливавшийся фиолетовым синяк под глазом, — если, конечно, тебе это надо…
— А ты как думаешь? Конечно, надо, — огрызнулся я.
— Ну, смотри. — Она поморщилась. — На мой взгляд, это лишнее. Ты так аппетитно пахнешь.
— Да? — удивился я, настроение у демонессы менялось так часто, что я и представить не мог, что еще она скажет — будет угрожать, проявит агрессию или внушит надежду на множество приятных мгновений.
— Мне нравится, — сказала Инесса, — как ты пахнешь козлом.
— Козлом, понятно. — Я покивал — предположение об извращенности вкусов подтверждалось. — Предпочитаю пахнуть чистотой.
— А зря, — заметила она и уселась возле пруда.
«Будет наблюдать, как я моюсь, — понял я и снова разозлился. — Ей что тут, эротическое представление бродячих комедиантов?»
Но спорить с ней было бесполезно — об этом говорил ее заинтересованный и решительный взгляд, поэтому я отвернулся и принялся сдирать жалкие лохмотья, ощущая себя не в своей тарелке. Брюки я снимал с особой осторожностью — боялся, что они окончательно разойдутся по швам и тогда мне придется щеголять по Нижним Пределам голым по пояс, причем снизу. Перспектива не самая заманчивая для человека, психика которого постепенно приходит в норму. По крайней мере, дикие идеи и образы перестали мне досаждать. И мне казалось, что скоро я буду в полном порядке.
Я разделся, сложил свою дурно пахнущую одежду на берегу, подошел и осторожно потрогал воду пальцами ноги. Теплая!
— Тут свариться можно! — как бы между прочим заметила Инесса. — Видишь, гейзеры бьют. Они постоянно меняют свое местоположение. Знаешь, сколько несчастных тут ошпарили свое хозяйство? — Она хмыкнула.
Я обернулся и посмотрел на нее с лютой ненавистью. Вот ведь какая гадина! Потом решил: будь что будет, но от купания не откажусь. Черт с ним с хозяйством! Хочу быть чистым…
— Я полез! — сообщил я.
— Рискни, — ответила она и добавила: — ужас до чего же ты худой.
— Раньше я таким не был, — пояснил я, — это все…
— Раньше мы все были другими, — перебила она меня ядовитым голоском, — но теперь ты тощий, факт остается фактом.
В который раз я испытал желание стукнуть ее чем-нибудь тяжелым по голове. Я непременно дернул бы серьгу, но моя рука прикрывала то самое хозяйство, которое я по досадной случайности мог ошпарить. Чтобы хоть как-то ей досадить, я усмехнулся и сказал:
— А тебя, значит, Инесса зовут, как я понял. Звучит очень смешно — Инесса — демонесса…
Слова мои ее сильно разозлили, лицо дернулось.
— Ну ты, парниша, — сказала она и сплюнула в песок, — не зарывайся, пока с тобой не случилось чего-нибудь до чрезвычайности плохого.
— Ничего хуже того, что со мной уже случилось, не может быть, — ответил я, — разве что хозяйство вот ошпарю.
— Ты так думаешь? — Инесса хмыкнула. — Блажен, кто верует…
Наш разговор мне совсем не нравился, я уже очень сильно жалел, что поддался на уговоры этой бестии и пошел за ней. Хорошо хоть у меня появилась возможность вымыться.
— Ну все, прощай, хозяйство. — Я мысленно помолился Севе Стиану и вошел в воду.
— Отчаянный, — крикнула мне вслед Инесса, — многие не решаются!
Мало кому удается еще при жизни испытать небесное блаженство. А вот я теперь отлично знаю, что это такое. Я лег на воду и поплыл. Сначала в одну сторону, потом в другую. Плавать с одной рукой поначалу было не слишком удобно, но потом я приспособился. Тепло обволакивало тело, дарило отдохновение натруженным мышцам, утешение и покой пошатнувшемуся разуму…
— Эй, ты! — крикнул я Инессе из воды. — А у тебя нет мыла и мочалки?
— Вода сама тебя обмоет, — едва слышно пробормотала она.
— Что, — крикнул я, — сама отмоет?
— Да, да, — проворчала она не берегу, — отмоет, отмоет. Все тебе отмоет. Давай, вылезай — не забывай о блуждающих гейзерах. И мне уже не терпится приступить.
— Понимаю тебя. — Я запустил пальцы в волосы, стараясь расчесать колтуны.
Поначалу справиться с ними мне никак не удавалось, но потом удивительная вода совершила чудо — борода и волосы вдруг в мгновение ока распутались и очистились. Вопреки ожиданиям демонессы (а может, это просто чувство юмора у нее было такое специфическое), я так и не ошпарил ничего ценного и хозяйственно необходимого. Я выбрался на берег и с отвращением уставился на свою провонявшую многодневным потом, грязную одежду. И эти мерзкие лохмотья мне предстояло надеть на чистое, распаренное после купания в горячем пруду тело!
Инесса подошла, провела ладонью по моей груди, потом прижалась ко мне всем телом.
— Знаешь что, милая, — сказал я, глупо улыбаясь, как человек, который только что познал истинное счастье и другого, меньшего, ему не надо, — я, пожалуй, одежонку свою простирну. Если ты, конечно, не против.
Она отпрянула от меня с шипением, как дикая кошка, — естественная реакция страстной женщины на не обращающего на ее красоту внимания мужчину. Испытывая к ней благодарность за блаженство очищения от грязи, я сказал:
— Я мигом!
И бегом кинулся стирать лохмотья. Несмотря на спешку, действовал я все же с предельной осторожностью — так нежно может обращаться с одеждой только душевнобольная прачка, одержимая идеей о ее святости. Я же думал не о божественном происхождении штанов и рубахи, а только о том, как бы ветхая ткань случайно не порвалась.
— Вот все вы так, — сердито проговорила Инесса.
— Кю это все? — спросил я, продолжая полоскать брюки. — И вовсе не все, я такой один!
— Не надо играть со мной, — заявила она, — я же тебя насквозь вижу!
— Не понимаю! — Я достал сырую одежду и принялся натягивать ее на тело (в Нижних Пределах такая жара, что она и на мне мигом высохнет). — Ты что же, видишь, что меня двое? И что все мы ТАКИЕ?! Ну вот! — Все еще счастливо улыбаясь, я повернулся к ней. — Как я те…
Договорить я не успел, она ткнула меня в плечо острым, как игла, ногтем. В глазах у меня сразу потемнело, ноги подкосились, и я рухнул на песок. Вязкая боль стала расползаться по всему телу, конечности свело судорогой. Я зашелся в беззвучном крике и едва не задохнулся от усилия пошевелиться, но меня как будто растянуло по песку.
«Заколдовала, — ахнул я, — еще больше покалечила».
Мое тело больше меня не слушалось, я был парализован, изничтожен, смят, раздавлен. Демонесса усмехнулась, взяла меня за ноги и потащила куда-то. При этом моя только что выстиранная рубашка разошлась на спине. За одно это ее следовало бы убить. Инесса доволокла меня до какой-то странной стены — краем глаза я смог разглядеть, что на красноватом камне, похожем на гранит, намалевана белой краской огромная пентаграмма. Затем Инесса подняла меня и прислонила к стене. Сопротивляться я, понятное дело, не мог, попробовал плюнуть в нее, но меня не слушались даже губы. Да и во рту, как назло, пересохло — от горячей воды, что ли.
Прикрутив мои ноги к торчавшим из скалы металлическим скобам, демонесса прижалась ко мне всем телом.
— Конечно, веревки — это уже лишнее, — сказала она, разрывая рубашку у меня на груди, — но вдруг ты захочешь убежать или начнешь дергаться, пока я буду тебя резать.
Тут она сунула руку в щель, рассекавшую камень у меня над головой, и извлекла оттуда огромный тесак с остро отточенным лезвием. Клинок был заляпан застарелыми пятнами крови.
«Ты что, с ума сошла?! — хотел заорать я. — Это что, из-за того, что я задержался, чтобы одежду простирнуть?!» Но изо рта моего вырвался только слабый хрип…
— Кричи, кричи, — усмехнулась Инесса, — здесь тебя, даже если в голос будешь вопить, никто не услышит. Этот чертог защищен заклятием тишины, отсюда не доносится ни звука, что бы здесь ни происходило. Так что тут никто не нарушит наш покой, и мы можем с тобой развлекаться очень и очень долго. Обожаю это дело… Ты вроде бы уже будешь неживым, но все еще будешь двигаться. Ну ты меня понимаешь, да?
— Нет! Я тебя не понимаю! — попытался я прохрипеть.
Некоторое время демонесса развлекалась с окровавленным тесаком. Замахивалась и смачно била им в скалу точно у меня между ног. Каждый раз я пытался открыть рот в бесцельной попытке закричать, а она радостно смеялась…
Потом ей, видимо, наскучило это «веселое занятие», и она отлучилась куда-то. Когда моя мучительница вернулась, на лице ее блуждала самая мечтательная улыбка, что мне только доводилось видеть в жизни. Принесенные Инессой инструменты внушили мне подлинный ужас. Я ощутил, что сейчас опять утрачу контроль над разумом. Здесь были пилки, множество мелких сияющих игл, спицы, одноручная пила, несколько щипцов разного размера (должно быть, для разных частей тела), куча разнообразной колючей мелочи (мое внимание привлек маленький гвоздик со шляпкой в виде черепа) и еще один большой, красный молоток с деревянной ручкой.
— Ну, милый мой нахальный беглец, — сказала Инесса, пробуя на ощупь длинную иглу, — это для твоих ноготочков, а может, и глазика…
От ужаса я едва не потерял сознание. Проклятая садистка собиралась лишить меня зрения!
— Ах боговы сановники! — выругалась демонесса. — Я же забыла тисочки для тестикул. Такая ценная вещица и совсем из головы вылетела.
Кажется, сознание я все же потерял, потому что, как она уходила, я совершенно не помню. Из ступора меня вывело прикосновение чего-то острого к плечу. Если бы я мог, то заходил бы ходуном. Я приложил все усилия, чтобы освободиться от пут. И вдруг увидел, что передо мной вовсе не моя изощренная мучительница, а дебелая демонесса Белинда.
— Требуется два укола, а не один! — сказала она.
Одно прикосновение ее ногтя к предплечью подарило мне избавление от паралича. Я смог вздохнуть полной грудью, набрал в легкие побольше воздуха и собирался заорать так, чтобы легкие выскочили, но Белинда прикрыла мне рот мягкой ладонью.
— Закричишь — убью! — пообещала она.
Вид у нее был решительный и зловещий.
Я, было, подумал, что мне предстоят страшные пытки с участием этой толстой демонессы, но, к моему удивлению, вместо этого Белинда довольно споро принялась отстегивать меня от стены. Потом уставилась на меня с явным отвращением. Я потопал ногами, не веря в собственную удачу, — они опять повиновались мне.
— Убирайся отсюда! — сказала Белинда. — И беги быстрее, пока я не передумала.
— Спасибо тебе, — сказал я и широко улыбнулся. Ей моя улыбка не понравилась.
— Проваливай, — рявкнула Белинда, — тебе не удастся помешать нашему счастью!
— Я и не планировал. — Я махнул рукой и побежал прочь.
Сделав вид, что удалился совсем, я на самом деле отбежал за выступ стены и оттуда стал следить за ее действиями.
Покрутив в руках иглы и молоток, Белинда томно вздохнула и осторожно опустила страшные орудия пыток на песок. Потом она улыбнулась каким-то своим странным и извращенным мыслям, поправила прическу и двинулась восвояси. Настроение ее после моего изгнания, судя по всему, сразу пошло на поправку.
— Прекрасно, — усмехнулся я, уже предвкушая, как завладею молотком и при случае пущу его в дело — огрею по голове Заклинателя или, подкравшись к Кевлару Чернокнижнику, проломлю ему череп.
При мысли о такой замечательной возможности у меня даже дыхание перехватило. Несколько волновал меня только тот факт, что Кевлар обычно предвидел развитие событий. Но попытаться убить его все же стоит.
Стараясь ступать как можно тише, я подкрался и схватил молоток. Рукоятка легла в руку как влитая. Ощутить себя наконец-то вооруженным было чувством необыкновенно приятным. Конечно, молоток — это не меч и даже не боевой молот, но все-таки уже что-то, что позволит мне защищать свою драгоценную жизнь.
Я было направился прочь от этого места и тут наступил на привлекший ранее мое внимание маленький гвоздик с головкой в виде черепа. Магическое орудие демонической пытки воткнулось мне в пятку. Я закричал и запрыгал на одной ноге, стараясь извлечь злополучный гвоздь. Этого как раз хватило на то, чтобы меня застукали. Сзади я услышал яростное шипение и развернулся всем телом. Передо мной стояла Инесса. Лицо ее было перекошено от ярости, она выкинула вперед руку и впилась острыми когтями в мое плечо. Я зашелся в крике, вскинул молоток и изо всей силы приложил им демонессу по голове. Деревянная ручка сломалась, а металлический наконечник улетел куда-то очень далеко. Инесса же рухнула как подкошенная и осталась лежать с открытым ртом и глазами. В середине лба ее стремительно наполнялась оранжевой кровью глубокая ссадина, изо рта сипло вырывалось дыхание. Я понял, что не убил демонессу, а только оглушил.
«Вот живучая, сволочь!» — подумал я и побежал прочь, подальше от проклятых тварей, только похожих на женщин из Внешнего мира, одержимый надеждой, что наши пути с этими коварными и страшными существами больше никогда не пересекутся.
«Отныне буду обращаться со всеми человеческими женщинами исключительно ласково и трепетно, — решил я, — подумать только, какие они милые и славные. Даже отчаянные стервы. Да что там говорить, теперь я просто обожаю отчаянных стерв. Милая моя Рошель, дражайшая моя супруга, где ты сейчас?»
… Как нам доподлинно известно, в последний раз встречи с демоническими созданиями Гондор не искал, что и подтвердил на допросе перед отправкой на рудники. Тем не менее демонические создания нашли его сами и предложили сделку — если он сослужит им службу и подожжет собор в городе Лим, ему передадут мешок с золотыми монетами. Собор Гондор поджег, однако мешка с золотыми монетами так и не получил. Это говорит о том, что любые договоры с хитроумными демонами влекут за собой обман и падение во тьму. Гондор же был настолько туп, что решил, будто он неправильно понял демонов и ему надлежит сжечь другой собор, чтобы наконец получить обещанную награду. Сжигая собор за собором, Поголовеушибленный был в конце концов схвачен и препровожден в наши подвалы. Гондор погубил свою бессмертную душу, и земная его судьба затем сложилась хуже некуда — прежде столь почитаемый в определенных кругах и известный среди кругов не столь определенных ландграф сгинул на рудниках.
Некоторые свидетели утверждают, будто они видели, как к Гондору на рудниках явились из-под земли твари, вид которых был поистине ужасен, и забрали его с собой в Нижние Пределы. Но я бы не стал доверять словам этих недостойных людей, отбывавших на рудниках наказания за различные провинности перед Богом и государством…
Из записок инквизитора Риана де Руаси.
Подлинная история ландграфа катарского Гондора Поголовеушибленного
