ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
В ней имеется несколько важных слов о пользе расширения территорий и сложностей, с этим связанных, а также содержится подробное исследование мотива сновидений и яви (почти по доктору Зикмунду Фрейдо, светлая ему память)

Новое государство, перешедшее в мою власть, было измотано длительным правлением моего деятельного, бестолкового брата и кровопролитной войной.

Виллу удалось внушить своим подданным подлинную ненависть к любым проявлениям активности со стороны правящей власти. Даже при условии отличного жалованья и богатой военной добычи люди упорно не желали вставать под мои знамена и брать в руки мечи. Их интересовали простые человеческие радости — безоблачная жизнь под солнцем, натуральное хозяйство, созидательный труд, полный дом детишек, улыбающийся добрый пес с длинным розовым языком на крыльце и самое главное — никакой войны, никакого оружия.

Видит Сева Стиан, я был бы рад подарить моим подданным такую жизнь, но, Пределы побери, идет война и я должен укреплять свою государственность.

Ко всему прочему в народе зародился слух (происки несносного Оракула?), что я снова собираюсь в поход. Слух этот существенно повредил укреплению моей военной мощи. Дезертирство в армии, обновленной после взятия Вейгарда, достигло масштабов стихийного бедствия. Люди бежали, скрываясь в граничащих со Стерпором и Вейгардом королевствах — Кривии, Сомерсете, Центральном королевстве и Гадсмите, где пока было относительно спокойно.

Разумеется я знал, что многим беглецам придется в скором времени пожалеть о своем выборе: Кривия неохотно принимала иностранцев, попросту говоря — их там били палками по головам, в Сомерсете царила жуткая нищета — местные жители скушали всех собак, кошек и ворон, в Центральном королевстве жилось плохо всем без исключения, а Гадсмит, по моему разумению, должен был вскоре пасть.

Да-да, слух не был преувеличением или ложью. Я действительно в ближайшее время готовился к войне с Пре-олом, потому что осознавал — медлить нельзя. В любой момент братья могут пойти на меня войной, а Заклинатель — изобрести очередную магическую каверзу…

В Центральном королевстве творились все более темные дела. Слухи оттуда доходили один кошмарнее другого. Людей там вешали и четвертовали, душили псами и травили налогами, то есть наоборот — травили псами и душили налогами. Новая аристократия, которая сформировалась уже под властью темных сил, обожала жестокие забавы. Среди излюбленных развлечений этих недостойных мужей были публичные казни, выезды на охоту, как конную, так и пешую (охотились, разумеется, на людей), пиры, на которых приносились человеческие жертвы, еженедельно проводились состязания, где бедный люд резал друг друга им на потеху.

Хотя я мечтал о том, чтобы сбросить Заклинателя с трона, отомстить ему за месяцы, проведенные в заключении и освободить людей от власти темных сил, я сознавал, что с Центральным королевством мне пока не совладать — неизвестно, что припасено у Заклинателя на случай, если я поведу против него войска. Сейчас действовать нужно стремительно, но осторожно, яростно, но в четком согласовании с планом.

Я понимал, что мощь армии — основа стабильности объединенных королевств Стерпора и Вейгарда, поэтому все случаи дезертирства пресекались жестко. Беглецу, пойманному однажды, давался шанс исправиться. Если же его ловили во второй раз, смертный приговор приводился в исполнение немедленно.

Многочисленные патрули бродили вокруг обширного военного лагеря, расположенного в нескольких милях севернее Вергарда, и отлавливали тех, кому по какой-либо причине оказалась немила военная служба. Раньше здесь была деревня, но после того, как я отдал указание строить лагерь, местные жители покинули насиженные места.

В лагере солдаты проходили обучение — учились владеть мечом, оберегать свою жизнь, убивать врага быстро и беспощадно. Среди инструкторов было несколько молодых людей, обученных искусству боя на службе короне Вейгарда, и парочка опытных мечников, принимавших участие еще в столкновении герцогства Вейгард и Кривии, произошедшем три десятилетия назад.

Смешанная конница короля Вилла теперь принадлежала мне. Колдун Кастор оказался очень смышленым юношей. Едва до него дошло известие о победе Стерпора, как он поспешил прийти ко мне и заверить, что служить королю Дарту Вейньету — его давняя мечта. Такое рвение и сообразительность нельзя было оставить без внимания. Поскольку командиру смешанной конницы Лолару Гвидеру я совсем не доверял, управлять ею поставил Кастора. Вполне логичное решение — если колдун управляется с единорогами и лошадьми, значит, сможет управиться и с людьми. Воины из отряда Гвидера отказались от своего командира с радостью. Многие даже открыто злорадствовали. Предателя не любил никто.

Узнав, что его сместили с поста командира смешанной конницы, Лолар Гвидер бросил семью, жену и троих детей, и покинул Вейгард. Мне донесли, что он мчался во весь опор, словно боялся, что за ним будет погоня. Солдаты северной караульной башни видели, как он пересекал границы Центрального королевства.

Что ж, туда ему и дорога. Гвидер, скорее всего, надеялся примкнуть к армии Фаира, но, боюсь, его ждет жесточайшее разочарование. Заклинатель слишком проницателен, чтобы взять на службу предателя — одержимый дахами отлично разбирается в людях и прежде всего ценит верность…

Простор королевского замка в Вейгарде предрешил мой выбор — отныне моя резиденция будет располагаться здесь. Тронная зала в Вейгарде также была намного больше той, что в Стерпоре, — было где развернуться. Огромные витражи из цветных стекляшек складывались в мозаичное изображение — воинство застыло на холме перед городом. Впереди — король на белом скакуне, прикрывая глаза от солнца, вглядывается в даль. Лицо его сурово, ноздри горбатого носа раздуваются. Художник обладал несомненным талантом. Вот только наблюдать эту картину я буду не часто. Я распахнул окна, и тронная зала наполнилась светом. Я вдохнул свежий воздух полной грудью. Рошель, конечно, понравятся все эти мозаичные изображения на окнах, тяжелые бронзовые люстры под потолком, канделябры в углах комнаты и простор здешних помещений.

Она приехала ко мне через неделю после победы. Изрядно округлившийся живот сделал ее еще привлекательнее. Я даже на некоторое время забросил общение со своими новыми фрейлинами, набранными в Вейгарде, и постарался окружить супругу заботой и вниманием.

Мы провели несколько замечательных месяцев в любви и согласии. Правда, вкусы ее существенно изменились: то она требовала спинки раков, то пресноводных крюветок (загнутый крючком розовый деликатес), то соленую рыбу и огурцы и все время глушила светлый эль. Прежде я за ней такого не наблюдал. К концу беременности моя суженая набрала пятьдесят килограммов и стала напоминать королеву лесных нимф — Лелену Прекрасную.

Несмотря на то что много времени я проводил с женой, мне приходилось вести огромную работу по объединению двух государств в одно — передвинуть часть караульных башен, перераспределить силовые ресурсы на границах, проследить за тем, чтобы финансовая ситуация в новой стране оставалась стабильной, и совершить еще целую кучу разнообразных дел, каждое из которых — важнее не придумаешь.

Мы гуляли с Рошель по тенистым аллеям в окрестностях королевского замка, болтали о совершеннейших пустяках и смеялись. А когда она отправлялась глотать эль и жевать соленую рыбу, я обсуждал с советниками важные государственные вопросы, решал возникающие в процессе интеграции проблемы и думал, как улучшить жизнь своих солдат и заставить мужчин вступать в армию объединенных королевств.

Несмотря на всевозможные уловки с моей стороны, жители Вейгарда упорно уклонялись от рекрутирования.

Потом меня вдруг осенило. А почему это я не принимаю в расчет женщин? Ведь некоторые из них вполне боеспособные единицы. Достаточно вспомнить хотя бы одну из моих возлюбленных с красивым именем Снежана. В период бурной юности я с превеликим удовольствием общался с ней. Страстная Снежана ударом кулака могла свалить с ног варкалапа и вообще стала бы отличной парой не мне, а Кару Варнану. В смысле, они бы неплохо смотрелись вместе. Только вот незадача — крупные женщины почему-то предпочитают не здоровенных увальней вроде Варнана, а благородных, тонких в кости мужчин вроде меня…

После того как глашатаи объявили о рекрутировании женщин, дело пошло на лад. Через месяц в армии объединенных королевств числилось уже три сотни отборных бабенок. Вооружение их составляли тонкие луки и легкие мечи. Оружие для дам ковали лучшие оружейники Стерпора и Вейгарда. Использовался только специальный сплав железа. Полученным результатом я остался доволен. Обращаться с таким легким мечом по силам даже ребенку. Впрочем, большинство набранных в армию девушек в подобном послаблении не нуждались. Чтобы записаться в солдаты, надо обладать определенной предрасположенностью к военной службе. И она у них была, как и выдающиеся физические данные. Весили некоторые девушки больше центнера, при желании они могли размахивать даже двуручником.

— Ну и ну! — толкал один воин другого — в последнее время любимым развлечением среди моих солдат стало наблюдение за тренировкой дам. — Не дай бог с такой в темном переулке встретиться!

— Да уж, — отвечал другой, — неизвестно, что ей в голову взбредет…

Когда мне случалось наездами бывать в военном лагере в окрестностях Вергарда, я думал совсем о другом. Все мои мысли занимала Снежана. Ух как она заграбастывала меня толстыми ручищами и прижимала к своему громадному бюсту! Опьяненный воспоминаниями, я давал себе обещание обязательно взять какую-нибудь немаленькую девушку во фрейлины, но по возвращении в столицу Снежана и ее большое тело вылетали у меня из головы. К тому же обилие государственных забот почти не оставляло мне времени на столь изысканные развлечения…

Я все никак не мог решиться поговорить с Рошель об обстоятельствах своего спасения из Нижних Пределов и протянул до последнего.

В этот день я запланировал начало похода на Гадсмит и собирался отдать последние указания тысячникам, когда ко мне прибежал взволнованный слуга. В его обязанности входило чистить мои сапоги и выбивать шляпу. Но сейчас в руках слуги не было ни щетки, ни выбивалки, что меня порядком удивило.

— В чем дело? — спросил я.

— Ваше величество, у вас девочка родилась, дочка! — выпалил он и застыл с глупой улыбкой на физиономии.

— Проклятие! — выкрикнул я. — Ну почему девочка?! Ну почему?!

Хотя в глубине души я знал, что иначе и быть не может: те силы, что предвидели развитие событий на много лет вперед, редко ошибаются.

— Ладно, — кивнул я ошарашенному слуге, — получаешь неделю выходных за то, что донес до меня это известие первым.

Он кинулся к двери, но я остановил его окриком:

— Эй!

— Да? — обернулся слуга, он не на шутку испугался, что я передумал.

— И еще, — сказал я, — так и быть, будешь чистить сапоги, когда я их снимаю…

— Спасибо, — выдохнул слуга, на глазах его заблестели слезы.

Наверное, беднягу порядком тяготило то, что ему приходилось выполнять свои профессиональные обязанности в то время, когда я быстрым шагом направлялся в трапезную и по другим делам.

Я прошел в опочивальню супруги. Девочка лежала рядом с Рошель, спеленутая, внимательная и молчаливая. Глазки ее сверкали ясной синевой.

«Что за чудо-ребенок!» — подумал я.

Рошель улыбалась. Я присел на краешек кровати и взял супругу за руку.

— Милая моя, ты подарила мне дочь.

— Да, мой любимый.

— Спасибо тебе, моя прелесть.

— Она так на тебя похожа.

— И на тебя, такая же красивая. Рошель улыбнулась.

— А я уже и имя для нее придумал, — продолжал я как ни в чем не бывало. — Мы назовем ее Дунделина.

— Что?! — вскричала Рошель. — Какая еще Дунделина?! Ты что, сдурел?!

— Ты сама сдурела. Дунделина — и точка! — Я вскочил на ноги. — Погляди на нее, она же вылитая Дунделина. Или ты хочешь лишить отца законного права называть свое дитя как ему заблагорассудится?

— Да, хочу, если ты собираешься назвать нашу дочь Дунделиной…

— Рошель, — я снова присел на край кровати, — только успокойся и выслушай меня. Может быть, вдвоем мы сможем что-нибудь придумать. Дело в том… — я замялся, — что мне пришлось кое-что кое-кому пообещать за возможность вернуться во Внешний мир…

— Что?! — выкрикнула Рошель. — А при чем здесь имя нашей дочери?!

— Ну, в общем-то имя нашей дочери напрямую связано с моим возвращением…

— Что?!

Я потянулся к малышке:

— Мое маленькое солнышко, Ду-унделина-а! Рошель хлопнула меня по руке:

— Убери от нее свои грязные лапы! И расскажи, что происходит!

— Хорошо. — Я вздохнул. — Наверное, лучше начать с предсказания Кевлара Чернокнижника…

Как я и предполагал, после моего рассказа Рошель пришла в сильное волнение, точнее сказать — она была вне себя от ярости.

— Ты — негодяй! — кричала она. — Это надо же додуматься — торговать собственной дочерью.

— Ее тогда еще не было, — напомнил я, — и могло бы, между прочим, вообще не быть…

— Где были мои глаза, когда я выходила за тебя замуж?!

— Полагаю, по правую и левую сторону от твоего чудесного носика! — Я засмеялся, но быстро замолчал, увидев, что даже самого чудесного юмора моя супруга сейчас не оценит.

— Ты еще смеешь шутить! — прошипела Рошель.

В общем, понимания нам достичь не удалось. Поэтому я распрощался с супругой и приказал Кару Варнану готовить войско к наступлению на Гадсмит. В бою, круша врагов, уничтожая их с яростью, свойственной только мужчине, у которого разлад с любимой женой, я избавлюсь от душевного непокоя.

«Женщины, — вспомнил я известную белирианскую поговорку, — и жить с ними нельзя, и убить их тоже нельзя…»

Мы пересекли границы Гадсмита и ушли довольно далеко по территориям королевства Преола, но так и не встретили ни одного боевого отряда. Никто не оказывал нам сопротивления, не проливал кровь за каждый дюйм родной земли, и такое положение вещей сильно меня обеспокоило. Мало того что меня всерьез раздосадовала ссора с Рошель, так еще и не было возможности выместить на ком-либо буквально душившую меня лютую злобу. Приграничные башни стояли, сохраняя безмолвие, покинутые людьми.

Поначалу я решил, что солдаты Гадсмита затаились в засаде, готовые в любой момент перейти в наступление, но по мере продвижения в глубь страны ощущение того, что здесь происходит нечто очень и очень странное и замешано черное колдовство, нарастало. Что-то все время беспокоило меня, какое-го смутное чувство нереальности происходящего, мне чего-то не хватало, а когда я наконец понял, что именно не так с этими землями, меня до костей пробрала дрожь. Птицы… Сколько я ни вслушивался, я так и не смог уловить их веселого гомона, звонкой разноголосицы. Кажется, еще совсем недавно она звучала повсюду и вдруг исчезла. Вокруг царила зловещая тишина.

Я приказал разбить лагерь и отправил во все стороны разведчиков. Не знаю, что там изобрели Преол и Заклинатель, который наверняка осведомлен о моих планах и помогает ему, но им придется пережить жестокое разочарование. Я не отступлюсь, пока Гадсмит не станет моим.

Разведчики вернулись на закате и сообщили, что в округе действительно никого нет, окрестные земли словно вымерли. Неподалеку имеется несколько деревушек, но там они не встретили ни одной живой души. Избы целые, но людей внутри нет. Судя по обстановке, хозяева собирались в спешке.

В голову мою стали закрадываться сумрачные мысли.

«Людей что-то испугало. Какое-то черное колдовство, не иначе… А может, я зря нагнетаю страхи? Просто Преол решил сдаться без боя. Или же он приказал войскам отойти к столице, чтобы там принять единственный, решающий бой. Прослышав о моих успехах при взятии Вейгарда, трусливый Преол вполне мог собрать вокруг себя побольше людей и окопаться в столице. Сидит там и дрожит от страха.

Если это действительно так, то выбить Преола из Гатта будет совсем не просто — тут требуется что-то помимо лобовой атаки и смешанной конницы. Аэродинамические установки с веселящим газом отпадают. Слишком опасно: может, в этот раз благородный альтруизм нападет не на моих врагов, а на меня, и я очнусь где-нибудь на окраине империи без армии и королевства, зато с кошмарной головной болью.

Окопавшиеся в отлично укрепленном городе войска Преола могут сопротивляться долгие месяцы, — размышлял я. — За то время, что мы будем осаждать Гатт, на помощь Преолу успеют подойти войска Дагадора и Невилла, да и Заклинатель может придумать что-нибудь очень нехорошее. Если, конечно, он уже не придумал. Может быть, мы, сами того не осознавая, уже попали в ловушку».

— Боговы сановники! — выругался я, как в былые времена ругались демоны в Нижних Пределах, — такое развитие событий меня совсем не устраивало.

Я решил дойти до покинутой деревушки и остановиться там на ночлег. Мы долго шли, пребывая в напряжении, я хотел, чтобы солдаты отдохнули. Неизвестно, что будет ждать нас завтра. Лучше, если воины будут полны сил и энергии.

— Не нравится мне все это, — заметил Ламас, — как-то мрачно тут все выглядит…

— Ты хочешь сказать, что чувствуешь какое-то темное колдовство? — поинтересовался я. Ламас шумно сглотнул и кивнул.

— Темное колдовство, о да, причем очень мощное… Такое, что заставило всех живых существ убраться отсюда.

— Откуда взяться темному колдовству у Преола? — проговорил я. — Думаю, здесь успел побывать Заклинатель.

— Вы полагаете, ваше величество, что между вашими братьями началась междоусобица?

— Как знать, — ответил я, — возможно, Заклинатель и Фаир решили прибрать королевство Преола к рукам. А может, это ловушка, в которую мы, сами того не осознавая, уже угодили. Но междоусобица меня бы обрадовала намного больше.

— Междоусобица нам на руку, — подтвердил колдун, — вот бы они все друг дружке головы поотшибали…

— Если бы они ослабили друг друга, у меня бы появился реальный шанс покончить с ними разом.

— Именно, — подтвердил Ламас, — если даже между ними нет междоусобицы, нам следует подумать, что именно сделать, чтобы она началась.

— Я подумаю об этом, — пообещал я, — только сначала я хочу войти в королевский замок Гадсмита на правах хозяина. Пределы побери, я возьму Гатт, даже если вместе с Преолом там окопался сам Заклинатель.

— Я попробую разобраться, что здесь происходит, — пообещал Ламас.

Я кивнул и отдал команду всем отправляться на покой и постараться выспаться.

В занятом мною домике меня ожидала мягкая удобная постель. Хозяева оставили гору чистого постельного белья. Даже в походе я предпочитал ночевать с комфортом.

Я погасил лучину, лег, накрылся пуховым одеялом и уставился в потолок.

Еще недавно здесь жили люди. Они бежали от темного колдовства, от чего-то неведомого и жуткого, что могло причинить человеку вред.

Мне вдруг стало не по себе, но потом я рассудил, что дальше Нижних Пределов все равно не упадешь, а там я уже побывал и знал, чего ожидать от этого места. Ничего страшного. Если потребуется, я выберусь оттуда снова.

Тут заявился Морфей и смежил мне веки…

Густой туман клочьями плыл в воздухе. Я стоял на серой от пепла земле и видел, как в тумане чернеют, приближаясь ко мне, два человеческих силуэта. По мере того как они подходили, очертания их делались все более и более отчетливыми. Они остановились в нескольких шагах передо мной. Заклинатель. А рядом с ним — мой брат Фаир. Он сильно изменился — осунулся, в его лице не было ни кровинки, оно стало бледным, как у одержимого дахами, молочная кожа казалась сухой, как кусок пергамента, а глаза выглядели бессмысленными, пустыми. Несомненно, Заклинатель завладел разумом Фаира, получил над ним полную власть, что ему так и не удалось проделать со мной.

— Дарт Вейньет, — выдавил Заклинатель, — долго же я к тебе шел. Но зато у меня было время, чтобы приготовить тебе замечательный сюрприз. Такой, что тебе и не снилось. — Он захохотал. — И не снилось! Вот забавно! Надеюсь, тебе понравится то, что ты увидишь.

В его руке появился длинный кинжал с костяной рукояткой. Я хотел отступить, но движения мои оказались замедленными и неуклюжими, как это часто бывает во сне. Заклинатель молнией метнулся ко мне и ударил кинжалом в живот. Клинок вошел между ребер, я почувствовал, как металл прорезает ткани и внутри растекается, пульсируя в такт сокращениям сердца, горячая кровь…

… Я закричал от боли и проснулся. Я лежал на спине, на твердой земле. Боль пульсировала в животе, там, куда меня ударил кинжалом Заклинатель. Я поднялся на ноги и огляделся. До самого горизонта простиралась пустынная равнина. В синем, до рези в глазах, небе полыхало горячее солнце, потрескавшаяся красная земля жгла ступни.

Я ощутил нестерпимый жар, посмотрел вокруг и понял, что один, обнаженный и беззащитный, каким-то образом оказался в раскаленной пустыне. Я провел по коже в том месте, куда Заклинатель вонзил кинжал. Рана отсутствовала.

По земле вдруг побежала сияющая подземным пламенем трещина. Она быстро расширялась. Я в страхе отпрянул назад, опасаясь, что сейчас из земли вывернется пласт и увлечет меня за собой — в огненный зев. Из трещины повалил пар, посыпались угли, а потом взметнулась вверх и оперлась на край земли крупная зеленая лапа. Оскалив кошмарную бессмысленную морду, на поверхность полезла массивная мускулистая тварь, вся в желтой пене. Она смотрела только на меня. Маленькие, желтые глазки хищно поблескивали.

— Ну что, нравится тебе мой сюрприз? — прозвучал голос Заклинателя.

Только сейчас я заметил, что он черным призраком висит в синем небе. От его фигуры на меня полились такие волны бесконечного ужаса, что мое сердце учащенно забилось в груди. Оно трепетало и останавливалось, его сдавили сильные пальцы, и я почувствовал, что захлебываюсь дыханием и умираю…

Тут я снова проснулся. На сей раз оттого, что меня тряс за плечо Ламас. В полумраке раннего утра я принял одетого колдуна за проклятого Заклинателя и отшатнулся.

— Не бойтесь, — сказал Ламас, — это я.

— Вижу, — пробормотал я, крайне раздосадованный тем, что ему удалось меня напугать. — Чего тебе?!

— Ну и сверкает же в темноте ваш глаз, ваше величество, — крякнул колдун, — приснится такое личико, как ваше, — перепугаешься до сырости…

На всякий случай, пощупал простыню — как будто сухо, и рассердился вконец.

— Что такого важного произошло, что ты меня будишь?! — проворчал я, сделав вид, что недоволен прерванным сном.

На деле Ламас подоспел как раз вовремя: еще чуть-чуть — и Заклинатель напугал бы меня до сырости. А может, и до смерти. Я схватился за сердце — до сих пор оно билось часто и неуверенно.

— Беда, ваше величество. — Лицо колдуна сделалось озабоченным. — Надо нам поворачивать обратно и убираться отсюда поскорее. Все мои опасения оказались не напрасными, тут действительно замешано сильное черное колдовство. Останемся — нам крышка!

— Что за панические настроения?! — вскинулся я.

Перед глазами у меня все еще маячила темная фигура Заклинателя в синем небе. Что только не привидится иной раз во сне! Однажды видел, например, сон о том, что я стал русалкой, точнее русалом. Вместо ног у меня вырос рыбий хвост, я плескался на мелководье, играя с морскими коньками. Потом пришло несколько здоровяков с сетью и гарпунами, и я проснулся в холодном поту.

— Только что караульные перехватили беженца, — сказал Ламас. — Он спешил в Вейгард с севера. Говорит — все уходят из Гадсмита, потому что королевство проклято. Силы тьмы якобы выбрались из глубин Нижних Пределов… Они теперь полновластные хозяева Гадсмита. Вы поняли: королевство проклято! Что-то такое я и предполагал.

— Это что еще за чушь? — рассвирепел я и схватил его за плечо. — Я видел, что творится в Нижних Пределах. Там совершеннейший бардак. Твари, которые там живут, никогда не выберутся во Внешний мир. Слышишь, никогда…

Тут на меня внезапно нахлынули недавние сновидения. Страшное существо, лезущее из огненной трещины в сухой земле. Заклинатель с ножом, нацеленным мне в живот. Не был ли этот сон вещим?! Может, я должен остановить продвижение своих войск к Гатту? Или же все наоборот — никакой опасности нет, просто Заклинатель пытается запугать меня, заставить повернуть назад.

— Что еще говорит этот человек? — поинтересовался я.

— Ну, — замялся Ламас, — он так сильно напуган увиденным, что почти не может говорить, все больше бормочет что-то о том, что, если у нас есть хотя бы толика здравого смысла, мы должны немедленно повернуть обратно.

— Может, его заговорили! — предположил я. Ламас только пожал плечами:

— Что-то не хочется мне проверять, заговорили его или он действительно видел силы тьмы. Еще он рассказал о слухах, которые бродят в Гадсмите…

— О каких еще слухах?

— Это слухи о Черном Властелине. Мол, все эти явления предвещают его возвращение в мир. Люди говорят, что он уже шествует по земле и недалек тот час, когда разразится последняя битва…

— Что за чепуха, — пробормотал я и вспомнил о том, что мне поведал демон-поэт Данте Алигьери в Нижних Пределах.

«Провидцы говорят: и полезут тогда из земли твари, Нижним Пределам принадлежащие, вызванные во Внешний мир волею темных сил, и когда те твари будут ратью безумца раздавлены, будет падение их возвещать возвращение Его… Настанет час, и черный магистр — создатель Нижних Пределов явится в подлунный мир, чтобы объявить войну всему живому…»

И что же, он явился?! В мир пришел создатель Нижних Пределов?! Черный магистр Радужного спектра?! Да нет, не может этого быть! Просто не может быть, и все! «Вызванные во Внешний мир волею темных сил». Все гораздо проще. Наверное, Заклинатель сотворил множество отвратительно выглядящих гадов, чтобы в тот момент, когда я предприму поход на Гадсмит, натравить их на меня!

— Ламас, — сказал я, — не стоит ли нам промочить горло и хорошенько поразмыслить, как поступить в этой ситуации. Мне кажется, после светлого эля я соображаю несколько лучше, — пошутил я.

— А я всегда это говорил, — откликнулся Ламас.

— Что?!! — возмутился я.

— Да ничего, оговорился, ваше величество.

— Ладно, — я проявил милость, — ты прощен. Мы выступаем немедленно. Приготовься, Ламас, ты будешь осуществлять магическое прикрытие. Посмотрим, что там за силы тьмы. Кстати, этот тип, которого задержал караул, ничего не говорил о короле?

— Ни слова, — ответил Ламас. — Его сейчас волнует только одно — как можно скорее оказаться подальше от Гадсмита. Что, кстати, с ним делать?

— Пойдет с нами, — решил я.

— Он будет отчаянно сопротивляться, — предупредил колдун.

— Каждый должен бороться со своими страхами, — заметил я, — если он не может с ними справиться сам, мы ему поможем.

Продвигаясь все дальше и дальше на север, мы сошли с тракта и выбрались на широкую равнину. По левую руку темнел густой лес, справа начинался крутой подъем на холм. В лесу царила все та же зловещая тишина. На вершине холма стояло несколько заброшенных домиков. Дверь ближайшего хлопала от ветра.

Нездоровая атмосфера этих мест сильно повлияла на настроение в армии — люди выглядели подавленными. Кар Варнан оглядывался по сторонам с самым мрачным видом, Ламас сжимал в кулаке один из своих амулетов и бормотал какие-то слова…

С севера вдруг потянуло холодным ветром, и небо стало медленно заволакивать свинцовыми тучами. Гроза плыла по небесам, а по земле вместе с нею на нас надвигалось что-то черное. Земля задрожала под тяжестью чудовищного войска.

Вскоре они приблизились настолько, что мы смогли рассмотреть, с кем нам придется иметь дело. Беспросветная тьма, множество страшных тварей с телами, воплощающими неуправляемую потустороннюю мощь — зубы, когти, стальные мышцы. По земле бежала быстрая тень — день сменялся ночью с их приближением. До нас доносилось отчетливое щелканье зубов и сдавленный рев множества плотоядных глоток, готовый в любой момент вырваться наружу и оглушить нас.

— Господи, — выдавил кто-то за моей спиной, — что же это такое?!

По толпе воинов прошел ропот. Некоторые открыто стали выкрикивать призывы к бегству. Дурной знак — тысячники и сотенные молчали, не спеша одергивать трусов.

— Тьма пришла в Белирию, — с придыханием проговорил Ламас и сообщил: — Я буду сзади. Осуществлять магическое прикрытие. Как договорились, ваше величество.

Ловкой ящеркой он нырнул в толпу и затерялся среди растерянных молчаливых воинов. Я обернулся к людям и понял, что, если сейчас же не предприму каких-нибудь решительных действий, солдаты побросают оружие и бросятся наутек. Умирать никому не хотелось. У меня самого, признаться, поджилки тряслись при виде той чудовищной силы, с которой нам предстоит столкнуться. Но вместе с тем я ощущал, как растекается в жилах возбуждающий жар, как разгорается пламенем разум. Я чувствовал, что мне не терпится вступить в битву с силами зла, и дернул серьгу.

«А может, это только фантом? — пришла мне в голову свежая мысль. — Ну конечно же это фантом. Заклинатель решил напугать меня, чтобы я позорно бежал с поля боя. Вот только он в очередной раз ошибся».

— Мы будем драться! — Я медленно вытащил Мордур из ножен и поднял его над головой. — Зло не заставит нас свернуть с пути. Мы примем бой, как подобает мужчинам!

— Ага, и помрем тут все. — Голос Варнана заметно дрожал.

Я резко обернулся к моему военачальнику и увидел, что страх расширил его голубые глаза, а руки ходят ходуном, едва удерживая двуручный меч. Варнан утратил самообладание. Для главнокомандующего состояние самое неподходящее.

— А ну молчать! — рявкнул я и ударил его под дых. Варнану тут же стало лучше, лицо разгладилось, он вытянулся во фрунт и крепко сжал рукоятку меча.

— Будешь говорить, когда я разрешу, — прошептал я с такой свирепой интонацией, что он сразу же понял: за нами смертельно перепуганные люди, готовые в любой момент побежать, мы не можем показывать свой страх, потому что должны вести их за собой — в бой.

Тут мне натурально сделалось дурно, и я не в силах больше сдерживаться позволил себе разразиться такой нестерпимой бранью, что все вокруг мигом пришли в воинственное настроение и всерьез воодушевились.

Жуткие существа распахнули пасти и издали ужасающий рев. Я ощутил, как звон в ушах превратился в оглушающий грохот. Барабанные перепонки почти лопнули от их яростного вопля. Даже кошмарная жабка в Нижних Пределах не смогла бы перекричать этих отвратительных тварей.

Подчинившись внезапному порыву, я заорал в ответ. Мой крик подхватила толпа воинов, он разнесся по равнине угрожающим рокотом. И мгновение спустя, выставив перед собой мечи, топоры и пики, продолжая кричать, мы ринулись в бой, чтобы встретиться в последней схватке с силами зла.

Я бежал впереди и совсем не думал о скорой и неминуемой гибели — сейчас мои мысли занимало только желание унести с собой в могилу как можно больше чудовищных созданий…