Глава 27

– Господа, – объявил собравшимся император, – я пригласил вас, чтобы сообщить э…э… известие. Пренеприятнейшее оно или как, сами разберетесь. Надеюсь, ни для кого не секрет, что наша армия давно нуждается в серьезнейшем реформировании, но ни одна из существующих структур для этого совершенно не годится. Поэтому, как вы наверняка догадались, образуется соответствующий временный орган. Если у вас нет возражений против названия «Государственный Комитет Обороны», то вот с таким наименованием. Мишель, не надо облегченно вздыхать, косясь на канцлера, он будет просто курировать работу ГКО, в основном в смысле оказания необходимой помощи. А вытащить этот воз предлагается вам троим… Антон Иванович, у вас вопрос?

– Да. Кто будет председателем этого комитета?

– Знаете, тут мы решили несколько отойти от принципа единоличной персональной ответственности. В данном случае она будет делиться на троих, канцлер утверждает, что в хорошем коллективе на троих проходит очень эффективно. Ну, а если переругаетесь, тогда придется в этот комитет и Георгию Андреевичу вступить.

– Каковы полномочия комитета? – подал голос Каледин.

– Формально это совещательный орган при моей особе. А по факту – вот, держите.

Гоша подал Каледину тонкую папку.

– Там десяток пустых бланков с моей подписью и два десятка – с канцлерской. Ну и, естественно, в любой момент можете обращаться за помощью к нему или ко мне. У меня все, дальнейшее вы уточняйте с Георгием Андреевичем.

Когда император вышел, новообразованный ГКО в полном составе уставился на меня. Прошла минута.

– Господа, вы меня что, в первый раз видите? – не выдержал я.

– Как-то это несколько неожиданно, – объяснил Деникин.

– А в армии вообще часто всякие неожиданности происходят. Так что начинайте, не откладывайте… Мы с его величеством предполагали, что Алексей Максимович возьмет на себя строевые задачи, Антон Иванович – штабные, а Михаил Александрович – технические. Естественно, разобраться, где кончается одно и начинается другое, по определению невозможно, так что вам придется постоянно общаться друг с другом. Да, и еще один вопрос, которым, пожалуй, надо будет заняться в числе первых – это военно-учебные заведения. Кто у нас ими командует, великий князь Константин Константинович? Сами решайте, что с ним дальше делать. Вроде отзывы о нем ничего, особенно от юнкеров, но на меня он почему-то волком смотрит. Странно, вроде не конфликтовали…

Михаил хрюкнул.

– Мишель, у вас есть какая-то информация по этому поводу?

– Есть, – справилось со смехом высочество, – помните, на моей свадьбе вы сидели недалеко от него?

– И что, мало ли рядом с кем я сидел?

– Честно говоря, я уже забыл, по какому поводу ваша светлость изволила произнести слово «жопа». Но Константин Константинович был потрясен до глубины души… Он же поэт-романтик.

– Странно… Я вообще-то общался с поэтами, так у меня сложилось впечатление, что они других слов и вовсе не знают. Но тогда с такими убеждениями, как у Константина, воспитывать подрастающее поколение военных решительно невозможно! Ладно, это пусть величество думает, куда его деть.

Первым результатом деятельности ГКО стало то, что ко мне на прием набилась Милица Николаевна. Эта дама, дочь Николы и жена великого князя Павла, кроме увлечения спиритизмом обладала также умом и сообразительностью. При Николае она нагло лезла во все дыры, но буквально на следующий после воцарения Гоши день притихла и спряталась, как будто ее никогда и не было – даже у своей закадычной подруги Алисы не появлялась. А вот теперь ее снова в политику потянуло – интересно, с чего бы? Наверное, это из-за нового титула ее папаши. Я пару раз не уследил за речью, и теперь его даже в официальных бумагах иногда называли Николой Черногорским. Вообще-то я имел в виду его схожесть с такими персонажами нашего времени, как Михась Солнцевский или Витя Люберецкий, но тут пришлось сочинять, что оно сорвалось у меня с языка от большого уважения.

Я ждал начала беседы некоторой опаской, ибо Милица была известна как непревзойденный мастер слова – то есть она трещала даже не как сорока, а как первые образцы наших автоматов, еще до принятия мер по снижению скорострельности. Но тут вдруг я с удивлением услышал нормальную речь, причем ораторша даже пыталась делать паузы между предложениями! Видно было, каких усилий это ей стоило. Чтобы поощрить столь похвальное усердие, я прислушался. Оказалось, что дочка императора явилась просить за своего супруга, причем делала это либо с детской непосредственностью, либо, что тоже не исключалось, с большим умом… Надо будет Танечку попросить составить о ней мнение, подумал я.

– Ну сами посудите, Георгий Андреевич, что делать талантливому архитектору и художнику на посту генерал-инспектора инженерных войск? Не воровать же, тем более что весь Питер говорит, что при вас этого и нельзя. Он же совершенно не военный человек! Ошибется, а вы его… ой… э… не одобрите.

– Ой, не одобрю, – согласился я, – но вы продолжайте.

– Так неужели во всей империи нет поста, на котором вернейший слуга его величества и почитатель талантов вашей светлости не мог бы развернуться соответственно своим способностям? Вы только посмотрите на ужасный вид некоторых городов! Даже в Питере последнее время строят уродующие чудесный облик города здания – вы, наверное, не знаете, что тут на Охте вздумали возвести! Это же просто безвкусица…

Да, подумал я, действительно, почему бы и не завестись в России генеральному архитектору? А то мне уже пытались подсунуть на подпись какие-то планы застройки… Вот только заранее надо будет обеспокоится превентивными мерами – несколько секретарей от нас, тотальная прослушка всех помещений будущего ведомства… Потому как воровать тут при желании можно будет с неимоверным размахом.

– Замечательно, – прервал я даму, – действительно, такая должность России просто необходима, и Павел Николаевич несомненно станет ее украшением. В ближайшее же время я доложу свои соображения его величеству. У вас все?

– Ах, Георгий Андреевич, могу ли позволить себе обратиться к вам еще и с личной просьбой? Не могли бы вы передать наше с Павлом приглашение в гости вашей сотруднице, графине Князевой? Я уже давно мечтаю познакомиться с этой достойнейшей женщиной и, может быть, чем-то даже помочь ей в ее самоотверженных трудах по охране детства…

– А зачем так сложно? Татьяна Викторовна сейчас у себя в кабинете, а он тут же, только в центральном крыле. Прямо от меня и зайдите, графиня будет рада.

Быстро соображает, подумал я, проводив гостью. Михаил еще не успел толком ознакомиться с положением дел в инженерных войсках, а она уже на всякий случай убирает оттуда своего благоверного! Ну, Танечка, конечно, и ей найдет соответствующее применение.

А мне снова пора было заняться техникой – не лезущие ни в какие ворота потери «Бобиков» при штурмовке ПВО английской эскадры требовали осмысления. Итак, предположим, я вообще ничего не знаю про штурмовики, Ил-2 и Су-6 для меня просто буквы с цифрами. И мне нужен самолет поля боя – то есть предназначенный для подавления малоразмерных целей в условиях сильного зенитного противодействия – это когда по нему лупят из десятков, а то и сотен стволов. Первое, что можно сказать – бомбы для него дополнительная опция. С горизонта не прицелишься, а пикировать хорошо забронированный самолет не сможет. Вообще-то надо начинать с тактики применения… Наверное, так – на минимальной высоте, прячась за чем только можно, подлететь к месту применения, в темпе расстрелять цель и смыться. Начнет вертеться над целью, делать много заходов – никакая броня не спасет. Итак, нужно очень мощное оружие для стрельбы вперед. Пара, нет, тройка пушек, как минимум четыре крупнокалиберных пулемета и реактивные снаряды. Причем пушки лучше располагать на фюзеляже, иначе начнутся проблемы с точностью. Опять же нужен хороший обзор вниз – это что, получается, тут лучше двухмоторная схема? Выходит, так… Да, штурмовик же летает низко, в случае повреждения движка на вынужденную ему садиться только к противнику или в море, и парашют тут не поможет, то есть еще один аргумент за два мотора. И бензобак при такой компоновке проще сделать компактным и спрятать в самое защищенное место… Значит, решено – моторов два. Пушки в носу, пулеметы в центроплане. Да, но как раз такой самолет у меня уже есть, «Кошка» называется… Надо просто заменить ей однорядные звезды на двухрядные, упрочить силовой набор, еще сузить фюзеляж и забронировать уязвимые места. Ну и радикально довооружить, понятно… Скоро там Мосин сделает 23-мм пушку, торопить его или не надо? Подумаем. Что еще? Эти машины должны базироваться недалеко от передовой, чтобы иметь возможность быстро прилетать по заказам пехоты. То есть «Кошке» придется добавить еще и серьезную механизацию крыла для улучшения взлетно-посадочных качеств. Думаем дальше – торпедоносец, это такой же самолет или к нему дополнительные требования? Пожалуй, их нужно два – палубный и сухопутного базирования. Палубный – это та же «Кошка», она маленькая, а сухопутный попробуем сделать на базе более крупного и скоростного «Котенка». Ну и военный вариант «Кондора» – не как стратегический, а просто как тяжелый бомбардировщик. Плюс чуть доработать «Ишака» – и на ближайшие три года качественный состав нашей авиации можно считать определившимся. Вот и хорошо, потому как сегодня я ждал к обеду величество – как правило, если ему просто хотелось поговорить, так он приезжал сам.

Гоша выслушал мои рассуждения про ассортимент самолетов, задал несколько уточняющих вопросов и согласился, что вроде все правильно. Но вообще-то он немного за другим приехал…

– Слушай, – пояснил он, – не расскажешь мне о системах оружейной автоматики?

– Величество, ты случаем не переутомилось? Меня зовут Найденов, а не Федоров.

– Вот поэтому я к тебе и обращаюсь. Читал я федоровский труд, точнее, пытался читать. Скорее всего, как учебное пособие для конструктора он хорош, но мне-то нужно всего лишь быстро понять, о чем вообще идет речь! А в трех словах объяснить на пальцах работу любого механизма – это у тебя лучше всех получается.

– Ладно, попробую… Энергию выстрела можно использовать в двух видах – как отдачу и как давление газов в стволе. Вот, значит, первое разделение идет по этому признаку. Давай начнем с чистой газоотводной схемы. Как работает простая магазинная винтовка, представляешь? После выстрела стрелок сначала поворачивает рычаг, тем самым отцепляя затвор от ствола. Затем ведет его назад, взводя пружину и освобождая место под следующий патрон. Потом – вперед, тем самым проталкивая патрон в патронник, и наконец опять поворачивает, сцепляя этим затвор со стволом. Все, можно снова стрелять. А теперь представь себе, что мы просверлили примерно посередине ствола дырку и соединили ее с цилиндром, в котором ходит поршень со штоком. Выстрелили. Сначала все как в только что рассмотренном случае – затвор сцеплен со стволом. Летит, значит, себе пуля по стволу, летит и долетает до дырки. Как только пролетает, пороховые газы начинают толкать поршень в нашем цилиндре. Шток в начале своего движения поворачивает затвор, то есть отцепляет его от ствола, а потом тащит его назад. Хитрость тут в том, что поступательное движение штока преобразовать во вращательное затвора можно либо при помощи какого-нибудь механизма, то есть дополнительных деталей, либо за счет параноидально сложной формы самого затвора с канавками, как в «Калаше». Есть, правда, еще и клиновые затворы, то есть которые для сцепления со стволом не поворачиваются, а клинятся чем-нибудь выскочившим сбоку. Тоже механизм нужен… В общем, это не так просто сделать. И есть у этих схем врожденный недостаток – прыгающий туда-сюда поршень. Он ведь по определению находится не на оси ствола и, значит, своим трепыханьем сбивает прицел. Наш «НФ 1905» именно так устроен. Но пулемет тяжелый, и у него возмущающее действие поршня невелико. А у автомата – весьма заметно, ибо он в четыре раза легче.

– Пока все понятно, – кивнул Гоша, – давай дальше.

– А дальше у нас идут системы с использованием отдачи. Их несколько, и делятся они на те, у которых ствол закреплен жестко, и те, у которых он подвижный. Я бы даже сказал, дергающийся… В общем, при выстреле ствол с прицепленным к нему затвором едет назад. Дальше затвор отцепляется. Если это происходит в конечной точке, такая автоматика называется «с длинным ходом ствола», а если где-то по дороге – с коротким. Для пистолетов есть и совсем ублюдочная разновидность, у которой ствол еще и наклоняется задним концом вниз. Это позволяет сделать очень простой механизм зацепления, но ни о какой точности стрельбы тут речи не идет. А если ствол двигать строго параллельно самому себе, то получается пулемет «Максим» или пистолет «Маузер 96» – видал, сколько там деталей? В общем, чисто интуитивно не нравятся мне эти системы. Ствол – это все-таки не хер, чтобы им туда-сюда ерзать.

Ну вот, а еще есть системы с затвором разной степени свободности, у них ствол закреплен жестко. Самый простой вариант – наш автомат. Затвор вообще никак со стволом не сцепляется, он просто тяжелый. Стреляем, пуля летит вперед, затвор едет назад. Соотношение пройденных путей в первом приближении обратно соотношениям масс – пуля весом в пять грамм пролетает четыреста миллиметров ствола, а затвор весом в полкило за это время отъезжает на четыре миллиметра назад. На самом деле побольше, за счет трения пули о нарезы. Чем мощнее патрон, тем тяжелее у него пуля, то есть требуется более тяжелый затвор, да и доля сопротивления пули тоже растет. В результате такая схема нормально работает только на пистолетных патронах, а с более мощными начинается геморрой.

– Притормозить чем-нибудь затвор, трением, например, – предположил Гоша.

– Можно. Но ведь где трение, там и износ. Хотя в нашем «ПФ» именно так и сделано – затвор тормозится бронзовым башмаком, прижимаемым к нему давлением газов через отводной канал. Башмак легкосъемный и дешевый, в комплект входят сразу два запасных, заменить недолго. Но это у пистолета замена детальки через пятьсот выстрелов допустима, а у автомата или пехотного пулемета – нет. У авиационного, кстати, тоже ничего страшного – в четырехлинейном башмак меняют с каждым боекомплектом. Кроме простоты, у этой схемы есть и еще преимущество – уменьшенная отдача. Пуля летит вперед, затвор – назад, суммарный импульс оружия теоретически равен нулю. На практике, конечно, так не получается, но уменьшение есть, и заметное. Собственно, мы оттого и сделали таким авиационный пулемет, чтобы он фюзеляж «Бобика» не ломал отдачей. Какая тут еще тонкость, навскидку сказать можешь?

– А гильзу не разорвет, когда она своим задом из ствола высунется?

– Вот! Пистолетную – нет, а у более мощного патрона вполне может. Выход, кроме притормаживания затвора – кстати, не только трением, есть и инерционные механизмы – в том, чтобы донце гильзы делать помассивней. Грубо говоря, высовываться она должна как раз на длину своей сплошной части. А ее можно сделать и подлиннее, для авиационного пулемета мы приняли именно такой патрон. Понятно, лишний металл и трудоемкость – это не есть хорошо. Вот сейчас Мосин с Филатовым пытаются такой промежуточный патрон сделать под схему с полусвободным затвором. А Федоров классику с газоотводом и поворотным затвором вылизывает… Потом сравним и будем чесать репу, что лучше. Я так понимаю, ты захотел малость вникнуть в эту тему, чтобы хоть в общих чертах представлять себе, о чем собачится народ в спорах о перевооружении армии?

– Да, решил, что это достаточно важный вопрос. В авиации и в кораблях я что-то смылю, а тут был досадный пробел. В общем, спасибо за ликбез, пригодится. А то вчера наши реформаторы мне новость приподнесли – оказывается, у нас вопросами стрелкового вооружения занимается все то же ГАУ! На той неделе собираюсь доклад этого ведомства послушать. Не хочешь поучаствовать?

– Некогда. Разве только прямо тут это устроить…

– Ага, и с целью экономии времени сразу двумя этажами ниже. Действительно, надо будет господам и про такую возможность намекнуть, но чуть попозже. И вот у меня еще какая мыслишка завелась – а не выпустишь ли ты небольшую партию каких-нибудь малокалиберных и малогабаритных пистолетиков для чиновников? Тут на днях один из «Бульдога» застрелился, а это нехорошо. Во-первых, непатриотично, а во-вторых, результат получается уж больно некрасивый.

– Можно, только с ценой как быть – ты им дарить этот пистолет собираешься или они сами его будут покупать?