Глава 4
Лучше гор могут быть только… небоскребы
Оказавшись перед небоскребом, я крепко задумалась.
Подготовиться-то подготовилась. Но куда лезть? С какой стороны находится офис «Мирбах-унд-Пфайзер»? Гладкое полированное стекло напоминало зеркало комнаты, в которой меня допрашивали полицейские Измира. Принцип тот же. Люди, находящиеся внутри здания, видят все. Снаружи — ничего не разглядеть.
Сорок шестой этаж я, допустим, отсчитаю. Но какое из помещений принадлежит нужной мне фирме? Не разбивать же окна всех офисов на сорок шестом этаже!
* * *
Я попыталась вспомнить расположение вестибюля и внутренних коридоров, в которых находилась сегодня. Точка отсчета — двери лифта. Минут десять сосредоточенно прикидывала, глядя на башню. Наконец решила, что окна офиса «Мирбах-унд-Пфайзер» должны находиться с торца. Что ж, будет легче забираться. Нойе Майнцер-штрассе слишком оживленная улица. Чересчур много глаз.
Я обошла здание.
Здесь тихо, к тому же проулок между зданиями затеняет небоскреб, расположенный рядом. Карлик по сравнению с «Мэйн Тауэр». Размером всего лишь в половину дистанции до цели моего восхождения. Тут меня трудно обнаружить. Что ж, отлично!
Первые пять этажей «Мэйн Тауэр» — обычные. Круглая башня начинается выше. Немцы специально так сделали, чтобы не портить вид улицы. Может, в чем-то они и правы. Если не поднимать голову, то кажется, что рядом нет никаких небоскребов. Фасад этих пяти этажей выполнен из стекла, как и башня. Очень кстати. На малой высоте «обкатаю» технику, которую потом использую на круглой поверхности «стакана».
Желанные офисы находятся где-то на этой стороне. Точнее сказать не могу. Лучше пока не забивать голову. Доберусь туда — все станет ясно. Голова должна сейчас болеть о другом. Как бы не сорваться.
Вроде бы все. Пора начинать подъем.
Страшно… Знаю, что нужно идти, но не могу сделать первый шаг. Чем дольше меня будет грызть нерешительность, тем хуже. Перенервничать, а потом штурмовать двухсотметровую вертикаль — опасно. Станет на все наплевать. Риск не буду чувствовать. И тогда могу положиться на ненадежный зацеп или хлипкую страховку. Сорвусь. Мое тело, разбитое в лепешку, попадет во все газеты. Прославлюсь, но мне такой славы не требуется. Чтобы потом альпинисты вспоминали меня словами: «А, это та Овчинникова, которая свалилась с небоскреба в Германии?»
Надо идти! Все! Настроила себя!
Едва я дотронулась до молнии, чтобы расстегнуть сумку, как передо мной возник самый настоящий мальчиш-плохиш. На вид ему было лет тринадцать. Расплывшаяся талия и широкие, как у гиппопотама, бедра указывали на то, что мальчик обожает рестораны быстрого питания, вроде «Макдональдс».
В руках он держал фотоаппарат, через плечо перекинута сумка, ремешок которой отпущен полностью, но все равно сумка не висела свободно, а торчала в районе поясницы. Оглядев мои ноги, он присвистнул., уподобляясь развязным взрослым. Так бы и залепила ему пощечину. Видит бог, пацан бы вряд ли устоял. Но он больше не проявил ко мне интереса, отвернулся и принялся фотографировать «Мэйн Тауэр».
Я нетерпеливо вздохнула. Пришлось сделать вид, что тоже любуюсь зеркальной, почти идеальной, поверхностью башни.
Прошла минута, показавшаяся мне такой же долгой, как безвылазная неделя в архиве за переводом верительных грамот иностранных государей. Парень продолжал фотографировать небоскреб. Иногда оглядывался на меня, подмигивал, кривлялся и снова фотографировал. Когда же у него закончится пленка? Надеюсь, что скоро.
Напрасно надеялась. Пленка закончилась, и мальчиш-плохиш достал новую.
Тут я не выдержала:
— Слушай, ты, генетическое недоразумение! Уматывай отсюда!
— Это почему? — Его лицо попыталось вытянуться после моих слов.
— Потому что я так сказала!
— А кто ты такая? — спросил он с вызовом.
— Я — хозяйка этого переулка. Взимаю плату с тех, кто ходит здесь. А кто не нравится — вообще не пускаю.
— Такого не бывает. Тут все ходят… — На уголках его губ застыл желтый соус. — Постой! Я догадался! Ты — уличная женщина!
— Вот-вот. Сейчас позову сутенера, и он тебе задаст трепку!
— Не задаст! Я убегу!
— С твоими-то габаритами? Скорее, покатишься вниз по улице… Короче, давай, уматывай!
— Сейчас, уже побежал!
Почему-то именно сегодня я не могу никого убедить. Видимо, день такой. Неубедительный.
— Слушай, ты здесь все сфотографировал? Может, снимешь со стороны Нойе Майнцер-штрассе? Там вид роскошнее.
— Мне тут больше нравится, — ответил он. Не сомневаюсь, что сказал это из вредности.
— Если не уйдешь, я пожалуюсь твоим родителям, что ты заглядывал в окна стриптиз-клуба!
— Тут нет стриптиз-клубов. Я искал.
Я нервно выдохнула:
— Значит, не уйдешь?
— Черта с два!
— Ладно.
Я со злостью расстегнула сумку. Достала страховочный ремень и защелкнула его на поясе, крепко затянув лямки на бедрах. Пристегнула закладки-«стопперы», собранные на двух карабинах, прицепила молоток в петле из репшнура и мешочек с магнезией.
Подросток остолбенел, глядя на меня. Превратился в маленький холм посреди тротуара.
— Ты чего удумала? — со страхом спросил он.
Я не ответила. Какая разница — будет он наблюдать за мной или нет, когда я полезу на башню? В любом случае соберется толпа.
В маленький кармашек опустила «скайхук». После этого села на тротуар.
Разинув рот, парень смотрел, как я стащила кроссовки и натянула скальные туфли. Верхняя часть туфель из замши. Подошва очень тонкая, внутри — около миллиметра (чтобы не терять чувствительность), а ближе к носку — четыре миллиметра. Туфли идеально держат на зацепах даже шириной в несколько миллиметров. Такое вот чудо изготавливают в двадцать первом веке.
Я старательно зашнуровала туфли и встала. Снятые кроссовки положила в сумку, которую поставила в тень возле стены. Надеюсь, дождется моего возвращения. После этого, позвякивая амуницией на поясе, прошла мимо подростка, не сводившего с меня глаз. Возле уходящего вверх стеклянного фасада остановилась и, разглядывая «зеркало», затянула волосы в конский хвост резинкой. Чтобы не мешали.
— Эй! — окликнул толстый паренек. — Не делай этого!
Не делай! Если бы все можно было изменить одним этим окриком! С радостью бы согласилась.
Я поставила правую ногу на мраморный карниз, расположенный на уровне коленей. Кончиками пальцев левой руки зацепилась за вертикальную щель между двумя рамами. Поставила на карниз левую ногу. Вроде стою, равновесие держу. Вскинула правую руку с «небесным крюком» и зацепилась за верх оконной рамы. Отличный, крепкий зацеп. Крюк не соскочит.
Подтянулась. Просунула носок скальной туфли в вертикальную щель между рамами. Попробовала, как держит. Не соскальзывает, очень хорошо. После этого освободила левую руку, сделала перехват. Вот я уже в метре над землей.
Поначалу получалось не очень быстро. Все-таки поверхность непривычная. Техника постановки ног и зацепов здесь своеобразная. Первые пять этажей решила пройти без страховки — чтобы побыстрее. Если сорвусь, все равно веревка не спасет — слишком низко. А вот как закончатся пять этажей основания, когда перейду на круглую башню, тогда и начну закладывать «стопперы».
Я не смотрела, что там за окнами. В некоторых еще горел свет, но совершенно непреднамеренно я попала на полосу из темных окон. Это к лучшему. Позднее обнаружат меня. Позднее вызовут полицию. А что вызовут — я не сомневалась. Известно, что немцы любят порядок. А женщина на стене высотного здания — это непорядок. Это вызов привычному жизненному укладу бюргера.
Где-то на уровне четвертого этажа позволила себе глянуть вниз. Не ради впечатлений, а чтобы оценить пройденный путь. Увидела не прямоугольники оконных рам и уступы между ними, а толстого мальчика с фотоаппаратом, задравшего голову и наблюдавшего за мной. Теперь он был таким маленьким, что я могла закрыть его ладонью.
Ладно. На меня еще будет устремлено много глаз. Не следует обращать внимания.
Еще пара перехватов — и я оказалась на небольшом карнизе пятого этажа. Дальше начинался собственно небоскреб.
Отсюда уже улица казалась полоской, а автомобили — детскими игрушками. Прохладный ветер трепал волосы. Дальше ветер будет пытаться сорвать меня с зацепов. Нужно быть очень осторожной. Пройденные пять этажей только вступление перед длинной композицией под названием «Соло Алены на стеклянной башне». Самое трудное еще предстоит.
Вершина «Мэйн Тауэр» не стала ближе, башня незыблемо возносилась в небеса, как будто насмехаясь над моими попытками покорить ее. Еще посмотрим, кто кого. Не воображай о себе много, каланча стеклянная!
И я полезла дальше.
Метра четыре тянулись решетки кондиционеров. По ним было удобно карабкаться. Щели между металлическими пластинами широкие, пальцы пролезали свободно. К сожалению, это длилось недолго. Пошли вычурные изогнутые окна. Гладкие, скользкие, с узкими зазорами в стальных рамах. Пальцы с трудом находили зацепы, а ступни — точку опоры. Хорошо, что на мне чудесные скальные туфли «Майстрэл», а в руке — «небесный крюк».
Не знаю, сколько прошла, но устала неимоверно. Пальцы ломило от напряжения. Я вставила в щель закладку и пристегнулась к ней. Это позволило освободить руки. Можно постоять, дать отдых пальцам и мышцам.
Ветер усиливался, выгибая дугой страховочную веревку. Пока он не отдирал меня от вертикали, но неизвестно, что будет дальше. Надеюсь на лучшее.
С каждым пройденным метром все более захватывающей делалась картина городских кварталов. У немцев все продумано. Даже деревья на улицах имеют ровно столько зелени, сколько положено по строительному проекту…
Кажется, отдохнула. Пора двигаться.
Еще одна трудность состояла в том, что приходилось считать каждый пройденный этаж. Когда прижимаешься к «стене», окна вверху и внизу сливаются в бесконечность. Такие же, наверное, ощущения испытывает таракан на кафельной плитке. Нужно считать каждое окно. Не дай бог собьюсь! Этапы подъема я отмечала на внутренней стороне левого запястья шариковой ручкой. Этаж — короткая линия, десять — жирная черта.
После метров тридцати вертикали установилась необходимая техника. Окна-то — словно однояйцевые близнецы. Я поняла, в каком месте цепляться, куда ставить носок, где может соскользнуть «небесный крюк», в какой момент следует подтянуться, чтобы не потерять равновесие.
Где-то на высоте двенадцатого этажа я услышала звонок сотового. Звонил мой телефон!
Бейкер? Скорее всего… Никто, кроме него, не знает номер. Почему бы не поговорить с ним? Тогда, возможно, и на «Мэйн Тауэр» не придется карабкаться.
Я как следует закрепилась и вытащила трубку. Только бы не уронить! Кончиком носа ткнула в кнопку соединения:
— Я слушаю!
— Это ты, Баль? Где мой Лешенька?
Кого я меньше всего ожидала услышать, так это Лехину маму!
— Где мой Лешенька, мерзавка?! Он сказал, что поехал к тебе!
Вот так всегда. Чуть Овчинников загуляет, его мамаша звонит мне. Обычно я ни при чем. Черт его знает, где Леха слоняется по ночам… Но сейчас — виновата. Из-за меня Леха попал в беду. Только момент для объяснений совсем неудачный.
— Откуда вы узнали этот номер? — спросила я.
— На работу тебе позвонила… Где мой Лешенька? — кричала она. — Куда подевала?
— Послушайте…
— Это ты его развратила! После женитьбы на тебе он стал много пить, шляться по ночам!
— Это неправда!
— Да как ты смеешь перечить, Баль? Что у тебя там в трубке воет?!
— Это ветер.
— Ветер? Где ты сейчас, а ну говори немедленно!
— Я на стене небоскреба в Германии, пытаюсь забраться в одну из фирм, а вы меня отвлекаете.
— Я тебе космы повыдергаю за твои шуточки, Баль!
— Извините, мне некогда. — Я ткнула кончиком носа в кнопку «отбой». Нет бесполезнее занятия, чем разговаривать с Лехиной мамой. Особенно когда у тебя под ногами пятьдесят метров пустоты
Минуту не двигалась, приходя в себя после этого разговора. Несколько раз глубоко вдохнула и двинулась дальше.
После пятнадцатого этажа пришла к выводу, что на небоскреб карабкаться легче, чем на скалу. Только со страховкой беда, а так… Скала непредсказуема. Может раскрошиться опорный камень, может трещина разрушиться… производители стекол и оконной арматуры дают гарантию качества. Лучшего и придумать нельзя. Все равно, что лезть по склону и видеть возле каждой трещинки надпись: «Трещина скальная обыкновенная. Гарантия пять лет! Сертификат соответствия международным стандартам. Пальцы не совать. Забивать крюки только третьего размера».
Дома подо мной все меньше, а высота — все круче. Адреналин гулял по телу волнами, но я старалась не смотреть вниз. Бездна высоты так и манила совершить недолгий, но впечатляющий полет. Как-нибудь в другой раз. С парашютом за плечами. Нужно спешить. Вечер наступает, скоро станет темно.
В крестообразную щель между рамами я вставила «стоппер». К его петле прицепила карабин. На него «швейцарским проводником» привязала веревку. После каждых двадцати метров я подтягиваю «стоппер». Вверх он вынимается легко, а вот если усилие приложить вниз, то застрянет в щели и его не сдвинешь с места.
После установки закладки прошла метров десять. Подняла правую руку, собираясь зацепиться «скайхуком» за горизонтальную щель рамы. Взгляд случайно скользнул сквозь стекло.
Надо же — офис какой-то фирмы. Собственно, тут все здание — сплошные офисы. За плоским монитором сидел человек лет сорока — лысоватый, почти без подбородка. На экран компьютера он не смотрел. Он смотрел на меня.
Мое появление стало для него неожиданным. Я поняла это по выпученным глазам и напряженной позе.
Человек закричал. Истеричный крик его прорвался даже сквозь тройной стеклопакет.
Я испугалась, наверное, больше него и тоже заверещала. Секундной потери концентрации оказалось достаточно. Правая нога соскочила с опоры. Пальцы левой руки не смогли удержать вес всего тела. И заскользили вниз.
Второпях я вскинула крюк, но не достала до верха оконной рамы, за который обычно цеплялась. Клюв «скайхука» ударился о стекло и с мерзким скрежетом заскользил вниз, прочерчивая полосу. А вместе с ним вниз заскользила и я…
Божечки!
Один только носок левой ноги касался «стены», тело же опрокидывалось в бездну.
У-уххх!!
Хотела полетать? На, Алена, получи!
Свист ветра в ушах.
В груди все замерло. В ней внезапно родилась маленькая черная дыра, стремительно засасывающая внутренности.
Честно скажу, до этого момента не срывалась ни разу. На тренировках срыв отрабатывали, но там, во-первых, высота небольшая, а во-вторых, страхует партнер. Не так страшно, как сейчас…
Окна проносились мимо сплошной чередой. Собранные в хвост волосы расплелись и залепили лицо.
Рывок!
Веревка остановила падение и погасила удар, растянувшись. Потому и динамическая. Капроновые волокна, из которых она изготовлена, имеют такое свойство. На статической веревке страховочным поясом можно и позвоночник сломать. Веревки советских времен с металлизированной внешней оболочкой — настоящие палачи. Слышала, что люди, страхованные ими, после срывов оказывались в инвалидных колясках до конца дней. А динамическая веревка не допускает подобных изуверств.
Падение завершилось метрах в трех от поверхности «стены». Меня потащило вверх и к стеклянной плоскости.
Вот этого не надо!
— Не-еет!!
Я выставила вперед руки-ноги — чтобы смягчить удар.
Меня шмякнуло весьма впечатляюще. В коленях хрустнуло. Правое пронзила острая боль. В ладони, которыми я пыталась погасить удар, словно впились тысячи иголок, и они мигом потеряли чувствительность. Превратились в две бесполезные деревянные лопатки. Еще припечаталась лбом и едва зубы не оставила на стекле. В общем, здорово «пришвартовалась».
Крюк вывалился из пальцев. Я вскинула одеревеневшую руку, но «скайхук» насмешливо перепрыгнул через нее и черной летучей мышью стремительно улетел вниз.
На этом бедствия не закончились.
Меня потащило в сторону. Маятниковое раскачивание.
Несколько окон одного этажа пронеслись мимо меня. Я пыталась остановить движение, зацепившись за что-нибудь. Но пальцы лишь скользили по стеклу, оставляя кожу на стальных рамах.
Только бы выдержал «стоппер»! Только бы не выскочил от этих рывков.
Наверное, с тринадцатой попытки пальцы поймали зацеп. Меня бросило на окно. Со всем возможным проворством, я поймала щель между рамами.
Только бы не слететь!
Кажется, кошмар закончился. Я скользнула взглядом по веревке. Она уходила влево-вверх. Отнесло же меня! Ничего, вернусь.
За окном, к которому я «причалила», горел свет. Невольно повернула голову.
Перед глазами предстал огромный, богато обставленный банкетный зал со множеством людей в смокингах и дорогих модельных платьях от Кардена и Версачи. Все, как один, смотрели на меня.
Кто-то собирался выпить шампанское, но забыл о своем намерении. Кто-то беспокойно оглядывался на остальных. На сцене один из музыкантов уронил контрабас. Вот бестолковый высший свет! Женщина за окном их в ступор приводит!
Я вымученно улыбнулась и помахала обществу, вызвав этим бурю непонятного восторга. Не знаю, чем там закончилось веселье, потому что быстренько перебралась левее, строго под свой «стоппер», к которому тянулась веревка.
Подняться до закладки не составило проблем. Орудуя зажимом и упираясь пятками в стеклянную стену, я преодолела двадцать метров меньше чем за минуту.
Так, не сбилась ли я со счета?
Проверила свою «записную книжку» — левое запястье. Каждую закладку я отмечала крестиком. Последний стоит на двадцать втором этаже. Что же, будем считать дальше. И ради всего святого, Алена! Веди себя осторожнее! Не гляди по сторонам. А то до заветного сорок шестого этажа не доберешься и к утру.
Сжав зубы, я полезла вверх, повторяя пройденный путь.
* * *
Без «небесного крюка» поломалась уже наработанная техника подъема. Пришлось на ходу придумывать новую. Продвижение сильно замедлилось, но не остановилось. Я упрямо ползла вверх, перекладывала страховку и снова ползла.
Сделалось темно. Потеющие пальцы то и дело соскальзывали с зацепов, приходилось периодически окунать их в мешочек с магнезией.
Когда находилась на сороковом этаже, снизу донесся рев полицейских машин. Как пить дать — за мной приехали, голубчики! Нужно поторапливаться. Сколько-то времени им потребуется, чтобы разобраться в моих намерениях. Пусть примут меня за городскую скалолазку, штурмующую небоскребы. Наверняка будут ждать на крыше, но мне-то нужен сорок шестой этаж!
Время…
Его никогда не бывает много. Почему-то в последние дни мне всегда его катастрофически не хватает.
На сорок третьем этаже вдруг отказала правая нога — пальцы на ней свело судорогой. Черт! Не вовремя!
Я не стала закладывать «стоппер». Просто постояла минуту не двигаясь.
Отпустило. Полезла дальше.
Привычные движения замедлились. Потерялась та отточенность, свежесть, которые присутствовали с самого начала… Оно и понятно — ползу по этой башне битый час! Целый час на ветру. На всем пути не встретилось ни одной нормальной зацепки, ни площадки крошечной, чтобы дать отдых ступням! Каждую секунду в напряжении! Если, не дай бог, тьфу-тьфу-тьфу, сорвусь — вернуться уже не удастся. Сил нет…
С этими мыслями добралась до сорок шестого этажа.
Я не могла в это поверить. Он! Заветная мечта последних четырех часов, Святой Грааль моих стремлений.
Я посмотрела сквозь стекло, но ничего не видела. Свет нигде не горел. Солнце уже скрылось за горизонтом, опустилась вечерняя темнота. Туда я забрела или не туда? Не ошиблась ли в расчетах?
Проверила по отметкам на запястье. Нет, вроде все сходится. Сорок шестой.
Ваш выход, фрау Овчинникова!
Право, мне как-то неловко!
Нет, уважаемая, не скромничайте! Просим-просим!
Мой выход? О'кей!
Я размахнулась и влепила молотком по окну. Первый слой стеклопакета взорвался, осыпав меня осколками. Едва успела убрать лицо. Большая часть ошметков посыпалась вниз. Тяжелая головка молотка задела и второе стекло, но лишь расколола его.
Хороший молоток. Нужно будет поблагодарить Вайденхофа. Пускай старик порадуется… Ну не старик он, конечно, просто больной человек. Все равно ему будет приятно.
И я с усердием принялась крушить один из символов мирового капитализма. Геннадий Зюганов пожал бы мне руку.
Через пять минут прорубила приличное отверстие, чтобы можно было пролезть в помещение. Это я и сделала. Смотала веревку со «стоппером» и только после этого огляделась. Не ошиблась в расчетах?
Я даже выглянула из разбитого окна, пытаясь определиться местоположением.
Не знаю… Такое впечатление, словно не туда забралась.
Внизу царило необычайное оживление: шум людей, рев сирен… Только мне сейчас не до этого.
Не знаю, как вам это описать. Да, собственно, и описывать нечего. Я оказалась в совершенно пустом зале длиной метров пятьдесят. Голые стены и потолок, никакой мебели, столов, компьютеров. Только пара громадных мусорных корзин с «лапшой» разрубленных в уничтожителе документов да еще гигантская карта во всю стену. Нет, определенно, я ошиблась окном.
Приблизилась к стене. Во мраке трудно разобрать, но, кажется, это карта Европы. Погладила пальцами глянцевую поверхность. Бумага исколота мелкими дырочками. Больше всего их на темных контурах Германии и Франции.
Странно. Если я ошиблась офисом, то почему эти двустворчатые двери так походили на те, которые охраняла секретарша?
Решительно не помню, что находилось в офисе, когда из него выскочил клерк в очках. Вместо того чтобы разыгрывать из себя богатую дурочку, нужно было смотреть во все глаза.
Подошла к двойным створкам. Толкнула их — заперто.
Возле петель между косяком и дверным полотном обнаружила щель — не толще листа бумаги. Сквозь нее сочился красный свет аварийного освещения. Попыталась заглянуть туда.
Сразу узнала табличку, часть которой мне открылась. Та самая, что я видела в вестибюле. «Мирбах-унд-Пфайзер»
Значит, я на месте! Почему же так пусто вокруг?
Несколько раз мне приходили в голову мысли, что «Мирбах-унд-Пфайзер» — подставная фирма. Но чтобы настолько!
Офис покинут совсем недавно. Быть может, вчера или даже сегодня утром. Определенно, фирма функционировала до сего момента и, более того, занималась обширной деятельностью, охватывающей половину Европы. Что же они делали?
Выполняли какую-то задачу. Когда она была решена, фирму ликвидировали. Не сомневаюсь, что секретарша не пустила бы внутрь не только меня, но даже полицейских с ордером на обыск.
Они связаны. Бейкер и эта фирма.
Организация.
Они нашли то, что искали. Я чувствовала это по торопливости, с которой «Мирбах-унд-Пфайзер» закрылись.
Что же они искали? Фамильные ценности барона фон Хааса? Ради пары стекляшек обшарили всю Германию и Францию? Вряд ли, что-то не верю. При желании они этого фон Хааса могли с потрохами купить…
* * *
Требовательный стук в дверь заставил меня подпрыгнуть от неожиданности.
— Немедленно откройте! — раздалось из-за створок. — Это полиция!
Полиция? Почему так рано?
Неужели я зря проделала этот труднейший подъем? Неужели и здесь не найду ниточку, которая выведет на след Бейкера?
Карта!
Но какой в ней прок? Если проверять каждую отметку, то на путешествия по Европе я потрачу остаток жизни.
Стук в дверь усилился.
— Откройте!
Как я им открою? У меня и ключей-то нет!
Я бегом бросилась к корзинам с остатками документов. Окунула руки в белую шуршащую лапшу. Забрать бы все с собой! Я бы потом склеила, попыталась прочитать хотя бы эти обрезки!
Дверь потряс удар. Ее выламывали. У меня совсем нет времени.
Как я заберу такую гору? Во что?
В белой лапше мелькнула пара темных лоскутов. Я выудила две полоски, почему-то оказавшиеся короткими.
Разрезанная фотография «Полароида»!
Кто-то засунул ее в уничтожитель по небрежности. Или из-за спешки. Видимо, не сомневался, что она не даст информации исследователям мусора вроде меня.
После второго удара дверь поддалась.
Я отчаянно искала другие лоскутки фотографии. У меня уже четыре. Наверное, должны быть еще Но больше не попадалось.
Может, в другой корзине?
Створки дверей с треском распахнулись. Помещение офиса озарил красный свет из вестибюля. Три темные фигуры в фуражках ворвались в проем.
Все!
Я бросилась к окну.
— Не двигайтесь, или будем стрелять! — закричали полицейские.
— Невиноватая я! — был мой ответ.
Ударом вогнала «стоппер» в крепкие на вид пазы между рамами и прыгнула в разбитое окно навстречу пустоте.
Зажим со свистом заскользил по веревке, меня понесло вниз.
Я притормозила, хотя резко притормаживать нельзя. Полицейским понадобится лишь несколько секунд, чтобы добраться до окна.
Конец веревке!
Загнала еще одну закладку, дернула один из концов капронового шнура. Есть, распустила узел!
Веревка длинным угрем свалилась мне на голову. Я быстро расправила ее и бросила вниз. Только тогда из разбитого окна осторожно высунулись головы блюстителей порядка. Медленные вы какие-то, ребята. И высоты, кажется, боитесь.
— Эй, ты! — закричал один из них. — С ума сошла? Оставайся на месте, мы тебя как-нибудь снимем!
Они меня как-нибудь снимут! Вот шутники!
Мигом завязала узел на новой закладке (другие еще позвякивают на поясе, до низа должно хватить) и снова прыгнула, навстречу россыпи уличных огней. Ветер свистел в ушах, я задержала дыхание. Когда закончилась и эта веревка, а ступни ударились о выступ, за спиной послышался стрекот. Я оглянулась.
Над крышей соседнего небоскреба метрах в ста за моей спиной висел вертолет. Маленький, темный, с прожектором, луч которого карабкался по стеклянной стене «Мэйн Тауэр» метрах в десяти правее меня. Наверное, пытался нащупать возмутительницу спокойствия.
Мне только вертолетов здесь не хватает!
Я снова распустила веревку. В тот момент, когда собралась прыгать, белое пятно луча поймало меня. На стекле в ослепительном круге отразилась моя тень. Впечатление такое, будто тебя собирается похитить корабль пришельцев.
Вряд ли луч прожектора угонится за мной.
Снова контролируемое падение.
Этажи мелькали, словно окна электрички, проносящейся мимо перрона.
Окна, на которых я зацепилась, озарились светом изнутри. Я обнаружила, что нахожусь над потолком, а в офис вбегают франкфуртские полицейские, грозно потрясая оружием. Интересно, они спускались на лифте или по лестнице?
Вертолет стрекотал где-то над ухом. Звук усилился. Найдутся ли смельчаки, которые попробуют схватить меня?
Я снова полетела вниз.
Каждый раз, прыгая в темноту, с трепетом чувствовала, как замирает сердце. Ох, адреналину я сегодня нахваталась! На всю неделю хватит!
Быстрее. Еще не все потеряно. Вряд ли они оцепили здание полностью. Я все-таки не банк граблю. Так, слегка покрушила окна, влезла в пустой офис…
Из-за спешки плохо поставила закладку. Поняла это, когда уже полетела по веревке вниз и сделать ничего было нельзя.
Вот она спешка!
Черт!
«Стоппер» сорвался. Вместе с привязанной к нему веревкой. Похожий на увесистую гайку, он падал прямо на голову. Безобразие! Я же без каски!
Впрочем, все это ерунда. Я тоже падала.
Черт! Черт!
Я ничего не успела сообразить. Даже испугаться не успела. Ступни больно ударились о неведомый выступ, ноги провалились в какую-то щель, и я шлепнулась на мягкое место.
— Ой!
С удивлением обнаружила, что застряла в выдвинутом окне, которое открыл один из полицейских. Не знаю, на что он надеялся. Может, схватить меня удумал?
Окна на «Мэйн Тауэр» вообще очень оригинальные. Они открываются параллельно стене — как бы выдвигаются наподобие ящика комода. Вот в «такой ящик» я и попала. Ноги провалились внутрь помещения, но бедра застряли на улице.
Полицейский не ожидал, что рыбка легко угодит в расставленные сети, — он споткнулся, спеша ко мне, и упал.
Пока я растерянно взирала на него, «стоппер» угодил точнехонько мне в макушку.
— Ох… — Так хотелось употребить все те выражения, которые я слышала от инструкторов, комментировавших мои ошибки. Но сил хватило только на сдавленный стон, да слезы сами собой проступили в уголках глаз.
— Я тебя поймал, альпинистка! — воскликнул полицейский, поднимаясь.
— Не альпинистка, а скалолазка, — автоматически поправила я, подтягивая веревку с привязанным на конце «стоппером». Железяка паршивая!
— А в чем разница? — удивленно спросил он и проворно схватил меня за ногу.
— В том… в том… — Я отпихивала его второй ногой и наконец сумела опрокинуть на пол. — В том, что не каждый немец охотник!
«Стоппер» с привязанным концом оказался у меня в руках. Полицейскому мешал кругленький живот, однако он упрямо поднимался. В его глазах читалась решимость. Теперь, если схватит меня, то на сто процентов не отпустит!
Поздно, батенька!
Я вытащила ноги из оконного проема, вставила закладку и… только меня и видели!
Спуск напоминал сумасшедший бессмысленный экстрим, который снимают для рейтинговых телевизионных программ. В роли добровольной участницы — Алена Овчинникова, Россия! Сколько этот экстрим продолжался — даже сказать не могу. Но вот наконец я и на крыше пятого этажа.
Какое наслаждение ощутить под ногами твердую поверхность! Пусть предстоит еще пять этажей спуска, но я уже чувствовала себя на земле. Теперь бы только не попасть в руки полиции.
Вертолет куда-то подевался, и это мне не нравилось. Ну да бог с ним.
В переулке, откуда я начала подъем, немноголюдно. Кажется, полицейских нет. Наверняка все они в здании.
Пухлый мальчик с фотоаппаратом, любитель гамбургеров и стриптиза, стоял на том самом месте, где я его оставила, и, задрав голову, продолжал следить за мной.
Спуск с пятого этажа прошел без сучка без задоринки. Длины веревки хватило, чтобы добраться до земли.
Когда ступни, обутые в скальные туфли, коснулись асфальта, я едва не упала. Настолько устала, что ноги не держали.
Люди смотрели на меня, словно на восставшую из мертвых, спустившуюся с крыши «Мэйн Тауэр», чтобы объявить о грядущем обвале цен на акции компании «Байер». Мой старый знакомый с фотоаппаратом приблизился ко мне. Я устало подняла на него глаза.
В его руках была моя сумка.
— Вот, — сказал он. — Я сохранил ее для тебя. Бродяги пытались стащить, но я не позволил.
— Спасибо… — Губы не слушались. Они онемели и потрескались от ветра.
Я спешно скрутила веревку. Нет времени на аккуратность. Стянула скальные туфли и обула кроссовки. Застегнула сумку.
Теперь бегом подальше отсюда. Пока не очухались полицейские.
Сделала шаг, но мальчик преградил дорогу.
— Я хочу научиться так же, — сказал он.
В его глазах читалось изумление. Даже не в глазах, а намного глубже. Я, наверное, так же смотрела на альпиниста Малиновского, когда тот спустился с семитысячника на Памире. Если у человека такой взгляд, это значит, что в нем произошел крутой переворот.
Я потрепала волосы паренька.
— Запишись в любую спортивную секцию. У тебя обязательно получится. А сейчас — извини… — И ноги понесли меня прочь от «Мэйн Тауэра».
* * *
Только проехав три-четыре квартала и остановившись возле темной витрины бакалейного магазина, я смогла расслабиться. Закрыла глаза и минуты четыре восстанавливала дыхание. Сердце продолжало колотиться в груди. Икры сводила судорога. Я все еще представляла, как цепляюсь за узкую щель, нащупываю ногами точку опоры. Стеклянная стена без конца и края стояла перед глазами. Руки-ноги ломило, болели травмированные колени. На макушке выступила кровь. Это мне «стоппер» удружил.
Я приложила к ране холодную головку молотка. Ох и досталось мне! Расскажу в архиве — не поверят. Да есть ли вообще в мире здравомыслящий человек, который поверит в мои приключения?
А каков результат?
Результат — полный, абсолютный ноль! Круглый до невозможности! Дырка от баранки! Я ничего не узнала в офисе «Мирбах-унд-Пфайзер»! Ничего, кроме того, что прибыла слишком поздно. Фирма исчезла в неизвестном направлении. Конечно, завтра буду выяснять, куда она скрылась. Только вряд ли это что-нибудь даст. Пустая трата драгоценного времени.
Ее сотрудники проделали огромную работу, судя по карте Европы, истыканной иголками. Что же они искали?
Я достала из кармана добытые с таким трудом обрывки фотографии.
Посмотрим, стоят ли они стольких мучений или боженька потешается надо мной там, на небесах.
Включила осветитель в салоне и взглянула на трофеи.
Трудно понять что-либо. Лоскуты чересчур узкие, ничего не разобрать. Их нужно склеить.
Я покопалась в своей сумке, затем в багажнике. В инструментах отыскала моток изоляционной ленты. Жаль, что не скотч.
Три обрывка совпали. Получилась половина фотографии…
На темном бархатном полотне ярко выделялся кусок красного камня.
Я немного растерялась. Передо мной как будто человеческий орган, только что изъятый хирургом из живота пациента. Цвет был неправдоподобно сочным. Что это за камень такой?
Хорошо бы исследовать фотографию с лупой. А еще лучше — показать ее какому-нибудь геологу.
Четвертый лоскуток не подходил никуда. Вот безобразие! Наверное, пропущен фрагмент. Я второпях не нашла его в ворохе изрезанной бумаги. Жаль.
Снова посмотрела на снимок. Красный цвет заворожил, кружил голову… Веки сделались тяжелыми, словно на них повесили пудовые гири.
Через мгновение я спала.
В голове мелькали аэропорт Мюнхена, замок Вайденхоф, небоскребы Франкфурта, среди которых особенно выделялась стеклянная башня «Мэйн Тауэр». Сколько событий… Несбывшихся надежд… А время неумолимо…
