Глава тридцать третья

Вскоре вернулся профессор. Плотно закрыл за собой дверь и тоже придвинул стул к чайному столику.

— Уф! Почти всю ночь на ногах, забегался. Своих именитых лаборантов загрузил по максимуму, так что подслушать они нас не могут никак.

— Так все серьезно? — насторожился Тантоитан.

— Серьезней некуда, — признался ученый. — Я только что проверил: самопроизвольный сбой в программах даже в теории невозможен. То есть уже сразу могу утверждать: налицо явная диверсия или саботаж.

— Так чего тут раздумывать? — нахмурился Капочи. Веселость с него сдуло как дуновением ветра. — Всех немедленно допрашиваем под домутилом, и через час-полтора виновник станет известен.

Сартре скривился, словно надкусил лимон:

— Да вроде как люди все многократно проверенные, честные. И самое главное, как гении — весьма и весьма ранимые душевно. Вести такими методами допрос — так я вообще без помощников останусь.

— Полный абсурд! — возразил Капочи. — Они сами после пяти минут беседы со мной добровольно согласятся на введение домутила. Кстати, насколько они осведомлены о сути здесь производимых действий? Нам только утечки о блокировке в большой мир не хватает.

— К счастью, все процессы и окончательные цели известны только мне. Под моим контролем и полное программирование уникального центра. Так что помощники знают только одно: здесь проходят и будут проходить омоложение наиболее важные фигуры нашей империи. Ни о какой ИПФС или блокировке они и духом не ведают.

— Но как тогда могли вредить этой ночью?

— Без всяких затей достаточно слегка сбить регулировку системы жизнеобеспечения. При явной и пристяжной недвижимости это может привести к очень негативным изменениям в организме и сорвать всю операцию по установке блокировки. В самом худшем случае вообще сделать человека неполноценным.

Тантоитан непроизвольно вздрогнул:

— Так я мог вообще не проснуться?

— Как видишь, с тобой все в порядке.

— А головная боль?!

— Со временем все пройдет. Все-таки параметры завершения у тебя почти в норме.

— То есть задумка злоумышленника не удалась? — уточнил Серджио.

— Можно и так сказать. — Ученый скорбно вздохнул и продолжил откровенничать: — Но виной этому не отменная работа остальных систем устройства, а укоренившийся в теле Танти процесс физической саморегуляции. Он каждые пять минут запускал самостоятельно волну прокачки всех мышц и мускульных сокращений. В противном случае… — Он печально понурил голову. — Меня бы ждала пожизненная каторга.

Что-то примерное и случилось бы, останься жених Патрисии Ремминг неполноценным дебилом или превратившись в хладный труп. Так что ситуация выглядела более чем серьезной. Если это не банальная ошибка или сбой испорченного оборудования, а саботаж, то… Да в любом из этих случаев карьера, да и сама жизнь ученого пошла бы насмарку. А в таких случаях командир дивизиона не колебался:

— Помощники не могут сбежать?

— Исключено! Выход из подвалов охраняют твои люди.

— Тогда немедленно созови всех четверых сюда. — Не переставая говорить, Серджио встал и метнулся к шкафу с одеждой. Молниеносно оделся, достал оба парализатора, проверил их на готовность и один передал Парадорскому. Второй положил рядом с собой на стол и накрыл пледом. — Допустим, под предлогом чаепития. Или, еще лучше, я притворюсь, что мне плохо. Пусть бегут все дружно оказывать мне помощь. А уж мы с Танти с ними в любом случае справимся.

— А если пострадают невиновные? — сомневался ученый.

— В подобных операциях мы сбоев не даем, — многозначительно похвастался полковник. — Майор, ты готов?

— С момента, как проснулся, господин полковник, — угрюмо ответил Танти, прикрывая пледом свой парализатор, лежащий у него на коленях. — Пусть только выясним, кто это!

— Тогда приступим.

Скорбно вздыхая и собрав свою волю в кулак, Сартре двинулся к двери, немного постоял возле нее, а потом резко раскрыл и выкрикнул:

— Полковнику плохо! Все немедленно сюда! И прихватите комплект реанимации!

Если бы стало плохо майору, наверняка бы злоумышленник запаниковал и мог бы натворить глупостей. А так четыре помощника вскоре вбежали в комнату со средствами скорой помощи. Но там их встречал Капочи в полном здравии и сознании и без лишних грубостей выстраивал прямо под стенкой. Затем встал чуть ближе к двери, контролируя выход, стараясь не перекрывать обстрел для Парадорского, и начал словесную обработку:

— Империя в опасности! На носу война! Но с этими трудностями наш император и доблестная армия справятся. А вот всё ли вы готовы сделать для своей империи?

Все четверо как-то неуверенно кивнули.

— Значит, вы прекрасно понимаете, что для проявления лояльности порой следует добровольно идти на ущемление собственной свободы, на усмирение своей гордыни. Тем более что вы люди талантливые и гениальные, и вам лучше всех понятно, как маленькая оплошность может привести к жутким трагедиям и принести неисчислимые жертвы. Как ученые, вы должны нести ответственность за подобные ошибки, а уж если они сделаны преднамеренно… — Громкость голоса резко возросла. — То вы обязаны сделать все от вас зависящее, чтобы ваше честное имя осталось незапятнанным. Вы с этим согласны?

Теперь уже только трое кивнули сравнительно уверенно, тогда как четвертый просто дернулся чуток всем корпусом. При этом глаза у него странно забегали, все больше косясь в сторону двери. То есть чуть ли не сразу стал определяться человек с нечистой совестью. При всей их гениальности помощники профессора явно ни в диверсанты, ни в разведчики не годились. Да тем более при таком громогласном моральном давлении превосходящего всех по габаритам командира дивизиона.

Теперь следовало только еще чуток надавить морально, и, скорее всего, даже не придется допрашивать всех четверых.

— Поэтому сразу предлагаю признаться тому, кто сбил калибровку устройства, в котором проходил омоложение майор Парадорский. — После чего спокойный голос полковника вдруг перешел в рев: — Ну-у-у!!!

Не вздрогнул разве что Тантоитан, психологически приученный и не к таким стрессам. Наоборот, он только напрягся, следя за каждым движением подозрительного типа. И тот дрогнул. Перепугался. Но видимо, за мгновение до того понял, что убежать через дверь — бесполезное дело. И решил свести счеты с жизнью. Для таких ранимых натур общественный позор, тотальное порицание окружающих гораздо хуже смерти.

Да вот только рука у него слегка запуталась в халате, да и бравый майор реакции не утратил. Парализатор сработал как надо, и злоумышленник замершей куклой завалился на стену. Вместе с ним зашатались, стали падать и два стоящих рядом помощника, но этих успел подхватить на руки метнувшийся к ним Капочи. Все-таки рассеивание луча малой мощности даже на таком малом расстоянии весьма существенное.

Под скороговорку раздаваемых Серджио распоряжений к нему на помощь поспешили как сам Сартре, так и четвертый, не пострадавший помощник. Они бережно уложили коллег на пол, а затем занялись вплотную и самим злоумышленником. Первым делом в руке у него обнаружили раздавленный пакетик с зеленоватым порошком, который профессор определил только по одному виду:

— Смертельный, моментально действующий яд. И… этот сам его умеет произвести.

Хотя при этом его глаза были полны гнева и отчаяния. Видимо, никак не ожидал от давно проверенного, преданного последователя такого подлого предательства.

Затем Капочи резко и бесцеремонно раздел саботажника догола, приковал в сидячем положении к стулу и проверил каждый шов его одежды. Там ничего не обнаружилось, но ответы коллег показали, что у предателя имеется крабер. Полковник понимающе хмыкнул:

— Ну, тогда становится ясно: как сюда и какое конкретно поступило приказание.

— Но кто мог знать? — недоумевал профессор.

— Да полно тебе. Нас троих вчера видели толпы людей и наверняка догадались, куда мы отправились.

— Значит, основной заказчик находится в ставке?

— Или где-то рядом, — подтвердил Капочи, доставая крабер и выходя на минутку из комнаты. Там он стал с кем-то тихо переговариваться, тогда как последний из молодых гениев только сейчас осознал весь ужас происшедшего. Трясущимися губами он спросил у Парадорского:

— И что теперь будет?

— Да ничего страшного для вас или обидного. Честные люди всегда могут жить спокойно и открыто смотреть в глаза окружающим их людям. А вот у предателей доля всегда тяжелая, незавидная и короткая. Мало того что сами изначально постоянно трясутся от страха и переживаний, так и судьба их почти всегда настигает дланью справедливости. У таких людей не только нет будущего, но и аннулируется все прошлое. Они как бы не живут вовсе, а просто существуют как ядовитое, вредоносное растение. Растение вырвут и пустят на перегной, а жизнь продолжает идти своим чередом.

Во время этого монолога стали приходить в себя невинно пострадавшие. Благодаря их немного приторможенному сознанию убедить их не терять присутствие духа оказалось еще легче. Да еще и чаем их напоили.

Ну а потом вернулся полковник Капочи в сопровождении Николя. Лучший пилот остался в операционной, как было сказано: «Для помощи господину Сартре. Вдруг чего перенести надо?!» Также туда отправили и троих пока не подозреваемых помощников. Ведь вполне могло оказаться, что у предателя имелся сообщник и у того просто более крепкие нервы. Как раз для присмотра Николя пригодился.

Командир дивизиона достал ампулу с домутилом и сделал инъекцию предателю. Причем стал его весьма действенно приводить в сознание сразу после этого.

— Время! Сейчас самое главное — успеть схватить заказчика! — озабоченно бормотал он.

Тогда как Парадорский не скрывал своих сомнений:

— Вполне возможно, что этот малый действует без сообщников? Только и хотел, что подгадить своему шефу? Зависть, желание овладеть дополнительными тайнами, мелкая месть своему учителю.

— Из-за такого не травятся!

— Тогда, скорее всего, он ошибся и хотели навредить тебе. Все-таки такая фигура, как командир дивизиона, не ровня какому-то майоришке.

— Сам себе цену набиваешь? — с ехидной улыбкой оглянулся Серджио. — Да ты теперь не только трижды больше прославленный герой, чем я, но еще и вхож в семью Реммингов. А уже только одно подозрение на это сразу тебя ставит в списке возможных покушений чуть ли не на первое место. Причем положение не изменится и после твоей женитьбы. Ну разве что вы очень быстро нарожаете кучу наследников. Причем некоторые наши скрытые оппоненты могут попытаться тебя уничтожить лишь в силу превентивных мер. То есть руководствуясь принципом «Как бы чего не вышло!».

— Веселый у них принцип! — возмутился Тантоитан. — Ни за что человека убивать!

— О-о! Вот погоди, я тебя с некоторыми делами ознакомлю только по нашим, внутренним процессам. Взвоешь, когда узнаешь, сколько мне заговорщиков пришлось просто уничтожить, давя в сортире или устраивая несчастные случаи. В основном на этих направлениях нашему дивизиону и приходится работать!

Каждое слово у него вылетало со злостью и остервенением, которые коллега не совсем понимал.

— Неужели так все плохо?

— Хуже некуда… порой. Такие страсти в кулуарах императорского двора разгораются, что почище Армагеддона будут. Да плюс ко всему наши враги. Неужели ты думаешь, что сквоки или служба разведки графа Де Ло Кле тебе простят практически все сорванные их планы? Ведь по большому счету именно ты — тот самый пресловутый винтик, который своей крепостью раскрошил их феноменальные по задумке, грандиозные по исполнению механизмы начала войны.

— Ну, эти… Да пусть ко мне подкрадываются! Сам как бешеных шакалов отстреливать буду! Да и друзья всегда помогут.

Капочи похвально кивнул:

— В этом ты тоже молодец. Такую отличную команду вокруг себя собрал… О! Очнулся, шельмец! — Он нанес две легкие пощечины привязанному мужчине, которого теперь уже язык не поворачивался назвать научным сотрудником. — Ну! Открывай глазки, червяк! Открывай!

Домутил уже стал действовать, и допрашиваемый в явном отупении постарался открыть глаза как можно шире.

— Не так сильно! Главное — отвечай четко и ясно на каждый мой вопрос. Начали! Какие изменения без разрешения профессора Сартре ты внес в наладку аппаратуры?

В ответ последовало монотонное перечисление каких-то технических параметров.

— Хватит! Тебе заплатили за эту работу?

— Да.

— Сколько тебе заплатили?

— Сто тысяч галактов.

— Наверняка только аванс. А потом еще сколько обещали добавить?

— Еще сто тысяч.

— Кто платил тебе деньги?

— Отто Шалагинов.

— Кто такой Отто?

— Родной брат Мерчеллы Станх.

— Кто такая Мерчелла?

— Доверенный человек маркиза Эхни, его любовница.

— У-у-у, мразь! — не сдержался от вырвавшегося восклицания полковник. — Долго ты от себя удары отводил, но теперь не открутишься! — По краберу набрал номер, дождался соединения и сунул его в руку Парадорского, чтобы тот держал и картинку на допрашиваемого и звук. — Хайнек! Немедленно отрядить людей для ареста маркиза Эхни и всех его приспешников. Обязательно позаботьтесь о наручниках для Мерчеллы Станх и ее родного брата Отто Шалагинова. На связи оставляешь аналитика и оператора боевой связи! Выполняй!

Через две минуты на том конце связи остались затребованные люди дивизиона, которые принимали каждое слово допроса и в дальнейшем, по ходу действия и поступления новых данных, корректировали операцию задержания заговорщиков.

К сожалению, допрашиваемый все-таки оказался банальным исполнителем чужой воли. Польстился на солидные деньги и возомнил о себе великом, что он сможет незаметно провернуть свои махинации с порчей устройства. По сути дела, его та самая Мерчелла Станх и соблазнила три года назад, а потом время от времени подкармливала своим роскошным телом и мелкими денежными подачками. Видимо, заговорщики не одного такого ученого пытались взять на крючок на всякий случай. Но именно за такой долгий срок предателю и удалось узнать более подробно, кто такая Мерчелла и чем занимается ее братец. А там и связи с маркизом Эхни определились.

Но больше ничего допрашиваемый рассказать не смог. Когда вопросы пошли уже по третьему кругу, опытный Капочи устало выдохнул:

— Ну все, с него только и толк теперь как со свидетеля. — Вколол арестованному антидот и проверил крепость наручников. Потом взглянул на майора: — Ты как?

— Да вроде лучше. Голова почти перестала ныть, и жажда совсем не мучает. Ну а тело так вообще словно огурчик, все в пупырышках.

— Значит, возвращаемся в ставку или будешь ждать повторной проверки?

— Проф намекал, что ему долго теперь этого монстра отлаживать, — сообщил Парадорский. — Да и мне ну совсем не хочется опять на тот стол громоздиться. Так что в любом случае ждать нет смысла. В другой раз.

— Хорошо. Тогда одевайся и догоняй меня у флайера.

После чего командир дивизиона, словно пушинку, подцепил одной рукой арестованного и поволок его наружу. Разве что в операционной громко попрощался с ученым и его уже тремя помощниками:

— Счастливо оставаться! Николя, за мной!

Пока Тантоитан, ощущая легкое головокружение, одевался, вошел профессор Сартре и с покаянным выражением стал просить прощения:

— Извини! Это все только моя вина. И лаборанта как следует не воспитал, и за устройством не уследил.

— Да ладно, главное, что все хорошо окончилось. Или нет?

— В принципе блокировка внедрилась в твое сознание полностью. Другой вопрос, как восприняло ее сознание. При отвлекающих факторах могли появиться нежелательные побочные эффекты, которые впоследствии могут тебе сильно мешать при умственной нагрузке.

Парадорскому такие предупреждения сильно не понравились:

— Так, может, мне сразу остаться и пройти полное тестирование.

— Сейчас в этом нужды нет. А вот потом я тебя не раз еще просканирую самым тщательным образом. Особенно когда в столице свою лабораторию реставрирую. Ну и не забывай про испытания под воздействием домутила. Наверняка император лично захочет проверить, как ты будешь себя вести при допросе. Подозреваю, какие тайны тебе отныне придется узнать.

— Да уж! Лучше бы я про их существование так и не догадывался.

На том майор и распрощался с профессором. Но, выйдя наверх, еще раз ощутил не совсем понятную слабость во всем теле и в голове, словно какой-то туман перекатывался. Но жаловаться не стал вопросительно на него взглянувшему полковнику Капочи:

— Все в порядке, готов к транспортировке.

— Неужели за ночь так и не выспался? — поразился Армата. — Вон как у полковника силенка через край хлещет.

— Ха! Кто ж будет соревноваться с лучшим воином современности? — чистосердечно удивился Тантоитан, снова занимая такое удобное для сна сиденье. — Да и вообще перечить и показывать, что ты сильнее командира, — моветон.

На это заявление рассмеялись все: и пилоты с Серджио, и пятеро воинов дивизиона. Они прекрасно знали, насколько майор Парадорский мечтает доказать, что он, по крайней мере, не хуже, чем легендарный Капочи.