Глава двадцать шестая

Доедали обед как перед пожаром. Потому что при всем понимании, что выходить надо немедленно, оставлять такие деликатесы, которые готовили на здешней кухне, душа не позволяла. Особенно после трех дней полуголодного существования на баррикадах. Причем за десять минут умудрились слопать и те порции горячего, которые принесли для девушек. А также их десерт. Ага, и компот тоже.

С некоторым трудом вылезший из-за стола Армата пожалел боевых подруг:

— Вначале следует поесть плотно, а уже потом…

Николя тоже придерживал живот руками, пока добирались до сейфа:

— Мне кажется, они и голодными не были. Небось, с императорского стола питаются. Что для них наше офицерское угощение?

— Ну не скажи! — Тантоитан первым навесил на себя все записанное на него оружие и не позабыл поблагодарить распорядительницу: — Мы в восторге от ваших блюд! Передайте вашим поварам наши самые сердечные благодарности.

— Мы тоже очень рады таким бравым офицерам и истинным гурманам! — вполне искренне улыбалась дама. — Но обязательно заходите вечером, именно к концу дня наши лучшие повара готовят самые вкусные фирменные блюда нашего ресторана.

— О-о! Да это только у них разминка? — Несмотря на спешку, майор коротко задумался. — Хм! А и в самом деле, может, и придем. Столик надо резервировать?

— Для вас он уже зарезервирован! — последовал твердый ответ. — К тому же у нас всегда отыщется отдельный кабинет, где можно поужинать при свечах.

Такой соблазн заставил непроизвольно вздохнуть. Ведь в конце концов в любом случае непонятная ссора наверняка окажется пустяком, все недоговоренности прояснятся, и если уж не большой компанией, то вдвоем с невестой можно будет и наведаться еще раз в это чудесное заведение.

На улице Тантоитан попытался заставить перейти товарищей на легкий бег:

— Заодно и разомнемся чуток.

Но был встречен дружным бойкотом боевых соратников:

— Чего еще надумал? Мы в увольнении!

— И после такого обеда? Шутишь!

— Если бы повоевать да пострелять… мы бы согласились.

— Ага! Тем более что и олухи контрразведчики под трибунал пойдут, если нас не догонят. Бедняжки.

В самом деле, троица встречающих старалась не отставать от офицеров больше чем на сорок метров. Но именно после оглядывания на них майор предпринял последнюю попытку воздействия:

— А спорим, что вы сейчас так ослабли, что вас даже эти охламоны догонят?

— Имей совесть, Танти! — Николя уже стал возмущаться всерьез. — Мы и так быстро идем, а побежим — сократим наш путь минут на пять, не больше. Так что в любом случае этот кусочек времени на нашу судьбу не повлияет. Если маркиз о нас забыл, то надолго, а если пенится и злится, то хоть чуток остыть успеет.

Оставалось только самому в ответ возмутиться:

— Что только с людьми полный желудок не делает! Хорошо, хоть оружие согласились на себя навесить.

— Вот ржавчина! — запоздало спохватился Армата. — А ведь могли преспокойно в сейфе оставить! Чего раньше не подсказал?

Так и шли, лениво переругиваясь и укоряя друг друга в разных грехах. Но приближение к ставке сразу отметили по появлению выряженных в белую форму воинских патрулей. У первого же из них поинтересовались, где приемная Винселио Грока. Стоило видеть, как патрульные вначале напряглись от вида таких ходячих груд оружия, а после проверки документов весьма буднично указали правильную дорогу. Кажется, героев конкретно узнали или были предупреждены заранее. Потому как никто из последующих патрулей не сделал попытку остановить и опять проверить документы. В любом случае, троица друзей двигалась верно и вскоре уже подошла непосредственно к раскинувшемуся по огромному парку дворцовому комплексу. Именно в этой вотчине одного из герцогов в последние три дня и разместилась временная ставка императора. Столичный дворец оказался разрушен настолько, что при всем желании ремонтникам понадобится на восстановление и реставрацию не меньше нескольких месяцев.

Но при осмотре комплекса снаружи Николя засомневался в безопасности:

— Слишком тут все призрачно и хрупко. Неожиданный вражеский налет нескольких внешнекосмических истребителей «Гузер», и все будет разрушено до основания.

— Не сомневаюсь, бомбоубежище здесь догадались вырыть, — успокоил Армата и себя, и товарищей. И чуть позже его предположения подтвердились на четыреста процентов. Предки нынешнего герцога оказались настоящими параноиками и упрятали под землю не просто пару, а все десять этажей не только бомбоубежищ, но и громадного жилого комплекса со всеми составляющими и сопутствующими дополнениями. Мало того, нижние уровни напрямую и с помощью тоннелей сообщались с катакомбами и подземными пещерами. Так что размещение ставки именно здесь более чем соответствовало максимальной безопасности.

Строгости начались уже на первом периметре охраны. Досмотр, проверка документов, проверка идентичности на лайзмере. Но там хоть оружие не отобрали. А вот уже на первом подвальном уровне потребовали отдать все. Хорошо, хоть там уже стояли на посту воины дивизиона, причем некоторые из них знали героев в лицо или были с ними знакомы. Поэтому требования неслись вместе с шутками, подковырками и дружескими похлопываниями по спинам:

— Как? Еще не навоевались?!

— Разоружайтесь ребята, отдыхайте!

— Расслабьтесь, здесь все свои!

— И зачем вам столько? Небось, все трофейное?

— В любом случае оружие не понадобится: вас генерал Грок одной левой уделает!

Последнее утверждение рассмешило всех, хотя доля относительной правды в нем имелась немалая. Уже от места разоружения троице выделили провожатого, исполнительного лейтенанта внутренних войск, который и сдал гостей прямо на руки адъютантов, сидящих в приемной. Теперь уже те с показательной строгостью проверили документы, указали на диваны и стулья вдоль одной из стен и посоветовали набраться терпения:

— Ждать придется обязательно, а вот сколько — неизвестно. Господин маркиз — очень и очень занятой человек.

Делать нечего, раз уж сдались да без оружия — много не повоюешь. Хотя, удобно разместившись, друзья сразу озвучили главную мечту:

— Да-а, после такого сытного обеда…

— …и не вздремнуть?

— И какое счастье, что мы не прибежали сюда…

— …взмыленные как лошади. Ладно, можно и подождать.

Оба сложили руки на животе и прикрыли глаза. Словно их ничего больше в жизни не волновало и не беспокоило, кроме заслуженной послеобеденной дремы. Парадорский вначале думал было возмутиться, а то и поругаться, пристыдить товарищей, а потом вдруг подумал:

«В самом деле! Ведь в законном увольнении! Тем более нас сюда, скорее всего, именно “пригласили” на собеседование. И как небезосновательно я подозреваю, пригласили только меня. Так чего ребята страдать должны? Пусть расслабляются. А может, и мне вздремнуть?»

Но ожидание чего-то весьма важного да плюс странные мысли, мечущиеся в голове, никак не давали ни расслабиться, ни тем более вздремнуть. Глаза непроизвольно следили как за адъютантами, так и за каждым, кто хоть мельком заглядывал в приемную. Стоило сказать, что возле другой стены восседали еще несколько посетителей, явно людей гражданских, к военному делу непричастных. У одного имелся большой тубус не то с чертежами, не то с эскизами. Двое держали в руках красивые, но весьма пухлые папки, еще один с помощью книги пытался бороться со скукой ожидания.

Также весьма интересны оказались и те, кто заглядывал в приемную лишь одним глазком. Тут опять произошла непонятная чехарда.

Вначале заглянул тот самый женоподобный капитан из контрразведки. Он лишь обменялся с одним из адъютантов непонятными знаками и сразу испарился. Видимо, тут существовал свой, особенный язык для глухонемых. Затем заглянул уже прямо-таки приевшийся за сегодня майор Хайнек. Он отыскал взглядом Парадорского и показал ему в приветствии кулак. В любом случае это означало только одно: «Держись, все будет отлично!»

Не успел майор подивиться такому дружескому пожеланию от этого солдафона, как мелькнуло в дверях личико Лидии Шелди. После чего дверь сразу же закрылась снаружи. Судя по реакции адъютантов, данную женщину здесь знали, ей не удивились. Зато они повели себя очень странно, когда так же коротко мелькнуло следующее лицо: подобрались и попытались встать. Благо, что Клеопатра Ланьо заглянула так же скоротечно и только, видимо, для того, чтобы взглянуть на своего жениха.

Нехорошие, сумбурные и разные прочие мысли замелькали в голове Парадорского с еще большей скоростью. И чтобы хоть как-то их выстроить и упорядочить, он решился на громкий вопрос к ближайшему адъютанту маркиза, стол которого располагался всего на расстоянии двух метров:

— Эй, капитан, а кто это такая только что заглядывала?

Тот немного подумал, оглянулся на коллег, которые замерли, словно заговорщики, и только потом глубокомысленно, с тщательно скрываемым ехидством ответил:

— Так ведь это, господин майор… невеста ваша. Или я ошибся?

Ничего не оставалось, как только скривиться и внутренне крякнуть от досады. Вот уж уел, так уел! Не откажешь в сообразительности бюрократу. Все знают! Но, чуток поразмыслив, Тантоитан решил продолжить рас спросы. Но уже более тихо и пристойно, не привлекая внимания остальных:

— Чего она тогда так тут разгуливает, словно… у себя дома?

— Это не в моей компетенции, — сразу отмежевался капитан.

— А что входит в ее обязанности? — Так как ответа сразу не последовало, пришлось уточнить: — Ну, чем она занимается? Мы в последние дни не виделись, так что я даже не в курсе ее последнего назначения.

— Мм? — словно онемел капитан. Но потом все-таки из себя выдавил: — На этот вопрос я тоже затрудняюсь ответить.

Хотя любому было ясно по его хитрой физиономии, что он знает все и даже чуточку больше. Но ведь не встряхнешь ушлого штабиста за ворот и не вколешь ему дозу домутила! А от строгого, угрожающего взгляда на себя офицер просто отвернулся, а потом и загородился словно невзначай туманным виртуальным экраном.

Парадорский уже стал раздумывать: а не выглянуть ли самому в коридор? В любом случае, ожидание продлится еще неизвестно сколько, а перекинуться хоть несколькими словами с Клеопатрой не помешает. Но тут в приемную грузным, усталым шагом вошел Винселио Грок. Встал возле вытянувшихся в струнку адъютантов и обвел взглядом посетителей. По сравнению с последним разом, когда его видел Танти, правая рука императора сильно сдал и постарел. Видимо, перипетии последних дней отразились на нем самым негативным образом. Под покрасневшими глазами отечные мешки, кожа серого оттенка, лоб еще глубже прорезали озабоченные складки. Явный кандидат на немедленное омоложение. Да только наверняка не находит, вернее, не позволяет потратить на это даже частицу своего времени.

Заходя в свой кабинет, буркнул:

— В порядке очереди!

Тотчас следом устремился один из гражданских визитеров с папкой. Опять появилась у майора мысль выглянуть в коридор, но маркиз Грок решал дела с невероятной скоростью. Похоже, просто давал окончательное добро на то или иное действие подрядчиков или глав различных ведомств. Так что уже через четверть часа все три офицера, разогнав дремотное состояние на своих лицах, вошли в просторный кабинет и доложились по всем правилам.

— Вольно, вольно, — ответил маркиз, приближаясь к офицерам и протягивая руку для рукопожатия. — Молодцы! Герои! — начал он с Николя, стоящего по центру, а потом сдвинулся к Армате на левый фланг. — Горжусь, что наша империя имеет таких доблестных и отважных защитников! И сразу порадую: вы представлены к награждению Изумрудными Листками! Так что готовьтесь в ближайшее время побывать на приеме у его императорского величества! — После этого он уже по-отечески похлопал обоих офицеров по плечам, при этом словно не замечая Парадорского. — Очень рад, что вы выжили в этом смертельном аду, преодолели все трудности и обеспечили нашим войскам окончательную победу! — Затем отступил на шаг, расправил плечи и с душой произнес: — Послужим Оилтонской империи!

— Сердцем, умом и умением! — дружно ответили все трое.

Но маркиз и дальше обращался только к Николя и Армате:

— Вы мне больше не нужны. Отдыхайте, расслабляйтесь, хотя оружие советую все-таки оставить на борту вашего флайера. Нечего людей на улицах пугать. Идите!

Друзья несколько растерянно стали продвигаться к выходу, оглядываясь на замершего Парадорского.

— Идите, герои, идите! Там вам выпишут отдельные увольнительные, и гуляйте, как вам вздумается. А с этим господином у меня будет отдельный разговор. До свидания!

Ничего не оставалось, как взглядами поддержать своего друга и отправиться за дверь. После чего хозяин кабинета несколько расслабился, прошел за стол, уселся в свое кресло и махнул ладонью на гостевое:

— Да ты тоже присаживайся, разговор долгий будет.

Парадорский аккуратно присел, предчувствуя, что очередной поворот в его судьбе именно сейчас и начнет прорисовываться. Причем неизвестно: сумеет ли он при желании на этом повороте остановиться или сменить направление?

Тогда как Винселио Грок тяжело вздохнул и совсем безобидным тоном поинтересовался:

— Ну и зачем ты этот цирк устроил?

— Какой цирк? — удивился майор.

— Да с контрразведчиками? Хоть и оплошали ребята, но ведь вполне нормальные, делу преданные, а ты? Вот так сразу готов пустить в ход дармовой игломет? А если тебе более глобальное оружие в руки доверят, тоже начнешь для устрашения или от плохого настроения в красную кнопку пальцем тыкать?

— Так ведь они…

— Только не надо мне тут словоблудие разводить про шпионов и скрытых врагов! — осерчал маркиз. — Где твоя выдержка? Где твоя хваленая рассудительность? Или в мирное время ты становишься несообразительным?

Тантоитану действительно стало стыдно за свое ребячество в здании терминала, поэтому он потупил глаза и благоразумно промолчал. Что, кажется, несколько порадовало господина Грока.

— Раз осознаешь свою вину, значит, еще исправим. Значит, еще не поздно тебя учить и воспитывать. Поэтому перейдем от шуток к делу. О! Правильно насторожился: мол, если маркиз так только шутит, то что будет, когда он станет говорить серьезно? Логично. Да только отныне и тебе придется забыть про шутки курсантов и взвалить на свои плечи огромную ответственность.

— Вы меня… хм… пугаете, — признался Парадорский. — А может, я не хочу никакой «огромной» ответственности? Вы у меня спросили согласия?

— Постой! — Маркиз живо изобразил на своем лице изумление. — Ты что, жениться передумал?

— Ни в коем случае! Но при чем здесь моя женитьба?

— Хороший вопрос! В точку! Вот именно об этом мы сейчас и поговорим!