К тому времени, когда настало утро и Вик-йор смог посмотреть вниз и увидеть мир, медленно проплывавший под ними, он утратил большую часть страха перед непривычной ситуацией, в которой оказался. Теперь он ощущал почти абсолютную веру в способность Дуары держать летящую штуковину в воздухе. С возвращением самообладания начал думать и о других вещах.

— Ты прижимала губы к его рукам, — проскрипел он. — Почему ты так делала?

Мысли Дуары были далеко.

— Что? — рассеянно спросила она. — Ах, это! Потому что я его люблю.

— Что такое люблю? — спросил Вик-йор.

— Ты не поймешь. Невозможно объяснить тому, кто не умеет любить. Это то, что чувствуешь к своему мужу.

— А ему нравилось, что ты прижимаешь губы к его руке?

— Уверена, что нравилось, надеюсь на это.

Вик-йор протянул руку.

— Сделай и мне так же, — распорядился он.

Дуара ударила его по руке и содрогнулась.

— Ты мне противен!

— Ты принадлежишь мне, — опять заскрипел Вик-йор. — Будешь меня учить, что такое любовь.

— Не говори о любви, — рассердилась Дуара, — ты оскверняешь само это слово.

— Почему я тебе не нравлюсь? — допытывался Вик-йор.

— Не только потому, что ты не человек, — ответила она, — мне нравились многие низшие животные. Скорее потому, что ты — коварный и трусливый, потому, что заставил меня лететь прочь и оставить моего супруга в том ужасном месте, потому, что в тебе нет ничего от настоящего мужчины, потому, что ты не мужчина. Ответила я на твой вопрос?

Вик-йор пожал плечами.

— Ладно. Не так важно, нравлюсь я тебе или нет. Главное, ты мне нравишься. То, что нравится или не нравится тебе, меня не касается. Конечно, если бы я тебе нравился, все было бы гораздо приятнее. Во всяком случае сейчас ты принадлежишь мне. Могу смотреть на тебя, прикасаться. Пока я жив, ты будешь всегда со мной. Раньше мне никто не нравился. Я даже не знал, что другое существо может нравиться. Вуйорганам никто не нравится, но никто и не противен. Если кто-то сегодня с нами, а завтра его нет, — нам все равно. До того, как я начал меняться, я делился, как и все. Даже будучи несколько лет вместе с другой моей половинкой, никогда не скучал по ней после того, как мы разделились. И к новой половине, что вырастала на мне, я тоже ничего не испытывал. Когда-то я был левой половинкой Вик-вик-вика, джонга. За правой сохраняется имя и личность. До сих пор я всегда оставался левой половинкой — но теперь целый. Я — как ты, Карсон и Иро Шан. Я — мужчина! В результате изучения поведения других форм жизни некоторые из мудрецов считают, что наши правые половинки аналогичны самкам других видов, а левые — самцам. Так что, как видишь, я всегда был самцом.

— Мне это неинтересно, — фыркнула Дуара.

— Зато интересно мне, — продолжал Вик-йор. — Интересно тебе или нет, главное — интересно мне. Я люблю говорить о себе, думать о себе.

— Ну в таком случае я уже почти верю, что ты действительно мужчина, — саркастически рассмеялась Дуара.

Вик-йор какое-то время молчал. Он разглядывал новый мир, над которым корабль летел, словно птица. Дуара старалась придумать, как ей завладеть пузырьком и пистолетом. Теперь вся ее жизнь сосредоточилась вокруг этого.

— Я голоден, — проскрипел Вик-йор.

— Я тоже, — призналась Дуара. — Но не отважусь совершить посадку, пока у меня нет пистолета — на нас могут напасть.

— Но ведь я тоже могу им убивать, — возразил Вик-йор — Разве ты не видела, как я стрелял ночью? Убил около пятидесяти вуйорганов.

— Стрелять в толпу не то же самое, что стрелять в нападающего на тебя басто, — возразила Дуара. — Если мишеней много, то куда-нибудь да попадешь.

— Быть может, ты и права, — согласился Вик-йор, — но пистолет не отдам. Если я отдам его — ты убьешь меня. Что ты делаешь? — Дуара заложила вираж над большим озером.

— Осторожней! — крикнул Вик-йор. — Мы утонем, если ты войдешь в воду.

— Пускай, — заявила Дуара, — лучше утонуть, чем умирать с голоду. Ты отдашь пистолет?

— Нет. Лучше утону.

Разумеется, он догадался, что это была очередная попытка женщины запугать его и принудить отдать пистолет. Вик-йор был далеко не дурак. Однако он пережил неприятное потрясение, когда Дуара не стала поднимать «Анотар» вверх, и он закачался на воде. Вик-йор не умел плавать.

Дуара взяла канистру для питьевой воды в одном из отсеков и, пройдя по крылу, зачерпнула воды. Она сделала долгий, жадный глоток, затем легла на крыло и вымыла лицо и руки.

— Дай мне немножко воды, — попросил Вик-йор, когда она поднялась.

Дуара вылила всю воду из канистры и вернулась в кабину.

— Разве ты не слышала, что я сказал? — завопил Вик-йор — Дай мне немного воды!

— Я слышала, — ответила Дуара, включая мотор.

— Так иди и принеси воды! — настаивал вуйорган.

— Если отдашь пистолет, — пожала плечами Дуара, поворачивая «Анотар» против ветра, чтобы взлететь.

— Я не отдам тебе пистолет, — продолжал упорствовать Вик-йор.

— Как хочешь, — согласилась Дуара. Корабль разгонялся по озеру, готовясь взлететь. — Это была очень хорошая вода. Теперь мы можем не встретить пресной воды несколько дней.

Вик-йор ничего не ответил. Он обдумывал массу вещей: оказывается, владеть женщиной не очень-то и приятно. Вот если бы научиться управлять этой штуковиной, он мог бы тогда убить женщину… Ну и что? Тут Вик-йор оказался в тупике. После всего, что он натворил, вернуться в Ву-ад нельзя, потому что Вик-вик-вик обязательно казнит его. Не мог он и жить в мире дикарей, полном ужасных зверей и людей.

Вик-йор был не первым, кто хватал что-нибудь, а потом не мог с этим расстаться. Вуйорган оказался в затруднительном положении, возможно, в самом трудном, в какое попадала амеба с начала зарождения жизни на Амторе.

Дуара продолжала лететь на юг. Она не могла следовать первоначальному плану, пока у нее не было лучевого пистолета. Теперь оставалась надежда отыскать Санару, в которой она оказалась бы среди друзей. Уж они-то отобрали бы пистолет у Вик-йора.

Впереди появилось препятствие, перегородившее дальнейший путь на юг, — лес, который вызвал у нее легкий приступ ностальгии. Только в родной Вепайе она видела подобный лес. Верхушки деревьев терялись во внутреннем слое облаков на высоте пяти тысяч футов от поверхности Амтора. Огромные стволы иных гигантов достигали в диаметре тысячу футов. В Вепайе жилища ее народа выдолблены в живых деревьях на высоте тысячи футов от грунта. Пролететь над таким лесом невозможно, а пролететь, аккуратно пробираясь через его лабиринт, — крайне опасно. Карсон еще мог бы отважиться на это при крайних обстоятельствах, но не Дуара. Она повернула на восток, отыскивая кружной путь.

Она испытывала очень сильный голод, но в таких мощных лесах плоды висят слишком высоко. Лес простирался на сотни миль, заканчиваясь у подножия горного хребта. Хребет представлял для дальнейшего полета столь же непреодолимое препятствие. Громоздившиеся, как башни, пики терялись в сплошных облаках. Внизу, в каньонах, клокотали и ревели горные потоки, питаемые дождями, выпадавшими на верхние склоны. Потоки соединялись в реки, разрезавшие обширную долину, простиравшуюся на восток насколько хватало глаз. Все реки, в свою очередь, сливаясь, образовывали мощную, широкую реку, катившую свои воды за горизонт в один из далеких безымянных океанов.

На огромной и пустынной равнине Дуара нигде не нашла никаких следов человеческой деятельности. Зато повсюду паслись стада и бродили хищники. Леса из невысоких деревьев, должно быть, изобиловали съедобными орехами и фруктами.

Конечно, хорошо заставить Вик-йора поголодать, чтобы он стал покладистей, подумала Дуара, но только чтобы это не предполагало ее собственного голодания. В конце концов вуйорган мог торжествовать победу — Дуара стала отыскивать надежную посадочную площадку у леса. Стадо пасшихся травоядных ускакало галопом прочь, когда она снизилась и сделала круг, осматриваясь перед посадкой. Не видя поблизости опасных зверей, Дуара посадила «Анотар» прямо у леса.

— Что ты собираешься делать? — забеспокоился Вик-йор.

— Отыскать какую-нибудь еду, — ответила Дуара.

— Принеси мне тоже что-нибудь.

— Если ты голоден, то сам найдешь еду.

— Я не хочу идти в лес — там на меня могут напасть опасные звери.

— Тогда сиди голодный.

— Буду голодать, — заупрямился Вик-йор.

Дуара вылезла из кабины и спрыгнула на грунт. Она чувствовала бы себя несравненно спокойнее с пистолетом, но уже поняла, что просить отдать его бесполезно.

— Подожди меня! — крикнул Вик-йор. Голод наконец одолел трусость, и он тоже выбрался из кабины. Дуара не стала ждать, а пошла к лесу. Вик-йор трусил за ней и когда догнал, то никак не мог отдышаться.

— Почему ты не захотела подождать? — строго спросил он. — Ты принадлежишь мне и должна делать то, что я прикажу.

Дуара посмотрела на него с неприязнью.

— Я принадлежу мужчине, — парировала она.

— Я мужчина, — настаивал Вик-йор.

— Ты не станешь мужчиной и через тридцать миллионов лет. Удивляюсь, как ты еще осмелился выкарабкаться из стоячего пруда.

Они вошли в лес, и Дуара стала присматриваться к деревьям в поисках съедобных орехов. Вик-йор внезапно подпрыгнул и вскарабкался на дерево. Тут же отвратительный рев сотряс тишину леса. Дуара обернулась. К ней подкрадывался тарбан. Вик-йор заметил его и забрался в безопасное место, не предупредив Дуару. Теперь он сидел в относительной безопасности на соседнем дереве, трясясь, словно в припадке.