Улицы Мипоса узки и извилисты. А поскольку мипосане никогда не пользуются колесным транспортом или вьючными животными, то им и не требовались широкие улицы. Теснота и извилистость улиц очень удобны при обороне города. Один-единственный крепкий воин мог долгое время сдерживать значительно превосходящего по численности противника.

Во многих местах нашему маленькому отряду, состоявшему из рабов и воинов, приходилось идти в затылок друг другу. Встречные пешеходы прижимались вплотную к стене, а мы протискивались вперед.

Через некоторое время мы вышли, на открытую площадку на берегу озера. Там уже сновали мипосане. Часть их стояла вокруг небольшой платформы. Рядом с ней мы и остановились. Тут же несколько мипосан подошли и начали осматривать нас, а один, с большой бородой, взобрался на платформу. Кто-то из тех, что расхаживал среди рабов, крикнул, привлекая его внимание, и дотронулся до плеча Дуары.

Бородач нашел глазами Вомера.

— Приведи женщину на платформу, — приказал он.

Я смотрел, как Вомер вел Дуару по трем или четырем ступенькам туда, где стоял бородач. Что сейчас произойдет? Я еще не знал, но подозрения у меня уже зародились.

— Что ты можешь сказать об этой женщине? — спросил бородач Вомера.

Мипосанин, тронувший Дуару за плечо, подошел к платформе, другие собрались вокруг него.

— Она взята в плен за дальним лесом вместе с мужчиной, который утверждал, что она джанджонг из какой-то страны, о которой никто никогда не слышал, — доложил Вомер. — Больше я ничего о ней не знаю. Ее поведение хорошее, но муж ведет себя вызывающе и представляет опасность. Он тоже здесь. — Вомер указал на меня.

Человек с большой бородой перевел свои рыбьи глаза на меня, а Вомер с самым серьезным видом что-то нашептывал ему. Так они беседовали с минуту, потом Вомер спустился с платформы.

Человек, стоявший рядом с Дуарой, оглядел небольшую толпу внизу.

— Есть ли желающие приобрести знатную рабыню?

Вот оно что! Я давно заподозрил, что это произойдет, но ничего не мог сделать.

— Покупаю, — объявил человек, дотронувшийся до Дуары.

Я мог убить многих из пистолета, но они все равно одолели бы меня. И тогда Дуаре пришлось бы еще хуже.

— Сколько ты предлагаешь? — задал вопрос аукционер.

— Сто клуволов, — ответил человек.

Вол равнялся примерно пятидесяти девяти центам. (Напоминаю, клу — приставка, обозначающая множественное число.) И это существо осмелилось оценить Дуару, потомственную дочь джонгов, в пятьдесят девять долларов! Я с тоской ощупывал курок пистолета.

— Кто-нибудь заплатит больше? — крикнул аукционер.

— О чем ты спрашиваешь? — прорычал мипосанин, стоявший рядом со мной — Кто осмелится соперничать с Кодом, поставщиком Тироса?

Других предложений не поступило, и Дуара попала к Коду. Я был вне себя от бешенства. Дуару забирали от меня, и, что хуже всего, она становилась собственностью бессердечного тирана. Мои мирные намерения пошли прахом. Я решил отбить ее, убив столько врагов, сколько удастся. Затем вместе с Дуарой пробиваться к городским воротам. При определенном везении можно надеяться на удачу, потому что я владел бы инициативой, да и элемент неожиданности стал бы моим союзником.

Я не заметил, что Вомер и его воины окружили меня. Кольцо смыкалось все теснее. Я не успел привести свой план в действие, как они разом прыгнули и повалили меня на землю. Таков был результат совещания Вомера с аукционером.

Прежде чем я выхватил пистолет, мне завернули руки за спину. Сопротивляться было бессмысленно. Пистолет не отобрали, и понятно почему, — верили, что прикосновение к нему смертельно.

Пока я лежал, Вомер пинал меня в ребра, а когда поднялся, ударил в лицо. Не знаю, сколько это могло продолжаться, но аукционер приказал прекратить избиение.

— Ты что, хочешь испортить вполне пригодное имущество? — закричал он.

— Не дал бы за него и одного вола, — огрызнулся Вомер.

Я безмерно страдал от унижения, которое терпел от Вомера, но еще больше от неопределенности будущего Дуары. Код же уводил ее прочь, она оглянулась в последний раз и подбадривающе улыбнулась мне.

— Я приду за тобой, Дуара! Что бы там ни было, но приду — жди меня.

— Молчать, раб, — зарычал Вомер.

Кандар стоял рядом.

— Дуаре повезло, — сказал он.

— Почему?

— Она куплена для Тироса.

— И что же здесь хорошего? Мне кажется, хуже не бывает. Для такой женщины, как Дуара, это равносильно смерти.

— Не скажи. Она будет служить у одной из женщин королевского семейства.

— Но только до того, как Тирос увидит ее.

— Скабра увидит раньше и, конечно, сделает все, чтобы она не попалась на глаза Тиросу.

— Кто такая Скабра?

— Супруга Тироса и ваджонг Мипоса. Тарбан в юбке. И страшно ревнивая. Можешь не беспокоиться, Дуара не попадет в лапы Тиросу, пока жива Скабра. Она слишком красивая. Была бы дурнушкой, Скабра сразу отдала бы ее Тиросу.

Что ж, появился хоть луч надежды. Сейчас я был благодарен даже самому слабому ее мерцанию.

К нам подошел какой-то мужчина и тронул Кандара за плечо. Они поднялись на платформу. Несколько мипосан сгрудились вокруг Кандара, трогали его мышцы, смотрели зубы.

Ставка, предложенная за Кандара, оказалась высокой. Он потянул на триста пятьдесят клуволов — в три с половиной раза больше, чем Дуара. Но он сильный, рослый мужчина, а поскольку покупался не поставщиком Тироса, участвовать в аукционе могли все.

После того как Кандара продали, человек, который его купил, тронул за плечо меня. Настала моя очередь идти. Со связанными за спиной руками я поднялся на платформу.

— Кто желает купить отличного раба?

В ответ — молчание. Ставок не последовало. Аукционер подождал минуту, переводя взгляд с одного потенциального покупателя на другого.

— Он очень силен. У него отличные зубы, я сам проверял. Может выполнять трудную работу в течение многих лет. Уверен, что он достаточно разумен, хотя и принадлежит к низшей расе. Кто желает купить раба?

И снова все промолчали.

— Ведь грех убивать такого замечательного раба, — настаивал аукционер. Он чуть не плакал. Вполне понятно. Ведь он получал комиссионные за каждого проданного раба. Любой же непроданный становился пятном на его репутации.

Неожиданно он пришел в ярость.

— Зачем ты до него дотронулся? — набросился аукционер на человека, который положил руку мне на плечо.

— Я трогал его не затем, чтобы покупать, — огрызнулся парень — Просто из любопытства, хотел проверить, крепок ли он телом.

— Не надо было этого делать. А теперь называй цену. Ты же знаешь закон невольничьего рынка.

— Ладно, — махнул рукой парень. — Мне он не нужен, но раз так, пожалуй, дам за него десять клуволов.

— Еще кто-нибудь желает купить прекрасного раба? — закричал аукционер.

Желающих не нашлось.

— Хорошо, — решил аукционер. — Этот прекрасный раб продается агенту Ирона за десять клуволов. Забирай его!

Итак, я был продан за пять долларов и девяносто центов! Какой удар по самолюбию! Хорошо еще, что у меня сохранилось чувство юмора.