Глава 9
ПИГМЕИ
Едва девушка кончила рассказывать, как я заметил трех мертвых, стоящих на другом берегу реки. Они недолго колебались, увидев нас, и сразу кинулись в воду.
Я подхватил девушку и помог ей подняться. Наше спасение в скорости. Хотя мне пришлось расстаться с копьем, остались лук и стрелы. Стрелы надежно упакованы в колчане, а лук я закрепил петлей на плече перед тем, как бежать из замка. Но могут ли стрелы спасти нас от мертвецов?
Бросив еще один взгляд на преследователей, я увидел, что они неуклюже барахтаются в воде. Стало ясно, что никто не умеет плавать. Они беспомощно размахивали руками, а течение быстро несло мертвых вниз. Иногда всплывали вверх спинами, иногда лицами. Большую же часть времени головы были под водой.
— Их можно не опасаться, — обратился я к девушке — Все они утонут.
— Они не могут утонуть, — заметила девушка с содроганием.
— Я не подумал об этом. Но по крайней мере вряд ли доберутся до берега. Во всяком случае не раньше, чем их снесет далеко вниз. У нас есть время.
— Тогда пойдем. Ненавижу это место.
— Пока не найду Дуару, не уйду отсюда.
— Да, верно. Мы попытаемся отыскать ее. Но где и как?
— Она наверняка постарается дойти до большой реки и вдоль нее до океана. Скорее всего Дуара рассудит так же, как и мы, — безопасней всего идти вдоль речки вниз до слияния с большой рекой, поскольку по пути она сможет скрываться в лесу.
— Нам нужно остерегаться мертвых, — предупредила девушка. — Если они доберутся до этого берега, нам надо быть готовыми к встрече с ними.
— Хорошо бы узнать, где они выберутся на берег; я хочу пересечь реку и поискать Дуару на той стороне.
Некоторое время мы осторожно и молча шли вдоль реки, стараясь не упустить никаких звуков, которые могли означать опасность. Я думал о Дуаре и ее участи, а потом мои мысли обратились к девушке, которая шла рядом со мной. Меня восхищали ее храбрость во время побега и готовность пожертвовать своим спасением, во имя спасения Дуары. Несомненно, благородство характера соответствовало красоте лица и фигуры. А я даже не знал, как ее зовут!
Это поразило меня, тем более, что мы узнали друг о друге всего час назад. Взаимное доверие, возникшее в борьбе с общей бедой и опасностью, связало нас так прочно, что казалось — я знал ее всегда.
— Послушай, — обратился я, повернувшись к ней, — ведь мы не знаем имен друг друга! — И назвал свое имя.
— Карсон Нейпер! — повторила она. — Странное имя!
— А твое?
— Налте ву джан кум Балту, что означает Налте, дочь Балту; народ называл меня Ву Джан — «дочь», но мои друзья всегда звали Налте.
— А как я должен называть тебя?
Она ответила удивленно:
— Конечно, Налте.
— Спасибо за то, что приняла меня в число своих друзей.
— Но разве ты сейчас не мой лучший и единственный друг во всем Амторе?
Я признал ее рассуждения весьма здравыми.
Мы шли, стараясь не терять речку из виду. Налте внезапно взяла меня за руку и показала на противоположный берег, одновременно оттащив за куст.
Прямо напротив нас на берег выбирался мертвый, а чуть пониже еще двое других наших преследователей. Пока мы смотрели, они медленно поднялись на ноги. Первый подозвал остальных. Три мертвеца совещались, бормоча и жестикулируя. Это было ужасно. Я чувствовал, как по коже бегут мурашки.
Куда они направятся? Продолжат поиски или вернутся в замок? Чтобы искать, надо переправиться через реку, а они, должно быть, поняли, что такое им не по силам. Но, значит, мертвые мозги способны мыслить! Я спросил Налте, поскольку она знала о мертвых больше, чем я.
— Ничего не могу сказать. Видишь, они совещаются и, наверное, обладают каким-то разумом. Вначале я считала, что мертвые действуют только благодаря гипнотическому воздействию Скора, как бы думают его мыслями. Но сейчас они самостоятельно принимают решения, ведь Скора нет. Как утверждал Скор, они разумны. Он стимулировал их нервную систему, так что его подопечные получили подобие жизни, хотя кровь и не течет по жилам. Последние жизненные впечатления, полученные перед смертью, влияют меньше на их разум, чем та система поведения, которую Скор вложил в мертвые мозги. Он признает, что мертвые обитатели замка очень тупые, но считает, что они и в жизни были тупыми людьми.
Мертвые еще некоторое время совещались, а затем медленно пошли вверх по реке в направлении замка. Мы с облегчением наблюдали за их уходом.
— Теперь постараемся найти подходящее место для переправы, — произнес я. — Надо поискать на той стороне какие-нибудь следы Дуары. Возможно, остались отпечатки ног на мягкой почве.
— Здесь, ниже по реке, брод, — ответила Налте. — Когда Скор захватил меня, мы переправлялись через него на пути в замок. Я точно не помню, где-то недалеко.
Мы прошли вниз по реке около двух миль, не заметив никаких следов переправы. Внезапно я услышал знакомое кудахтанье, доносившееся откуда-то издалека.
— Слышишь? — спросил я.
Она прислушалась. Кудахтанье стало громче.
— Да, — уверено ответила Налте, — это казары. Надо прятаться.
Мы поспешили укрыться за кустами и стали ждать. Кудахтанье становилось все громче — казары приближались.
— Ты думаешь, нас преследует Скор? — шепотом обратился я к Налте.
— Скорее всего. Если верить Скору, в окрестностях нет другой стаи.
— А дикие казары?
— Он рассказывал, что на той стороне большой реки диких нет. Они бродят по другой стороне. Наверняка его стая.
Затаившись, мы ждали в молчании и вскоре увидели, как по противоположному берегу бежит новый вожак стаи. За ним тянулась еще несколько причудливых зверей, а затем показался и Скор, верхом на зорате, окруженный свитой мертвых.
— Дуары среди них нет! — прошептала Налте. — Скор не нашел ее.
Мы следили за Скором и его отрядом, пока они не скрылись из виду за деревьями. Я со вздохом облегчения перестал видеть последнего, как я надеялся, джонга Морова.
Сознание того, что Скор не нашел Дуару, радовало меня, но я все равно опасался за ее участь. Одинокая и беззащитная, она встретилась бы со многими опасностями в дикой стране. Но где ее искать, я не знал.
После проезда Скора мы продолжили путь вниз по реке. Вскоре Налте указала на цепочку небольших водоворотов, протянувшуюся от берега к берегу в том месте, где река расширялась.
— Здесь брод. Но пересекать его и искать следы Дуары бессмысленно. Если бы она осталась на том берегу, то казары давно бы нашли ее. Значит, Дуары там нет.
Я не был уверен. Мне было неизвестно, умеет ли Дуара плавать, но скорее всего нет, потому что родилась и выросла в городе на деревьях Куаде, в тысяче футов над поверхностью Венеры. И все же я не понимал, почему свора не взяла след.
— Возможно, они нашли ее и убили, — предположил я, содрогаясь от подобной мысли.
— Нет, — не согласилась Налте. — Скор не допустил бы этого, она ему нужна.
— Но Дуару могло погубить еще что-нибудь. Ведь они могли отыскать ее мертвой.
— Скор привез бы ее в замок и вдохнул такую же искусственную жизнь, которая движет другими мертвыми, — возразила Налте.
Но я все еще не был убежден.
— Как казары ищут след? По запаху?
Налте покачала головой.
— У них слабое обоняние, но зрение очень хорошее. Когда идут по следу, они полагаются только на свои глаза.
— Тогда, может бьггь, они вообще не вышли на след Дуары?
— Возможно, но не похоже, — ответила Налте. — Скорее всего, ее убил или съел какой-нибудь зверь.
Такое объяснение уже приходило мне на ум, но я отвергал его.
— Тем не менее я буду искать ее, — настойчиво произнес я. — Сейчас мы легко переберемся на другой берег. Если идти вниз по течению большой реки, то надо обязательно пересечь поток, а другой брод может и не встретиться, поскольку река ближе к устью становится шире и глубже.
Брод был широким и легко прослеживался благодаря ряби на воде, и переход на противоположный берег казался нетрудным. Однако приходилось внимательно смотреть под ноги, поскольку брод шел двумя изгибами, образовывавшими букву S. Стоило оступиться, как течение тут же понесло бы нас.
В результате нас едва не постигла беда. По чистой случайности я взглянул вперед, на другой берег реки. Я шел чуть впереди Налте. Для большей безопасности мы держались за руки. То, что я увидел, заставило остановиться так неожиданно, что девушка налетела на меня. Затем она взглянула туда, куда я смотрел, и непроизвольно вскрикнула.
— Что это?
— Не знаю. А ты знаешь?
— Нет. Никогда раньше не видела таких существ. Как они ужасны!
У воды, поджидая нас, стояло полдюжины человекообразных существ. К ним то и дело присоединялись другие, которые выходили из леса, спрыгивая с деревьев, и неуклюже ковыляли к броду. Ростом они были около трех футов и полностью покрыты длинными волосами, сначала я решил, что это обезьяны, хотя их черты ошеломляюще походили на человеческие. Но когда они, поняв, что мы обратили на них внимание, заговорили, стало ясно, что перед нами совсем не обезьяны.
— Я Ул, — крикнул один из них. — Уходите из земли Ула. Я Ул, я убью!
— Мы не причиним вам вреда, — как можно любезнее ответил я. — Мы только хотим пройти через вашу страну.
— Уходите! — прорычал Ул, обнажая острые клыки.
Теперь у берега собралось десятков пять разъяренных маленьких людей, рыча и угрожая нам. На них не было одежды или украшений, они не носили никакого оружия, но их острые клыки и мощные мускулы рук свидетельствовали, что угрозы Ула были не пустым звуком.
— Что же делать? — жалобно спросила Налте. — Они разорвут нас в клочья, едва мы ступим на берег.
— Может быть, нам удастся убедить их пропустить нас, — сказал я. Но после пяти минут бесплодных усилий пришлось признать свое поражение. Все ответы Ула на мои слова были:
— Уходите! Я убью! Я убью!
Мне не улыбалось возвращаться, поскольку нам так или иначе придется пересекать реку, а нового брода мы могли и не найти. Наконец, очень неохотно, я повернул назад, держа Налте за руку. Дойдя до берега, мы оглянулись. Маленькие волосатые люди молча наблюдали за нами. Мы углубились в лес и больше их не видели.
Всю оставшуюся часть дня мы шли вниз по течению реки, искали следы Дуары. Все усилия оказались безуспешными. Я терял надежду, чувствуя, что больше никогда ее не увижу. Налте пыталась приободрить меня, но ее слова не утешали.
Поздно вечером я сумел убить небольшого зверька. Поскольку мы оба ничего не ели в этот день, то буквально умирали с голода, так что быстро развели костер и поджарили куски нежного мяса.
После ужина я соорудил грубый помост на ветвях большого дерева. Охапки крупных листьев послужили нам и матрасом, и одеялом. Когда спустилась тьма, мы с Налте устроились не так уж неудобно в нашем убежище.
Некоторое время мы лежали молча, размышляя каждый о своем. Не знаю, о чем думала Налте, но мои мысли были мрачными. Я проклинал тот день, когда задумал построить огромную ракету, доставившую меня на Венеру. Но тут же и благословил его, поскольку узнал и полюбил Дуару.
Тишину нарушила Налте. Она спросила, будто прочитав мои мысли:
— Ты очень сильно любил Дуару?
— Да, — вздохнул я.
Налте тоже глубоко вздохнула.
— Должно быть, очень грустно потерять супругу.
— Она не была моей супругой.
— Нет? — удивилась Налте. — Но вы любили друг друга?
— Дуара не любила меня, — ответил я. — По крайней мере говорила так. Понимаешь, она дочь джонга и не могла никого любить, пока ей не исполнится двадцать лет.
Налте засмеялась.
— Любовь не подчиняется никаким законам или обычаям и приходит, когда захочет.
— Но даже если Дуара и любила меня, а это было не так, она не могла признаться, ибо ей запрещалось даже думать о любви. Ведь она дочь джонга, к тому же слишком юная. Я этого не понимаю, так как пришел из другого мира и ничего не знаю о ваших обычаях.
— Мне девятнадцать лет, — произнесла Налте, — и я тоже дочь джонга, но если бы я полюбила кого-нибудь, то не стала скрывать.
— Наверное, законы и обычаи вашей страны и той, откуда родом Дуара, разные?
— Они наверняка сильно различаются. В моей стране мужчина не говорит девушке о любви, пока она сама не заявит, что любит его. Дочь джонга выбирает супруга по своему желанию.
— Возможно, такой обычай имеет свои преимущества, но если я полюблю девушку, то захочу иметь право сказать ей об этом самому.
— О, мужчины находят способы дать девушке знать, не говоря ни слова. Я могу сразу сказать, любит ли меня тот или иной человек, но когда сама полюблю очень сильно, то не буду ждать его признания.
— А что, если он не любит тебя? — спросил я.
Налте вскинула голову.
— Полюбит.
Да, не полюбить Налте было очень трудно. У нее стройная фигура, оливковая кожа и густые темные волосы в прелестном беспорядке. Глаза сияли задором и умом. Черты лица правильные, почти мальчишеские, но во всем облике ощущалось достоинство. Я не сомневался, что она действительно дочь джонга. Похоже, мне суждено постоянно встречаться с дочерьми джонгов! Я упомянул Налте об этом.
— И многих ты встретил? — тут же поинтересовалась она.
— Двух, — ответил я. — Тебя и Дуару.
— Ну не очень много, если учесть, сколько на Амторе джонгов и сколько у них дочерей. У моего отца семь.
— И все они такие же красивые?
— Ты считаешь, что я красивая?
— Ты и сама это знаешь.
— Но мне нравится слушать, как говорят другие. Мне нравится слушать, когда так говоришь ты, — добавила она, помолчав.
Из темного леса до нас время от времени доносился рев охотящихся зверей и жалобные крики жертв. Затем наступала тишина, нарушаемая лишь журчанием реки, текущей к неведомому морю.
Обдумывая, как потактичнее ответить на откровенную реплику Налте, я задремал и уснул.
Проснулся оттого, что меня трясли за плечо. Я открыл глаза и встретился взглядом с Налте.
— Ты собираешься проспать весь день? — спросила она со смехом.
Было совсем светло. Я сел и огляделся вокруг.
— Еще одну ночь пережили.
— И встретили новый день. Каким он будет? — спросила она.
— Кто знает?
Я собрал фруктов, приготовил еще немного мяса, оставшегося от вчерашней добычи. Мы прекрасно позавтракали и направились вниз по реке — в поисках чего?
— Если сегодня мы не найдем Дуару, — начал я, — придется признать, что безвозвратно потерял ее.
— И что тогда? — спросила Налте.
— Ты хочешь вернуться в свою страну?
— Конечно.
— Тогда направимся вверх по большой реке к твоему дому.
— Может быть, мы никогда не дойдем туда, — после паузы заметила Налте, — но…
— Что но?
— Я подумала, что мы можем быть очень счастливы, пока будем добираться до Анду, — решилась она.
— Анду? — переспросил я.
— Так называется моя страна, — объяснила она. — Горы в Анду очень красивы.
В ее голосе послышалась нотка тоски, а глаза мысленно видели пейзаж, совершенно мне неизвестный. Внезапно я осознал, какой храброй была девушка, какой жизнерадостной она оставалась во время трудностей и опасностей бегства, невзирая на почти полную безнадежность нашего положения. Я мягко коснулся ее руки.
— Мы сделаем все, что в наших силах, чтобы ты вернулась в прекрасные горы Анду.
Налте задумчиво покачала головой.
— Я больше никогда их не увижу, Карсон. Даже большой отряд воинов не сможет вынести тех опасностей, что встретятся на пути до Анду. А тысяча копов по жестокой и враждебной земле — разве можно надеяться преодолеть их вдвоем?
— Тысяча копов — далековато, — согласился я. — Все действительно выглядит безнадежным, но не надо сдаваться!
Уже упоминалось, что амторцы делят окружность на тысячу частей и получают свой хита, или градус; а коп — это одна десятая градуса долготы на экваторе (или того, что амторцы называют Малым Кругом), около 21/2 земных миль; следовательно тысяча копов — примерно равно 2500 миль.
Такая арифметика убедила меня, что Налте не могла проплыть вниз по большой реке 2500 миль без еды, и я поинтересовался, уверена ли она, что Анду находится так далеко.
— Нет, — призналась она, — но мне кажется, что очень далеко. Мы долго блуждали, прежде чем дошли до реки, а затем я плыла по ней так долго, что я потеряла счет времени.
Тем не менее, если мы найдем Дуару, встанет серьезная проблема. Одна девушка должна идти вниз по течению в поисках своей страны, а другая — вверх! И только одна из них имеет смутное представление, где лежит ее страна!
