Глава 14
Вылазка в Ляо

Отключив позиционные огни, глайдер несется в полной темноте. Снаружи мерно гудит холодный ночной воздух, но внутри тепло и уютно. Дно и склоны ущелья под брюхом машины словно тонут в вязких чернилах, стирающих всякие ориентиры. Сверху не лучше — густая облачность, не видно даже зеленоватого лика Савана, спутника Полтергейста, о звездах и говорить нечего. Для наших целей — погодка в самый раз. Подвижная цепь «стрекоз», растянутая до входного Бункера в подземку, располагавшегося примерно в десяти километрах за Адской Пропастью, уверяла, что все чисто. А если объявятся вражеские дроиды, то «стрекозам» даже не придется об этом сообщать — сам факт гибели легкокрылых малышей послужит необходимым предостережением. И тогда нам придется срочно поворачивать обратно.

На приборной панели неярко светится экран инфрасканера, но на него можно не смотреть. Для удобства компьютер глайдера выводит изображение прямо на лобовое стекло — трехмерную проекцию долины из зеленых каркасных линий, сейчас как раз пролетаем над Адской Пропастью, выделенной красной зоной. Глайдер не предназначен для высотных полетов, потолок для его антигравов — триста метров, поэтому такие препятствия, как пропасти, приходится преодолевать с разгону, набрав максимальную высоту. До сих пор действовало без осечек. Сколько себя помню, так и катаемся, туда-обратно. Привыкли настолько, что никто и внимания не обращает, когда под ногами возникает полуторакилометровый провал. Хотя, если задуматься, — жуть должна брать.

Еще минут десять, и будем на месте.

Огоньки приборной панели призрачными бликами гуляют по сосредоточенному лицу Ухана — управляет он. Автопилоту мы не доверили, хотя в его маршрутном листе этот путь — от Сигнальной сопки до Бункера отмечен неоднократно. Его программы не предназначены для тактического маневрирования в режиме боевых действий, лишь элементарное уклонение от незначительных препятствий, так что, если столкнемся с чем-то непредвиденным, автопилот нас подведет. Неподвижно зависший в тридцати сантиметрах над правым плечом Ухана «Опекун» выполняет функцию носителя — поверхность матового шара облеплена десятком запасных «стрекоз». Их мы планируем использовать уже в городе. Вес каждого бимода-имитатора граммов сорок, пока дроид справляется, только гудит чуть громче, чем обычно.

Я сижу на соседнем кресле, справа от Ухана, между башмаков зажат приклад тяжелого лазерного излучателя, на бедрах закреплены пистолеты — станнер и игломет, понравилась подсмотренная у Дьюсид идея, а подходящая «сбруя» на складе нашлась, пояс увешан запасными обоймами. На этот раз пренебрегать станнером я не стал. Может статься, придется кого-нибудь снять бесшумно, а на одного «Опекуна» рассчитывать не стоит, мало ли какая возникнет ситуация. Грудь обтягивает тесный бронежилет. Откопали в одном из ящиков. Естественно, модели «броников» давно уже устарели, провалявшись несколько десятилетий без дела, но лучше такие, чем никакие. Остальные спутники снаряжены так же, кроме того, рядом с Мараной, расположившейся на заднем сиденье глайдера, сложены ранцы «пираний» — ракетных мини-комплексов. Шесть ранцев, по два на нос. С запасом. Экономить нет смысла. Этой ночью все должно решиться.

Я в который раз пробегаю зрачками по виртуалке лоцмана, где развернуты дополнительные окошки — сейчас все связаны воедино личными визуальными каналами, и каждый из нас способен видеть глазами остальных. В любой момент можно оценить ситуацию с иной точки зрения, без дополнительных уточнений и потери времени. В окошке Ухана все то же самое, что и перед моими глазами, а окошко Мараны затемнено — глаза закрыты. Отдыхает, пока есть возможность. День выдался долгий, беспокойный. Да и какой смысл таращиться в темноту, если не занят управлением. Но я — таращусь. Какой там сон, если отвечаю за эту операцию я.

Не сговариваясь, молчим. Все уже обсуждено, теперь лишь перебираю в уме, не упустили ли чего. Вроде все учли. К родственникам и друзьям мы сразу решили не наведываться, чтобы не вызывать ненужных осложнений. Нас там могли поджидать. Ведь Ктрассу все уже известно о нас и наших семьях, достаточно покопаться в местной Сети, чтобы выяснить все обо всем. Там нет только сведений о Хрусталитах, о них знает только узкий круг людей. Нам лучше вообще никому на глаза не попадаться, ни своим, ни чужим. Прежде всего — задание. На всякий случай сняли даже дактилоскопическую блокировку с пусковых механизмов всего взятого с собой оружия. Вдруг придется обмениваться в ходе боевых действий. Серьезное дело задумали. Опасное. Наверное, даже безумное. И еще неясно, что из этого получится. Жаль, что пришлось отказаться от услуг Дьюсид и усыпить ее в гостевой комнате. Ухан прав, ее опыт сейчас бы пригодился. Жаль. Очень. Возможно, мы делаем большую ошибку, но она — не из наших. Чужая. Зато ее временное устранение позволило загрузить в Чертог «Снайпера». Пусть полечится, лишней техники в боевых условиях не бывает.

У всех поверх лоцманов — «иждивенцы», Маране тоже нашелся экземпляр, Ухан привез с Сокты штук десять. Программа «мехвоина» включена и работает на всю катушку, хотя большей частью вхолостую. Не та специфика задачи. За эмоциональное состояние человека отвечает масса различных гормонов, полный контроль над физиологическими процессами достигается лишь в пилотском коконе боевого робота, при подключении всех систем жизнеобеспечения. Поэтому Марана пыталась возражать, доказывая, что «иждивенцы» сами по себе мало что значат, но мы с Уханом быстро ее убедили, что и такие сойдут. Лучше, чем ничего, Учитывая, что в качестве «диверсантов» мы до сих пор фигурировали только в развлекательных «гэпэшках». Кроме того, так гораздо спокойнее. Меньше тревог и сомнений, грызущих томящийся рассудок. Теперь, думаю, она и сама убедилась, что так — лучше. Что ни говори, а эмофильтр великое изобретение… разве что когда твой привычный эмоциональный фон значительно урезан, то чувствуешь себя, как… как неживой. Или заторможенный. Но к такому состоянию можно привыкнуть.

Глайдер все больше забирал вправо, следуя рельефу ущелья. Если продолжить путь дальше, то выход в долину откроется как раз к лазурным водам озера Нежного, но нам только до шлюза, ведущего в подземный туннель. По маршрутной схеме до него осталось не более километра.

— Идем вниз, — предупредил Ухан, первым нарушив затянувшееся молчание.

Повинуясь джойстику в его руке, глайдер начал плавно снижаться, одновременно сбрасывая скорость. Склон ущелья, проступавший на схеме наброском из изломанных линий, медленно подбирался к левому борту. Ворота шлюза, замаскированные в скальных складках, уже были совсем рядом. Радиощуп лоцмана с расстояния в двести метров вошел в управляющий блок защитной системы подземки, сбросил хранившиеся в памяти пароли, получил подтверждение. Все было в порядке. Никаких признаков взлома. Створки ворот разошлись, и Ухан аккуратно ввел машину в туннель — длинную прямую трубу из пластобетона, диаметром всего около трех метров. Гудение двигателей басовито усилилось в замкнутом пространстве, гул отражался от стен, корпус охватила мелкая вибрация. Связь с барражировавшими над ущельем имитаторами сразу оборвалась, блокированная скальной толщей, информационные окошки на виртуалке свернулись. Туннель значительно сокращал путь до Ляо, так как проходил сквозь основание горной гряды, которую иначе приходилось долго и нудно огибать по руслу ущелья. Дед как-то рассказывал, что похоронил под обвалами двух строительных роботов, прежде чем туннель удалось закончить, но дело того стоило. Длиной в пятнадцать километров, прямой, как лазерный выстрел, туннель доходил до особняка старейшины, располагавшегося на окраине города. Боковых ответвлений не существовало. Потому-то Дед, наверное, и окрестил подземку «стрелой». Все-таки старейшина Хокинав великий конспиратор — туннель проложен уже лет пятьдесят назад, а впервые всерьез понадобился только сейчас.

— Ухан, пошли двух «стрекоз» вперед, — распорядился я. — И сильно не разгоняйся, малыши не умеют летать так быстро, как глайдер.

— Сам знаю.

Ухан замедлил движение глайдера, два бимода расправили радужные крылья, застрекотали, набирая обороты, снялись с поверхности дроида и юркнули в открывшееся боковое окошко. Притаившаяся впереди тьма мгновенно поглотила их, но на виртуалке уже проклюнулись два новых визуальных окна, началась трансляция. Через минуту они удалились на полкилометра, и Ухан двинул глайдер вперед.

Почти прибыли. Я оторвал приклад излучателя от пола и пристроил его на коленях плашмя, затем включил питание и снял блокировку, чтобы в любой момент можно было открыть огонь.

— Надеюсь, перед Бункером нет засады, — поделился своими опасениями Ухан, — иначе наш поход закончится, так толком и не начавшись.

— Вряд ли. — Я пожал плечами, терзаемый теми же сомнениями, но не желая этого показывать. — Туннель не значится ни на одной схеме городских коммуникаций. Если только сами старейшины не рассказали.

Map наконец открыла глаза и выделенное для нее окошко на моей виртуалке проявило изображение — верхняя часть спинок передних сидений и наши с Уханом затылки. Плюс, естественно, часть лобового стекла, где на сером фоне поступавшего с инфрасканера изображения компьютер глайдера чертил каркасные линии самого туннеля, стремительно уносившиеся за корму.

— Не расскажут, — произнесла Map таким тоном, словно лично инструктировала старейшин по этому вопросу.

— Может, и нет. Но могли наследить Пигус с Грендом, — заметил я. — Они наверняка тоже воспользовались «стрелой», чтобы незаметно проникнуть в город.

— Если бы наши техники не так торопились уйти воевать, то сейчас были бы с нами. — В тоне Ухана мелькнула тень сожаления. — А так — неизвестно, где они сейчас и что с ними. Вполне возможно, что их уже нет в живых.

— Ухан, дружище, не напоминай мне о них, — сухо бросил я. — И слышать не хочу об этих засранцах. Тем более жалеть. Сами виноваты.

— Возможно, они и полные засранцы, но не предатели, — сказала Map. — He думай о них слишком плохо.

Меня немного удивило, что именно она решила за них вступиться. Это ведь ей пришлось подраться с Пигусом, даже пластырь из медпены накладывали на скулу. Куда вдруг подевалась ее обычная мстительность?

— Не предатели? — Я невесело хмыкнул. — Мне бы твою уверенность. Если они попали в плен… Когда ствол у твоей головы, думаешь уже не о том, кто прав, а как выкрутиться из сложившейся ситуации и остаться в живых. Действует безотказно, мне уже довелось на Сокте проверить. На себе. Запись я вам показывал.

— Хочешь сказать, что запросто выложил бы все, что знаешь, этим подонкам, невзирая на то, что от твоего признания пострадают другие? — В голосе Map не была язвительности. Но лишь благодаря «мехвоину». Мне ли этого не знать. Такой характер, как у нее, не исправит даже «иждивенец».

— Map, пойми одну простую истину — если я сейчас с геройским видом буду утверждать, что никогда не сделаю ничего подобного, то, скорее всего, солгу. Никогда не знаешь наперед, как все обернется на самом деле. Очень от многих факторов зависит, как себя поведешь. Если кого-нибудь из моих близких или знакомых пристрелят на моих глазах, может, я и разозлюсь до такой степени, что мне будет наплевать на собственную жизнь.

— То есть если ты попадешься, то запросто нас заложишь? Я тебя правильно поняла?

Честно говоря, я уже разозлился. Слегка. Насколько позволил эмофильтр. Нашла время проявлять свой норов.

— Map, солнышко, что это на тебя нашло? — озабоченно вмешался Ухан.

— Да так, ничего… Напрасно мы не предупредили Сонату о том, что затеяли. Она даже не знает, что мы ее оставили в РВЦ в гордом одиночестве. Если у тебя с Сонатой какие-то личные проблемы, то незачем впутывать в них нас с Уханом.

Я мысленно вздохнул. Так вот что ее заботит. Когда мы отбывали, Соната все еще находилась в «Сфере». Играла. И я не нашел причин прерывать ее занятие. От нее ничего не зависело, так зачем забивать ей голову ненужной информацией? Впрочем, Map просто волновалась, как и все мы, я ее понимал. Навалившееся с самого утра стрессовое состояние, с того самого момента, когда она привезла новости о захвате Ляо, до сих пор не ослабевало. Напротив, только усиливалось. Никакой «мехвоин» не заставит нас ощущать себя бесчувственными роботами, когда речь идет о нашей родной общине. Неудивительно, что у нас у всех здорово вымотаны нервы, и кое-кто готов лаяться по пустякам.

— Шутник в курсе, этого достаточно, — как можно тверже сказал я, чтобы пресечь дальнейшие разговоры по этому поводу. — Он позаботится о защите РВЦ в наше отсутствие. В крайнем случае заблокирует вход пенобетоном.

— И с Дьюсид как-то нехорошо вышло, — хмыкнул Ухан.

— Слушайте, отстаньте, а? Мы все это уже обговорили. — Я недовольно покосился на Ухана. — А ты лучше сосредоточься на управлении.

— Здесь автоматика справится лучше меня. Жесткий ты какой-то стал, Вождь.

— Я это слышу с самого утра. На себя посмотри. С роботами Змеелова мы схлестнулись по твоей инициативе. Змеелов… и откуда у него такое экзотическое имечко, хотел бы я знать? Змей, что ли, на ужин любит употреблять?

— Вообще-то изначально инициатива исходила от наших непрошеных гостей. — Ухан не поддался на попытку сменить тему.

— Ты понял, о чем я. Если бы не твоя настойчивость, мы, возможно, отсиделись бы в РВЦ.

— В том-то и дело, что возможно. А может быть, и нет.

— А может, хватит трепаться? — холодно поинтересовалась Map. — Лучше еще раз проверьте оружие, раз заняться нечем. Не мне же воевать за вас обоих, если что вдруг случится. Боюсь, не потяну.

Я переглянулся с Уханом, он одобрительно кивнул и протянул руку к своему излучателю, прислоненному к борту. Положительно, самокритика у Мараны за последнее время повысилась. Я свое оружие уже проверил, поэтому занялся информацией в виртуалке.

Расчетное время показывало, что до Бункера осталось две минуты лету. «Стрекозы» туда уже добрались и изучали обстановку. Едва я подумал, что пора устанавливать связь с домокомом особняка, как в виртуалку пришел от него запрос на пароль. Это хорошо. Если бы автоматика оказалась обесточена, пришлось бы пробиваться наверх вручную. Выжигать замок люка лазерами. Не так уж и трудно, но лишний шум… В общем, вы понимаете.

После подтверждения пароля в наше распоряжение поступили все видеокамеры, установленные как внутри, так и снаружи дома. Переключив их в режим ночного видения, сперва мы втроем быстренько проверили все комнаты — пусто, ни одной живой души. Затем осмотрели пространство вокруг дома — подъездную аллею, яблоневый сад слева и хозяйственные постройки позади особняка, стараясь не упустить ни одной точки наблюдения.

Следы посещения рейдеров нашлись на веранде — кусты тигролилий оказались сожжены дотла, остались лишь обугленные кадки с землей. Сами кадки и пол вокруг покрыты тонким слоем порошка-пламегасителя, сработала противопожарная система дома. Видимо, неконтролируемые твари не понравились кому-то из молодчиков Змеелова, приходивших арестовывать Деда. А возможно, просто развлекались. Может, им нравится убивать. Все равно кого. Вполне вероятно, что так же безжалостно они жгли живых людей возле Управы. Рядом с кадками валялся раздавленный «краб» — робот-уборщик, опрометчиво выползший навести порядок и попавший под чей-то бронированный башмак. Бедняга.

Я проверил память домокома, но никаких сообщений для нас от Деда не обнаружил. Никаких видеозаписей за этот день тоже не сохранилось — то ли во время визита рейдеров наблюдение было отключено, то ли кто-то предусмотрительно стер всю информацию позже.

— Ни Деда, ни врагов, — задумчиво заключил Ухан. — Кажется, нам повезло.

— Как будто все вымерло, — заметила Map, слегка поежившись.

— Здесь и в мирное время ночью никогда никого не бывает, — напомнил Ухан, флегматично пожав широкими плечами.

Он прав. Особняк стоит на отшибе — в пятистах метрах от кольцевой дороги, опоясывающей Ляо по окраине. К тому же в городе военное положение, рейдеры наверняка запретили горожанам шляться по улицам ночью. Черт, все-таки досадно, что «Циклоп» по-прежнему выключен. Только мы между собой и можем общаться, я, Ухан, Марана, так как у нас с подачи Зайды военные модели лоцманов, способные поддерживать связь на коротких дистанциях вне ретрансляторов. Очень пригодилось. Обычные лоцманы на это не рассчитаны, так что всякая связь в городе умерла. И узнать ничего нельзя, и помощи никакой не получишь. Дед наверняка смог бы посоветовать что-нибудь путное, но, увы, придется обходиться своими силами. А всего-то и нужно было — предусмотреть иную систему связи, дополнительную. Понимаю, до сих пор не требовалось, «Циклоп» прекрасно справлялся, но тут все-таки у старейшин серьезный прокол…

— Я вот что думаю, раз Дед в бегах, то кто-то должен вести наблюдение за его домом, — предположил я. — Это же элементарно. Вдруг вернется?

— Кто-то или что-то, — добавил Ухан. — Например, дроид.

— Мы никого не обнаружили, — напомнила Map. — К тому же у Змеелова не так уж много людей и техники, чтобы держать под наблюдением все подозрительные дома.

— Это еще не значит, что здесь никого нет, — упрямо проговорил я.

— Да ладно тебе, Вождь, — Ухан успокаивающе похлопал меня по плечу, — не стоит предполагать самого худшего.

В отличие от Map он понял, о чем я сейчас думал. Наблюдения могло не быть по простой причине — если старейшины Хокинава уже не числилось в живых и вернуться сюда он уже никак не мог. Но о таком варианте я даже и думать не хотел.

Я отбросил сомнения и сосредоточился на предстоящем деле. Погасив скорость, Ухан медленно ввел глайдер в Бункер — небольшой овальный зал, располагавшийся под особняком старейшины. Автоматически вспыхнувший под потолком свет едва не ослепил, но лоцман вовремя переключился на дневной режим, а затем я вырубил свет дистанционно, и в вернувшейся тьме снова перешел на ночное видение.

— Черт, надо было предусмотреть, — проворчал Ухан, потирая глаза.

Место на стоянке оказалось занятым личным глайдером Деда, пришлось приземлиться рядом. Дверцы отъехали в стороны, и мы с Уханом с оружием в руках одновременно выбрались наружу, глухо стукнув каблуками о бетонный пол. Тишина, после того как двигатель глайдера перешел в режим ожидания, воцарилась ватная. Давящая.

— Ну что, разбираем ранцы? — деловито спросила Map из салона. — Подавать?

— Подожди, — мне пришлось остановить порыв ее преждевременного энтузиазма. — Действуем по плану. Запускаем в дом «стрекоз», только потом забираемся сами. Тогда и до «пираний» дело дойдет.

— Сомаха, мы же проверили, в доме никого нет.

— Map, — с нажимом сказал я, посмотрев ей в глаза. — Здесь командовать может только один человек, иначе будет неразбериха. Понимаешь?

— Как скажешь, Вождь. — Она сразу посерьезнела, подхватила с сиденья свой излучатель и тоже спрыгнула на пол.

Всегда бы так. Но я желаю несбыточного. Как только все закончится, она снова станет прежней — насмешливой и задиристой сверх меры. Только Ухан и умеет с нею управляться, и то не всегда.

— Оставайтесь рядом с глайдером, — велел я им обоим. — И будьте готовы запрыгнуть обратно.

Я вплотную подошел к узкой металлической лестнице, располагавшейся у стены рядом со стоянкой, поудобнее перехватил излучатель обеими руками и нацелился в люк По команде с лоцмана люк скользнул в сторону, а двери всех комнат наверху распахнулись. «Стрекозы», парившие рядом со мной наготове, сразу юркнули внутрь дома и быстренько прошвырнулись по комнатам. Все еще ничего подозрительного. Откуда же это неприятное сосущее чувство тревоги? Или это естественное состояние в подобной ситуации? «Гэпэшки», конечно, умеют вызывать у игрока напряженное состояние, но все ощущения там искусственны и гипертрофированны. А я сейчас действую наяву, и разобраться в своих чувствах довольно сложно. Все — внове. Особенно при наличии эмофильтра «мехвоина». Впрочем, мне всегда сложно разбираться в собственных чувствах. Так уж я устроен.

— Я поднимаюсь первым, — произнес я, не оборачиваясь, чтобы не упускать люк из виду ни на мгновение. — Стойте на месте и ждите команды. С этого момента общение только по лоцману, пока не убедимся в безопасности.

Ступеньки лестницы с тихим металлическим отзвуком загудели под ногами. Освещение в доме тоже включается автоматически — при появлении человека в комнате, я на всякий случай приказал домокому его заблокировать. Возможностей лоцмана пока хватало. В режиме инфрасканера, к примеру, силуэты моих друзей выглядели словно бы подсвеченными изнутри мертвенно-бледным светом. Прямо как привидения.

Люк выводил в кабинет старейшины, где он любил на досуге просматривать старые голозаписи. Его любимое кресло стояло рядом с проемом в полу — когда люк закрыт, кресло стоит сверху, маскируя его местоположение, а сейчас автоматически отъехало в сторону.

Наверное, я действовал неправильно. Командир не должен все выполнять сам, на то он и командир. На разведку надо идти рядовым бойцам. Но Ухан и Марана — не обычные солдаты. Они мои друзья. Поэтому я просто не мог действовать иначе. Кроме того, думаю, я сейчас самый осторожный человек из нас троих. Что Ухану, что Маране — им обоим вечно не хватает внимания к деталям.

Стараясь ступать потише, я прошелся по комнате и выглянул в коридор. В режиме «мехвоина» предметы, попадавшиеся на глаза, сразу подсвечивались на виртуалке пояснительными надписями. Иной раз доходило до смешного — «стена», «пол», «ковер», «голографическая картина», «установка магнитно-озонового душа на входе»… словно я и так не видел. Я обернулся, тут же замелькали новые надписи. Кресло, диван в углу, центральный блок домокома, полка с гнездами кристаллов флэш-памяти — личная коллекция Деда, на торцевой стене — мозаичный ковер с плавно меняющимся рисунком, где по-прежнему красовалась парочка противоборствующих роботов, на полу как раз под этим ковром — дроид, из тех, о которых сообщала Дьюсид.

Я вздрогнул, взгляд прикипел к дроиду. Дроид — «убийца». Здесь, в кабинете Деда. Это уже совсем не смешно. Плоское дисковидное тело слабо отсвечивало металлопластиковой поверхностью. Если бы не инфрасканер, я бы его и не заметил, но теплоемкость корпуса дроида выше, чем у ламинированного пола кабинета, поэтому инфрасканер выделил его более светлым силуэтом. Хвостовая антенна воинственно задрана вверх, наконечник излучателя смотрит в мою сторону…

«Спокойно, Вождь, — скользнула в виртуалку строка, Ухан и Map сейчас наблюдали моими глазами. — Он неопасен. Кто-то его раздолбал».

Я уже и сам видел, поэтому немного расслабился, опуская излучатель. Диск был почти перерезан пополам, видимо, ударом лазерного луча. Тут и мой «мехвоин» проанализировал состояние дроида и вывел соответствующее заключение. Странно. То ли анализатор «иждивенца» Ухана работает быстрее, то ли он сам быстрее соображает.

Возникла недолгая заминка, пока мы обсуждали возникшую ситуацию.

По сведениям Дьюсид, все бойцы и техника рейдеров во время операции подсоединены к их МВС — Мобильной Войсковой Сети, ведущей полный учет всех имеющихся средств и отслеживающей местонахождения каждой боевой единицы. Если этого дроида не успели забрать, то мы рискуем нарваться на тех, кто за ним придет. Мы немного посовещались и решили, что этот дроид ремонту уже не подлежит, вот его здесь и бросили. Иначе пришлось бы сворачивать операцию прямо сейчас, так и не начав.

Минуту спустя мы все вместе собрались в кабинете, зажгли верхнее освещение и начали подготовительную работу. Окна в особняке отсутствовали, поэтому можно было не опасаться, что свет будет замечен снаружи. В качестве окон служили настенные имитационные экраны, на которые выводилось изображение, поступавшее с датчиков наружного наблюдения. Дополнительная страховка от сезонного метеоритного дождя. Когда шальной гость из космоса пробивает электромагнитный экран, на защиту встают стены из сверхпрочного металлопластика.

Решили использовать уже проверенный метод — растянуть бимодов в цепь с интервалом в два километра, чтобы организовать непрерывную трансляцию. Отправлять «стрекоз» в свободный поиск, с надеждой, что принесут необходимую информацию, рискованно. Если вражеские дроиды, патрулировавшие улицы города, посбивают их в тот момент, когда бимоды окажутся вне зоны приема, мы даже не сможем узнать, что же произошло. Цепь надежнее во всех отношениях, если какое звено и выпадет, можно будет быстро сориентироваться, где это произошло, и заменить запасной «стрекозой». Домашний компьютер, предназначенный для обслуживания всей электроники особняка Деда, естественно, не приспособлен для выполнения каких-то особых задач, но Ухан немного покопался в его программной начинке и организовал все как нужно. Голова нашего увальня в этом плане работает лучше нас всех, вместе взятых.

Домоком и занялся управлением имитаторов, а Ухан отдавал необходимые команды, вводил поправки. Включились голографические проекторы кабинета, задняя стена плавно растворилась в перспективе виртуальных городских улиц, подробный вид которых был заложен в память домокома. Когда первая тройка выпущенных наружу «стрекоз» преодолела пятисотметровый отрезок до кольцевой дороги, виртуальные улицы двинулись навстречу. Полное впечатление личного присутствия. Казалось, что стена просто исчезла, а мы, не двигаясь с места, тем не менее перемещаемся по городу. У Деда всегда была отличная аппаратура. Виртуалка виртуалкой, а нормальное изображение никогда не помешает.

Первое направление поиска — район Управы. Там сейчас — штаб Змеелова. Тут и следует искать его в первую очередь. Его и остальных пилотов, в число которых входил и Ктрасс. Всего — пятеро. Пять пилотов на четыре оставшихся робота. Все их личные данные у нас имелись, спасибо Дьюсид. А когда мы их найдем и опознаем, настанет черед «пираний». Причем все цели… Черт, дожил — людей называю «целями». Ладно, угрызениями совести займусь потом, а сейчас нужно заниматься делом. Короче, желательно поразить все цели одновременно, иначе у нас останется мало шансов убраться отсюда безнаказанно. Глайдер — не очень скоростная машина. Боевые катера рейдеров догонят нас в два счета, и мы будем иметь бледный вид. Если, конечно, враг вовремя поймет, откуда исходит угроза. Но лучше переоценить, чем недооценить.

Затем мы занялись ранцами. Выстроили все шесть рядом с креслом Деда, ввели коды запуска, заранее скопированные в базе данных Шутника, затем сняли первичную блокировку, щелкнув тумблерами на каждом устройстве. Пошел тест оборудования, индикаторы защитных колпачков, прикрывавших ракетные гнезда, сперва загорелись красным, затем зеленым. В каждом ранце — шесть мини-ракет. Тест прошли все.

Теперь осталось только ждать.

Я уселся в кресло, положив излучатель на колени, а Ухан с Мараной, полу обнявшись, расположились на диванчике. Заслужили. Я заметил, что глаза у сестренки слипаются от усталости. Она, понятное дело, из врожденного упрямства не сдавалась, боролась изо всех сил, не желая показывать, что оказалась слабее нас, каких-то там паршивых мужчин, но усталость брала свое. Ухан это тоже заметил.

— Знаешь что, Map, — сказал он, выразительно глядя в мою сторону. — А отдохни-ка ты лучше в спальне Деда. Мы тут вполне справимся вдвоем. Потом сменишь кого-нибудь из нас. Неизвестно, сколько здесь придется торчать.

Я понял намек и отреагировал соответственно:

— Хорошая идея. Все равно делать нечего. До Управы пять километров, «стрекозам» — пятнадцать минут лету. Плюс технические заминки. Пока имитаторы создадут цепь, пока что-нибудь обнаружат. Малоинтересное занятие.

Марана подозрительно глянула в мою сторону, затем снова уставилась на Ухана.

— Сговорились, что ли? Опять пытаетесь обойтись без меня?

— Я вполне серьезно, — заверил я. — Незачем маяться всем троим.

— Ладно. Я и в самом деле что-то устала. Но только попробуйте начать операцию без меня, и я вам устрою райскую жизнь.

— Да ты что, Map, ни в коем случае, — с самым честным видом пообещал Ухан.

Окинув нас подозрительным взглядом еще раз, Марана с геройским видом взвалила на плечо излучатель и ушла в спальню.

«Есть разговор», — сообщил Ухан по лоцману, предварительна обособив канал связи, чтобы Map нас не слышала.

«А я думал, что ты действительно о ней заботишься»

«Я и забочусь. Но поговорить хочу без свидетелей».

«И о чем же?»

«Сейчас. Хочу показать наглядно», — сказал Ухан.

Из гнезда крайнего ранца бесшумно вынырнул стреловидный силуэт «пираньи» — Ухан подсоединился к ней дистанционно. Повиснув в двух метрах над полом с помощью антигравитационных толкателей, ракета направила нос с видеоглазком в мою сторону. Угольно-черное тело «пираньи», словно живое, слегка подрагивало в воздухе, как дрожит от возбуждения охотничий пес от предвкушения погони. На самом деле — эффект работы стабилизаторов, заставлявших ее оставаться на одном месте Но все равно — не очень приятно, когда такая штука нацелена в твою голову. «Ты что это задумал?»

«Два килограмма веса и запас взрывчатки, способный разорвать человека в клочья, — прокомментировал Ухан, убедившись, что завладел моим вниманием. — У тебя всегда было живое воображение, Вождь, попробуй представить, как эта ракета находит цель».

Я представил. И меня слегка передернуло. «Ну и к чему ты клонишь? Мы что, должны отказаться от своей затеи? Из какого-то абстрактного человеколюбия? И пусть все горит синим пламенем?»

«Да хоть зеленым. По дороге сюда я еще раз прокрутил запись твоей последней беседы с Дьюсид, а сейчас вот что подумал… Есть там одно интересное место, где она говорит, что нормы морали и этики, привитые нам с детства, в критической ситуации слетят как шелуха, или мы погибнем. Ты тогда отмахнулся от ее слов. Но сейчас мы и в самом деле собрались убивать, иначе нас здесь не было бы, верно? Есть только одно „но“. А готовы ли на самом деле? Может, мы только думаем, что готовы? — Ухан усмехнулся. — Помнишь наш вчерашний разговор, когда мы обсуждали твою стычку с Ктрассом на Сокте? Я тогда сказал тебе, что если бы сам оказался в подобной ситуации, то для меня настал бы момент истины — узнать, чего я стою на самом деле». Я непонимающе уставился на него. «Ты не уверен, что сможешь выстрелить в одного из этих подонков? Так, что ли?»

«А ты? Ты — сможешь? — Ухан ответил мне сердитым, почти враждебным взглядом. — В роботе это сделать легче. Я не видел лица противника за броней. Ктрасс, кстати, сказал тебе о том же самом, о чем я сейчас говорю тебе. Если забыл, прокрути запись».

Да, говорил. Но на Сокте Ктрасс просто пытался меня запугать. Оказывал психологическое давление. Неужели Ухану непонятно?

«Мне кажется — да, — сдержанно ответил я. — Смогу. Они держат в заложниках наших отцов. И с легкостью убьют их, если до этого дойдет дело. Ухан, что тебя так гложет? Ты сам говорил, что без риска не бывает побед. Мы просто вынуждены идти на этот риск…»

«Секунду. Разберусь с имитатором, и продолжим…»

Я перевел взгляд на голоэкран. Ага, первая «стрекоза» достигла точки назначения, углубившись на полтора километра в город. Две полетели дальше, а эту нужно куда-нибудь пристроить… Ухан быстро присмотрел подходящее местечко — заставил противника нырнуть в вентиляционное отверстие на крыше ближайшего дома и вцепиться лапками во внутреннюю поверхность трубы. Дроидам придется потрудиться, чтобы обнаружить его там. Семь запасных «стрекоз» по-прежнему сидели на «Опекуне», парившем в центре комнаты, шарообразный корпус дроида-охранника пестрел от золотистых телец с радужно-серебристыми крылышками. Ничего, скоро он освободится от несвойственного ему бремени и займется своими прямыми обязанностями — охранять своего повелителя. То бишь Ухана.

Разобравшись с имитатором, Ухан вернулся к разговору.

«Я думаю о Маране, — он горько усмехнулся. — Нужно было ее оставить в РВЦ. Если здесь с ней что-то случится, я не прощу ни себе, ни тебе, так и знай».

«Тебе следовало настоять самому. Ты лучше с ней справляешься».

«Вот-вот, если ей что втемяшится в голову… Но идея-то была твоя».

«Ухан, других вариантов все равно нет. Как мы еще спасем людей?»

«Есть, — проникновенно сказал Ухан, посмотрев мне в глаза. — Есть варианты. Сдать роботов рейдерам. Пусть грабят общину. Пусть узнают о Чертоге. Зато люди будут живы. И наши отцы в том числе».

Я немного помолчал, осмысливая сказанное и подбирая подходящие слова для ответа Не хотелось ссориться со своим лучшим другом прямо сейчас.

«Ты непоследователен, дружище…»

«Мы все сотканы из противоречий, просто в привычном течении жизни предпочитаем этого не замечать».

«Но с чего ты так передумал? Ты ведь сам знаешь, что сдача не решит всех проблем».

«Не знаю, знакомо ли тебе это чувство… но я вдруг только сейчас ощутил, что могу потерять самого близкого мне человека. Ради Map я готов на все, что драться, что сдаться — все едино. Лишь бы ее уберечь».

Знакомо ли мне это чувство… не очень тактичный намек с его стороны. О Сонате я размышляю не меньше, чем он — о Map, просто не позволяю эмоциям мешать делу. «Ухан, обещаю — при первом же намеке на опасность…» «Дроид в кабинете — это уже намек. Толстый и конкретный».

«Хочешь убраться прямо сейчас?» Немного помедлив, он кивнул. Светлые волосы слегка серебрились в свете потолочных панелей, казалось, по голове Ухана скользнул солнечный зайчик.

«Хорошо. Не буду трепать тебе нервы, забирай Марану, садитесь на глайдер и уезжайте. В Бункере стоит машина Деда, без транспорта не останусь». «Что значит уезжайте? А ты?» «Я остаюсь».

«Ты что, серьезно? Как ты мог подумать, что я способен тебя здесь бросить?»

«Ухан, систему поиска ты наладил, остальное мне вполне по плечу».

«Дурак ты, Вождь. Без тебя мы не уйдем. Или все, или никто».

Ну да. Опять эти немыслимые максимы. Как ни крути, а виноват опять я. И решать опять мне.

«А ты подумай еще разок о Map, — угрюмо предложил я. — Я тоже не хочу, чтобы она пострадала».

«Вот только не надо передергивать мои же собственные слова…»

Ухан умолк и принялся подыскивать местечко для второй «стрекозы». В общей сложности пройдено уже четыре километра. С информацией пока негусто. Город словно вымер. По пути было замечено лишь два дроида, мелькнувших вдали, на перекрестках параллельных улиц — наиболее мобильный и маневренный тип патруля. Что-то слабовато велось патрулирование городских улиц. Подозрительно слабовато. Каждый раз, когда бимоды засекали врагов, тут же прятались в первое попавшееся укрытие, пока дроиды не исчезали за постройками, затем продолжали путь. Последняя из трех «стрекоз» порхнула вперед, с легким жужжанием маневрируя в воздушных потоках. Ночь хорошо скрывала ее десятисантиметровое тельце, но для инфракрасных глаз самой «стрекозы» на улице стоял пасмурный день. Видно все было отлично.

— Что с нами со всеми происходит, Вождь? — устало спросил Ухан, закончив со «стрекозой». — Раньше мы всегда хорошо ладили и понимали друг друга с полуслова. Все четверо. А теперь в нашей компании нет единства. И началось все с тебя. Почему ты избегаешь Сонату? Что она тебе плохого сделала?

Вот тебе и на. При чем тут Соната?

— Ухан, сейчас меня больше заботят не личные проблемы, а рейдеры. К тому же я тебе уже объяснял.

— Да, объяснял. — Он упрямо смотрел на меня. — Только что-то я ничегошеньки не понял. Ты сказал, что ваши отношения зашли в тупик, вы якобы не сошлись характерами, что ты на перепутье… Набор слов, за которым нет содержания.

Ему нужны дополнительные объяснения. Ладно, попробую. Может, мне и самому станут яснее собственные желания. То, что мной движет. А «иждивенец» мне в этом поможет — не распускать сопли, говорить лишь по существу. Интересно, если отключить программу «мехвоина», то насколько сильно мы поругаемся?

Я едва заметно усмехнулся, не усмешка, а так, ее тень.

— Думаю, я просто взрослею и детские увлечения проходят, Ухан. Я больше не чувствую настоящей близости к Сонате. Ее присутствие ввергает меня в скуку. Она кажется мне чужой и непонятной. Неинтересной. Если любовь и была, то ушла. Или ее не было вовсе.

— Как это не было? — непонимающе нахмурился Ухан. — А что тогда было? Вы столько лет…

— Влюбленность. Может, даже страсть. Многие путают эти понятия, смешивают. А я наконец разобрался, что к чему. Влюбленность — это как с хорошо знакомой, но много раз сыгранной «гэпэшкой». В приступе ностальгии берешься проходить ее снова, но вдруг понимаешь, что все. Неинтересно. Остались лишь тускнеющие впечатления от прошлых игр, а новых, ярких, уже не получаешь. А любовь… это, наверно, непреходящее увлечение.

— Довольно цинично сравнивать любовь с играми.

— Цинично… ну что ты, по сравнению с таким циником, как Дьюсид, я просто ангел. Вот ты, к примеру, согласен, что во главе всех человеческих поступков должна стоять голая целесообразность, а личные чувства не в счет?

— Нет. Конечно, нет. — Он покачал головой. — Но ей пришлось такой стать. Иначе она не смогла бы четко выполнять боевые задачи. Сомаха… Давай уйдем, Сомаха. Пока еще ничего не случилось.

— Не дави на меня. Ты прекрасно знаешь, что я затеял все это не ради себя.

— Авантюра.

— Кто спорит? Но мы уже здесь. Мы ведь проделали этот путь не для того, чтобы повернуть обратно?

— Я уже и не знаю.

— Хватит, Ухан. Хватит…

Предупредительный звуковой сигнал домокома оборвал меня на полуслове. Мы с Уханом сразу уставились на голографическое изображение.

До Управы оставалась всего пара кварталов, когда имитатор наконец обнаружил «Гончего» — поджарый, голенастый сорокапятитонник неторопливо вышагивал по центральному проспекту. Аудиосенсоры «стрекозы» донесли тяжелые удары массивных лап по дорожному покрытию. Досадно, подумал я. Этого пилота за броней «Гончего» мы достать уже не сможем. Но есть еще четверо других.

Обогнув робота по широкой дуге, чтобы не попасть под удар противоракетной лазерной системы, имитатор устремился дальше. Пронесло. Не заметил.

По обе стороны от Управы, словно почетный караул, неподвижно стояли еще два «меха». Чудовищно огромный «Рубила», возвышавшийся над двухэтажным зданием, словно великан над игрушечным домиком, и угловатый «Молот». Я взволнованно привстал с кресла, забыв об излучателе на коленях, и оружие с глухим стуком свалилось на пол.

Но я даже не посмотрел на него. Вид двух роботов целиком завладел моим вниманием. Ухан провел сканирование энергетической активности. Системы жизнеобеспечения обоих роботов оказались выключенными. Их пилоты отсутствовали. Удача нам улыбнулась. По сведениям Дьюсид, «Рубила» числился за самим Змееловом. А один из «Молотов» — за Ктрассом. Лишившись на Сокте «Костолома», Ктрасс безлошадным не остался, потеснив младшего по статусу в банде. Еще бы. Приближенный к самому главарю. Что хочу, то и ворочу. Они-то нам и нужны. Оба. Кстати, меня не удивило, что «Рубила» стоит на приколе, я этого ожидал. Девяностотонник чересчур огромен, чтобы топтаться по городским улицам, где бы он ни прошел, что-нибудь да своротит на пути. Да и не дело руководителя заниматься патрулированием города. У Змеелова и без того должно хватать забот о своих людях и технике. Тем хуже для него. Уничтожить человека без защитного снаряжения «пиранье» вполне по силам. Теперь только осталось его найти.

— Похоже, они не ожидают нападения, — предположил я, надеясь, что так и есть.

Окна в здании такие же, как в особняке, — лишь внутренние экраны, на которые датчики наружного наблюдения транслируют вид снаружи. То есть отсутствуют. Поэтому Ухан попытался открыть дверь дистанционно, передав сигнал с имитатора, но старый пароль не сработал. Змеелов бандит, но не идиот. Система безопасности находилась под его контролем.

— Так я и думал, — сказал Ухан. — Действуем по плану. Попробуем проникнуть в вентиляционные отверстия.

Отлично. Кажется, его хандра начала отступать, когда дошло до дела. А то едва не уговорил, чертяка, навешал сомнений выше крыши. Взгляд упал на вентиляционное отверстие, возле которого в ожидании уже зависла «стрекоза»…

— Знаешь, Ухан… — Голос у меня слегка сел от расстройства, когда я сообразил, что кое-что упустил из виду, когда планировал эту операцию. — Кажется, мы промахнулись. «Стрекозы» — да. Смогут. А как быть с «пираньями»? Ракеты в решетки не пролезут. Если никто так и не откроет эту чертову дверь, то…

Мы переглянулись. Настроение моментально упало.

— Стратеги доморощенные, — буркнул Ухан. — Нам следует не воевать, а сидеть и играть в «гэпэшки», — единственное занятие, которое у нас получается хорошо. Даже не знаю, что посоветовать. Ты — командир, сам и решай, как выкрутиться. Но долго мы ждать не можем. Слишком велик риск засветиться.

Может, и в самом деле лучше свернуть нашу вылазку? Малодушная мыслишка. Но ее тут же прогнала упрямая злость. Нет, не могу. Мы уже у цели. Нельзя все бросать на полпути.

— Придется взрывать, — решил я. — Потратим несколько ракет на входную дверь, а если потребуется, то и межкомнатные взорвем. Действовать придется очень-очень быстро, чтобы успеть поразить все цели. А то разбегутся и предпримут ответные меры. Но сперва нужно их найти. Возможно, пилотов в Управе нет. Тогда и ломать голову не придется, продолжим поиски. А сейчас запускай имитатора в Управу, посмотрим, кто находится внутри.

Датчики наружного наблюдения засекли движение неподалеку от особняка Деда, и мы отвлеклись, заставив имитатора ожидать дальнейших распоряжений. По внешней кольцевой дороге медленно двигался военный катер на антигравах — открытая шестиместная машина с двумя спаренными лазерными установками малой мощности, установленными на носу и корме. Из шести мест были заняты лишь два — солдатами в бронированных доспехах и глухих шлемах. С расстояния в пятьсот метров их безликие неподвижные фигуры казались неживыми.

Ухан вывел картинку на голоэкран, укрупнил изображение. «Иждивенец» провел анализ и выдал информацию из своей базы данных. Панцири солдат были изготовлены из сверхпрочной брони типа «голем», разработанной для ведения боевых действий в условиях полного вакуума. Глухие шлемы оборудованы такой же видеосистемой, как и в боевых роботах — «Взгляд Бога». Масса микроскопических нанолинз, рассредоточенных по всей его поверхности, в автоматическом режиме всегда пропускает внутрь одинаковое количество света, при необходимости переключаясь в режимы инфра— и ультравидения. Ослепить световой гранатой бойца в таком снаряжении невозможно, излучение станнера им тоже экранируется.

— Ничего себе, — озабоченно произнес Ухан. — Я таких еще не видел. Их даже «пиранья» не возьмет.

А каких мы вообще видели, не считая виртуальных противников в играх, хмуро подумал я про себя. Надеюсь, эти штурмовики не по нашу душу. Пока вроде проезжают мимо.

Я вспомнил о своем излучателе, наклонился и подобрал его с пола. И только сейчас обратил внимание на бесформенное темно-красное пятно под ногами, на краю проема, ведущего в Бункер. Пятно было небольшим, не больше, чем отпечаток подошвы, и отчетливо выделялось на светлом, желтоватом ламинате пола. Но пока мы были заняты подготовкой, то топтались по нему, не замечая. Я машинально покосился на дроида, по-прежнему валявшегося у стены под голограммой. Сейчас, при свете, было видно, что дроиды способны к мимикрии — его окрас почти сливался с цветом ламината. Но мимикрия не помогла ему выжить. С кем же он здесь схватился? Предположение заставило поежиться. Учитывая, кому принадлежит дом, логично предположить, что… Мысль оборвалась. Нет.

— Ухан, нужно кое-что проверить, — стараясь говорить как можно спокойнее, сообщил я. — Я спущусь вниз.

— Зачем?

— Наблюдай за катером, — отрезал я, не желая вдаваться в подробности и зря тратить время.

Я едва не скатился по лестнице в Бункер и бросился к глайдеру Деда. Только бы мое предположение не подтвердилось… только бы оно не подтвердилось… Несколько шагов, и я оказался возле глайдера, рука коснулась замка… Дверца распахнулась, открыв взгляду салон. Я замер, не веря своим глазам. Не желая этому верить.

С самого начала заварухи старейшина Хокинав никуда не пропадал. Не прятался, не готовил никаких контрмер против рейдеров. Он все время находился здесь. На водительском кресле своего глайдера, куда ему едва хватило последних сил добраться после схватки с дроидом. Седая голова с проплешиной откинута на спинку, глаза закрыты, лицо кажется абсолютно спокойным, а мускулистое, сильное тело полностью расслабленным. Правый висок, плечо и правая сторона груди — в запекшейся крови, кожа обуглена, сожжена до костей там, где ее коснулся лазерный луч. На коленях Деда сидел домашний «медик» — небольшой медицинский кибер быстрой помощи, и недоуменно помигивал индикаторами. Видимо, Дед был еще жив, когда тот до него добрался, но уже ничем не смог помочь. Ранения оказались смертельными.

Злая и горькая ирония судьбы. Какой-то паршивый дроид убил такого великого человека… Когда мы летели сюда, я сказал Map, что если кого-нибудь из моих близких или знакомых пристрелят прямо на моих глазах, может, я и разозлюсь до такой степени, что мне будет наплевать на собственную жизнь… наверное, Пигус с Грендом тоже нашли Деда в этом глайдере. И кинулись мстить. Теперь я их понимал, но их действия были непростительно поспешны. Необдуманны. Безрассудны. Вероятно, эмоции затмили им разум. Неужели и здесь Дьюсид права? Я повысил уровень «глушилки» до максимума. Но я и так ничего не чувствовал. Стоял, смотрел на тело Деда и ничего не чувствовал. Как странно… Только в первый миг, когда я увидел Деда, внутри словно что-то оборвалось. И все. Что-то неправильное было в самой ситуации… Как это могло произойти? Какой-то паршивый дроид… Стоп. «Паршивый» — это уже эмоциональная оценка. И что с этим чертовым Бункером, почему стены кружатся перед глазами, ведь я стою на одном месте.

«Сомаха, почему отключен визуальный канал? Я тебя не вижу. Поднимайся. Домоком засек сигнал из туннеля. Не знаю, что это может быть, но мне это не нравится».

Ухан еще не знал о том, что увидел я. Я не хотел, чтобы он это видел. Поэтому и отключил видео заранее. Затем до меня дошел смысл его сообщения. Сигнал из туннеля? Если это враг, то мы в ловушке.

Я бросился обратно к лестнице, в два приема взлетел по ней и, оказавшись в кабинете, застал Ухана совершенно растерянным. Одного взгляда на голограмму хватило, чтобы понять — стряслось нечто скверное. Вместо вида Управы там сейчас красовались лишь окраины города, до которых сенсоры домокома дотягивались и без имитаторов. Катер уже пропал из виду.

— Не знаю, кто в этом виноват, но, похоже, все «стрекозы» сдохли, — сказал Ухан, обеспокоенно глядя на голограмму.

— Нужно уходить, — я принял решение мгновенно.

— Как? Туннель блокирован.

— Пустим «пираний» на прорыв, — зло и отрывисто сказал я. — Всех, какие есть. Должно хватить. У нас мало времени.

— Я разбудил Марану, уже выходит…

Мы ничего не успели. Ничего.

Я ощутил это физически — как опасность в долю секунды сгустилась и зависла над нами карающей дланью. А затем входная дверь особняка взорвалась. Пламя с ревом ворвалось в коридор, протянув длинные ревущие языки к кабинету, жарко лизнуло мгновенно почерневшие стены и опало. Взрывная волна ударила в грудь, швырнула меня на Ухана. Столкнувшись с ним, оглохший и полуослепший от взрыва, я упал на бок. И уже с пола увидел, как в ореоле огня, в странной тишине, в дом, плечом к плечу врываются двое бронированных пехотинцев Змеелова с тяжелыми плазмоганами в руках.

«Опекун» отреагировал первым, рванулся вперед, пытаясь отвлечь внимание на себя — против таких противников он был бессилен. Заряд плазмы прошил его насквозь, разбросав останки самоотверженного телохранителя расплавленными брызгами, все еще сидевшие на нем «стрекозы» вспыхнули и мгновенно сгорели от адского жара. Плазмоган второго пехотинца едва слышно прошипел, и следующий заряд, прочертив воздух ослепительной кометой, ударил Ухану в грудь. Крик застрял у меня в горле. Высокотемпературный шар расплескался по нагрудной пластине бронежилета, в долю секунды проел ее насквозь и проник внутрь, выжигая Ухану легкие. Хвост пламени ударил наружу из грудной клетки, одежда Ухана вспыхнула, как бумага. Его колени подогнулись, стукнулись об пол, он рухнул ничком и затих. Языки огня плясали по его спине, быстро растекаясь по всему телу и пожирая его на глазах…

Из спальни с игольником в руках выскочила Марана. Ее взгляд упал на тело Ухана, лежавшее на полу, глаза расширились от потрясения, из груди вырвался пронзительный крик. Я нашел в себе силы вскочить и, еще не распрямившись, сбил ее с ног, каким-то чудом успев раньше, прежде чем штурмовик решил всадить в нее плазменный заряд. Игломет совершенно бесполезен против такой брони, но, боюсь, солдат не стал бы разбираться, что у нее в руках, в ответ на угрозу выстрелил бы автоматически. Так же, как убил Ухана, отреагировав на его дроида. Мы покатились с Мараной по полу, я что есть сил закричал:

— Не стреляйте!

— Бросить оружие! — рявкнул усиленный громкоговорителем голос.

Я навалился на Марану сверху, стараясь закрыть ее своим телом и выбить игломет из руки, но она в запале уперлась руками в грудь и попыталась сбросить меня, остервенело выдохнув:

— Отпусти ты, урод!

— Тихо, — злым шепотом ответил я, — замолчи.

— Не смей затыкать мне рот! Убери руки!

Ухватив за плечо, чья-то мощная рука вздернула меня в воздух. Я отлетел к стене, ударился спиной, но даже не почувствовал удара на фоне боли, разрывающей плечо — казалось, хватка бронированной перчатки штурмовика раздавила кости и мышцы напрочь. Тот же штурмовик точным пинком выбил из руки Мараны игломет, оружие стукнулось о стену и упало рядом, но уже с другой стороны, в одном шаге от левой руки. Близко, но незаметно не подобрать. Затем пехотинец наступил тяжелым башмаком ей на грудь. Марана задергалась в тщетной попытке высвободиться, вцепилась в его ногу руками, но солдат даже не заметил ее усилий. От сильнейшего напряжения кровь бросилась ей в лицо, не хватало воздуха.

Второй штурмовик в глухой броне остановился рядом, наставив на меня плазмоган. В отверстие чудовищно широкого ствола можно было просунуть кулак, оно еще дышало жаром после выстрела, струйки остаточной плазмы и перегретый воздух сочились наружу, окружив срез ствола шевелящимся венчиком. Словно пасть неведомого чудовища, пережевывавшего остатки трапезы.

— Бросить оружие, — прогудел безликий голос.

Я был слишком ошеломлен, чтобы сразу сообразить, о чем речь. Какое оружие? У нас и так в руках ничего нет… Потом дошло. Стараясь не делать резких движений, отстегнул с пояса игольник и станнер, положил на пол. Когда выпрямлялся, против воли бросил быстрый взгляд перед собой. Тело Ухана больше не горело, лишь слабо дымилось, покрытое тонким белым налетом — противопожарная розетка на потолке выпустила на него облако порошкового пламегасителя. Запах горелой плоти и пластика быстро улетучивался, всасываясь в вентиляционные отверстия. Нужно было тебя послушать, друг. Прости. Я торопливо отвел взгляд. Марана под башмаком штурмовика затихла, больше не предпринимая попыток освободиться. Похоже, старалась сберечь дыхание, чтобы не потерять сознания от боли и удушья. Лицо начало бледнеть от нехватки кислорода.

— Отпусти ее, — глухо попросил я. — Она не представляет для тебя опасности.

Штурмовик убрал ногу и отступил на шаг, вполне согласный с моим утверждением. Марана судорожно вздохнула, но больше ничего не предприняла. Так и осталась лежать, глядя в потолок невидящим взглядом.

— Снять лоцманы. Быстро!

Я молча выполнил требуемое. Приказ штурмовика меня не удивил. Все правильно, только так нас можно лишить последней возможности скоординировать действия. Точечные электрические импульсы по мысленной команде разорвали ниточки нейросвязей, проходящих сквозь черепную кость и соединяющих мозг с прибором, с легким щелчком отключилась молекулярная сцепка. Виртуалка погасла, диск лоцмана упал на пол и закатился под кресло Деда. «Иждивенец», естественно, остался на нем. Программа «мехвоина» больше не контролировала мой мозг. Но эмоции не торопились захлестывать меня с головой. Душевная боль, растерянность, гнев — это все будет позже. Наверное.

— Теперь сними с нее.

Я заставил себя присесть на корточках перед Мараной.

— Map, приди в себя. Нужно снять лоцман.

Она не сопротивлялась. Весь запал ярости из нее вышел. В широко раскрытых глазах застыли боль и непонимание. Неверие. Шок. Никто и никогда не применял к ней насилие. Никто и никогда не убивал ее любимого человека. Лоцман с ее виска, отсоединившись, упал мне в ладонь, я уронил его на пол. Без всякого сожаления. Мы слишком понадеялись на всю эту нанотехнику. А она подвела нас. Предала.

— На диван, оба. Если кто-нибудь дернется — сдохнете.

Я молча подхватил Map на руки, не чувствуя ее веса, отнес на диван, опустил. Присел рядом. Она закрыла глаза, ее дыхание едва ощущалось. Один из штурмовиков держал нас под прицелом своего плазмогана, его лица за глухим шлемом не видно, но я чувствовал его внимательный, оценивающий взгляд. Второй заглянул в спальню, из которой выскочила Марана, проверял, не затаился ли там кто еще. И что дальше? Долго нам тут придется сидеть, пока они решат нас убить? Или мы представляем для них какую-то ценность, раз еще живы? Мне было все равно. Сейчас я не чувствовал даже злости. Лишь опустошение и дикую усталость, навалившуюся сразу после смерти Ухана и подавившую все чувства, словно горный обвал. Слишком быстро все произошло. Слишком быстро и слаженно. Видимо, нас обложили заранее, с момента появления в доме Деда… Но как? Как мы могли ничего не заметить?

Проверив спальню, штурмовик подошел к Ухану, несильно пнул в плечо. Этот солдат словно пнул меня самого. В душу… Я не видел смысла в его поступке. И так все ясно. После таких ранений не выживают…

— Убери отсюда эту падаль, — приказал первый, контролировавший нас с Map.

— Нет! Не смейте! — Марана сразу дернулась, пытаясь вскочить, но я перехватил ее порыв, придавил к дивану.

Они не обратили на ее крик ни малейшего внимания. Штурмовик подхватил бронированной перчаткой Ухана за руку и выволок его тело из кабинета, оставляя на полу размазанный кровавый след.

— Не нарывайся, — тихо посоветовал я, — в этих людях нет жалости…

Марана закрыла лицо ладонями и снова затихла, не в силах это видеть. Я чувствовал, что должен что-то сделать. Хоть немного смягчить, уменьшить ее боль. Но не знал как. Не доводилось терять вот так близкого человека. Я и сам едва сдерживал слезы, ведь Ухан был моим лучшим другом. Да, слезы. Не знаю, в какой момент вернулись чувства, стирая остатки искусственного спокойствия «мехвоина». Не важно. Все это уже не важно. Глупо было соваться сюда со своим доморощенным планом. Глупо. А я ведь даже почти не сомневался, что все получится как надо — когда планировал эту акцию…

— Тебе легко говорить. — Марана, неожиданно оторвав ладони от лица, взглянула на меня в упор. Ее лицо было мокрым от слез, но в глазах стояла неприкрытая ярость. — Это не ты потерял любимого.

— Ухан был и моим другом, — угрюмо возразил я.

— Я любила его, а ты всего лишь был его другом.

И она повернулась ко мне спиной.

Вот так. Я был всего лишь его другом. Всего лишь… Я не нашелся что ответить. Да и не видел смысла что-либо говорить. Ее выпад просто выбил почву у меня из-под ног. Она права. Ведь именно я затеял эту вылазку в город вопреки инструкциям Совета старейшин. И вот что из этого получилось.

Не знаю, сколько мы так просидели, под охраной штурмовиков.

Затем пришел Змеелов.

Я сразу узнал его, так как видел голоснимок еще в РВЦ и успел изучить, запомнить его лицо. Примерно моего роста и телосложения, светловолосый, правильные, невыразительные черты худощавого лица. Плотно обтягивавший тело черный пилотский комбез, такой же, как у Дьюсид, подчеркивал атлетическое сложение, но если бы я встретил его в толпе в обычной одежде — вряд ли обратил бы внимание. Внешность Змеелова казалась заурядной. Очень похож на Хорта, которого мы похоронили в долине. И совсем не похож на Ктрасса, хоть и приходился ему старшим братом. Впрочем, такое среди родственников случается нередко. Он вовсе не выглядел убийцей, как Ктрасс. Но именно этот человек виновен в гибели наших людей. В смерти Ухана. Сердце болезненно сжалось и не отпускало.

Змеелов коротко взглянул на кровавый след на полу. Затем прошел и опустился в кресло Деда, расслабленно опустив руки на пистолеты — игломет и станнер, державшиеся на внешней стороне бедер благодаря магнитным захватам как приклеенные. Во мне все напряглось. Сволочь. Это не твое место.

Штурмовики встали по обе стороны от кресла, превратившись в неподвижных истуканов в ожидании дальнейших распоряжений.

— Так-так, и кого же я вижу? — с напускным благодушием заговорил главарь, глядя на меня. Голос у него оказался такой же невыразительный, как и его внешность. — Сомаха Олиман собственной персоной. Руководитель народного сопротивления Туманной Долины. Звучит, звучит. Значит, вот этой хреновней вы и собирались нас одолеть? — Он слегка пнул носком башмака один из ранцев с «пираньями». — Что ж, могло сработать. Могло. Если бы не столь дилетантский подход к вылазке в целом, я бы даже, пожалуй, отнесся бы к тебе с уважением. Но, увы. — Маска благодушия исчезла с его лица, сменившись легким презрением. — Я вижу, ты не понимаешь. Придется объяснить на пальцах, а то так и умрешь в неведении. В доме вашего старейшины есть автономный генератор, но вы воспользовались городской энергомагистралью. Затруднительно не засечь, что в доме появились гости. Очень затруднительно. Вы заявили о себе совершенно открыто. Вы сами пригласили нас сюда.

Вот и ответ. Ответ на то, каким образом нас обнаружили. Придурки. Мы — придурки. Штафирки до мозга костей.

— Неужели это так трудно предусмотреть? — В его взгляде мелькнула брезгливая жалость. — Я привык уважать своих врагов, до того момента, пока они не докажут обратного. И меньше всего рассчитывал на такой ляп с твоей стороны, особенно после того, как потерял свой отряд в горах. Ты меня разочаровал, парень.

Издевайся, сколько влезет, мрачно подумал я. Плевать мне на твое разочарование. Все равно ты не сможешь усилить мое чувство вины больше, чем есть. Дальше просто некуда.

— Но вы облегчили мне задачу, и я почти благодарен вам за это, — продолжал Змеелов. — Вашими роботами, как понимаю, управлять больше некому, кроме той предательницы. Я прав?

Я промолчал.

— Я так и думал. Нам остается просто пойти и забрать технику для собственных нужд. Сколько сейчас людей на вашей базе в горах?

Я ничего не ответил. Но Змеелова это ничуть не огорчило.

— Можешь не говорить. Я и так уже знаю все, что мне нужно, и про технику, и про вооружение, абсолютно про все, чем вы располагаете. Ваш приятель уже все рассказал. Как там его, Пигус?

— Что вы с ним сделали? — почти равнодушно поинтересовался я, не сомневаясь в ответе. Я еще не пережил гибель друга, поэтому судьба Пигуса меня мало трогала, каковой бы она ни была. Но я ошибся в своем предположении.

— Мы не садисты, парень. — Змеелов снял руку с игольника и укоризненно покачал указательным пальцем. — Мы убиваем только по необходимости. Мы его отпустили. А вот его дружку повезло меньше, не успел сдаться так же шустро. От него мало что осталось.

Значит, Гренд погиб. Жаль. Он был куда лучше своего приятеля Пигуса…

— Но вот что нам делать с вами? — продолжал Змеелов. — Вы убили наших людей. Двух наших лучших пилотов.

А ты убил моего друга. Убил Деда. Но я не чувствую, что мы квиты. Нет, мы не квиты. Такие вещи не решаются обыкновенным взаимозачетом. Это вы пришли сюда, не мы. Никто вас не звал, чтобы творить зло.

Не дождавшись ответа, Змеелов пожал плечами:

— Даже обидно, а? Вы попались мне в руки, а мне нечего у вас спросить. Как источник сведений ты мне не нужен. Разве что ты еще понадобишься моему брату, ты его здорово оскорбил на Сокте…

— Я его не оскорблял, — сквозь зубы процедил я, отворачиваясь от Змеелова. Смотреть этому подонку в глаза было просто невыносимо. — Он сам ко мне прицепился.

— Какого дьявола… — услышал я удивленный возглас Змеелова. — Почему у нее не забрали оружие? Уволю, мать вашу! С летальным исходом!

Я резко обернулся. БэЗэ уже сидела на диванчике, подобрав ноги и наставив на Змеелова игломет в вытянутых руках. Руки дрожали. В глазах — ненависть. Ненависть такой силы, что я содрогнулся, едва взглянул на нее. Змеелов замер в кресле, глядя на оружие в руках сестренки, замерли и солдаты позади него. Их бронекостюмы спасут от стальных игл, но пилотский комбез вряд ли защитит главаря. Они не могли этого не понимать. Змеелов тоже. Поэтому скупым движением руки он дал знак не стрелять. Впрочем, оружия они не опустили, продолжая целиться в нас из своих чудовищных плазмоганов.

Определенно, кто-то из солдат сплоховал при нашем пленении, посчитав Марану неопасной. А она каким-то образом умудрилась снова подобрать оружие, выбитое из рук пинком. Я вспомнил, как пистолет ударился о стену и отлетел… да. Другой возможности не было. Но тогда я не обратил внимания, а она, когда я поднимал ее на руки, не потеряла самообладания, подобрала оружие. Да так, что никто не заметил. Даже я. Молодец…

Но если Map выстрелит, то солдаты тут же откроют ответный огонь. И от нас обоих останется еще меньше, чем от Ухана. Кучка пепла. Я почувствовал, как с каждой секундой меня все сильнее охватывает ужас предстоящей развязки, сердце колотилось как бешеное.

А Змеелов сидел и бесстрастно смотрел Маране в глаза. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Вот только взгляд его стал таким пустым и отрешенным, что становилось понятно — ему далеко до истинного спокойствия. Взгляд его выдавал.

— Ты когда-нибудь убивала, девочка? — тихим, невыразительным голосом спросил главарь. У них что, семейная традиция — задавать подобные вопросы? — Не торопись. Убийство — это всегда выбор. Отнимешь жизнь — и переступишь некую черту, станешь другим человеком. Вопрос в том, хочешь ли ты этого?

Философ недоделанный. Но его слова достигли цели. Он говорил, а БэЗэ смотрела на него, и я чувствовал, как ее ненависть тускнеет, а решимость утекает, как вода в песок, и время безвозвратно уходит. Я словно читал ее мысли, потому что и сам уже попадал в подобную ситуацию. Подонок ли этот человек? Да. Вне всяких сомнений. И наверняка убил за свою жизнь немало народу… И в то же время он — живой человек. Сидит, рассуждает, строит планы. Живет… В чем-то Ухан оказался прав. Но я по-прежнему был уверен, что смог бы. Смог бы выстрелить. Особенно сейчас. Просто оружие оказалось не в моих руках. Вот только стрелять сейчас не следовало. Не такой ценой. Но и опускать оружие пока рано. Я лихорадочно соображал, как использовать эту ситуацию с максимальной выгодой для нас.

— Брось оружие, девочка, и я сохраню вам обоим жизнь. Моему слову можно верить.

Руки Map задрожали сильнее. И без того смуглое лицо потемнело еще больше, покрывшись бисеринками пота — от усилия нажать на этот чертов спусковой крючок. Еще немного, понял я, и она сдастся.

— Не можешь стрелять, не бери оружие, — уже жестче сказал Змеелов. Ситуация перестала его забавлять. — Считаю до трех…

— Мы уже убили ваших пилотов, — напомнил я не столько ему, сколько Маране, чтобы помочь ей сохранить самообладание. Собственный голос, просевший от волнения, показался мне чужим. Куда легче сохранять самообладание с «мехвоином» в башке. — И тебя, если нам не останется выбора, прикончим. В конце концов, именно за этим мы сюда и прибыли. Так что не вздумай сам хвататься за оружие, Змеелов. Подними руки так, чтобы мы их видели пустыми.

— Лично? — не без иронии уточнил Змеелов, тем не менее послушно поднимая кисти и останавливая их на уровне плеч. — Убили — лично?

Вот только не надо зубы мне заговаривать. Я уже контролирую ситуацию.

— Тебе придется нас отпустить. Прямо сейчас. Прикажи своим штурмовикам опустить оружие. Так, хорошо. Встань и отойди от кресла. Держи руки на виду. Мы спустимся в туннель и уедем. Попробуешь помешать — умрешь. Терять нам нечего.

Похоже, я сумел произнести это достаточно убедительно.

Змеелов неторопливо поднялся и отступил на пару шагов от проема в полу, ведущего в Бункер. Плазмоганы его громил, застывших в двух шагах позади, смотрели в пол. Рук Змеелов не опускал, как я и приказывал. Ствол игломета Мараны неотступно следовал за каждым его движением, целясь точно в лицо, с которого не сходила напускная ирония. Теперь, когда я пришел ей на помощь, Марана держалась уверенней. Успокаивающе коснувшись предельно напряженного плеча сестры, я тоже начал вставать с диванчика. Шаткая, взрывоопасная ситуация. Хрупкое равновесие. Мираж…

И тут я краем глаза заметил еще кое-что, что по наспех состряпанному сценарию определенно не было предусмотрено ни нами, ни Змееловом. Вмешательство третьей силы. «Пираньи». Никто из присутствующих ими не управлял, но они уже жили собственной жизнью. Одна за другой десятисантиметровые убийцы бесшумно выныривали из гнезд ранцев и опускались к полу, образуя слабо шевелящийся рой возле башмаков Змеелова Угол обзора не позволял штурмовикам видеть их из-за кресла. А внимание Змеелова было полностью приковано к нам с Map, так что он тоже ничего не видел.

Меня охватил ужас. Только не сейчас. Мы еще не убрались отсюда. Если ракета убьет Змеелова, нас сожгут…

Змеелов все-таки что-то почувствовал. Возможно, услышал звук, может, одна из ракет коснулась его ног. Или что-то уловил в моем взгляде. И посмотрел себе под ноги.

Словно дождавшись этого момента, смертоносный рой брызнул во все стороны. Полет был коротким. Не меньше пяти ракет вонзилось в нагрудные пластины каждого из штурмовиков. А одна пробила грудную клетку Змеелову. Силуэты людей на миг скрылись в пламенном стаккато взрывов. Ударной волной нас с Мараной повалило на пол. По стенам защелкали осколки. Почти беззвучно. Мгновенно вспоротая обивка разлетелась клочьями. Вновь ошарашенный взрывом, я с трудом поднялся на колени, потеряв всякое представление о том, что делать дальше. По щеке сбегала струйка крови, капая на грудь, правый рукав тоже набухал горячей влагой. Зацепило. Оба солдата неподвижно лежали на окровавленном полу. Проломленная, как панцирь черепахи под ударом молота, броня, искореженное оружие, раздавленные энергобатареи, искрящиеся короткими синеватыми разрядами. Кабинет быстро заволакивало едким черным дымом. От кресла остался лишь остов. Обугленные останки Змеелова дымились у его подножия. Главаря бандитов разорвало от плеча до паха, разбросав внутренности по комнате. Этот человек только что говорил со мной, а теперь…

Я почувствовал дурноту, в глазах потемнело…

— Быстро вниз! Сомаха, Map, уходим!

Резкий окрик, раздавшийся из люка, стряхнул приступ, задал нужное направление и придал осмысленность действиям. Голос принадлежал Дьюсид. Что за чертовщина? Как она здесь оказалась?! Но рассуждать было некогда.

Я выпрямился, вскочил. Ноги слушались неважно, но слушались. Схватив Map за руку, бесцеремонно подтолкнул к люку. Похоже, потрясенная развернувшейся на ее глазах картиной кровавой бойни, она даже не услышала Дьюсид, но хотя бы не сопротивлялась. Затем я скатился по лестнице в туннель, мельком увидев, как в кабинете стремительно проявляется громоздкая бронированная фигура еще одного штурмовика. Успел еще заметить, как парочка оставшихся «пираний» метнулась к нему, и как в его руках зашипел плазмоган, выпуская навстречу мини-убийцам поток ослепительно раскаленной плазмы…

Удар и взрыв. Волна горячего воздуха жарко пахнула сверху, когда мои ноги уже коснулись пола Бункера. Давление заставило присесть, но чьи-то сильные руки рванули меня в сторону, взмах, что-то мелькнуло, улетая в проем люка, снова жахнуло, еще жарче. В кабинете Деда взревело, взвихрившиеся языки огня окутали люк, раскаленный воздух мощно дохнул сверху, опалил волосы и брови, мгновенно высушив сетчатку глаз и невольно заставив зажмуриться. Термограната.

Не мешкая, Дьюсид толкнула меня к глайдеру, не собираясь дожидаться, пока я сам разберусь, что к чему. Рядом с глайдером стоял шестилапый «жук», грузовой робот из РВЦ. Вот как она сумела попасть сюда. Другого транспорта мы ей не оставили…

Марана уже в салоне, на заднем сиденье. Я падаю рядом, гибкая, черная как тень из потустороннего мира, Дьюсид одним движением запрыгивает на водительское кресло. Что-то почувствовав, я оглядываюсь. Прямо из пламени люка в Бункер с четырехметровой высоты падает какая-то тень, с тугим ударом приземляется на бетонный пол. Робот. Что-то новое. Поставленное на ребро дисковидное тело диаметром около метра. По бокам диска, на осевых подвесках — громадные противопехотные иглометы, мощные даже на вид. Робот стремительно разворачивается, наводит оружие, и я едва успеваю пригнуться, прежде чем он открывает огонь. Поток бронебойных ос играючи вспарывает колпак гражданского глайдера, но это безобразие творится недолго. Оживший «жук» набрасывается на вражеского робота и подминает под себя своей трехтонной массой, буквально вдавливая в пол. Иглометы умолкают. Дьюсид постаралась, не иначе, вся наша техника слушается ее на удивление беспрекословно.

Я поднимаю голову, оборачиваюсь. Дьюсид обмякла в водительском кресле, уткнувшись лицом в приборный щиток. Вся спина в кровавых ошметках. Защищая нас, она пригнуться не успела. Map молча помогает мне перетащить ее на заднее сиденье, лицо сестры хмуро и сосредоточенно, никаких истерик. К моему удивлению, Дьюсид все еще в сознании, и пока мы ее перетаскиваем, пытается нам помогать, хотя едва шевелит руками и ногами.

Марана остается рядом с ней, а я пересаживаюсь вперед и берусь за управление. Правая ладонь неприятно липнет к джойстику, рукав комбеза набух и потяжелел от пропитавшей его крови, моей крови, но себя латать некогда, да и ранение, кажется, ерундовое, особо не беспокоит. Вопреки опасениям, двигатель оказывается неповрежденным, послушно набирает обороты. Глайдер ныряет в зев туннеля, и я выжимаю из него всю скорость, на которую он способен. Только потом открываю отделение медаптечки, встроенной в приборную панель. Вытряхиваю баллончик с медпеной, затем скальпель — чтобы срезать мешающие части комбеза перед обработкой раны, передаю сестре. Не задумываясь, отдаю подарок Ухана — капсулу с «черным раем». Map, тут же все поняв, заставляет Дьюсид проглотить. Иначе не довезем. Истечет кровью или умрет от болевого шока.

Воздух ревет снаружи, заставляя корпус машины вибрировать, глайдер несется пулей.

Ад остается позади.

На время.