ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ
— Как вы здесь оказались? — поинтересовался я, с любопытством вглядываясь в изъеденное морщинами лицо Кочевея.
— Мои люди следили за вашим домом. Они доложили о вашем похищении.
Все оказалось проще некуда. Мой дом находился под постоянным наблюдением, а я даже не в курсе. У меня складывалось жуткое впечатление, что я всего лишь марионетка, пляшущая именно так, как хочет хозяин.
— Итак, зачем я вам понадобился? Я полностью в вашем распоряжении.
— Вы не против, если мы выйдем на свежий воздух. Как-то здесь дышать трудно. Пыль. Грязь, — предложил старик.
— Почему бы и нет, — хмыкнул я, поднимаясь.
Мы шли вдвоем. Позади на коротком расстоянии следовали трое кожаных с автоматами, зорко поглядывая по сторонам. Остальные остались в цехе. Перед нами распахнули двери. В лицо бросило горсть водяных брызг и охапку свежего воздуха. Я зажмурился на секунду от удовольствия.
Мы вышли на крытое крыльцо.
Я обнаружил, что место для беседы уже приготовлено. Два кресла, столик с вином и закусками. Два бокала наполнены. Судя по приготовлениям, убивать меня сразу никто не собирается. А уж что дальше будет, посмотрим. «Все в наших руках», — как провозгласил культовый поэт.
Гоша Кочевей устало опустился в кресло и простер руку, приглашая меня последовать его примеру. Я отказываться не стал. Занял второе кресло, больше, конечно, напоминающее шезлонг, и уставился на открывшийся пейзаж. Захламленный двор какого-то заброшенного завода. Из густой травы торчат обрезки железной арматуры, сгнившие доски и прочий мусор. Судя по унылому урбанизму, я находился где-то в сердцевине промышленной зоны «Парнас». Единственное, что радовало, так это проливной дождь, который вносил мажорную тему в траурную симфонию.
— А Ульяна вы успели перехватить? — Я первым нарушил молчание.
— Мы дали ему уйти. Зачем стравливать две силы, когда это преждевременно?
— Он действует против вас.
— Он еще ничего не подозревает, но существует уже в ущерб себе.
— Такое возможно? — удивился я.
— Когда речь идет об Ульяне, возможно все.
— Я весь во внимании. Зачем вы хотели меня увидеть. Откуда такой интерес к моей персоне со стороны криминалитета?
— Честно? Вы мне безынтересны, — признался Кочевей.
Обидно. Нет, ну зачем так обижать. Мне вот тоже человек этот не нравится, но я же не перехожу на личности. В конце концов, позвал же.
— Но. В чем парадокс. Похоже, вы единственный человек, кто способен помешать складывающейся ситуации. Угощайтесь. — Кочевей поднял бокал с вином и пригубил кроху.
— Так в чем ситуация? — поинтересовался я, поднимая второй бокал.
— Господин Туровский, я ничего конкретно сказать не могу, так как сам практически ничего не знаю. Только мысли, анализ городской обстановки. Ничего конкретного. Ясно только, что вы являетесь как раз той песчинкой, которая способна остановить разогнавшийся маховик катастрофы.
— Качели, у меня совсем нет желания, настроения и времени заниматься абстракциями и философией. Я потерял урожай пива, весь запас на год вперед, мой подвал заливает водой. Меня похитили. Убили моего друга и мою невесту, а вы толкаете мне какую-то туфту. И хотите, чтобы я занялся упражнениями для ума. Нет времени. Будет что-нибудь конкретное, заходите.
Я уже поднялся и собрался демонстративно покинуть крыльцо, но слова старика заставили меня остановиться.
— Это по моему приказу убили девушку и ее семью.
— Что? — переспросил я и почувствовал, как во рту моментально все пересохло.
Мозг еще не переработал услышанного, не осознал его полностью.
Я вернулся в кресло.
— Да. Я отдал приказ убить девушку, — подтвердил свои слова старик.
Душа наполнилась болью. Уснувшая на время боль пробудилась, исполнившись громадной силой. Большей, чем когда-либо было. Но что самое странное и страшное одновременно: я не испытывал ненависти к человеку, сидевшему напротив меня.
— Зачем? — выдавил я из себя вопрос.
— Чтобы разбудить. Чтобы ты проснулся. Чтобы стал решительным. И любопытным, — честно признался старик.
— У меня был клиент. Я все равно бы раскрутил клубок, — возразил я.
— Вот именно что был. Балаганов рано или поздно отказался бы от заказа. А ты, потеряв клиента, перестал бы заниматься проблемой. Вот и весь вопрос, — объяснил Кочевей, осушив бокал.
Тут же один из охранников наполнил его.
Я отметил, что Гоше была известна персона моего экс-нанимателя.
Я испытал прилив гнева и ненависти. Их вызвало равнодушие, сквозившее в словах бандита. Он говорил о смерти Ангелины с тем же спокойствием, с каким обсуждают визит к стоматологу. Я почувствовал, что гнев овладевает мной. Еще секунда, и я кинусь на него, чтобы убить. Видимо, это почувствовала и охрана. Поскольку на мое плечо опустилась стальная рука и вдавила меня в кресло. Рука исчезла, а ощущение осталось.
— Ну разбудил. А дальше что? — с горечью спросил я. — Ведь как не в курсе был, так до сих пор ничего не знаю. Только догадки. Догадки. И ничего кроме…
— Этим и ценно! Пытливый ум до полюса доберется.
— Неужели разгадка стоит того, чтобы убивать девушку и ее… — Я тяжело вздохнул и замолчал, понимая, что за свое нынешнее относительное спокойствие, пустоту мне еще придется расплачиваться в будущем. Пока что от сумасшествия меня спасала поставленная проблема. До того времени, как она будет разрешена, я останусь в безопасности.
— Ответь мне на вопрос, Туровский, — попросил старик. — Стоит ли жизнь трех человек жизни трех миллионов?
Я усмехнулся.
— Хороший вопрос. Я не могу ответить, — отказался я.
— Потому что я прав. Потому что смерть Ангелины…
Он знает ее имя, отметил я про себя.
— И ее родителей… Кстати, с ее отцом я был знаком… Может спасти от смерти город.
— А может не спасти? — спросил я.
— А может не спасти, — согласился старик. — Но мы постарались. Сделали все, что могли.
— Ну ты и сволочь, — оценил я.
— Возможно. Я старый человек. Мне недолго осталось коптить небо, да только напоследок хочу сделать хоть что-нибудь, что принесет пользу людям.
Я рассмеялся. Нагло и восторженно.
— Ты не веришь? — искренне удивился Качели.
— Откуда такой гуманизм? Разве старый волк, возлюбивший с детства вкус крови, вдруг может испытать любовь к своей жертве? Абсурд.
— Может быть, — не возражал старик. — Раз ты не веришь в мои лучшие побуждения, тогда для тебя и только для тебя могу предложить другое объяснение. От того, что может произойти, рухнет мой бизнес. Полностью. Невосполнимо.
— Это ближе к истине. Только неужели вы думаете, что после вашего признания я хоть пальцем пошевелю.
— Пошевелишь, — уверенно заявил Кочевей. — Боль ведь остается. Независимо от того, кто распорядился убить. В этом все равно виновата сложившаяся ситуация и те, кто эту ситуацию спланировал.
Да. Доводы железные.
— Тогда, может, расскажете, в чем проблема? Кто угрожает городу? Я ведь до сих пор ничего не знаю. Полчаса болтаем, а о сути ни полслова.
— Резонно, — согласился старик. — Ты вправе спрашивать. Но я мало что знаю. Только одни умозаключения и подозрения.
— Ха. Вот так заявочка. Может, вообще ничего нет. А ты, сука, подвел под нож стольких людей только из-за своих маразматических подозрений.
Я сплюнул на пол и презрительно скривился.
— Прежде чем лаяться, как собака, послушай умного человека. Я ведь живу больше, чем ты, на этом свете. Моя интуиция, как детектор дыма, никогда не ошибается.
— У каждого детектора бывают сбои, — возразил я.
— Может быть. Только не у меня. Слушай, Туровский, и делай выводы. Близится юбилей города…
— Ха. Удивил. Эта новость уже протухла, как прошлогодняя рыба, — встрял я. Нервишки шалили. Нехорошо.
— Юбилей принесет с собой не только гостей, но и море проблем. Существует заговор. Кто состоит в нем? Кто поддерживает? Кто инициировал? Я не могу сказать. Но одним из активных участников является Ульян Мертвый. В чем заговор? Я не в курсе. Предполагаю, что будет совершен захват почетных гостей. Быть может, императора.
— Чем же это угрожает вашему бизнесу? — перебил я рассказ Кочевея.
— Если произойдет хоть что-нибудь опасное, начнут шмонать город. Пропустят через частое сито. Первым делом уничтожат меня и мой бизнес.
— А как это может угрожать жизням трех миллионов людей? — спросил я.
— Кто может сказать, что придет в голову заговорщикам. Я не в курсе, что они попытаются предпринять. Это и нужно выяснить.
— Вы поражаете меня, Качели. По-моему, куда логичнее сообщить в ФСБ о готовящемся теракте.
— Вот ведь не факт, что начальник ФСБ не имеет никакого отношения к этому заговору.
— Вы подозреваете, что может… — поразился я.
— Все может, — подтвердил Кочевей.
— Тогда сообщите губернатору.
— Боюсь, что на губернаторе все держится.
— Пятиримов? — удивился я.
— Именно. Он проворовался. Это известно практически каждому горожанину. Светит тюрьма. Мы живем не в социалистической Америке, где проворовавшегося губернатора уберут с поста на другую не менее ответственную работу. У нас ему грозит тюрьма. Пятиримову дадут доиграть спектакль под названием юбилей. А потом начнут с ним войну. И посадят. В конце концов для Пятиримова единственная возможность избежать тюрьмы — устроить что-то героическое или скопом уничтожить своих врагов.
— Так, — согласился я. — Но у гостей будет такая мощная охрана, что комар не проскочит.
— Я не уверен, что все будет так прямо и тупо. Сдается мне, что действовать заговорщики будут окольными путями. Я не знаю, в чем суть заговора. Но уверен, что он существует. Ко мне подкатывался Мертвый. Намекал издалека о том, что грядет. Предлагал присоединиться.
— Почему вы не согласились?
— Я старый человек. Меня устраивает то, как и что здесь есть.
— Что от меня требуется?
Старик улыбнулся и поставил бокал на стол. Бокал рухнул. Ножка оказалась сломанной. Вино пролилось на грязный пол.
— Узнать. Как? Кто? Что? И предотвратить.
— Вы смеетесь? — опешил я.
— Почему смеюсь. Мне очень грустно.
— Как я смогу справиться?
— Сможешь, — твердо сказал старик. Сказал так, что усомниться не осталось возможности.
— Теперь я твой клиент. Финансы и людской ресурс полностью в твоем распоряжении. Тебя также поддержат Герман Тихорей и Андриан Коротай.
Кочевей назвал двух главарей криминальных группировок, трудившихся на ниве игорного и наркобизнеса.
— Работать на бандитов, увольте, — заявил я.
— Почему работать? Сотрудничать. Я промолчал.
— Тебе выделяю сорок человек. Моих людей. В полном вооружении. Они на многое способны. Почти все бывшие спецы.
Я окинул критическим взглядом кожаных. Понял, что придраться не к чему.
— Что делать намерен?
— Есть наметки, — туманно отозвался я. — Пошустрим по дну. Надо поймать рыбку в среде Мертвого. Купить человечка. Может, и скажет что важное. Только проблема есть, — заикнулся я.
— Излагай, — потребовал Кочевей.
— На меня убийство Ангелины повесили. Лицензию отобрали. Заведено уголовное дело. Вы это устроили, так что решите, будьте добры, мою проблему. Иначе я совершенно бессилен…
— Сегодня в полицию явится убийца. Настоящий убийца. С неоспоримыми доказательствами.
— Как вам это удастся? — изумился я.
— Человек обязан мне. На все пойдет. Оформит явку с повинной. Мои адвокаты потом позаботятся об остальном.
— Что значит об остальном? — В моем голосе промелькнуло возмущение.
— Его освободят. Сначала признают психически больным. Поместят в дурку, а через полгодика выпустят на свободу.
— Ах ты мразь! — В сердцах я выругался настолько крепко, что крепче только стоградусная водка будет.
— Возможно. Возможно, — покачал головой старик. — А кто ведет дело?
— Инспектор Крабов.
— Отлично. Действуй. Тебя отвезут домой. Проконсультируют. Со мной больше общаться не будешь. Только с помощником — Ваня Дубай.
Когда Кочевей назвал человека, из среды кожаных выступил высокий, чем-то похожий на Ульяна Мертвого человек и элегантно поклонился.
Надо же какие нежности.
— Всю информацию только от него. Вот тебе трубочка надежная. Все разговоры только по ней. В памяти все важные телефоны.
Дубай протянул мне трубку. Я принял ее, припрятал на груди.
— Все. Дубай отвезет тебя.
Старик поднялся. Покряхтел и, сопровождаемый кожаными, направился через цех к выходу с завода.
— Стой. Качели, стой! — закричал я. Кочевей обернулся.
— Запомни, когда все закончится, я убью тебя, — выпалил я.
— Твое право, — равнодушно согласился Качели.
