Часть четвертая
Маркланд
Хельг Гудиссон
Воет ветер, танцуя в холодных водах прибоя. Воет, дико извиваясь под ледяными брызгами, словно медведь в силках. Сын воздушной стихии хочет насладиться игрой с волнами, но те игнорируют его. Море устало за день и желает отдохнуть.
Вьется пламя костров, игривым зверем ластится к ночи. Тихоня Хримфакси неторопливо тянет повозку с красавицей луной, сегодня принарядившейся в жемчужную накидку. Тихо шумит обитель Ньёрда — спит владыка западных морей, и сон его спокоен. Звезды жмутся друг к другу, завидуя людям: ночным светилам не развести пламя в доме ветров, продрогшем в ожидании зимы. Хёд не торопится, знает, что никуда не денутся острова Архипелага от смены сезонов. Только родину бхатов избегает слепой ас — ждет его там вечный противник Бальдр, во времена ужасов Катаклизма нашедший прибежище у южных богов. И если пожелает Хёд воцариться в Мидгарде трехлетней стужей Фимбульветра, то тут же выступит против него юный бог весны, ведя за собой вспыльчивых бхатских божеств.
Впрочем, слепцу хватает оставшейся части конунгата. С головой. Недаром на западе говорят, что Один отдал острова свандов в вечные владения Хёда, желая, чтобы рождались там люди крепкие и храбрые, которые не отступят перед трудностями, будь то скудные природные условия жизни или гнев богов.
Мечутся тени по берегу. Зелигены, духи-покровители лесов, покинули чащу и играют на границе моря и земли? Нет, это не светловолосые красавицы в белоснежных платьях. Курсанты-первогодки академии — полуголые, потные, взъерошенные; вопят, толкаются, мешают друг другу. Всуе поминают Всеотца, Одина, Индру, Сусаноо и Тевтата. Угрожают и проклинают, приказывают и ругаются. Громко, очень громко.
Страшны люди. Зелигены и кончик носа побоялись бы из лесу показать, не то что чудить на берегу. Сидят в темноте лесов, следят. Бог-Солнце, ужасный и опасный, ликом своим в камень троллей обращающий, благословил людей на правление в Мидгарде. Так что лучше отсидеться в чаще, не мешать избранным.
Сверкает падающая звезда — и рассеивается тьма в переплетенных ветвях деревьев. Были духи лесов? Не были? Кто знает. О том лишь Всеотец да Вёр ведают.
— Мать честная, курица лесная!
— Фридмунд, ты чего творишь?! Тащи его сюда, давай!
— Кришна, обходи их справа!
— Дрона! Дрона! Дрона! Дрона!
— О Великий предел!
— Кто-нибудь, прогоните девчонок!
— Они не уходят!
— По шее их!
— Тебя потом Сигрид! По шее! И в живот! И еще куда надо, туда и добавит!
— Ли, уходи! Сзади! Сзади, твою «валькирию»!
— Хельг, я здесь! Хельг! Здесь!
— Заткнись, Ардж! Лучше следи за Дроной!
— За ним уследишь, как же!
— Дрона! Дрона! Дрона! Дрона!
— Боги, услышьте меня! Долбаните этих дур молнией!
— Сам дурак, Бийран! ДРОООООНА!!!
— Да чтобы вас! ЗАТКНИТЕСЬ!!! Рога Кернуноса вам в…
— Чего?!
— В подарок, чтоб вас!!!
Дышит полной грудью великан Имир, послуживший основой для творения мира Всеотцом. Выдох — утро, вдох — день, выдох — закат, вдох — ночь.
Ночь.
…После занятий в бассейне первогодков собрали вместе, в том числе и тех, кто должен был отрабатывать наряды, и, ничего не объясняя, погнали в порт. Там курсантов дожидался паром и четыре храмовника. Голубые сутаны указывали на их принадлежность к ордену Небесного Ока. Ротные выстроили недоумевающих парней и девушек в длинную шеренгу. Фридмунд, глупо улыбаясь, предположил, что сейчас их начнут приносить в жертву Ньёрду. Стоявший рядом с рыжим Судзуки мрачно пообещал, что если Кнультссон не заткнется, то он лично принесет Фридмунда в жертву Кагуцучи. Уточнив у стоявшего рядом Хельга, кем является «этот Кагу-как-его-там», и узнав, что это ниронский бог огня, в честь которого живьем сжигали преступников, рыжий заткнулся. Впрочем, глупо улыбаться он не перестал.
Закончив с построением, ротные предоставили «птенцов» жрецам. Святые отцы медленно двинулись вдоль ряда замерших курсантов, пальцами чертя на их щеках руны.
«Соматики!» — понял Хельг, когда очередь дошла до него. Каждый из храмовников наносил свою комбинацию знаков, в итоге оставив на щеках Лиса четыре гальдрастафа. Понять магические символы, представляющие собой переплетения рун в единую фигуру, Хельгу было не суждено. Зная отдельные значения сакрального Футарка и разобравшись, какие руны нанесли ему жрецы, он все равно не мог даже предположить, чему служат магические символы. Не обладая даром соматика, в отличие от одного из братьев, проходившего обучение в ордене Небесного Ока, Лис не имел права постигать тайны колдовства, служащего на благо конунгата. Государственные библиотеки не располагали соответствующими сведениями, как и тайные вивлиофики, где довелось побывать несколько раз. Достоверная информация по соматике и псионике имелась только в храмах Небесного Ока. Все другие доступные знания относились к области мнений различных комментаторов Священного Писания и охочих до сенсаций репортеров, и Хельг не раз представлял, как хохочут «небесноглазые» пресветленные, читая досужие выдумки.
Одно известно точно: псионики пользуются силами разума, а соматики — особыми машинами, заряжающими их тела энергией. И все. Остальное из той же области, что и рассказы старых моряков о далеких землях, где живут люди с головами животных.
Правда, кое-какими знаниями владело братство Истины, но с этими Хельг не хотел иметь никаких дел.
Пальцы жрецов немного пахли благовониями, которые, однако, не оставляли на коже следа и мгновенно и неощутимо впитывались. Энергия, вложенная в гальдрастафы, служит определенным целям. Жаль, не узнать, каким именно.
Ничего, Лис. Придет время, и ты узнаешь все, что захочешь. Главное — продержаться в академии все пять лет.
Ну а потом…
Хельг с трудом сдержал злобную ухмылку. Сдерживай чувства, Лис. Скрывай эмоции. Ты не Фридмунд, чтобы читаться, как книга. Да уж, не рыжий. Надо ему подсказать быть сдержаннее в выражении своих мыслей, пояснить, что так он предсказуем, и поэтому постоянно проигрывает парням, с которыми Нода ставит его в спарринг (кроме Рунольва и ему подобных, понятное дело). Трудно не проиграть, когда на твоей физиономии прямо написано: и какой рукой-ногой ты собираешься атаковать, и с какой стороны, и как ты будешь защищаться. И хотя в бою на турсах враг не увидит лица, но до этих боев еще доучиться надо, не вылететь, получив отрицательные баллы на тех же спаррингах.
Э-э-э…
Лис, ты чего? Хочешь помочь Кнультссону?! Зачем?! Он же бесполезен! Ради блага всего Мидгарда, нет — ради блага всего мира рыжему лучше поскорее прошляпить все баллы, от горя постричься в храмовники, принять обет молчания и писать труды по метафизике до конца дней своих. А то как представишь Фридмунда в кабине «Молнии», так и уснуть не сможешь, мучаясь видениями последствия применения драупниров посреди военного лагеря «ради интереса».
Хельг покосился на Фридмунда, весело пялившегося вслед жрецам. Вот уж воистину — будущий дуб битвы. В той части, которая «дуб».
Закончив с «птенцами», храмовники ушли. Под надзором ротных и трех неизвестных наставников курсанты поднялись на паром, где едва поместились. Большинство первокурсников вдобавок переругалось, пытаясь устроиться поудобнее.
А потом их перевезли на Маркланд.
Хельг помнил, как наставник Валдир назвал четвертый остров во время демонстрации макета академии.
Полигон для военных игр.
Руководство наконец-то решило проверить, кто чему научился за минувшие пять месяцев. Давно пора. В себе Хельг ни капельки не сомневался.
Если бы еще не эта клятая синергия, чтоб ее!
«Птенцов» высадили на золотистый берег Маркланда незадолго до того, как Скинфакси отвез Соль в Асгард. Попросту говоря, незадолго до заката. Ротные тут же разделили парней и девушек. Сигрид устроила девчонкам какой-то ликбез, а Хрульг с подопечными трусцой помчались вдоль берега. Мокрый песок создавал для парней дополнительное препятствие во время бега, и Хельгу стало понятно, что пробежки по лесополосе — это еще цветочки. Не за горами вот такие же марафоны по пляжу, только с грузом на плечах. Ягодки от Хрульга — сочные и прекрасные на вид, но горькие и тяжелые для желудка.
Парни бежали так долго, что вскоре начали высказываться предположения, что ротный намерен без остановки обежать весь остров. Словно услышав недовольное перешептывание, сержант отдал команду развернуться и возвращаться.
Бежать обратно по мокрому, взрыхленному песку оказалось еще трудней.
Вернувшись к парому, парни обнаружили, что девчонки уже разбили лагерь на поляне неподалеку от берега и теперь, уставшие, довольно сидят возле костров. Мужская часть «птенцов» потянулась было ставить собственные палатки, но занятие с Хрульгом, как оказалось, еще не закончилось. Ухмыляющийся ротный сообщил о намечающейся игре, которая существенно повлияет на его отношение к курсантам.
Именно так — «отношение». Ни о каких баллах Вальди даже не заикнулся. Чем бы сержант ни собирался занять подопечных, это должно было лишь его потешить.
Пока парни вбивали в песок столбы и натягивали между ними несколько веревок, создавая нечто вроде огромной огороженной площадки, помощники Хрульга, два молодых наставника, притащили с парома здоровенный сверток, внутри которого кто-то извивался как бешеный. Хельг на всякий случай проверил, где Фридмунд, но рыжий с Катайром неподалеку спорили о преимуществах морского узла перед обычным. Вернее, Фридмунд размахивал непонятно как завязанной веревкой, утверждая, что вот это морской узел и нужно вязать им, а Катайр орал, что сейчас сам завяжет Кнультссона морским узлом, если тот не отстанет.
Внутри свертка оказался молодой козел весом так на двадцать-тридцать килограммов, с завязанными ногами и ртом и с совершенно безумным взглядом. Бедное животное затащили внутрь завершенной площадки. Хрульг приказал парням раздеться по пояс, а его помощники раздали фляги с маслом, которым ротный приказал обтереть живот, грудь, спину и руки. После этого он разбил парней на команды по четыре «птенца» и изложил суть игры. Она была простая: поймать и удерживать козла до тех пор, пока Вальди не прикажет остановиться. У кого в тот момент скотинка окажется — покидает площадку, остальные продолжают игру. И так до тех пор, пока не останется одна команда.
И — завертелось!
В команде Хельга оказались Ардж, Чэн Лун и Дайтеру Судзуки. К чести бхата, тот не стал выяснять отношения или пытаться подмять всех под себя. Молча выслушал предложения Лиса: Ардж и Дайтеру в нападении, Чэн Лун и Хельг прикрывают; когда козел окажется у них, то сразу следует передать его Гаутаме, если это не он захватит козла, и защищать его.
Лис понимал: из устроенной Хрульгом игры надо поскорее выбираться. Следует сохранить силы для предстоящего испытания. В том, что испытание будет, он не сомневался. Вряд ли «птенцов» согнали на Маркланд просто так, для какого-нибудь обычного занятия. Значит, следует быстро обговорить со Свальдом и Катайром возможные варианты развития событий, спрогнозировать союзы между группами в грядущей глобальной проверке первогодков, составить план действий. Масса дел, одним словом. Нельзя отвлекаться на всякие детские игры.
Однако отвлечься поневоле пришлось.
Отведенная под очередную задумку Хрульга площадь вместила всех парней, и осталось еще довольно много места. Но когда помощники сержанта сорвали с ног козла веревки и отпустили животное, курсанты вмиг сбились в кучу, в которой вольготно чувствовал себя разве что козел, отчаянно бодающийся и пинающийся. Скользкие от масла руки вмиг превратили шерсть в склизкую субстанцию. Животному не составило труда вырваться и помчаться от парней в сторону ограды, и побережье вмиг огласилось проклятиями и пожеланиями рогатому превратиться в жаркое. Сразу десять «птенцов», бросившихся за парнокопытным следом, сцепились, мешая друг другу, и козла перехватила команда Фридмунда, Бийрана, Ли и Аркуса. Однако они недолго радовались — ворвавшийся в их ряды Дрона просто-напросто отобрал козла и унесся с ним в противоположную сторону, раскидывая всех на своем пути. Лишь бросившиеся ему в ноги четверо парней сумели задержать Махавидью и отвлечься от добычи. Рогатый тут же залепил копытом в колено южанину, и тот разжал от неожиданности руки. Козел бодро помчался в сторону моря, Судзуки с Арджем помчались ему наперерез, но столкнулись с гальтами, настроенными весьма решительно, и были вынуждены схлестнуться с ними.
Еще минут десять парни как безумные гонялись за истошно блеющим животным, при малейшей возможности избивая друг друга. Приказ Хрульга остановиться прозвучал как гром среди ясного неба, но еще больше курсантов потрясло то, что в этот момент парнокопытного поймал Рунольв. Формально — но поймал. Грязный, весь в синяках, он трясущимися руками вцепился в рога козла и, кажется, был этим удивлен даже больше, чем окружающие.
Провожаемый завистливыми взглядами, Хаймссон с остальными членами своей команды покинул площадку. Помощники Хрульга заставили оставшихся участников игры снова обмазаться маслом. Только теперь Хельг заметил, что за ловлей козла с интересом наблюдают девчонки, вовсю обсуждая и комментируя действия парней.
Хельг понял — если так будет продолжаться, то ему придется носиться за козлом до скончания веков. Надо менять тактику. И он поменял.
Песок в глаза — разумеется, случайно и в общей свалке, когда трудно заметить, кто виноват.
Бить в определенные точки — так, чтобы не видели, от кого прилетел удар, и вообще походило, что ударил кто-то другой.
Не ловить козла, а постоянно находиться неподалеку от него — и следить, внимательно следить за Хрульгом, ловя момент.
Ардж сразу разгадал маневры Лиса. Надо отдать должное сообразительности бхата: тот не только понял, что задумал Хельг, но и стал повторять вслед за ним. Конечно, грубее, но пока что в общей куче трудно заметить, кто старается избавиться от соперников, а не поймать рогатого.
Единственно опасным противником все так же являлся Дрона, совершенно не выглядевший уставшим. Где бы ни появлялся Махавидья, там парни тут же разлетались в стороны, порождая волну восторга со стороны девчонок, хором скандирующих: «ДРОООООНА!» Хрульг не мешал женской части «птенцов», видимо отлично понимая, как это раздражает парней.
Один раз на Хельга налетел Свальд. Верный вассал чуть с ходу не отправил сюзерена в нокаут размашистым ударом ноги, поднявшим целый вал песка, — клятва клятвой, но здесь и сейчас они были соперниками. К счастью, с боку выскочил Кришна; Лис «мягким шагом» скользнул тому за спину и толкнул прямо в объятия сына Дома Огня. Чоудхури и Вермундссон тут же не на шутку разошлись, обмениваясь сокрушающими ударами, и Хельг под шумок быстро убрался подальше.
Следующим площадку покинул Дрона под ликующие вопли девчонок. Попавшие в его команду парни вообще почти не участвовали в общей свалке, справедливо решив, что Махавидья вполне обойдется без них, и сейчас пожинали плоды своего удачного распределения.
После южанина игру покинула команда, в которой находился Фридмунд. Хельг разозлился. Безалаберный рыжий опередил его?! Ну, хватит! Теперь он сделает все, чтобы поскорее оказаться за пределами игрового поля!
И сделал.
Стоило козлу оказаться в цепких руках Чэна, как чжанец, следуя распоряжению Лиса, умчался в угол площадки. Преследователи не поймали его лишь потому, что им активно мешали Ардж, Судзуки и Хельг, не брезгуя грязными приемчиками. Впрочем, ими уже почти никто не брезговал — раздраженные курсанты любой ценой стремились добыть козла.
Встав перед Чэном, вжавшимся в песок и всеми силами удерживающим животного, бхат, ниронец и сванд ушли в глухую оборону, с трудом, но все-таки сдерживая напор парней. Повезло, что Свальд и Кришна изрядно отдубасили друг друга и особой угрозы не представляли не только для Хельга, но и для остальных.
Грязные, как тролли, «птенцы» изливали всю накопившуюся ярость на тройку парней, получивших уже немало сильных ударов, но все равно крепко державшихся на ногах. Лис рассчитал верно: сбившиеся вокруг его команды курсанты больше мешали друг другу, и главное было — не позволить сбить себя с ног. Это получалось и у него, и у Судзуки с Арджем. К тому же давала о себе знать и усталость, но у команды Хельга, в отличие от остальных, имелся вполне реальный стимул продолжать бороться, терпя избиение: Чэн крепко держал козла.
В один момент перед Хельгом мелькнула оскаленная рожа Беовульфа, и Лис от души приложился к ней. На костяшках осталась кровь — то ли его собственная, то ли Снарссона, уже было трудно разобрать.
Потом один из гальтов славно приложил Лиса в живот, заставив отшатнуться, кто-то провел удачную подсечку и свалил Судзуки, а Арджу сыпанули в лицо песком, полностью дезориентировав, — и ревущая толпа, прорвав оборону, набросилась на Чэна, пытаясь всевозможными способами отобрать у того козла.
И тогда взревевший чжанец вскочил и замахал козлом на манер дубины. Оказалось, он не терял времени и, оторвав одну штанину, привязал задние ноги козла к рукам. Получивший в плечо копытом Гарайн взвыл и повалился на спину; споткнувшиеся об него курсанты образовали шевелящийся завал, по которому Чэн быстро взбежал наверх. Ему наперерез бросились пятеро парней, и…
Приказ Хрульга остановиться Хельг воспринял как благословение небес.
Пока продолжалась игра, он вместе с Фридмундом ставил палатку, выданную помощником сержанта. Кнультссон шепотом излагал свои мысли по поводу демонического происхождения Вальди Хрульга, и Лис с ним уже был готов согласиться. Рунольв отсутствовал, поскольку Хельг отправил его к девчонкам найти Ульну и попросить ее прийти после того, как из адского полигона Хрульга выберутся Катайр и Свальд. Это могло произойти как через час, так и через пять-десять минут. В сержантской логике выбора времени прекратить игру сам йотун ногу сломал бы.
— Я думал, у тебя уже есть Хитоми, — с самой что ни на есть простецкой рожей сказал Фридмунд, вбивая колышек в землю.
— Слушай, когда тебе в последний раз говорили, что ты дурак? — вздохнув, устало спросил Лис.
— Гвендолен на пароме… нет, вру — Лютеция, когда мы высаживались… хотя вроде Хрульг что-то мне говорил перед пробежкой, я особо не прислушивался, но там о «дураке» точно было… А тебе зачем?
— Думаю, следует ли мне продолжить эту славную традицию или позволить кому-то другому.
— Какую традицию?
Хельг не ответил, проверяя, крепко ли сидит в земле колышек.
— Да какую традицию? — недоумевал рыжий.
Хельг, ухмыляясь, продолжал молчать. Эх, Фридмунд, святая простота! Манипулировать тобой просто, как гайку отвинтить.
Вот бы так со всеми!
Вот бы так с Хитоми…
Хельга передернуло, он нахмурился, гоня прочь напрасные мысли. С Хитоми Ода покончено. Она бесполезна для него. Влияние Томико Накамура мешает любому воздействию на миниатюрную ниронку. Она словно «эйнхерий», движимый волей водителя, вот только водитель отнюдь не Хельг.
Одного лишь не понимают ни Хитоми, ни Томико: пока Ода раболепствует перед майнором Белой Хризантемы, ей ни за что не стать лучшей или одной из лучших в наборе. Дочь клана Ода хороша в безоружном бою, но им одним обучение в академии не исчерпывается. Напрочь отсутствующая инициатива и полное подчинение воли дурному сюзерену быстро вернут Хитоми домой, лишив Томико верного клинка. Впрочем, вряд ли Накамура продержится дольше.
Свальд — он совершенно другой. И их отношения со Свальдом — совершенно другие.
В этом Хельг был стопроцентно уверен.
— Ульна… мм… занята, — сообщил вернувшийся Рунольв.
— Занята? Чем?
— Мм… она танцует.
— Танцует? — Хельг внимательно посмотрел на Хаймссона. Да нет, он никогда не врал и всяческой ерундой, в отличие от Фридмунда, не страдал. Разве что свихнулся от всех переживаний в академии.
— Танцует, — кивнул Рунольв.
— Танцует? — Рыжий не смог удержаться, чтобы не влезть в чужой разговор.
— Танцует, — повторил Рунольв.
Разговор стал походить на беседу умалишенных.
— Где, что и с кем она танцует? — вздохнув, уточнил Хельг.
— В девчоночьем лагере, жиху, с остальными девчонками, — четко ответил Хаймссон.
Хельг стал догадываться, о чем он говорит. Видимо, Сигрид решила устроить курсанткам альтернативу ловле козла. Ну конечно. Хрульг над парнями глумится, а девчонки выйдут сухими из воды? Это не по правилам академии! Мучиться — так всем!
Освещаемые костром, разведенным неподалеку Дроной, Рунольв и Фридмунд походили на выбравшихся из Хельгарда грешников, неоднократно сожженных в адском пламени. Хельг представил, как сам выглядит со стороны, и решил искупаться. Подключить Ульну к обсуждению не получится. Разве что удастся незаметно оглушить Сигрид… ха-ха, ну да, удастся, как же… Можно еще подговорить Фридмунда бросить что-нибудь в ротную, и пока она будет его калечить, перекинуться с Рагнарсдоттир парой слов… да нет, завтра рыжий пригодится живым. Что ж, раз выпало свободное время, стоит пойти помыться.
Но прежде троица из группы 2-13 собрала хворост в лесу. После купания следовало обсохнуть как можно быстрее — подхватить простуду или еще чего похуже никто не собирался.
Тщательно обмывшись и вернувшись к палатке, парни обнаружили возле нее радостно улыбающегося, несмотря на ссадину на лбу, Катайра.
— Сейчас и Свальд подойдет, — сообщил он.
— Вы же вроде в разных командах были? — удивился Рунольв.
— Ну, команды разные, а группа-то общая, — ухмыльнулся гальт. — Мы просто договорились действовать вместе. Остальные, конечно, подняли хай, когда Хрульг нас отпустил, но Вальди им прямо сказал: что не запрещено, то разрешено. И тут же запретил командам объединяться.
— Вот козел! — воскликнул Фридмунд.
— Кто? — спросил Хельг. — Надеюсь, ты не о Хрульге? А то тут полным-полно ушей, способных услышать и превратно тебя понять.
— Э… мм… я вообще-то о козле, которого мы ловили! — быстро сориентировался рыжий. — Кого, если не его, козлом-то называть, верно? — Он нервно засмеялся, тревожно оглядываясь по сторонам.
— А вы хорошо придумали, — оценил задумку с купанием Катайр, стряхивая с себя комья грязи. — Мы тогда со Свальдом тоже помоемся и вернемся.
— Только давайте быстро. — Хельг поморщился, коснувшись ноющего подбородка. Больновато. — Нужно кое-что важное обсудить. Касаемо завтрашнего дня.
Северянин понятливо кивнул и помчался в сторону моря, перехватив по дороге Свальда. Хельг надел рубашку и сел рядом с костром.
— И что завтра такое важное намечается? — поинтересовался Фридмунд, садясь рядом. Хельг ничего ему не ответил, настороженно вглядываясь за спину Кнультссона.
— Рыжий, ты действительно дурак или настолько талантливо притворяешься? — задумчиво произнесла тьма за спиной Фридмунда голосом Арджа, и Гаутама медленно вышел на свет костра.
Не отвечая, Фридмунд вдруг рухнул вниз, выставив перед собой руки, и ловко прокрутился всем телом, заехав правой ногой в грудь бхата, а левой подсекая его. Никто не успел и слова сказать, а Ардж рухнул на песок.
— Подлый лазутчик! — возопил Кнультссон, заламывая южанину руки. — Ходишь тут и о козлах подслушиваешь, да?! Так знай же — я преклоняюсь перед величием и мудростью Вальди Хрульга, желаю ему счастья и долгих лет жизни и каждый вечер молю богов о его благополучии!
— И… Идиот! — прорычал бхат, вырываясь. — Гудиссон, да останови же ты его! Я по делу пришел поговорить!
По делу? Лис насторожился. Что Гаутама задумал? Уже забыл преподанный ему урок и хочет устроить новую разборку? Нашел же время и место!
— Фридмунд, думаю, он не подслушивал, так что можешь отпустить его.
— Мы не можем быть уверены в правдивости его слов! — с суровым лицом возразил Кнультссон. — Пытаясь обелить себя, лазутчик скажет что угодно! Мы выведаем у него правду! Рунольв! Неси железный прут, раскалим и будем пытать!
— Где я тебе тут железный прут достану?!
— Я в тебя верю! Кто ищет, тот всегда найдет!
— Не думаю, что подходящий прут здесь можно отыскать, — заметил Хельг. — Разве что на пароме, но вынести его оттуда будет сложно…
— Вы что, серьезно?! — взбесился Ардж и одним рывком освободился от захвата Фридмунда. Вскочил, разъяренно переводя взгляд с одного курсанта на другого. Хельг не выдержал и заухмылялся во весь рот.
— Так чего ты хотел, Арджушка? — невинным тоном поинтересовался Лис.
— Я пришел говорить серьезно, а не глупостями заниматься, Гудиссон!
— Тогда давай говорить серьезно. Чего ты хочешь?
— Я хочу предложить союз.
От костра Дроны прилетел смех — вернулся «птенец» из его группы, вырвавшийся с еще тремя из неумолимых жерновов хрульговской игры. Прилетел, ударился о стену гробового молчания и рухнул в пропасть удивления.
Катайр и Свальд подозрительно косились на Арджа, Фридмунд бормотал неразборчиво что-то о каленом железе, недобро посматривая на бхата, Рунольв подкидывал ветки жадному огню, а Лис неторопливо излагал свой план.
Завтра начнется очередное испытание. Будет оно, как «Пещера», или, что вероятнее, похуже «Пещеры», и поэтому надо готовиться к нему уже сейчас. А именно — следует договориться о совместных действиях. Скорее всего, их группы перемешают и заставят действовать друг против друга. Поэтому, кто бы в какую команду ни попал, они должны убедить остальных сотрудничать с другими командами. Убедить любыми доводами и способами. Например, уверять, что слышал, как всякие нехорошие курсанты решили объединиться против остальных, и нужно им противопоставить такое же объединение.
Ардж слушал внимательнее всех. Бхат жадно впитывал слова Лиса, но Хельг не беспокоился. Стучать Хрульгу или еще кому южанин не будет. Ардж изменился. Нет, в сущности, он оставался все той же сволочью, которую заботит только собственный авторитет и власть над жалкими людишками, но теперь, после пяти месяцев виндерхеймовского обучения, до Арджа дошла одна простая мысль: с помощью жалких людишек ни власть не удержать, ни новый авторитет не заработать. Нужны те, на кого можно положиться — сильные, опытные, уверенные в себе личности. Те, кого особо не впечатлишь принадлежностью к Горнему Дому, поскольку они судят по делам, а не по величию предков.
Таковых среди «птенцов» мало… пока еще мало. Академия старательно напоминает: все здесь равны. Каждый, пройдя отбор комиссии в министерстве, прекратил быть пупом земли и стал «одним из». Одним из курсантов академии — не больше, но и не меньше. Твое прошлое не важно. Только настоящее и будущее.
Так ведь и должно быть, да, Хельг? Поэтому ты и решил отправиться в академию — место, где прошлое не имеет значения. Где твое настоящее и будущее зависят только от тебя и твоих усилий. Уникальное место в Мидгарде, государстве, где все построено на отношениях сюзеренов и вассалов, на четкой социальной иерархии, на дозволенном одним сословиям и недозволенном другим. Так обстоят дела и в большинстве стран Континента. Политическое устройство большей части государств мира словно подтверждает тезис Храма о соотношении небесной и земной власти: как царит Бог-Солнце над остальными богами, так и благородные царят над простолюдинами, и власть их — лишь отражение сакральных сфер, продолжение порядка, установленного Всеотцом в мире смертных. Горнее властвует над дольним — так было, есть и будет. Великие Дома появились в Вастхайме с истинной верой, отражающей подлинное положение вещей в мире. Все остальное — от лукавого Локи.
Однако в академии иной порядок. Порядок дохрамовых времен, когда дружины викингов наводили страх на южные и северные острова Архипелага. Индивидуальная свобода, персональная отвага, собственные достижения — вот что ценили неистовые предки свандов. Не заслуги родителей, не власть семьи, не могущество рода, а только личные заслуги перед лицом богов и людей.
В Ойкумене есть древний миф о четырех мировых эпохах, похожий на учение бхатов о четырех эрах-югах, но отличающийся в расстановке акцентов. Не аскетизм, чистота души, милосердие и правдивость волновали древних ойкуменян, а служение порядку и олицетворявшим его богам.
Золотой век, когда люди жили своим разумом, познавая божественные законы мира, и на земле царили счастье и порядок. Серебряный век, когда люди познали запретные знания и боги снизошли к ним, неся знания о добре и зле, и стали с тех пор править смертными. Бронзовый век, преддверие Катаклизма, когда люди, не сумев придерживаться божественных заветов, стали нарушать их, прислуживая темным богам и демонам, тем самым впустив в мир Хаос и положив начало Катастрофе. И Железный век — время после Катаклизма, длящееся по нынешний день.
Стейнмод как-то сказал: для свандов дохрамовые порядки были Золотым веком. Ересь и богохульство, если подумать. А если еще больше подумать, не оглядываясь на катехизисы Храма и проповеди священников, подумать собственной головой, то кое-что начинаешь понимать.
Ты сам должен распоряжаться своей судьбой. Да, принимая чужие правила игры, затеянной без тебя и без учета твоих желаний, но принимая их сам, по собственной воле. Не безвольная пешка из бхатских шахмат, а равный другим игрок — пускай вначале слабый и неопытный, но решительный и самостоятельный. Только так можно превзойти чужие правила и начать диктовать свои.
Ардж понял это лишь наполовину. Прошлое еще довлело над ним. Благородное прошлое Горнего Дома, пожирающее его душу — как тайное прошлое клана Нода поглощает душу Хитоми. Ардж понял, что должен освободиться, но не знал как. И пришел к Хельгу.
Лис видел — верным вассалом, как Свальд, или просто другом, как Катайр, Гаутама не будет. Он желает научиться новому, чтобы укрепить старое — свой пошатнувшийся среди «птенцов» авторитет. Ардж все так же ненавидел Хельга и его товарищей, но сумел обуздать ненависть. Победил здоровый, вполне понятный Лису прагматизм. Бхат собирался поучиться у Хельга, а там… там видно будет.
Вот только у Хельга учителя были получше.
— Вот что я предлагаю, — закончил Лис, внимательно следя за реакцией одногруппников и Арджа.
Катайр задумчив — ему не нравится, но он понимает, что так у них больше шансов на победу. По безэмоциональному лицу Свальда ничего не разобрать, но сын Дома Огня поддержит Лиса, даже если все в нем восстает против столь неблагородного плана. Рунольв заворожен — он теперь не безмолвный зритель или инструмент для запугивания Арджа, а полноценный участник. Гаутама недобро ухмыляется — план им полностью одобрен. Фридмунд рисует на песке фигурки: люди с копьями скачут вокруг привязанного к столбу человека. Хотя, если приглядеться, это не копья, а скорее палки или прутья, да и привязанный человек изображен в традиционном бхатском доспехе…
Хельг вздохнул. Рыжего только могила исправит.
— Внимайте словам моим, боги и смертные! — затянул вдруг кто-то неподалеку, и «птенцы» от неожиданности вздрогнули. — Великие дети Хеймдалля и малые!
Песня — старая, громкая, хриплая, от всей души.
— Ты, Один, желаешь, чтоб речь повела я о судьбах предвечных всего, что живет!
— Я знаю века исполинов древнейших! — подхватил кто-то. Кто-то из свандов, несомненно. С чего бы остальным архипелаговцам петь песни чужой им культуры? — Чей род моих предков на свет произвел!
— Знаю девять миров я под Деревом вечным, чьи корни покоятся в недрах земных! — сразу несколько голосов поддержали первого певца.
В начальное древнее время жил Имир.
Земли тогда не было; не было неба;
Ни морского песку, ни холодной волны;
Трава не росла: всюду бездна зияла.
От Бора рожденные подняли почву,
И вместе устроили Мидгард прекрасный;
Грел с полудня луч солнца соленые камни, —
И травою зеленой земля поросла.
Совершенно неожиданная здесь и сейчас песнь свандов, пришедшая из седой эпохи Смутного времени, а может, и еще раньше, до Катастрофы, удивительным образом вплелась в узор полотна, который плели боги нынешней ночью. Прибытие на Маркланд, изматывающая пробежка, дурацкая забава с козлом — и «Прорицание вельвы», повествующее о начале и конце мира. Мира, бывшего до Катаклизма; мира, который не дождался Рагнарёка, однако все равно погиб из-за Катастрофы.
«Академия — наш Рагнарёк, — внезапно подумал Хельг. — Конец привычного мира для каждого „птенца“. И не каждому суждено его пережить…»
Ардж ушел. Рунольв и Катайр забрались в палатку спать. Свальд отлучился в сторону леса по нужде. Фридмунд умчался смотреть на танцы девчонок — Сигрид явно вознамерилась выжать из курсанток все соки, и пляска все еще продолжалась.
Ну и правильно. Не одному же Хрульгу над подопечными издеваться.
Солнце черно; земли канули в море,
Звезды срываются вниз, с вышины.
Пар всюду пышет, и, Жизни Питатель,
Лижет все небо жгучий огонь.
Лает пес Гарм у пещер Гнипахеллира;
Узы расторгнуты, вырвался Волк!
Много я знаю; вижу я, вещая,
Грозно грядущий жребий богов.
Знаю я, вижу, как снова возникнет,
Вновь зеленея, из моря земля.
Бьют водопады; орлы за добычей
Станут к водам на лету припадать.
Хельг смотрел на затухающий костер. Спать не хотелось. Гремевшая в несколько глоток песня уже подходила к концу — возрожденный мир начинал все с начала.
А сможешь ли ты, Хельг? Когда завершатся пять лет академии, когда ты достигнешь своей цели (а ты ее достигнешь, даже не сомневайся!), сможешь ли ты начать все с начала? Сможешь возродить разрушенный мир?
Лис вздохнул. Неправильный вопрос. Ему нечего возрождать. Академия для него не Рагнарёк, а лишь начало Последней Битвы.
Он здесь потому, что собирается уничтожить весь существующий миропорядок.
По крайней мере, попытаться.
Вижу чертог, затмевающий солнце,
Золотом крытый, украсил он Гимли.
Только достойные там обитают,
В вечном блаженстве жизнь проводя.
Сходит тогда для суда высочайшего
Мощный Властитель в мир с высоты.
На этом месте песнь закончилась. Распевавшие «Прорицание» сванды замолчали, начали расходиться по палаткам вслед за своими северными, южными и восточными товарищами. Лис усмехнулся. Жрецы хорошо поработали, убрав из общедоступных источников последнюю строфу «Прорицания». «Сходит тогда для суда высочайшего мощный Властитель в мир с высоты» — эти строки, как возвестил Храм, есть прямое указание на Бога-Солнце и его потомков, указание на конец старой темной истории, не знавшей Всеотца и закончившейся Катастрофой, и начало новой, осиянной благодатью Бога-над-богами. Мол, древние если и не знали об Истине, то предчувствовали ее.
И мало кто сейчас знает подлинную концовку, настоящую последнюю строфу:
Темный дракон, чешуею сверкающий,
Снизу, с утесов полночных летит.
Нидхёгг умерших уносит под перьями —
Скрыться теперь мне время пришло.
Как раз в духе древних свандов. Родился новый дивный мир, но не за горами свары, обиды, распри и убийства. Новый виток. Новый поворот колеса, все того же старого и скрипящего колеса от телеги мира. Поворот, ведущий к новому Рагнарёку, к новому Катаклизму — как бы ни старались люди и боги. «Ничего нет нового под небесами», — говорят чжаны.
Наверное, правильно говорят.
Хельг поворошил палкой затухающие угли. Взметнувшиеся искры осветили вернувшегося Фридмунда — с фингалом под глазом, но довольного. Рыжего прямо-таки распирало от гордости, будто он только что завалил Сигрид в поединке один на один и постриг Кнутсдоттир налысо. Кнультссон испытующе уставился на Хельга, ожидая расспросов, однако Лис уже собирался спать и лишил одногруппника удовольствия похвастаться своими невероятными «подвигами». Сообщив Фридмунду, что как последний отходящий ко сну он теперь должен погасить костер, Хельг залез в палатку. Спать он ложился, предварительно полностью одевшись. В мундирах дрыхли и остальные члены группы 2-13. Наверняка все парни сегодня если и не оделись перед сном, то, по крайней мере, приготовили одежду так, чтобы было можно быстро обрядиться утром.
Повторно оказаться в дураках перед новым испытанием никто не собирался.
«Хотя Хрульг…» — попыталась сформироваться какая-то мысль, но было поздно. Навалилась ждавшая уже довольно долго усталость, и Хельг заснул. И самое приятное — ему ничего не снилось.
