Альдис Суртсдоттир
Альдис выругалась про себя. Шанс добраться до выхода с покалеченной Лакшми и остаться «живой» был ничтожен.
— Ты ведь меня не бросишь? — забеспокоилась Лакшми, глядя на ее помрачневшее лицо.
— Не брошу, конечно. Но как это все не вовремя… Дай подумать секунду.
Лакшми покорно замолчала, глядя на Альдис снизу вверх своими огромными черными глазищами. Она была прехорошенькая — миниатюрная, изящная, с нежной смуглой кожей и шаловливым личиком, выглядывающим из растрепанных коротких кудряшек.
— Ты сможешь встать?
— Не знаю.
— Давай попробуем. Возьми меня за шею.
Альдис подхватила ее под мышки и попыталась приподнять. Лакшми честно старалась ей помочь, но попытка ступить на больную ногу вызвала у девушки долгий стон и новую порцию слез. Бхатка осела, опираясь на стену и поджав ногу.
— Больно.
— Надо сделать компресс. Я слышала журчание воды, где-то здесь должен быть родник. Посиди секунду, я сбегаю, поищу его.
— Нет! — почти выкрикнула Лакшми, вцепившись в руку Альдис. — Не оставляй меня!
— Я ненадолго. — Альдис постаралась сказать это терпеливо и по возможности мягко. — Тебе нужен холодный компресс.
— Нет! Пожалуйста, не уходи. — В голосе южанки снова зазвенели слезы. — Пожалуйста…
Девушка отвернулась и постаралась унять подступающее раздражение. Лакшми не виновата, она напугана, ей больно и плохо…
Она даже не сразу поняла, что рядом появился кто-то третий. Альдис так отвлеклась на сокурсницу, что совсем перестала вслушиваться.
А между тем замерший у поворота незнакомец настороженно переводил взгляд с одной девчонки на другую.
Секунду спустя девушка узнала его. Это был тот самый мальчишка, что в драке на пирсе смог в одиночку справиться с двумя противниками. Тогда Альдис не запомнила его лица, но хорошо запомнила осанку и манеру двигаться.
Сейчас она смогла хорошенько рассмотреть его.
Незнакомец оказался выше Альдис на полголовы. Волосы его были жестче, чем у девушки, и чуть больше отливали в золото. Парень был красивым, но не смазливым, в его худощавом, чуть властном, породистом лице явственно проступали фамильные черты Горних Домов Запада. Легко поверить, что род незнакомца считался знатным еще во времена первых конунгов, а может, и того раньше.
Альдис демонстративно опустила руку на мешочек с шариками и выловила пальцами снаряд. Но мальчишка не нападал и, похоже, не был разведчиком чужой группы. Он шел один, и у него в руке была зажата карта.
Поняв, что незнакомец не собирается атаковать, девушка расслабилась. Если парень не полная свинья, то поможет ей донести Лакшми. А если свинья, то вполне заслуженно сейчас получит снаряд с краской между глаз.
— Ну, чего ты стоишь и смотришь? — обратилась она к сокурснику. — Не видишь, человеку плохо? Помоги мне поставить ее на ноги.
Парень настороженно попятился и насупился:
— Почем мне знать, что это не ловушка?
Альдис фыркнула. Всеотец, ну что за бестолочь!
— Да ты посмотри на ее ногу! Это уже не игры, это серьезно. Кажется, перелом. Она не дойдет до выхода сама.
Парень задумался, сощурив ярко-голубые глаза. Его рука, лежавшая на поясе, начала выбивать причудливый ритм. Казалось, он что-то напряженно просчитывал в уме.
— Послушай, где-то здесь недалеко должен быть ручей, я слышала журчание воды. Нам нужно наложить холодную повязку. Я вижу, у тебя есть карта. — Против ее воли в голосе Альдис прорезались умоляющие нотки, и она сама на себя за это разозлилась.
— Отдай мне свои шарики, — наконец ответил он.
— Что?!!
— Отдай мне свои шарики, и я помогу вам.
Рука девушки снова дернулась к мешочку. Всего три глиняных комочка и четвертый зажат в правой руке. Эфемерная защита, не более чем иллюзия. Но с ними было спокойней.
«Все равно я не успею заняться охотой».
— Хорошо, — согласилась она после некоторой внутренней борьбы. — Я отдам. Но ты поклянешься, что поможешь нам добраться к выходу. И не будешь использовать их против нас.
Парень усмехнулся и развел руками:
— Мне нет смысла использовать их. Они твои и принесут баллы только твоей группе. Но если отдашь их, тогда я помогу. — И, улыбнувшись, с какой-то печалью в голосе добавил: — А клятвам особо доверять не стоит.
— Я отдам, — сказала Альдис. — Но поклянись Всеотцом и конунгом.
— Сама посмотри, — терпеливо ответил сокурсник. — Все плюсы только тебе. Ты можешь пристрелить и меня, и ее, стоит мне только отвлечься…
— Я бы уже сделала это, если бы хотела.
— Тебе нужны лишь слова? Пустое сотрясение воздуха?
— Тебе нужны шарики, мне нужна клятва. Все честно. — Девушка уже начала сердиться, а вот парень как будто наслаждался бессмысленным спором.
— Чем мои слова, что я помогу вам, отличаются от таких же слов, в которых я добавлю слово «клянусь»? Мне кажется, что ничем. Ты отдашь шарики, а я помогу. Все честно.
— Если не отличаются, почему ты так не хочешь клясться?
— Потому что клятва — это слово, данное перед взором богов. А я не хочу тревожить богов по таким пустякам.
Альдис разозлилась не на шутку. Ей всегда претили такие игры. Только что парень сказал, что слова — пустое сотрясение воздуха, и вот уже они привлекают внимание богов.
— Хватит юлить!
— Я юлю? Я всего лишь пытаюсь тебе объяснить, что ты требуешь того, что не нужно в нашей ситуации.
— Мне нужно. Перестань искать отговорки, мы теряем время!
— Вот это ты понимаешь. А понять меня не хочешь.
Девушка с трудом сдержалась, чтобы не запустить шариком прямо в ухмыляющуюся рожу. На секунду ей показалось, что мальчишка издевается. Потом мелькнула тревожная мысль, что он просто тянет время, ожидая подкрепления. Этого допустить было нельзя.
— Я поняла, с тобой невозможно по-человечески разговаривать, — сказала она звенящим от ярости шепотом. — Наверное, если я тебя помечу, толку будет больше.
Парень напрягся:
— Тебе кажется, что так ты сможешь помочь ей?
— Думаю, разговорами я точно никому не помогу. Считаю до трех: раз, два…
— Ладно, ладно. Клянусь Всеотцом и конунгом, что помогу вам! — В голосе мальчишки проскальзывало с трудом сдерживаемое раздражение.
— И не применишь наши снаряды против нас.
— Ты что, дура? Я тебе повторяю: мне нет смысла их против вас использовать!
— Если нет смысла — клянись!
— Любишь бессмысленные клятвы? — со злостью спросил парень. — Ладно, наслаждайся: клянусь, что не буду использовать твои шарики против вас!
— И ее шарики тоже.
Сказав, это Альдис тут же мысленно себя выругала. По тому, как недобро улыбнулся сокурсник и как он перевел взгляд на Лакшми, стало понятно, что раньше ему даже в голову не приходило включать шарики бхатки в условия сделки. Возможно, до этого момента он вообще не рассматривал Лакшми как самостоятельное существо, представляющее хоть какой-то интерес.
«Я и правда дура, что заговорила об этом».
— Ладно. И ее.
Тут наконец подала голос молчавшая до этого Лакшми:
— А у меня нет шариков. Кончились.
Парень насупился:
— Вы меня за идиота держите?
— Правда нет — можешь посмотреть. — Южанка отцепила мешочек для боеприпасов и протянула его юноше.
Тот добросовестно ощупал его, вернул и мрачно уставился на Альдис:
— Ну?
Девушка с легким сожалением выкатила на ладонь оставшиеся снаряды.
— Возьми. Сделка заключена.
Он ссыпал все четыре шарика в свой мешок.
— Все?
— Да, у меня было только четыре. Теперь покажи карту.
Парень молча повиновался.
Толку от карты оказалось немного. Нет, Альдис умела читать ее, но была одна маленькая проблема…
— Ты хотя бы представляешь, где мы сейчас?
— Где-то здесь.
— Так… до родника совсем недалеко. — Альдис присела рядом с Лакшми и закинула ее руку себе на плечо. — Помоги мне.
Так же молча парень подставил плечо и полуобнял южанку. Опираясь на двоих провожатых и здоровую ногу, Лакшми запрыгала довольно резво. Временами она морщилась и постанывала от боли, но терпела и не ныла. Альдис была за это ей искренне благодарна.
— А я знаю — тебя ведь Хельгом зовут, — сказала Лакшми юноше. Тот в ответ промычал что-то невразумительное. — А меня Лакшми. А ее… — Она снова задумалась и немного растерянно спросила у Альдис: — Ой, а как тебя зовут?
— Альдис.
Хельг остановился:
— Вы что, даже не знаете, как друг друга зовут?
— Да, мы из разных групп.
Парень ничего не ответил, но посмотрел на Альдис как на полную идиотку. Однако Лакшми не бросил.
Они добрались до небольшого грота с искусно выложенной каменной чашей в центре. Чаша была полна кристально чистой холодной воды, тоненький ручеек стекал из нее по специальному желобу и уходил куда-то в щель между стенами.
Хельг помог девочке усадить южанку на край чаши и потребовал:
— Карту.
Получив обратно свою собственность, он сел рядом и уставился на план пещеры. Альдис склонилась над источником. Желтый свет фонаря ложился на водную гладь мерцающими бликами. Камни на дне чаши переливались всеми цветами радуги. Девушка сложила ладони «ковшиком» и зачерпнула полную горсть воды. Руки тут же заломило от холода. То, что нужно. Она с жадностью напилась и повернулась к Лакшми.
— Давай я буду придерживать тебя, а ты сунешь ногу в воду. Она холодная, но тебе это на пользу.
Южанка боязливо посмотрела на воду и кивнула. Альдис обхватила ее за талию. Хельг по-прежнему демонстративно не обращал на них внимания, уткнувшись в карту.
— Ай, холодно! — вскрикнула Лакшми и попыталась вытащить свою многострадальную ногу.
— Терпи.
— Но ведь холодно же!
— Подожди пару минут. Пусть отек хоть немного спадет.
Альдис совсем не была уверена, что делает все правильно, но ничего лучше в данной ситуации она придумать не смогла.
Сокурсница покорно побултыхала ногой в водоеме.
— Я ее уже не чувствую, — пожаловалась она через пару минут.
— Это хорошо. Думаю, можно вынимать. Хельг, помоги нам, пожалуйста.
Хельг оторвался от карты, подошел, приподнял пискнувшую от неожиданности Лакшми и усадил ее у края чаши. Все это он проделал в мрачном молчании, подчеркнуто отстраненно, как будто выполнял будничную и нудную работу. То ли парень был молчуном по натуре, то ли до сих пор дулся на Альдис за вырванную клятву.
— Теперь отвернись, — потребовала Альдис.
— Это еще зачем?
— Отвернись и не подсматривай.
— Было бы на что, — буркнул парень, но спорить не стал и отвернулся.
— Ой, что ты делаешь? — Лакшми изумленно уставилась на нее черными глазищами.
— Компресс.
Девушка быстро скинула с себя куртку, стянула рубаху и надела куртку на голое тело. Ткань мундира неприятно царапнула кожу. Курсантка намочила рубаху, слегка отжала и повернулась к Лакшми:
— Давай сюда свою ногу!
Она обмотала холодную мокрую рубаху вокруг пострадавшей лодыжки, завязала на манер портянки, полюбовалась на свою работу. Получилось очень неплохо. Да что там скромничать — отличный компресс получился.
— Наложить бы шину. Но и так ничего. Можешь пошевелить ногой?
Лакшми попробовала.
— Немножко…
— Хорошо, тогда идем к выходу.
— Спасибо тебе. — Бхатка несмело улыбнулась, глядя на Альдис влюбленными глазами. — За то, что помогаешь. Ты такая умная и смелая.
«Вот йотунство!» Девушка почувствовала, что начинает краснеть. Она совершенно не привыкла к такому вниманию и никогда не слышала от сверстницы подобных слов. Проклятье, под наивным взглядом южанки ей становилось стыдно!
«Она же не знает…»
Чтобы скрыть смятение, пришлось отвернуться. Сокурсник все еще сидел к ним спиной, уставившись в карту.
— Хельг, мы закончили. Надо идти к выходу. Это далеко?
— Еще половина пути. — Хельг нахмурился. — И квадраты эти непонятные…
С ним произошла неожиданная метаморфоза. Он улыбнулся и сразу стал не таким уж противным.
— Давай я буду вести ее. Я же парень. Держи карту.
— Спасибо, — растерянно пробормотала Альдис.
Действительно, любой маршрут до выхода пролегал через один из двух десятков квадратиков, выделенных на карте специальными символами.
— Нам их не обогнуть.
— Деваться некуда. — Хельг уже поставил Лакшми на ноги. — Нужно идти.
Компресс помог, бхатка перестала стонать от боли во время передвижения. Альдис даже начала надеяться, что у нее не перелом, а всего лишь сильное растяжение.
По пути им так никто и не встретился, не было слышно даже отдаленных криков. Остальные группы уже покинули этот участок лабиринта, и в пещере вновь царствовала тишина, прерываемая только редкими шорохами и потрескиванием фитилей в фонарях.
Когда узенький коридор внезапно расширился и вывел их в комнату, Альдис на секунду оторопела. Она с самого начала не ожидала от помеченных квадратиками участков ничего хорошего, но даже предположить не могла, что в лабиринте может встретиться нечто подобное.
Это был не грот и не пещера, а самая настоящая комната, только без окон и обстановки. Стены, пол и даже потолок в ней были выложены полированным камнем и расписаны различными сценками. Как завороженная, девушка сделала еще несколько шагов вперед и встала прямо перед огромным изображением орла.
— Ой, что это?!
— Йотунство!
Крики Хельга и Лакшми прозвучали почти одновременно. Альдис подпрыгнула и обернулась, чтобы увидеть, как каменная плита опускается и закрывает вход в комнату.
В пару прыжков девушка преодолела расстояние до противоположной стены, но сколько она ни стучала по камню и ни пыталась нажимать на все выступы или выемки, ничего не происходило.
Даже тон звука при простукивании стен почти не менялся: глухой и невыразительный, он словно тонул в каменной толще. Курсантка попробовала отыскать контур каменной плиты, но так и не смогла различить, какие из каменных блоков составляли стену, а какие принадлежали двери, настолько тщательно они были подогнаны. Везде серый и гладкий камень. Ни щелки, ни трещинки.
— Мы в ловушке, — объявила она, оборачиваясь к своим спутникам.
Бхатка снова разрыдалась, словно ждала именно этих слов как сигнала. Альдис раздраженно закатила глаза. Ей было жалко южанку — смешную, наивную, не приспособленную ни к пещере, ни к академии, но она терпеть не могла утешать кого-то.
Неожиданно здесь на помощь пришел Хельг. Он обхватил ревущую Лакшми руками за плечи, прижал к себе и дунул ей в лицо. Глаза у бхатки стали огромными и изумленными, от удивления она даже прекратила плакать.
— Ой, ты чего? — Южанка, забыв о своей покалеченной ноге, попыталась отодвинуться от юноши, но тот ей не позволил.
— Ты знаешь, мне тоже очень страшно, — тихо сказал Хельг. — Но я надеюсь, что вместе мы сможем победить наш страх.
Сокурсница зачарованно кивнула, глядя на Хельга снизу вверх, как до того на Альдис.
На секунду Альдис позавидовала умению Хельга управляться с рыдающими девчонками. Сама она могла бы пятнадцать минут распинаться о том, что ничего страшного не случилось, все живы и даже почти здоровы, реветь стыдно, посмотри на себя, хватит уже… ну и дальше в таком ключе. Она могла бы даже надавать Лакшми пощечин. Но вот так, двумя словами успокоить и ободрить, Альдис не умела.
Хельг все еще прижимал к себе девушку, которая совершенно позабыла о сопротивлении. Рядом с рослым свандом она казалась совсем миниатюрной — темные кудряшки на затылке южанки едва доставали до подбородка юноши. Парень погладил по ее щеке. Рот Лакшми приоткрылся, а лицо на секунду стало глупым-преглупым.
— Вы так и будете торчать тут до конца испытания? — Альдис постаралась смягчить свой тон, но слова все равно прозвучали сердито и резко.
— Ой! — Бхатка дернулась, как пугливый зверек, оперлась на больную ногу, потеряла равновесие, бестолково замахала руками и непременно шлепнулась бы на пол, если бы Хельг галантно не подхватил ее.
— Зачем ты так? — с укоризной спросил он, опуская Лакшми на пол и помогая ей вытянуть сломанную ногу.
Девушка слегка покраснела:
— Я только хотела напомнить, что мы тут заперты и надо что-то делать.
— Угу. — Хельг кивнул, подошел и встал рядом. — Думаю, дело в этих фресках. — Он выразительно кивнул в сторону опустившегося куска стены.
Рисунок на нем дополнил общую картину. Это было изображение Катаклизма. Альдис видела подобные картины в Книге Солнца, которую ей показывал отец Джавар, подробно растолковывая значение каждого рисунка.
Картина Катаклизма была строго разделена на три части, как того требовал канон. Справа налево шла святая история, повествующая о древних временах.
Первая часть изображала землю, леса, горы, реки, города и веселящихся людей. В небесах парили грифоны, в реках плескались русалки, по лесам бегали единороги. Время до Катаклизма, когда люди были беспечны и постоянно нарушали запреты богов. Недовольные этим боги парили над облаками и хмуро смотрели на землю.
На второй части был изображен сам Катаклизм. Земля расколота, и мертвецы поднимаются из Хельгарда. Города и леса охвачены огнем, огромный волк пожирает солнце, погружая мир во тьму. По краям мира поднимаются гигантские волны — это пробудился Мировой Змей Ёрмунганд, чтобы покарать людей за грехи.
На третьей части было показано время после Катаклизма. От огромного материка остались только крошечные островки, на которых ютились выжившие люди. Они сражались со злыми духами и друг с другом за право жить. Таким застал мир Всеотец, когда, вспоров брюхо Фенриру, добыл свое Небесное Око. На картине было изображено, как одним своим лучом он осушает море, чтобы дать людям больше пространства для жизни, а другим пронзает Мирового Змея.
— Хельг, а что здесь изображено? — спросила Лакшми, разглядывая соседнюю стену.
— А, это… — Голос Хельга был рассеянным, юноша явно о чем-то задумался. — Это Всеотец зачинает первого конунга.
— Зачинает?
— Ага. Знаешь, когда мужчина приходит к женщине, они раздеваются и… — Хельг запнулся. Кажется, он только сейчас понял, ЧТО говорит.
— Раздеваются — и? — заинтересовалась бхатка.
— Ну… и проводят… обряд… приносят жертву… и боги дарят им детей…
— А как они проводят обряд?
— Э… — Хельг покраснел как рак. — Танцуют там… целуются… разные вещи делают…
— Какие разные? — настойчиво спросила Лакшми.
— Песни поют… — убитым голосом сказал Хельг. — Напитки пьют…
Альдис прыснула, но тут же закрыла рот ладонью.
— И за это боги дают детей? — продолжала допытываться Лакшми.
— Наверное…
— Глупость какая-то, — решительно сказала Лакшми. — По-моему, просить детей у богов надо по-другому.
— Вот и я так думаю, — неуверенно отозвался Хельг.
Альдис сползла по стенке. Она заткнула рот обеими руками, но смех все равно прорывался невнятными бульканьями. Только бы не заржать в голос или не сболтнуть что-нибудь лишнее! Объясняй потом Лакшми, откуда дети берутся.
— Очень смешно, — язвительно бросил Хельг в ее сторону и наградил Альдис мрачным взглядом, но от этого стало еще смешнее.
Наконец она сумела успокоиться, утерла выступившие слезы, поднялась и подошла к рисунку, который обсуждали Хельг и Лакшми. На нем была изображена Сольвейг Тороддсдоттир, дочь отважного конунга Тородда Сванссона. Всеотец избрал Сольвейг за чистоту души и храброе сердце для рождения своего сына — полубога-получеловека, который должен был вернуть на землю мир и спокойствие. Сольвейг стояла перед огромным окном в ночной рубашке со сложенными на груди руками. Ее фигуру ярко освещало солнце, несмотря на то, что на дворе была ночь. В льющемся из окна свете можно было различить схематичные фигуры «Дварфа» и «Стрелка» — Всеотец даровал своему будущему сыну турсы как залог его царствия на земле. С этого момента заканчивалась эпоха Смутного времени, ибо в мир пришел сын Бога-Солнца.
На противоположной стене был нарисован первый конунг Харальд Скаллагримссон, перед которым склонились брахманы и кшатрии юга, мудрецы и самураи востока, друиды и фении севера. Эту картину Альдис тоже видела в книге отца Джавара, она символизировала повиновение народов Архипелага Дому Солнца. Как сказал отец Джавар, первый конунг, объединивший Архипелаг в единое государство Мидгард, воплощал на картине сам конунгат.
На последней стене застыл уже знакомый Альдис орел. Могучая птица парила, расправив крылья, в воздушных высях. Над орлом расстилалась семицветная радуга, по которой катилось солнечное коло — свастика. Справа от него распускался алый цветок костра, слева выглядывал из треугольника черный зрачок Небесного Ока — один из символов Храма.
— Эта стена отличается от остальных. — Голос Хельга над ухом заставил девушку подпрыгнуть.
— Чем?
— Посуди сама. На этих трех рассказываются истории — о Катаклизме, о Всеотце, об Объединении. А на этой — только символы.
— Логично. А ты соображаешь.
Хельг попытался скрыть самодовольную улыбку:
— Ну, спасибо.
Альдис прошлась по стене подушечками пальцев, пытаясь нащупать хоть малейший выступ. Увы, эта стена была такой же гладкой, неподатливой, глушащей любой звук.
— Бесполезно, — со злостью отметила она, оборачиваясь к Хельгу. Тот все так же задумчиво глазел на рисунки. — Везде камень. Нужен другой подход.
— Надо понять логику, — задумчиво протянул парень. — Говоришь, везде камень?
— Камень. Эти плиты, наверное, в полметра толщиной.
— Ясно…
— Ясно? А мне — нет.
— Может, пол? — неуверенно предположил Хельг.
Пол в комнате был выложен темными шестиугольными плитами. Камень поблескивал прожилками мрамора, но ни рисунков, ни каких-либо других подсказок видно не было.
— Может, и пол. — Альдис задумчиво прошлась по комнате, впечатывая каблуки в гладкую поверхность. Не похоже, чтобы где-то скрывалась потайная пружина.
Дойдя до противоположной стены, она остановилась. Давило отвратительное ощущение, что они занимаются ерундой, ищут совсем не там, где нужно…
— Выход как-то связан с рисунками? Или рисунки здесь для того, чтобы отвлечь внимание?
— От чего отвлечь? — Хельг все так же пристально изучал стену с символами.
— От пола, от двери. Не знаю.
— Давай мыслить логично. Если бы выхода не было, то это испытание было бы совершенно нечестным, ведь так?
— Так, — согласилась Альдис, исследуя стену с Сольвейг. На всякий случай она решила проверить все четыре стены.
— Однако нам должны были дать шанс добраться до выхода. Значит, запереть нас в комнате и не оставить намека на выход — это против логики действий. — Хельг снова замолчал. Про себя он что-то напряженно обдумывал.
— Ну и?
— Все должно быть очень просто. Надо найти подсказку.
— Звучит убедительно. Значит, все-таки рисунки. — Альдис уже закончила изучать стену с Зачатием и перешла к Поклонению. Хельг все еще думал, а последняя стена ни в чем не уступала своим соседкам.
Как-то тяжело, по-стариковски вздохнула Лакшми. Она поджала здоровую ногу и зябко обхватила себя за плечи:
— Всеотец, как же я устала!
Альдис замерла и медленно повернулась. Хельг смотрел на нее в упор, и в его взгляде она прочла свою догадку.
— Всеотец? — Она еще раз обежала взглядом сюжеты. Катаклизм, Зачатие, Поклонение, просто солнечные символы.
— Ты думаешь, что… — начал Хельг.
— Это солнце! — закончила Альдис. — Здесь везде солнце.
Потолок, ну конечно же! Она задрала голову. В центре потолка выделялась черная матовая полусфера из неизвестного материала.
— Эта черная фиговина сверху не случайно. Она тоже намекает на солнце, или… — Альдис не договорила.
Допрыгнуть или еще как-нибудь добраться до полусферы было невозможно, она висела на расстоянии почти трех метров от пола. Чем бы ни являлась эта штука, создатели ловушки не хотели, чтобы к ней кто-то прикасался.
Девушка снова подошла к стене с символами. Хельг прав — разгадка должна находиться где-то рядом. Мелкая подсказка, незаметная на первый взгляд.
Она почти уткнулась носом в стену и медленно изучила еще раз каждый миллиметр рисунка.
— Ну что? — нетерпеливо спросил Хельг, Альдис только отмахнулась.
Орел, радуга, коло… Мастерски нарисовано, но никаких подсказок. Небесное Око… Этот символ живо напомнил безликого храмовника, допрашивавшего Альдис во время экзаменов. Белый треугольник, золотисто-желтый глаз, похожий на стилизованное изображение солнца в обрамлении таких же золотисто-желтых ресниц-лучиков, черный, влажный зрачок…
— Ой! — Альдис отскочила и с суеверным ужасом уставилась на рисунок.
— Что там? — мгновенно подобрался Хельг.
— Оттуда кто-то смотрит! — Она перевела дыхание. Первый испуг уже прошел, на смену ему пришел азарт. — Там кто-то есть!
Лакшми испуганно пискнула при этих словах и попыталась отползти еще дальше к противоположной стене.
— Сейчас проверю. — Хельг нахмурился и приник к крохотному отверстию в черном зрачке, из которого на Альдис только что глянула влажная чернота. — Ага!
— Что?
Парень не ответил. Он так и стоял, высматривая что-то по ту сторону глазка. Альдис подождала минуту, две. Потом не выдержала:
— Ну что же там?!
— Это система зеркал. Она показывает нам нас же.
— Ничего себе! Дай посмотреть!
Хельг с готовностью отодвинулся. То, что сначала показалось Альдис чужим глазом, было всего лишь выпуклой линзой. Девушка закрыла левый глаз и прильнула к отверстию.
На секунду ее замутило, и она потеряла ориентацию в пространстве. Пришлось опереться на стену, чтобы не упасть. Она видела комнату сверху, как будто парила под самым потолком. Изображение было слегка искажено — растянуто и выгнуто, но, несомненно, это была та самая комната, в которой они находились. Альдис видела коротко стриженную макушку Хельга, сидящую в углу Лакшми и себя, уткнувшуюся носом в стенку.
— Фантастика! — выдохнула она.
— Что там? — Лакшми так заинтересовалась, что даже попыталась встать.
— Наша комната сверху. Потрясающе. Раньше я только читала о таких приборах…
— Как это? Колдовство?
— Нет. — Альдис отвлеклась и принялась объяснять: — Видишь штуку сверху? За ней находится зеркало. С помощью нескольких других зеркал изображение передается на зеркало за стеной. А в глазке установлена линза, благодаря которой мы можем видеть это изображение.
Вид сверху просто завораживал. Альдис подняла руку и помахала. Маленькая светловолосая фигурка внизу повторила ее движение. И тут… сначала ей показалось, что она ошиблась, это обман зрения, оптическая иллюзия или грязь, случайно попавшая на линзу…
— Я тоже хочу посмотреть, — нерешительно протянула Лакшми.
— Давай я тебе помогу, — предложил Хельг.
— Ого! — перебила его Альдис. — А это что за каракатица в углу?!
Она протерла глаза, взглянула вправо. Никаких рисунков на полу. Показалось?
Девушка снова вернулась к Оку. Нет, не показалось. Вот она — неброская, но заметная фигура из нескольких линий на полу, прямо в центре одной из плит. А это что?
— В других углах тоже какие-то знаки.
— Что ты там видишь? — не выдержал Хельг.
— Вот, сам посмотри. — Альдис уступила ему место у глазка и присела над плитой. На матовой поверхности камня не было четких линий, а мраморные прожилки не складывались в единый рисунок. Значит, таинственные знаки существовали только для тех, кто смотрел в глазок. Какие-нибудь царапины, нанесенные на линзу или зеркало…
— Это ключ, — сказал Хельг. — Надо расставить их в правильном порядке.
Альдис даже стало обидно, что она не додумалась до этого первая.
— Что-то сделать с плитами? Просто попрыгать?
— Я тоже хочу посмотреть, — повторила Лакшми несчастным голосом.
— Слушай, сейчас не время, — поморщилась Альдис. — Ты же хочешь быстрее выбраться отсюда?
— Да нормально все. — Хельг уже придерживал южанку за талию, помогая ей подняться. — Пусть посмотрит.
— Спасибо. — Южанка на секунду прижалась к нему чуть теснее, чем следовало бы, потом отстранилась и заковыляла, опираясь на юношу.
Изнывая от нетерпения, девушка следила за тем, как Лакшми семенит через всю комнату. Альдис просто распирало от желания продолжить эксперименты с обнаруженными подсказками.
Казалось, что бхатка тащится целую вечность.
Наконец Лакшми добралась до глазка и припала к нему, опираясь на Хельга. Еще одну вечность, целых две или три минуты, она смотрела в Око…
— Ой, как странно, — наконец подала голос южанка. — А почему их так не видно?
Хельг скорчил страшную рожу:
— Черное колдовство.
— Ты шутишь!
— Надеюсь. — Хельг вытаращил глаза в притворном ужасе и быстро добавил, поймав недоверчиво-испуганный взгляд сокурсницы — Я пошутил!
Лакшми хихикнула. Когда она так улыбалась — смущенно, наивно и с легким кокетством, она становилась еще симпатичнее.
— Эй, я вам не мешаю? — окончательно рассердилась Альдис. — Нам еще до выхода нужно добраться, не забыли?
— Мешаешь, — тут же ответил Хельг.
— Извини. Мы больше не будем, — вздохнула Лакшми и снова сползла на пол. Хельг опять уставился в глазок.
— Послушай, эта каракатица… это, кажется, руна Ингуз.
— Руна? — Альдис на секунду задумалась. А ведь действительно — каракатица походила на сильно искаженную Ингуз — вытянутый ромб и четыре хвостика по бокам. — А остальные?
— В том углу — Хагалаз.
— Надо составить какое-то слово! — воскликнула Альдис.
— Если продолжать мыслить по аналогии, нам нужно что-то связанное с солнцем, — продолжал рассуждать Хельг, отвернувшись от зрачка.
— Какие там еще руны?!
— Обязательно должна быть Соула, — сказал Хельг, даже не пытаясь проверить свою догадку.
— Почему Соула?
— На сакральном Футарке она обозначает солнце. Жрецы говорят, что в соматических практиках она лучше всего проводит энергию Всеотца.
— Так, давай по порядку. Что за сакральный Футарк?
— У всех рун есть два смысла: сакральный и повседневный. Повседневный смысл мы используем в быту для общения. Соула в нем просто означает звук «эс», Хагалаз — звук «ха». А вот сакральный смысл используют жрецы, потому что он связан с богами. Феху в нем означает огонь, Уруз — дикую силу, Турисаз — темных богов, Ансуз — светлых богов, Райдо — путь, судьбу, Кеназ — гениальность, божественный разум. И так далее. У всех рун есть сакральные значения. Если разгадка связана с солнцем, то, может, руны нам нужны для того, чтобы… — Хельг замолчал, не доведя мысль до конца, и задумался.
Девушка вздохнула. Она не знала сакральных значений Футарка. Она даже не знала, что у него существуют сакральные значения. Все знать невозможно.
«Если бы не Хельг, долго бы я сидела тут, пытаясь понять, что к чему».
— А какой сакральный смысл у Хагалаз и Ингуз?
— Хагалаз — это гнев, разрушение. Храмовники ею обозначают Катаклизм. А Ингуз символизирует… — Тут Хельг очень мило покраснел и кивнул на картину с зачинанием первого конунга. — В общем, вот это самое… Любовь, короче…
Альдис внезапно стало жарко.
— Тогда какая руна означает власть? — жадно спросила она. Ощущение того, что они с Хельгом на верном пути, перешло в уверенность.
— Это должна быть Ансуз. Светлые боги правят миром, и поэтому Ансуз подразумевает и власть. Художники, расписывающие храмы, по настоянию жрецов добавляли Ансуз в одежды богов и конунгов… Ты думаешь, что нам нужны те же смыслы рун, что и значения картин?
— Ну конечно! Все сходится. Мы должны что-то сделать с камнями, на которых нарисованы руны. Что? Они не двигаются… — Она ударила каблуком по плите с Ингуз. — Звук глухой.
— Может, на них нужно стать одновременно? В группе, которая попадает в ловушку, должно быть пять человек. — Хельг нахмурился. — Это было бы плохо…
— Надо попробовать все варианты. Показывай, где остальные руны.
Под руководством Хельга Альдис обошла каждый камень. Она топала и прыгала на рунах, ощупывала плиты и простукивала их, искала щели и потайные кнопки, но безрезультатно.
— Ничего! — Она яростно пнула стену. — Проклятье, только не говорите мне, что на них нужно нажимать одновременно! Нас здесь слишком мало для таких упражнений!
Хельг, молча наблюдавший за ее усилиями, наконец подал голос:
— Может, нужна какая-нибудь последовательность? Ты проверяла их так же, как расположены картины?
— Нет.
Альдис заново прошлась по опостылевшим камням. Как только ее нога ступила на последнюю плиту, послышался тихий рокот, и стена рядом медленно поползла вверх.
— Получилось! А ты голова! — Ей захотелось петь, танцевать и даже обнять Хельга. — Хорошо, что мы тебя встретили. Я не знаю сакрального смысла рун.
— Йотун с ним, — Хельг подхватил Лакшми и нырнул в расширяющийся проем. — Давайте выбираться! Мало ли, что тут еще придумали. Может, у нас вообще одна попытка. Поднимется, а потом сразу опустится!
Девушка кивнула и протиснулась за ним. Как бы подтверждая слова Хельга, дверь за их спинами поднялась до верхней точки и снова начала опускаться.
— Ты такой умный! — восхитилась Лакшми. Альдис промолчала, но мысленно согласилась. Справедливость требовала признать: парень соображал быстрее и лучше ее.
Хельг улыбнулся южанке:
— Если бы не ты, мы могли бы и не догадаться, что речь идет о солнце.
А вот с этим Альдис вполне могла бы поспорить, но не хотелось огорчать Лакшми. Бхатке будет легче, если она почувствует, что тоже приносит пользу.
Они прошли по длинному туннелю. Если приглядеться, можно было заметить, что правая сторона пещеры — природного происхождения, а левая сложена из рукотворных каменных блоков. Через каждые несколько шагов в ней встречались широкие плиты, похожие на ту, что преграждала выход из комнаты-ловушки.
— Неужели за каждой плитой ловушка? — спросила Альдис.
Как будто отвечая на ее вопрос, из-за очередной плиты послышались глухие удары и крики: «Выпустите! Откройте!»
— Я надеюсь, — ехидно заметил Хельг, — мы не будем помогать им?
Альдис так изумилась, что даже сбилась с шага. Всеотец, что этот парень мелет?
— Зачем? Пусть сами думают.
— И правильно. — Он порывался еще что-то добавить, но смолчал, и Альдис еле удержалась, чтобы не потребовать объяснений. За кого, в конце концов, он ее принимает?!
С другой стороны, ну какая разница, что думает какой-то Хельг? Она заплатила ему шариками, он помогает. Все честно. Остальное неважно.
Но почему-то совсем забыть о несказанных словах и косом взгляде не получалось. Мнение Хельга было важным, хотела Альдис того или не хотела. Наверное, потому, что он не был идиотом, подобно многим другим ее ровесникам. И еще потому, что он действительно искренне заботился о пострадавшей Лакшми, на что способны немногие. Альдис мысленно отругала себя, но перестать думать об этом не смогла.
«Ну и ладно. Я еще покажу ему, на что способна».
