Глава 16

Путь домой занял полновесных два часа, половину из которых я преодолел пешком через многокилометровую вереницу ангаров и складских зданий промзоны. Автобусного сообщения рядом не было, а таксисты дружно отказывались ехать в район, блокированный автомобильной пробкой. С затором на дороге я также повстречался, но уже сидя в автобусе в центре города, – итого минус еще один час. Словом, настроение было не радужным – не так себе я представлял встречу с тестем. Вернее, я знал, что все будет плохо, но не так сильно – без трупов и погромов, по крайней мере.

Перед домом уже предсказуемо стояли знакомые машины – как ни торопился, все равно опоздал.

– Не велено пускать. – Один из бодигардов своим телом закрыл мне путь в мой же дом.

Хотел было возмутиться, потом посмотрел на возможную сцену со стороны и отступил. Охранник удовлетворился моим покорным кивком и вернулся к разглядыванию своего телефона. Я же обошел особняк и перелетел через стену с противоположной стороны. В саду, как у себя дома, прогуливались братья-близнецы первого охранника – те же костюмы, наушники скрытого ношения и легкая скука на лицах. Кто-то наверняка бы возмутился халатному отношению секьюрити, но для меня их легкая расслабленность была вполне понятна со слов Сайто Сабуро – нельзя быть постоянно напряженным, перегораешь. Добавить к этому то, что я видел на трассе, – и вопросы компетентности отпадают. Кто-то наверняка бдит, а если я его не замечаю – значит, делает это хорошо.

Потому-то я завернулся в сферу искажения и буквально прокрался в свой дом, по пути отметив полное отсутствие обслуги. Видимо, согнали куда-то.

В обеденном зале обнаружился шикарно накрытый стол, никем не тронутый – я выдохнул: все-таки если и опоздал, то не сильно. Коридор в нашу с Таней комнату был блокирован охраной – мимо не пройти. Я вернулся назад, вышел из дома и двинулся вдоль стены, но без особого успеха – перед нужными окнами выгуливал свой мобильный еще один охранник. Пришлось обходить дом с другой стороны, чтобы попасть в помещение, у которого была одна стена с ванной комнатой нашей спальни. К счастью, эта часть дома оказалась не блокирована. Надрезы воздушным мечом создали новый проход в стене, а ветер мягко уложил тонкую стену на пол помещения. Я замер на некоторое время, прислушиваясь, и пролез в созданную щель.

Новая остановка возле двери в комнату – рука уже легла на ручку и потянула ее вниз, когда знакомые голоса заставили меня замереть. Подслушивать – недостойный поступок, но в своем доме с непрошеными гостями можно и не такое.

Диалог был односторонним, с редкими вкраплениями ответов Тани, словно скандал уже отгремел, и сейчас пришло время логичных доводов, а сил-то уже не осталось.

– Все мы совершаем ошибки, дочка, – добрый, покровительственный голос Авинова-старшего, – вернемся домой, ты все забудешь.

– Я не поеду, – тихий женский голос, бесконечно уставший.

– Надо поехать, – увещевал ее отец. – Долг и честь, помнишь? Все следы подчистим, никто не узнает. Придет время – найдем тебе настоящего принца. Хочешь принца, а? Во Франции как раз подходящего возраста. – Нотки веселья в словах Виктора Авинова контрастировали с моим тревожным настроением.

Открыть дверь или услышать ответ?

– Не поеду, – ответила невеста, – у меня будет сын, я уже знаю.

– Будешь рожать? Одна, в незнакомой стране? С мужем, у которого куча проблем – а я тебе обещаю, у него будет куча проблем. – Голос стал строже. – А ты знаешь, что после родов ты станешь толстой, появятся растяжки, а красота и юность померкнут? Ты действительно хочешь стать неповоротливой, крикливой бабенкой, измученной ночными бдениями у колыбели?

– Этого не будет.

– Ладно, ты родишь, – подошел с другой стороны тесть, – хочешь, чтобы дети росли чужаками, без должного образования, без денег на еду и одежду?

– Это же твой внук, – всхлипнула Таня.

– Не надо говорить ерунду, он еще не человек, ему и месяца нет, – фыркнул Авинов. – Вот, выпей таблеточку.

– Не буду, – всхлипнули еще раз.

– Пей таблетку, дура! Потом спасибо скажешь, – гаркнули в комнате.

Крик прервался звуком ломаемой двери. Я посмотрел на смятую бронзовую ручку в ладони, слегка удивился дубовым щепам под ногами и вошел в комнату.

Таня обнаружилась на диване, прижимающей зеленый компресс к левой части лица. Ее отец стоял в другой части комнаты, уже готовый отвечать на атаку.

– Дима! – Невеста тут же оказалась за спиной и приобняла сзади.

Странное ощущение. Гнев к тому, кто хочет лишить меня жены и сына? Куда больше, куда сильнее, чем даже ярость к предателю Грише; нечто дремучее, словно боль при виде более сильного хищника возле разрушенного гнезда, разрытого логова, разломанного становища. Желание умереть, но дотянуться до глотки. Одновременно – бессилие загнанного лесным пожаром. Мир двоится перед глазами, собирается в единое изображение и вновь плывет, теряет резкость и окрашивается в сине-белую гамму. Что-то с глазами – может, от нервов, но уже не важно.

– А давай я просто его убью? – Авинов недовольно двинул плечом. – Согласись, рожать без отца – полная глупость. И как я раньше не подумал? Надо было приговорить прямо на трассе.

Он может убить. То чудо, что свершилось с дядей Гришей, не повторится вновь. Авиновы не практикуют воздух, я толком и не понял, на чем основана их сила. Да это и не важно – его ранг «мастера» является свершившимся приговором мне и всему, до чего он дотянется. В системе боевых искусств нет равных ступеней, «ветеран» способен игнорировать «воинов», «учителю» наплевать на десяток «ветеранов», а «мастер» способен идти по трупам «учителей». Я же – в категории ранга «ветеран», как и Таня. Мы живы, потому что Авинов так хочет.

– Нет, – пискнула Таня, пытаясь вывернуться из моего захвата и встать передо мной.

– Выбирай: или летишь со мной, или я его тут же похороню, – недобро прищурился Виктор.

Но кроме рангов, у меня есть кое-что еще: общая тайна с семейством Кавати.

Мир вновь двоится, на этот раз сильнее, картина передо мной не соответствует направлению глаз. Словно выбило из тела; странное ощущение взгляда со стороны. Вот стоит тесть, напротив я и жена. За окном охранник из свиты Авинова готов атаковать, еще двое примериваются ломать дверь. По всему саду проходит волна – бодигарды собираются возле дома, ожидая только слова. Люди не умеют видеть сквозь стены, но это иное – я чувствую.

– Она с вами не поедет, покиньте наш дом. – Глупость или ода вежливости? Что-то надо было сказать, и я это делаю. Тот Я, что удерживает свою жену, озвучивает мои мысли. Тот Я, что смотрит на сцену с десятка сторон, вряд ли способен говорить. Я пробую ради интереса – по крыше проносится завывание урагана. Занятно.

Разрушить дом, квартал, город – под силу, но это убьет жену и сына. Вот стоит противник, сплав власти и силы, способный сделать то же самое; и что интересно, он тоже не хочет навредить своей дочери. Я не могу отсоединить его от Силы, он не «воздушник». Говорят, сила ломит силу – концентрированная энергия воздуха окутывает две группы – нашу с Таней и ее отца, отделяет от мира барьером. Мы видим друг друга, видим обстановку вокруг, но частью ее уже не являемся. Именно так работают стихийные барьеры «учителей», куда слабее, и всего с одной стороны, но вполне достаточно для защиты от любых атак вплоть до уровня «виртуоза». Потому за минимальное владение такой техникой присваивают ранг «учителя». Стоит поздравить себя с повышением в рангах – ироничный смех на грани сознания.

– Говорили мне: пеленай и тащи на родину, – хмыкнул Авинов, формируя какую-то технику в руках, – а я тут болтаю, совсем расслабился, – осуждающе покачал он головой и метнул зеленый шар в нашу сторону. Вернее, хотел – комок растений свалился через полметра, словно ударившись в невидимую стену.

– Что еще за?.. – Виктор с интересом ощупал невидимую преграду, двинулся вбок, наткнулся на еще одну, ударил ногой по стене сзади, пустил что-то зеленое вверх – но оно сразу упало на пол. – Забавный прием, но «мастеру» такие вещи не помешают, – улыбнулся он нам.

Пол в метре от нас разлетелся щепками бетона и паркета, пропуская древесный корень. Растение метнулось в нашу сторону и врезалось в другой барьер, что окружал нас с Таней.

Лицо Авинова покраснело: то ли от гнева, то ли от того, что в банке, в которую я его заключил, словно особо ядовитого и опасного зверька, стало нечем дышать. Барьер ограничил поступление воздуха и уничтожил теплообмен. Нас с Таней подобное не коснется – барьер вокруг нас куда больше и занимает почти половину комнаты.

– Толик! – рявкнул он в полный голос, не подозревая, что его голос слышит только он сам, кроме меня.

– Он занят.

Стену здания выдирает воздушным тараном. За ней – древняя сцена поединка природы и урагана, и тот самый Толик не выглядел в ней победителем. Да и человеческого от него осталось очень мало – ноги, руки, тело проросли монструозным древом под сотню метров в вышину. Преображенный боец хлестал ветвями-плетями ураган вокруг него, цеплялся корневищами за землю, не давая ветру оторвать его и унести в вышину, словно щепку. Древо настойчиво пыталось достигнуть дома, но каждый шаг давался ему титаническим трудом.

С остальными все решилось куда проще – отравление выделенным из воздуха угарным газом, в достаточной дозе, чтобы отключить сознание, но не повредить человеку, потому как после появления трупов говорить с тестем станет бесполезно. Люди привыкли к прямым атакам и не ждут коварства от атмосферы, которой дышат. Проняло почти всех, кроме личного порученца Авинова, – в захваченном доме расслабились почти все.

Тем временем бой стихии и преобразованного Анатолия неизменно подходил к концу; ломались ветви дерева-исполина, рассекалась толстая кора под ледяными порывами ветра, удары незримого молота грозили расщепить ствол по всей длине. Как же победить не убивая? Решение приходит вспышкой озарения, и приличный кусок земли вместе с деревом над ним взмывает ввысь. Секунда, другая – и противник признает поражение: опадает тысячелетняя кора, ветви, корни, обнажая голое тело порученца в сердцевине. Или, быть может, древесная форма не способна существовать без связи с землей? В любом случае порученец без чувств, но жив, потому ветер подхватывает его и подносит к капсуле с Авиновым.

– Толик вас слушает; вы что-то хотели ему сказать? – Припомнив первую попытку что-то проговорить, я создал пленку воздуха, что повторила колебания воздуха возле Меня-что-стоял-с-Таней. – Ничего не хотели сказать? Я так и подумал.

Тело выплыло обратно.

Пол и стены со стороны улицы разорвало десятком грязно-коричневых корней, мигом выстреливших в нашу сторону и бессильно ударившихся о барьер. Еще одно корневище подхватило «банку» с Авиновым и хотело было забрать его отсюда, но капсула с покрасневшим тестем словно вросла в воздух, потому как и была материализованной силой воздуха.

– Кто-нибудь! – гаркнул Виктор, пытаясь ударами и техниками разбить барьер, но стало только хуже. Невидимые стены начали сжиматься, заставив Авинова встать по стойке «смирно», а чуть позже – присесть на пол, потому как потолок тоже опускался вниз. Приходилось давить его волю, возрождать наверняка давно забытый страх в его душе, чтобы быть воспринятым всерьез и услышанным.

– Не убивай его, – тихо шепнули в ухо, – не надо.

Тот Я, что стоял рядом с ней, легонько кивнул.

Банка с Авиновым и охранники поплыли через пространство дома и особняка к оставленным машинам. Автоматически отметил почти полностью разрушенное левое крыло дома и сжавшегося виновника – пространства в невидимой тюрьме хватало, лишь чтобы свернуться калачиком, а стены все еще продолжали уменьшать пространство.

– Могу ли я надеяться на ваше благоразумие и понимание ситуации вашими людьми? – тихо, но вполне отчетливо произнес тот Я, что вместе с Таней провожал процессию из бесчувственных тел. Поверхность барьера продублировала слова.

– Даю слово. – Одна рука Виктора уже была неестественно вывернута, но он так и не запросил пощады.

Пятеро, по числу автомобилей, очнулись и со стоном схватились за голову. Подозреваю, ощущения от гипервентиляции легких, да еще на фоне отравления, не самые приятные. Барьер с Авиновым мягко приземлился и исчез, позволяя главе клана подняться на ноги.

Авинов отряхнулся, поправил одежду и обошел своих людей, проверяя пульс у каждого тела. После вместе с группой очнувшихся тела остальных были размещены в машинах и пристегнуты ремнями. Я не торопился будить всех – мало ли что взбредет ему в голову от такого преимущества.

– Татьяна, у тебя есть четыре часа, чтобы прибыть в аэропорт, – Авинов решил оставить последнее слово за собой, – иначе я отрекусь от тебя, так же как и род, и клан. Клянусь.

Хлопнула дверь седана, взвизгнули шины отъезжающих авто.

– Вот и познакомился с тестем… – Я-тот-что-стоял-с Таней, обнял жену.

– Мне надо будет поехать, – всхлипнула девушка и уткнулась мне в плечо.

– Конечно нет! – Я вновь ощутил себя в своем теле, а вместе с этим – громадную слабость. Все имеет свою цену, и этот поединок еще долго будет мне аукаться. Я все-таки не сэнсэй.

– Ой, – Таня подхватила мое оседающее на землю тело, – держись за меня!

Вместе мы доковыляли до уцелевшей скамейки в саду и сели, обнявшись. Вернее сказать – я облокотился на жену. Сил не было даже сидеть прямо.

– Я ему все рассказала, о всех наших идеях, – Таня положила голову на плечо, – он все знал, представляешь?

– И ничего не делал?

– Он сам создал такую ситуацию, – вздохнула жена, – я – наживка для всех заговорщиков, для всех недовольных. Папа только и ждал покушения, а сейчас его уже не будет. Ему наша свадьба все планы сломала, вот он и злится.

– Злится – это ты говоришь про то, как он чуть не убил меня и ребенка? – задохнулся я от ярости и болезненно охнул от чувства истощения. – Или то, что он отказался от тебя?

– Будет внук – он все простит, вот увидишь, – словно не слыша меня, продолжила невеста.

– Я его к сыну и на километр не подпущу, – фыркнул в ответ, – а ты не будь такой наивной. Нашла мне добренького папу, который вовсе и не злой, а совсем хороший, просто мы сами виноваты, – передразнил я жену. – Он нас чуть не убил, ты это понимаешь?

– Но я же его дочь, – вскинулась Таня, словно вынырнула из теплого потока иллюзий в ледяной холод реальности.

– Потому он официально дал отмашку всем семьям тех, кого ты покалечила? Теперь ты не Авинова; представь, что за этим последует? Все, кто способен мстить, попытаются до тебя дотянуться, – продолжал я рушить сказку в ее воображении, – заодно мой старый клан теперь тоже ничего не удерживает – ты ведь теперь простая девушка, простолюдинка, без влиятельной родни. Это называется – добрый папа? Да мы можем не дожить до появления сына и прощения от его дедушки.

– И что же делать?

Я поймал взгляд, полный надежды.

– К счастью, твой очень умный и хозяйственный муж купил покровительство. Причем очень дешево, всего два миллиарда, – фыркнул я, улыбаясь и получая ответную улыбку. – Не переживай, родная, – выдюжим.

– Дом разрушили, – перешла на другую тему Таня, чуть успокоившись.

– В гостевом переночуем, а завтра найму ремонтников, – зевнул я устало и тут же всполошился, чуть не хлопнув себя по голове от досады: – Ты как себя чувствуешь, как ребенок?

– Нормально, – улыбнулась она, – только ребенка пока нет.

– То есть как это нет? – немного не понял я. – А твои слова?

– Но ведь будет? – лукаво сощурилась жена, посмотрев на меня.

– А если будет дочка?

– Ты уж постарайся! – Шутливая затрещина выбила из головы все плохие мысли.

– Тань, но ведь получается, ты могла спокойно уехать с отцом? – Я все-таки решился на вопрос. – К принцу…

– Глупый, – потрепала она меня по голове, – разве можно отказаться от парня с креслом боевого робота? – фыркнула жена и мягко обняла меня.

В гостевом здании обнаружилась обслуга – целой и здоровой. Тут же закрутилась карусель уборки сада от обломков и приведения в порядок самого дома. Управляющий взялся решить вопрос восстановления самостоятельно – были бы деньги. Деньги, к счастью, были.

Срок четырехчасового ультиматума прошел в домашних хлопотах, без лишних нервов, обсуждений и «томительного ожидания», как про это обычно пишут. Таня этот вопрос даже не поднимала, а я, в свою очередь, не кидал на нее подозрительных взглядов и не пытался за ней следить. Не тот она человек, чтобы переходить некую незримую черту порядочности.

Забавно, но столовая уцелела, поэтому вечер у нас был словно в ресторане – три перемены блюд и вино под музыку старой декоративной радиолы, что украшала гостевую комнату. Вместе с едой и отдыхом возвращались силы, а с ними появлялись и мысли романтического толка, когда в двери деликатно постучались.

На пороге оказался управляющий, и вид он имел весьма нервный, насколько я могу судить из своего опыта.

– Господин, они вернулись… – Фраза вышла весьма смазанной, но оно и понятно – никому не понравится, когда его вместе с подчиненными запирают против их воли.

– Я разберусь. – Жестом остановил попытавшуюся встать жену и пошел вслед за управляющим.

Видимо, кое-кто не понял с первого раза.

За воротами действительно оказался знакомый джип, в этот раз один-одинешенек. Рядом с машиной перетаптывался водитель, а внутрь салона не давали заглянуть тонированные стекла.

– Уезжайте. – Я вышел из калитки и приблизился к машине.

– Тут такое дело… – зачесал затылок бодигард, поглядывая с явной опаской.

Хлопнула задняя дверца, выпуская престарелого господина, прижимающего к себе серебристый чемоданчик.

– Аристарх Робертович, очень рад знакомству, – рука старика протянулась было вперед, но, обнаружив мое полное нежелание идти на контакт, вновь прижалась к кейсу, – простите за сегодняшнее недоразумение, но…

– Уезжайте, – повторил я и хотел уже было развернуться, но юркий старичок обогнул меня и посмотрел в глаза взглядом побитой собаки.

– Выслушайте старика, прошу вас.

Я все-таки задержался: любопытство победило. Аристарх воспрянул и принялся вещать:

– Мы не могли бы пройти в дом? Тема уж больно деликатного свойства… – подчиненный Авинова заметил мой взгляд на охрану и тут же уточнил: – Только я один! И, обещаю, никто не попытается забрать у вас жену, слово даю!

– Идемте. – Я неохотно кивнул. Ведь не отвяжется все равно.

Мы прошли в наш с Таней домик и заняли места за столом, еще парой минут загроможденным различной снедью, но Таня, видимо, все-таки слышала разговор через ворота и довольно шустро все прибрала. Жена тоже изъявила желание выслушать явно знакомого ей старичка – по крайней мере, они поздоровались весьма душевно, что отводило подозрения в новой пакости, но щит я все-таки поставил и жене тоже шепнул.

– Итак, – бодрый дедок приосанился, положил чемоданчик на колени, а руки сцепил замком на столе, – Виктор Авинов улетел.

– А вы? – удивился я.

– Мы оставлены присматривать за вашей прекрасной невестой, – охотно ответил он, – оказывать всяческую помощь и оберегать.

– Что-то не вяжется, – скептически покачал я головой, – он же отрекся от Тани?

– Дорогие мои! Девушка шестнадцати лет выходит замуж, извините за хамство, по залету, в одном из великих кланов? Так не бывает, – отчеканил он. – Вернее, бывает, как выяснилось, но последствия колоссальные! Настолько сильные, что у вашего светлого батюшки оставались только весьма тяжелые и неприятные решения.

– Какие? – не удержалась Таня.

– Убить жениха, невесту – в Монастырь. Убить и невесту и жениха, обычно в автокатастрофе. Сделать вид, что ничего не было, – при этом основательно зачистив все следы, что весьма хлопотно и сложно. И отречься от дочери, а вместе с ней – от позора, – словно продиктовал старик.

– Ваш господин попытался перебрать все варианты, – фыркнул я.

– Почему тогда дядя Коля не был против? – Таня слегка прижалась ко мне в поисках поддержки.

– Николай Вязов мыслит категориями среднего имперского рода, а не международного клана Авиновых – разница огромна. При этом хочу отметить, что Виктор Авинов не желает своей дочери плохого, – мягко, но уверенно сказал Аристарх Робертович, – но отречься от нее он вынужден ввиду невозможности действовать по иному варианту.

– Проще говоря, он не смог меня убить, – кивнул я в ответ.

– Тем не менее он вас любит, – обратился старик к Тане, – потому с сегодняшнего дня вас будут оберегать трое гвардейцев в ранге «учитель», специально оставленных для вашей защиты. К вашим услугам также мои юридические услуги, и, – он переложил чемодан с коленей на стол и щелкнул застежками, – мне поручено передать небольшую часть приданого для дочери.

Из небольшого кейса показалась стопочка бумаг и была тут же аккуратно уложена перед моим лицом.

– «Ито Индастриал», – в некотором недоумении прочитал я. Что-то знакомое, и даже вертится будто бы на языке, но не вспомнить.

– Я ничего не понимаю, – озвучила Таня мои мысли и в прямом смысле схватилась за голову, опустив локти на стол.

– Скажу я вам по секрету, – старик озорно подмигнул левым глазом, – впервые вижу, как уважаемый Виктор Авинов был бы настолько доволен.

– Но я же его раза в четыре согнул, – хмыкнул я, не веря доброму расположению духа отца Тани после случившегося.

– Вот! – важно поднял он палец ввысь. – Уловили суть. Зятья-«виртуозы», знаете ли, на дороге не валяются, – хитро улыбнулся юрист. – В мире власти и силы прекрасно поймут разницу между замужеством, еще раз пардон, по залету и смекалкой и рассудительностью главы рода, получившего в род «виртуоза» столь малой ценой. Еще и завидовать будут!

– Так он же все равно отрекся от Тани, – не уловил я, чему он тут должен быть рад, – она ему не дочь, я ему не зять. Да и не нужен мне такой родственник.

– Молодо-зелено, – грустно вздохнул старик, – будем верить, вы его простите, а он на вас – уж поверьте – и не обижался никогда.

– Вот уж вряд ли, – ответил я и заметил согласный с моими словами кивок Тани.

– Нам бы пожить рядом с вами, если позволите, – вернулся Аристарх к бытовым вопросам после некоторой паузы.

– Таня? – Я обратился к жене, предлагая ей решить, насколько она доверяет словам старика.

– Пусть живут, – чуть подумав, кивнула Таня, – заодно со стройкой помогут.

Расселение гостей все-таки вызвало некую суету, однако через час поместье отошло ко сну. Не спал один из охранников Тани, а вместе с ним добровольно лишил себя сна один из слуг, взявшись присматривать за охранником. Не знаю, как он собирался мешать «учителю», но выглядел он очень решительно и даже вооружился кухонным ножом.

Перед сном мы переговорили со всеми охранниками и взяли с них обещание не делать глупостей. Мера предосторожности, быть может, выглядит и забавно, но не в мире родов. Врагам стараются не обещать, да и вообще не раскидывают обещания направо и налево – потому как исполнение обязательно. Человек, предавший свое слово, лишается чести и может тихо-мирно пойти топиться. Правда, моему дядьке это ни разу не помешало жить богато и счастливо, как и всему моему клану, а я тут распинаюсь. Для меня в этом деле вполне хватило слова Тани, однако эту ночь я тоже не спал – бдил, не жалея себя и немного – жену, но она вроде как не жаловалась и к утру выглядела вполне довольной. Словом, на нас никто не напал и похитить не пытался.

Утро началось с визитов. На календаре было воскресенье, все, кто хотел приехать, – уже уехали, а иных гостей я не ждал, потому выглянул из-за калитки с некой опаской и чуть рот не открыл от удивления. Сцена у ворот развернулась довольно забавная – начнем с того, что перед воротами стояли три машины охранения – солидные рамные внедорожники с низкой посадкой – явно из-за брони, но вот то, что они охраняли, заставило протереть глаза.

Серебристый мини-вэн стоял с распахнутой боковой дверью, рядом с которой японский старикашка азартно тыкал клюкой кого-то в фургоне.

– Я сказал: нет! – старикан опять ткнул кого-то внутри и обернулся в мою сторону. – Ну наконец-то!

– Чем обязан? – Я на всякий случай поклонился.

– Господин, но таблетки! – жалобно донеслось из мини-вэна. – Расписание!

– Ах ты паразит! – Дедок развернулся и вновь начал кого то тыкать тросточкой. – У-у, я тебя!

– Я вам не помешаю? – хмыкнул, глядя на забавную картину и пытаясь не смеяться.

– А? Не-эт! Я, собственно, к тебе и приехал! – Старикан вытер лоб отворотом рукава. – Совсем старика не уважаешь, на свадьбу не позвал, – попенял совершенно мне незнакомый человек.

– Простите? – слегка поднял я бровь.

– Ой, совсем старый стал! Ты же меня и не знаешь! – Дед подозрительно покосился на тишину в мини-вэне. – Я ж этот особняк твоим родителям и отдавал, только ты тогда мелкий еще был, вот и не помнишь. Потому я не в обиде, – хмыкнул он и задумался. – А! Что я приехал-то! Родные твои велели передать на следующий день после совершеннолетия! В твоем случае – после свадьбы, да.

Дед залез себе за пазуху и начал что-то усиленно искать.

– Вот! – крикнул он, доставая сложенный в несколько раз пуховый платок. – Сразу говорю, как получил – так и отдаю, – открестился он от некоторой помятости.

Я взял мягкий квадратик и положил в нагрудный карман, чем, по-видимому, изрядно разочаровал старика – мелькнуло в его глазах нечто, словно ждал, что я его распахну.

– Господин! – жалобный голос из мини-вэна вдруг оказался собственностью квадратного, перекачанного мужика, что решительно высунулся из машины с сотовым телефоном наперевес. – Ваша внучка!

– Ябеда! – буркнул старик, недовольно принимая трубку, и словно преобразился. – Да, внученька, да, мое солнышко. Таблеточки? Конечно, сейчас все приму. Честное-пречестное! Ну пока, люблю тебя! – Дед с улыбкой нажал на «отбой» и тут же взялся за клюку. – У-у, доносчик! – Удары так и посыпались на насупившегося гиганта. – Давай свои таблетки!

Я в оцепенении наблюдал за этим цирком. Вот же, а? Смеяться мешали кинжальные взгляды из машин сопровождения – не хочу их нервировать, дома посмеюсь.

– Так вот, все, что нужно, передал, – перешел на деловой тон дед, снова задумавшись. – Точно! Подарок забыл! Громила, неси подарок!

Квадратный бодигард с довольным видом – еще бы, таблетки все-таки скормил – нырнул в мини-вэн и через секунду вынырнул со свертком, который я первоначально принял за ковер. Каково было мое удивление, когда сверток с глухим ударом упал на землю и показал сладко дрыхнущего японца средних лет.

– Охранник вам на медовый месяц, – дедок пихнул мужика носком ботинка, – чтобы, значит, покой никто не тревожил. – Тот, кого назвали охранником, недовольно перевернулся и закрыл глаза сгибом локтя. – Спиртным не поить! А то он уже неделю не просыхает! Новый ранг отмечал, у-у-у, ирод! – Еще два удара ботинком достались спине пьяницы.

– И что мне с ним делать? – Я скептически хмыкнул, осматривая «подарочек».

– Ой, да брось на траве возле стены, сделай одолжение, – проворчал старик, – и очень прошу: ни грамма ему спиртного!

– А он вообще в курсе, что должен кого-то охранять? – Я недоверчиво обошел тело.

– Ну конечно! – возмутился старикан и пнул его еще десяток раз, сопровождая словами: – И пусть только попробует быть не в курсе! Ладно, поехали мы! Удачи!

Старик решил резко закруглиться и нырнул в мини-вэн. Громила буквально прыгнул за ним, иначе бы пришлось идти пешком – машина тут же набрала скорость.

Из калитки показалась любопытная физиономия одного из авиновских «учителей».

– Его – положи в траву под стену, – распорядился я и отправился искать кого-то из слуг, чтобы обеспечить спящему трехразовое питание. Всяких подозрительных людей я таскать в дом не собирался. Единственное упущение грызло меня – так и не поинтересовался именем как старика, так и странного пьяницы. Впрочем, не важно – слуги-то наверняка знают.

Хотел было машинально провести ладонью по платку в кармане, но вовремя опомнился и перевел движение в почесывание затылка – благо, было из-за чего.

Даже самые здоровые и счастливые семейства строго следят и ежегодно обновляют документ о наследстве. После смерти родителей я не нашел эту бумагу в доме, не было ее и у сэнсэя. Аристарх Робертович, которого я уже успел озадачить вопросом возврата вообще всего, что было у моей семьи, подсказал, что без этого документа клан вполне может взять на доверительное хранение всю собственность рода и получать за это комиссионные из прибыли в разумном размере. Само собой, ничто не мешает клану ободрать предприятия как липку, потому как «разумный размер» – очень размытая формулировка. В итоге, не имея на руках завещания, мне могут – и то с трудом, через длительные судебные тяжбы – достаться предприятия-банкроты, да и то лишь те, что официально числились за родом, без учета долей, акций и фирм, зарегистрированных на третьи лица. Меня ищут из-за маленькой фирмы на Каймановых островах, но у меня почему-то есть ощущение, что подобных фирм может быть много, скорее всего – по числу братьев и сестер, а то и больше. Чтобы вернуть все, в том числе компенсацию за неразумное хозяйствование клана, и нужно было завещание. Однако документа нигде не было. Оригинал, вполне возможно, уничтожил дядя Гриша или отдал новым хозяевам, но должна быть и копия – обязана быть.

Я помнил этот платок и место, с ним связанное. Место, которое никто и никогда не мог бы связать с родом Березиных, но которое им всегда принадлежало, однако показывать это не стоило – особняк, как и слуги, чужие мне и служат совсем другим людям.

Через некоторое время покой легкого семейного пикника в саду был нарушен резким звуком сирены. На этот раз гости были куда менее неприятными – я посмотрел сквозь калитку на переливающуюся двумя цветами «люстру», машину полиции под ней и пошел искать Аристарха Робертовича. Старик вооружился удостоверением моего личного представителя – он же «доверенность» – и, словно рыцарь, двинулся в схватку с драконом правопорядка. С ним же для солидности поехал один из «учителей». Я проводил процессию из «Мерседеса» и полицейского авто и на всякий случай решил проверить, как там «спящий царевич».

Боевые ранги исключали любую возможность заболеть от сна на холодной земле, но все-таки такое отношение к человеку царапало совесть. Мужчина оказался на месте. Кроме того, рядом с ним лежал тот самый «учитель», что тащил его в кусты. Я было испугался, но вовремя заметил тару в виде пустых бутылок и счастливое выражение на двух физиономиях. Это не охранник – это диверсант какой-то! Треть наличных сил вывел из строя! В общем, отправился я инструктировать слуг – ни в коем случае не подходить к объекту близко! Кормить же было поручено дородной поварихе – тут уж я махнул рукой. Если у них и закрутится что-то на почве выпивки, я только рад за нее буду. Заодно – достойное наказание. «Нашего» выпившего «учителя» удалось аккуратно оттащить в дом, не потревожив чуткий сон. Все-таки бойцы высоких рангов напиваются в хлам весьма редко – потому как последствия порой способны затащить в долговое рабство.

Ближе к вечеру вернулся донельзя довольный Аристарх Робертович, на ходу потрясая кипой бумаг, словно трофеем от поверженного монстра.

– Вы представляете, какая наглость! На вас пытались повесить преступления некого Хакамадо Итиро! – возмущался юрист.

– Чем все кончилось? – прорезалось любопытство.

– Суд через месяц, – жестко ответил Аристарх, чем изрядно напугал.

– Какой еще суд? – встревожился я.

– Как какой? Я подал иск на это недоразумение, что у них называется министерством внутренних дел! – задохнулся от негодования старик. – Уверяю вас, они ответят и за моральный вред, и за вред репутации, и за сорванные контракты, и за переживания супруги и оплатят мои весьма недешевые услуги!

– М-да? – Я пытался понять, какие сорванные контракты у меня могут быть.

– На пару миллионов можно смело рассчитывать, – подвел черту Аристарх Робертович. – С вашего позволения, я пойду готовить документы.

А я чаем хотел торговать. Надо было сразу идти в юристы – вот где все деньги.

Рука потянулась в который раз за день погладить платок в кармане, и в очередной раз жест был прерван. Прошлое настойчиво пыталось обратить на себя внимание.

За окном сверкнуло. Маленький, но очень серьезный человек заметил вспышку и принялся сосредоточенно считать про себя. На шестой секунде раскат грома заставил большие окна детской комнаты задрожать.

– Тысяча восемьсот метров, – удовлетворенно озвучил результат мальчик, поправил платок на шее и потянулся за горячим компотом из домашнего варенья.

Дима Березин не боялся грозы, потому как недостойно воину бояться кого-либо, кроме Создателя, – так учила бабушка.

Кипяток заставил закашляться и отставить кружку обратно. Вот же угораздило заболеть. Да кто же знал, что лед на Волге такой тонкий? Вот и бултыхнулся в ледяную воду с головой, а там ветер и мокрая одежда не оставили шанса – температура, сопли и взволнованное движение по всему дому.

Дима не любил болеть, да и не болел особо – организм был куда крепче, чем у сверстников, но такое купание могло свалить и взрослого человека с воспалением легких, он же отделался простудой.

– Не страшно? – Незаметно в комнату вошла мама.

– Нет, далеко же, – легко отмахнулся парень, – почти в двух километрах от нас и уходит в сторону.

– Горло болит? – Строгий вопрос и прохладная мамина ладошка на лбу. – Почему компот не пьешь? Он с малиной: знаешь, как полезно?

– Горячий пока, – виновато буркнул Дима, – чуть не пролил.

Глаза ребенка осмотрели себя и с недовольством отметили пару капель варенья на самом кончике шарфа, а вместе с ним то же самое заметила мама.

– А говорил, будешь аккуратным. – Мама размотала шарф с шеи и бережно отложила в сторону. – Сейчас другой повяжу.

– Дедушкин не чешется, – виновато ответил сын.

– А мы под новый что-нибудь подденем, – шею укутали мягкой тканью, а сверху – другим платком, – вот так.

– Отстирать ведь можно будет? – с волнением уточнил Дима.

– Нет, отстригу краешек, – в руках матери небольшой платок распахнулся многометровым полотном, на самом краешке которого было несколько пятнышек, – а то дедушка ворчать будет.

– А если новый купить?

– Такой не купишь, – восхищенно вздохнула мама, складывая платок так, чтобы нужный край оказался снаружи.

– Почему? – удивился мальчик.

В сознании ребенка магазин занимал место чуда, в котором было все-все-все, и узнать, что там чего-то нет, было удивительным.

– Когда-то давным-давно один храбрый воин шел через горы после ратного подвига. Победил он врагов своих, но и сам цел не остался. Пала его лошадь, погибли братья по оружию, а край тот был далекий, незнакомый. Шел он и шел в надежде найти людское поселение и помощи попросить, да места были столь безлюдны, что за неделю странствий не увидел он никого. Покидали воина силы, все сложнее обходилась охота. Через пару дней упал он в ущелье, оступившись от слабости. Был он воином великим, оттого смог сохранить жизнь свою, но и идти дальше уже не мог. День лежал на месте, второй, а на третий увидел коня, что и приблизиться боялся, кровь почувствовав, но и отказать себе в сочной траве не мог. Собрался с силами храбрый воин и потянулся к коню. К счастью, животное оказалось привычно к людской руке и не озоровало.

– Он взобрался на коня и приехал домой?

– Нет, покинули силы его, не держали ноги. Не смог он взобраться.

– Но как тогда? – не понимал мальчик.

– Пошел тот конь домой, и увидели его хозяева кровавый отпечаток руки на боку, – охотно продолжила мама, – и через некоторое время очнулся великий воин уже под крышей людского дома. Нашел его добрый человек и выходил. Каково же было его удивление, когда его спаситель оказался спасительницей – прекрасной девушкой с длинной косой, румяными щечками и голубыми глазами. Влюбился великий воин, но как поправился – не смог остаться. Долг ратный звал его обратно. Пообещал он прекрасной деве вернуться во что бы то ни стало, а она ему на прощание платок подарила, – мама показала на квадратик в своих руках, – чтобы оберегал его, отогревал в лютую стужу и напоминал о своем обещании. Победил тот воин врагов своих и вернулся за своей красавицей. И жили они долго и счастливо, а платок тот передается из поколения в поколение целым и невредимым, ибо не властно время над любовью. Пока один мальчишка не капнул на него вареньем, – ворчливо завершила мама и поправила сыну сбившуюся челку.

– Тот воин – это был дедушка? – с восторгом предположил Дима.

– Твой много раз прапрапрадедушка, – вздохнула его мама. – Все, теперь спи. Спокойной ночи, сокровище мое.

– Спокойной ночи, мама.

Стальная змея из тысяч машин безжизненно замерла на полотне московской трассы. Где-то там вдали, в самом начале монструозной пробки, прямо на проезжую часть рухнула опора электропередачи, заблокировав все полосы федеральной трассы многотонной железной конструкцией. Спасатели, полиция, краны и эвакуаторы – все необходимое для ликвидации уже работало на месте происшествия и обещало освободить дорогу в течение часа, может быть, двух. Ожидание – часть жизни любого водителя, но некоторые пассажиры терпеть не могут ждать.

– Вадик, давай по бездорожью. – Хозяин роскошной машины раздраженно посмотрел на часы и пустую встречную полосу, скрытую за металлическим отбойником – такую близкую, но недоступную.

– Встанем через минуту, – нейтрально ответил водитель, но все-таки включил поворотник и вырулил на обочину.

Вслед за ними рыкнул джип сопровождения.

Так и вышло – через минуту мучений дорогущей американской подвески на ухабах машина уперлась в очередной затор из нетерпеливых водителей.

– Неужели ничего нельзя сделать? – рыкнул мужик, оглядывая подходивший вплотную к дороге лес.

Адъютант шустро открыл на планшете карту Подмосковья, переключился на «Вид из космоса» и через некоторое время с удовольствием нашел подходящее решение.

– Можно вернуться назад, там будет съезд в деревеньку. Рядом с деревней небольшое поле, а дальше – трасса в город. – Помощник с чувством превосходства поймал взгляд водителя в зеркале салона.

– В деревеньке мост ветхий, – меланхолично отреагировал бывалый шофер. – Проехать можно, но как бы не обвалился.

– Трактора проезжают, и мы проедем, – отмахнулся хозяин, – осторожненько.

– Как скажете. – Машина сделала аккуратный разворот и пошла пылить обратно.

Немногочисленные деревенские смотрели на два черных агрегата, как на пришельцев, выходя под жаркое летнее солнце на улицы. Старики подслеповато щурились и неодобрительно мотали головой, когда громкий звук клаксона сгонял с дороги домашнюю живность. Женщины азартно переругивались, решая, к кому приехали свататься – выходило, что особо не к кому, все давным-давно уехали в большой город.

Мост, соединяющий два берега оврага, казался вполне надежным – несколько бетонных ферм, аккуратно удерживаемых многочисленными столбами. Были в нем и прорехи, выглядывала арматура из сквозных дыр, грозя распороть колеса зазевавшемуся водителю, но ничего особо страшного для разового переезда.

Свита высыпала из транспорта и прошлась по мосту, откидывая камешки и разбитое стекло в овраг. Некоторые пруты были завернуты вниз – от греха.

Процессия собралась было двигаться вперед, если бы не вскрик адъютанта, решившего проверить территорию с той стороны. Бойцы моментально построжели, активировали доспехи духа и ощетинились во все стороны табельным вооружением.

Хозяин машины уже вовсю ерзал от любопытства, когда хлопнула дверца и рядом присел взволнованный помощник с каким-то листком бумаги в руках.

– Там, за мостом, две девушки, живые, но без чувств. Связанные, как бы сказать… бантиком, розовой ленточкой – такое даже котенок порвет. Рядом листы бумаги. Вот первый. – Листок обычной тетрадной бумаги переместился в руки господина.

Схематично, но вполне понятно кем-то были изображены две машины – легко угадывался их кортеж. Машины двигались по деревне в пункте один. В пункте два головной транспорт переезжал мост, в пункте три машина сопровождения падала в овраг вместе с уничтоженным мостом. В пункте четыре машину хозяина с адъютантом в ранге «воин», водителем без всякого ранга и хозяином-«ветераном», уничтожали. В пункте пять нападавшие скрывались на спрятанном авто.

– Их транспорт чуть дальше. – Адъютант, видимо, следил за движением зрачков начальника. – Второй лист. – Еще один листочек на гладкой бумаге «А-четыре» был слегка скомкан нервным движением хозяина машины.

Взгляд с удивлением зацепился за заголовок. Мужчина недоверчиво хмыкнул и продолжил чтение. С каждым прочитанным предложением нервное напряжение уходило, а под конец господин и вовсе улыбался, с некоторой мечтательностью вглядываясь в горизонт.

– Девок в багажник, по одной, но очень аккуратно! Не будить! Чтобы ни единый волос с их головы… ты понял? – рыкнул он.

Адъютант активно закивал.

– Да расслабься ты, у нас сегодня праздник, – мужчина довольно больно хлопнул подчиненного по плечу и расслабленно откинулся назад, – с таким-то царским подарком.