Часть II
Татуированный берег
Глава 1
Записки из холодильника
Солнышко на ясном голубом небе припекало, но теплей от этого было только горной вершине над моей головой. Ее снег искрился от удовольствия, играл в солнечных лучах желтыми и розовыми оттенками. По российским меркам морозец стоял небольшой — градусов пять ниже нуля. Вот только одета я совсем неподобающе. В тонкое платье для приемов и коктейлей.
Глаза еще не успели налюбоваться заснеженными кручами и ледниками, а кожа уже ощутила едкий морозец. Сразу вспомнились Светкины слова о том, что платье универсальное, на все случаи жизни. Не знаю. Может, Светку оно и согревает в холода (скорее всего, ценою), а меня ничуточки. Чувствовала себя медведицей с содранной шкурой.
От холода колотило так, словно держалась за оголенный электрический провод. Зубы выбивали дробь, при желании из нее можно было выделить позывные азбуки Морзе.
Быстро замерзли ноги. Туфли покоились в особняке. Да и вряд ли они спасли бы меня в этих сугробах.
Ступни и щиколотки сначала ломило от холода, а потом они просто онемели. Я сидела на сложенном парашюте и старалась их растереть. Получалось еле-еле — кровь течь по жилам не хотела.
Эх, устроиться бы в кожаном креслице, протянуть ножки к камину! Можно и без барства. Развести обычный костерок. Только нет у меня ни дров, ни спичек. Одно только желание — согреть конечности. И тело тоже. А внутрь не помешало бы коньячку залить.
Холл-лодно-о…
Желание согреться полностью занимало мысли. А еще я немного завидовала моим попутчикам, которые погибли в первые минуты катастрофы. Тем, кто при декомпрессии сразу потерял сознание. Кто не нашел парашют, в отличие от меня. Кто сейчас уже выяснял отношения у ворот рая с апостолом Петром.
А мне предстояло погибнуть мучительной смертью… От холода. Я замерзну уже к ночи, если останусь здесь, на парашюте. Если отправлюсь вниз, то сначала отморожу ноги, а потом, когда рухну в сугроб, буду медленно покрываться корочкой льда.
Даже будь на мне дубленка, а на ногах ватные штаны и валенки — выбраться из этого Памира было бы не просто. Отыскать, так сказать, дорогу к людям.
Досада! Даже не знаю, где очутилась!
Поела снега, слегка утолив жажду, а вот голод только разыгрался. Есть хотелось так, что сожрала бы даже сырого кролика. Только кролики по горам не бегают. В снегах вообще живности нет! Помню, смотрела какой-то фильм про команду футболистов, потерпевших авиакатастрофу в горах. Так они там покойников ели…
Тьфу! Какая гадость в голову лезет!
Снова разболелось темечко в том месте, куда меня двинул бутылкой Том Кларк. Сволочь он все-таки. А ведь когда-то нравился.
Как дела у Анри Жаке? И где теперь Верочка? Что с ней стало? Ричардсон упоминал о втором самолете, на котором отправился Левиафан. Возможно, Верочка с ним. Но куда полетел второй самолет? Глупый вопрос. Я даже не знаю точно, куда летел мой. Вроде в Плимут, но разве в Англии есть горы, которые выше облаков? Может, мы где-нибудь в Альпах разбились? А как нас туда занесло? Ветром, что ли, сдуло?
Не знаю… Я вообще ничего не знаю, кроме того, что мои приключения как-то связаны с субстанцией, которую цэрэушники назвали «мертвой водой».
Странно, загадочно и непонятно выглядит история про «мертвую воду». Если восстановить хронологию прошедших событий, то калейдоскоп моих неприятностей начался именно из-за нее. После прочтения бумаг в самолете не оставалось сомнений, что темной жидкостью, которую перелил в мой фужер доктор Энкель, была именно она.
«Мертвая вода», или «черный лев».
Что скрывается под этим названием?
Слова «мертвая вода» знаю исключительно из детских сказок. Не могу вспомнить, для чего она применялась, да это и не столь важно. Уверена, что название иносказательное, шифрованное…
Белобрысый доктор Энкель был как-то связан со сволочной организацией Левиафана. Трудно поверить, но, видимо, так и есть. В записке, которую мне удалось прочитать, говорилось о необходимости устранить Получателя «черного льва». Чиву совершил покушение на Энкеля, значит, речь шла именно о нем.
Но агенты в самолете упоминали еще об одном Получателе. Выходит, кроме доктора Энкеля есть другой человек, у которого имеется таинственная жидкость! Тоже оказался неподалеку от места, где произошла утечка? ЦРУ планирует добраться до второго Получателя и отобрать «мертвую воду», — как я поняла, ее больше нигде не осталось.
В чем же ценность темной жидкости, из-за которой весь переполох?
Вероятно, это бактериологическое оружие. Новое, только с конвейера. В ООН о нем еще не знают. Можно ли свойства мертвой воды из сказок соотнести со свойствами темной жидкости, с которой я таскалась весь вчерашний вечер?
Беда в том, что так и не могу вспомнить — для чего применялась сказочная вода. Вот память — странная штука! Произнесу «черный лев» или «мертвая вода» на десятке языков и наречий. Но ни одну сказку не помню…
Кроме легенды, которую поведал Жаке. Он, кажется, не упоминал о свойствах. Говорил только, что «мертвая вода» — мистическая. То есть во времена создания легенды ее уже называли таинственной, мистической. Интересно, почему Жаке не упомянул о свойствах? Утаил? Сильно в этом сомневаюсь. Вероятно, француз не знал всей легенды. А можно ли верить легенде вообще?
«…читай легенду… отрок Ганеша…»
Вот что сказал перед смертью Чиву. Информация о свойствах воды содержится в легенде и связана как-то с сыном алхимика. С юношей, которого убили тюремщики. Прочитать бы легенду самой.
Я сидела, растирая ноги, около часа. За это время солнце сдвинулось на небе, облака внизу не рассеялись, и я решила, что и замерзнуть лучше в движении, борясь за жизнь, а не пассивно коченея на сложенном куполе парашюта.
Мне бы только обувку какую соорудить. А то и вправду отморожу ноги. Буду потом на инвалидной колясочке ездить на работу. И прощайте тогда любимые горы, adieu скалолазание! Может, по вечерам иногда буду играть в ручной мяч с другими инвалидами или подрабатывать продажей брелков в метро. Если вообще доберусь до людей… М-да, паршивые мысли лезут в голову…
Парашютная ткань из полиамидной нити оказалась настолько прочной, что порвать ее я не смогла. Сшили американцы на совесть, пакостники. Вот бы золотая рыбка ножик подарила… Ха! Лучше уж сразу валенки.
Других вариантов не оставалось, и я оторвала подол Светкиного платья. Укоротила до колен, получилось неплохо. Это нужно было сделать еще во Франции — как мешал мне наряд мумии! Но во Франции рука не поднялась — я еще лелеяла надежду на скорое возвращение домой. А теперь надежды нет. Кругом снега. До людей бы добраться. До колес, электрических обогревателей и беспроводной телефонной связи…
Кстати, кажется, с коротким подолом платье смотрится куда лучше. По крайней мере, придется в этом убедить Светку. Совру, что отдавала в дизайнерский дом.
В армии я, конечно, не служила, но портянки намотала не хуже бывалого «деда». Они даже гармонировали с платьем. Ну, еще бы! Коллекция Кельвина Кляйна!
В таком виде и потопала вниз к невидимой долине.
Ноги проваливались в сугробы по щиколотку. Мерзли, но не коченели. Пока. Вот если бы они не чувствовали холода — тогда труба.
Я шла и шла вниз по леднику, хлопая себя по плечам, растирая грудь. Иногда с интересом бросала взгляд на скальные породы, выпирающие из снега. Все прикидывала, как лучше на них забраться, с какой стороны, оценивала этапы восхождения. Не убить во мне скалолаза, даже запихнув в холодильник. Не исчезнет желание взобраться на пик, который вызывающе возносится надо мной. Я сама пришибу того, кто захочет отвадить меня от гор… Странное чувство. Чем больше на них лазаешь, тем больше хочется. Наркотик.
Однако сегодня предстоит не подъем, а спуск. Вполне обычный, на котором нет необходимости показывать все, что тебе дал Господь Бог и инструкторы. Только бы не обморозиться, а остальное… Спасение неожиданно свалилось мне на голову.
В прямом смысле.
Огибая заснеженный угол скалы, я услышала вверху усиливающийся хруст. Не успела опомниться, как на голову посыпались снежные комья, а в следующую секунду на меня свалился лыжник-экстремальщик.
Почему экстремальщик? Потому что нормальные люди по таким крутым склонам не катаются. Нормальные люди на них только калечатся.
…Едва не зашиб, чертяка. Но и я поломала ему кайф, испортив прыжок с пятиметрового трамплина.
Концом лыжи он задел мое плечо, сбив с ног. Его же кувырнуло в воздухе и кинуло лицом в снег. Лыжи и палки разлетелись в стороны.
— Ну, знаете! — закричала я по-английски, сидя в снегу и стряхивая с волос белую пудру. — Смотреть надо, куда едешь!
Лыжник перевернулся, помотал головой. Лицо залеплено снегом, нога осталась в воткнувшейся в сугроб лыже, из-за чего колено его неестественно выкрутилось. Он поднял на лоб солнцезащитные очки, и я поняла, что экстремальщик — пятнадцатилетний пацан.
— Ничего себе! Вы тут откуда взялись? — пробормотал он по-английски, но с каким-то странным, незнакомым акцентом.
Я встала, отряхиваясь.
— На самолете летела. Но не долетела, как видишь! — недовольно буркнула, все еще обиженная. Катаются, совершенно не смотрят по сторонам. Здесь все-таки люди ходят! Мог порезать лыжей не хуже, чем хулиган бритвой. Или вообще без головы оставить.
— На каком самолете? — ошарашено спросил он.
— Который с крыльями.
Парень тоже поднялся. Уголок рта его дернулся в растерянной усмешке.
— Вы это… того… шутите?
— Ага. Шучу. И румын-психопат, который взорвал в самолете бомбу, тоже великий шутник.
Он оглядел меня с ног до головы. Оглядел платье, «портянки», не пропустил разрез на бедре, который я спешно прикрыла.
— Серьезная была пьянка? — спросил парень.
— Чего, не веришь? Вон там, чуть выше на леднике, парашют остался.
Последний довод вогнал его в ступор. Он замер, пытаясь вытащить ногу с застрявшей в сугробе лыжей. Я решила воспользоваться заминкой и выяснить то, что нужно мне.
— Послушайте, юноша. Возможно, мой вопрос покажется вам немного странным и даже сюрреалистическим… Где мы находимся?
— На горе, — пролепетал он.
Нужно быть к нему снисходительной. Парень испытал шок не меньший, чем я.
— Вижу, что не на пляже. Что это за горы?
— Это гора Таранаки.
— Япония, что ли? — опешила я.
— Почему Япония? — не понял он. — Остров Северный… Новая Зеландия.
— НОВАЯ ЗЕЛАНДИЯ?!!
Нужно ли объяснять степень моего удивления. Впрочем, какого удивления! Я была потрясена не меньше, чем если бы в затылок неожиданно ударило стенобитное орудие.
— Новая Зеландия? — со стоном уточнила я. — Это которая в Южном полушарии? Рядом с Австралией?
Парень авторитетно кивнул. НОВАЯ ЗЕЛАНДИЯ! Как меня сюда занесло? Ведь в Плимут же летели!
— Погоди-погоди! А число сегодня какое?
Парень вновь подозрительно глянул на меня.
Скорее всего, утвердился в мысли, что катастрофу потерпел самолет, перевозящий пациентов психиатрической лечебницы.
— Двадцать шестое мая, — осторожно ответил он.
Я так и опустилась на снег.
Двадцать шестое! Судя по солнцу — полдень. Двенадцать часов дня.
Во Францию мы с Веруней отправились двадцать четвертого. До полуночи двадцать четвертого я прыгала по крышам особняка на реке. Ну, допустим, пока прыгала — наступило двадцать пятое. Но сейчас-то… Где я болталась целые сутки?
— Ты уверен, что это Новая Зеландия? — серьезно переспросила я. — Если ты обманываешь, кое у кого может случиться тяжелый кризис головы.
— Зачем мне обманывать? — пожал плечами парень. — Я здесь живу.
Я испустила протяжный стон, полный жалости к себе любимой и обиды на злосчастную судьбу.
Новая Зеландия… Разница в поясах с Францией составляет около одиннадцати часов. Если я вылетела с родины шампанского ночью двадцать пятого, пролетела пятнадцать тысяч километров за сутки, то в Новой Зеландии должна оказаться как раз днем двадцать шестого мая. Похоже на правду…
Что же получается? Я СУТКИ проспала в самолетном шкафу с серыми костюмами?
Я коротко пискнула — нервная реакция на собственные умозаключения. Пятнадцатилетний экстремальщик следил за мной с нескрываемой тревогой.
Так и есть. Я сутки проспала в платяном шкафу «Фалкона 2000». То-то мне показалось, что в гипсовую статую превратилась. Ну и вымотала меня вечеринка у Жаке!.. Хотя, возможно, такой сон — реакция на памятный удар бутылкой. Мне еще на крыше спать хотелось, даже сознание теряла, а как очутилась с шкафу, так и устроила себе «зимовье зверей».
Боже мой, после страшных событий минули целые сутки! Сколько времени потеряла! К тому же нелегкая занесла меня в Новую Зеландию. Что же делать?
Я кашлянула, поднялась.
— Может быть, юноша, пожертвуете даме куртку? — поинтересовалась невинно. — А то у меня все хорошие манеры повымерзли. Могу даже двинуть по голове, чтобы одежду взять без спроса.
Парень покорно стянул короткий пестрый пуховик, с виноватым видом протянул мне. Ничего, у него теплый свитер остался.
Я надела пуховик, застегнула молнию до подбородка. Так-то лучше! А главное — теплее.
— У вас и в самом деле разбился самолет? — спросил он.
Мне отчего-то сделалось стыдно за свои издевательства над ним. Парень-то нормальный, участливый.
— Хотя и трудно поверить, — ответила ему, — но так оно и есть.
Он подобрал вторую лыжу, выровнял ее с той, которая осталась на ноге, вставил ботинок в крепление.
— Могу подбросить вас куда-нибудь.
Сказано было таким тоном, словно парень предлагал проехаться на «мустанге» шестьдесят пятого года, подобранном на свалке, восстановленном и покрашенном в агрессивный красный цвет только для того, чтобы катать всяких красоток, которые попадаются на дороге. Я себя к красоткам не отношу. Грудью не вышла, да и ноги у меня не гладкие, а рельефные, хотя кое-кому нравятся.
— И где у тебя пассажирское сиденье? — поинтересовалась я.
— Встанете позади меня на лыжи, обхватите за пояс. Потихоньку спустимся. Я уже так катал туристов.
Наверное, туристок. Паренек смазливенький, только слишком молодой. Не в моем стиле. Я обычно связываюсь с неудачниками и выпивохами, вроде Лехи Овчинникова… Впрочем, хватит о грустном.
— Давай попробуем.
Он подобрал палки, выпрямился, ожидая меня. Я с опаской устроилась позади. Основательно поставила ступни на пластиковые полосы лыж, обхватила паренька за торс.
— Не испугаетесь? — спросил он.
— Чего?
— Спуска. У некоторых дамочек случаются обмороки.
— Ты следи, как бы у тебя обморок не случился. Я знаю, что такое горы. Я — Скалолазка.
— Это что, кличка?
— Нет. Половинка профессии.
— Тогда держитесь, Скалолазка.
И парень демонстративно опустил на глаза солнцезащитные очки. Я хмыкнула от этих плейбойских штучек. Он оттолкнулся палками, и в следующие несколько минут мне пришлось признать, что я обладаю далеко не полной информацией о том, как из гор выдавливать чистый адреналин.
Обрушивая нетронутые шапки снега, сумасшедший юнец летел вниз со страшной скоростью. Практически падал. Совершал опасные зигзаги и повороты, от которых меня едва не сбрасывало с лыж. Я с такой силой вцепилась ему в живот, что, наверное, синяки остались. Небось, не учел парень мою хватку, прежде чем бравировать виртуозным своим спуском.
Мы нырнули в облачный слой. Туман снизил видимость до десятка метров, и я стала кричать слаломисту, чтобы он сбавил скорость. В ответ парень заложил такой дикий вираж, что у меня желудок подпрыгнул к горлу.
Однажды из тумана вынырнула скала. Огромный магматический монолит мчался навстречу, словно киль ледокола. Мой «пятнадцатилетний капитан» обогнул его в последний момент, когда я уже мысленно похоронила и себя и «таксиста».
Туман закончился, и спуск вдруг потерял остроту. Опасность исчезла. Наверное, произошел перехлест чувств и ощущений. Перенасыщение крови адреналином. К тому же перед глазами открылась удивительная равнина, и даже головокружительный спуск не мог оторвать меня от ее созерцания.
Снега внизу не было. Оказывается, только вершина горы Таранаки покрыта им. Складчатые горные отроги, раскинувшиеся внизу, зеленели дивной красотой хвойных лесов. Поля, начинавшиеся за ними, выглядели блекло. Уверена, что летом они пышут зеленью, но сейчас в Новой Зеландии стоит зима. Другое полушарие как-никак. Зима странная, не похожая на нашу, без снега и с плюсовой температурой. Свихнувшаяся новозеландская зима.
Мы летели вниз, равнина приближалась. Как зачарованная, я любовалась ею. Пронзительной синевой изломов рек, причудливыми кудрями лесов… К сожалению, это продолжалось недолго. В реальность меня вернул мой возничий.
Наехав на небольшую ель и смяв ее, парень прыгнул с жуткого трамплина. Такого высокого, что голова пошла кругом, хотя мне приходилось и над более глубокими пропастями висеть. Но одно дело — висеть, другое — нырять туда. Никогда не понимала самоубийц.
Приземлились мы в сугроб. Естественно, не на лыжи — кто на что.
— Ну как? — спросил экстремальщик, улыбаясь во весь рот. Из снега торчали только его голова да концы лыжных палок.
Я обессиленно махнула рукой. Лежала в сугробе, словно на столе мясника — полностью выпотрошенная. Ни единого чувства, мысли, переживания…
Ну и цирк мне продемонстрировал пятнадцатилетний пацан! Американские горки отдыхают. Впрочем, сама виновата. Нечего было строить из себя крутую герл.
— И это называется — спустимся потихоньку? — только и выдавила я.
— Ага! — ответил лыжник. — Это потихоньку. Нормальный спуск доставляет больше радости.
— Больше радости не нужно, — отозвалась я, поднявшись. — Ух ты, мать честная! — Это уже произнесла по-русски.
Метров через сто ниже по склону снег заканчивался, обнажая естественные насыпи из мелкого гравия. А на расстоянии пары километров среди деревьев темнела крыша постройки.
— Небольшой отель для туристов, — объяснил парень, проследив за моим взглядом. Он собирал лыжи — похоже, больше не станет кататься. — Я бы на вашем месте не ходил туда.
— Это почему же?
— Им владеет мистер Престон. Он злой и противный. У него есть ледовый каток. Местным не позволяет кататься. Когда мне было двенадцать, он поймал меня на катке и собирался подвесить за ноги — в назидание остальным.
— Я все-таки пойду туда. Мне больше некуда податься.
— Как хотите. А мне пора возвращаться в Плимут. Не то мама с папой будут волноваться.
— В Плимут? — удивилась я. — Какой Плимут?
— Ну как же! Нью-Плимут. Город такой. На побережье моря Тасмана.
Меня словно кипятком обдали.
Стоп-стоп-стоп! Что же получается? Группа ЦРУ во главе с Чиву летела в Плимут, но не тот, что в Великобритании, а в Нью-Плимут, который находится в Новой Зеландии! Значит, мы почти долетели до места назначения. Человекообразный кретин с расплавленными мозгами нарушил операцию, взорвав гранату в салоне самолета.
Им что-то было нужно в Нью-Плимуте. Кажется, в городе находится Получатель, если выражаться языком цэрэушных документов. И этого Получателя они должны были устранить. Проще говоря, «шлепнуть».
Кто этот Получатель?
