Глава 2

Коридор станции после нейросимулятора казался нереальным, точно выполненным каким-то недоучкой в скверном графическом редакторе. Серовато-коричневые пластиковые стены, монотонно-зеленое покрытие пола — мягкое и звукоизолирующее. Настенные световые панели излучали приглушённый, рассеянный свет, не отбрасывавший теней, — насколько Юдгар знал, светились флуоресцентные бактерии с Каннаира, способные существовать даже в полном вакууме. Почти все современные корабли были оснащены именно такими источниками света. Они не ломались, почти не требовали ухода, кроме того бактерии ещё и размножались. Раз в месяц их подкармливали специальным химическим реактивом, а раз в две недели отсасывали излишки и заправляли в новые световые панели. Или уничтожали в утилизаторе. Одним словом — сплошные удобства…

Что-то он не о том думает. Сдались ему эти бактерии… — Голова немного кружилась, а взгляд никак не хотел фокусироваться на отдельных предметах, мало этого, любая встречная фигура заставляла внутренне содрогаться. Юдгару все ещё казалось, что идёт он не по станции, а по коридорам злополучной лаборатории, в которую ему так и не удалось прорваться. И он, без своего верного скафандра и силового экзоскелета, представляет лёгкую добычу для врагов. Как только в нем опознают чужака, его тут же пристрелят. Курсанту стоило огромного труда сдерживать собственное сознание в рамках разумного и переключать его на окружающую реальность. Проклятье, да что с ним творится? За четыре года учёбы в курсантском корпусе он провёл не меньше двух тысяч часов лётной практики в нейросимуляторе. Даже «умирать» приходилось несколько раз, но ещё ни разу он не чувствовал себя так плохо… Сейчас бы отлежаться, прийти в себя… Так нет же, начальство вызывает.

Честно говоря, своего сводного брата, капитана Марта Оноби, ему сейчас хотелось видеть даже меньше, чем Сотникова, а зайти к капитану придётся. Приказ был передан недвусмысленный — сначала к нему, затем к адмиралу Сотникову. Видимо, Март решил подстраховаться, прежде чем представить родственника пред светлые очи высокого начальства, только вот подстраховаться в чем? Хороший вопрос… Впрочем, Юдгар догадывался, по какому поводу заместитель начальника самого мощного форпоста на границе с Республикой Волков, адмирал Сотников, вызвал его. Опять будет капать на мозги из-за того проклятого боя в астероидном поясе.

Он воспользовался лифтом, чтобы спуститься на два уровня. Непринуждённая беседа двух курсантов с параллельного курса оборвалась, точно ножом отрезало, как только он вышел из лифта в коридор. Оба одарили его красноречиво презрительными взглядами и посторонились, точно боясь запачкаться. Высморкаться на них, что ли? Ладно, пусть живут.

Юдгар с независимым видом прошёл мимо.

Минуту спустя он уже входил в каюту капитана Марта Оноби.

Братец сидел в удобном мягком кресле с высокой спинкой и сразу скривил губы, стоило только курсанту переступить порог.

— Проходи, садись. — Март ткнул пальцем в небольшой откидной стул у стола.

Юдгар не считал себя ментатом — так, небольшие природные способности, не больше, — но настроение людей улавливал отлично. Сейчас его братец пребывал в крайнем раздражении. И раздражение это ему требовалось на кого-нибудь выплеснуть. Лучше всего — на Юдгара: дешевле обойдётся. В конце концов бывший курсант не станет жаловаться, писать рапорт и бегать по инстанциям. Да это и не в его характере.

— Ничего, я постою. Не хочу отнимать твоё драгоценное время. Зачем хотел меня видеть?

— Садись, я сказал!

Юдгар пожал плечами и опустился на указанное место.

Все его проблемы оттого, что его никто и никогда не воспринимает всерьёз. Брат и тот не упускал случая им покомандовать, даже когда в том не было насущной необходимости. Ещё бы. Ни красотой, ни статью природа Юдгара не оделила. Рыжеватые с кошачьим отливом глаза смотрели на мир дерзко и вызывающе из-под тонких и редких бровей, а дурацкая привычка прищуриваться и морщиться всякий раз, когда его голову посещала какая-нибудь «гениальная» мысль, делала его совсем уж похожим на подростка. Он был смугл, точно выходец с Бикаэлы, однако волосы не отливали благородной синевой, а походили на уголь, прибитый пылью, к тому же стриг он их редко, и это служило вечным камнем преткновения. Устав не то чтобы запрещал подобные причёски, но настоятельно рекомендовал короткую стрижку, но Юдгар и здесь шёл наперекор всем. Никто и никакими силами не мог его заставить подстричься, как положено. А когда лейтенант Сижа — старший куратор курсантского корпуса — сделал ему замечание, Юдгар на следующий же день вдел в ухо серьгу, чем только вызвал новую порцию насмешек однокашников.

Март же был совсем другим человеком. И внешне, и по характеру. Его широкие плечи казались представительницам слабого пола самой удобной опорой в суровой и изменчивой жизни, а гордо посаженная голова и правильные черты лица невольно притягивали взгляды. Многие считали его красавцем. Он знал об этом и воспринимал данный факт, как нечто само собой разумеющееся. Для Юдгара не было секретом, что Март очень беспокоится о своей внешности и немало времени проводит перед зеркалом, наводя марафет на своей физиономии, укладывая волосок к волоску так тщательно, словно это занятие было самым важным делом в его жизни. Он всегда шил форму только на заказ — так уж вышло, что одно плечо у него было слегка короче другого, и специальный подплечник мастерски скрывал данный дефект. Кроме всего прочего, от него за версту несло дорогим одеколоном.

Что же до характера… На взгляд Юдгара, братец являлся закоренелым эгоистом, в любой ситуации заботившимся в первую очередь о своей шкуре. А таких людей Юдгар со своим юношеским максимализмом на дух не переносил. Невзирая на родственные связи.

— И о чем же ты хотел поговорить?

— О твоём рапорте, — холодно усмехнулся Март.

— Полагаю, это не твоего ума дело.

— Ошибаешься. Ты опозорил всю нашу семью, а значит, и меня тоже. И я не могу остаться в стороне, как бы мне этого ни хотелось. Я обещал отцу позаботиться о тебе.

Нашёлся тут, заботливый…

— Я отца об этом не просил, — равнодушно произнёс Юдгар.

— Зато отец просил об этом меня! Ты мой брат, и я имею право…

— Всего лишь сводный, не забывай, — спокойно перебил его Юдгар. — И, если честно, плевать мне на твою заботу.

Март нервно дёрнул губой и откинулся на спинку кресла.

— Ты уже доплевался, сосунок. Все ещё мало? Ты едва не угробил звено. Я склонён думать, что ты действительно струсил. Поверь, сейчас на «Глитрази» нет человека, кто бы думал иначе. Тебе просто повезло, что пока ты только курсант и ещё не ходишь под военной присягой, поэтому с тобой и нянчатся, как с гражданским лицом. Иначе давно загремел бы под трибунал. Я бы на твоём месте принял предложение Сотникова и прошёл сканирование мозга добровольно.

— А ты бы на это пошёл?

— Вопрос лишён смысла, — надменно заявил Март. — Я не убегал с поля боя.

— Ты всегда умел отвертеться от прямого ответа. А знаешь, почему ты не убегал? Потому что вообще никогда не участвовал в боях.

— Ты не можешь уйти из флота просто так, — сквозь зубы процедил Март. Выпад Юдгара задел его за живое.

— Да ну? — деланно изумился Юдгар. — Это почему же?

— Потому что тем самым ты подтвердишь, что струсил.

— Но ведь ты все равно так считаешь, разве нет? Так не все ли равно?

— Докажи, что это не так.

— А ты вообще в курсе, что глубокое сканирование мозга может вызвать необратимую потерю памяти? Нет уж, рапорт об увольнении кажется мне более предпочтительным вариантом, чем доказательство своей невиновности подобной ценой…

Юдгар прекрасно помнил, что с ним тогда произошло, но от самого воспоминания ему всякий раз становилось плохо, поэтому он старался забыть его, абстрагироваться, словно ничего и не было. И именно по этой причине при малейшей возможности лез в нейросимулятор отрабатывать боевые сценарии — хотя от него никто этого уже не требовал, — чтобы вытеснить воспоминания из памяти новыми впечатлениями, и чем эти впечатления сильнее, тем лучше…

Но разве такое забудешь?

Он летел в качестве ведомого в звене из пяти истребителей «проктис». Не набрав достаточного количества боевых часов, ему следовало просто идти за ведущим, отстреливаться, если понадобится, но самое главное — «не выпасть» из боя, как говорили пилоты, не потеряться и не подставиться. Поначалу это вполне удавалось, если учесть, каким лихим воякой он показал себя в первом же бою. Тем более что и второй вылет казался не слишком сложным. Просто разведчики засекли вражеский транспортник, который сигналов не подавал, на запросы не отвечал и, стадо быть, мог рассматриваться как потенциальная цель. Ловушкой тоже не пахло, да и трудно устроить засаду на достаточно большом расстоянии от плоскости астероидного пояса, где и спрятаться-то негде. Но когда они обстреляли вражеское грузовое судно и пошли на второй заход, желая убедиться, что подчистили хвосты, четыре звена «волков», целиком состоящих из манёвренных истребителей «зубоглав», вынырнули из пустоты, точно из ниоткуда, и сразу же обрушили на «проктисов» убийственный шквал огня. Яростная атака разорвала звено, заставив его распасться. В первую секунду Юдгар был так ошеломлён, что не заметил, как их окружили истребители врага.

«Уходим к астероидам!» — отдал приказ ведущий.

Юдгар понимал, что в данной ситуации у противника превосходство более чем четырехкратное, да к тому же фактор внезапности на стороне врага. Ничего не оставалось, как нырять в хаотические нагромождения пыли и камней астероидного пояса, прятаться в них, как в лабиринте, и не высовывать носа, пока не прибудет подмога. На экранах наблюдения правофланговый попытался отстреливаться, но тут же закувыркался вверх тормашками, когда ему в хвост влепили плазменный заряд. Взрывной волной его швырнуло наперерез Юдгару, курсант едва успел отреагировать, уводя машину в крутом развороте.

«Ведомый, прикрой!» — приказал командир, он явно собирался атаковать противника, не дожидаясь подкрепления.

Это было чистым безумием, но Юдгар послушно рванул за ведущим, который, судя по показаниям ИскИна, находился всего в двух тысячах километров впереди. Остальные развернулись, пытаясь пробиться назад к «Глитрази», однако стена сплошного огня не давала пройти, оттесняя обратно к астероидному поясу. Их ловко зажали в клещи. Юдгар включился в бой: доля секунды — синхронизировать сектор прицела с наводкой, мысленно отдать приказ. Он почти играючи подбил двоих — «зубоглавы», превосходя «проктисов» манёвренностью и скоростью, значительно уступали истребителям Федерации по огневой мощи и живучести. Зато их было много.

Слишком много для пятёрки… нет, уже четвёрки «проктисов»… Он уже приготовился вспороть лазерным лучом брюхо третьему «волку», как где-то рядом рвануло, и истребитель Юдгара швырнуло вниз, к плотному кольцу астероидного пояса. Пришлось отчаянно маневрировать, пытаясь совладать с управлением повреждённой машины. Юдгар с силой вдавил ручку управления двигателем, набирая скорость и задирая нос в попытке уйти от столкновения с каменной глыбой тонн под пятьсот, перекрывшей ему курс. Ушёл. Но легче не стало — рой красных точек на нашлемном индикаторе увеличился раза в два. «Волки» явно решили их здесь похоронить. Они заходили со всех сторон, палили из плазменников, но ни один истребитель из оставшейся четвёрки «проктисов» пока не пострадал. Юдгару понадобилось несколько секунд, чтобы осознать этот факт. Он уже был наслышан о способностях «волков». Поговаривали, что один их пилот даст фору любому федеральному звену. Возможно, это и так, да только сейчас они лупили все больше мимо. И в этом крылся свой смысл. Какой? Вскоре стало ясно: «волки» просто загоняли их в плоскость астероидного кольца. Но зачем? Астероидный пояс с большого расстояния казался монолитным кольцом, на самом же деле представлял собой довольно хаотический поток камней и пыли. Попадались среди них и огромные валуны, способные при столкновении в лепёшку расшибить любой из истребителей. Если «волки» хотели их уничтожить именно таким образом, размазав о скопище каменных глыб, то выбрали слишком неэффективный способ — гораздо проще было расстрелять из бортовых орудий. К тому же, хотя полет среди астероидов смертельно опасен, шанс выжить все же имелся.

«План Ф» — приказ командира был односложен и обсуждению не подлежал. Вероятней всего, уже весь пилотский состав «Глитрази» поднят по тревоге и первыенесколько звеньев несутся сюда на субсветовых скоростях. Но как можно перестроиться и нанести удар по силам, которые на данный момент превосходят тебя в несколько раз? Этого Юдгар понять не мог. То ли ведущему было известно нечто такое, чего не знали все остальные, то ли этот лейтенант просто решил погеройствовать. Однако геройство длилось недолго — словно сообразив о его намерениях, враг обрушил на корабль командира шквал огня. На глазах Юдгара борт «проктиса» вспух багровым облаком взрыва, и истребитель развалился на части, хаотично кувыркающиеся в космическом пространстве. Контратака захлебнулась. И Юдгар не придумал ничего лучшего, как выполнить настоятельные требования «волков» — нырнуть в астероидный пояс. Истребитель скользнул в мизерный проем между двумя валунами, уходя от рвущихся за хвостом плазменных зарядов…

Мышеловка захлопнулась.

Именно тогда Юдгар и ощутил панику. Рой беспорядочных ассоциаций и мыслей захлестнул мозг, мешая соображать. Присутствие. Иначе это ощущение назвать было нельзя. Оно мгновенно проникло в сознание — чужеродное, холодное, казавшееся инертным и в то же время настолько вездесущим, что вызывало полное ментальное отторжение. Юдгар уставился в пустоту виртуалки. Он видел, как остальное звено разворачивается, маневрируя между камней и пыли, и стремится выйти из кольца, несясь навстречу «волкам». Но все это проходило мимо сознания. Присутствие чужеродной твари удерживало Юдгара в зоне досягаемости. Оно манило, тянуло к себе, звало. И он боролся с этим зовом, как мог, силой воли и разума.

Юдгар даже не сразу сообразил, что отдал приказ машине зависнуть на месте, и теперь «проктис» парил в пространстве, одним боком притулившись к небольшому астероиду, диаметром в двести метров. Голод. Неизбывный голод, длившийся в течение многих сотен тысяч лет. Ощущение казалось выматывающим, как одиночество, отчаяние или страх. Голод проникал в каждую клетку, вытягивал последние силы. Время застыло, перестал существовать весь окружающий мир, и Юдгар выплыл из этого сумеречного состояния, только когда его истребитель вели на «буксире» по направлению к «Глитрази». Перед глазами мельтешили чёрные пятна, голова кружилась, тело, точно ватное, отказывалось слушаться, его знобило и трясло, как в лихорадке. Однако в медицинском отделении ничего страшного не обнаружили: понижение температуры тела, артериального давления, замедление сердечной деятельности, и только.

Юдгар так и не понял до конца, что с ним тогда произошло. Он с кем-то или чем-то сражался там, в поясе астероидов, но этот поединок был невидим для других, потому что был ментальным. Следовательно, практически недоказуем без глубокого сканирования мозга. Что ж тут удивительного, если все решили, что Юдгар Оноби струсил. Понять ход рассуждений окружавших его людей было несложно: всего второе боевое задание, а его угораздило попасть под массированный обстрел превосходящими силами противника; тут у кого угодно могут сдать нервы, тем более у зеленого курсанта, который если и рисковал, то только на тренажёрном кресле. Ну и черт с ними со всеми…

Все это случилось четыре дня назад, и все эти четыре дня с ним на базе никто не разговаривает, от него шарахаются, как от чумного. Пятеро его товарищей по комнате старательно делают вид, будто знать его не знают. Сначала он едва не плакал от такой несправедливости, потом разозлился, теперь ему стало все равно. Он твёрдо решил, что не будет оправдываться.

Когда Сотников два дня назад вызывал его к себе и поставил перед выбором — или он проходит сканирование мозга, или вылетает с флота, Юдгар колебался недолго. Будь он стопроцентным военным, с ним бы и в самом деле не стали церемониться, а тут приходилось действовать с оглядкой на гражданский кодекс, иначе запросто можно было раздуть громкий скандал. А у адмирала Сотникова и так проблемы со снабжением и пополнением личного состава своего форпоста, в высших командных кругах он давно не в милости… так что из двух зол следовало выбирать наименьшее, и то пока имелась такая возможность…

— И куда ты направишься? На Лардовану? Искать работу? — Голос Марта, полный нескрываемого презрения, заставил вернуться к действительности. — А на что ты годишься, если разобраться? Что ты умеешь? Ты даже практику по лётной подготовке провалил. У тебя нет лицензии, ты не сможешь работать пилотом. Такого засранца, как ты, никто и не возьмёт. Стоит только глянуть в твой послужной список, если его вообще можно назвать послужным. Одни рапорта, жалобы и бесчисленные нарекания.

Юдгар хмыкнул. Да, здесь Март прав. У него рапортов и взысканий больше, чем у пятерых его однокашников по комнате, вместе взятых. И никто в этом не виноват, кроме него самого. В конце концов, нарываться на неприятности — его хобби.

— Работу я найду. Уж мусорщиком меня точно возьмут, можешь не сомневаться.

Губы у Марта задёргались.

— Хватит паясничать! Ты свою жизнь сам перечеркнул. Правильно тебя шутом называют, шут ты и есть! Ты думаешь, мне приятно, когда ко мне подходят и убитым голосом произносят слова соболезнования, точно у меня кто-то умер? Ты — трус. Нет, трус в квадрате. Сбежал с поля боя, а теперь линяешь с флота. Хоть бы имел мужество признаться в этом.

— И тебе бы стало легче?

Внутри медленно закипала злость. Юдгар знал, чего на самом деле испугался Март. Что этот случай помешает ему перевестись в штаб, куда брали только с незапятнанной репутацией. А Юдгар, будучи его близким родственником, превратился для капитана в большое несмываемое пятно. И Март был готов ухватиться за любой шанс снять с братца обвинения — ради себя, любимого. А то, что при сканировании может пострадать мозг Юдгара, его волновало в последнюю очередь. Если вообще волновало.

Юдгару вдруг захотелось придушить это тупое, хамоватое существо, заботившееся только о своих шкурных интересах и по какой-то роковой случайности приходившееся ему братом. Ну почему люди, которые его окружают, настолько не доверяют ему? Ну, понятно, Шульга — его бывший друг — был знаком с ним всего пару лет на последних курсах лётной академии, но Март… А что, собственно, Март? Всегда считался особенным. Пока был жив отец, он ходил в любимчиках. Марта всегда ставили в пример, а он оказался изрядной сволочью. Даже мужик из него нормальный не получился, потому что женщины и секс ему нужны были лишь для самоутверждения, не больше. Сидел в нем некий комплекс неполноценности, уничтожающий в зародыше всякие человеческие чувства. Вперёд по трупам! Вот его девиз. В академии он был первым. Выпускные экзамены сдал экстерном. Его и Сотников ценит — не голова, а настоящий тактический ИскИн, да и только. Потому его теперь и в штаб переводят. Отправят учиться дальше, чтобы изучал стратегию. Через пяток лет, глядишь, сам станет командовать форпостом, а потом и до адмирала флота доберётся. Да только гниль в его душе от высоты положения вряд ли уменьшится.

Юдгар тяжело вздохнул и поднялся, безразлично бросив:

— Откровенно говоря, я даже рад, что так все получилось. В конце концов я улечу, а вы останетесь. И мне уже все равно, что вы там себе про меня вообразили. Я не собираюсь оправдываться. Вас ведь, в сущности, не интересует, что произошло на самом деле. И почему я вышел из боя и оказался среди астероидов. Но теперь это ваши проблемы. И если в скором времени вся ваша база накроется, — он развёл руками и пожал плечами, — то это тоже ваши проблемы. Ладно, хватит трепаться, мне нужно идти.

— А ну стой! — Март вскочил и схватил Юдгара за руку. — Я не давал тебе разрешения, щенок!

Губы Юдгара конвульсивно дёрнулись, он без всяких усилий разжал сжимавшие его пальцы, хотя Март на вид был куда мощнее и сильнее.

— Оставь меня в покое, — чётко проговорил Юдгар, в упор глядя на сводного брата. — Я обойдусь без твоих душеспасительных бесед. Я тебя не трогаю, и ты тоже ко мне не лезь!

Он вышел из каюты, оставив Марта Оноби исходить злобой в гордом одиночестве и окончательно утвердившись в решении дать Сотникову тот же самый ответ, что и брату.

Прощай, флот, и да здравствует гражданка!