Завихряющиеся края проёма с тихим чмоканьем смыкаются за Вампиром — она проходит последней защитный контур.

Мы останавливаемся, напряжённо вслушиваясь в звенящую ночную тишину, нарушаемую лишь безмятежным шорохом листьев под порывами ветра. Тучи нависают над головой низко, словно плавные обводы гигантских скиммеров, заслоняя свет звёзд, но дождя сегодня не будет. По крайней мере в ближайшие четыре-пять часов. Дождь оказался бы нам совсем ни к чему. Где-то, надрываясь, пронзительно кричит птица. Я сосредоточенно высматриваю глазки камер, расставленных по периметру, но замечает их первым Донован. Глазастый парень. Мы с ним вместе уже два года, и все это время я внимательно слежу за тем, как он медленно, но верно набирается опыта и мастерства. Теперь, при его звании сержанта, он способен заткнуть за пояс любого офицеришку вроде меня.

Донован молча указывает рукой в необходимом направлении и делает понятный лишь нам одним жест. У нас лоцманы, и он может передать информацию с виртуалки на виртуалку, но если по периметру расставлены датчики импульсного сканирования, то нас быстро вычислят. Поэтому приходится гасить даже мысли. Объясняемся жестами, как в древние времена, на заре развития войск специального назначения.

Вообще-то сами камеры нам не страшны. Визуально нас не может засечь ни один прибор, боевой скафандр в режиме станкайера — это идеальная имитация окружающей среды, и любые камеры, будь то бинокулярные или инфракрасные, остаются ни с чем. Сами-то мы друг друга видим, тут уж наши тактические лоцманы на высоте, но зрелище это не для слабонервных — этакие серые с прозеленью монстры, ночью во сне приснится — на всю жизнь заикой останешься. Но надо заметить, только такая техника мне жизнь и спасала. Мы можем обмануть даже датчики движения, а вот лазерные ловушки, как ни крути, обойти трудновато.

Я бросаю взгляд в ту сторону, куда указал Донован. Точно: вот он — объектив камеры, хитро укрытый в развилке ветвей на дереве. Даже если присматриваться, и то не сразу заметишь. Даю семикратное увеличение. Камера наезжает на меня, кажется — даже руку не надо протягивать, просто пальцем коснись, и только. Теперь я могу её разглядеть во всех подробностях. За пару секунд оцениваю её технические данные. Этот образец — одна из последних разработок. Улавливает не только любой движущийся предмет в радиусе двадцати метров, моментально определяет температуру с точностью до сотой градуса, плотность и даже энергоёмкость предмета. Поэтому пробираться приходится в лёгком скафандре типа «Фасад» серии Ф-3-19. Он тонок и лёгок, на теле почти не чувствуется, пули его не берут, да и лазер он выдерживает в течение пяти секунд, если долбить в одну точку. Правда, в открытый космос в нем не пойдёшь, но автономная система жизнеобеспечения позволяет дышать в атмосфере с концентрацией кислорода не больше двух промилле.

Сквозь щиток забрала я бросаю взгляд в сторону Сыча и Вампира. Они в моей команде новенькие, взяты только на это задание, но оценить их способности по достоинству я уже успел. Сыч силён в рукопашной, отличный стрелок, да и ума ему не занимать. Вампир, ну, что скажешь об этой женщине? Умеет вскрыть любой код доступа, в компьютерной технике — бог… вернее богиня… за последние сутки она уже дважды успела себя показать. Поскан, что стоит чуть слева позади — смышлёный малый, отчаянный, про таких говорят — все на лету ловит. Единственный, с кем у меня достаточно натянутые отношения. Впрочем, у него так не только со мной, он всех подряд задирает — лидерские амбиции выхода требуют. Маломерок вроде меня, но жилистый, может с полной выкладкой пробежать пятьдесят километров. Видел я его в деле.

Я жестом выясняю у Сыча, сможет ли он снять камеру. Получаю уверенный кивок в ответ. Отлично, но это на крайний случай. Сейчас нам надо пробраться как можно дальше на территорию противника, не раскрывая своего присутствия. Наша цель — вон то серое приземистое здание в два этажа, что сейчас прячется за густыми зарослями старого леса. Подобраться к нему будет трудно, очень трудно, кому как не мне знать об этом. Скорее всего, вокруг него ещё один силовой барьер или минное поле с лазерными ловушками, или и то и другое… а ещё четыре башни метров по десять высотой, и на каждой своя собственная мощная лазерная установка. Не советую попадать под их прицел. Один залп такой штучки легко прошибает защитную оболочку «фасада» за долю секунды. Вот почему в специализированные подразделения вроде нашего берут самых прытких.

Вооружение у нас в отряде в основном лёгкое, иглометы со стандартными обоймами разрывных игл — для ближнего боя, и лазерные слейеры — для дальнего. Понятное дело, не с таким оружием брать штурмом мощное здание, которое закопалось в землю по самые уши, одна макушка торчит. Это я про верхних два этажа. Но не тащить же с собой ЭМ-пушку, для этого и доспехи нужны другие, тяжёлые, на антигравах. Почему на антигравах? Да потому что весит эта пушка почти полтонны, а это тебе не походный рюкзак на пятьдесят. Попробуй-ка потаскай на себе такую тяжесть — мало не покажется даже с мышечными имплантами. А они тоже не казённые. Энергию жрут — будь здоров! Харчей не напасёшься. Правда, у нас тут у всех специальные энергетические брикеты припасены: десять минут — и ты заправился под самую завязку, да только в боевой ситуации, когда в тебя пуляют, не до брикетов. Это уж можете мне поверить…

Впрочем, нам такая техника и не нужна. Для этого в нашем распоряжении группа Флида. Когда будем готовы к проникновению, она начнёт отвлекающий манёвр на другом конце периметра с одновременным «касанием паутины» по всему контуру. Без подобных ухищрений нас бы вычислили в два счета даже при нашей маскировке.

Я подзываю к себе Вампира и указываю в глубь территории. Она молча кивает, опускает в гнездо кобуры игольник и достаёт портативный манипулятор с набором крошечных бимодов. Чего-чего, а вот пользоваться такой техникой я никогда не умел. Вернее сказать, умел, но недостаточно виртуозно. А в её руках бимоды — отличное оружие против любых датчиков и камер. Она этих жучков словно нутром чует. Они у неё порхают, как по мановению волшебной палочки, подают картинку на виртуалку лоцманов и предупреждают обо всех передвижениях противника задолго до того, как над нами нависнет настоящая опасность.

Бимоды маленькой стайкой срываются с места и несутся в разные стороны, на ходу проводя визуальную разведку и сканируя пространство на предмет лазерных ловушек.

Я киваю Доновану, чтобы прикрывал тылы. Сыч берет на прицел камеру. Вампир занята своим делом. У Поскана тоже ушки на макушке…

И тут меня захлёстывают волны опасности.

Задание у нас хреновое и чертовски сложное. Когда сутки назад мой отряд вышел за пределы связи с базой, нас было шестеро. Сейчас на одного меньше. Клёвый погиб по собственной дурости и самонадеянности. Но для столь крохотной группы и один — большая потеря. Меня всю дорогу не покидало гаденькое ощущение, что слишком уж легко мы обходим расставленные ловушки, без особых помех продвигаясь вперёд. Складывалось впечатление, будто нами играют, точно кошка мышью.

Я поворачиваю голову налево и всматриваюсь в сумрак ночи, туда, где периметр уходит на девяносто градусов. Опасность идёт оттуда. Я делаю шаг в сторону и боковым зрением улавливаю движение Донована. Останавливаю его жестом руки и продолжаю продвигаться, стараясь ступать как можно тише. До смешного: ловлю себя на том, что подсознательно задерживаю дыхание, хотя его-то как раз глушит защитная оболочка «фасада».

Из-за кустов сначала появляется одна фигура, потом другая. Патруль.

Они идут прямо на меня. Неужели заметили? Или нет?

Делаю осторожный шаг в сторону и застываю, прижавшись боком к стволу дерева. Патруль ступает почти бесшумно, точно боясь кого-то спугнуть, зеркальные забрала шлемов медленно поворачиваются из стороны в сторону, сканируя пространство. Молодцы, ребята, своё дело знают, да только и мы не первый раз замужем. Уже понятно, что нас патруль не видит. Сейчас все зависит от трех переменных: есть ли среди них эмпаты, держат ли они в патруле менгийских кошек и не запаникуют ли мои ребята. Вроде все — тёртые калачи, а Вампир женщина особенная, в ней профессионализма больше, чем во всей нашей группе, она и движений-то лишних не делает, но раз на раз не приходится. Гашу даже мысли. И тут же начинаю испытывать то отстранённое ощущение, когда перестаёшь чувствовать себя живым существом. Просто предметом, камнем например.

Вот уже третий поравнялся со мной, проходит мимо. Дальше — никого. Только трое. Если бы не датчики и камеры, их можно было бы убрать без лишнего шума. Но это не наше дело. Наша задача — вон то приземистое здание…

И тут вдруг все пошло наперекосяк. Я только краем глаза улавливаю, как вся троица одновременно, точно по команде, вскидывает тяжёлые лазерные слейеры и начинает оборачиваться. Время в такие мгновения для меня послушно приостанавливает бег. Не задумываясь, стреляю прямо в затылок последнему, пробивая голову насквозь вместе со шлемом, мгновенно смещаю ствол и срезаю второго тем же лучом. Охранник не успевает даже вскрикнуть: мощный заряд вспарывает его внутренности. Гнусавое завывание сирены взметается к небесам и будоражит воздух, наполняя его вибрацией. Третьего, который, собственно, и поднял тревогу, гасит Сыч.

— Пробиваемся! — ору я по внутренней связи, уже игнорируя все законы маскировки.

Почему не сработали бимоды? Вопрос встряхивает сознание, точно в шейкере, и коктейль из мыслей несётся неудержимой лавиной, не давая ни единой зацепки.

Сыч одним ловким выстрелом разносит камеру — скорее ради разрядки, теперь это совершенно бессмысленно, а Вампир, сунув сложенный манипулятор в карман на поясе, срывает с бедра и вскидывает тяжёлый слейер.

Теперь все будут решать мгновения. Пробиться назад нам не удастся: силовое поле по периметру переведено в боевой режим. Придётся прорываться вперёд, только вперёд, и взять приступом здание, перебить охрану и персонал, засесть в нем и вызвать подмогу через спутник. Здесь наверняка имеется канал гиперсвязи, не может не быть.

— Вперёд! — Я бросаюсь первым и сразу же нарываюсь на перекрёстный обстрел трех лазерных установок, бьющих с башен.

Донован реагирует тут же, его ответный луч пронзает тьму, точно сверкающая стрела. Он бьёт по первой башне, и в перекате через плечо перебрасывает натренированное тело куда-то в кусты. Земля взрывается огненным фонтаном в том самом месте, где ещё долю секунды назад находился боец.

Я несусь вперёд и слышу за собой лишь топот и смачные шлёпки листвы по скафандру. Свет вспыхивает с безудержной яростью — лавина света, океан. Режим станкайера все ещё в действии, но наше перемещение сейчас не заметит разве что слепой: кусты ходуном, ветки в разные стороны, трава под рифлёными подошвами башмаков мнётся…

Тут на моих глазах Поскана накрывает силовой ловушкой: его волочёт куда-то в сторону, он хватается за дерево, а потом рука неестественно выворачивается… В крике, рывком, он пытается бросить тело вправо, но его перекручивает, точно тряпку, я слышу, как с треском лопается силовая оболочка «фасада», а потом парня разрывает надвое и дальше ноги тащит в сторону, оставляя на примятой траве кровавый след… Забрало шлема с бликами голубовато-белого света смотрит в мою сторону, пальцы скребут влажную траву, а потом Поскан роняет голову и затихает.

Донован выскакивает откуда-то из-за кустов, впереди, не успевает пригнуться, его голова попадает в прицел сразу двух установок, на мгновение она высвечивается в темноте ночи неестественно багровым светом, и тотчас лопается, и я только слышу чавкающие звуки разлетающейся плоти.

Я падаю плашмя на сырую землю, носом в траву, меня накрывает силовым коконом, точно многотонным прессом, если бы не импланты и экзоскелет доспехов, меня бы сплющило, как горячую болванку. В голове успевает проскользнуть единственная мысль: нас ждали…

Малкис внимательно следил за пультом управления центра виртуального тренинга, непрерывно пожёвывая конец зубочистки. Старая привычка ещё с тех времён, когда во рту оставалось несколько собственных зубов. Теперь у него вся челюсть искусственная. Неплохо смотрится, если не знать. Улыбка как у рекламной красавицы. Но привычка осталась, куда же от неё денешься?

Операторская представляла собой миниатюрную рубку космического крейсера: подковообразный пульт управления с многочисленными приборами, ручками настройки и независимыми клавиатурами, масса тактических экранов, двумя рядами полукругом располагавшихся во всю стену.

Если разобраться, то Малкис, с его зубочисткой во рту, просто зря получал кредиты, сидя в своём чёрном глянцевом кресле на антигравах. В любое время вахты вошедший мог застать одну и ту же картину: длинные ноги вытянуты и покоятся на специальной подставке, спрятанной под панелью, блуждающий взгляд карих глаз рассеян и отрешён, точно ему и дела нет до того, что творится вокруг, а большая голова на тонкой шее покачивается в такт неслышной мелодии. Музыку он любит, сиглайзер почти никогда не выключается, поговаривали, будто бы он и спит под «ультратехнокосмос». Одно слово — фанат.

Почему адмирал Сотников держал Малкиса в своём штате, было загадкой лишь для непосвящённого. Малкис был внебрачным сыном младшей сестры адмирала Ефкартаса, печально известного по бойне на Сулине. Вот влиятельный адмирал и пристроил своего не слишком умного родственничка на тихое местечко, подальше от себя, дабы иметь поменьше хлопот. Малкис отсиживал кредиты, возясь с курсантами из лётной академии «Фобос», которых присылали на форпост «Глитрази» для прохождения практики. Сплошные сопляки — что называется, ещё «лазера не нюхали», боевых вылетов не имели, а потому тренироваться сперва им приходилось в нейросимуляторах, в которых виртуально спроектированная реальность максимально погружала будущих вояк в боевую обстановку.

Сейчас взгляд Малкиса поочерёдно скользил по трём работающим экранам. На одном из них истребитель «Проктис-96», из разряда аэрокосмических кораблей среднего класса, пытался уйти от преследования противника в лабиринтах извилистого и узкого каньона. Получалось это у него не слишком удачно, аппарат неуклюже переваливался с боку на бок, точно пьяный в стельку. Реакции курсанту явно не хватало: на атаки противника он отвечал запоздало. И рано или поздно это должно было привести к фатальному исходу. А в результате — несданный зачёт.

— Хана тебе сейчас будет, тормоз, — пожёвывая зубочистку, с некоей долей злорадства прокомментировал Малкис, наблюдая за неудачными потугами новоиспечённого пилота. На следующем экране группа вояк пыталась пробиться сквозь плотный огонь лазерных установок. — И вам всем крышка. — Его руки, сложенные на груди, слегка шевельнулись. Он осклабился, когда одного из виртуальных бойцов на экране перекрутило, а потом разорвало пополам и окровавленные останки потащило в сторону. — Я же говорил, что…

— Малкис!

Малкис чуть не подпрыгнул в кресле. Вот же дурацкая привычка у капитана — входить в операторскую на цыпочках и пугать занятого делом человека. Тем не менее Малкис поспешил растянуть губы в кривой ухмылке, по его понятиям означавшей радушие:

— А, Март! Просимулироваться пришёл?

— Ещё чего! — Капитан Март Оноби, рослый импозантный мужчина, из тех, что непременно имеют успех у слабого пола, картинно взмахнул рукой, точно отгоняя от себя невидимую муху. — У меня теперь местечко — не бей лежачего. Никаких тебе лётных часов, никаких нормальных перегрузок. Никакого тренинга, предполётного инструктажа и разбора полётов, когда от напряжения ноги ноют, а задница отваливается.

Гость бесцеремонно присел на край панели прямо перед оператором, заслонив широкой грудью видимость двух экранов.

— Повезло тебе, — даже не скрывая чёрной зависти, выдавил Малкис. — Поговаривают, тебя скоро в штаб переводят? Генерал Линкари запросил твоё личное дело. Уж там тем более работёнка не пыльная. Не то что здесь, на границе. — Малкис неопределённо мотнул узким, гладко выбритым подбородком куда-то в пустоту, явно намекая на внешний космос, который начинался сразу за мощными переборками базы. — Никаких тебе «волков», никаких сигналов боевой тревоги, никаких налётов…

Март улыбнулся. Улыбнулся профессионально, выставляя напоказ отменные ослепительно белые зубы. Уж что-что, а это ему удавалось. Он вообще умел ладить с людьми. Умел и работать, вернее, создавать видимость работы. Иногда это куда важнее. И ещё ему всегда удавалось навязать руководству ту нехитрую истину, что сам он, Март Лигаст Оноби, во всех отношениях — незаменимая личность. Вот и генерал Линкари тоже так считал.

— Мне не просто повезло, я это заслужил, — поправил Март. — В моем личном деле ничего, кроме благодарностей.

Малкис неожиданно заржал, откидываясь на спинку кресла. Уж он-то знал, как Март зарабатывал все эти благодарности. С кем-то — вась-вась, а с кем-то и по-другому. Он фамильярно подмигнул капитану. Тот неловко кашлянул, одутловатое лейтенантское лицо вытянулось, посерьёзнело. Не дурак — намёк понял.

— Так ты чего сюда припёрся, если не просимулироваться? А-а, понял. — Малкис многозначительно понизил голос: — Ты, верно, насчёт новой программки? Надо же, всего два дня, как прислали, а слухов — немерено. Но, ты уж извини, дружище, пока начальство не составит по ней заключение, я не имею права демонстрировать её кому-либо ещё… — Малкис развёл руками и вскинул брови. — Но программа классная, сам пробовал. Мне по штату положено. Отличный симулятор. Наши ребята будут в полном восторге…

— Симулятор чего? — Март нахмурился. Непонятная болтовня Малкиса его раздражала.

— Борделя с Бергана-3. — И оператор снова заржал, сотрясаясь в кресле всем телом.

«Этот урод никогда не умел держать дистанцию, — с раздражением подумал Март Оноби. — Фамильярничает даже с Сотниковым. А тот терпит. Ну да, понятное дело. Кому же охота портить отношение со штабным адмиралом. А вообще-то этого Малкиса гнать надо в три шеи. И к черту его дядюшку со всеми его дерьмовыми регалиями! Выискался тут ещё — герой Сулинской Войны».

— Ты ошибся. Мне нужен Юдгар.

— А, так тебе братец нужен… — разочарованно протянул Малкис, зубочистка пропутешествовала в левый угол рта и там запрыгала. — Он в третьей кабине, второй час оперативного задания повышенной сложности. — Малкис посмотрел на экран, хрюкнул и довольно осклабился: — Хреново у него там. Половину команды уже потерял, осталось трое. Надо полагать, задание не выполнит, так что порадовать мне тебя нечем…

— Вырубай программу! — жёстко скомандовал Март.

— Да ты что! В своём уме? — И без того круглые глаза Малкиса от удивления стали выпуклыми, как у глубоководной рыбы. — Ты же знаешь, уставом запрещено…

— Лейтенант, мне необходимо срочно поговорить с курсантом Юдгаром Оноби, и у меня нет времени ждать, когда он завершит задачу. Его Сотников вызывает.

Малкис демонстративно оттолкнулся ногами от пола и отъехал от пульта управления, складывая руки на груди.

— Ну и что, что вызывает? Будто твой Сотников порядка не знает. Курсант ведь сейчас даже не соображает, что находится в симуляторе, для него это задание — реальное. У него потом «крыша» поедет, а меня отдадут под трибунал! Сам выключай, если уж так приспичило!

Март пристально посмотрел сначала на лейтенанта, потом на пульт, и на какую-то долю секунды на его лице появилось сомнение… Затем он выпрямился и холодно отчеканил:

— Лейтенант, это официальный приказ. Если вы откажетесь подчиниться, я подам на вас рапорт.

«Этот может», — раздражённо подумал Малкис. Однако как же надо не любить собственного братца, чтобы вот так… Черт бы его побрал. Ему-то что? Его скоро в штаб переведут, поближе к генеральским чинам, он там себе быстро карьеру сделает… А Малкису расхлёбывать последствия его сумасбродства.

Но пришлось подчиниться.

Слова вспыхивают на виртуалке лоцмана в командном диалоговом окне.

Я продолжаю вжиматься носом во влажную холодную траву, накрытый силовым куполом ловушки, и соображаю: с ума они там все, что ли, посходили? Мы ещё до лаборатории не добрались! Ну да, нас осталось двое — я и Сыч, где-то ещё прячется Вампир, если не погибла, но нас ещё рано списывать со счётов…

Неужто все-таки списали?

Я ощущаю какую-то перемену во внутреннем состоянии. Знать не знаю, что произойдёт в следующее мгновение, но чувствую: придётся действовать…

Это что ещё за хреновина? Какой программы? Сбой в лоцмане, что ли? Или с базы кто-то пытается связаться? Некогда думать, сейчас меня должно интересовать только одно — как выжить. Я инстинктивно напрягаю мускулы, импланты срабатывают моментально, адреналин, и без того бурлящий в крови, взлетает до беспредела. Сердце колотится так, что кажется — на базе слышно. И в то же мгновение силовой купол гасится, оболочка с треском лопается. Парализующий луч станнера бесшумно взрезает пространство, но я уже бросаю тело в сторону и ловлю его лишь краем локтя левой руки. Сотни тысяч игл впиваются в плоть. Но боль — это ничто. Перекатываюсь в кусты, вскидываю слеиер одной правой, стреляю. Чёрная фигура на фоне световой волны ломается, точно глиняная, оседает на землю, следующая выпрыгивает из-за деревьев и ловит ещё один выстрел. Стреляю точно, безошибочно выбирая наиболее уязвимые точки на защитных доспехах. Ребята, объясните своим работодателям, что негоже экономить на ерунде. Потому что ерунды в нашем деле не бывает. В таком дерьмовом снаряжении можно только в песочнице играть, а не в бой идти…

Строчки символов начинают пульсировать в виртуалке, мешая сосредоточиться. Точно лоцман дохнет, зацепило чем-то, что ли? Но ведь ничего не чувствую, и шлем на ощупь цел…

— Облезете и неровно обрастёте! — ругаюсь непонятно на кого, вскакиваю и несусь вправо, не разбирая дороги.

Да черт бы их всех там побрал, совсем сдурели?! Сами же предупреждали, что с базой связи не будет, что называется, во избежание. А теперь, когда до цели осталось рукой подать, — вот тебе на!

— Туда! — Сыч выскакивает откуда-то слева, точно чёртик из табакерки, и, пригнувшись, несётся наискосок, хватая меня за локоть. Тот самый. Я едва не рычу от боли, но закусываю нижнюю губу и молчу. Наперерез устремляется ещё одна фигура, Сыч срезает её одним точным выстрелом, даже не целясь, от бедра. Впрочем, с самонаводящимся сектором прицела в виртуалке — это не столь уж сложная задача. Конечно, если ты не косоглазый. Но таких в десантный дивизион не берут.

Куда же это он? Ах вот оно!

Едва успеваю за Сычом, он на полторы головы выше меня, и ноги у него подлинней. Такому, как я, маломерку, никогда не угнаться за этим дылдой. Сыч, я знаю, даже на дивизионных соревнованиях всех обставлял. Поэтому несусь изо всех сил, но каждый новый шаг неотвратимо увеличивает расстояние между нами. И все бы было не так хреново, если бы ни эта долбаная надпись, которая мельтешит перед глазами.

И тут я слепну, слепну в ту самую секунду, когда Сыч скрывается впереди за кустами. Я спотыкаюсь левой ногой обо что-то жёсткое, тело по инерции летит вперёд, пытаюсь сгруппироваться, но когда не видишь, чего ждать, то хрен подготовишься. И потому удар получается жёстким, даже чересчур жёстким. Сначала о ствол дерева, потом о землю.

Лежу и соображаю, в чем дело, потом мысленно отдаю приказ отсоединить нейропорты, и лоцман послушно выключается. Пару секунд жду, потом поднимаю щиток забрала и нетерпеливо сдираю нанокомп с виска, не глядя, зашвыриваю куда-то в кусты. Вот уж никогда не думал, что эта хреновина может вырубиться, да ещё в такой момент. Ведь работает зараза на энергии носителя, а энергии из меня сейчас — фонтан, только успевай улавливать. Так что же тогда произошло?

— Лейтенант! — Сыч опять вываливается из темноты, именно вываливается, тяжестью собственного тела продавливая почти физически ощутимый барьер ночного мрака, цепляет меня за локти, вздёргивает на ноги. Быстро, одним взглядом оценивает меня. Режим станкайера у Сыча отключён, доспехи заляпаны грязью, забрало поднято. — Цел? Что происходит, лейтенант? У меня лоцман навернулся.

Понятно, у него те же проблемы.

— Хрен с ним! Куда дальше, ориентируешься?

— Туда! — Сыч срывается с места и исчезает из вида.

Я несусь следом, не задавая вопросов. Ломая кусты, как стадо взбесившихся динозавров, катит волна охранников в лёгких доспехах. Явно намерены взять нас живыми. Ну, ребята, это дудки…

Скатываемся в какой-то овраг… Точно, был такой на карте. Лоцмана нет, уточняющую информацию извне не запросишь, остаётся рассчитывать только на собственную память. А если ей верить, то выводит этот овраг прямо к верхним этажам подземной лаборатории, чья крыша сейчас должна скрываться за густыми посадками где-то слева.

Я на ходу выхватываю из гнёзд на поясе несколько паутинных гранат и веерным движением разбрасываю их за собой. Ну, братва, держись, сейчас вас ждёт большой сюрприз!

— Ну ты скоро выключишь программу?

Марту не терпелось поскорее покончить с бессмысленным ожиданием. У него ещё работы сегодня по горло. И дался же Сотникову этот идиот Юдгар. Уж коли турнули его из курсантского корпуса, так турнули. На кой черт ещё беседовать на душеспасительные темы…

— Но я же уже… — Малкис ошарашенно таращился в экран, где по-прежнему шёл бой, зубочистка вывалилась изо рта, но он этого даже не заметил. — Я её уже выключил…

— Тогда выволакивай его из бокса.

— Но он не отключился.

«Опять Малкис дурит, — раздражённо подумал Март Оноби. — У него эти идиотские шуточки не переводятся».

— Не понял.

— Он не отключился. — Малкис только сейчас переводит взгляд с экрана на капитана Оноби. — Что тут непонятного? Я отключил программу, вывел его из режима погружения… он сам не желает выходить.

— Что ты болтаешь? Ты вообще соображаешь, какую чушь несёшь?

И тут Малкиса прорвало:

— Я-то соображаю! Я соображаю, что программа продолжает работать независимо от команд, которые я ввожу, вот что я соображаю! Твой Юдгар каким-то образом продолжает находиться в виртуальном пространстве и выполнять поставленную перед ним задачу… Глаза разуй и посмотри на экран! — неожиданно заорал Малкис капитану в лицо, брызгая слюной.

Пришлось Марту снизойти до его предложения. На экране и в самом деле творилось что-то непонятное. Поверх движущейся картинки висело красноречивое сообщение: «Программа завершена». Однако фигурки на экране продолжали бежать вниз по склону, а справа сверху вниз выводились столбцы привычных цифр: показатели пульса, дыхания и артериального давления, характеристики активности головного мозга, а также наличие и тяжесть мнимых повреждений.

Март недоуменно похлопал глазами. До него дошло только одно: происходит нечто из ряда вон выходящее, но что именно? Судя по тому, как орёт Малкис, — совсем уж чрезвычайная ситуация. Но на то и оператор, чтобы справляться с подобным… Черт, не из-за его же приказа с экстренным выходом началась вся эта чехарда, может, какие-то накладки с мозговой активностью у братца? Только этого не хватало. Лишние неприятности ему абсолютно не нужны, хватит и того, что уже есть. Вечно с этим придурком Юдгаром одни проблемы… Наверное, будет лучше, если Малкис разберётся сам, без него. Меньше ответственности.

— Мне ну-жён кур-сант Юд-гар О-но-би, — по слогам произнёс Март, — и через десять минут я жду его в своём кабинете. Делай что хочешь, но вытащи его оттуда. — Он нервно поправил на себе форму и поспешно вышел.

— Вытащи, — проворчал Малкис, тупо глядя в экран. — Как же я его вытащу, если он вытаскиваться не желает… ИскИн!

— Слушаю, — отозвался по внутренней связи бесстрастный голос искусственного интеллекта, отвечавшего за управление всей компьютерной начинки форпоста «Глитрази».

— Кабину номер три отключить от компьютерной сети и обесточить.

— Не могу выполнить команду, — отрапортовал ИскИн. — Программа «Погружение» не завершена, сценарий «Диверсант-двадцать шесть» развивается самостоятельно.

— Именно это я и пытаюсь сделать, болван. — Лицо Мал киса побагровело от бешенства. — Отключай кабину!

— Команда принята… — секундная задержка. — Исполнению не подлежит.

— Да какого… Причины?!

— Изменение командного приоритета, нахожусь под управлением стажёра.

Малкис мигнул пару раз, провёл пальцами по губам, ища зубочистку, не нашёл и снова уставился в точку. До его сознания не сразу дошёл смысл озвученных слов.

Что происходит за моей спиной, я знаю в точности, мне для этого даже оборачиваться не пришлось. Все гранатки ложатся рядком, надёжно перекрывая проход. Конечно, охранников на территории лаборатории много, человек пятьдесят, не меньше, и все они — профессионалы в своём деле, этого со счётов сбрасывать не стоит, но все же им до нас далеко.

Гранаты крохотные, точно камешки, их в такой темноте и не сразу-то разглядишь, даже если очень присматриваться. А присматриваться охранникам некогда. Им требуется взять нас живыми и выкачать из нас максимум информации. Это их задача. А наша — забрать «материал», взорвать лабораторию и живыми вернуться на базу. Они связаны по рукам приказом, а мы — нет. А стало быть, у нас есть преимущество, мы можем их убивать, всех скопом или каждого по отдельности. И когда первые несколько нарвутся на паутину из полимерных нитей микронной толщины, что сейчас сеткой закрывает проход, и посыплются на тропинку мелкими кусочками, то остальные поневоле притормозят, чтобы оценить опасность. Отличная ловушка, вот только необходимо выбрать верный момент, когда именно её применить. В самом начале погони нельзя — они ещё начеку. Да и оторваться при этом слегка не мешает. А ещё хорошо ставить её на повороте, на узкой лесной тропинке, где густая листва закрывает видимость. Как здесь.

С такой скоростью я не бегал давно. Пожалуй, последний раз года два назад, когда меня выставили на длинную дистанцию вместо Люка, повредившего тогда себе ногу за час до старта. Пришёл я, правда, последним, но все же пришёл. Сейчас же бегу, наверное, с не меньшей скоростью. Правда, знавал я моменты и похуже. Ничто так не стимулирует, как перспектива словить в спину парочку разрывных пуль из гаусс-винтовки. Если от тебя потом что и останется, то искать это что-то придётся в радиусе пяти-семи метров. Когда руководство этих балбесов поймёт, что пытаться взять нас живьём бессмысленно, незамедлительно последует приказ вести огонь на поражение. Поэтому, пока они там наверху не передумали, надо уничтожить как можно больше народу.

В темноте наконец смутно обозначился противоположный склон — добрались до дна. Топот за спиной стихает:

— Сыч!

Тот замирает на месте настолько неожиданно, что я на него налетаю — точно грудью на скалу наскакиваю, меня едва не отбрасывает назад, но Сыч ловко оборачивается и ловит меня, и снова за левый локоть. Да что же это он, специально, что ли?

— Залегаем!

Мы оба быстро окидываем взглядами местность и, не сговариваясь, находим очень удобную позицию для прицельной стрельбы — несколько крупных валунов, словно специально выложенных рядком вдоль каменистого ложа обмелевшего ручейка, бегущего по дну широкого оврага. Галька возле них осклизлая, покрытая густым налётом тины. Если хлынет ливень, валяться нам под ним, уткнувшись мордами в липкую вонючую грязь.

Залегаем.

Охранники выскакивают на нас и сразу же нарываются на такой шквал огня, точно стреляют не два человека, а, по меньшей мере, целый взвод. Луч слейера срезает троих, как ножи газонокосилки — траву. Тот, что прямо напротив меня, вскидывает станнер, я стреляю, промахиваюсь, но Сыч ловко срубает его, прошивая голову насквозь яркой вспышкой. Это тебе в отместку за Донована.

Охранники настырно лезут все ближе, напролом, почти не скрываясь, словно у каждого из них по несколько запасных жизней, но потом я вижу, как они начинают замедляться, на ходу меняя станнеры на слейеры и гаусс-винтовки с автоматическим прицелом. Значит, все-таки команду дали. Ну что ж, помирать — так с музыкой.

Они быстро приближаются к нам по склону, и я только сейчас обращаю внимание, что их не так уж и много, всего десятка два, не больше. Правда, нас-то всего двое. Первый вражеский луч ударяет по верхушке куста справа от меня, превращая его в пепел, затем над головой начинают визжать сверхскоростные кусочки металла, разогнанные электромагнитными полями гаусс-винтовок до космических скоростей, и склон за спиной от густой очереди мелких взрывов встаёт дыбом из крошева камней и земли. Приходится отложить слейер и перейти на бесшумное и беспламенное оружие — игломет, иначе нас слишком быстро засекут по вспышкам выстрелов. Пусть побегают.

Бросаю тело далеко влево, чтобы сменить позицию, нахожу удобный упор и нажимаю на спуск. Слышу лишь сиплое шипение, когда первая сотня игл вылетает из ячеистого ствола, густо засеивая пространство тонкими юркими смертями. Из игольника хорошо стрелять с близкого расстояния, метров на тридцать-пятьдесят, но зато если уж бьёшь, то кромсаешь наверняка — доспехи долго не выдерживают, особенно если лупить по одним и тем же зонам. Первый же охранник роняет оружие и хватается за живот, но второй успевает прижаться к стволу дерева, и кора взрывается облаком щепок. Прицеливаюсь и выпускаю следующую порцию игл. Бедное дерево содрогается от корней до макушки, уж если кто и не заслужил такой участи, так именно оно. Когда облако чуть рассеивается, охранника уже нет. Только успеваю подумать, что и этого превратил в дикобраза, как он, целый и невредимый, выскакивает из-за ствола и несётся прямо к нам. Иглы врезаются прямо в лицевой щиток забрала, с хрустом вспарывают его, превращая голову бедолаги в фарш из черепных костей, лицевых тканей и мозгов. Прости, парень, ничего личного. Работа такая.

Однако туго же они соображают. Только сейчас залегли. Отстреливаются лениво и несогласованно. Явно время тянут — либо ждут подкрепления, либо нас кто-то обходит с тыла. Но такой радости я им не доставлю.

— Уходим! — командую Сычу, и мы мелкими перебежками, незаметно начинаем забирать вправо, там ещё одна удобная позиция.

Лучи света с вышек запоздало шарят по валунам, за которыми мы только что скрывались. Привет, ребята, нас уже там нет!

Впереди появляется ещё одна живая цепь. Все-таки зажали. Сыч открывает огонь на поражение раньше, чем я успеваю сообразить — давать команду или смываться в узкий коридор. Приходится не отставать. И вдруг прямо за спинами охранников раздаётся мощный взрыв. Едва успеваем броситься на камни ничком. Пара осколков от брони со свистом пролетает мимо уха и врезается в ствол дерева за спиной. Это кто-же их так? Неужели подоспело подкрепление с базы?

Ещё один разрыв ложится в нескольких метрах от нас. Вжимаюсь лицевым щитком шлема в гальку и мечтаю срочно превратиться в песчаную змею, чтобы закопаться по самые уши. Но взрывов больше нет. Поднимаю голову — крики, вопли, строй врагов сломан. Все несутся — кто куда. И среди всего этого хаоса мелькает чья-то тёмная фигура. Больше ни хрена разглядеть не могу. Да, вот когда начинаешь оценивать преимущества инфракрасного излучения, приказавшего долго жить вместе со сдохшим лоцманом. Озадаченно смотрю на Сыча, он — на меня, потом, не сговариваясь, срываемся с места и бросаемся врукопашную…

Бледное лицо Малкиса отсвечивало синюшным оттенком, лоб блестел от капелек холодного пота. Он чувствовал большое желание сбегать в туалет, но боялся оторваться от панели управления. Проблема заключалась не только в том, что бортовой компьютер вдруг выкинул фортель и отказался выводить курсанта из программы. Малкис включил для Оноби нейросимулятор пятнадцатого поколения. Ради эксперимента. Делать этого оператор права не имел, но надеялся, что ничего страшного не случится, да и не узнает начальство, а теперь вот… теперь из-за необдуманного приказа трусливо сбежавшего капитана все прахом пошло, что-то в системе разладилось. И если с этим Юдгаром что-нибудь случится, то с него три шкуры сдерут, и не поможет орденоносный дядюшка… И что теперь делать, он ума не мог приложить. Просить помощи у специалистов форпоста по программному обеспечению не решался. Может, все-таки как-нибудь обойдётся?

Он облизнул пересохшие губы. А если не обойдётся?

Не обошлось. На лоцман пришёл сигнал от начальника службы безопасности Каттнера:

— Малкис, что у тебя там? Бортовой ИскИн заявляет, что он перегружен из-за контакта с живым мозгом. Что за чертовщина? Что за программу ты запустил?

Несколько секунд Малкис сидел, тяжело отдуваясь и пытаясь придумать подходящее объяснение, в котором он не фигурировал бы главным виновником, но ничего путного в голову не приходило. Пауза затягивалась, поэтому пришлось сказать, как есть.

— У меня курсант в нейросимуляторе…

— Ну так отключи его! — оборвал его Каттнер, не дослушав. — С причальных шахт поступает сигнал, что ИскИн задерживает работу технического обслуживания крейсеров. На ремонтных доках тоже мелкие неполадки. В конце концов, такого быть не может, чтобы мощный ИскИн был не в состоянии справиться с единственной учебной программой.

— Я уже пытался её отключить. — Малкис едва не плакал. — ИскИн утверждает, что программа не может быть отключена!

— Что это за программа, черт бы тебя побрал?

— Новый нейросимулятор, его прислали два дня назад.

— Наши программисты с ней ознакомлены? Они дали по ней заключение?

— Нет, я не успел…

— Так какого же черта ты тогда её включил?

— Но я же не знал…

— Малкис, у тебя будут неприятности, очень крупные неприятности. Лейтенант, моли бога, чтобы все поскорее закончилось. Если в этот самый момент «волки» решат устроить вылазку, а мы из-за твоих фокусов не сможем выпустить из стартовых шахт ни одного звена, то отправишься под трибунал. Это самое малое, что я могу тебе обещать.

— Но я ничего не могу сделать, я уже все перепробовал!

— Сделаем. Не дрейфь. — В разговор по лоцману вклинился Шойи, кардониец, видимо, проблема разрослась как раз до уровня главного программиста форпоста, раз ему пришлось вмешаться.

Оператор сразу почувствовал облегчение. Ну, если сам Шойи взялся за дело, то лично он, Малкис, уже больше ни за что не отвечает. И слава богу.

Она выскочила на меня прямо из-за кустов, и я едва не выпустил в неё остаток обоймы, но Вампир с её феноменальной реакцией успела перехватить мою руку с иглометом. В бледном отсвете луны на нагрудных пластинах доспехов влажно блеснули пятна крови — чужой, естественно, кровь была даже на опущенном забрале шлема. Прошлась по противнику как мясорубка.

Интересно, у нас с Сычом нанокомпы отказали, а как с этим делом у неё?

— Молодец, Вампир! — Я хлопаю её по плечу, звук получается убийственный, точно молотком по стальному листу.

Вампир смотрит на меня сверху вниз, я не вижу её глаз, но взгляд чувствую, неживой он какой-то, как у киборга. Я, конечно, не ментат, но близок к этому.

— Планы не изменились? — говорит, точно камешки бросает — чётко, размеренно и монотонно. — Отступаем или пробуем проникнуть в лабораторию?

Я зло скалюсь в ответ:

— Слишком большие потери, чтобы отступать. Предлагаю подняться по стене, захватить одну из башен и оттуда по лифту или лифтовой шахте спуститься до нижних этажей лаборатории.

— Дело. Другого пути я тоже не вижу.

— Приготовься! — Шойи переслал сообщение, и Малкису стало не по себе. — Сейчас я его буду убивать. Как только программа сработает, быстро отключай симулятор, иначе у него мозги и в самом деле сгорят.

Малкис подогнал к себе виртуальную клавиатуру, занёс палец над клавишами, напрягаясь в ожидании. Секунда, две, три… пять… на экране три фигуры, ловко лавируя среди зарослей, пробираются к монолитной стене башни, что виднеется чуть впереди. До неё уже остаётся не больше пяти метров, когда Оноби делает резкий скачок вправо, почему-то уходя с тропы. И тут же вздымается столб пламени — вспышка, безмолвная и ослепительно страшная, как огненный смерч.

— Давай!

Малкис одним движением пальца обесточил симуля-тор, сорвался с кресла и понёсся к кабинке. Распахнув дверь и ворвавшись внутрь, он сдёрнул нейрошлем с курсанта. Датчики отвалились сами, худощавый узкоплечий парень, бледный, с посиневшими губами, лежал в ложе, его грудь едва поднималась в неровном дыхании, волосы на голове слиплись от пота.

Ну слава богу! Жив!

Малкис шлёпнул парня по щекам — никакой реакции.

— Эй, Юдгар… Юдгар Оноби… черт! Да очнись же!

Ночная темнота вокруг громоздится неясными силуэтами кустов и деревьев, и все это мелькает с бешеной скоростью, когда мы втроём сломя голову несёмся к одной из башен. Я знаю, что меня сейчас убьют, — чувствую это остро и отчётливо. Проклятье! Я не хочу подыхать, прекрасно знаю цену собственной интуиции. Охотятся на меня, именно на меня, а не на Вампира или Сыча.

Я пытаюсь высмотреть опасность, но так и не могу понять, откуда она исходит.

До башни осталось-то всего несколько метров, когда впереди, всего в паре шагов, рванул взрыв. Я успеваю лишь заметить ослепительно яркую вспышку, грохота не последовало, только удар, и этот удар обрушивается на меня с такой силой, что чернота, накатившая на сознание, показалась благодатным спасением от боли. Но сквозь эту темноту кто-то принимается меня трясти и шлёпать по щекам. Сквозь муть перед глазами с трудом различаю какого-то урода, похожего на пугало. Враг? Тело действует автоматически, руки взлетают к горлу противника. Стискивают его железной хваткой. Но тут налетают другие, отрывают от несостоявшейся жертвы, с силой выкручивают руки, едва не ломая, и оттаскивают прочь.

И только пару минут спустя я вдруг начинаю соображать, что зовут меня Юдгар Оноби и что человек, которого я чуть не придушил, — лейтенант Малкис. Вот тогда-то мне становится по-настоящему хреново.