Эта изба выглядела век примерно на девятнадцатый. Печка была с трубой и обложена изразцами, украшенными абстрактным узором. В углу кухни висел обычный деревенский умывальник с деревянным соском, две комнаты были обставлены совершенно нормальной мебелью, на полу лежал совершенно нормальный ковер, явно недорогой и сильно вытертый, но все-таки ковер.

Аркадий достал из совершенно нормального серванта (только без стекол) прозрачную бутыль литра на два и три стакана.

— Тишка! — крикнул он куда-то в пространство. — Притащи из погреба огурчиков да сала… хотя…

— Я ем сало, — сообщил Усман. — Запрет пророка на свинину носит не этический, а гигиенический характер. В жарком климате сало быстро портится, а здесь его употребление ничем не грозит.

— Значит, вы не относитесь к ортодоксальным мусульманам? — спросил Аркадий.

— Нет, — ответил Усман, — я ваххабит.

— Как интересно! — воскликнул Аркадий. — Вы относитесь к суннитской ветви или шиитской?

— Ни то ни другое.

— Неужели исмаилит?

— Нет, — Усман усмехнулся, — гашиш я не курю. Учение аль-Ваххаба… послушайте, неужели вам и впрямь все это интересно?

Аркадий засмеялся.

— Честно говоря, нет. Гораздо больше меня интересуют другие вопросы. Например, ваша кулеврина. Она почти не дает отдачи, как такое может быть?

— Я не инженер, — пожал плечами Усман.

— Жаль. А идея напихать порох внутрь ядра очень даже хороша. Только как получается, что ядро не взрывается в стволе?

— Я не знаю, я же не инженер.

— Очень жаль. Тогда я не буду спрашивать вас, зачем на вашей пищали закреплен такой странный рожок в нижней части. Хотя… позвольте, я сделаю предположение… нет, тогда должен быть еще один рожок с порохом. Ладно, давайте не будем ждать Тишку и выпьем за знакомство… простите, Усман, вам, наверное…

— Наливайте, — махнул рукой Усман. — Пророк дозволяет употребление запретного в лечебных целях. Я довольно сильно замерз.

— Значит, вы скорее суннит, чем шиит.

— Да, — согласился Усман, — я скорее суннит, чем шиит.

Мы выпили, после чего Усман решительно отставил стакан в сторону.

— Дальнейшее — грех, — заявил он.

Тощий мальчонка лет четырнадцати притащил кадку с солеными огурцами и нехилый шмоток сала, и мы закусили. Через соседнюю комнату прошмыгнула какая-то женщина, на кухне загремели кастрюли и вскоре оттуда потянуло запахом чего-то съестного и довольно вкусного. Я ощутил, как водка (неплохая водка, кстати!) начала помаленьку разогревать внутренности. Оказывается, я здорово продрог.

— Хорошо вы здесь устроились, — проговорил Усман, задумчиво осматривая интерьер. — И не скажешь, что все это в лесу.

— Вся Россия в лесу, — ответил Аркадий, — и почему мой дом должен быть беднее, чем подворье какого-нибудь князя в Москве? Я ведь тоже в некотором роде князь.

— Лесной, — хихикнул я. Водка начинает действовать.

— Да, лесной князь, — согласился Аркадий, — так меня и называют мои разбойники. Впрочем, какие это разбойники… Мы ведь почти не грабим, только изредка, когда какой-нибудь отморозок пытается провезти товар без пошлины и без должной охраны. Я беру недорого, дешевле заплатить мне за спокойствие, чем монаху за сопровождение.

— А дорожная стража? — поинтересовался я.

— А что дорожная стража? Они в доле, я им плачу пятую часть и все довольны. На одно жалованье не больно-то и проживешь.

— Рэкет, — констатировал я и хихикнул.

— Чего? — не понял Аркадий.

— Так называется ваш бизнес в нашем мире, — пояснил Усман.

— Бизнес?

— Ну, род занятий.

— А, понятно. Кстати, вы не расскажете про свой мир?

— Давай, Сергей, — сказал Усман, — у тебя лучше получится.

И я начал рассказывать.