Глава 14
Отэмн
Принц слово сдержал. Из двух поединков, которые мы провели до следующей среды, один закончился его победой, а во втором мы оба оказались поверженными. Интерес зрителей не угасал, заманчивость опасности сменилась искренним любопытством. Для моих же друзей это стало возможностью поговорить с принцем за пределами класса.
В выходные после нашего первого поединка Нейтан не вышел на работу. Он даже не позвонил, и весь гнев начальства обрушился на меня.
К среде все понемногу уладилось. Изначальная шумиха, которая преследовала принца как тень, начала наконец утихать, хотя обсуждение моего титула все не прекращалось. Насмешки Валери стали менее жестокими, хотя она прилагала особые усилия, чтобы высмеять мое богатство. Но справиться с этим было мне под силу.
А вот с тем, что случилось в среду ночью, справиться я не могла.
Тик-так…
Я была в лесу, но звуки, которые повторялись снова и снова, издавали не деревья. Часы тикали не переставая, и таким же нескончаемым было бормотание, которое издавал мужчина. Я не слышала, кричала ли женщина, язвил ли мужчина.
Но я видела ее темные спутанные волосы, разведенные ноги, одна из которых опиралась на носок серебряной туфли, а другая была в запачканном грязью чулке. Чтобы не упасть, она опиралась на его тело.
Каждый раз, когда она преследовала меня во сне, я все больше убеждалась, что это Виолетта Ли.
Я злилась, но чувствовала и ее гнев. Я сделала два шага вперед, и тут ноги мои подкосились и я рухнула на землю, ощущая, как что-то теплое и липкое течет по внутренней поверхности бедра. А потом все потемнело…
Я видела очертания развевающегося плаща на фоне красновато-желтых пятен солнца, которое просвечивало через мои опущенные веки. Он, казалось, удалялся, становясь все меньше, пока не исчез совсем. Когда его не стало, тиканье часов послышалось громче. Оно сопровождалось шумом текущей в емкость воды. Звук усиливался, а свет становился все ярче. И так до тех пор, пока это не стало невыносимым… Тогда я проснулась и села на кровати.
В тот день в школу я не пошла. Через пять минут после пробуждения у меня началась мигрень, и аура моя была такой плохой, что я споткнулась на последних ступеньках, спускаясь за таблетками. Я проспала до обеда.
Даже после холодного душа мне казалось, что яркий свет из моего сна обжигает кожу, поэтому я надела только короткие шорты и майку. День шел медленно, но я не делала домашнюю работу, как собиралась. Я ничего не могла делать, кроме как свернуться калачиком на кровати и анализировать этот сон и все предыдущие. Все они были слишком реальными.
Около четырех часов до меня донесся звук подъезжающей машины, а затем я услышала, как открылась и закрылась дверь калитки. У меня душа ушла в пятки. Родители говорили, что могут приехать домой раньше обычного, а я должна была только вернуться из школы. Я нырнула в шкаф, вытащила и скомкала свежую рубашку, и тут раздался звонок в дверь, которая была закрыта на цепочку. Значит, мне придется спуститься и открыть им. Я швырнула рубашку на гору грязного белья у двери их спальни и набросила потертый и уже совсем короткий шелковый халат, чтобы сделать вид, что только переоделась. Я носила его с двенадцати лет, и пояс уже давно потерялся, так что я не стала запахивать его. Когда я уже спускалась по ступенькам, в дверь снова позвонили.
— Иду, — раздраженно сказала я скорее себе, чем им. За последние несколько дней мне стало слишком просто забывать о родителях.
Я повернула ключ, сняла цепочку и открыла дверь, надеясь, что долго они меня задерживать не станут. И замерла на месте.
Шокированный принц отступил на шаг назад. За время, которое понадобилось мне на то, чтобы осознать происходящее, он все успел разглядеть, хотя, дико краснея, явно пытался отвести взгляд в сторону. Я почувствовала, как мои щеки залились краской, и схватилась за дверь с такой силой, что костяшки пальцев побелели.
— Что ты здесь делаешь? — наконец спросила я, понимая, что нужно бы запахнуться. Но от того, что я соединила полы халата, ничего не изменилось — он едва прикрывал мои крохотные шорты, но был слишком маленьким, чтобы сойтись на груди, и я вдруг отчетливо осознала, что на мне нет бюстгальтера.
— Я принес домашнее задание. Его, разумеется, задал Силайа.
Он крепко держал бумаги, хотя я протянула руку, чтобы взять их. Я опустила руку, понимая, что мой халат снова распахнулся.
— Можно мне войти? — спросил он, заглядывая мне через плечо.
— Нет.
Он пожал плечами.
— Хорошо, тогда я останусь здесь.
Я подняла глаза к небу, будто просила дать мне сил.
— Хорошо, — выдохнула я, открывая дверь шире. — Я только пойду… — Я указала на себя и, убегая, махнула рукой в сторону второго этажа.
— Я не против того, что на тебе надето! — крикнул он мне вслед.
Я собрала все свои силы, чтобы не грохнуть дверью. Мои глаза широко открылись от стыда. Простояв, опершись на дверь, несколько секунд и заставляя себя глубоко дышать, я начала всерьез задумываться о том, чтобы вообще не спускаться вниз.
Принц Атенеа стоял в кухне в моем крошечном доме, а я только что встретила его чуть ли не в нижнем белье.
В зеркале я видела, что мои щеки настолько красные, словно обгорели, а от переизбытка стресса кожа, казалось, вот-вот лопнет. Идею воспользоваться тональным кремом я быстро отмела. Мне не хотелось, чтобы принц думал, будто я стараюсь специально для него, как другие девочки в школе. Я вообще не хотела, чтобы он о чем-то думал. Мне просто нужно было, чтобы он ушел из моего дома.
Я надела джинсы, бюстгальтер и тонкий свитер. Мои волосы были в своем естественном состоянии: лежали плотными волнами и завивались кудрями. Но выпрямлять их при помощи магии было слишком очевидным усилием.
Я могу просто вылезти в окно и спуститься по дереву.
Это не сложно, а кухня выходит на противоположную сторону дома, он меня не увидит.
Или я могу улететь.
Став коленями на подоконник, я перебирала разные варианты. Мне было видно припаркованный «мерседес», который стоял слева от того места, где заканчивался наш сад, — даже в относительно состоятельном районе он выглядел неуместным.
Я знала, что на самом деле не могу просто сбежать. Мне все равно придется видеться с ним в школе, а логично объяснить такое исчезновение у меня не получится. Поэтому, сделав еще несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, я спустилась по ступенькам в прихожую. Когда я вошла в кухню, он сидел на высоком табурете возле стоящего по центру стола, скользя глазами по комнате.
— Немного тесновато, ты не находишь? — прокомментировал он.
— Да? Я не замечала, — с издевкой ответила я, протискиваясь между его стулом и стеной, чтобы добраться до холодильника.
— Просто он не похож на твой настоящий дом, особняк Мандерли.
Достав пакет апельсинового сока из холодильника, я налила его в стакан и протянула принцу, но тут же отдернула руку.
— Я предлагаю тебе сок только потому, что ты принц, и, если бы я этого не сделала, моя бабушка перевернулась бы в гробу. Я все еще недолюбливаю тебя за то, что ты не говоришь мне правду о ее смерти.
Он приподнял бровь и протянул руку за стаканом.
— Ага, но, повторяя снова и снова, что я тебе не нравлюсь, не пытаешься ли ты убедить в этом себя? — Он пожал плечами. — Я тебя заставлять не стану.
Наша пикировка подошла к концу, и продолжать ее у меня не было никакого желания. Я надеялась, что молчание ускорит его уход, хотя тот факт, что он взял стакан, говорил об обратном.
— Как ты себя чувствуешь?
Я вскинула голову, чтобы посмотреть ему в лицо.
— Что?
Уголки его губ поползли вверх.
— Я спросил, как ты себя чувствуешь. Тебя не было в школе, поэтому я могу предположить, что ты заболела.
Я почувствовала, как розовеют кончики ушей, и поправила волосы, чтобы их прикрыть. Взяв пакет с соком и убирая его в холодильник, я попыталась самым нейтральным голосом произнести:
— А-а, у меня просто была ужасная мигрень, но все уже прошло.
— Мигрень? И что ее спровоцировало?
Его голос стал напряженным, и, несмотря на то что стояла за дверцей холодильника, я точно знала, что он больше не улыбается. Я переставила несколько тарелок на полках.
— Я мало спала прошлой ночью.
— Почему?
Мои глаза расширились от раздражения.
— Не твое дело! — резко ответила я.
Он напросился ко мне в гости, сидел дольше, чем позволяли приличия, а теперь еще заваливал меня вопросами.
— Мы можем поступить по-дружески, а можем и иначе, прибегнув к аргументу «я же твой принц». Так почему ты мало спала?
Я хлопнула дверцей холодильника сильнее, чем следовало.
— Кошмар приснился.
— Что именно тебе снилось?
Это было уже слишком, и я не стала отвечать. Вместо этого я сполоснула чашку и убрала ее в посудомоечную машину.
— Тебе снилась бабушка?
— Нет.
— Рассказывай, Отэмн.
Я прикусила кончик языка.
— Я видела, как на женщину напали.
Я услышала, как он тихо выругался на сейджеанском. Во сне я разделила с ней гнев, сейчас это был стыд. Я заставила себя повернуться к нему лицом.
— Тебе такое раньше уже снилось?
— Пару раз. — Я сморгнула слезы.
Между нами промелькнуло что-то несказанное, и мне не нужно было читать его мысли, чтобы узнать, о чем он думает, — о том же, о чем и я. Мысль была далеко не из приятных, и я побыстрее отмахнулась от нее.
Думаю, он заметил, как слезы заволокли мне глаза, потому что отвел взгляд.
— Прости, мне не следовало…
— Ничего страшного. Не переживай.
Повисла неловкая пауза, и он принялся блуждать глазами по кухне. Пару раз он посмотрел на меня. После второго раза я отвела глаза и вернулась к раковине, откуда убрала вымытые стаканы.
Как бы мне хотелось, чтобы он ушел! Почему он не уходит?
Когда я повернулась, он тянулся через стол к нашему номеру «Таймс». На первой полосе было фото девушки в красно-черном блейзере на неровном сером фоне, она сидела подчеркнуто прямо, одно плечо слегка приподнято — школьная фотография. Она улыбалась нам из-под заголовка.
ВАРНЫ ПОДТВЕРЖДАЮТ
ИНФОРМАЦИЮ О ЗАЛОЖНИКЕ,
НО ВСЕ ЕЩЕ ОТРИЦАЮТ
СВОЮ ПРИЧАСТНОСТЬ К РЕЗНЕ
Выше располагалась фотография Трафальгарской площади второго измерения через шесть недель после тех событий. Розовые вкрапления на тротуаре были первым, что я заметила, когда увидела газету у нашей двери предыдущим утром.
Я была рада сменить тему на ту, что не касалась непосредственно меня, но вампиры и их резня были не намного лучше. Этот сон я бы очень хотела забыть.
— Мне кажется, их Совету бессмысленно делать столь позднее официальное заявление. Журналисты обсуждают исчезновение Виолетты Ли уже несколько недель.
Принц нахмурился, пробегая глазами первые несколько строчек статьи.
— Варны так долго тянули с заявлением, потому что британское правительство их измерения вплотную сотрудничает с британским и канадским правительствами нашего. Они боялись, что излишняя шумиха в прессе заставит наши человеческие правительства помогать в переговорах.
— А я думала, что наши правительства придерживаются политики невмешательства относительно второго измерения. Потому что люди там не знают о существовании темных существ?
— Да, но все может измениться. Такая секретность вполне устраивает Варнов, их дворянство и советников. Они не хотят рисковать всем ради этой девушки.
— Почему тогда они просто не… убьют ее?
Принц резко поднял голову и с минуту рассматривал меня. Мое сердце заколотилось. В конце концов он, похоже, успокоился и продолжил:
— Терра. Убийства заложника достаточно, чтобы призвать их к ответу перед международным трибуналом. Но все еще хуже.
— Хуже?
Его голос стал чуть глуше и напряженнее.
— Ты знаешь, кто ее отец?
Я напрягла память, пытаясь вспомнить статью, которую читала вчера. Деталей там особенных не было, как и в вечернем выпуске новостей, — по сути, они всего лишь повторяли, что она жива и здорова. Тот факт, что пресса оказалась под серьезным давлением, не вызывал никаких сомнений. Но я смутно помнила упоминание о ее семье.
— Политик?
— Госсекретарь министерства обороны британского правительства во втором измерении, кроме того, он член Совета измерений, а поэтому один из немногих, кто знает о существовании темных существ в измерении, где их присутствие скрывается. Он очень правых взглядов. Будь его воля, политика в отношении вампиров была бы агрессивной, а не защитной. Сдерживает его только премьер-министр. Мы тоже за ним следим, потому что он в союзе с истребителями из клана Пьера и, вероятно, еще и с Экстермино… А поскольку и те и другие атакуют все чаще, нам следует быть осторожными с такими, как он.
Я начала отвечать, но принц меня перебил:
— Да, кстати, последнего я тебе не говорил.
Я поняла, что он имеет в виду, и кивнула.
— Но какое отношение все это имеет к его дочери?
— Если с ней что-то случится, у него будет повод перейти в наступление.
— Почему бы тогда просто не отпустить ее?
— И рискнуть тем, что она и ее семья раскроют тайну существования вампиров?
— Но что же тогда им остается делать?
— Ждать, пока она по собственной воле не станет вампиром.
Наш обмен репликами резко оборвался, когда я, шокированная, отступила. Слушая истории о поспешных действиях Варнов, мне никогда даже в голову не приходило, что ответом должно быть просто ожидание.
— Ты серьезно? — выдавила я наконец хриплым голосом.
Принц кивнул и встал, чтобы сполоснуть стакан и набрать в него воды.
— Ты становишься разговорчивой, когда речь заходит о политике, — внезапно сказал он. — Я это запомню.
В ответ я покраснела и, заикаясь, попыталась ответить, но он меня оборвал:
— Нет, я понимаю, почему тебе это интересно. Похищение Виолетты Ли может изменить саму структуру нашего общества, если дело закончится войной. Отношения между людьми и темными сущностями уже никогда не будут прежними. Нас всех должна интересовать эта тема.
Я лихорадочно закивала. Говорить с ним было даже приятно, но он всегда сводил разговор ко мне, а ковыряться в себе мне не нравилось. В зеркалах, которые он силой расставлял вокруг меня, отражалось то, что я закопала глубоко.
— Слушай… — начал принц, и в его голосе я услышала то же смущение, которое было в нем, когда я открыла дверь. — Мы тут подумали — моя тетя, дядя, двоюродный брат и я — возможно, на какие-нибудь выходные вы с родителями захотите приехать в Дартмут? Они очень хотят с тобой познакомиться… ну, то есть быть официально представленными, теперь, когда ты стала старше.
Так вот зачем он пришел ко мне домой! Домашнее задание было совершенно ни при чем.
— Не думаю, что это возможно, — ответила я с едва скрываемой неприязнью.
Я его впустила, дала ему шанс, а он навязывается!
Он посмотрел на меня так, будто мои шрамы вдруг позеленели.
— Что ты хочешь этим сказать?
— У моих родителей тяжелая работа. На выходных они предпочитают восстанавливать силы.
— Они могут восстанавливать их и у нас.
— Это невозможно, — отрезала я.
Я пошла к раковине, собираясь чем-то занять себя, но вместо этого осталась стоять, глядя в окно. В стекле отражались его глаза — такие яркие и голубые, будто специально доказывали чистоту его крови.
Голубая кровь. Королевская. Почему они имеют право знать, что случилось с моей бабушкой, а я нет? И как он вообще может смотреть мне в глаза или разговаривать с моими родителями, ведь он знает, что делает?
И почему, в то же время, я восхищалась ими?
— Значит, ты приедешь одна.
— Нет!
— Слушай, вы первая семья в Англии, самая титулованная. Приветствовать нас — ваша обязанность.
Он загнал меня в угол. Это был мой долг, которым я полностью пренебрегала с момента своего переезда сюда, но оскорбить своим невниманием членов королевской семьи было уже слишком, и мы оба знали это. И все же я попробую. Я повернулась к нему и сложила развернутую газету, спрятав лицо Виолетты Ли.
— По выходным я работаю.
— Пропустишь. Тебе работать не обязательно.
— Я не могу.
— Тебе нечего бояться. Мои тетя и дядя очень приятные люди.
— Я не боюсь.
— Тогда…
Его прервал звук открывшейся и закрывшейся входной двери. Обеспокоенный, принц посмотрел на меня. Я увидела выражение его лица и перевела взгляд на часы. Они все-таки приехали рано. Времени на то, чтобы предпринять хоть что-то, не было — родители показались в дверном проеме раньше, чем я успела кого-то из них предупредить.
Мама, открыв от удивления рот, зашла первой. Следом шел папа, который, сложив два и два, сделал почти незаметный шаг назад. Проницательный ум моей мамы не отставал.
Принц соскочил со стула и протянул руку.
— Сэр…
Выглядел он напуганным, и его манеры сразу стали подчеркнуто официальными. Но руки его папа не пожал и не поклонился. Принц медленно опустил руку, глядя на язвительное выражение лица моей мамы.
— Я только принес Отэмн домашнее задание, — сказал он, обернувшись к листам, что лежали на столе.
— Ты снова пропустила школу? — спросила мама, полностью игнорируя принца и глядя только на меня.
Выглядела я, вероятно, виноватой.
— Отэмн, это уже становится просто смешно!
Я не хотела знать, что она подумала бы, если бы узнала, сколько раз я на самом деле пропустила школу.
— Неужели тебе совсем безразлично собственное образование? Потому что на это очень похоже…
— Мари!
Шокированная, я посмотрела на папу. За все время, что я прожила с родителями, я ни разу не слышала, чтобы он перебил маму. Главной была она. Но она была человеком и понятия не имела, что делает. И пусть мой отец тоже родился человеком, воспитывали его как Сейдж. И это самое воспитание заставляло его, как и меня, краснеть от неловкости в редкие моменты проявления близости.
— Мне пора, — сказал принц, направляясь к двери кухни, как будто ему очень не терпелось уйти. На пороге он обернулся. — Подумай о приглашении, Отэмн. — Его глаза скользнули по моим родителям. — Сэр… Мадам…
Мама подождала, пока захлопнется дверь, прежде чем обрушиться на меня.
— Какое приглашение?
— Он пригласил нас приехать к ним на выходные.
На папином лице отразился ужас.
Мама же выражала свои эмоции словами:
— Этого не будет! Я не собираюсь терпеть их презрение. Хватит и того, что я застала одного из них в своей кухне.
Это суждение я посчитала чересчур резким. Принц вел себя абсолютно корректно.
— Я уже сказала, что вы не сможете.
Папа вздохнул с облегчением и пошел ставить чайник, на ходу открывая газету и просматривая первую полосу.
— Но я думаю, что тебе стоит поехать, Отэмн.
— Винни! — ахнула мама. — Как ты можешь такое говорить после того, как они относились к тебе?
— Дело было не только в Атенеа, Мари.
Папа пристально посмотрел на меня. Я чувствовала себя, словно под микроскопом, и опустила взгляд на плитки пола.
— Для нее это может быть прекрасной возможностью.
— Но ей нельзя прогуливать работу, не говоря уже об уроках, которые нужно нагонять!
Несколько минут папа молчал.
— Нет, это важнее, — наконец негромко заявил он, и мне стало любопытно, останавливает он этим маму или ход собственных мыслей.
— Винсент! Но как же…
— Прекрати. Просто прекрати.
Папа налил кипяток себе в чашку и скрылся в прихожей. Я несколько раз моргнула, пытаясь понять, что на него нашло. Я никогда не видела его таким, и он никогда не был на моей стороне против мамы.
Когда я выходила из кухни, мама на меня даже не посмотрела. Поднимаясь по лестнице и заходя в свою спальню, я все думала, что он вообще в ней нашел. Этот вопрос с возрастом занимал меня все больше и больше, так как я видела, что родители других детей были не похожи на моих.
Твой папа слаб. У него всегда были расшатанные нервы.
Но ведь у него такая нервная работа.
Подогнув одну ногу под себя, я устроилась на подоконнике. Я услышала шелест гравия и, посмотрев вниз, увидела, как папа ходит по дорожке с чем-то похожим на сэндвич с ветчиной. Он открыл кузов машины и достал несколько коробок с документами, которые взял подмышку, и, задумчивый, вернулся к дому. Я улыбнулась.
С его нервами не все так плохо, когда он среди людей. И когда у него человеческая работа.
Но при чем здесь моя мама?
Она властная. Она была рада взять на себя ответственность, чтобы ему не нужно было принимать решений. Поэтому он и женился на ней.
Каких решений, бабушка?
Тех решений, которые значат, что они больше не часть нашего общества и не появляются при дворе.
Я знала, что в конце концов придется спуститься вниз за домашней работой, которую принес принц, но торопиться совсем не хотелось. Я никак не могла принять предложение принца на этой неделе и пропустить работу, предупредив начальницу перед самыми выходными, — она и так перестала ставить меня на вечерние смены, когда в кафе что-то отмечалось, из-за того, что я пропустила четверг, — поэтому домашнее задание я могу сделать в воскресенье. Вместо этого я села за ноутбук и принялась отвечать на длиннющее письмо, которое мне прислала Джо.
— Бабушка, а ты маму любишь?
Старшая женщина наклонилась и выпустила пряди из-за ушей девочки, гладя ее щеку со шрамами.
— Конечно люблю, дитя. Без нее не было бы тебя.
