Обстановка в тронном зале короля Федруго напоминала напряженную драму. Небо освещалось частыми всполохами, и в высоких остроконечных окнах сверкали серо-голубые молнии.

Зал был большой и высокий. Круглые стены и колонны из серого гранита, украшенные резным мрамором, поддерживали высокий потолок. Этот дворец был архитектурным шедевром королевства Федруго.

Ярко светили толстые, величиной с руку воина свечи в золотых подсвечниках. Свет факелов и ламп отражался в зеркальных щитах и блестящих шлемах стражников, стоявших вдоль стен зала.

Охраны присутствовало значительно больше, чем в обычных случаях. Это настораживало вельмож и офицеров, вызванных королевскими герольдами. Им было приказано тихо и быстро прибыть во дворец, чтобы присутствовать при чтении королевского указа.

Была и еще одна причина для беспокойства — одежда стражи. Хотя некоторые носили мундиры Легиона Трона — личной гвардии короля, — на большинстве были одеты мундиры цвета Виллагро — князя Кордавы.

В центре зала на огромном постаменте из блестящего зеленого малахита стоял трон розового мрамора. На нем сидел Федруго III.

Собравшаяся знать в последнее время редко видела своего короля. Они с удивлением смотрели на него, настолько он постарел. Его кожа казалась пергаментом, а руки дрожали. Щеки впали так, что выступали скулы. Свет ламп бросал глубокие тени на его лицо, и глаза утонули в темных впадинах глазниц под седыми бровями. Свет вместе с худобой делали его похожим на призрака.

На его голове, казавшейся слишком тяжелой для тонкой морщинистой шеи, покоилась древняя корона короля-героя Рамиро, основателя династии. Это был простой элипсоид из золота, окруженный золотым ободом; корона напоминала башню замка, окруженную стеной.

В слабых восковых руках король держал большой пергамент, обвешанный множеством печатей. Дрожащим голосом он читал этот пергамент. Длинное предисловие, с бесконечным перечислением титулов, церемониальный язык еще больше насторожили собравшихся. Все чувствовали приближение важных событий.

На полу перед пьедесталом, напротив трона, стояли два человека, один из них был князь Кордавы. В отсутствии принца Товарро, младшего брата короля, Виллагро был самым влиятельным пэром королевства. Выражение его лица могло бы быть описано как нервное ожидание.

Рядом с Виллагро стояла другая фигура, неизвестная для большинства присутствующих. Бритой головой, ястребиными чертами, темной кожей и могучим телом он напоминал стигийца.

На его бритой голове покоился странный головной убор — корона, сделанная в виде золотой змеи, свернувшейся вокруг головы, и украшенная тысячами прозрачных сверкающих алмазов. Некоторые вельможи начали удивленно перешептываться, когда пришелец, откинув капюшон, сверкнул камнями короны. Если, шептали они, камни настоящие алмазы, то стоимость короны неисчислима. Когда неизвестный шевелился, камни отражали свет, сверкали тысячами лучей всех цветов радуги.

Темнолицый человек производил впечатление глубоко погруженного в себя. Он настолько был поглощен, что казалось, не видел ничего вокруг.

Среди свиты Виллагро можно было заметить мрачное лицо Зароно и закутанную фигуру стигийского священника Менкара.

Федруго заметно устал, читая, но уже приближался к концу документа. И здесь все замерли в удивлении, услышав невероятное:

— … Итак, исходя из выше сказанного, Мы, Федруго Зингаранский, оставляем престол нашей дочери и наследнице, Королевской принцессе Чабеле, заочно выдаем ее замуж за ее избранника и вашего будущего короля, высокородного князя Тот-Амона Стигийского! Да здравствует королева и король! Да здравствует Чабела и Тот-Амон, король и королева древнего и нерушимого королевства Зингара!

Все в зале от изумления онемели. Но самый большой шок испытал князь Виллагро. Он выпучил глаза на короля Федруго, его желтое лицо побледнело, как саван. Его тонкие губы раздвинулись в немом ругательстве, обнажив желтеющие зубы.

Виллагро обернулся, чтобы что-то сказать высокой, тихой фигуре рядом с ним. Бесстрастный стигиец спокойно улыбнулся ему и, отстранив протянутую руку, начал подниматься на вершину пьедестала, чтобы услышать поздравительные рукоплескания. Но поздравлений не было.

Над возрастающим шумом изумления и недоверчивости послышался величественный голос короля Федруго:

— На колени, сын мой!

Высокий стигиец подошел к трону и опустился на колени. Он поднял руки, снял Корону Кобры и бережно положил ее на зеленый камень рядом с собой.

Федруго вышел вперед, снял с головы древнюю корону короля-героя Рамиро, повернул ее и дрожащими руками возложил на бритую голову Тот-Амона.

Осознав предательство союзника, Виллагро скривился, как от боли, и сжал рукой висевший на поясе кинжал. Возможно, он собирался, забыв об осторожности, вонзить его в спину коленопреклоненного волшебника. Но тут его глаза остановились на лежавшей рядом с Тот-Амоном Короне Кобры, и он опустил кинжал. Он кое-что знал о ее силе из отчета Зароно. «Из того, что рассказал Менкара и что мне удалось узнать за путешествие от Тот-Амона, она действует так: во много раз увеличивает способность человеческой мысли воздействовать на другого человека. Так Менкара, лучший из средних магов, может контролировать мысли одного человека — в нашем случае короля. Тот-Амон, волшебник много большего ранга, может одновременно контролировать несколько человек. Но обладающий Короной Кобры, если умеет с ней обращаться, может с помощью Короны управлять мыслями сотен и даже тысяч людей. Он, например, может безрассудно бросать в бой отряды солдат. Он может командовать львом, ядовитой змеей, направляя этих страшных зверей на врагов.

Никто не устоит против обладателя Короны. Его нельзя убить или отравить, поскольку Корона передает ему мысли убийцы и никто не сможет подойти к нему ближе, чем на выстрел катапульты, без того, чтобы не попасть под его власть. Смертные, как я и вы, ваша светлость, не могут даже наказаниями добиться повиновения — мои матросы позволили принцессе сбежать с корабля. Но Тот-Амон не боится неповиновения. Когда он даст мысленную команду, она будет точно выполнена, даже если это будет стоить человеку жизни».

И теперь, чтобы узаконить вступление Тот-Амона на трон, Федруго собственными руками возлагал древнюю корону Зингара на бритую голову стигийца. Но для этого Тот-Амону необходимо было снять Корону Кобры.

Двигаясь со скоростью, необычной для своего возраста, князь сбросил бархатный плащ и помчался на верх пьедестала. Поскольку волшебник снял Корону, он не мог знать о намерениях своего бывшего союзника, до тех пор, пока Виллагро не схватит Корону и не наденет на свою голову.

Когда Виллагро побежал наверх, он услышал слабый предупреждающий вскрик, в котором он узнал голос Менкара. Надев Корону, он обернулся и увидел быстро бегущего наверх Менкара с обнаженным кинжалом в костлявой руке.

Как только Корона Кобры оказалась на его голове, Виллагро почувствовал целый поток ощущений, льющихся в его мозг. Казалось, что все невысказанные мысли людей в комнате обрушились в шумном смятении на его сознание. Не будучи волшебником, Виллагро не мог понять эти случайные мысли.

Как только Менкара приблизился к нему, князь в отчаянии сфокусировал свои мысли на Менкара, вытянув к нему руку, так как, по его мнению, это был магический жест. Изо всех сил он сконцентрировал на мысленной картине Менкара, падающего вниз, как от сильного удара.

И Менкара действительно скатился по ступенькам вниз, как после сильного удара. Он лежал на спине. Его кинжал со звоном отскочил в сторону.

Львиный рев заставил Виллагро снова обернуться. Он исходил от Тот-Амона, который встал на ноги.

— Собака! Ты подохнешь за это! — вскричал стигиец на зингаранском языке с сильным акцентом.

— Подыхай сам! — ответил Виллагро, протянув руку в его направлении.

Могучего волшебника было нелегко одолеть, даже с помощью Короны Кобры, тем более что ее нынешний обладатель совершенно не умел ею пользоваться. В напряженно звенящей тишине два человека стояли лицом к лицу в смертельном поединке желаний. Сила Виллагро в Короне грубо равнялась силе Тот-Амона, одного из величайших волшебников своего времени. Они стояли молча, в нечеловеческом напряжении.

Внизу, онемев от удивления, стояли вельможи и придворные. Среди них было много храбрых людей, которые знали, на чьей стороне они находились раньше — но в этот момент кто мог сказать, за кого он? Новый король, опасный иноземец-волшебник, алчный, коварный князь… кто мог сказать, за кем правда?

Виллагро услышал, как внизу Менкара бормочет заклинания, и почти сразу почувствовал, как его мысленная сила слабеет.

Неожиданный каскад звуков обрушился в комнату и приковал все взгляды к входной двери. Толпа вооруженных моряков неожиданно прорвалась на балкон. Во главе отряда стоял бронзовый гигант с нечесаной гривой черных как вороново крыло волос и горящими вулканическими глазами под густыми черными бровями, с огромным тесаком в могучей руке.

— Конан! — в изумлении вскричал Зароно. — Именем всех богов и дьяволов, Конан!

Увидев столь неожиданно появившегося яростного варвара, Зароно побледнел. Затем его худое, волчье лицо помрачнело и гневно вспыхнули глаза. Он выхватил из ножен меч.

Вмешательство смутило и Тот-Амона, повернувшего к лестнице увенчанную золотой короной голову. Если бы у него была Корона Кобры, он заранее бы узнал о приближении Конана и его людей.

Взглянув на пришедших, Виллагро вновь сосредоточил внимание на Тот-Амоне. Он знал, что стигиец пока наиболее опасный враг. Если бы ему удалось, неумело используя Корону, одолеть Тот-Амона, Конана он легко бы победил тем же способом. Но если бы он обратил все свое внимание на Конана, то Тот-Амон легко бы раздавил его, как насекомое.

Конан встал на верхней ступеньке и поднял руки.

— Хо, лорды Зингара! — рявкнул он. — Мерзкий предатель и черный колдун захватили вашего короля в свои лапы! — Загорелая рука указала на стигийца. — Он не принц Стигии, а мерзейшее порождение ада! Колдун из глубин Стигии пришел похитить древний трон Зингара. На земле еще не было человека страшнее Тот-Амона! Мысли вашего короля были украдены каким-то колдовским способом. Так что он не понимает, что говорит, он как попугай повторяет мысли, нашептанные ему этим узурпатором.

Ассамблея волновалась: кто-то поверил словам Конана, а кто-то нет. Один из знатных вельмож крикнул:

— Что это за чушь? Грязный пират с безумными глазами врывается во дворец во время священной церемонии, размахивая мечом и выкрикивая ерунду! Стража! Арестовать этого негодяя!

Волнение усилилось, и Конан крикнул:

— Посмотрите на короля и удостоверьтесь в правильности моих слов.

Рядом с троном бледный и дрожащий Федруго в волнении пощипывал бороду.

— Что… Что здесь происходит, господа? — бормотал он. Его безумный взгляд скользил по лицам придворных. Тут он заметил в руке документ. — Что… Что это такое? Неужели я прочел это? Но это не имеет значения…

Было очевидно, что король Федруго не узнает документа, который только что прочитал. Тот-Амон, выбитый из колеи вмешательством Виллагро и Конана, упустил контроль над мыслями Федруго.

Когда Тот-Амон повернулся к Конану, Виллагро направил усиленное в сотни раз желание в могучий мозг стигийца. Тот-Амон покачнулся, как от удара, чуть не упав, и оперся руками о трон. Зингаранская корона, которая была слишком мала для него, упала и громко звякнула о камень пьедестала.

Он снова собрался, сверкнув белками глаз, и послал Виллагро в ответ могучий мысленный удар.

— Отдай мне Корону Кобры, идиот! — прорычал он.

— Никогда! — крикнул Виллагро.

Князь почувствовал увеличение мысленной силы противника. Он, не видя, чувствовал, что сила Менкара прибавилась к силе Тот-Амона. Священник Сета встал на сторону своего повелителя. Виллагро почувствовал, что слабеет, и защита его рухнула.

Вельможи вновь уставились на Конана и его корсаров. В воздухе повисла подозрительность. Это был один из тех моментов, когда судьба нации балансирует на лезвии ножа — когда одно слово, взгляд, жест могут изменить течение событий и разрушить империю.

И тогда в мертвой тишине рядом с Конаном показалась фигура молодой девушки. У нее были округлые формы, оливковая кожа и сверкающие глаза. Хотя ее полное тело было одето в грубый морской костюм, зингаранским вельможам показалось, что они видели ее и раньше.

— Принцесса! — задохнулся князь.

— Чабела? — пробормотал старый король, нервно оглядываясь. Все увидели, что это действительно она. Но, упреждая поток вопросов, она заговорила сама:

— Дворяне Зингара! Капитан Конан говорит правду! Вон тот стигийский колдун опутал моего отца волшебной паутиной. Конан освободил меня от колдуна, и вот мы приплыли в Кордаву, чтобы пресечь его действия. Стража! Хватайте его!

Капитан королевской стражи отдал приказ солдатам и, выхватив меч, пошел вперед.

Конан и девять матросов сбежали вниз по лестнице, сверкая обнаженными лезвиями. Чабела осталась наверху вместе с Нинусом, священником Митры. Маленький человечек упал на колени и бешено молился.

— О, повелитель Митра, великий принц света! — завывал он. — Будь с нами в этот час против темной силы Сета, умоляем тебя. Убей их святым огнем, чтобы Старый Змей рухнул со своего возвышения!

То ли Тот-Амон ослабел от огромного мысленного напряжения, то ли Виллагро научился использовать Корону Кобры, то ли Митра снизошел к молитвам, но Тот-Амон, казалось, побледнел, задрожал и отступил назад. Виллагро открыл рот для торжественного крика.

Перед тем как крик слетел с его губ, Тот-Амон вытянул по направлению к князю длинный, смуглый палец. Вокруг него возникло бледно-зеленое свечение, превратившееся в изумрудное сияние.

Луч коснулся головы князя Виллагро и алмазной короны, обхватив их слепящим изумрудным облаком. Затем красным цветом засветилось золото короны.

Виллагро издал приглушенный крик. Он зашатался, тряся головой, как бы пытаясь сбросить корону. Появился черный дым, как будто загорелись его волосы.

Тут комната потонула в слепящем голубом свете вспыхнувшей снаружи молнии. Одно окно со звоном распахнулось. В зал залетели капли дождя. Некоторым показалось, что часть молнии проникла через сломанное окно и хлестнула Виллагро.

Виллагро упал на пол лицом вниз. Корона Кобры упала и покатилась по мраморному полу, оставив тело Виллагро с сожженными волосами и почерневшим местом касания короны.

Тем закончились честолюбивые мечтания князя Виллагро, который, не довольствуясь княжеским титулом, возжелал королевскую корону и умер, раздавленный мыслями.