Глава 6. ЛИК В БЕЗДНЕ
При первых лучах рассвета белый песок казался серым. С высот дул холодный ветер. Грейдон подошел к троице и откинул одеяло. Они дышали нормально. Они, казалось, глубоко спали, и их странные колотые раны зажили. И еще — они походили на мертвецов, синеватые и серые, словно бледные пески под лучами начинающегося рассвета. Он снова вздрогнул, но на этот раз не от прикосновения холодного ветра.
Он вытащил свой автоматический пистолет из–за пояса Соумса, удостоверился, что пистолет должным образом заряжен, и сунул его в свой карман. Затем разрядил все оружие, имевшееся у троицы. Он был убежден, что, с какой бы опасностью они ни встретились, это будет опасность, против которой огнестрельное оружие бессильно. И ему не хотелось вновь оказаться в их власти.
Грейдон вернулся к костру, сварил кофе и наспех приготовил завтрак. Затем подошел к спящим.
Он стоял и смотрел на них. Соумс застонал и сел. Он слепо уставился на Грейдона. Затем — с видимым трудом — встал. Его взгляд безостановочно блуждал. Он увидел возле палатки Суарры золотые корзины. Тусклые глаза Соумса вспыхнули, и что–то вроде смешанного с хитростью ликования скользнуло по его лицу.
— Идите, Соумс, выпейте горячего кофе, — коснулся его руки Грейдон.
Соумс обернулся с рычанием, ладонь его упала на рукоятку пистолета. Грейдон отступил на шаг, его пальцы коснулись находящегося в кармане оружия. Но Соумс не сделал больше ни одного движения. Он снова смотрел на корзины, сверкающие в лучах восходящего солнца. Ногой он толкнул Старрета, и великан встал, бормоча и шатаясь. Его движения разбудили Данкре.
Соумс указал на золотые корзины, затем (в руке — бесполезный пистолет) шагнул к шелковой палатке.
Вслед за ним двинулись Данкре и Старрет. Грейдон хотел последовать за ними, но ощутил легкое прикосновение к своему плечу. Рядом с ним стояла Суарра.
— Пусть идут, куда хотят, Грейдон, — сказала она. — Теперь они никому повредить не могут. И никто не может помочь им.
Они молча наблюдали, как Соумс сорвал полог шелковой палатки и залез в нее. Мгновением позже он вылез, и вся троица принялась за работу, вытаскивая золотые колышки. Соумс скатал палатку вместе с колышками и засунул ее в одну из корзин. Затем они побрели к лагерю. Старрет и Данкре волоком тащили за собой корзины.
Когда они проходили мимо Грейдона, он почувствовал удивление, смешанное со смутным ужасом. От них исходило нечто нечеловеческое, какие–то нелюди заняли их место. Они шагали, более похожие на автоматы, нежели на людей. Ни на Грейдона, ни на девушку они не обратили никакого внимания. И когда они не поворачивали голову, чтобы посмотреть на свою золотую ношу, глаза их оставались пустыми. Подойдя к ослам, они навьючили корзины на двух из них.
— Время выступать, Грейдон, — потребовала Суарра. — Нетерпение Властелина Глупости возрастает.
Он уставился на нее, затем, думая, что она шутит, рассмеялся. Она скользнула взглядом по человеку в пестром.
— Почему ты смеешься? — спросила она. — Властелин Тиддо, Повелитель Глупости, единственный из всех Властелинов, который не покинул Ю–Атланчи. Мать не позволила бы мне путешествовать с вами без него.
Он посмотрел на нее более внимательно. Это наверняка шутка. Но ее глаза смотрели в его глаза серьезно и прямо.
— Я склоняюсь перед мудростью Матери, — мрачно сказал он. — Она не могла бы выбрать менее подходящего сопровождающего для нас.
Суарра залилась румянцем и коснулась его руки.
— Ты сердишься, Грейдон. Почему?
Он не ответил. Она вздохнула и медленно пошла прочь.
Он подошел к тем троим. Они стояли рядом с тлеющими углями костра, не произнося ни слова и неподвижные. Он вздрогнул — они так походили на мертвецов, повинующихся какому–то страшному приказу. Он почувствовал к ним жалость.
Наполнив чашку кофе, он вложил ее в руку Соумса. То же самое он сделал для Старрета и Данкре. Нерешительно, толчками они поднесли оловянные чашки к своим губам, крупными глотками выпив горячую жидкость. Он дал им пищу, и они с жадностью съели ее. Но лица их все время оставались обращенными к ослам с их золотой ношей. Грейдон не мог больше этого вынести.
— Выступаем! — обратился он к Суарре. — Бога ради, выступаем!
Он подобрал винтовки, вложил их им в руки. Они взяли винтовки. Взяли тем же механическим движением, как брали кофе и пищу.
— Пойдем, Соумс, — говорил он. — Пойдем, Старрет. Время идти, Данкре.
Они покорно (глаза уставились в желтые корзины) тронулись в путь. Маршировали бок о бок — тощий человек слева, гигант посередине, маленький человек справа. Маршировали, будто марионетки. Вслед за ними тащился Грейдон.
Они пересекли белые пески и вступили на тропу, вьющуюся среди тесно растущих, чудовищно больших деревьев. И шли по этой тропе в течение часа.
Внезапно тропа кончилась. Они оказались на голой скалистой площадке. Впереди — стена расколотой трещиной горы. Ее откосы тянулись вверх на тысячу футов. Между откосами — узкая, расширяющая трещина. Преддверием трещины и являлась площадка.
Тот, которого Суарра назвала Повелителем Глупости, пересек преддверие. За ним — Суарра. За ней одеревенело промаршировала троица. Замыкал шествие Грейдон.
Дорога вела вниз. Он не видел ни деревьев, ни вообще никакой растительности, если не считать растением древний серый высушенный лишайник, что покрывал тропу и шуршал под ногами. Но он давал точку опоры, и потому спуск делался легче. Край ущелья уходил вверх на сотни футов, и свет едва проникал в ущелье. Но серый лишайник, казалось, и рассеивал этот свет. Было не темнее, чем бывает при ранних сумерках на севере. Каждый предмет был отчетливо виден. Они шли вниз, все время — вниз. Полчаса. Час. Почти прямая, тянулась перед ними дорога, нигде не меняясь по ширине. И почему–то темнее не становилось.
Дорога повернула. Перегораживая расщелину, вперед неожиданно выдалась скала, протягиваясь поперек, будто барьер. Новая тропа оказалась темнее предыдущей. Грейдон с беспокойством почувствовал, что где–то высоко вверху скалы смыкаются. Они входили в туннель.
Грейдон шел в полутьме и едва различал шагавшие впереди тени. Он был полностью уверен, что скалы наверху сомкнулись, погребли группу. Вместе с пониманием пришла и подавленность, и ощущение удушья. Но Грейдон старался справиться с этим.
И еще. В конце концов, было не так уж темно. «Странно, — подумал он, — странно, что в этом туннеле вообще есть свет. И очень странным был этот свет. Свет, казалось, был в самом воздухе… исходил из воздуха! Ни стены, ни потолок света не испускали. Он, казалось, просачивался, вползал в туннель из какого–то находящегося впереди источника. Такой свет… как если бы он исходил от медленно плывущих мимо светящихся атомов».
Глаз не различал этих атомов — только испускаемое ими свечение. Они плыли все гуще. Все светлее делалась дорога.
Снова, и так же внезапно, как и раньше, дорога повернула.
Они оказались в пещере. Она походила на громадный прямоугольный зрительный зал, расположенный перед гигантской эстрадой. Вероятно, такое впечатление у Грейдона создалось потому, что в ста ярдах впереди виднелась гигантская каменная стена. Она походила на занавес, поднятый на дюйм над полом. Из щели выплывали светящиеся атомы. Здесь они струились быстрее и походили на бесчисленный рой светлячков, каждый из которых нес крошечный фонарик сверкающего света.
Грейдон осмотрелся в поисках входа, и в это время каменный занавес дрогнул. Он беззвучно скользнул в сторону — на ярд, может быть, несколько больше. Грейдон оглянулся. Рядом, с пустыми, нелюбопытствующими глазами, стояли трое — тощий человек, маленький человек, гигант…
Ему показалось, что над их головами мелькнул красный посох Повелителя Глупости… Как это может быть?.. Молчаливая фигура в пестром с посохом в руке стояла вдали от входа в пещеру.
Он услышал гнусавое ругательство Соумса, басом выругался Старрет, пискляво — Данкре. Он повернулся к ним. Исчезла полностью так поразившая его неестественная мертвечина, исчезла неопределенность намерений и поступков. Лица сделались живыми, настороженными. Люди снова стали сами собой.
— Что это за место, черт возьми? Как я попал сюда? — железной хваткой схватил его запястье Соумс.
Вместо Грейдона ответила Суарра:
— Это — та сокровищница, куда я обещала привести вас.
— Да? — свирепое рычание заглушило ее слова. — Я говорю с тобой, Грейдон. Как я попал сюда? Ты понимаешь, Данк? Ты, Билл?
Их изумленные лица дали ему ответ. Он наставил винтовку на Грейдона.
— Выкладывай!
Ему снова спокойно ответила Суарра:
— Какая разница, как вы сюда попали, раз вы уже здесь… все четверо. Там, откуда выходит свет, есть пещера, в которой драгоценные камни растут из стен, словно плоды, и золото течет потоком, словно вода. Если вы их возьмете — они ваши. Идите и возьмите.
Соумс опустил винтовку и злобно воззрился на Суарру:
— А еще что там есть, сестричка?
— Больше там ничего нет, — сказала она. — Если не считать вырезанного на камне большого лица.
Медленно текли секунды, пока он обдумывал ее слова.
— Только большое лицо, вырезанное на камне? А? — сказал он наконец. — Ну, ладно. Мы пойдем туда, посмотрим на него все вместе. Зови своего провожатого.
— Нет! — сказала она твердо. — Мы с вами дальше не пойдем. Вы должны идти одни. Я говорила вам и повторяю снова: вам нечего бояться, за исключением того, что таится в вас самих. Вы глупцы! — Она топнула ногой во внезапном приступе гнева. — Если бы мы захотели убить вас, разве мы не могли бы отдать вас Ксинли? Или ты забыл прошлую ночь, когда вы гнались за ламой? Я выполнила данное вам обещание. Не требуй большего. И остерегайся и дальше сердить меня!
Грейдон видел, как побледнело лицо Соумса, когда она сказала о ламе. Увидел он и взгляд, украдкой брошенный Соумсом на также побледневших Старрета и Данкре. Минуту уроженец Новой Англии раздумывал. А когда он заговорил, то говорил он тихо, и слова его предназначались не для Суарры:
— Прекрасно! Раз мы забрались так далеко, не хотелось бы уходить, не взглянув на это место. Данк, возьми свою пушку и прогуляйся ко входу! Прикрой старое чучело и будь наготове. Билл и я приглядим за девчонкой. А ты, мистер Грейдон, ты сходи и взгляни, что там за трещина. Потом расскажешь нам, что увидел. Можешь взять свой пистолет. Если мы услышим выстрелы, будем знать, что там есть еще что–то, кроме золота, драгоценностей и — как его — каменного лица. Марш, мистер Грейдон, топай!
Он толкнул Грейдона к испускавшему свет отверстию. А затем он и Старрет встали по обе стороны девушки. Грейдон заметил, что они старались к ней не прикасаться. Он мельком увидел Данкре у входа в пещеру. Суарра подняла глаза к Грейдону. В них были скорбь, страдания и — любовь!
— Помни! — сказал он. — Я вернусь к тебе!
Соумс не мог понять скрытого значения этих слов. До него дошел лишь их очевидный смысл.
— Если ты не вернешься, — усмехнулся он, — ей придется чертовски туго. Это я тебе обещаю, парень!
Грейдон не ответил. Вытаскивая на ходу пистолет, он подошел к краю занавеса. Миновал край и окунулся в поток света. Открывшийся проход немного превышал десять футов в длину. Грейдон достиг его конца и застыл неподвижно. Пистолет выпал из его безжизненной руки и загремел по камням.
Перед ним была огромная пещера, заполненная сверкающими атомами. Она походила на огромный полый шар, который разрезали пополам и одну половину выбросили. Свет струился с изогнутых стен пещеры, и были эти стены угольно–черными и отполированными, словно зеркала. Лучи, казалось, исходили из неизмеримой глубины стен.
Из этих изогнутых стен, вися на них, словно изваянный виноград, виноград рая Эль–Шираза, словно цветы сада короля джиннов, гроздьями росли драгоценные камни.
Громадные кристаллы, естественные и ограненные, круглые и состоящие из многоугольников, живые под этим ликующим светом, они представляли собой одушевление огня! Рубины, пылающие всеми оттенками красного — от того чисто–алого, какой получается, если посмотреть на солнечный свет через нежные девичьи пальчики, до того глубочайше красного, мрачного, каким кровоточит сердце.
Сапфиры, сияющие голубым, того редкого цвета, как под крыльями птиц с синим оперением, и сапфиры голубые, как глубины под пенистыми гребнями волн Гольфстрима. Огромные пылающие опалы. Камни, светящиеся аметистовым пламенем. Невиданные камни, чья незнакомая красота заставила замереть в восхищении сердце.
Гроздьями висели драгоценные камни в этом зале света. Но не они заставили ослабить державшие пистолет пальцы Грейдона, не они обратили его в камень.
Лик!
Оттуда, где он стоял, вниз, в середину пещеры, вели циклопические ступени. Слева от них — полушарие мерцающей драгоценностями скалы. Справа — пустота, пропасть, сразу от лестницы отвесно падающая в бездонную глубину. Противоположный край пропасти был не виден.
С дальнего конца пещеры на Грейдона смотрело лицо. Без тела, с опертым на пол подбородком. Колоссальное. Глаза из бледно–голубых кристаллов были направлены прямо на Грейдона. Оно было вырезано из того же черного камня, из которого состояли стены. Но — ни малейшей искры пробивающегося наружу свечения.
Это было одновременно лицо человека и лицо падшего ангела. Лицо Люцифера. Безжалостное и прекрасное. От него исходила сила. Сила, которая, будь она благодетельной, была бы равной божественной, но вместо этого избравшая для себя жребий сатаны.
Кем бы ни был искусный скульптор, он выразил в Лике крайнее олицетворение вековечного и безжалостного стремления человека к власти. В Лике это стремление сконцентрировалось воедино, обрело плоть и форму. Заговорило.
И Грейдон почувствовал, как, отвечая Лику, в нем самом шевельнулось, пробудилось это стремление, быстро окрепло, поднялось тугой волной, плеща и угрожая затопить барьеры, что обычно удерживали его.
Что–то в его душе боролось с этим поднимающимся приливом ада. Боролось, не давая ответить на призыв Лика. Боролось, отводя его глаза от мертвенно–бледных голубых глаз.
И Грейдон увидел, что все лучи, все пылающие атомы фокусируются на этом Лике и что поперек его лба тянется широкий золотой обруч. Словно золотой пот, из–под обруча стекают шарики золота. И медленно ползут по щекам. Из глаз, будто слезы, тоже ползут золотые капли. Пот, слезы, слюна ползли и сливались в золотой ручей, текущий к краю пропасти и оттуда — в бездну.
— Посмотри мне в глаза! Посмотри мне в глаза!
Казалось, что это говорил Лик, — и Грейдон не мог не подчиниться. Он, круша все преграды, взглянул в глаза Лика.
Землю, все владения Земли — вот что обещали ему глядевшие с Лика глаза! И лился из них пламенный исступленный восторг, вопль безрассудства, ликующее осознание полного освобождения от любых запретов.
Он удержался от того, чтобы прыгнуть на ступени и бежать к этой высеченной из черного камня личине, гигантской личине, источающей пот, слюну и слезы. Он обязан вернуться, чего бы это ни стоило…
Чья–то рука стиснула плечо Грейдона. Уши его услышали чей–то голос… голос Соумса:
— Нужно дьявольски долго ждать, пока ты…
А затем — визгливый, истерический крик:
— Билл, Данк, сюда! Посмотрите!.. Боже…
Грейдон рухнул на камень. Покатился. Быстро мелькающие ноги топтали его, били, выколачивали из груди дыхание. Задыхаясь, он приподнялся на четвереньки. Он применил все усилия, чтобы подняться…
Внезапно крик и бормотание троицы стихли. А… он знает, что это значит… Они посмотрели в глаза Лика… и они обещали им то же, что обещали ему…
Он сделал усилие, от которого замерло сердце. И встал! Качаясь, борясь с тошнотой, осмотрелся. Мчась по ступенькам, уже на полдороге были тощий Соумс, громадный Старрет, маленький Данкре…
— Ей–богу, они не могут получить это! Земля и все владения Земли…
Он мог сам заполучить все это… Лик обещал это ему раньше их…
Он ринулся вслед за троицей.
Что–то вроде крыла огромной птицы ударило ему в грудь. Удар отбросил Грейдона назад, и он снова упал на четвереньки. Всхлипнув, он поднялся на ноги. Его качало. Шатаясь, он пошел к ступеням… глаза Лика… глаза… они придадут ему силу… они…
Вытянувшись из светящегося воздуха, наполовину свернув свое тело в кольца, между ним и Ликом лег призрак того самого существа, полуженщины и полузмеи, чье изображение было на браслете Суарры. Существа, которое Суарра называла Матерью Змей…
Реальная и нереальная одновременно, Мать Змей плавала в воздухе. Вокруг нее кружились в водовороте светящиеся атомы. И проходили сквозь ее тело. Грейдон видел ее. И отчетливо видел сквозь нее Лик. Фиолетовые глаза Матери Змей смотрели на Грейдона.
Мать Змей… Как женщина, она обещала Суарре, что поможет ему… если он сможет отозваться на ее зов… если он сможет воспользоваться ее помощью.
Суарра!
Он вспомнил. И яд, что вливали в него глаза Лика, и охватившая его ярость исчезли. Их сменил стыд, раскаяние и острое чувство благодарности. Без страха он поглядел в глаза Лика. Это были только бледно–голубые кристаллы. И сам Лик был всего лишь вырезанной из камня личиной. Его чары развеялись!
Сверху вниз он посмотрел на лестницу. Соумс, Старрет, Данкре уже достигли ее конца. Они все еще бежали. Бежали прямо к Лику. В ярком свете кристаллов они выглядели как движущиеся фигуры, вырезанные из черного картона. Они сделались плоскими — три контура, три силуэта, вырезанные из черной бумаги. Они бежали бок о бок — тощий, худой силуэт, гигантский силуэт и маленький силуэт. Они уже были возле огромного подбородка. Грейдон видел, как они остановились на мгновение, как они дрались, стараясь оттолкнуть друг друга. Затем, как один, как бы отзываясь на непреодолимый призыв, они начали забираться на утес–подбородок. Карабкались к холодным голубым глазам, к тому, что обещали эти глаза.
Они оказались точно в фокусе сходившихся лучей, в центре бури светящихся атомов. Три фигурки.
Они посерели, линии их тел размазались. Они прекратили подъем. Корчились…
Они уменьшались!
Там, где только что были люди, парили три клочка цветного тумана. Клочки таяли.
Вместо них покатились три большие капли золота.
Три шарика лениво покатились вниз по лику. Они слились. Образовавшаяся капля медленно поползла к золотому потоку. Сливаясь с ним, докатилась до края пропасти…
И сорвалась в бездну.
В высоте над бездной зазвучали волшебные трубы, зашумели невидимые крылья. Теперь в странном свете пещеры Грейдон увидел крылатые тела змей. На белых крыльях они парили перед Ликом, словно призрачные птицы рая.
Большие и маленькие, они кружились, свиваясь и развиваясь в пронизанном искрами воздухе, триумфально трубили, звали друг друга голосами, похожими на волшебные трубы.
Крылатые змеи, в райских перьях, с острыми рапирами–клювами, трубили сказочными трубами, а поток, частью которого сделались Соумс–Старрет–Данкре, каплями, медленными каплями, стекал в пропасть.
Грейдон опустился на ступеньку, он изнемог каждым нервом, каждой частицей своего тела. Он полз. Прополз мимо края каменного занавеса. Полз от алмазного сверкающего света, от вида Лика, от трубных звуков, издаваемых летучими змеями.
Он увидел Суарру, бегущую к нему.
И потерял сознание.