Бесконечно тянулось время. Императрица расхаживала перед зеркалами, которые окружали все помещение, — высокая, красивая, молодая женщина. Она подумала: «Как измученно я выгляжу, подобно наработавшейся кухарке. Я начинаю чувствовать жалость к себе. Я становлюсь старой».

В десятый раз она включила один из экранов и смотрела на людей, работающих в двигательном отсеке космического корабля Гриера. У нее появилось бешеное желание закричать на них, заставить торопиться, торопиться. Неужели они не понимают, что в любой час, в любую минуту оружейные магазины могут обнаружить, где спрятан корабль, и атаковать со всей своей мощью?!

Много раз этим долгим утром она думала: «Уничтожить этот корабль сейчас, пока не слишком поздно».

Нервным движением она включила экран новостей и услышала заявление, которое оглушило ее:

«Оружейные магазины обвиняют Императрицу в том, что она скрывает секрет межзвездных путешествий… оружейные магазины требуют, чтобы Императрица раскрыла секрет…»

Она выключила экран и остановилась, на миг ошеломленная внезапной тишиной. Спустя мгновение ей стало лучше. Они не знают! Оружейные магазины не знают секрета. Правда, они как–то разнюхали ее тайну. Но слишком поздно. Как только корабль будет уничтожен, — она почувствовала прилив возбуждения, — останется только одна опасность, один человек — непонятный Дэн Нилан.

Но Нилан, должно быть, мертв или пропал в глубинах космоса. В течение двух секунд его маленький корабль покинул диапазон радарных лучей крейсеров. Техники оценили ускорение намного выше того, которое человек может выдержать и остаться в сознании. А если беглец будет находиться в бессознательном состоянии, это ускорение будет продолжаться неопределенное время. Так что пусть оружейные магазины бушуют и произносят громкие слова. Дом Ишеров пережил большие бури, чем эта.

Непроизвольный взгляд на экран, который показывал корабль Гриера, напомнил ей о главной опасности. Она несколько минут смотрела на незавершенную работу, затем выключила связь. «Это кошмар, — подумала она, — такое ожидание».

Ранние дневные новости были более ободряющими. Все, относящееся к оружейным магазинам, было против них. Она криво улыбнулась. Как низко она опустилась, если собственная пропаганда могла утешить ее.

Но новости подействовали, ее растроенные нервы достаточно успокоились для встречи, которую она откладывала все утро. Допрос Гриера. Она сидела, холодная, как камень, пока этот испуганный негодяй излагал свою историю. Он был вне себя от ужаса, и его язык непрерывно молил о пощаде. Пока она терпела это. В его рассказе была единственная нить к Кершаву, Нилану и…

Нилан!

Она вздохнула. Вот непоколебимая стена, на которую она натолкнулась. Родственные чувства, показалось ей, объясняют то неожиданное сопротивление, которое он оказал, хотя до сих пор совсем неясно, как ему удалось обнаружить корабль. Как бы то ни было, в течение нескольких часов он владел кораблем. Его усилия привести двигатели в работоспособное состояние были поистине геркулессовыми, но шансы на успех не соответствовали грандиозности задачи. Она поймала себя на мысли, что это, пожалуй, была не вся правда, так как в конечном счете она приказала начать атаку только потому, что была ужасно возбуждена. По логике вещей, она должна была принять его доводы для отсрочки атаки. Не было сомнений, что ей противостоял замечательный человек!

Она вышла из раздумий и мягко сказала Гриеру:

— И где вы оставили Кершава и других?

Гриер разразился восклицаниями, перемежая их невнятной болтовней о том, что в системе Альфа Центавра было семь пригодных для жизни планет, а три из них прекраснее, чем Земля.

— …И я клянусь, я оставил их на одной из этих… С ними все в порядке. Первый же корабль может взять их обратно. Все, что я хотел, это вернуться сюда и продать изобретение. В наше время каждый сам по себе.

Она знала, что он лжет. Холод и безжалостность — вот что она ощущала. Люди, которые боялись, всегда вызывали у нее такие чувства. Появилось даже отвращение, будто что–то нечистое было перед ней. Фактически не имело значения, живы ли эти люди или мертвы. Потому что — невероятно — она тоже была испугана. Не так, как он, не за себя. За свой Дом Ишеров.

— Уберите его назад, в камеру, — сказала она жестко. — Я позднее решу, что с ним делать.

Но она уже знала, позволит ему жить. В ней вспыхнуло презрение к своей слабости. Она уподобилась толпе, которая бесилась на улицах, требуя секрет межзвездного двигателя.

Зажужжал звонок вызова. Императрица включила экран, и глаза ее расширились, когда она увидела адмирала Дири.

— Да, — с трудом выговорила она. — Я буду прямо сейчас.

Она торопливо вскочила. Космический корабль был готов и ждал ее, чтобы раскрыть свои секреты. Но в деле, подобном этому, с противостоящими ей мощными оружейниками, промедление в одну минуту могло оказаться роковым. Она побежала к двери.

Корабль Гриера — она продолжала называть его так за неимением лучшего имени — казался крошечным в огромном военном ангаре. Но как только ее карплан в сопровождении машин охраны подлетел ближе, корабль начал обретать свои настоящие размеры. Над ней вырастала длинная сигарообразная конструкция из крапчатого металла, лежащая горизонтально на подставке. Потребовалось некоторое время, чтобы пройти четыреста футов через множество разбитых люков и переборок. Она заметила, что части корпуса были освобождены от креплений, но не разобраны. Императрица взглянула вопросительно на офицера, державшегося на почтительном расстоянии. Затянутый в форму мужчина поклонился.

— Как видите, Ваше Величество, ваш приказ выполнен с точностью до буквы. Ничего внутри двигателя не было тронуто, и рабочие, которые разбирали корпус, были выбраны вами лично. Ни у одного из них нет достаточных знаний, чтобы разобраться даже в обычном двигателе, не говоря о двигателе специального типа.

— Хорошо.

Она повернулась и увидела, что вошел отряд солдат, вытянувшихся при виде ее в струнку.

Они начали удалять части корпуса и двигателя. Через два часа все было закончено. Секрет двигателя был тщательно скрыт. В конце она встала за щит, чтобы наблюдать, как энергетическое орудие расплавляет сердцевину двигателя в бесформенную массу. Терпение ее было бесконечным. Она держалась, пока на полу не осталась лишь грязная куча оплавленного металла, а затем, наконец, удовлетворенная, вернулась в свой карплан.