Коктейль и первое блюдо уже были поданы. Хедрук сел, ожидая, что будет дальше. Физическое бездействие даже успокоило его. Он рассматривал людей вокруг себя — молодых, сильных, высокомерных, умных, составляющих личную свиту Ее Императорского Величества.

Он почувствовал легкое сожаление, что всему этому приходит конец. Больше полугода он наслаждался этим блестящим обществом. Ему интересно было наблюдать, как молодые люди пользуются плодами всесильной власти, что напоминало его собственное далекое прошлое. Хедрук криво усмехнулся. Было в его бессмертии свойство, которое он должен был всячески подавлять, — растущее пренебрежение риском во время кризиса, беспечность по отношению к опасности. Он сознавал, конечно, что рано или поздно попадет в ситуацию, неподвластную его тайному могуществу. Сейчас, так же, как и в прошлом, только его высшая цель была важнее всего.

Голос Императрицы неожиданно возвысился над общим гулом и оборвал его раздумья.

— Вы, кажется, о чем–то задумались, капитан Хедрук?

Хедрук, медленно повернув голову в ее сторону, более пристально, чем обычно, посмотрел на нее. Он все время чувствовал, что зеленые глаза наблюдают за ним. У нее было благородное лицо с высокими скулами и твердым подбородком знаменитого семейства Ишеров. Не вызывало сомнений, что, несмотря на молодость, она была не последней в звездной плеяде человечества. Правда, своенравие и неограниченная власть несколько исказили ее красивые черты. Но было уже видно, что сумасбродная, ослепительная Иннельда, подобно всем ее замечательным предкам, устоит перед коррупцией и интригами и что выдающееся семейство Ишеров еще продолжит свой род.

«Самое важное сейчас, — подумал Хедрук с резкой отчетливостью, — заставить ее открыть свои намерения». Он сказал:

— Я думаю, Иннельда, о вашей прабабушке, очаровательной Ганиэли, золотоволосой Императрице. Хотя у вас волосы каштановые, вы очень похожи на нее в ее молодые годы.

В зеленых глазах появилось озабоченное выражение. Императрица сжала губы, а затем приоткрыла их, как бы намереваясь что–то сказать. Но, прежде чем она заговорила, Хедрук продолжил:

— Оружейные магазины имеют полное описание ее жизни. То, о чем я сейчас думаю, немного печально, ведь когда–нибудь от вас тоже останется только жизнеописание в Информационном Центре…

Удар был сильный. Он знал, что эта молодая дама не выносит даже мысли о своей старости и смерти. Ее глаза гневно засверкали, выдав, как это было уже не раз, все ее тайные планы.

— Вы, во всяком случае, — резко произнесла она дрогнувшим, но звонким голосом, — не проживете столь долго, чтобы увидеть какое бы то ни было описание моей жизни. Вам, может быть, интересно будет узнать, мой дорогой капитан, что ваши шпионские замыслы разоблачены и вас повесят не позже, чем сегодня!

Эти слова ошеломили его. Одно дело — теоретизировать на счет инквизиторски хитрой проверки, попытки заставить его раскрыться, и совсем другое — сидеть рядом с всесильным и безжалостным тираном, каждый каприз которого — закон, и слышать свой смертный приговор. Любая логика отступала, все теории становились нереальными и фантастичными.

Внезапно он перестал понимать, каким образом очутился в таком затруднительном положении. Он мог бы легко переждать еще одно–два поколения, а если понадобится, то и больше. Конечно, сейчас было наиболее биологически и исторически подходящее время. Но Хедрук переборол шоковое состояние и заставил себя рассмеяться. В конце концов он вытянул из нее это заявление, прежде чем она сама захотела объявить приговор. Это была психологическая победа. Еще несколько таких побед, и он подготовит ее к первому срыву.

В огромном зале еще не смолкли разговоры, но за королевским столом установилась тишина. Одни, уставившись на Императрицу, другие недоумевающе переводили взгляд с Хедрука на нее. Все были явно озадачены: что эго? Лишь неудачная шутка или одна из реальных жизненных драм, которые Иннельда устраивала время от времени, по–видимому, с единственной целью испортить всем пищеварение? Важно одно, подумал Хедрук, ему удалось овладеть вниманием людей, от которых он ждал спасения.

Императрица произнесла с мягкой усмешкой:

— Штраф за ваши последние мысли, капитан.

Она не могла подыграть ему лучше. Хедрук подавил безумный смешок и сказал:

— Мои слова еще в силе. Вы очень похожи на милую, темпераментную, вспыльчивую Ганиэль. Основное отличие в том, что она никогда не спала с живой змеей, когда ей было шестнадцать.

— Как это? — переспросил один из придворных. — Иннельда спала со змеями? Это символически или буквально? Но посмотрите, она краснеет…

Это было так. Холодным взглядом Хедрук изучал малиновощекое смущение Императрицы. Он не ожидал такой реакции. Через мгновение, конечно, будет прилив холодного негодования. Это, впрочем, не смутило бы большинства присутствующих за столом.

— Продолжайте, продолжайте, Хедрук, — сказал усатый принц дель Куртин. — Не собираетесь же вы придержать эту интересную новость. Я полагаю, что ее источник находится также в хрониках оружейных магазинов.

Хедрук промолчал. Его утвердительная улыбка, казалось, была адресована принцу, кузену Императрицы, но на самом деле он его почти не видел. Его взгляд и внимание были сконцентрированы на единственной значащей персоне в зале. Императрица Ишер сидела молча, и гнев ее постепенно разрастался. Она медленно поднялась и, затаив ярость, зловеще произнесла:

— Вы сделали очень умно, капитан Хедрук, изменив тему разговора, но уверяю вас, это вам ничуть не поможет. Ваша реакция просто подтвердила, что вы заранее знали о моем намерении. Вы — шпион, и рисковать больше мы не намерены.

— О, Иннельда, — вмешался один из придворных.^ — Не собираетесь же вы действительно сыграть эту жалкую шутку?

— Поосторожней, мистер, — вскипела женщина. — Или вы присоединитесь к нему на эшафоте.

Люди за столом обменялись многозначительными взглядами. Некоторые покачали неодобрительно головами, а затем возобновился общий разговор.

Хедрук ждал. Он добился того, чего хотел, но сейчас это казалось недостаточным. В прошлом остракизм людей, которых она ценила, оказывал огромный эмоциональный эффект на правительницу. Дважды, со времени своего прибытия, он наблюдал его поразительное воздействие. Но не на этот раз. Он понял это окончательно, наблюдая за женщиной, опять опустившейся в свое кресло с иронической улыбкой на удлиненном красивом лице. Затем улыбка исчезла, и она мрачно произнесла.

— Извините, джентльмены, за то, что я испортила вам настроение. Я сожалею о любых проявлениях гнева, которые могут быть истолкованы так, что мой приговор капитану Хедруку вызван личными причинами. Но я очень расстроена открытием, что он шпион.

Это впечатляло и звучало убедительно. Частные беседы замерли, пока она говорила, и больше не возобновились. Хедрук откинулся назад в своем кресле, чувство поражения усиливалось в нем с каждой секундой. Стало ясно — то, что стояло за приговором, — очень большое и слишком важное, чтобы можно было изменить его ловким ходом. Требовалось решительное и смертельно опасное действие.

Длинный стол, покрытый гладким белым шелком, золотые блюда, две дюжины красивых молодых людей отошли на задний план перед его мрачной перспективой. Нужны были слова, которые изменили бы целиком ситуацию, плюс действие, которое могло бы закрепить успех; до его сознания дошло то, что говорил в это время принц Куртин:

— Вы не можете просто заявить, что человек шпион, и ждать, что мы поверим. Мы знаем, что вы можете много и изобретательно лгать, когда это вам выгодно. Если бы я заподозрил, что готовится, я бы присутствовал на совещании кабинета этим утром. Как насчет маленького факта?

Хедрук почувствовал нетерпение. Люди уже смирились с приговором, хотя, казалось, не поняли этого. Надо быть осторожнее и ждать, пока сама Императрица не заговорит. Она сидела напряженно, с упрямым выражением лица, без улыбки. А затем спокойно сказала:

— Боюсь, что я должна буду просить вас довериться мне. Возникла очень серьезная ситуация. Она и была единственным предметом обсуждения сегодня. Уверяю вас, что решение казнить капитана Хедрука было единодушным, и я лично удручена этой неизбежностью.

Хедрук сказал:

— Я, в самом деле, был лучшего мнения о вашем уме, Иннельда. Не планируете ли вы опять один из ваших безнадежных налётов на оружейные магазины и не думаете ли вы, что я могу обнаружить это и доложить Совету Организации?

Ее зеленые глаза сверкнули в его сторону, голос был подобен стали, когда она резко ответила:

— Я не скажу ничего, что поможет вашим догадкам. Не знаю, какая система связи у вас с руководством, но я знаю, что она есть. Мои физики часто регистрируют своими приборами мощные волны сверхвысокого диапазона.

— Исходившие из моей комнаты? — мягко спросил Хедрук.

Она уставилась на него с сердито поджатыми губами, затем нехотя произнесла:

— Вы никогда не осмелились бы прийти сюда, если бы все было так очевидно. Мне неинтересно продолжать эту беседу.

— Хотя вы и не понимаете этого, — спокойно сказал Хедрук, — но я уже сообщил вам все доказательства своей невиновности, когда открыл, что знаю, как в возрасте шестнадцати лет вы спали с живой змеей.

— А! — воскликнула Императрица, затрепетав от предвкушающей победы. — Начинается признание. Итак, вы ожидали, что нужно будет защищаться, и приготовили эту маленькую речь!

Хедрук пожал плечами.

— Я предполагал некоторый сюрприз. Мои комнаты обыскивались каждый день в течение недели. Меня подвергали длинным скучным монологам со стороны главных болванов в штабе Армии. Я был бы простаком, если бы не придал всему этому должного значения.

— Не совсем понимаю, — сказал один из молодых людей, — случая со змеей. Почему вы полагаете, что ваше знание об этом доказывает вашу невиновность? Слишком глубокое построение для меня.

— Не будь таким ослом, Меддери, — ответил принц дель Куртин, — это просто означает, что оружейные магазины знали интимные детали жизни Иннельды задолго до того, как появился капитан Хедрук. Это доказывает существование шпионской сети более опасной, чем все, что мы предполагали, и главное обвинение против капитана Хедрука — это то, что он не пожелал рассказать нам о существовании этой сети.

Хедрук подумал: не сейчас, нет еще. Кризис должен наступить неожиданно, и тогда его действия должны быть быстрыми, точно рассчитанными. Вслух он холодно произнес:

— Почему вы должны беспокоиться? Три тысячи лет доказывают, что у оружейных магазинов нет намерения свергнуть Императорское правительство. Я знаю точно, что шпионские лучи используются с большой осторожностью. И никогда не применялись ночью, за исключением того случая, когда Ее Величество утащила змею из дворцового террариума. Любопытство принудило двух женщин–ученых, обслуживающих следующее устройство, продолжать наблюдение. История была, конечно, слишком занимательна, чтобы держать ее в папках, и вам, может быть, будет интересно, Ваше Величество, узнать, что об этом были написаны две статьи по психологии, одна из них — вашим величайшим из живущих А–человеком, Эдвардом Генишем.

Краем глаза Хедрук заметил, как изящное гибкое тело Императрицы наклонилось вперед, ее губы слегка приоткрылись, зрачки расширились от интереса.

— Что, — прошептала она, — он сказал обо мне?

Неожиданно Хедрук понял, что наступает переломный момент. Сейчас, подумал он, сейчас!

Его мышцы свело в сладкой истоме. Но он не обращал никакого внимания на свое физическое состояние. Человек, которому угрожает смерть, должен выглядеть возбужденным, иначе его будут считать слишком холодным, что вызывает антипатию. Его голос возвысился над гулом болтовни резко и страдальчески. Это не могло не волновать женщину, смотревшую на него широко раскрытыми глазами, которая наполовину была ребенком, наполовину гением и жаждала всей своей эмоциональной натурой странного и необычного. Она сидела с сияющими глазами, пока Хедрук говорил.

— Вы, должно быть, сумасшедшие, все вы, или же просто недооцениваете оружейные магазины и их специализированно развивающихся знаний. Что за бредовая идея, будто я пришел сюда как шпион, будто я любопытствую насчет маленьких правительственных секретов. Я здесь только с одной целью, и Ее величество отлично знает, с какой. Если она убьет меня, она намеренно уничтожит свою лучшую, более величественную часть, а если я знаю что–нибудь о линии Ишеров, это то, что они отступают перед самоубийством.

Императрица выпрямилась, нахмурившись.

— Ваша самонадеянность, — резко ответила она, — равна вашей ловкости.

Хедрук не обратил внимание на эти слова, чтобы не потерять инициативу. Он продолжал:

— Очевидно, что вы забыли свою историю или просто закрываете глаза на действительность. Оружейные магазины были основаны несколько тысяч лет назад человеком, который решил, что непрерывная борьба за власть — это безумие, что гражданские и другие войны должны быть прекращены навсегда. Это было время, когда мир только что вышел из войны, в которой погибло более миллиарда человек, и нашлись тысячи последователей, которые согласились идти за ним до самой смерти. Его идея заключалась в том, что правительство ни при каких условиях не должно быть свергнуто, а созданная им организация должна была установить такое положение вещей, при котором гарантировалось самое главное: никакое правительство никогда не получит всю полноту власти над своими подданными.

Человек, которому причинено зло, должен иметь возможность купить оружие для защиты. Это стало возможным благодаря изобретению электронной и атомной системы контроля, которая позволила создать неуязвимые оружейные магазины и производить оружие, используемое только для защиты. Оно недоступно гангстерам и преступникам, и это морально оправдывает передачу смертоносного средства в руки любого, кто нуждается в защите.

Сперва люди думали, что оружейные магазины — своего рода антиправительственная организация, которая будет защищать их. Но со временем они поняли, что магазины не вмешиваются в жизнь Империи. Это частное дело индивидуума или группы — спасать свою жизнь. Личность должна научиться постоять за себя, и в конце концов силы, стремящиеся к порабощению, осознают, что человек или человечество могут быть подчинены только до определенных пределов. Таким образом был установлен великий баланс между теми, кто правит, и теми, кем управляют.

Оказалось, что необходим следующий шаг: не защита от правительства, а борьба против хищных предприятий. Цивилизация стала настолько усложненной, что средний человек не может защитить себя от хитроумных ухищрений тех, кто рвется к деньгам. Соответственно была организована система судов оружейных магазинов, в которые люди должны были обращаться при–ущемлении своих прав.

Краем глаза Хедрук уловил, что Императрица занервничала. Она не была почитательницей оружейных магазинов, но поскольку целью было показать абсурдность ее подозрений, а не изменить ее взгляда, он продолжил:

— Оружейные магазины, благодаря своим научным достижениям, более сильны, чем само правительство. Однако, если бы оружейники стали настолько глупы, что свергли Императрицу, они не получили бы необходимой поддержки населения и фактически сами нарушили бы стабильность, которая делает возможным их присутствие. Тем не менее их превосходство является фактом. По этой единственной причине обвинение Императрицы против меня бессмысленно и должно иметь более существенное обоснование, чем то, которое она предложила.

Хедрук почувствовал, что пора остановиться. Он изложил свою позицию, но обстановка оставалась напряженной и ему нужно было переключить внимание.

Он продолжал:

— Чтобы дать вам какое–то представление о великих научных достижениях оружейных магазинов, я могу сказать, что у них есть прибор, который может предсказать момент смерти любого человека. Прежде чем я появился во дворце шесть месяцев назад, я из любопытства узнал момент смерти практически каждого человека за этим столом, а также членов Императорского Совета.

Теперь он их заполучил. Он видел это по их напряженным лицам, которые смотрели на него с лихорадочным ожиданием. Но нельзя было потерять контроль над разговором. С усилием он заставил себя поклониться побледневшей правительнице. Затем поспешил добавить:

— Я счастлив объявить, Ваше Величество, что у вас длинная и почетная жизнь впереди. К сожалению, — его голос помрачнел, — к несчастью, здесь присутствует джентльмен, который обречен умереть через несколько минут.

Он не стал ждать, какой эффект произведут его слова, а развернулся в кресле по–тигриному быстрым движением к столу, где сидела дюжина мужчин в военной форме. В любое мгновение его блеф мог быть разгадан, а эта сцена окончится нелепым провалом.

— Генерал Гролл!

— Э! — Офицер, который должен был исполнить приговор, обернулся. Он изменился в лице, когда увидел, кто его звал.

Хедрука поразило, что его выкрик прозвучал в полной тишине. Люди перестали есть, прекратили разговаривать и смотрели на королевский стол и на него. Чувствуя общее внимание, Хедрук напрягся, повысил голос и задал звенящий в мертвой тишине вопрос:

— Генерал Гролл, если бы вы должны были умереть в данную минуту, то какова была бы причина?

Тот медленно встал.

— У меня отличное здоровье, — прорычал он. — О чем вы говорите, черт побери?

— С вашим сердцем все в порядке? — настаивал Хедрук.

— Абсолютно.

Хедрук отодвинул кресло и поднялся. Он не мог рисковать в неудобной позиции. Резким жестом он ткнул пальцем в сторону генерала.

— Вы — генерал Листер Гролл, не так ли?

— Правильно. А теперь, капитан Хедрук, объясните мне…

Хедрук прервал его:

— Генерал, с сожалением должен заявить, что вы умрете сегодня точно в час пятнадцать от сердечного приступа. Сейчас именно этот час и эта минута.

Теперь медлить было нельзя. Точным движением Хедрук согнул палец, обхватил ладонью бластер, материализованный в невидимой плоскости кольцом на пальце.

Это не был обычный невидимый бластер, продающийся в розницу, а специальный, никогда не выставляемый на прилавках, используемый только в экстренных случаях. Он поражал мгновенно вибрационным лучом незаметно для человеческого взгляда. И как только мышца генеральского сердца была парализована, Хедрук разжал руку. Невидимый бластер дематериализовался.

В последовавшем затем вавилонским столпотворении он подошел к тронному креслу во главе королевского стола и склонился перед Императрицей.

Он не смог подавить порыв восхищения, поскольку она сохраняла абсолютное спокойствие. Она была эмоциональной, чувственной женщиной, но в момент истинного волнения, во время принятия жизненно важных решений вся фундаментальная устойчивость, которая досталась ей по наследству от Ишеров, брала верх. Это было то самое здравомыслие, к которому он взывал и которое, подобно драгоценному камню, сияло перед ним в спокойных мерцающих глазах.

Наконец она сказала:

— Я полагаю, вы понимаете, что фактически сознались во всем, убив генерала Гролла.

Хедрук сознавал, что благоразумнее ничего не отрицать перед сверхличностью, какой она стала в этот момент.

Он произнес:

— Мне был вынесен смертный приговор, и кто–то должен был привести его в исполнение.

— То есть вы согласны с ним?

— Я принимаю все, что вы пожелаете, до тех пор, пока вы понимаете, что у меня в сердце лишь ваши важнейшие интересы!

Она посмотрела недоверчиво.

— Человек оружейных магазинов, которые противостоят мне на каждом шагу, говорит о моих интересах?

— Я не являюсь, никогда не был и никогда не буду человеком оружейных магазинов, — подчеркнул Хедрук.

В ее лице появился испуг.

— Я почти верю этому. Что–то есть странное и чуждое в вас, что я пытаюсь понять…

— Когда–нибудь я расскажу вам все… Я обещаю.

— Вы, кажется, очень уверены, что у меня нет больше никого, чтобы повесить вас.

— Как я уже сказал раньше, Ишеры не совершают самоубийств.

— Опять вы на старую тему со своей невозможной амбицией. Но это уже не имеет значения. Я позволю вам жить, но на время вы должны покинуть дворец. Вы не сможете убедить меня, что существует всеобъемлющая следящая система.

— Не смогу?

— У вас, может быть, была такая машина, шпионившая во дворце, когда мне было шестнадцать, но с тех пор весь дворец был оснащен защитными экранами. Они могут быть преодолены только двухсторонним связным устройством. Другими словами, здесь, внутри, должно быть такое же устройство, как и снаружи.

— Вы очень умны.

— Что касается претензии, — продолжала Императрица, — по поводу умения оружейных магазинов предсказывать будущее, позвольте мне информировать вас, что вы знаете не меньше их о путешествиях во времени, а также об ограничениях, связанных с этим. Но опять–таки это неважно. Я хочу, чтобы вас не было два месяца. Я могу позвать вас и раньше, в зависимости от обстоятельств. Между прочим, вы можете сообщить Совету оружейных магазинов: то, что я делаю, ни в малейшей степени не ущемляет их интересов. Я клянусь в этом моей честью.

Несколько мгновений Хедрук пристально смотрел на нее. Наконец он мягко сказал:

— Я собираюсь сделать очень важное заявление. Я не имею ни малейшего понятия, что вы делаете или собираетесь делать, но в вашей взрослой жизни я заметил одну вещь. Во всех ваших важнейших политических и экономических поступках вы руководствуетесь консервативными мотивами. Не делайте этого. Перемены должны наступить. Пусть они наступят. Не боритесь против них, направляйте их. Добавьте новые лавры престижа к прославленному имени Ишеров.

— Благодарю вас за совет, — холодно произнесла она.

Хедрук поклонился и сказал:

— Я буду ждать вести от вас через два месяца. До свидания.

Гул возобновившегося разговора остался позади, когда он прошел через богато инкрустированную дверь в дальнем конце зала. Затем, ускорив шаг, он достиг эскалаторов и торопливо шагнул на один из них, ведущий на крышу. Это было длинное путешествие. В нем росло напряжение — в любую секунду настроение Императрицы могло измениться.

Он вступил на крышу и мгновенно был окружен группой мужчин в обычной одежде, но не вызывало сомнений, что это полиция.

В следующее мгновение один из них сказал:

— Капитан Хедрук, вы арестованы.