Глава 10. В ПЕЩЕРАХ ТЬМЫ
Каким–то образом я сумел сдержать их, до сих пор не могу понять, как. Затем я увидел, как за их спинами появился Дарнал, размахивающий добытым откуда–то мечом.
С обеих сторон мы принялись обрабатывать воинов Чинода Сая, но знали, что в конечном итоге они нас раздавят.
Раздался неожиданный ликующий рев, и в тронный зал ворвалась толпа, вооруженная мечами, копьями и алебардами.
Этих людей возглавлял красивый на вид молодой человек, и по блеску в его глазах, одновременно расчетливому и торжествующему, я догадался, что это и есть претендент на трон города Воров.
Теперь, когда вновь прибывшие помогли Дарналу разделаться с арзгуном и стражниками, я сосредоточил свое внимание на Чиноде Сае. На этот раз, пообещал я себе, он не отступит ни за чьи спины.
Чинод Сай понял мое намерение и, кажется, более уверенно стал владеть мечом.
Мы передвигались взад и вперед по разломанному полу тронного зала, сражаясь над костями несчастных, заточенных в подземелье ради извращенного удовольствия тирана.
Удары, парирования, выпады, сталь наших клинков звенела в зале, в то время как в дальней стороне зала сражалась масса дерущихся людей.
А затем мне показалось, что настал мой конец, так как я споткнулся об одну из плит и полетел в яму.
Я увидел, как Чинод Сай поднял руку для удара, который бы меня прикончил.
Когда меч начал путь к моему сердцу, я откатился вбок, под ту часть пола, которая не была раскрыта. Я услышал, как он выругался, и увидел, как он спрыгнул следом за мной. Увидев меня, он сделал выпад. Приподнявшись на левой руке, я ответил ему выпадом и попал прямо в сердце. Я вогнал свой клинок точно в цель, и мой противник со стоном упал.
Я вылез из ямы.
— Подходящее место для погребения, Чинод Сай, — сказал я. — Придется тебе делить могилу с теми, кого ты убил такой страшной смертью. Ты получил более быструю смерть, чем заслуживал!
Я выбрался в тот момент, когда Дарнал разделался с последним арзгуном.
Бой был окончен, и юный предводитель толпы поднял правую руку и крикнул:
— Чинод Сай убит! Тирану конец!
Толпа восторженно ответила:
— Да здравствует Марда Кон, Бради Нарлета!
Марда Кон обернулся и ухмыльнулся мне:
— Враги Чинода Сая — мои друзья. Вы косвенно помогли мне обрести трон. Но где же Чинод Сай?
Я показал на пол.
— Я убил его, — просто сказал я.
— Отлично! Отлично! — рассмеялся Марда Кон. — За эту маленькую услугу ты мне еще больший друг.
— Но это не было услугой тебе, — сказал я. — Я обещал себе совершить это.
— Именно так. Я был истинно опечален смертью твоего друга.
— Моего друга? — переспросил я, когда к нам присоединился Дарнал. У него была неглубокая рана на правом плече, но в остальном он был в порядке.
— Белета Вора, разве ты не знал?
— Что случилось с Белетом Вором? — настороженно спросил Дарнал.
Надо признаться, что я в это время думал не столько о Белете Воре, сколько о девушке, которую я направил к нему, — о Шизале.
— Именно это и дало мне возможность поднять народ против Чинода Сая, — сказал Марда Кон. — Чинод Сай и его синий дружок узнали, что вас видели в доме Белета Вора. Они отправились туда и обезглавили его на месте.
— Белет Вор мертв? Обезглавлен? О нет! — Лицо Дарнала побледнело.
— Боюсь, что так.
— Но девушка, которую мы спасли, — та, что мы отправили к нему? — спросил я с трепетом, почти боясь услышать ответ.
— Девушка? Не знаю, я ничего не слышал о девушке. Наверное, она все еще в его доме, прячется где–нибудь.
Я расслабился. Вероятно, так оно и было.
— Есть еще одна пропавшая, — заметил Дарнал, — владниярка Хоргула. Где она?
Мы вместе обыскали дворец, но не нашли ее.
Наступила ночь, когда мы одолжили рысаков у нового Бради и помчались к дому Белета Вора.
Домик был начисто разоренным. Мы звали Чизалу по имени, но она не отвечала.
Шизала исчезла — но куда? И как?
Спотыкаясь, мы вышли из дома. Неужели мы так много пережили только для того, чтобы потерять се теперь?
Мы вернулись во дворец. Не может ли нам чем–нибудь помочь Марда Кон?
Новый Бради наблюдал, как укладывались плиты пола обратно.
— Они будут надежно зацементированы, — заявил он. — Больше никогда подпол не будет служить для такой страшной цели.
— Марда Кон, — в отчаянии проговорил я, — девушки нет в доме Белета Вора. Мы знаем, что она никуда не ушла бы по своей воле. Не осталось ли в живых каких–нибудь стражников Чинода Сая? Если да, то, может быть, они сообщат нам, что случилось с Шизалой.
— По–моему, осталось несколько пленных, — кивнул Марда Кон. — Допросите их, если хотите.
Мы вышли в переднюю. Там сидели трое хмурых пленников, двое из которых были ранены.
— Кто–нибудь из вас знает, где Шизала? — спросил я.
— Шизала? — нахмурившись, поднял взгляд один из них.
— Белокурая девушка, пленница, которая была здесь.
— Ах, эта. По–моему, они уехали вместе.
— Обе?
— Она и темноволосая женщина.
— Куда они уехали?
— Чем ты мне заплатишь за то, что я тебе расскажу? — Стражник хитро посмотрел на меня.
— Я поговорю с Мардой Коном, он должен нам за услугу, я попрошу проявить к тебе милосердие.
— Ты сдержишь свое слово?
— Конечно.
— Я думаю, они отправились к Горам арзгунов.
— А почему? — вмешался Дарнал. — Зачем владниярке добровольно отправляться к арзгунам? Синие Гиганты не имеют друзей среди людей.
— В связи Хоргулы с арзгунами есть что–то таинственное. И когда мы отыщем ее, то узнаем ответ, — сказал я. — Ты знаешь, где находятся Горы арзгунов, Дарнал?
— Думаю, что да, — кивнул он.
— Тогда идем, давай поспешим за ними следом. Если удача будет сопутствовать нам, то мы их нагоним прежде, чем они доберутся до гор.
— Это будет лучше, — согласился Дарнал.
— Почему?
— Потому что арзгуны живут в горах — в Пещерах Тьмы, которые расположены под горным хребтом. Некоторые утверждают, что на самом деле это мрачный мир мертвых, и судя по тому, что я слышал, такое вполне возможно.
Мы перекинулись парой слов с Мардой Коном, попросив его проявить милосердие к стражнику, а затем вышли на площадь, оседлали своих дахаров и поскакали в ночь, направляясь к Пещерам Тьмы.
Нам не повезло. Сперва животное Дарнала порезало ногу об острый камень и охромело. Нам пришлось целый день передвигаться со скоростью пешехода, пока мы не наткнулись на лагерь людей, где сумели отыскать и обменять рысака Дарнала на довольно жилистого зверя.
Затем мы потеряли свои ориентиры на бесплодной долине, известной под названием Дикий Край Печали. Теперь мы понимали, почему каждый проезжающий здесь чувствовал печаль.
Против ожидания, рысак Дарнала оказался очень крепким — мой зверь устал раньше.
Мы пересекли Дикий Край Печали и выбрались на берег невероятно широкой реки — намного шире, чем Миссисипи.
Еще одна остановка, пока мы разыскивали лодку и дружелюбно настроенного рыбака, который помог нам переправиться. К счастью, Дарнал носил на пальце драгоценное кольцо, которое мы использовали в качестве валюты.
В городке на берегу мы купили припасы и узнали — к своему облегчению, потому что появился шанс, — стражник не соврал: две женщины проезжали этой дорогой. Мы спросили, была ли Шизала пленницей, но нам сообщили, что она, похоже, не была связана.
Это озадачило меня, и мы не могли понять, почему Шизала путешествовала, как казалось, в страшные владения арзгунов по своей собственной воле.
Но как мы понимали, все должно было выясниться, когда мы их догоним. Они опережали нас на три дня пути.
Мы переправились через реку Карзенкс в рыбачьей лодке, перевезя с собой своих скакунов и провизию. Это оказалось трудной задачей, и течение снесло нас на много миль вниз по реке, прежде чем мы достигли другого берега. Мы вытащили лодку на берег, навьючили на своих животных провиант и оседлали их. Рыбак должен был забрать лодку обратно.
Теперь мы двигались по лесистой местности, но деревья были самыми странными из тех, какие я встречал.
Их стволы состояли из многих сотен стройных стеблей, сплетавшихся друг с другом и создающих стволы 10–15 метров в диаметре.
Листва была оттенка, схожего с цветом папоротника Алой Равнины — хотя красный цвет преобладал, но были также оттенки голубого, зеленого, желтого, коричневого и оранжевого. Казалось, что лес пребывал в осеннем состоянии. Как бы странны ни были эти укороченные деревья, они каким–то образом напоминали мне детство.
И если бы не цель, стоявшая перед нами, у меня возникло бы желание побыть здесь подольше.
Но, оказывается, было в этом лесу и такое, что в любом случае заставляло двигаться дальше.
Мы уже два дня двигались по лесу, когда Дарнал вдруг остановил своего зверя и молча показал сквозь листву.
Дахар Дарнала теперь, казалось, двигался неуверенно, и мой тоже стал вести себя довольно странно.
Дарнал начал разворачивать своего дахара, направляясь в сторону, откуда мы пришли, мой зверь последовал его примеру, словно рад был повернуть назад.
Затем Дарнал остановился, и его рука легла на рукоять меча.
— Слишком поздно, — тихо произнес он. — И мне следовало предупредить тебя.
— Я ничего не вижу и ничего не слышу. О чем тебе хотелось предупредить меня?
— О хиле.
— Хиле? Это что еще за хила?
— Вот, — показал Дарнал.
К нам направлялся кошмарный зверь со шкурой такого же пестрого оттенка, что и листва на деревьях.
У него было восемь лап, и каждая лапа кончалась шестью кривыми когтями. Он имел две головы, и на каждой был широкий зияющий рот, полный острых, как бритва, зубов, пылающие желтые глаза, раздувающиеся ноздри. Из туловища росла одна шея, раздваивающаяся у голов.
Еще у него было два хвоста, чешуйчатых и мощных на вид, и бочкообразное тело с подрагивающими мускулами.
Он не был похож ни на какое другое животное. Он просто не мог существовать — и все же он существовал.
Хила остановился в нескольких футах от нас и хлестнул себя по бокам обоими хвостами, рассматривая нас двумя парами глаз.
Единственным нашим преимуществом, насколько я мог понять, являлось только то, что размером он был лишь в половину обыкновенного дахара. И все же он выглядел опасным и, как теперь понял, мог с легкостью разделаться с нами.
Неожиданно зверь прыгнул. Но не на меня и не на Дарнала, а на шею дахара Дарнала.
Бедное животное завизжало от боли и страха, когда хила вонзил в его плоть свои когти и попросту повис, добираясь зубами до спинного мозга дахара.
Дарнал принялся рубить хилу мечом. Я хотел прийти к нему на помощь, но мое животное отказалось повиноваться.
Тогда я спешился — это было единственное, что я мог сделать, — и остановился за спиной вцепившегося хилы. Я мало разбирался в марсианской биологии, но избрал место на шее хищника, соответствующее месту, которое он закусил у дахара. Я знал, что многие хищники избирают у своих жертв те места, которые соответствуют их собственным жизненно важным центрам.
Я вонзил меч.
Несколько мгновений хила все еще пытался добраться до хребта дахара, затем он ослабил хватку и с воплем боли и ярости, от которых кровь стыла в жилах, упал на мшистую землю. Я отступил, готовый отразить любую его атаку. Но зверь едва поднялся на лапы, постоял, сделал пару шагов прочь от меня, а потом свалился замертво.
Дарнал слез со своего дахара, который стонал от боли и рыл лапой мох.
У бедного животного был вырван изрядный кусок мяса из холки, и единственное, что мы могли сделать, — избавить его от лишних мучений.
Я со страданием посмотрел, как Дарнал приложил меч к голове животного и вогнал его точно в мозг. Дахар и хила лежали бок о бок.
Теперь нам пришлось ехать вдвоем на одном животном, и хотя мой дахар был достаточно силен, чтобы везти нас обоих, мы вынуждены были передвигаться в половину прежней скорости.
Неудачи так и преследовали нас.
Так, вдвоем на одном дахаре, мы оставили позади кишащий хилами лес. Дарнал потом мне сказал, что нам повезло, что мы встретили только одного зверя, потому что обычно они охотятся стаями, и вожак первый нападает на жертву, испытывая ее силу. Если же вожак оказывается убитым, то стая затаивается, считая врага слишком сильным, чтобы рисковать нападая. Им достанется труп вожака, в данном случае и дахара тоже.
Казалось, что, подобно гиенам, хилы были сильными, но трусливыми, и я поблагодарил провидение за эту их черту.
Воздух стал холоднее, так как мы были в дороге уже свыше месяца. Теперь мы пересекали огромную равнину, покрытую черной грязью и осколками обсидиановых скал, чахлыми кустарниками. Наш единственный дахар брел по вязкой грязи, поскальзываясь на гладких, как стекло, камнях, или спотыкался на разрушенной каменной кладке.
Я спросил Дарнала, не принадлежат ли эти развалины шивам, он пробурчал, что так не думает.
— Я подозреваю, что в этих развалинах некогда обитали як–ша, — сказал он.
Дальше нам пришлось ехать под холодным дождем.
— А кто такие якша?
— Говорят, они древние враги шивов, первоначально развивающиеся от одних с ними предков.
— Так это все, что ты знаешь?
— Это единственное, что нам известно. Остальное — суеверия, рассуждения и домыслы. — Он, казалось, внутренне содрогнулся, но не от холода, а от пришедшей ему на ум мысли.
Мы ехали дальше, медленно продвигаясь по темной пустыне, укрываясь на ночь, которая едва отличалась ото дня, под полуобвалившимися стенами строений или выступавшими над землей скалами.
Примерно так обстояло еще две недели, пока неясные контуры арзгунских гор не стали видны сквозь туманный свет Пустыни Рока.
Горы арзгунов были высокими и с зазубренными вершинами.
— Теперь я понимаю, — сказал я Дарналу, — почему они такие, какие есть, — подобные ладшафты не способствуют внушению доброго и светлого.
— Согласен, — ответил он. Затем, чуть погодя: — Мы должны пробраться к Воротам Гор Дельпуса до наступления ночи.
— Что представляют собой эти Ворота?
— Входы в Пещеры Тьмы. Их, как мне говорили, не охраняют, потому что немного желающих войти в подземную страну арзгунов — они позволяют нормальному человеку выполнять за них работу охранников.
— Эти пещеры опасны?
— Не знаю, — ответил он. — Никто и никогда не возвращался оттуда, чтобы рассказать…
К ночи можно было различать Ворота, благодаря очень тусклому лунному свету Деймоса. Они были единственным входом в Пещеры, грубо расширенными и сделанными выше. Они казались темными и мрачными, и я мог понять то, что сказал мне Дарнал.
И только моя задача — спасти женщину, которую я люблю и которую никогда не смогу назвать своей, — заставляла меня войти.
Мы оставили верного дахара снаружи заботиться о себе самому, пока мы не вернемся, если мы вообще вернемся.
А потом мы вошли в Пещеры Тьмы.
